Лекция 5. Политический конфликт

Политический конфликт, как и любой другой, являет собою определенный вид общественных отношений между людьми. Однако это — конфликт особого рода, поскольку он, во-первых, возникает и существует по поводу политической власти и ее функционирования в обществе; во-вторых, в политическом конфликте задействованы не отдельные индивиды, а социальные группы, причем массовые: политика вершится там, где действуют тысячи и миллионы людей со своими интересами; в-третьих, политический конфликт наиболее социально значим, его последствия, независимо от желания неучаствующих в политике, сказываются, как правило, на всех сферах общественной жизни.

1. Политический конфликт как вид политических отношений. Типология политических конфликтов.

Общее определение конфликта — необходимая предпосылка определения конфликта политического. Необходимая, но недостаточная. Не зная общего, трудно понять специфическое, особенное. А не поняв особенное, мы закрываем для себя дверь для познания всего многообразия конкретного мира социальных явлений.

Общая фундаментальная черта определения конфликта — противоборство субъектов, обусловленное противоположными интересами. Возникает вопрос, по какой же линии проходит разделение общего интереса (а в политике он таким и представляется его социальным субъектам) на взаимоисключающие противоположности? Агентами конфликта выступают определенные общественные субъекты, скажем, экономической, культурологической и других видов деятельности. Субъекты политического действия и отношений качественно отличается от них. Каковы же они? В политике сталкиваются принципиально иные, чем, допустим, в сфере нравственности, ценности и критерии оценивания поступков людей. И т.д. Все сказанное объясняет неоднозначность определения политического отношения вообще и, в частности, конфликта. Так, немецкий юрист и политолог Карл Шмитт (1888-1985 гг.) понятие «политическое» трактует в рамках противоположностей «друга» и «врага». Практическое проявление специфического для политики различения субъектов по линии «друг—враг» заключает источник эвентуального конфликта, становящегося реальностью в экстремальных случаях. Противопо­ложности «враг»—«друг» по природе своей не нормативные и не «чисто духовных», а бытийно действительные. Они взаимоисключаются в своем реальном существовании. Народы группируются по противоположности «друг—враг», и эта противоположность, по мнению К.Шмитта, сегодня действительна и дана как реальная возможность каждому политически существующему народу...» 1

Немецкий ученый прав лишь частично: в политическом конфликте в самых его крайних формах (например, в ситуации насильственного противостояния) субъекты разграничивают себя как противоположности «друг» — «враг». Однако общественная функция политики — управлять людскими сообществами, согласовывать и выражать (артикулировать и объединять) их интересы, быть орудием формирования, защиты и реализации последних. Возникно­вение противоположности политических интересов — закономерное, естественное явление, хотя каждая большая социальная группа (например, класс), выступая субъектом политического движения, стремится представить свои интересы в качестве общих. В этом стремлении уже заключена конфликтная ситуация, так как другие социальные группы, участвующие в политическом процессе, могут выставлять претензии на доминирование своих интересов.

Примерно такая же, как и с интересами, складывается ситуация в случае различения политических субъектов по линии ценностей, целей и взглядов. Во всех случаях определение конфликта требу­ет конкретизации содержания противоположностей, разделяющих политических агентов.

Политические ценности, закрепляемые в нормах, определяющих «правила игры», образцы поведения и действия агентов политического конфликта и функционирование институтов системы включаются в поле противостояния. Конфликт развивается либо по фронту всей господствующей системы ценностей и норм, либо по отношению к их интерпретации, или же — к средствам и методам практической реализации властными структурами. Несмотря на развал существовавшей в советский период системы ценностей, ее элементы еще продолжают функционировать, противостоя либерально-демократическим, навязываемым правящей элитой. Коллективизм противостоит буржуазному индивидуализму, осью которого в политике является приоритет частного интереса над интересом государственно-национальным, общественным. Народовластие — антагонист элитарной демократии, патриотизм — национализму и космополитизму и т.д. Понятно, что речь идет не об отвлеченных понятиях, а об основаниях былого образа жизни и общественного сознания миллионов трудового народа, вера в возрождение которых пока не умерла и еще служит мотивацией политической активности. Противоположность взглядов и целей неразрывно связана с взаимоисключающими интересами и иерархией статусов конфликтогенных субъектов.

Ценности питают мнения и взгляды, а в совокуп­ности определяют позиции и поведение субъектов в конфликтном процессе. Кстати сказать, реальный политический конфликт в большей части провоци­руется или, по крайней мере, стимулируется конфликтом политических взглядов. Противостояние политических субъектов в конечном счете складывается и развивается в поле противоположностей «властвующий—подвластный», «господствующий-подчиненный». Эти противоположности взаимоисключаются в своей основе, а их носители — в своих статусах в качестве субъектов политических отноше­ний. Властвует, господствует лишь один из них, другой вынужден быть подвластным и подчиненным. Политическая, государственная власть едина: она или есть, или ее нет. Разделение властей функцио­нально; в нормальном демократическом обществе не существует ни двоевластия, ни многовластия.

Противоположности «властвующий—подвластный», «господствующий—подчиненный» есть объективная фундаментальная предпосылка конфликта. Механизм его формирования и функционирования не исчерпывается ею; он включает цепочку объек­тивных и субъективных звеньев, опосредствующих многообразие форм политических коллизий. Ими являются интересы, ценности, взгляды, позиции, цели, приоритеты, ориентации, ожидания и т.п. Тем самым политическое конфликтное противостояние обрастает субъективным телом, становится живым человеческим общественным явлением.

Политический конфликт — это столкновение не каких-то абстрактных субъектов, не имеющих своего человеческого облика, а противоборство реаль­ных общественных сил (агентов), олицетворяемых лидерами, элитами, организациями, партиями и иными объединениями и общностями людей. Это — противоборство субъектов с противоположными политическими интересами, ценностями, взглядами и целями, обусловленными положением и ролью в системе властеотношений. Понятие политического конфликта обозначает не что иное, как борьбу одних общественных сил с другими за влияние в институтах политической государственной власти и управления, за доступ к принятию общественно значимых решений, за участие в распоряжении ресурсами, за монополию своих интересов и признание их в качестве общих, словом, за все то, что образует власть и политическое господство.

Как вид политических отношений и форма политического процесса конфликт политический отличается от других тем, что его содержание составляет взаимодействие между субъектами, связанное с существованием, выявлением, артикуляцией (выражением) и реализацией общих интересов, в первую очередь больших социальных групп. Государственная власть — орудие защиты и осуществления этих интересов. Поэтому обладание ею, устройство государственных и прочих политических институтов, политический статус общественных групп и образующих их индивидов, ценности и символы власти, ее ресурсы (материальные и человеческие) составляют объект и предмет политического конфликта.

Каждой политической системе присуща своя иерархическая структура политических статусов: одни занимают господствующее положение, другиеподчиненное, в чем заложено политическое неравенство и связанное с ним противоречие, являющееся первичным объективным источником латентного конфликта, который превращается в явный, открытый при наличии необходимых объективных и субъективных условий и причин. Они формируются в процессе назревания политических противоречий и характеризуют реальные формы действующих живых конфликтов.

Любой конфликт, а тем более политический, предполагает в качестве его первоначального этапа — разграничение субъектов как противополож­ностей политического отношения, иными словами, — их самоопределение в качестве агентов конфликта. Отметим четыре возможных варианта действия:

1. признание, реальности конфликтующих противоположных сил;
2. отрицание конфликтных противоположностей как объективно обусловленных политическими противоречиями;
3. стремление замаскировать разделяющие конфликтующие субъекты позиции и взгляды ссылками на их «неопределенность», «расплывчатость» (тактика оппортуниста);
4. произвольное, субъективистское разграниче­ние агентов конфликта, намеренное или по незнанию смешение подлинных конфликтогенных противоположностей с ложными либо мнимыми, существенных — с несущественными, случайных — с закономерными и т.д.

В зависимости от политической позиции субъектов и конфликтных линий их противостояния принимается один из указанных вариантов разграничения противоположностей, а чаще — сочетания некоторых из них.

Сам факт признания или отрицания противоречий и конфликтов в политике — проблема не столько теоретико-идеологическая, сколько практическая. То, как она решается, определяет во многих случаях стратегию и тактику политического поведения и действия. Мало того, это служит отправным пунктом даже в ориентации на определенный по­литический режим. Демократический режим, ска­жем, не только признает, но и институционализирует общественные конфликты. Его институты гласно, легитимно, на основе общепринятых норм и «правил» игры призваны обеспечивать свободное обсуждение возникающих конфликтов и путей их преодоления в интересах большинства. Правда, в действительной жизни такая демократическая нор­ма не везде и не всегда реализуется.

Политическая история становления советской системы — первый и верный свидетель конфликт­ных ситуаций, связанных с отношением к ним правящих сил. Негативная реакция на политический конфликт — характерная особенность периода борьбы против «левых» и «правых уклонов» в ВКП(б). Вот один из ее эпизодов, происшедших на XIV съезде правящей партии. Н.Крупская высказала свое мнение в защиту товарищеских дискуссий среди руководящих работников партии. «Большинство товарищей, — говорила она, — работают в разных условиях и видят действительность с несколько разных точек зрения. Надо как-то дать возможность этим точкам зрения выявиться. Это необходимо не только для отдельных членов партии, это необходимо для правильного нащупывания партийной линии». 2 В ответ последовало: «Нам говорят: теперь необходима свобода мнений. Это не удастся». Особенное раздражение вызвало замечание Н.Крупской, что в истории партии были случаи, когда большинство оказывалось неправым. .Для истины недостаточно признания большинства. Делегат Петровский заявил: «По нашему большевистскому мнению, истина заключается в том, что вся масса, представители всей партии съехались сюда и скажут: это есть истина». Еще более зловещий смысл заключался в рассуждениях Калинина: «Мысль о том, что истина остается истиной, допустима в философском клубе, а в партии решения съезда обязательны». 3

Сталин дал теоретическое и политическое обо­снование отрицанию противоречий в партии. Признав фактическое наличие «двух линий» в полити­ке руководящего центра, он категорически отверг их обусловленность реальными социальными противоречиями и все свел к обвинению членов оппозиционного блока в неграмотности, в непонимании происходящих в стране и мире «классовых сдвигов». Участники оппозиции (группа Бухарина), как писал Сталин, «не видят и не понимают новых революционных процессов, происходящих ... в нашей стране ... и в капиталистических странах ... они проглядели главное, проглядели те классовые сдвиги, которые не имеет право проглядывать политик». 4

«Разногласия» (так именовали конфликт) признавались только как проявление политической и теоретической ошибки, «недомыслия» ее авторов. Для Сталина свято было одно: в политике не может быть альтернативных «линий». Здесь правильна только единственно возможная стратегия, им и его сторонниками сформулированная. А все остальное — происки «врагов» партии. Многообразие социально-политической реальности, наличие в стране классовых противоречий, антагонистических и неантагонистических, а соответственно и политических интересов, а также взглядов, их, отражающих, — эти факты не укладывались в одномерное политическое мышление вождя правящей партии.

Фактическое отрицание объективной реальности политического конфликта в партии и стране и не­корректное объяснение его оказалось в орбите са­мого конфликта, стало одним из его ведущих элементов. Это послужило методологическим основанием авторитарной партийной и государственной власти, ее теоретико-идеологическим прикрытием, оказалось впоследствии прологом политических репрессий.

Логика политического мышления 20-30-х годов, к сожалению, дожила вплоть до 80-х гг. По сути она воспроизводится, только с противоположным знаком, в политике и идеологии нынешней «партии власти». Ведь свое враждебное отношение к коммунистической оппозиции и идеологии она объясняет тем, что последние — рудименты прошлого, отжившего; продукт «трагического» случая в истории страны, не более того. Лидеры оппозиции и ее сторонники, конфликтующие с режимом — это, якобы, впавшие в заблуждение и страдающие ностальгией представители поколений пожилых людей.

Политика неотделима от идеологии — всей теоретиког.рациональной базы. Идеологическое моти­вирование политического конфликта (открытое или завуалированное, признаваемое или отвергаемое) реальный факт, подтвержденный не только исторической практикой нашей страны, но также — мирового сообщества. Различны лишь типы и способы мотивирования. Идеологический характер понимания и интерпретации политических коллизий имеет под собой определенную объективную почву двойственность бытия политики в виде практически существующего явления и идеального (мыслительного) образа, проекта, отражающего соци­альные интересы, как правило, не совпадающие с реальным.

Каким бы ни был политический конфликт, он мотивируется идеологически, осознается его агентами через идеологические символы; идеологический компонент играет организующую и мобилизующую роль в поведении и действии противоборствующих субъектов.

Идеологическое обоснование природы, сущности и других признаков конфликта в значительной степени определяет динамику его развития и разрешения, равно как и влияние на общество. Консерва­тивная идеология и обусловленный ею конфликт блокирует позитивное развитие конфликта, способствует накоплению негативных моментов политической диалектики. Прогрессивная идеологическая база, напротив, стимулирует назревание конфликта до ступени его разрешения в интересах общества. Таковыми были идеологии, сформулированные лидерами социальных и политических революций.

Идеологический элемент конфликта воспринимается противоположными субъектами неоднозначно. Одни его открыто разрабатывают и пропагандируют, другие игнорируют, декларируя свою приверженность деидеологизации. Последняя, если вдуматься в ее предназначение, на самом деле служит задаче реидеологизации, то есть замене одной идеологии на другую, угодную господствующей политической элите, интересам власть предержащих. Ходить далеко за примером не приходится: российс­кая политическая элита свои призывы к деидеологизации свела к яростной борьбе против коммунистической идеологии — опоры прежнего советского режима. В то же время радикал-реформаторов не покидало и не покидает стремление найти подходящую для нового режима идеологию: либеральную, религиозную и пр. Нынешний российский политический конфликт, как и в советские времена, несет на себе идеологическую одежду, только формально, конституционно не закрепленную.

Идеологическая основа политического конфлик­та — это знание, которое превращается и используется в качестве силы власти.

Папы, римские практиковали отлучение от церкви как способ утверждения своего политического господства в борьбе с императорами, королями молодых европейских государств. Так, папа Григорий VII довел своей угрозой отлучения одного гордого германского императора до того, что тому пришлось босому по снегу идти в резиденцию папы в Каноссе, чтобы просить у папы прощения. Отлучение от государственной идеологии марксизма-ленинизма эффективно использовалось коммунистическими лидерами, да и в целом в бывшей правящей коммунистической партии.

Идеологическая мотивированность политичес­кого конфликта, его прямая связь с коренными интересами социальных групп, участие в нем в качестве агентов партий, элит, лидеров обусловливают его высокую динамичность. Она проявляется во всех структурных элементах, равно как в его характере и формах возникновения и развития.

Прежде всего — в отсутствии раз и навсегда данного состава противоборствующих сил. Наряду с правящими, господствующими политическими группами, партиями, элитами, лидерами, в зависи­мости от ситуации и степени остроты конфликта, содержания, задач и лозунгов борьбы, изменяется состав участников, происходит даже смена лидеров. Кроме того, в качестве ведущих сил на разных этапах одного и того крупного политического конфликта (например, революционного или контрреволюционного) на первый план в качестве ведущей силы могут выдвигаться новые элиты, уходят от руководства прежние. Выдвижение большевиками в период революции в борьбе за власть трех стратегических лозунгов по отношению к крестьянству: 1) «вместе со всем крестьянством против царя и помещиков при нейтрализации буржуазии»; 2) «вместе с беднейшим кресть­янством, против капиталистической буржуазии в городе и деревне»; 3) «опираясь на бедноту и установленный союз с середняком — вперед за социалистическое строительство» — не было пустой фантазией, а опиралось на анализ соотношения классовых сил в политическом конфликте. С этим анализом можно соглашаться или считать его во­люнтаристским. Однако он содержался в политической и идеологической доктрине главных субъектов Великой Октябрьской революции.

Смена политических лозунгов и, соответственно, состава агентов конфликта — закономерность, повторенная в ходе российского политического процесса (август 1991 г. — сентябрь-октябрь 1993 г.). Подготовка к разрушению советской системы, как известно, шла под лозунгом: «Долой КПСС как руководящую политическую силу советского тоталитарного режима!» Под таким лозунгом оппозиции удалось объединить широкие слои населения, включая значительную часть рабочих, интеллигенции и чиновников партийно-государственного аппарата. Разгром КПСС, отмена конституционной статьи, узаконивающей ее роль в качестве ядра политической советской системы позволила оппозиционным силам выдвинуть новый лозунг, направленный против Советов — основного института политической системы.

Субъекты политического конфликта становятся его реальными агентами при условии обретения ими соответствующих институтов и организаций. Политическая борьба — всегда в той или иной мере борьба общественно организованная, иначе сказать, институционализированная, хотя и не во всех случаях легитимная. Политический институт — специфическая организация противоборствующих субъектов. Особенность его в том, что через посредство его разобщенные граждане становятся единым организмом, в смысле публичного выражения сво­их общих интересов, требований, позиций и взглядов. Только в виде института, организации они выступают в качестве политического субъекта: партии, движения, представительного органа власти и т.п. Пока масса не имеет своей политической организации, она не является политическим агентом (действующим субъектом). Вместе с тем любая политическая организация и институт как реальный субъект конфликта выступает от имени определенной общности граждан, делегировавшей ей (ему) свою волю, поручившей действовать от ее имени, чаще всего не очертив границ активности. Отсюда относительная, а иногда и полная, самостоятель­ность политических организаций и лидеров, отрыв их от общностей людей, которых они призваны представлять. В результате в политическом конфликте возможно раздвоение интересов и целей конфликтующих,организаций, враждебность партийных ин­тересов и целей не совпадает с противоречием между общностями людей, участвующими в конфликте. Такое несоответствие нередко проявляется в поведении электората. Партия власти (блок «Наш дом Россия»), претендуя на представление интересов большинства россиян, в действительности выражает интересы лишь его части, главным образом нового, буржуазного класса.

Политические институты — носители свойственных им политических .символов: государственного герба, знамени, гимна, номинаций, политического языка и т.д. Институализация конфликта — это его облачение в символическую форму, характерную для данной политической системы. Символический капитал — неотъемлемая и серьезная сила политического противоборства. Особенно следует отметить значение политического языка. В политике слова, язык, как отмечает французский социолог и политолог П.Бурдье, конструируют политическую реальность в той же степени, в какой они ее выражают. Поэтому слова, названия являются исключительными ставками в политической борьбе за навязыва­ние легитимист принципа видения политического бытия. 5 Не случайно политическим революциям предшествовали революции в политическом языке, лексике, в системе политических понятий. Марк­сизм, к примеру, внес в политическую культуру принципиально новый политический язык, придал известным понятиям («демократия», «социализм», «пролетариат» и др.) новый смысл. Естественно, что происходящая капитализация страны связана с изменениями в политическом языке. В политическую лексику вошли такие термины, как «президент», «парламент», «департамент» и др. Советская лексика и понятия не менее враждебны новому режиму, чем живые люди и институты, отстаивающие идеи народовластия и социализма, которых правящая элита именует остатками тоталитаризма.

В политике — искусстве возможного, а иногда и невозможного — на каждом шагу смешиваются объективное с субъективистским, воля — с волюнтаризмом, рациональное — с иррациональным, знания и убеждения — с обычаями и чувствами, здравый смысл — с заблуждениями. Даже, если предположить, что власть имущие могут беспрепятственно разрабатывать и воплощать в жизнь свои проекты, политические отношения и процессы и в таких идеальных случаях не могут быть только разумными, а политические конфликты — в полной мере поняты и безболезненно преодолены. Тому есть объяснение: разумное в политике основано на знании общего; особенное же разум может постигать лишь в малой степени. Успех же обеспечен при условии «состязания разума со случаем». В мире политических конфликтов все находится в постоянном движении, включая разграничительные линии конфликтующих сторон; все оспаривается: любой авторитет, опыт, доктрины, концепции. Политика — состязание, постоянно воспроизводящийся конфликт, в котором не всегда возможно логически предсказать и вычислить победителя и побежденного. Здесь чувства в острых конфликтных ситуациях имеют больше влияния на поведение, чем рассудок и логика политического мышления. На поведение агентов политического конфликта, как никакого другого, влияют не одни обстоятельства и социально-экономические, политические интересы, иррациональные мотивы деятельности. Не в меньшей мере на него воздействуют конкретные представления о данной ситуации, социальной и политической атмосфере в обществе. Вот почему фактор рациональности — необходимый компонент политического конфликта. Им служит не одна идеология, но также система других политических и социальных знаний: философских, социологических, политологических и т.д. Научный капитал реалистической политики не менее важен, чем какой-либо другой.

Рациональное в политическом конфликте может породить у какого-либо его субъекта претензию на монополию на истину, как это проявилось у лидеров большевиков в политической борьбе со своими противниками. Чтобы рациональное не стало мо­нопольным орудием одной из политических сил, должен быть обеспечен свободный доступ к знанию всех социальных групп. Наука перестает быть орудием преодоления политического конфликта, как только ей навязывается авторитет власти. Трагедия марксизма в условиях государственного социализма — наглядное тому доказательство. Разгосударствление социальной науки, освобождение ее от политических и идеологических пут одно из первейших условий реализации ею функции быть рацио­нальной базой конструктивного конфликта. Научно-рациональный фактор — не панацея от случайных поворотов в конфликтном процессе. «Вхождение» науки в практическую политику — тоже своеобразный, противоречивый, более того, конфликтный процесс. Истина постоянно утверждает себя в борьбе с иллюзиями и откровенной ложью, используемой консервативными силами. Препятствия на ее пути порождаются также самой диалектикой развития знания, да и природой человеческого сознания. Более ста лет тому назад классики писали, что люди всегда создавали себе ложные представления о себе самих, о том, что они есть или чем они должны быть. Порождения их головы господствовали над ними. Они — творцы, склонялись перед своими творениями. 6 Конфликт может слу­жить критерием выявления научной истины, тогда последняя действительно выступает в свойственной ее роли.

Политический конфликт, будучи в основном идеологически мотивированным и институционально организованным, рационально развивающимся, наиболее интенсивен и результативен по своим последствиям. Его интенсивность проявляется в высокой напряженности противоборства, нарастающей по мере обострения общественных противоречий; в скоротечном распространении политического противостояния на общественные группы, ранее не вов­лекавшиеся в конфликт; наконец, в превосходящей другие конфликты силе стимулирования и мобилизации социально-политической активности населения. Политический конфликт, если он становится широко известным фактом, — это освежающий социальный «шторм», пробуждающий к активности, пусть порою лишь словесной, но все же чаще — мыслительно-критической, широких слоев народа. Едва ли стерлись в памяти современников бурные политические события, происходившие на первых Всесоюзных съездах народных депутатов СССР. Это не были какие-то дешевые политические шоу, чем пытаются завлекать нынешние телеполитиканы, то были события-конфликты, затрагивающие жизнен­ные интересы большинства сограждан. Политические баталии будоражили умы всех тех, кто не был равнодушен к судьбам своего отечества. Они, по­добно смерчу, пробуждали от социальной спячки студента и пенсионера, мужчин и женщин, партийных и беспартийных, рядовых советских граждан и чиновников, но как только конфликт на политическом Олимпе затихал, и начиналась обычная рутинная работа законодателей, внимание к нему миллионов людей угасало. Жаркое и острейшее противоборство в течение 1993 г. бывшего Верховного Совета РСФСР и президента Ельцина держало в напряжении всю политически сознательную часть россиян. Атмосферу безразличия по отношению к Государственной Думе разрушил возникший в конце 1997 г. политический конфликт между Думой и правительством.

Активность, стимулируемая политическим конфликтом, в случае его неуправляемости, оборачива­ется многими разрушительными для общества последствиями. Без преувеличения можно сказать, что разрушительная сила политических конфликтов намного превосходит негативные последствия других социальных коллизий. Они сотрясают не отдельные детали строения общества, а его основы, бьют по фундаменту.

Интенсивность и результативность (позитивная или негативная) политического конфликта обусловлена в значительной мере особенностями его субъектов — организаций, больших социальных групп, классов, наций, партий и общественно-политических движений. Не следует преувеличивать классовый аспект политического конфликта, как и игно­рировать его. От реальности не уйти. Пока есть классы в обществе, будет проявляться и классовый фактор, в большей или меньшей мере, но в совокупности с другими социально-политическими факторами. Немецкий теоретик, политик и социал-демократ Бранд В. писал: «Не каждый конфликт является тем, что называли и называют «классовым». Но это понимание не вытесняет, однако, и сознание того, что мы в нашей стране имеем общество, для которого характерны классовые размежевания» ... «далеко не все сократить и свести к так называемому «классовому вопросу», особенно когда отсутствует классовое сознание. И вместе с тем мы все-таки классовое общество». 7

Если класс как большая социальная группа не тождественна социальной группе, вступающей в социальный конфликт, то тем более это относится к конфликту политическому. Субъектом последнего могут быть общественные группы, элиты и индивиды, обладающие политическим сознанием и способностью к политической активности (политической субъективностью). По отношению к классу это означает наличие классового сознания и самосознания, то есть понимание своего места и роли в конф­ликте; включенность в какую-либо организацию как коллективного политического субъекта; наличие лидера (индивидуального либо коллективного).

Народные массы в целом как субъект конфликта формируют свои политические свойства в процессе политической конкуренции и борьбы.

Исходя из критерия субъектов, политические конфликты можно разделить на классовые и смешанные по своему социальному составу, партийные и надпартийные, массовые и элитарные, групповые конфликты между «партией власти» и народом.

Политические конфликты различаются также по тому, на каком уровне поля они возникают и разворачиваются: конфликты на высшем уровне организации власти и управления, на региональном, местном, в центре политической системы или на ее периферии. По основному предмету политические конфликты подразделяются на радикальные и частичные. Предметом первой группы конфликтов является существующая система государственной власти в целом, господствующий режим. Конечный итог разрешения конфликта — смена политической системы. Его субъектами выступают властвующие силы и подвластные слои населения, а также участвующие в системе власти, но неудовлетворенные своим политическим статусом. Конфликты частичные затрагивают бытие отдельных частей политической системы или политики правящих кругов, не соответствующие интересам и целям социальных носителей системы. Их разрешение связано с частичными изменениями в политике властей, во властных структурах. Субъектами частичного политического конфликта выступают институты и организации, осуществляющие власть и управление в рамках данной политической системы, но занимающие различные статусы и позиции. Таковыми, например, выступают представители трех ветвей власти, ин­ституты федеральной власти и субъектов Федерации, партии, общественные и корпоративные организации.

2. Специфика политической борьбы. Некоторые закономерности политического конфликта

Политическая борьба составляет содержание политического конфликта. Политик — профессиональный борец; он лучше, чем солдат «вышколен для борьбы», так как сражается всю жизнь. Политическая борьба во многом сходна с другими видами противоборства. Однако отождествление ее с экономической или идеологической борьбой чревато негативными последствиями для экономики и идеологии.

Для анализа структуры политической борьбы можно предложить следующую схему:

• субъект — агент: противостоящие политические организации и общественно-политические движения, политические институты
• объект — неорганизованные социальные группы — потенциальные агенты — их общие интересы и ориентации: субъекты — институты власти и их носители
• предмет — содержание, направление, методы деятельности власти, структура политических статусов (тип режима)
• цель — программы и политические проекты орга­низаций
• средства — политические технологии (формы и методы борьбы)
• результат — реализация политических программ и проектов

Предлагаемая схема хорошо иллюстрируется на примере известной модели предвыборной борьбы. Ее агенты — политические партии и прочие избирательные объединения; объект — группы неорганизованных избирателей (электорат); предмет — вакансии в институтах представительной власти; цель — проведение партиями и объединениями во власть своих кандидатов; средства — технологии, предусмотренные избирательным законодательством; результат — победа или поражение на выборах.

Политическая борьба — это противодействие политических агентов, когда каждый из них стремит­ся к цели, несовместимой со статусной целью другого. Обычно такая борьба возникает, когда: а) существование или действие институтов власти и государственного управления отвечает интересам одних агентов и противоречит интересам других; б) цели участников политических действий противоположны и их совместное осуществление невозможно; в) имеет место комбинация этих случаев (Зимичев.А.).

Политическая борьба ведется за участие в делах государственной власти, за конкретную направленность ее деятельности, а в конечном счете — за изменение политического режима и типа политического господства, будь то классовая диктатура или гегемония, то есть руководящая роль, «облаченная в броню принуждения» (Грамши), демократия или авторитаризм.

Формы политической борьбы весьма разнообразны: партийные и парламентские дискуссии, предвыборная борьба за голоса избирателей, акции протеста, забастовки, организация общественных движений и партий и др. В арсенале политической борьбы — различные формы политического принуждения, вплоть до вооруженного насилия, война — самая крайняя форма насилия, средство, применяемое в условиях такого конфликта, разрешение которого иными средствами невозможно (так, по крайней мере, представляется одной из сторон).

Несмотря на многообразие форм политический борьбы, они характеризуются некоторыми общими чертами. Назовем их закономерностями. В первую очередь отметим подчиненность борьбы реализации общих интересов крупных социальных групп. Более того, необходимо чтобы эти интересы и коллективные цели были официально признаны в ка­честве общих. К.Маркс был, несомненно, прав, отмечая, что политическое движение класса есть его стремление выразить свои интересы в общей форме. Верно и то, что господствующий класс выступает представителем социальных потребностей вообще. Отсюда желание каждого субъекта борьбы представить свои цели как общие для массовых групп, найти поддержку своим действиям со стороны этих групп, превратить свою борьбу в общественную. Поиск поддержки той общественной группы, интересы которой данный политический субъект выражает, а также стремление привлечь на свою сторону близкие по интересам и духу другие слои населения — объективная закономерность политической борьбы. В истории не было случаев, когда какой-то лидер или элита добивались бы победы над своими противниками в одиночку, без поддержки (иногда даже молчаливой) определенных социальных групп.

Отмеченная закономерность проявляется в избирательных кампаниях. Любая партия, ведущая борьбу за голоса избирателей, представляет себя выразителем и защитником интересов широкого спектра электората, призывает его встать под свои знамена и верить в выдвигаемую ею программу.

Общей существенной чертой политической борьбы можно считать и то, что одной из главных ее причин служит противоречие, связанное с легитимностью субъектов конфликта, их институтов и норм деятельности. Желание утвердить или усилить свою легитимность в ущерб другой, используя имеющийся в распоряжении каждой противоборствующей стороны арсенал средств, — существенная особенность этой борьбы. Это достигается обоснованием ею своей легитимности и опровержением (блокированием) легитимности противоположной стороны. Навязывание легитимноети — одна из форм поли­тической борьбы. Близко к истине мнение: любой тиран может заставить своих рабов «петь гимн во славу свободы».

Политическая дискредитация оппозицией совет­ской системы в 80-х годах, как Известно, началась с подрыва ее легитимности: критики советской конституции, отрицания законности деятельности КПСС как правящей партии, опровержения ее права быть руководящей силой общества и выступать от имени всего народа и т.д. Разрушение советского политического и государственного строя и захват власти блоком Ельцина сопровождалось сокрушением одних типов легитимности ( в частности харизматическо-партийной) и заменой другими — либерально-демократическими, свержением одних политических лидеров и возведением на политический ОЛИМП НОВЫХ.

Легитимность и нелегитимность тех или иных целей и форм политической борьбы — относительные определения. Оппозиционные по отношению к господствующей системе силы начинают борьбу в рамках легитимных правил, а могут и вне их. Нелеги-тимные действия, в случае успешного завершения, обретают легитимность, и, наоборот, легитимные становятся нелегитимными, объявляются победившей стороной незаконными. Россияне смогли наблюдать подобную диалектику с кровопролитием в сентябре-октябре 1993 г. Законные действия бывшего Верховного Совета РСФСР, основывающиеся на действующей в то время Конституции России, были объявлены Президентом РФ незаконными, а сама Конституция отменена. Единственно законными, легитимными были признаны только институты президентской власти и ее действия по разгону высшего законодательного органа страны.

Политическая борьба обычно, в случае ее широ­кого развертывания и обострения, распространяется на все сферы общественной жизни и сама обрастает разнообразными социальными коллизиями. И это вовсе не случайность, а скорее закономерность, поскольку ведут борьбу главные общественные и политические субъекты за общие интересы и цели. Политические конфликты не могут не иметь первенства по отношению к другим социальным конфликтам, ибо их разрешение или обострение ведет к удовлетворению или блокированию жизненно важных интересов общества.

Суть и смысл политической борьбы, ее легитимности или нелегитимности связаны с участием масс. Массы вовлекаются в политическое противоборство не в виде беспорядочной толпы, а лишь как определенная, вполне реальная общность, объединенная одной идеей, какой-либо верой (допустим, религиозной или национальной, революционной или же реакционной), а в конечном счете — общим интересом. Следует, однако, иметь в виду, что массы могут принимать за общий интерес корпоративный, групповой, за действительный — мнимый, за главный — второстепенный. Массы включаются в политическую борьбу вначале стихийно. Ими нередко овладевают мифы, иррациональные мотивы, сте­реотипы поведения. И тогда возникает великая опасность разрушительных последствий «беспощадных народных бунтов». «Мудрость целых веков, — писал Карамзин,— нужна для утверждения власти: один час народного наступления разрушает основу ее». 8

Поведение масс в политическом конфликте варьируется: от подъема до спада активности, от стихийных выступлений до целенаправленных, организованных действий, от рассудочных поступков до массового психоза. Стихийность, политический психоз масс — вполне естественное для них явление. Масса, как писал Чернышевский Н. «никогда не имеет непоколебимых и ясных политических убеждений; она следует впечатлениям, какие производятся' отдельными событиями и 'отдельными важными мерами» 9 для политического и физического террора. Масса нуждается в вождях и кумирах и творит их. Если не воздействовать в рациональном, благоразумном направлении на настроение масс, то следует ожидать самых непредсказуемых политических последствий. Исторический опыт не раз демонстрировал ситуации, когда масса вовлекается в политический процесс, будучи лишенной стойких разумных ценностей, в состоянии духовной растерянности и подавленности. В таком случае она оказывается под влиянием любых катастрофических умонастроений и верований, что используется реакционными и политическими силами — от расистов до нацио-нал-содиалистов, от лжедемократов до апологетов колониализма.

Политическая борьба, ее цели и средства опре­деляются характером и состоянием противоречий, лежащих в основе конфликтной ситуации. Выделение главного противоречия в зависимости от «изгиба» ситуации, раскрытие основного вопроса борьбы и, соответственно, выбор направления решающего удара и подходящего момента для его нанесения — эти элементы деятельности субъектов отно­сятся к стратегии борьбы.

Политическое противоборство отражает и выражает состояние других общественных противоречий, в первую очередь социально-экономических. Поэтому к числу принципов политической борьбы следует отнести требование учитывать взаимосвязь поли­тического конфликта с экономической и социальной ситуацией, видеть в нем логическое продолжение социально-экономических коллизий. А это в значи­тельной степени определяет выбор союзников и со­чувствующих, а также — лозунгов борьбы и вари­антов разрешения конфликта. В случае, если борь­ба оппозиции против власть имущих ведется в условиях экономического кризиса, в качестве союзников и тех, кто так или иначе может поддерживать оппозицию, будут слои населения и представляющие их интересы организации, в наибольшей степе­ни страдающие от кризиса. Лозунги и мотивы борьбы в ситуации кризиса увязываются с критикой экономической политики властей и декларацией предлагаемых путей выхода из него. Кризисы — экономический, социальный, экологический и прочие, служат пусковой причиной возникновения и разви­тия политического конфликта. Выигрывает в борь­бе тот, кто сумеет в полной мере реализовать воз­можности кризисной ситуации.

В политической борьбе в выигрыше оказывают­ся силы, достигшие наибольшей сплоченности на основе идентификации составляющих их субъектов — социальных слоев, партийных групп и т.д. — и добившиеся признания и поддержки со стороны широкой общественности. В свою очередь сплоченность политических сил, участвующих в борьбе, и достижение ими своей легитимности зависят от наличия дееспособного руководящего центра (партии, лидера, организации). Это положение также следует отнести к числу закономерностей.

Наконец, отметим еще одно принципиальное требование, реализуемое любым опытным и здравомыслящим политическим субъектом в его борьбе за доминирование в обществе. Это — необходимость просчитывать объективные и субъективные последствия борьбы, разрешения конкретного конфликта, последствия для экономики, политики, нравственности и прогресса вообще. Иными словами, поли­тики, если они хотят заслужить доверие общества, не должны действовать по печально известной формуле: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Политическая борьба изобилует огромным разнообразием методов и приемов — от честных до грязных, переворотов — от мирных до насильственных. В прошлом, к примеру, в России переменить субъекта в иерархии государственной власти значило, как правило, «взять, сокрушить, уничтожить». За 76 лет, с 1725 по 1801 гг. «было по одному счету пять, а по другому — восемь «дворцовых революций». 10

Разнообразные методы и формы политической борьбы имеют свои исторические корни. Последние просматриваются лишь как символические прави­ла, даже рудименты культуры, ушедших в небытие тысячелетия тому назад конфликтов вокруг власти и влияния. Они зафиксированы чаще всего в мифах, в библейских легендах.

Одна из таких — легенда о том, как Давид победил Голиафа. Это — историческая предтеча известного приема в политической борьбе: «удар в голову».

Однажды младший из трех сыновей Иессея пастушонок Давид услышал, как Голиаф поносил святыни израильтян. Возмущенный, он сказал братьям,, что принимает вызов великана Голиафа, чем позабавил братьев. Давид не стал одеваться в свою броню, не надел шлем, не взял меч, а отправился на сражение в своей пастушеской одежде. Он взял только свой посох и пращу. По пути остановился у ручья и выбрал пять острых камней. Великан, увидев Давида, захохотал. Он грозил бросить его тело хищным птицам и зверям. Уверенный в своем превосходстве, Голиаф даже не следил за движениями Давида. Юноша между тем достал украдкой из сумы острый камень и изо всех сил бросил его в великана. Камень просвистел в воздухе и вонзился в лоб Голиафа. Великан рухнул на землю. Давид бросился к оглушенному Голиафу, вырвал у него из рук меч и одним ударом отрубил ему голову."

Нынешний метод борьбы «удар в голову», конечно, мало похож на бой Давида и Голиафа. В последнем — лишь символический намек на схему столкновения: стремление поразить противника, уда­рить в самое главное в организме политического субъекта, его «ахиллесову пяту», лишив возможности и способности к целенаправленным и скоорди­нированным действиям.

Наметки метода «разделяй и властвуй» обнаруживаются в древнеримском мифологическом сюжете о борьбе трех против трех. Один из трех оставшихся в живых смог победить поодиночке противников, бросившихся бежать с разной быстротой.

Метод «разделяй и властвуй» — широко распространенный способ политической борьбы — приписывается французскому королю Людовику XI или итальянскому политику Маккяавелли. Этот метод активно использовался английскими колонизаторами. Практика последних инициировалась ряд лет в «холодной войне» Запада против Советского Союза. Тактика борьбы включала акции, направ­ленные на раскол населения нашей страны на враждующие группы, на поддержку оппозиции и сепаратистских движений, на подкуп элиты и привилегированных слоев, чем дестабилизировалось общество.

Исторически политики использовали хитроумные приемы, технологии политического противоборства. Например, приемы притворства и лицемерия, обмана масс относительно политики как некоего чуда, доступного только богоизбранным лицам. Веками насаждался миф, что носители власти выше всяких законов и правил.

Латинский афоризм зафиксировал реплику императора Сигизмунда на Констанцском соборе в ответ на замечание по поводу неправильно произнесенного слова: «Я римский император, и я выше грамматиков».

О притворстве и лицемерии политиков писал английский философ, политический деятель Бекон Ф. (XVII в.). «Искусство политики и лицемерие, — отмечал он, — вещи разные. Тем не менее лицемерие или скрытность широко используется в политической борьбе.» Кто «на деле проницателен, видит, что должно утаить, а что обнаружить лишь отчасти и когда и кому (искусство, нужное в государственной жизни), для того лицемерие будет лишь жалкой помехой. Но кто не обладает такой силой суждений, тому остается лишь взять скрытность и лицемерие за правило» 12 . Философ отметил три степени того, как можно скрыть и завуалировать свои цели: молчаливость, сдержанность и скрытность, •когда политик не дает возможности проникнуть в свои мысли и узнать, что он такое; притворство, когда он способствует ложному о себе мнению; собственно лицемерие и лживость.

Русский писатель Достоевский Ф. устами своего литературного персонажа «великого инквизитора» провозглашал: «Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть ... слабосильных бунтовщиков для их счастья, эти силы: чудо, тайна и авторитет». Чудо всегда приписывалось политике и политикам, ибо люди никогда не посвящались в суть политической власти и тем более борьбы за власть, которую представляли как борьбу за справедливость. Тайна была постоянной спутницей этой борьбы, авторитет власти — неотъемлемым ее признаком.

Современные политики и многие политические партии заимствовали из исторического багажа политической борьбы более «демократические» средства: манипуляцию массами, обман, подкуп избирателей, элит, лидеров общественно-политических движений и партий, зомбирование народа при помощи средств массовой информации. Теперь не так просто найти политических деятелей, скажем, в со­ставе элиты России, которые бы отличались постоянством своего мировоззрения, политических и идеологических принципов, не меняли бы своих убеждений в течение всей активной общественной жизни и даже готовы были бы пожертвовать самой жизнью, чтобы не изменить принципам. Наоборот, на политическом плаву чаще всего присягающие властителям, тому, кто сегодня сильнее. Они убеждены при этом, что не совершают измены, а служат благу государства и народа. Словом, следуют заповеди: «Поистине смешон, кто вечно неизменен».

Вышесказанное не означает, что политическая борьба всегда безнравственна, антигуманна, что в политике не может быть справедливости и честности. Подлинная политика борьбы за общие интере­сы народа, за прогресс в конечном счете и нрав­ственна и гуманна, хотя и не проста до примитив­ности. «Политика, — справедливо писал Ленин, — больше похожа на алгебру, чем на арифметику, и еще больше на высшую математику, чем на низшую».

Современные формы политической борьбы — это, как правило, комплексы разнообразных средств и приемов политической конкуренции, подчиненной цели победить противника и добиться доминирующего статуса в тех или иных институтах власти или, в крайнем случае, помешать это сделать оппонен­ту. В таких комплексах встречаются любые формы противоборства: от древнего «удара в голову» до информационного насилия и блокады. Наиболее изощренная система политической борьбы разработана деятелями германского фашизма. Ее прин­ципами были: не убеждать людей, а организовывать их; чем противоречивей и иррациональней идеология и пропаганда, тем они эффективнее; низводить любой лозунг, любую политическую концепцию до простого лозунга, неопровержимость которого создается путем непрестанного повторения; тотально воздействовать на народ, обеспечивать его единую реакцию на события; воздействовать глав­ным образом на чувства и только в ограниченной степени — на «так называемый разум»; учитывать, что простота и размах, концентрация, лживость пропаганды и ее постоянное повторение придает ей правдоподобие и обеспечивает успех.

Могущественным фактором политической борьбы ныне выступает общественное мнение, формируемое политическими конкурентами. В настоящее время только наивные люди, выдающие желаемое за действительное, могут говорить о свободном, демократически складывающемся общественном мнении. Еще более четверти века тому назад Президент Финляндии Урхо Кекконен говорил: «...на самом деле ... мнение народа представляет собой лишь эхо вещания, которое распространила небольшая горстка привилегированных людей, держащих в своих руках власть и каналы воздействия на общественное мнение». 13

Чтобы формировать желаемое общественное мнение, создается система масс медиа. Это — совокупность множества средств массовой информации, составляющая единое целое, со сложной структурой, с разнообразными частями и функциями. В США, например, как пишет Зиновьев А., в конце 80-х гг. печаталось 1645 ежедневных газет с тиражом 63 млн. экземпляров, 11200 иллюстрированных и пе­риодических изданий, вещало более 9000 коммерческих и 1420 некоммерческих радиостанций, функционировало 1440 телевизионных станций (три четверти из которых коммерческие), 6900 кабельных систем. В Западной Германии в 1965 г. выпуска­лось 1253 ежедневные газеты и 6900 журналов; в 1969 г. работало 4,9 млн. радиоаппаратов и 4,2 млн. телевизоров. 14 Вся эта огромная фабрика воздей­ствия на умы и чувства людей не просто влияет на них, но проявляет власть, причем власть диктаторскую.

Политическая борьба в развитых демократических странах носит конкретный и целенаправленный характер: она прежде всего связана и подчинена обеспечению легитимности политических сил, стоящих у власти, через выборы. Это — борьба за электорат, ибо он представляет формальную общность народа, а именно ту часть, которая определяет один раз в конституционный срок кому будет принадлежать политическая власть, кто станет хозяином в коридорах власти. Только на время выборных кампаний народ (в виде электората) как бы возвраща­ется власть имущими из той «отставки» в которую его обычно «отправляют» после избрания своих правителей. «В отставке» народ становится лишь фоном, на котором совершаются политические действа правящей элиты, лишь зрителем «театра», где свои роли играет политическая бюрократия. Одна­ко и будучи «отправленным» в политическую «отставку», народ не перестает оставаться потенциальной силой, способной, хотя бы косвенно, влиять на динамику политического конфликта. Поэтому участники последнего стремятся формировать сознание, чувства и вкусы огромных масс людей в желаемом духе, в соответствии со своими политическими и идеологическими ценностями и интересами.

Политическая борьба — классовая и за электорат — породила и специфическую форму его активности — политическую оппозицию. Термин «оппозиция» (лат. opposition) обозначает противодействие партий, парламентских фракций и других общественно-политических объединений и организаций интересам, ценностям, взглядам и целям господствующих в данной системе сил, имеющих власть. Политическая оппозиция — необходимый элемент демократического режима. Ее наличие — показатель зрелости конфликта, а также организованности и конкретной целенаправленности политической борьбы. Характер оппозиции свидетельствует о целях, способах и методах борьбы. Так называемая непримиримая оппозиция может пойти на приме­нение насильственных методов, тем более, если ее на то спровоцирует господствующий в конфликте субъект. Для оппозиции, интегрированной в политическую систему, подобные методы неприемлемы; она «играет» по правилам последней.

Противодействуя целям и действиям властвующих сил, оппозиция выступает основным организованным субъектом, критикующим политику, ущемляющую интересы тех социальных слоев, которых власти «не милуют». Она предлагает свое понимание общественных потребностей и интересов, а также политику, противоположные официально одобренным. Критика, контроль и альтернатива — такова «триада» действий оппозиции. В горниле оппозиционной борьбы выявляются и формируются политические лидеры. Известные вожди революционных и национально-освободительных движений воспитывались не в душных коридорах власти, а проходили суровую школу борьбы народных масс с реакционными режимами, овладевая ее стратегией и тактикой.

В арсенале оппозиции в основном те же техноло­гии, что присущи другим видам политического противостояния. Вместе с тем ею в наибольшей мере используются методы, способствующие привлече­нию на свою сторону масс и достижению легитимности альтернативных программ и практических действий. В предвыборных баталиях это — главное. Все другие, честные и бесчестные приемы борьбы подчинены конечной цели: провести своих кандидатов во власть. А при благоприятной возможности — обеспечить себе статус господствующего субъекта.

В совокупности методов оппозиционной борьбы на первом месте — формирование критического общественного мнения и оценки политики правящей элиты; информирование общества о проблемах, не решаемых властями; пропаганда предлагаемых оппозицией проектов.

Оппозиционная борьба может приобретать острые формы и развертываться по шмиттовской фор­муле: «друг—враг». В таком виде она не будет гар­монировать с демократическими принципами системы как ее элемент, а приобретет качество политического антагонизма внесистемного характера.

Деятельность оппозиции обременена некоторыми негативными для общества последствиями. По своему существу и природе оппозиция — это отрицание единства политического общества и, следовательно, стабильности. Она в любом варианте выступает в качестве дезинтегрирующего фактора. Дезинтегрирующая роль возрастает по мере обострения конфликта и сопротивления правящих сил своевре­менному его разрешению. Негативный эффект дея­тельности оппозиции так же закономерен, как и политический конфликт. Политические оппоненты, а точнее, противники, не могут его избежать, но в силах сократить «муки родов» прогрессивного предмета борьбы.

3. Модификация политического конфликта в России

Анализ политического конфликта будет корректным в научном отношении при условии его связи с конкретными, историко-временными параметрами.

В данном случае они определены. Это — период, очерченный так называемой перестройкой (середина 80-х гг.) и политическим переворотом (август 1991 г. — октябрь 1993 гг.). Рассматриваемый период по сути составил целую эпоху в истории страны, заполненную качественными изменениями общественной системы. Соответственно выделяются два этапа модификации политического конфликта. Они характеризуются четкими отличительными признаками всех главных элементов конфликта, при сохранении общих черт ядра — борьбы за власть; основных агентов — сил, отстаивающих существующую систему, и сил, выступающих за ее разрушение, противоборствующих организаций и идеологий.

Первый этап развития конфликта (1985 г. — август 1991 г.) реализуется в политическом пространстве Советского Союза. Его содержание определялось провозглашенной руководством страны политикой «перестройки» с помощью гласности и демократии. В этот период зародились и быстро прогрессировали массовые оппозиционные движения протеста и формировались антикоммунистические партии; развертывалась критика марксистсколенинской идеологии — опоры КПСС и советского режима; началась дискредитация всей господствующей социалистической системы ценностей. Завершением данного этапа развития конфликта стали: ликвидация КПСС как правящей партии и легализация еще слаборазвитой многопартийности.

Произошло «перераспределение» политического поля, поскольку лишилась своего сектора бывшая правящая партия. Ее развал стал возможным главным образом потому, что она была обременена скрытым внутренним противоречием между иерархическим партаппаратом и партийными массами и поражена идеологическим догматизмом. Место распавшейся КПСС в политическом пространстве заняли группировки общественно-политического движения «Демократическая Россия», выполнявшего роль организатора и идеолога борьбы против КПСС и советского строя.

В числе позитивных последствий конфликта — идеологическое раскрепощение политического сознания и расширение свободы выборов в высшие органы государственной власти. Вместе с тем в нарастающей мере над конструктивными доминиро вало разрушительное воздействие конфликта на все сферы общественной жизни. Общество в целом с его политической системой вступило в полосу глобаль­ного кризиса.

Второй этап развития политического конфликта (август 1991 г. — сентябрь-октябрь 1993 г.) характеризовался качественным изменением (сменой на противоположные признаки) всех главных его элементов. В первую очередь — содержания борьбы за власть, ибо другим теперь стал господствующий режим (по определению либерально-демократическим, а по существу — полудемократическим и полуавторитарным). Его носителями и защитниками стали антисоветские общественные силы, ранее являвшиеся оппозиционными. Их составляли: часть бывшей советской партийно-государственной элиты, отдельные слои интеллигенции, хозяйственных руководителей, политически активные владельцы капитала, а также рабочая аристократия, выращенная советской властью. В совокупности эти группы политизированного населения послужили социальной базой для формирования доминирующего субъекта политического конфликта на новом этапе его развития. Разрешение назревших проблем реформирования общественно-политической системы переросло в ее разрушение. А это привело к воспроизведению конфликта в новой модификации. Те­перь можно сказать: в не менее острой форме, чем конфликт характеризовался прежде.

Второй этап политического конфликта, как и первый, был связан с борьбой за демократическое обновление общества, за утверждение подлинного народовластия, против авторитаризма; источником противоборства является антагонизм, порожденный отчуждением власти от основной массы народа и приобретшей олигархический характер. Устранение явно выраженной партийной власти не привело к преодолению ее бюрократической клановости и олигархичности. «Новое» проявилось лишь в том, что в органы власти активно пошли представители финансово-капиталистических кругов, включая криминальные элементы, да коррумпированные субъекты российской элиты.

На современном (с октября 1993 г.) этапе развития конфликта, качественно изменился характер и состав оппозиции: ее главная, ведущая часть — Компартия РФ и союзник — народно-патриотическое движение, участники которого не во всем разделяют идеи и политические цели коммунистов. В парламенте, избранном в декабре 1995 г., оппозиция представлена фракцией КП РФ, депутатскими группами «Народовластие» и аграриями. В рядах оппозиции считают себя также фракции ЛДПР и «Яблоко». Ясно, что оппозиция коммунистов по отношению к правящему режиму антагонистична, непримирима в своей сущности, поскольку конфликтующие стороны взаимоисключают компромисс по отношению к самому существованию нынешнего режима. Оппозиция же партий и движений, причисляющих себя к демократической, неантагонистична; проявляющийся конфликт не затрагивает основу режима, а распространяется на тактику проводимой капитализации страны, связан в большей мере с борьбой за места в структурах государствен­ной власти, с неудовлетворенностью деятельностью отдельных персон из состава чиновничества. Для неантагонистической оппозиции блок коммунистов и народно-патриотических сил так же враждебен, как и для «партии власти». Позиции бывших соперников Ельцина Б.Н. — Явлинского, Жириновского и других — во втором туре президентских выборов (июль 1996 г.) продемонстрировали подлинные по­литические симпатии и интересы антиподов кандидата от КП РФ Зюганова Г.

Политическая разношерстность оппозиции отражает, с одной стороны, реальный социальный раскол общества, а с другой, — еще не сложившуюся структуру политических интересов и предпочтений у значительной части народа, не адаптировавшейся к новой политической ситуации, в которой продолжают сожительствовать утвердившиеся структуры либерально-демократического и осколки советского режимов.

Политическое здание нынешней России напоминает сооружение в состоянии некачественного ремонта. Разрушены основные опоры, но еще не завершено создание многих новых; приходится ис­пользовать детали и материал разрушенного. Их влияние сказывается на поведении большинства «жильцов» на всех этажах политического здания. Эклектическое восприятие действительности устраивает новые власти, привычные и неосознанные еще изменения блокируют конфронтационные позиции и ожидания, а также народные слои, что позволяет им легче пережить неприятности деятельности по­литиков, именующих себя демократами.

Характерная особенность политической диалектики нынешней России в том, что несмотря на отрицательное общественное мнение по отношению к правящему режиму, в стране пока нет сплоченного и организованного большинства населения, руководимого какой-либо партией, открыто противостоящего властной системе. Хотя и произошла структурализация электората, и она в последнее время достаточно стабильна, тем не менее пока еще электорат не поляризован по классовым признакам. Последние проявляются только частично. По данным фонда «Общественное мнение», 21% избирателей принадлежит демократической оппозиции, 23% — коммунистам и патриотам, 12% — центристским блокам и партиям, 44-45% населения составляет «молчаливое» большинство, отказавшееся участвовать в голосовании.

Политический конфликт в его российской модификации иначе идеологически мотивирован. По крайней мере, это относится к доминирующему субъекту, его интересам и взглядам. Власть предержащие отвергли марксистскую коммунистическую идеологию вообще, а не только как государствен­ную. В аморфном виде ее место занял антикоммунизм и ориентация на религиозную идеологию и верования. Марксизм же и коммунистическая идеология отнюдь не искоренены; в их «гроб не заколочен последний гвоздь», что много раз намеревались сделать демократы, публично объявляя миру о своих намерениях. Ведущая оппозиция продолжает выступать под знаменем марксизма и социализма, хотя и стремится освободиться от наиболее одиозных идеологических догматов. Следовательно, политический конфликт остается и конфликтом одновременно идеологическим.

Политические силы — субъект буржуазно-демократического режима — официально ратуют за деидеологизацию, но одновременно вынуждены (такова объективная необходимость) искать «единую идею для России». Причем, ее пытаются создать по инициативе «сверху» и навязать «низам»— массам. Отношение к идеологической затее правящей элиты неоднозначно, даже противоположно. Например, авторитетный защитник режима академик Ли­хачев считает, вопреки мнению Президента Ельцина Б.Н., что «общенациональная» идея в качестве панацеи от всех бед — «это не просто глупость, это крайне опасная глупость! А разве гитлеровская идея не была национальной? Я категорический противник такого подхода». 15

Один из бывших советников Президента РФ утверждает, что запрет государственной идеологии не означает запрета на общую национальную идею, якобы потому, что государственная идея — это по­нятие политическое, а государство не тождественно политике. Политика — сфера гражданского общества. Как только идеология становится государственной — политика кончается, поскольку она существует, пока существуют разные политики. А когда существует одна единственная политика — политической сферы не существует, «Когда государство и политика совпадают — это тоталитаризм». 16 Приведенные путанные рассуждения политика скорее служат цели придумать любую аргументацию модифицированной идеологизации общероссийского политического конфликта и путей его разреше­ния в интересах правящего режима.

Проблема идеологизации конфликта не исчерпывается поиском «русской идеи». В обществе, вклю­чая правящие круги, все чаще звучит вопрос: «Куда мы идем, какую социальную систему строим?». Президент однажды обещал дать на него ответ. Ближайшие к нему, так называемые, молодые ре­форматоры, опережая лидера, заявляют, что речь идет о «народном» капитализме. Выходит, что без идеологической базы, даже в самом ее абстрактном виде, политический конфликт немыслим, изгоняя один тип идеологии, протаскивают в политику другой.

В новой социально-политической среде расширилась зона многих политических конфликтов, что нашло выражение в разнообразии типологии. В нашей стране в настоящее время наряду с макрокон­фликтами высшего уровня — между институтами федеральной власти и народными массами — соседствуют конфликты регионального уровня, общероссийские — с местными, социально-классовые — с национальными и т.д. Их многообразие не закры­вает коренной конфликт между правящими кругами и массами подвластных. Согласно опросам, проведенным социологами в 62 субъектах Федерации, в 250 больших и малых городах, поселках городского типа и селах, ныне власти доверяют 14-15% из числа респондентов. 17 По данным института парламентаризма, 23% опрошенных готовы прибегнуть к крайним мерам против властей, вплоть до вооруженных выступлений. 18

Модификация российского политического конф­ликта произошла по линии изменения главных центров борьбы, ее форм, средств и методов. На пер­вый план выдвинулись избирательные кампании и парламентская форма борьбы. Выборы непосредственно правящих субъектов (персонального состава, учреждений, лидеров и др.) сами по себе суть общественный, демократически регулируемый, ле-гитимный конфликт с известной вероятностью непредсказуемости его завершения. Отсюда стремление конкурирующих политических сил обеспечить максимально возможные для себя, соответствующие своим интересам и амбициям, результаты. Будучи по сути своей механизмом свободного волеизъявления народа, выборы в практическом исполнении могут ограничивать это волеизъявление. В таком случае они узаконивают лишь волю привилегированного меньшинства. Выборы призваны обеспечивать отбор лучших членов общества, способных к управлению общественными делами. Однако выигрывают в них не всегда достойные кандидаты на руководящие должности. Таково реальное противоречие демократии, что служит источником выборного конфликта, борьбы между общественными группами и отдельными политиками.

Будучи по природе формой выражения правового конфликта, выборы в российских условиях приобрели политико-правовой характер. Чем выше уро­вень избираемых властей, тем ярче выражено их политическое содержание. Выборы депутатов в Государственную Думу, а тем более Президента, в основном были акциями политическими. Политизируются избирательные кампании в субъектах Федерации.

В предвыборной политической борьбе формируются политические блоки, укрепляют или, наоборот, теряют свое лицо и позиции отдельные партии и общественные движения. Предвыборные баталии способствуют становлению многопартийной системы. В избирательной декабрьской (1995 г.) кампании приняли участие 43 партии и объединения. Не все из них были и стали политическими партиями (к примеру, так называемая «Партия любителей пива», объединение адвокатов). Подавляющее большинство участников предвыборной гонки не прошло пятипроцентный барьер и по сути сошли с арены активной политической борьбы. Разрешение выборного конфликта по формуле: «выигрыш—проигрыш» оказалось наиболее успешным для КП РФ (получила 23% мандатов, с союзниками — 46%). За про-правительственное движение «Наш дом — Россия» проголосовало до 10% избирателей — убедитель­ный показатель негативного отношения большинства электората к политике правительства. Руководство «Наш дом — Россия», провозглашало, что это объединение должно стать общенародным и «навсегда», однако его лозунг оказался далеким от реальности.

Прошедшие в 1997 г. довыборы в Государственную Думу, а также выборы глав администраций и депутатов местных парламентов показали, что левая оппозиция продолжала наращивать свой политический потенциал, имея теперь в числе депутатского корпуса (вместе с союзниками) уже 54% мандатов. Вместе с тем КПРФ не провела ни одного своего представителя в московский городской парламент. Оппозиция не добилась победы в Саратове, в Мордовии (при выборах президента) и в ряде других регионов. Эти факты говорят сами за себя: выборный конфликт в России на всех его уровнях проявляется в весьма острых и бескомпромиссных формах. Крайней степени остроты он достиг еще в избирательной президентской кампании.

Победа Президента Ельцина Б.Н. (за него проголосовало 53% — 40 млн. граждан, пришедших к избирательным урнам) над лидером КПРФ — Зюгановым Г.В. (его поддержали 40% —30 млн. избирателей) позволяет поразмышлять о некоторых характерных для политической ситуации особенностях. Во-первых, победитель формально не выдвигался какой либо политической партией, он выступал от большинства общества, которое, не сим­патизирует ни одной из партии. Партии, в качестве субъекта политических отношений, пока в стране не занимают ведущего места. Это свидетельствует о слабой политической организованности населения, более того, — политической аморфности общества, переживающего времена крушения прежних политических идеалов и не нашедших еще новых ценностей, которые соответствовали бы интересам большинства народа. Во-вторых, в ситуации пика политического конфликта, когда противостояние основных соперников достигло своего апогея и предельной четкости, борьба общественных сил отождествлялась с противостоянием лидеров, короче говоря, индивидуализировалась. Конфликт общественно-политический виделся людьми как противоборство личностей. Результаты президентских выборов зафиксировали влияние на политическое поведение части избирателей фактора харизмы стоящего у власти лица, что мешало избирателям принимать осознанное решение. Вера в вождей, похоже, пока оказывается сильнее влияния политических интересов и позиций. Это лишний раз демонстрирует возросшую роль политических лидеров в общероссийском конфликте. В-третьих, в предвыборной борьбе на стороне действующего Президента принял самое активное участие государственный аппарат со всей его материальной, политической, административной и информационной мощью. Разумеется, вмешательство властей в политическую конкуренцию до предела обострило конфликт, придало ему характер антагонизма между системой государственной власти в целом и миллионами избирателей, голосовавших за лидера блока КПРФ и Народно-патриотического Союза. Тем самым завершение выборного конфликта не только не способствовало преодолению политического разлома общества, а напротив, послужило стимулом для возможных новых конфликтов. Говорить о демократических методах и формах борьбы в такой ситуации — значит выдавать черное за белое. Вместо того, чтобы предложить правовую и политическую оценку антидемократической практике борьбы, политические аналитики поспешили закрепить ее на будущее введением в политический российский словарь таких понятий, как «контролируемое голосование», «республиканские сценарии» выборов, «красный пояс» субъектов Федерации. В-четвертых, результаты выборного конфликта вновь подтверди­ли ошибочность традиционно-марксистской догматической точки зрения, согласно которой на решение избирателей может эффективно влиять в основном только социально-экономический фактор. Реальная картина электорального поведения по ряду северных регионов была иной. Существенное и даже определяющее воздействие на исход борьбы оказал ряд факторов: адаптация избирателей к новым условиям жизни; стремление к стабильности в политической жизни; боязнь возможных радикальных перемен в случае прихода к власти левых сил; разнообразные формы воздействия властных структур на избирателей; нарушение избирательного законодательства и т.д. В так называемом «красном поясе», где материальное и культурное положение большинства избирателей лучше, доминировали антирежимные политико-идеологические и моральные факторы. Оппозиция не использовала их в полной мере в других регионах, где она потерпе­ла поражение.

В демократическом государстве, а таким стремится быть Россия, одним из основных полей легитимной политической борьбы становится парламент. Парламентская форма борьбы для нашей страны новая; впервые ее элементы проявились на съездах Народных депутатов СССР. За прошедший после них драматический период в политической истории страны был накоплен определенный опыт такой борьбы, несмотря на то, что высшая исполнитель­ная власть постоянно стремилась блокировать его. Основным же препятствием для действительно свободной парламентской борьбы и ее положительных результатов стало политическое бесправие парла­мента РФ, а тем более — парламентов субъектов Федерации. Но даже в таких, установленных Конституцией, рамках политическая борьба между депутатами различных и противоположных фракций была и есть. В парламенте постоянно возникают политические и правовые конфликты; они чаще всего обсуждаются по принятым «правилам игры», когда депутаты «сталкиваются не лбами, а умами». В результате достигаются согласованные решения. Конечно, не всегда и не во всех случаях торжествует политический разум, находится компромисс и реализуется формула разрешения конфликта: «вза­имный выигрыш». Депутатский корпус, избранный в декабре 1995 г., руководство Государственной Думы пошли значительно дальше предыдущего состава корпуса и руководства в направлении критического анализа кризисного положения в стране и законодательной деятельности, направленной на развитие демократических основ регулирования и преодоления политически значимых для государства коллизий.

В парламентской борьбе сформировалась политическая оппозиция. Для России феномен оппозиции — это то новое, что прививается с большими трудностями. Советская традиция рассматривать оппозицию как враждебное для общества и политической системы явление дает о себе знать постоянно. Исключают нормальное демократическое отношение к оппозиции, за которой стоят миллионы избирателей, авторитарные, даже диктаторские формы политического мышления и поведения субъектов исполнительной власти и практика СМИ. Последние постоянно пытаются дискредитировать парламентские дискуссии как «пустую болтовню» и «ненужную трату» народных средств на содержание депутатов. Чтобы парламентская оппозиция стала постоянным субъектом эффективной борьбы за реальные, причем общие, а не корпоративные, интересы народа, нужны некоторые существенные политические и правовые предпосылки: конституционное закрепление за Федеральным Собранием РФ контрольных функций за деятельностью правительства и ограничивающих единовластие президента РФ; осуществление действительно свободных выборов депутатов, исключающих подкуп и прочие антизаконные действия и позволяющих избирать лучших представителей общества; объективная систематическая информация общественности (через СМИ) о дискуссиях в Федеральном Собрании РФ и ее фактических результатах; всестороннее освещение и анализ в периодической прессе конфликтных ситуаций, возникающих и разрешающихся в парламенте, и др.

Внутрипарламентская борьба эффективна, если она увязывается с непарламентскими формами, с массовыми акциями в поддержку позиции парламентских фракций и инициатив отдельных депутатов. Пока в российской практике такая связь незначительна; даже политические решения, принимаемые Госдумой по самым острым, затрагивающим судьбы страны, вопросам, иногда остаются вне поля политических действий избирателей. Например, не было должной положительной реакции общественности в защиту принятого в 1996 г. Постановления Государственной Думы об отмене решений о денонсации Договора об образовании СССР. В противоположность пассивной позиции общественности, проправительственная пресса, телевидение подняли подлинную политическую бурю против политического решения Госдумы и добились известных результатов в дискредитации его в интересах инициаторов беловежской акции. Между тем в ходе прошлых выборов в Госдуму около 70% опрошен­ных социологами заявили, что «Беловежский заговор, разрушивший СССР, был и остается преступлением перед народами». 19

Больше всех, пожалуй, постоянная связь и координация борьбы с внепарламентской активностью нужна оппозиции. Тем не менее последняя еще не смогла овладеть мехаёнизмами ее стимулирования. Зачастую возможное многообразие взаимосвязей оппозиции с общественностью ограничивается организацией отдельных, хотя и важных, политических мероприятий в Москве или С.-Петербурге.

Политические конфликты российского масштаба не проявляются в «чистом» виде, а чаще всего развиваются в смешанных, комплексных формах.

Предвыборная борьба в 1995-96 гг. аккумулировала собою все политические противоречия и конфликты нашего общества. Она подтвердила и более основательно вскрыла такую существенную особенность политических отношений, как превращение конфликта в политико-правовой, что вполне закономерно в период развала одной политической и правовой системы и становления противоположной — либерально-буржуазной.

Для обоснования такого вывода обратимся к анализу двух различных по времени бытия и конкретному содержанию конфликтов. Первый — это конфликт, зафиксированный Конституционным судом РФ (1992 г.), слушавшим дело об указах Президента РФ Ельцина Б.Н. «О деятельности КПСС и ККП РСФСР» и конституционности КПСС. Второй конфликт — президентские выборы (1996 г.). Несмотря на различие, суть этих конфликтов одна: противоборство разрушаемого социализма, его политической системы, ядром которой была КПСС, и создающегося нового режима, воплощаемого в президентской системе власти. Только в первом случае противоборство ограничивалось стенами Конституционного суда и не очень широкой дискуссией в средствах массовой информации. Во втором же в конфликтное противостояние были вовлечены миллионы граждан страны. Заседание Конституционного суда как конфликтного процесса поначалу воспринималось и действительно выглядело в виде правового акта высшей судебной инстанции (так представлялось и автору, присутствовавшему на первых заседаниях).

Ведь речь шла о признании законности действий Президента РФ, запретившего существование и действие восемнадцатимиллионной политической партии, ее конституционности. Народные депутаты — коммунисты обратились в Конституционный суд с ходатайством о проверке конституционности указов Президента, а противоположная сторона — ряд депутатов-демократов — о законности КПСС, бывшей правящей партии. Однако фактически с первого заседания суда и до последнего разбирательство носило не только (даже не столько) юридический, сколько характер полити­ческий. Суду пришлось обсуждать вопрос, была ли КПСС политической партией или же «присвоила» себе это название, а в действительности являлась одной из государственных структур. Суд был вовлечен даже в дискуссию по теоретико-политическим проблемам — положениям партийной программы.

Одним из главных обвинений КПСС, содержащихся в ходатайстве группы демократов-депутатов, сформулированном социал-демократом Румянцевым С., был тезис, что в основе деятельности ком­мунистической партии лежало признание преступного и антигуманного характера частной собственности, а следовательно, и базирующейся на этом институте деятельности. «В качестве своей цели коммунистической партией официально объявлялось установление сначала социалистических, а затем коммунистических общественных отношений». По логике социал-демократа, следовало бы объявить преступниками сотни выдаю­щихся умов прошлого и настоящего: философовпросветителей, экономистов, социалистов-утопистов, да и современных левых социалистов, осуждавших и осуждающих частную собственность. Более того, в число «преступников» был бы зачислен Христос. Ведь одна из его заповедей — «Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои».

Конституционный суд, как известно, вынес противоречивое решение. Признавая, с одной стороны, деятельность партийного аппарата КПСС неконституционной, поскольку он подменял государственную власть, суд подтвердил законность указов Президента. С другой стороны, посчитал, что первичные партийные организации были общественно-политическими, и они могут продолжать свое функционирование на добровольной основе. Характер данного решения, конечно же, не чисто юридический, а политико-юридический. Иного не могло быть, коль скоро «процессом века» стало дело о политической партии, руководившей советским обществом многие десятилетия.

Теперь о другом конфликте. Его политическая природа и содержание очевидны: выборы президента государства есть акция политическая, а не толь­ко правовая. Однако ситуация в России отличалась от обычных для других стран тем, что в борьбе за высший государственный пост столкнулись лидеры антикоммунистического правящего режима и непримиримой оппозиции, отстаивающей программу восстановления социализма. Таким образом, речь шла о подтверждении легитимности или нелегитимности осуществленного в стране в августе 1991 г. — сентябре-октябре 1993 г. социально-политического переворота, о выборе двух противоположных путей дальнейшего исторического развития российского общества. Это и придало президентским выборам характер крайне острой политической борьбы. Демократия продемонстрировала свою слабость, законность далеко не всегда и не во всем была соблюдена. Демократические формы широко использовала в своих интересах «партия власти», выступавшая на стороне президента Ельцина Б.Н.

Команда Президента реализовала все возможное, чтобы добиться победы над соперником. В про­тивоположность тяжеловесным идеолого-политическим рассуждениям кандидата от оппозиции Зюганова Г.А. о кризисном положении в экономике, о приближающейся национальной катастрофе, о превращении России во второстепенную колониальную страну, Ельцин Б.Н. и его сторонники говорили о простых и доступных для массового российского обывателя вещах: обещали ликвидировать долги государства по зарплате и пенсиям, рекламировали так назаваемые графики ликвидации. На обещания не скупились, как и на словесные излияния «любви» к россиянам. Возрождение «великой» России, общенародных традиционных ценностей, в том числе православных, разрушенных большевиками, создание условий для свободного труда каждому, кто того желает и стремится своим трудом ковать свое счастье. Словом сулили строитель­ство очередного «светлого будущего», теперь только противоположного коммунистическому, стращали обывателя угрозой возвращения «тоталитарного» коммунизма.

Когда-то Наполеон, стремясь удержать свою власть, полученную в результате переворота 18-19 брюмера 1799 г., бросил клич с надеждой объединить большинство французов: «Ни красных колпаков, ни красных каблуков!» (первое — символ якобинцев, второе — роялистов). Нечто подобное просматривалось в лозунгах предвыборной борьбы, выдвинутых Президентом Ельциным Б.Н.

Далеко не все в этой тактике было миролюбивым, способствующим реальному объединению различных слоев избирателей, в том числе тех, кто ориентировался на кандидата от оппозиции. Види­мость здесь никак не соответствовала сущности предвыборного поведения лидера политической правящей элиты. Призывы к согласию во имя общего блага страны сопровождались нагнетанием страха перед опасностью гражданской войны в случае победы коммуниста Зюганова Г., открытой блокадой СМИ кандидата от оппозиции, установ­лением по существу информационного террора по отношению к миллионам избирателей. «Партией власти» использовался в борьбе за сохранение кресла президента за Ельциным Б.Н. государственный аппарат всех уровней с его материальной, административной и информационной мощью. В этом-то главным образом состояло нарушение избирательного закона и принципов демократии. Большинство же избирателей почти не реагировало на такие явления. Наверное, Герцен был прав, когда писал: ... «массы любят авторитет, их еще ослепляет ... блеск власти». «К личной свободе, к независимости слова они равнодушны.» 20

Конфликтная ситуация, связанная с нарушением законности в процессе предвыборной кампании, не была зафиксирована в судебных исках представителей оппозиционного кандидата, не приобрела форму институционально-правового выражения. Тем не менее она отражена в публикациях отечественной и зарубежной прессы.

Проявился явно выраженный политико-правовой характер конфликта при проведении выборов некоторых глав администраций (Ростовской, Читинской, Владимирской, Астраханской областей), где в качестве кандидатов выступали представители оппозиции. Правовая и политическая оценка нарушениям избирательного законодательства в этих регионах дана в Постановлении Государственной Думы Федерального Собрания от 2 сентября 1997 г. В нем в частности говорится, что Генеральная прокуратура Российской Федерации не отреагировала должным образом на факты нарушения из­бирательного законодательства в названных выше областях при выборах глав администрации. Госдума предложила Генеральному прокурору рассмот­реть письмо Комитетов Государственной Думы по безопасности, по законодательству и судебно-пра-вовой реформе, по делам Федерации и региональной политике и принять меры по соблюдению избирательного законодательства. Надо отметить, что Постановление Государственной Думы пришло в противоречие с позицией Законодательных Собраний в тех областях (например, в Ростовской), где они действуют в связке с губернатором, а не выступают по сути дела самостоятельным субъектом представительной власти.

Предвыборная борьба за пост главы государства, а также в ряде случаев и глав его частей (республик, областей) приобретает политико-правовой характер во всех восточно-европейских странах, бывших в социалистическом «лагере»: в Польше, Бол­гарии, Румынии, Чехии и Словакии.

Проведенный анализ конфликтной «галереи» российской политической жизни убеждает нас в устойчивом сохранении общей конфликтной ситуации в стране. Она проявляется во всплесках кризиса власти и в перманентно прорывающихся локальных и общероссийских политических конфликтах. Кризисные вспышки аккумулируются в высоком уровне недоверия властям, в том числе высшим; в растущей коррупционности чиновничества, даже ,в федеральных коридорах власти; в постепенном утверждении у руля государственного управления олигархических кланов, представляющих крупный российский капитал, интересы которого прямо противоположны интересам народных масс; во многих тупиках демократии, с которой не очень-то намерены считаться господствующие круги. Кризис влас­ти приобретает особенно болезненные формы, когда выливается в открытый конфликт между законодательной и исполнительной ветвями власти на всех структурных уровнях политической системы.

Возникает вопрос: корректно ли объяснять (что иногда делают аналитики и политики) постоянно возрождающийся конфликтный политический процесс только сохраняющимися элементами разру­шенной, но не ушедшей окончательно в небытие, советской системы? Думается, что отнюдь нет. На политический процесс влияет ряд других, существенных факторов. Это прежде всего общий, системный кризис; противоречия, его порождающие, — питательная почва для сохранения конфликтной ситуации в политической сфере. Незавершенный конституционный процесс — не менее важный фактор, непосредственно образующий зону конфликтной ситуации. Не следует недооценивать негативное воздействие на политическую ситуацию идеолого-теоретического вакуума как реальной ущербности нынешней политической культуры. В каждом из названных факторов проявляется переходное состояние нашего общества; каждый так или иначе отражается на интересах всех слоев населения, запросах и ожиданиях масс, на позициях и действиях политических субъектов.

Какой же путь в школе своих конфликтов может пройти наша страна? Пойдет ли она в направлении дальнейшего их умножения и углубления вплоть до взрыва или же возобладает противоположная тенденция: формирование системы политических отношений со многими пересекающимися противоречиями и конфликтами, не затрагивающими основы существования системы? Прогнозировать политический процесс — весьма сложная проблема, тем более в России. И все-таки с определенной долей вероятности это возможно. Вопреки словам поэта, ставшим банальными благодаря те­лерекламе, только умом Россию можно понять, но не верить в Россию нельзя.

За каждой из возможных тенденций кроются обстоятельства и общественно-политические силы, способные в любой момент перекроить карту политического процесса. С одной стороны, в стране еще не сложилась новая социальная структура и, стало быть, глобальный антагонизм пока не охватил все без исключения стороны социально-политической жизни и управления. У государства сохраняется возможность маневра и манипуляции интересами большинства и сокрытия за демократическими лозунгами и принимаемыми законами (которые мало выполняются) корпоративных интересов российского нарождающегося и быстро развивающегося капиталистического класса. При этом властям удается свои недостатки превращать в достоинства, пробность и рыхлость власти позволило сформировать партийно-политическую структуру, по виду напоминающую политический плюрализм. У «партии власти» есть теперь «квази-левая» оппозиция (мэр Москвы) и «квази-правая», есть устойчивый и общепризнанный «квази-центр» во главе с Президентом РФ. Восстанавливая управление социально-политическими процессами в стране, «партия власти» сумела достаточно укрепить и свое влияние, особенно после победы Ельцина Б.Н. на президентских выборах, установила почти тотальный контроль над всеми сторонами «нашей, на первый взгляд, хаотичной атомизированной жизни». Наконец, выборы в органы власти субъектов Федерации (в частности, в Саратове) показали, что се­годня «маргинализированное и люмпенизирован-ное село обжило новую систему и, можно сказать, приняло».

Что же стоит за противоположной тенденцией? В чем заключается потенциальная возможность дальнейшего обострения политических конфликтов? Массовое недовольство проводимой правительством и Президентом политикой, по сути политическим бесправием большинства народа, угрозой ус­тановления авторитарного режима и, что самое очевидное, продолжающимся обнищанием трудящихся. Тезис «так жить нельзя» становится лозун­гом не только оппозиции; с ним выходят на акции протеста трудящиеся городов, учителя, врачи, ученые, создают свои движения военнослужащие.

Стремлению «партии власти» смягчить политические конфликты или даже в какой-то мере их законсервировать противостоит действие организованной и укрепляющей свои ряды левой оппозиции, ядром которой является КП РФ. Добившись на выборах существенного успеха, оппозиция превратилась в значительную политическую силу, с которой нельзя не считаться. Тем не менее о равновесии сил на политическом Олимпе говорить еще рано. И пока его не будет, вероятнее всего тенденция дальнейшего обострения конфликтной ситуации неминуема. А выход из острых политических российских конфликтов, наверное, только один: всеобщее согласие относительно путей модернизации общества и государства и политического курса, направленного на достижение благосостояния народа и восстановление былого национального престижа Отечества.

Исторический синтез: разумное объединение прогрессивного, добытого советским опытом, и рациональных новаций реформирования общественной системы в последние годы, — объективная потреб­ность, которую невозможно отрицать. Ведь, образно выражаясь, не один «овес растет по Гегелю»; история тоже шествует гегелевскими категориями. Она на своих крутых поворотах повторяет некото­рые формы жизни, но на новой основе. Причем, не дважды, как утверждал классик, — в виде «траге­дии» и в виде «фарса», — подразумевая эпизоды французской революции, а многократно. Клио (муза истории) гораздо богаче. Она, подобно картинной галерее, может удивлять человека оригиналами и копиями.

Цепь политических конфликтов в России переплетается с другими: социальными, правовыми, национальными, организационно-управленческими, международными. Их анализ позволит полнее понять общую картину конфликтной ситуации в стране.

4. Международный политический конфликт

За последние годы в научную литературу, журналистику, а более того, в официальную политическую литературу и документы прочно вошло понятие конфликта. Причем, прежде всего политического. Проблемы международных конфликтов стали предметом специального изучения и практического действия Организации Объединенных Наций. Достаточно сказать, что ежегодник СИПРИ 1994г. «Международная безопасность и разоружение» в основной своей части посвящен анализу международных конфликтов, их предотвращению и разрешению. Поэтому было бы ошибкой не остановиться, хотя бы вкратце, на этом вопросе.

Международный политический конфликт, как и любой внутренний, представляет собою столкнове­ние противоположных интересов, целей, ценностей, взглядов и связанных с их реализацией действий. Но его отличие от внутригосударственного заключается в конкретной природе, содержании, специфике субъектов, в особенностях механизма возникновения и развития, технологии регулирования и разрешения.

В самом деле, по природе своей международный конфликт является внешним для данной страны, государства. Его причина, источник кроются не во взаимодействиях индивидов или групп, граждан или институтов данного общества (российского, французского и т.д.), а в возникших противоречиях между интересами разных, существующих отдель­но друг от друга социально-политических и национальных сообществ людей. Субъектами международного политического конфликта выступают отдельные государства, группы государств, объединенные в союзы, коалиции, либо представляющие их организации, подобные, скажем, ООН, или общественно-политические организации типа Социалистического Интернационала, профсоюзных альянсов и других, или, наконец, каких-то идеологополитических и религиозных движений. Сфера их зарождения и действия — те или иные страны, международные политические отношения, а не взаимодействия субъектов в рамках одной политической системы (различных ее носителей — слоев, партий и т.д.). Что касается интересов, целей, ценностей и взглядов, то в данном случае фигурируют те, которые в обобщенной форме выражают главные жизненные потребности и устремления, идеалы и дух конкретного народа или значительной его части, потребности, от удовлетворения которых зависит само существование, безопасность или благосостояние этого народа, его государства как единого целого. В международном политическом конфликте противостоят не частные интересы и цели, а общие государственные интересы. В первую очередь интересы, связанные с обеспечением безопасности и суверенитета (независимости) государства, с защитой его территории, экономического, социокультурного и информационного пространств. Конечно, конфликты могут возникать и по поводу частных интересов вступивших в него международных субъектов. Однако для населения отдельной страны, любой его части такие интересы являются общими, надличностными. Например, отдельный дипломатический конфликт между государствами — это частный конфликт с точки зрения международных отношений. Но он не затрагивает интересы отдельных групп населения, а тем более личностей. Для них он — отвлеченное явление, общее, о котором судят лишь политики. В настоящее время для российской внешней политики важен вопрос о расширении НАТО на восток, т.е. к границам нашей страны. Несмотря на его важность, он все же остается частным по от­ношению ко всей системе международных отношений и одним из общих внешнеполитических вопросов для России. Тем не менее едва ли приходится сомневаться, что подавляющее большинство граждан (кроме, возможно, политической элиты) воспринимают его заинтересованно, как говорится, близко к сердцу. И это понятно: ведь планируемая НАТО акция пока никак не влияет на условия жизни людей, на удовлетворение их необходимых потребностей, выражаемых интересами. Спор дипломатический, к счастью, не переросший в острый конфликт, остается в сфере деятельности узкого круга политиков-дипломатов. И дай бог, чтобы так было и в дальнейшем.

Интересы государств сами по себе не могут быть одинаковыми, тождественными, поскольку различны народы, объединенные в эти государства, усло­вия их жизни и уровни социально-экономического, политического и культурного развития. Кроме того, интересы этого уровня непосредственно не воспринимаются людьми как нечто очевидное, а могут быть поняты в результате непростой работы общественного сознания, коллективного осмысления общественных запросов и ожиданий. Эта работа осуществляется обычно наиболее подготовленной в интеллектуально-политическом отношении группой людей, называемой элитой общества, и лидерами государства, партий. Те и другие склонны истолковывать реальность сквозь призму своего мировоззрения; потому объективно заданные интересы обретают субъективную окраску. Последнее обстоятельство может играть существенную роль в возникновении международного конфликта. Этим определяется значение конкретных лиц, стоящих во главе государств, партий. Известно, что два западных лидера бывшей антигитлеровской коалиции — американский президент Ф.Рузвельт и премьерминистр Англии У.Черчилль представлявшие родственные политические системы, по всем основным вопросам борьбы с гитлеровской Германией находили общий язык, а спорили, доходя нередко до отдельных дипломатических конфликтов, лишь с советской стороной. Однако это были деятели, во многом (что касается личных качеств, да и социаль­но-политических) отличающиеся друг от друга. Они нередко совсем по-разному понимали общие интересы коалиции, стратегию и тактику ведения войны. У.Черчилль постоянно стремился ущемить интересы своего союзника — СССР, не очень-то горел желанием как можно эффективней помогать Красной Армии в ее единоборстве с врагом. В то же время Ф.Рузвельт, не питая любви к Советскому Союзу, более глубоко понимал необходимость совместной борьбы с гитлеризмом, представляющим смертельную угрозу и для Запада. Помощь Советскому Союзу соответствовала собственным интересам США и Англии.

Международный конфликт возникает в любом случае, когда одно государство или группа госу­дарств стремится навязать свои интересы другим, объявляет и добивается их монополии, ущемляя или вообще не принимая во внимание иные интересы. Сфера возможных видов противоположных полити­ческих интересов, являющихся объектом конфликта, весьма широка: от непосредственно политических (безопасность, границы государств и т.д.) до общих экономических, национальных, информационных, идеологических и даже религиозных. Экономические отношения между странами, будь то отношения сотрудничества или конкуренции, взаимопомощи или экспансии, приобретают опосредствовано политический характер, т.е. влияют на политику через материальные, информационно-идеологические и прочие, важные для политических отношений, факторы. В настоящее время роль их настолько велика, что, экономические проблемы прежде всего, а также вопросы международной информации и культуры постоянно находятся в орбите внимания ОСИ — всемирной политической организации.

Международные политические конфликты имеют свои специфические причины. По данным ООН, в 1994 г. в мире было 34 крупных вооруженных конфликта в 28 зонах (территориях государств, где вспыхивали конфликты). А в 1989 г. их насчитывалось 137. Распределение их по регионам выглядит так. Африка — 43, из них в 1993 г. — 7; Азия — 49, в том числе в 1993 г. — 9; Центральная и Южная Америка — всего 20, в 1993 г. — 3; Европа — всего 13, в 1993 г. 4; Ближний Восток 23, из них в 1993 г. 4. 13 Общая тенденция — уменьшение зон конфликтов в течение последних пяти лет. В то же время, как это ни покажется неожиданным, единственным регионом, где наблюдалась тенденция к их увеличению, была Европа. Их число здесь в 1993 г. возросло с 2-х до 4-х. Причиной 19 конфликтов стали территориальные споры; другие возникали в связи с проблемами получения этно-национальными общностями автономии или независимости, а также по причине выбора политической системы либо смены правительства в данной стране. Таковы конфликты между Азербайджаном и самопровозглащенной Республикой Нагорный Карабах, поддерживаемой Арменией; грузино-абхазский конфликт. Приведенные примеры убедительно подтверждают наличие коренных различий природы, причин внут­риполитических и внешних конфликтов.

Специфика субъектов, причин международных конфликтов обусловливает формы и механизмы их возникновения, развития и разрешения. В числе первоначальных форм проявления — межгосудар­ственные споры, дипломатические акции. Развитие конфликта связано с нормированием противобор­ствующих сторон, зачастую в виде блоков, коалиций и прочих сообща действующих групп госу­дарств и других политических организаций. Они объявляют свои противоположные цели и претензии на решение спорных вопросов, блокируют вза­имно свои действия по осуществлению противоречивых интересов, выраженных в политических установках. Дело доходит до разрыва тех взаимосвязей между вступившими в конфронтацию силами, которые ранее служили для них какой-то основой для международной жизни. В частности, одни выходят из тех или иных организаций, другие ограничивают или вообще разрывают дипломатические отношения с конфликтующим государством, третьи противопоставляют себя международному сообществу в целом. Так поступили в свое время Иран, обрушившись в период исламской антишахской революция на дипломатический корпус США и других европейских государств; Ирак, допустив агрессию против Кувейта и готовя в тайне производство атомного и химического оружия.

В ряду форм проявления международных конфликтов и их разрешения — политические перегово­ры: двусторонние и многосторонние с привлечением посредников, в виде международных конференций и другие. Переговорный процесс — это тоже борьба, да еще какая. Переговоры могут завершиться компромиссом или консенсусом, а могут и капитуляцией слабой стороны, вынужденным принятием ею продиктованных сильной стороной усло­вий. Модели завершения международного конфликта те же, что и других: выигрыш—проигрыш, выи: рыш—выигрыш, проигрыш—проигрыш. Или иначе: победа—поражение, победа—победа, поражение-поражение. Когда конфликтующие стороны длительное время находятся в конфронтации, изматывая свои силы и резервы, ухудшая благосостояние своих граждан, то это и есть разрешение конфликта по модели: проигрыш—проигрыш. Примером подобных конфликтов служат гражданские войны в ряде стран Африки и Азии. Из того же ряда можно назвать долговременный арабо-израильский конфликт, берущий свое начало с момента создания государства Израиль (1948 г.). За прошедшие десяти летия конфликт привел к пяти войнам и многочисленным дипломатическим инициативам, ставшим результативными только в последние годы. Лишь недавно Организация Освобождения Палестины изъяла из своей политической программы пункт об уничтожении государства Израиль.

Международные конфликты нередко длятся многими десятилетиями и даже веками, периодически затихая, а затем обостряясь в виде «холодных» и горячих» войн. Тому пример — «холодная война» Запада (главным образом США) против бывшего СССР. За длительный период не раз качественно изменялись противоположные интересы, в иное время они примирялись; складывались различные структуры субъектов конфликта, появлялись новые противоречия вместо разрешенных или неразрешенных. Сколько таковых возникало между западными странами и СССР за более чем 70 лет его существования. И все же основной линией конфликта оставалась непримиримость коренных интересов двух противоположных систем: капиталистической со свободным рынком и либеральной демократией и государственно-социалистической с административно-плановой экономикой и авторитарным режимом, основанным на монополии одной партии и допус­кающим коллективистскую демократию на уровне местного самоуправления.

Наряду с длительными конфликтами в между­народной жизни встречаются коллизии средней длительности и вовсе краткосрочные, в том числе вооруженные.

В наше время на Западе не любят вспоминать известный военный конфликт — вооруженное нападение Англии, поддержанной Францией, в 1956 г. на Египет, только что освободившийся от монархи­ческого режима. Конфликт произошел из-за того, что страна национализировала Суэцкий канал как свое достояние, когда-то отнятое английской империей. В ответ на справедливую акцию Египта в Англии раздался крик: «Кража!» и тогда решили ударить по Египту и ударить тяжело. 14 Однако, к счастью для Египта, на его сторону встало советское правительство, предупредив Англию о возможных печальных последствиях, если агрессия не будет прекращена. Тогда разум возобладал. Военную акцию не поддержала и ООН, потребовав от Англии, Франции и присоединившегося к ним Израиля прекратить военные действия. Англия и Франция нанесли себе значительный политический урон и укрепили, а не подорвали, позиции молодого самостоятельного государства. Слабая сторона, поддержанная мировым сообществом, оказалась в выигрыше, что бывает, конечно, весьма редко.

Соперники в международных конфликтах ведут между собою борьбу, применяя самые различные методы и средства: мирные и военные, словесные (символические) — информационные, идеологические, религиозные и материальные. В том числе и те, о которых говорилось в предыдущем параграфе. Например, метод «разделяй и властвуй» — один из излюбленных для политиков, олицетворяющих неоколониализм. Метод «удар в голову» универсален в политическом противоборстве международных субъектов, поскольку он обеспечивает вывод из строя координирующих центров противника и разрушение ядра его сил. Метод «слабые места» не менее существенен. Выявление таковых, будь то в переговорном процессе или экономическом, информационном противостоянии, мирном или военном противоборстве, — гарантия выигрыша. Огромное значение в современных условиях имеет информационное международное противоборство. Захват, скажем США, международного информационного пространства при помощи новейших технических средств, вплоть до использования спутниковых, дает им в руки такое мирное оружие, которое по своей эффективности борьбы за господство своих интересов, масштабам непомерного расширения сферы распространения и действия в мире превосходит многие военные средства. Влияние этих средств испытал на себе бывший СССР, одним из факторов разрушения которого стало проигранное США информационное противостояние.

Методы предупреждения и разрешения международных конфликтов столь же разнообразны, сколь разнообразны по своему содержанию конфликты. Чисто политические столкновения (из-за территориальных споров, защиты безопасности государств и др.) предупреждаются в основном путем переговоров, если, конечно, таковые помогают преодолеть разногласия. Политико-экономические (связанные с проводимой субъектами взаимоисключающей экономической политики) — посредством ме­тодов экономической конкуренции, экономических и прочих санкций. Национально-политические — на пути приобретения государственности. Идеологические конфликты вообще никогда полностью не разрешаются, равно как и религиозные. Со времени разделения христианства на три основные ветви: католичество, православие и протестантизм — между ними никогда не прекращалось соперничество по вопросам истолкования основных догматов христианства и политической роли церкви в международной и внутренней жизни верующих.

В настоящее время в международной практике предотвращения и разрешения конфликтов широко применяются к конфликтующим сторонам политические и экономические санкции международного сообщества (ООН), региональных объединений государств (Совет Европы, Организация африканского единства и другие). Решение о применении санкций в ООН принимается Советом Безопасности (в таком случае они носят обязательный характер) или Генеральной Ассамблеей, которая только рекомендует эту меру. Санкции осуществляются в виде эмбарго на поставки нефтепродуктов и других нужных странам, участвующим в конфликте, товаров, запрета на предоставление им оружия, замораживания капиталов, принадлежащих данным странам и т.д. И как крайняя мера — применение вооруженной силы со стороны международного сообщества, если конфликт перерастает в военное противостояние, как это случилось, скажем, в бывшей Югославии. Принуждение к преодолению насильственного конфликта более мощной международной силой, не требующее согласия всех задействованных в конфликте сторон, — в числе мер ООН по поддержанию мира.

Последнее, на чем следует остановиться при характеристике внешнеполитических конфликтов, это на их взаимосвязи с внутренними конфликтами. Из документов ООН явствует, что в 1993 г. не было зафиксировано ни одного крупного вооруженного конфликта между государствами. Тем не менее на­звано общее число — 34 крупных международных конфликта. Как это понять? Дело в том, что внутренние конфликты, если они действительно круп­ные, неизбежно приобретают международный резонанс, становятся объектом внимания и деятель­ности других государств, либо вовлекаемых в конфликт, либо участвующих в международном миротворческом процессе. Гражданская война в Таджикистане привела к тому, что в конфликт оказались вовлеченными, с одной стороны, Афганистан, соперничающие мусульманские группировки, поддерживающие оппозицию, а с другой Россия в качестве миротворческой, защищающей суверенитет Таджикистана, военной и политической силы.

Процесс международного конфликта, то или иное его разрешение может выступать как позитивным, так и негативным фактором в преодолении внутренних противоречий.

Литература

1. Шмитт К. Понятие политического. Вопросы социологии. М. 1992. Т. 1. С .41.
2. XIV съезд Всесоюзной Коммунистической парти-и (б). Стенографический отчет. М., 1926. С. 158159.
3. Там же.
4. Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., Госполи-тиздат, 1952. С. 229.
5. Бурдье Н. Начала. М., 1994. С. 198.
6. См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3. С. 11.
7. Бранд В. Демократический социализм. М., 1992. С. 127.
8. Карамзин Н. О древней и новой России в ее по­литическом и гражданском отношениях. В кн. «История государства российского». Кн. четвер­тая. Ростов-на-Дону, 1990. С. 479.
9. Чернышевский Н. Кавеньяк. Собр. соч. в пяти томах. М., 1974. Т. 5. С. 87.
10. Эйдельман Н. Грань веков. М., 1986. С. 30, 161.
11. См.: Косидовский 3. Библейские сказания. М., 1975.
12. Бекон Ф. Соч. в двух томах. М., 1972. Т. 2. С. 361-364.
13. Кекконен У. Финляндия и Советский Союз.М.,1973. С. 137.
14. Зиновьев А. Запад. Феномен западнизма. М.,1995. С. 332-333.
15. Известия .21 ноября 1996 г.
16. Российская газета. 19 ноября 1996 г.
17. АиФ. 1997, № 48. С. 5.
18. Независимая газета. 1997. 27 ноября.
19. Советская Россия. 20 января. 1998 г.
20. Герцен А. Собр.соч. в восьми томах. М., 1975. Т. 3. С. 337.
21. Ежегодник СИПРИ 1994. Международная бе­зопасность и разоружение. М., 1994. С. 56, 57.
22. Трухановский В. Антони Идеи. М., 1876.

Содержание

Дальше