Парадигма функционального анализа в социологии

В качестве начального и, безусловно, экспериментального шага в направлении кодификации функционального анализа в социологии мы выдвигаем парадигму понятий и проблем, являющихся основны­ ми для этого подхода. Вскоре станет очевидным, что главные компо­ ненты этой парадигмы постепенно появлялись на предыдущих стра­ницах, когда мы критически изучали терминологию, постулаты, по­нятия и идеологические обвинения, существующие сейчас в этой об­ласти. Парадигма сводит их вместе в компактном виде, допуская тем самым одновременное рассмотрение основных требований функци­онального анализа и помогая ему скорректировать промежуточные интерпретации на его собственной основе. Такого результата трудно достичь, когда понятия не упорядочены, а разбросаны по страницам пространного дискурсивного изложения 52 . Парадигма показывает са­мую суть понятий, процедур и выводов функционального анализа.

Более того, необходимо отметить, что парадигма представляет со­бой не множество категорий, введенных de novo *, а кодификацию тех понятий и проблем, которые не могли не привлечь нашего внимания при критическом изучении современной практики и теории в функ­циональном анализе. (Ссылки на предыдущие разделы этой главы по­кажут, что для каждой из категорий, входящих в парадигму, уже была подготовлена почва.)

1. Элемент(ы), которым отводятся функции

Весь диапазон социологических данных можно подвергнуть функци­ональному анализу, и большая его часть уже ему подвергалась. Главное требование состоит в том, чтобы предмет анализа представлял собой стан­ дартизированный (т.е. шаблонный и повторяющийся) объект, такой, как социальные роли, институциональные модели, социальные процессы, куль­ турная модель, культурно-типовые эмоции, социальные нормы, групповая организация, социальная структура, средства социального контроля и т.д.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Что должно входить в протокол наблюде­ ния за данным объектом, если мы хотим, чтобы он поддавался система­ тическому функциональному анализу?

2. Понятия субъективных диспозиций (мотивов, целей)

В какой-то момент функциональный анализ неизменно предпола­ гает некую концепцию мотивации индивидов, входящих в социальную систему, или явно применяет такую концепцию. Как показало предыду­ щее изложение, эти понятия субъективных диспозиций часто и ошибоч­ но смешивают со сходными, но отличающимися от них понятиями объек­ тивных последствий установки, убеждений или поведения.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: В каких видах анализа достаточно взять на­ блюдаемые мотивации в качестве данных как существующие, а в каких их следует рассматривать как проблемные, т.е. выводимые издругих данных?

3. Понятия объективных последствий (функций, дисфункций)

Мы заметили, что неясность некоторых современных концепций «функции» выражается в двух основных формах:

• •  в виде тенденции ограничивать социологические наблюдения позитивными вкладами социологической структуры в социальную или культурную систему, в которую она входит; и
• •  в виде тенденции смешивать субъективную категорию мотива с объективной категорией функции.

Чтобы ликвидировать эту путаницу, надо соответствующим образом разграничить эти понятия.

• 52 Краткое изложение цели аналитических парадигм, подобной этой, см. в заме­ чаниях о парадигмах в других местах этой книги. — Примеч. автора. * заново (лат.). — Примеч. пер.

Первая проблема предусматривает понятие множественности послед­ствий и понятие их равновесия.

Функции — это наблюдаемые последствия, способствующие адапта­ции или приспособлению данной системы; а дисфункции — те, которые уменьшают адаптацию или регулировку системы. Есть еще эмпиричес­кая вероятность нефункциональных последствий, которые просто несуще­ственны для рассматриваемой системы.

В любом данном случае поведение объекта может иметь как функцио­нальные, так и дисфункциональные последствия, приводя ктрудной и важ­ной проблеме разработки критериев для оценки четкого равновесия сово­купности последствий. (Это, конечно, очень важно при использовании функционального анализа в качестве ориентира для формирования и осу­ществления политики.)

Вторая проблема (возникающая из-за того, что мотивы и функции легко смешать друг с другом) заставляет нас ввести концептуальное раз­личие между теми случаями, когда субъективная предусматриваемая цель совпадает с объективным результатом, и теми случаями, когда они рас­ходятся.

Явные функции — это те объективные результаты, способствующие регулировке или адаптации системы, которые планируют и осознают уча­стники данной системы;

Латентные функции, соответственно, те, которые они не планируют и не осознают*.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Каковы результаты трансформации ранее латентной функции в явную (включая проблему роли знаний в поведе­нии человека и проблемы «манипуляции» поведением человека)?

4. Понятия единиц, для которых выполняется функция Мы уже видели, к каким трудностям ведет ограничение анализа функ­циями, выполняемыми для «общества», поскольку элементы могут быть функциональны для одних индивидов и подгрупп и дисфункциональны для других. Поэтому необходимо рассмотреть кдуг единиц, для которых элемент имеет определенное значение: индивиды с разнообразными статусами, под­ группы, более крупную социальную систему и культурные системы. (Тер­ минологически это подразумевает понятия психологической функции, груп­ повой функции, социетальной функции, культурной функции и т.д.)

* Отношения между «непредвиденными последствиями» действия и «латентны­ ми функциями» легко определить, поскольку они присутствуют в предыдущем раз­ деле парадигмы. Непреднамеренные последствия действия бывают трех типов:

• •  те, которые являются функциональными для обозначенной системы, и они включают латентные функции;
• •  те, которые дисфункциональны для обозначенной системы, и они вклю­ чают латентные дисфункции; и
• •  те, которые несущественны для системы, на которую они не воздейству­ют ни функционально, ни дисфункционально, т.е. несущественный в практичес­ ком отношении класс нефункциональных последствий.

Предварительную формулировку см . в R.K. Merton, «The unanticipated consequences of purposive social action», American Sociological Review, 1936, I, 894— 904; таблицу этих типов последствий см . в Goode, Religion Among the Primitives, 32— 33. — Примеч . автора .

5. Понятия функциональных требований (потребностей, необходимых предварительных условий)

В каждом функциональном анализе скрыто или явно присутствует концепция функциональных требований рассматриваемой системы. Как я уже отмечал в других работах 53 , это остается одним из самых неясных и эмпирически наиболее спорных понятий в функциональной теории. Со­ циологи склонны превращать понятие функционального требования в тавтологическое или ex post facto *; сводить его к условиям «выживания» данной системы; включать в него, как в работе Малиновского, наряду с социальными биологические «потребности».

Это приводит к трудной задаче установления типов функциональ­ ных требований (универсальных и специфических); процедур обоснова­ ния постулированных требований; и т.д.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Что требуется для установления обоснован­ ности такой переменной, как «функциональное требование»' в ситуаци­ ях, где строгий эксперимент неосуществим?

6. Понятия механизмов, благодаря которым выполняются функции Функциональный анализ в социологии, как и в других дисциплинах, таких, как физиология и психология, предусматривает «конкретное и де­ тальное» объяснение механизмов, которые действуют с целью выполнения обозначенной функции. Это относится не к психологическим, а к соци­ альным механизмам (например, сегментация роли, обособление институ­ циональных требований, иерархическое упорядочение ценностей, обще­ ственное разделение труда, ритуальные и церемониальные отправления и т.д.). ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Каким набором социальных механизмов мы располагаем в настоящий момент? Соответствует ли он набору, скажем, психологических механизмов? Какие методологические проблемы связа­ ны с выяснением действия этих механизмов?

7. Понятия функциональных альтернатив (функциональных эквивален­ тов или заместителей)

Как мы уже видели, как только мы отказываемся от необоснованного предположения о функциональной обязательности конкретных социальных структур, нам тут же требуется некое понятие функциональных альтернатив, эквивалентов или заместителей. Это заостряет наше внимание на том что в исследуемом случае существует целый ряд различных структур, кото­ рые могут выполнять данное функциональное требование, и тем самым разрушает идентичность существующего и неизбежного.

R.K.. Merton, «Discussions of Parsons'» «Position of sociological theory», American Sociological Review, 1949, 13, 164-168. - Примеч . автора . * постфактум (лат.). — Примеч. пер.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Поскольку научное доказательство эквива­лентности предполагаемой функциональной альтернативы в идеале тре­бует строгого эксперимента и поскольку это не всегда осуществимо в широкомасштабных социологических ситуациях, какие реальные мето­дики исследования больше всего соответствуют логике эксперимента?

8. Понятие структурного контекста (или структурных ограничений) Круг различных структур, которые могут выполнять определенные функции в социальной структуре, не безграничен (и это не раз отмеча­лось в предыдущем изложении). Взаимозависимость элементов социаль­ной структуры ограничивает реальную возможность изменений или фун­кциональных альтернатив. В области социальной структуры понятие структурных ограничений соответствует «принципу ограниченных воз­можностей» в более широкой области, выдвинутому Гольденвейзером. Неспособность осознать релевантность взаимозависимости и сопровож­дающих ее структурных ограничений приводит к утопической идее, со­гласно которой подразумевается, что можно изъять некоторые элементы социальной системы, не затронув ее оставшуюся часть. Это обстоятель­ство признают как социологи-марксисты (например, Карл Маркс), так и немарксисты (например, Малиновский) 54 .

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: В какой мере данный структурный контекст ограничивает диапазон структур, которые могут эффективно удовлетво­рять функциональным требованиям? Можем ли мы найти при условиях, которые еще надо определить, нейтральную область, в которой функцию может выполнять любая из самых разнообразных альтернатив?

54 Приведенные выше цитаты из Маркса подтверждают эту мысль, но, разумеется, здесь приведены лишь немногие из тех высказываний, в которых Маркс действитель­ но подчеркивает важность учета структурного контекста. Например, в своей работе «К критике политической экономии» (появившейся в 1859 г.) он замечает: «Ни одна об­ щественная формация не погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые, более высокие производительные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их су­ ществования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе все­ гда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рас­смотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда условия для ее решения уже имеются налицо или по крайней мере находятся в процессе ста­ новления». (См.: К. Маркс. К критике политической экономии. — Предисловие. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. — изд. второе. М.: Госполитиздат, 1959. — т. 13, с. 7. — Примеч. пер.) Возможно, самое известное из его многочисленных упоминаний сдерживающего влияния данной социальной структуры находится во втором абзаце «Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта»: «Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого». (См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. — изд. второе. — т. 8, с. 119.) Насколько мне известно, А.Д. Линдсей — самый чуткий из комментаторов, заметивших теоретический смысл подобных утверж­ дений. См . его брошюру Karl Marx's Capital: An introductory Essay (Oxford University Press, •931), особ , на 27—52. — Примеч . автора .

9. Понятия динамики и изменения

Мы уже отмечали, что функциональный анализ обычно концентри­рует внимание на социальной структуре и пренебрегает изучением струк­турного изменения.

Этот акцент на статику, однако, не свойственен теории функциональ­ного анализа. Это скорее побочный акцент, вызванный желанием ран­них функционалистов-антропологов противостоять прежней тенденции создавать предположительные истории обществ, не имеющих письмен­ности. Эта сложившаяся практика, полезная в те времена, когда она была впервые введена в антропологию, со временем отрицательно сказалась на работе некоторых социологов-функционалистов.

Понятие дисфункции, подразумевающее понятие напряжения, стресса и напряженности, обеспечивает аналитический подход к изучению ди­намики и изменения. Каким образом наблюдаемые дисфункции вклю­чены в конкретную структуру, не вызывая нестабильности? Вызывает ли накопление стрессов и напряжений такого рода перемены, которые мог­ли бы свести их на нет?

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Отвлекает ли внимание функционалистов от явлений социальной неустойчивости преобладающий среди них инте­рес к понятию социального равновесия? Какие имеющиеся методики по­зволят социологу достаточно адекватно оценить накопление стрессов и напряжений в социальной системе? В какой степени знание структурно­го контекста позволяет социологу предвидеть наиболее вероятные на­правления социальных изменений?

10. Проблемы обоснования функционального анализа

В масштабах всей парадигмы в целом мы настойчиво, вновь и вновь обращали внимание на определенные моменты, когда допущения, обви­нения и наблюдения должны получать законное основание 55 . Для этого анные не «даны», а «изобретаются» с неизбежной помощью понятий. В процессе вь 1работки функциональной интерпретации у социолога-аналитика неизменно воз­ дает необходимость получать данные, отличные от тех, которые предполагались начально. Интерпретация и сбор данных, таким образом, неразрывно связаны с

5 S К данному моменту очевидно, что мы рассматриваем функциональный анализ как метод интерпретации социологических данных. Это не отрицает важной роли Функциональной установки в ориентации социологов на сбор тех видов данных, ко­торые иначе можно было бы упустить. Наверное, нет необходимости повторять ту аксиому, что понятия, используемые исследователем, действительно определяют включение или исключение данных, что, несмотря на этимологию данного термина,

Ругом понятий и предложений, соотносящих эти понятия. Продолжение этих рас- с У*дений см. в главе IV .

прежде всего необходима строгая формулировка социологических мето­дик анализа, которые наиболее подходят логике проведения эксперимен­ та. Для этого требуется систематический обзор возможностей и ограни­ ченности сравнительного (межкультурного и межгруппового) анализа*.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Насколько функциональный анализ огра­ ничен трудностями локализации адекватных образцов социальных систем, которые можно подвергнуть сравнительному (квазиэкспериментально­ му) изучению 56 .

11. Проблема идеологического значения функционального анализа В предыдущем разделе подчеркивалось, что функциональный ана­ лиз не обязательно связан с какой-либо идеологической позицией. Это не отрицает того факта, что отдельные случаи функционального анализа и отдельные гипотезы, выдвинутые функционалистами, могут выполнять узнаваемую идеологическую роль. Таким образом, перед социологией знания возникает определенная проблема: в какой мере социальная по­зиция социолога-функционалиста (например, его отношения с конкрет­ ным «клиентом», заказавшим данное исследование) приводит скорее к одной, чем к другой формулировке проблемы, воздействует на принятые им допущения и понятия и ограничивает диапазон выводов из имеющих­ ся у него данных?

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Как обнаруживается идеологическая окрас­ ка функционального анализа и в какой степени конкретная идеология вытекает из основных предположений, принятых социологом? Связан ли круг этих предположений со статусом и исследовательской ролью со­ циолога?

Прежде чем перейти к более тщательному изучению некоторых ча­стей этой парадигмы, давайте четко представим, как предполагается применить эту парадигму. В конце концов, можно до бесконечности множить таксономические системы понятий и при этом не продвинуть­ся реально в решении задач социологического анализа. Каковы в та­ком случае цели парадигмы и как ее можно было бы использовать?

• * Другую формулировку с совершенно отличным идеологическим смыслом, но сходными теоретическими выводами см.: Б. Малиновский: «При наличии опреде­ленной культурной потребности средства ее удовлетворения малочисленны, и по­ этому решение культурных проблем, происходящее в ответ на эту потребность, де­терминируется в узких пределах. «Culture». Encyclopedia of the Social Sciences, op. cit., 626. — Примеч . пер .
• 56 Работы Мердока — George P . Murdock , Social Structure ( New York : Macmillan , 1949) — достаточно, чтобы показать, что методики, подобные тем, что используются при межкультурных обследованиях, очень перспективны для решения определенных методологических проблем функционального анализа. См . также о процедурах фун ­ кционального анализа в : George С . Homans and David M. Schneider, Marriage, Authority, and Final Causes (Glencoe: The Free Press, 1955). — Примеч . автора .

Цели парадигмы

Первая и главная цель — это дать предварительный кодифициро­ванный ориентир для адекватного и плодотворного функционального анализа. Тем самым, очевидно, предполагается, что парадигма содер­жит минимальный набор понятий, которыми должен оперировать со­ циолог, чтобы провести адекватный функциональный анализ, и, как следствие, что ее можно сразу же использовать как ориентир для кри­ тического изучения существующих видов анализа. Таким образом, она предназначена служить в качестве чрезвычайно компактного и сжато­ го руководства для постановки эмпирических исследований в функ­циональном анализе и в качестве средства для точного определения вкладов и недостатков предыдущих исследований. Ограниченность объема книги позволит нам применить лишь отдельные разделы пара­дигмы и лишь для критической оценки специально подобранных наи­ более показательных случаев.

Во-вторых, парадигма должна приводить непосредственно к по­ стулатам и (часто неявным) допущениям, лежащим в основе функ­ ционального анализа. Как мы обнаружили в предыдущих частях этой главы, одни из этих предположений имеют первостепенную важность, другие несущественны и незначительны, атретьи сомнительны и даже обманчивы.

В-третьих, парадигма должна заставить социолога осознать не только сугубо научные выводы разных типов функционального ана­ лиза, но также и их политические и иногда идеологические выводы. В чем именно при функциональном анализе проявляются опреде­ленные политические воззрения и в чем он пересекается с «соци­ альной инженерией» — это вопросы, непосредственно касающиеся парадигмы.

Безусловно, в рамках данной главы невозможно подробно изучить все универсальные проблемы, охватываемые парадигмой. Придется подождать, пока не появится более полное изложение этой пробле­ мы в книге, специально посвященной этой цели. Поэтому в остав­ шейся части данного раздела мы ограничимся кратким применением лишь первых частей парадигмы к строго ограниченному числу случа­ ев функционального анализа в социологии. И время от времени эти немногие случаи будут использованы в качестве отправной точки для обсуждения специальных проблем, которые не в полной мере отра­ жены в рассматриваемых примерах.

Объекты, подвергаемые функциональному анализу

На первый взгляд кажется, что простое описание объекта, кото­ рый предстоит проанализировать функционально, вызывает мало проблем. Вероятно, описывать элемент надо как можно «полнее и точнее». И все же, если подумать, очевидно, что этот принцип не дает почти никаких ориентиров для наблюдателя. Представим себе, в ка­ком затруднительном положении оказывается приобщенный к фун­кционализму неофит, вооруженный лишь этим авторитетным изре­чением для ответа на вопрос: за чем мне наблюдать, что вносить в свои полевые записи и что можно спокойно пропустить?

Не предполагая дать сейчас полевому работнику детальный и об­стоятельный ответ, мы тем не менее можем отметить, что вопрос сам по себе законный и что частично уже получены полные ответы. Чтобы вычленить и кодифицировать эти ответы, надо подойти к случаям функционального анализа с таким вопросом: какого рода данные пос­ ледовательно включались вне зависимости от объекта, подвергающего­ ся анализу, и почему были включены именно эти, а не другие данные?

Вскоре выясняется, что функциональная ориентация в основном определяет, что включается в описание объекта, который необходи­ мо объяснить. Так, описание магического обряда или церемонии не ограничивается сообщением о заклинаниях или магической форму­ ле, ритуале и исполнителях. Оно включает систематическое сообще­ ние об участвующих и наблюдающих, о типах и видах взаимодействия между исполнителями и аудиторией, об изменениях этих моделей вза­имодействия в ходе церемониала. Так, описание обрядов дождя у пле­ мени гопи, например, включает нечто большее, чем действия, вроде бы ориентированные на вмешательство богов в метеорологические явления. Сюда входит сообщение о людях, которые разным образом вовлечены в эту модель поведения. А описание участников (и зрите­лей) дается с точки зрения структуры, то есть с точки зрения распо­ ложения этих людей в их взаимосвязанных социальных статусах.

Короткие выдержки покажут, что функциональный анализ начи­ нается с систематического учета (и, желательно, схематизации) ста­ тусов и социальных взаимоотношений тех, кто осуществляет поведе­ ние, ставшее предметом исследования.

Обряд достижения половой зрелости для девочек в племени Chiracahua : расширенная семья (родители и родственники, которые могут помочь финансами) берет на себя расходы по этой четырехдневной церемонии. Родители выбирают время и место для обряда. «Присутствуют все члены лагеря девочки и почти все члены местной группы. Немало гостей издругих местных групп и несколько прибывших из внешних формирований, и их число растет с каждым днем». Выступает, приветствуя гостей, лидер местной группы, к которой принадлежит семья девочки. Короче говоря, это опи­ сание четко привлекает внимание к следующим статусам и группам, по-разному занятым в обряде: к девочке; ее родителям и близким родствен­никам; местной группе, особенно через ее лидера; формированию, пред­ ставленному членами внешних местных групп, и «племени, представлен­ ному членами других формирований» 57 .

Как мы в свое время увидим — хотя это можно сформулиро­вать уже в данный момент, — простое описание обряда с точки зре­ния статусов и групповой принадлежности разнообразных участ­ников дает главный ключ к пониманию функций, выполняемых этим обрядом. Словом, мы хотим сказать, что структурное описание участников анализируемого действия дает гипотезы для последу­ющих функциональных интерпретаций.

Еще один пример также коротко и ясно выражает характер таких описаний, выполненных на языке роли, статуса, групповой принад­лежности и взаимоотношений между ними.

Шаблонные ответы на миррири (непристойности, услышанные в адрес сестры) в австралийском племени Murngin . Стандартизированную модель можно очень кратко описать так: когда муж ругает жену в присутствии ее брата, то брат ведет себя внешне аномально, бросая пики в жену (не в мужа) и ее сестер. Далее описание этой модели включает описание статусов уча­стников. Сестры являются членами клана брата; муж принадлежит к дру­ гому клану.

Снова отметим, что участниковлокалшу/ om внутри социальных струк­ тур и эта локализация является основой для дальнейшего функциональ­ ного анализа этого поведения 58 .

«Комплекс романтической любви» в американском обществе: хотя все общества признают «временные сильные эмоциональные привязаннос­ ти», современное американское общество — одно из немногих, извлека­ ющих выгоду из романтических привязанностей: по крайней мере об­щее мнение считает именно их основой выбора партнера по браку. Эта характерная модель выбора сводит к минимуму или исключает выбор партнера родителями или более широкой группой родственников 59 .

• 57 Morris E. Opler, «An Outline of Chiracahua Apache social organization», в Fredd Eggan ed. Social Anthropology of North American Tribes (Chicago: University of Chicago Press, 1937), 173—239, особ , на 226—230 [ курсив мой ]. — Примеч . автора .
• 58 W.L. Warner,^ Black Civilization — A Social Study of an Australian Tribe (New York: Harper & Bros., 1937), 112—113. Так как эти примеры взяты из обществ, не имеющих письменности, можно было бы предположить, что эти требования к описанию отно­ сятся исключительно к таким обществам. Однако обращаясь к другим примерам фун­ кционального анализа моделей, обнаруженных в современном западном обществе, мы можем видеть то же самое требование, а также указания на то, какие «описатель­ ные данные» требуются дополнительно. — Примеч. автора.

Отметим, что выделение одной модели выбора партнеров тем са­ мым исключает альтернативные модели выбора, существующие в дру­ гих обществах.

Этот случай подсказывает второе пожелание, касающееся того, какие данные необходимо включить в описание объекта, подвергае­ мого функциональному анализу. При описании характерной (модаль­ ной) модели для решения стандартизированной проблемы (выбор партнера по браку) наблюдатель где только можно указывает главные альтернативы, которые в связи с этим исключаются. Это, как мы уви­ дим, дает непосредственное представление о структурном контексте модели и, подсказывая подходящие сравнительные материалы, сви­ детельствует об обоснованности функционального анализа.

Третий неотъемлемый компонент описания проблемного объек­ та, непосредственно подготавливающий его к функциональному ана­ лизу — так сказать, дальнейшее требование при подготовке образца для анализа, — это включение «значений» (или когнитивной и эмоци­ональной значимости) данного действия или модели для членов груп­ пы. Фактически, как станет очевидно, обстоятельное описание зна­ чений, придаваемых данному объекту, во многом задает нужное на­ правление функциональному анализу. Пример, взятый из множества функциональных анализов Веблена, поможет нам проиллюстриро­ вать этот общий тезис:

Культурная модель престижного потребления: престижное потребле­ ние относительно дорогостоящих товаров «означает» (символизирует) обладание достаточным богатством, чтобы «позволить себе» такие тра­ты. Богатство, в свою очередь, почетно. Люди, занимающиеся престиж­ ным потреблением, получают удовольствие не только от непосредствен­ ного потребления, но и от повышенного статуса, отраженного в отноше­нии и мнениях других людей, наблюдающих за этим потреблением. Эта модель весьма заметна среди праздного класса, т.е. тех, кто может укло­ниться и уклоняется от продуктивного труда [это статус или компонент роли при описании]. Однако это проникает и в другие слои, которые стре­мятся подражать такой модели и тоже испытывают чувство гордости при «расточительных» расходах. И наконец, потребление как элемент пре­ стижа стремится вытеснить другие критерии потребления (например, «эффективное» расходование средств). [Это явная ссылка на альтерна­ тивные способы потребления, которые оказались в тени благодаря тому, что культура акцентирует только модель престижного потребления.] 60

• 59 О разных подходах к функциональному анализу «комплекса романтической любви» см. Ralph Linton, Study of Man (New York: D. Appleton-CenturyCo., 1936), 174— 175; T. Parsons, «Age and sex in the social structure of the United States», American Sociological Review, Oct. 1942, 7, 604—616, особ , на 614—615; Т . Parsons, «The kinship system ofthe contemporary United States», American Anthropologist, 1943,45, 22—38, особ , на 31—32, 36—37, обе переизданы в его Essays in Sociological Theory, op. cit.; T. Parsons, «The social structure ofthe family», в Ruth N. Anshen ed., The Family: Its Function and Destiny (New York: Harper, 1949), 173—201; R.K. Merton, «Intermarriage and the social structure», Psychiatry, 1941,4, 361—374, особ , на 367—368; и IsidorThorner, «Sociological aspects of affectional frustration», Psychiatry, 1943, 6, 157—173, особ , на 169—172. — При ­ меч . автора .

Как известно, Веблен далее отводит модели престижного потреб­ ления целый ряд функций: повышения статуса, подтверждения стату­ са, «хорошей репутации», хвастовства финансовой мощью. Эти послед­ ствия, испытанные на себе участниками данной типовой деятельнос­ти, приносят им удовлетворение и во многом объясняют постоянство этой модели. Ключ к пониманию отведенных функций почти полностью дает описание самой модели, которое включает явн ые ссылки на (1) ста­ тус тех, кто дифференцированно воплощает эту модель; на (2) извест­ ные альтернативные модели потребления, когда оно осуществляется скорее ради хвастовства и «расточительности», чем ради «глубоко лич­ ного» удовольствия от конкретного продукта потребления; наконец, на (3) всевозможные значения, придаваемые в данной культуре пре­ стижному потреблению его участниками и наблюдателями.

Эти три компонента описания подлежащего анализу образца ни­коим образом не являются исчерпывающими. Полное протокольное описание, адекватное дальнейшему функциональному анализу, не­ избежно выходит на уровень проблемы непосредственных психоло­гических и социальных последствий поведения. Но эти последствия можно с большей пользой изучить в связи с понятиями функции. Здесь лишь надо повторить, что описание объекта не ведется из прихоти или по наитию. Оно должно включать по крайней мере три характе­ ристики объекта, если мы хотим, чтобы протокольное описание пред­ ставляло оптимальную ценность для функционального анализа. Хотя еще много предстоит узнать о пожеланиях, касающихся описатель­ ной фазы всего анализа, эта краткая презентация дескриптивно-со­ держательных моделей может послужить указанием на то, что проце­ дуры функционального анализалюжно кодифицировать до такой сте­ пени, что в конечном счете социолог, ведущий полевое исследова­ ние, получит необходимую для его наблюдений «карту».

Другой пример служит иллюстрацией того, что еще желательно учесть при описании подлежащего анализу объекта:

• 60 Thornstein Veblen, The Theory of the Leisure Class (New York: Vanguard Press, 1928), особ , главы 2—4. — Примеч . автора .

Табу на внешний брак: чем выше степень групповой солидарности, тем сильнее чувство неприятия брака с людьми за пределами группы. «Не важно, какая причина заставляет желать групповой солидарнос­ ти...» Внешний брак означает или потерю члена своей группы в пользу другой, или включение в свою собственную группу таких людей, ко­ торые недостаточно подготовлены к восприятию ценностей, мнений и обычаев внутренней группы 61 .

Здесь содержится указание на четвертый тип данных, которые не­обходимо включить в описание социального или культурного образца, предваряя функциональный анализ. У всех, кто причастен к изучаемо­ му обычаю, обязательно естънекий набор мотивов для конформизма или для девиантного поведения. Описание должно, насколько это возможно, сообщать об этих мотивациях, но эти мотивы нельзя путать, как мы ви­дели, с (а) объективной моделью поведения и (б) с социальными функциями этой модели. Включение мотивов в описание помогает объяснитьисихо- логические функции, выполняемые моделью, и, как часто оказывается, оно подводит вплотную к социальным функциям.

Пока что мы рассматривали объекты, представляющие собой явно выраженные типовые обычаи или верования — модели, которые при­ знают таковыми сами члены данного общества. Так, члены конкрет­ ного общества могут, хотя и в разной степени, обрисовать обряд дос­ тижения половой зрелости у Chiracahua , модель миррири у Murngin , выбор супруга на основе романтической привязанности, интерес к пре­стижному потреблению или табу на внешний брак. Это очевидные про­ явления культуры, и поэтому они в большей или меньшей мере извес­ тны тем, кто принадлежит к этой культуре. Однако социолог не огра­ ничивается этими очевидными моделями. Время от времени он рас­ крывает скрытую культурную модель — ряд обычаев или верований, — которая столь же шаблонна, как и очевидные модели, но которую уча­стники не считают нормативно упорядоченной. Таких примеров мно­ жество. Так, статистика показывает, что в квазикастовой ситуации, ко­ торая характерна, например, для отношений между неграми и белыми в нашей стране, превалирующая модель смешанного брака (когда он имеет место) — это брак между белой женщиной и негром (а не между негритянкой и белым мужчиной). Хотя эта модель, которую можно назвать кастовой гипогамией, не институционализирована, она со­ храняется и является удивительно устойчивой 62 .

• 61 Romanzo Adams, Interracial Marriage in Hawaii, особ , на 197—204; Merton, «Intermarriage...», op. cit., особ , на 368—369; К . Davis «Intermarriage in caste societies», American Anthropologist, 1941, 43, 367—395. — Примеч . автора .
• 62 Ср . Merton, «Intermarriage...», op. cit.; Otto Klineberg ed., Characteristics of the American Negro (New York: Harper, 1943). — Примеч . автора .

Или рассмотрим другой пример устоявшейся, но явно непризнан­ ной модели. Малиновский сообщает, чтотробриандеры, коллектив­но занимающиеся технологической задачей построения каноэ, вы­ полняют не только эту явную технологическую задачу, но также уста­ навливают и укрепляют по ходу дела межличностные отношения меж­ ду собой. Многие из последних данных по этим первичным группам, называемым «неформальными организациями», относятся к этим моделям отношений, которые наблюдает социолог, но которые не признают, по крайней мере в их полной значимости, участники 63 .

Все это указывает на пятое пожелание, касающееся протоколь­ ного описания: проявления упорядоченности поведения, связанной с номинально главной деятельностью (хотя и не являющейся частью эксплицитной культурной модели), должны входить в протокольные описания, которые ведутся полевым исследователем, поскольку эти неосознанные закономерности часто дают ключ к разгадке отличитель­ ных функций всей модели. Как мы увидим, включение этих «неосоз­нанных проявлений упорядоченности» в протокольное описание по­ чти сразу ориентирует исследователя на анализ модели с точки зре­ ния латентных функций, как мы их здесь называем.

Подведем итоги; протокольные описания, таким образом, долж­ ны, насколько это возможно, включать:

• •  локализацию участников модели в пределах социальной структу­ ры, их дифференцированное участие;
• •  рассмотрение альтернативных способов поведения, исключенных из-за акцентирования наблюдаемой модели (т.е. концентрации внима­ ния не только на том, что происходит, но также и на том, чем пренебре­ гают из-за существующей модели);
• •  эмотивные и когнитивные значения, придаваемые данной моде­ ли участниками;
• •  различие между мотивациями участия в модели и объективным поведением при данной модели;
• •  закономерности поведения, не осознаваемые участниками, но тем не менее связанные с главной моделью поведения.

Вполне вероятно, что список этих пожеланий относительно прото­кольного описания, выполненного наблюдателем, далеко не полон. Но он все же является пробным шагом в направлении тонного определения объектов наблюдения, что облегчает последующий функциональный анализ. Эти пожелания отличаются большей конкретностью по срав­нению с рекомендациями, которые обычно даются при общей харак­ теристике этого метода, — такими, как совет наблюдателю чутко улав­ ливать «контекст ситуации».

• 61 Повторное открытие первичной группы учеными, изучающими социологию промышленности, было одним из главных стимулов для функционального подхода в недавнем социологическом исследовании. Здесь мы ссылаемся на работы Элтона Мэйо, Рутлисбергера и Диксона, Уильяма Уайта и Берли Гарднера и многих других. Безусловно, сохраняются интересные различия в интерпретации, которую допуска­ ют эти данные. — Примеч. автора.

Явные и латентные функции

Как уже говорилось в прежних разделах, разграничение явных и латентных функций было введено с тем, чтобы предотвратить не­ умышленное смешение, часто характерное для социологической ли­ тературы, осознанныхмотиваций социального поведения и егообъек- тивных последствий. Наше тщательное изучение современных терми­ нологий функционального анализа показало, как легко и как неудачно социолог может отождествлять мотивы и функции. Далее указывалось, что мотив и функция меняются независимо друг от друга, и если не отразить этот факт в принятой терминологии, это способствует не­ умышленному смешению социологами субъективных категорий мо­тивации и объективных категорий функции. Этим мы главным обра­зом и руководствовались, когда пошли на то, что не всегда считается похвальным, а именно — на введение новых терминов в быстро рас­ тущий технический словарь социологии; многие неспециалисты счи­ тают это вызовом, брошенным их умственным способностям, и ос­ корблением интеллекта вообще.

Нетрудно заметить, что я позаимствовал термины «явный» и «ла­ тентный» из другого контекста, где их применял Фрейд (хотя Фрэн­ сис Бэкон давно еще говорил о «латентном процессе» и «латентной конфигурации» в связи с процессами, находящимися «за порогом» внешнего наблюдения).

К самому же различию исследователи поведения человека прихо­ дили постоянно и регулярно в течение многих столетий 64 . Мы бы, бе­ зусловно, пришли в замешательство, если бы обнаружили, что разли­ чие, рассматриваемое нами как центральное в функциональном ана­ лизе, не было отмечено никем из широкого круга лиц, кто фактически принял функциональную ориентацию. Достаточно упомянуть хотя бы некоторых из тех, кто за последние десятилетия счел необходимым в своих конкретных интерпретациях поведения разграничить планиру­ емые цели и функциональные последствия действия.

• 64 Ссылки на некоторые наиболее значительные из этих прежних упоминаний данного различия см. в Merton , « Unanticipated consequences ...», op . cit . — Примеч. ав­ тора.

Джордж Г. Мид 65 : «...это враждебное отношению к нарушителю за­ кона обладает уникальным преимуществом [читай: латентной функци­ ей] объединения всех членов общности в эмоциональной солидарнос­ ти в агрессии. В то время как самые превосходные гуманные устремле­ ния, безусловно, расходятся с индивидуальными интересами многих членов общины или же им не удается затронуть интересы и воображе­ ние большинства, оставляя общину разделенной или безразличной, крик «держи вора» или «хватай убийцу» находит отклик в глубоких ком­ плексах, находящихся гораздо глубже, чем противоборствующие инди­ видуальные устремления, и граждане, которых разделяло расхождение в интересах, смыкают ряды, чтобы противостоять общему врагу».

В схожем анализе социальных функций наказания Эмиль Дюркгейм 66 также в большой степени сосредоточивает внимание на латентных функ­ циях (последствиях для общины), а не ограничивается явными функция­ ми (последствиями для преступника). .

У.Г. Самнер 67 : «...с первых действий, которыми человек пытался удов­ летворить свои потребности, каждое из них существует само по себе и не направлено ни на что, кроме непосредственного удовлетворения. Из по­ вторяющихся потребностей возникают привычки для индивида и обы­ чаи для группы, но эти результаты являются последствиями, которые никогда не были сознательными, никогда не предвиделись и не плани­ ровались. Их не замечают, пока они не просуществуют достаточно дол­ го, и пройдет еще больше времени, прежде чем их оценят». Хотя здесь и не определено место латентных функций стандартизированных соци­ альных действий для обозначенной социальной структуры, тут явно при­ сутствует разграничение планируемых целей и объективных последствий.

P . M . Макивер 68 : вдобавок к непосредственным воздействиям инсти­ тутов «есть и другие воздействия через контроль, находящийся за преде­ лами непосредственных целей людей... этот реактивный контроль... мо­ жет, хотя и непреднамеренно, сослужить большую службу для общества».

• 65 George H. Mead, «The psychology of punitive justice», American Journal of Sociology, 1918, 23, 577—602, особ , на 591. — Примеч . автора .
• 66 Как уже указывалось в этой главе, Дюркгейм принял функциональную ориен­ тацию во всей своей работе и оперирует, хотя зачастую явно этого не отмечает, поня­ тиями, тождественными понятию латентной функции во всех своих исследованиях. Ссылка в тексте на данный момент на «Deux lois de 1'evolution penale», L'annee sociologique, 1899—1900,4, 55—95, и на Division of Labor in Society (Glencoe, Illinois: The Free Press, 1947). — Примеч . автора .
• 67 Это одно из его многочисленных наблюдений такого рода взято, конечно, из W . G . Sumner , Folkways ( Boston : Ginn & Co ., 1906), 3. Его коллега Дж. Келлер сохра­ нил это различие в своих собственных трудах; см., например, Social Evolution ( New York : Macmillan , 1927) на 93—95. — Примеч. автора.
• 68 Это специально взято из ранних работ Макивера, Community ( London : Macmillan , 1915). Различие приобретает еще большую важность в его поздних работах, становясь основным элементом в Social Causation ( Boston : Ginn & Co ., 1942), особ, на 314— 321, и пронизывает большую часть его The More Perfect Union ( New York : Macmillan , 1948). — Примеч. автора.

* * *

У.И. Томас и Ф. Знанецкий 69 : «Хотя все новые [польские крестьянс­ кие кооперативные] институты созданы с определенной целью удовлет­ ворения конкретных потребностей, их социальная функция никоим об­ разом не ограничивается их внешней и сознательной целью... каждый из этих институтов — коммуна или группа сельскохозяйственных прроиз- водителей, кредитный и сберегательный банк или театр — не просто ме­ ханизм для поддержания бережного отношения к определенным ценно­ стям, но также ассоциация людей, в которой предусмотрено, что каждый ее член участвует в общих мероприятиях как реальный конкретный ин­ дивид. Каким бы ни был преобладающий официальный общий интерес, на котором основан институт, ассоциация как конкретная группа лич­ ностей неофициально включает много других интересов; социальные контакты между ее членами не ограничиваются их общим устремлени­ ем, хотя последнее, конечно, представляет собой и основную причину, по которой создана ассоциация, и наиболее постоянную связь, которая держит их вместе. Благодаря этому соединению абстрактно-политическо­ го и экономического или скорее рационального механизма удовлетворе­ ния особых потребностей с конкретной социальной группой новый ин­ ститут является также лучшей промежуточной связью между крестьянс­ кой первичной группой и вторичной национальной системой».

Эти и многие другие социологи, таким образом, время от време­ни проводили различие между категориями субъективной диспози­ции («потребностями, интересами, целями») и категориями не обще­признанных, но объективных функциональных последствий («уни­кальными преимуществами», «никогда не осознаваемыми» послед­ствиями, «непреднамеренным... служением обществу», «функцией, не ограниченной сознательной и явной целью»).

Поскольку ситуации, когда надо проводить это различие, возни­кают очень часто и поскольку цель концептуальной схемы — напра­вить усилия наблюдателя на наиболее важные элементы ситуации и не дать их упустить из виду, нам кажется, мы были бы вправе обозна­ чить это различие с помощью соответствующего набора терминов. Это и есть разумное основание для различения явных и латентных функ­ ций: первые относятся к тем объективным последствиям для опре­ деленной единицы (человека, подгруппы, социальной или культур­ ной системы), которые способствуют регуляции или адаптации и для этого и предназначались; вторые относятся к непреднамеренным и неосознанным последствиям того же порядка.

m Единственный отрывок, процитированный в тексте, один из множества, бла­ годаря которым The Polish Peasant in Europe and America заслуженно описывают как «социологическую классику». См. стр. 1426—1427, 1523П". Как будет позднее замече­ но в этой главе, открытия и концептуальные особенности, содержащиеся лишь в этом отрывке, — а есть и многие другие, подобные ему по богатству содержания, — были забыты или вообще никогда не были замечены теми социологами, изучающими про­ мышленность, кто недавно разработал понятие «формальной организации» в про­ мышленности. — Примеч. автора.

Есть признаки того, что, получив признание, это различие может служить эвристической цели, если его включить в четко сформули­рованный концептуальный аппарат, помогая тем самым системати­ ческому наблюдению и затем анализу. В последние годы, например, это разграничение явных и латентных функций применялось в ана­ лизе расовых смешанных браков 70 , социальной стратификации 71 , аф­ фективной фрустрации 72 , социологических теорий Веблена 73 , преобла­дающих американских ориентациях в отношении России 74 , пропаганды как средства социального контроля 75 , антропологической теории Мали­ новского 76 , черной магии навахо 77 , проблем социологии знания 78 , моды 79 , динамики личности 80 , мер национальной безопасности 81 , внутренней социальной динамики бюрократии 82 и великого множества других социологических проблем.

• 70 Merton, «Intermarriage and the social structure», op. cit. — Примеч . автора .
• 71 Kingsley Davis, «A conceptual analysis of stratification», American Sociological Review, 1942, 7, 309—321. — Примеч. автора.
• 72 Thorncr , op . cit ., особ, на 165. — Примеч. автора.
• 73 А . К . Davis , «Thorstein Veblen's Social Theory», Harvard Ph.D dissertation, 1941 and «Veblen on the decline of the Protestant Ethic», Social Forces, 1944, 22, 282—286; Louis Schneider, The Freudian Psychology and Veblen's Social Theory (New York: Kings Cross Press, 1948), особ . Chapter 2. — Примеч . автора .
• 74 А . К . Davis, «Some sources of American hostility to Russia», American Journal of Sociology, 1947, 53, 174—183. — Примеч . автора .
• 75 Talcott Parsons, «Propaganda and social control», в его Essays in Sociological Theory. — Примеч . автора .
• 76 Clyde Kluckhohn, «Bronislaw Malinowski, 1884—1942», Journal of American Folklore, 1943, 56, 208-219. - Примеч . автора .
• 77 Clyde Kluckhohn, Navaho Witchcraft, op. cit., особ , на 46—47 и ff. — Примеч . ав ­ тора .
• 78 Merton , глава XIV данной книги. — Примеч. автора.
• "Bernard Barber and L.S. Lobel, «Fashion in women's clothes and the American social system», Social Forces, 1952, 31, 124—131. - Примеч . автора .
• 80 О . H. MowrerandC. Kluckhohn, «Dynamic theory of personality», в J.M. Hunt, ed., Personality and the Behavior Disorders (New York: Ronald Press, 1944), I, 69—135, особ . Ha 72. — Примеч . автора .
• 81 Marie Jahoda and S.W. Cook, «Security measures and freedom of thought: an exploratory study of the impact of loyalty and security programs», Yale Lav/ Journal, 1952, 61, 296—333. — Примеч . автора .

Само разнообразие этих тем указывает на то, что теоретическое различение явных и латентных функций относится не только к пове­дению человека. Возникает огромная задача: обнаружить, какое кон­ кретное применение может получить это различие, и этому мы по­ свящаем оставшиеся страницы данной главы.

Эвристические цели данного различения

Оно вносит ясность в анализ кажущихся иррациональными соци­ альных моделей. В первую очередь данное различие помогает социо­ логически интерпретировать многие социальные обычаи, которые сохраняются, несмотря на то что их явная цель точно недостижима. По устаревшей традиции в таких случаях самые разные, особенно непрофессиональные, наблюдатели называли эти обычаи «суеверия­ ми», «иррациональностями», «простой инерцией традиции» и т.д. Другими словами, когда групповое поведение не достигает — и фак­ тически часто не может достичь — своей очевидной цели, люди склон­ ны связывать его со слабым умственным развитием, простым неве­ жеством, пережитками или так называемой инерцией. Так, обряды племени гопи, цель которых — вызвать обильный дождь, могут на­ звать суеверным обычаем первобытных людей и считать вопрос ре­ шенным. Необходимо отметить, что это ни в каком смысле не объяс­ няет группового поведения. Это тот случай, когда наклеивают ярлы­ки; тут эпитетом «суеверие» подменяют анализ действительной роли этого поведения в жизни группы. Если же мы прибегнем к понятию латентной функции, то поймем, что такое поведение может выпол­ нять какую-то функцию в жизни группы, хотя эта функция может быть весьма далека от открыто признанной цели поведения.

Понятие латентной функции выводит нас за пределы вопроса, достигает или нет поведение открыто признанной цели. Временно игнорируя эти эксплицитные цели, оно фокусирует внимание наблю­ дателя на другом ряде последствий: тех, которые, например, имеют отношение к отдельным личностям племени гопи, вовлеченным в обряд, и к сохранению и целостности большей группы. Если бы все сводилось к вопросу о том, выполняется ли явная (заявленная как цель) функция, то это стало бы проблемой не для социолога, а для метеоролога. И безусловно, наши метеорологи согласны, что обряд дождя не вызывает дождь; но это мало о чем говорит. Это всего лишь значит, что обряд не имеет данного технологического применения, что цель обряда и его фактические последствия не совпадают. Но с понятием латентной функции мы продолжаем исследование, изучая последствия обряда не для богов дождя или для метеорологических явлений, а для групп, совершающих обряд. И здесь можно обнару­жить, как указывают многие наблюдатели, что обряд действительно имеет функции, но они являются непреднамеренными или латент­ ными.

• 82 Philip Selznick, TVA and the Grass Roots (University of California Press, 1949); A.W. Gouldner, Patterns of Industrial Bureaucracy (Glencoe, Illinois: The Free Press, 1954); P.M. Blau, The Dynamics of Bureaucracy (University of Chicago Press, 1955); AS.K. Davis, «Bureaucratic patterns in Navy officer corps», Social Forces 1948, 27, 142—153. — Примеч . автора .

Обряды могут выполнять латентную функцию укрепления соли­дарности группы, предоставляя периодическую возможность разроз­ ненным членам группы собраться вместе для участия в совместных действиях. Как наряду с другими учеными указывал Дюркгейм, такие обряды являются средством, благодаря которому получают коллек­ тивное выражение настроения и мнения, являющиеся, как оказыва­ ется при дальнейшем анализе, основным источником единства груп­ пы. Благодаря систематическому применению понятия латентной функции, таким образом, можно обнаружить, что явно иррациональ­ ное поведение является временами позитивно функциональным для группы. Используя понятие латентной функции, мы не торопимся заключить, что если деятельность группы не достигает своей номи­ нальной цели, то ее сохранение можно описать лишь как пример «инерции», «пережитка» или «манипуляции властных подгрупп в об­ ществе».

Фактически некая концепция, похожая на концепцию латентной функции, весьма часто применяется социологами, изучающими стан­ дартизированный обычай, предназначенный для достижения цели, ко­ торая, как известно из общепринятого естествознания, не может быть достигнута таким образом. Наглядным примером могли бы быть ри­ туалы пуэбло, связанные с дождем или плодородием. Но когда речь идето поведении, которое не направлено на явно недостижимую цель, социологи гораздо реже изучают побочные или латентные функции по­ ведения.

Оно направляет внимание на теоретически плодотворные области исследования. Различие между явными и латентными функциями так­ же направляет внимание социолога именно на те области поведения, отношения и верования, где он может наиболее плодотворно приме­ нить свои особые навыки. Ибо какова его задача, если он ограничи­ вается изучением явных функций? Тогда он в основном занят тем, чтобы определить, достигает ли фактически обычай, учрежденный для конкретной цели, той самой цели. Он тогда, например, интересует­ ся, достигает ли новая система оплаты труда своей поставленной цели сокращения текучести кадров или увеличения выпуска продукции. Он спрашивает, достигла ли пропагандистская кампания своей цели усиления «готовности бороться», или «готовности покупать военные облигации», или «терпимости к другим этническим группам». Это, конечно, важные и сложные типы исследования. Но до тех пор, пока социологи ограничиваются изучением явных функций, их исследова­ ния им диктуют практики (на данный момент не важно, кто это: про­ мышленный магнат, лидер профсоюзов или, возможно, вождь нава- хо), а не теоретические проблемы, лежащие в основе данной дисцип­ лины. Занимаясь в основном областью явных функций, для которых ключевой проблемой будет, достигают л и своих целей специально уч­ режденные обычаи или организации, социолог превращается в при­лежного и умелого регистратора в целом известной модели поведе­ ния. Условия оценки определены и ограничены вопросом, заданным ему деловыми людьми, далекими от теории, например, достигла ли новая программа оплаты труда таких-то целей?

Но, вооруженный понятием латентной функции, социолог рас­ширяет свое исследование именно в тех направлениях, которые бо­ лее перспективны для теоретического развития дисциплины. Он изу­ чает известные (или запланированные) социальные обычаи, чтобы выяснить латентные и, следовательно, не общепризнанные функции (наряду с явными функциями, конечно). Он, например, рассматри­ вает последствия нового плана оплаты, скажем, для профсоюза, в ко­ тором состоят рабочие, или последствия пропагандистской програм­ мы не только для усиления ее открыто заявленной цели пробуждения патриотического пыла, но и то, как она вызывает нежелание большого числа людей открыто выражать свое мнение, если оно расходится с офи­ циальной точкой зрения, и т.д. Короче говоря, мы считаем, что замет­ный интеллектуальный вклад социолога прежде всего можно обнару­жить в изучении непреднамеренных последствий (к которым относят­ ся и латентные функции) социальных обычаев, а не только в изуче­ нии ожидаемых последствий (в том числе явных функций) 83 .

Есть доказательства того, что именно там, где внимание исследо­ вателей в социологии переместилось из области явных в область ла­ тентных функций, они и внесли свой заметный и главный вклад. Это можно в полном объеме подтвердить документально, но достаточно будет и нескольких примеров по ходу дела.

• 83 Краткую иллюстрацию данного общего утверждения см. в Robert К. Merton , Marjorie Fiske and Alberta Curtis , Mass Persuasion ( New York : Harper , 1946), 185—189; Jahoda and Cook , op . cil . — Примеч. автора.

Исследование Хоторн Вестерн Электрик: 84 как известно, на пер­ вых этапах это исследование было посвящено проблеме соотноше­ ний «освещения и эффективности» у индустриальных рабочих. При­ мерно два с половиной года внимание было приковано к таким про­ блемам, как: влияет ли на производительность различная интенсив­ ность освещения? Первые результаты показали, что в целом нет закономерной связи между освещением и выработкой. Производи­ тельность увеличилась и в экспериментальной группе, где освещен­ ность увеличили (или уменьшили), и в контрольной группе, где в ос­ вещение не внесли никаких изменений. Из-за отсутствия понятия ла­ тентной социальной функции сначала не уделяли никакого внима­ ния социальным последствиям эксперимента для отношений между членами тестируемой и контрольной групп или для отношений меж­ду рабочими и руководителями эксперимента. Другими словами, ис­ следователям не хватало социологических критериев, и они работали просто как «инженеры» (точно так же, как группа метеорологов мог­ла бы изучать «воздействия» обряда гопи на дождь).

И лишь после долгого изучения исследовательской группе при­ шло в голову заняться последствиями новой «экспериментальной ситуации» для образа «я» и представления о самих себе у рабочих, принимавших участие в эксперименте, для межличностных отноше­ ний между членами группы, для цельности и единства группы. Как сообщает Элтон Мэйо, «фиаско с освещением заставило их обратить пристальное внимание на необходимость вести тщательную запись всего, что происходит в помещении, а не только следить за работой инженерных и промышленных устройств. Их наблюдения, таким об­ разом, включали не только регистрацию промышленных и инженер­ных изменений, но и физиологических или медицинских изменений и, в некотором смысле, социальных и антропологических. Последнее вылилось в своего рода вахтенный журнал, который дал наиболее пол­ ное описание фактических событий каждого дня...» 85 Короче говоря, эта четкая социологическая система была введена лишь после долгой серии экспериментов, которые полностью игнорировали латентные социальные функции эксперимента (как задуманной социальной ситуации). «Когда мы это осознали, — пишут авторы, — исследование приобрело новый характер. Исследователей больше не интересовала проверка воздействия отдельных переменных. Вместо контрольного эксперимента они использовали понятие социальной ситуации, ко­ торую надо было описать и понять как систему взаимозависимых эле­ ментов». Впоследствии, как теперь всем известно, изучение было на­ правлено в основном на выявление латентных функций стандарти­зированных обычаев в рабочей среде, неформальных организаций, зарождающихся в среде рабочих, рабочих игр, введенных «мудрыми администраторами», больших программ консультаций и опросов ра­ бочих и т.д. Новая концептуальная схема полностью поменяла ранг и типологию данных, собранных в последующем исследовании. Дос­ таточно вернуться к ранее процитированному отрывку из классичес­ кой работы Томаса и Знанецкого тридцатилетней давности, чтобы признать правильность замечания Шилза:

• 84 Приводятся в качестве изучения примеры того, как тщательное исследование полностью поменяло теоретическую ориентацию и характер полученных данных после «ведения понятия, приближающегося к понятию латентной функции. Выбор для этой Цели данного случая не означает, безусловно, полного приятия интерпретаций, кото­ рую авторы дают своим данным. Среди нескольких томов по исследованию Вестерн Электрик см. особенно F . J . Roethlisbergerand W . J . Dickson , Management and the Worker ( Harvard University Press , 1939). — Примеч. автора.
• 85 Elton Mayo, The Social Problems of an Industrial Civilization (Harvard University Press, 1945), 70. - Примеч . автора .

...действительно, история изучения первичных групп в американс­ кой социологии является непревзойденным примером разрывов в разви­тии этой дисциплины. Проблема выделяется признанным основателем науки, проблема остается неизученной, а потом, несколько лет спустя, ею начинают заниматься с таким энтузиазмом, будто о ней никто рань­ ше и не думал 86 .

Ибо Томас и Знанецкий неоднократно отстаивали ту социологи­ ческую точку зрения, что, какова бы ни была ее основная цель, «ассо­ циация как конкретная группа личностей неофициально предпола­ гает много других интересов; социальные контакты между ее члена­ ми не ограничиваются их общей целью...». Фактически потребова­ лись годы экспериментирования, чтобы команда исследователей Вестерн Электроник обратила внимание на латентные социальные функции первичных групп, проявляющиеся в промышленных орга­ низациях. Необходимо уяснить, что этот случай приводится здесь не как пример несовершенного экспериментального замысла; в данный момент наша задача заключается в другом. Мы рассматриваем его как подтверждение необходимости для социологического исследования по­ нятия латентной функции и других связанных с ним понятий функ­ционального анализа. Он иллюстрирует, каким образом включение этого понятия (не важно, используется этот термин или нет) может привлечь внимание социологов к целому ряду важных социальных переменных, которые в противном случае можно было бы легко упу­ стить. Эксплицитное выделение этого понятия, по всей видимости, поможет сократить число подобных разрывов в будущих социологи­ ческих исследованиях.

• 86 Edward Shils , The Present State of American Sociology ( Glencoe , Illinois The Free Press , 1948), 42 [курсив мой]. — Примеч. автора.

Открытие латентных функций знаменует собой значительный рост социологических знаний. И еще в одном отношении изучение латент­ ных функций представляет собой существенный вклад ученого-со­ циолога. Именно латентные функции обычая или верований и не яв­ ляются общеизвестными, так как это непреднамеренные и вообще неосознанные социальные и психологические последствия. В резуль­тате открытия, касающиеся латентных функций, представляют собой больший вклад в познание, чем открытия, касающиеся явных функ­ ций. Они также представляют собой больший отход от представле­ний о социальной жизни, основанных на «здравом смысле». Ввиду того, что латентные функции расходятся в большей или меньшей степени с открыто признанными явными функциями, исследова­ ние, раскрывающее латентные функции, очень часто дает «парадок­ сальные» результаты. Кажущийся парадокс возникает из-за резкой модификации привычного подхода, при которой стандартизирован­ный обычай или верование рассматривается только с точки зрения его явных функций, за счет указания на некоторые из его второсте­ пенных или побочных латентных функций. Введение понятия латен­ тной функции в социальное исследование приводит к выводам, по­ казывающим, что «социальная жизнь не так проста, как кажется сна­ чала». Ибо пока люди ограничиваются определенными (то есть явными) последствиями, им сравнительно легко высказывать нравственное суж­ дение об изучаемом обычае или веровании. Нравственные оценки, ос­ нованные в целом на этих явных последствиях, обычно полярны, ри­ суя картину или в черных, или в белых тонах. Но восприятие дополни­тельных (латентных) последствий часто усложняет картину. И пробле­ мы моральной оценки (что не представляет для нас непосредственный интерес), и проблемы социальной инженерии (которые нас интере­ суют" 7 ) обрастают дополнительными трудностями, которые обычно сопутствуют принятию ответственных социальных решений.

Пример исследования с применением понятия латентной функ­ ции покажет, в каком смысле иногда в результате применения этого понятия возникает «парадокс» — расхождение между видимым, все­го лишь явной функцией, и действительным, включающим также ла­ тентные функции. Так, возвращаясь к известному анализу престижного потребления, отметим, что Веблена не случайно признают со­ циальным аналитиком, подмечающим парадоксальное, ироническое и сатирическое. Ибо таковыми нередко, если не с неизбежностью, бывают результаты применения понятия латентной функции (или его эквивалента).

• 87 Это не отрицает того факта, что социальная инженерия подразумевает непос­ редственные нравственные выводы или что техника и нравственность неизбежно пе­реплетаются друг с другом, но я не намерен заниматься этим кругом вопросов в дан­ ной главе. Обсуждение этих проблем см. в главах VIII , XVII и XIX ; также Merton , Fiske ar > d Curtis , Mass Persuasion , chapter 7. — Примеч. автора.

Модель престижного потребления

Явная цель покупки товаров потребления — это, конечно, удов­летворение потребностей, для которых эти товары непосредственно предназначены. Так, автомобили явно предназначены для определен­ ного вида перевозок; свечи — для освещения; деликатесы — для пита­ ния; раритетные произведения искусства — для эстетического удоволь­ ствия. Поскольку эти товары на самом деле имеют такое применение, в основном считали, что оно охватывает весь диапазон социально важ­ ных функций. Веблен действительно полагает, что таковым было обыч­ но преобладающее мнение (до эпохи Веблена, естественно): «Целью приобретения и накопления обычно считают потребление накоплен­ ных товаров... Это по крайней мере осознают как экономически оп­ равданную цель приобретения, учитывать которую как единствен­ ную и вменяется в обязанности теории»™.

Хотя, в сущности, говорит Веблен, как социологи мы должны идти дальше и рассматривать латентные функции приобретения, накоп­ ления и потребления, а они весьма далеки от явных. «Но лишь когда потребление товаров рассматривается в смысле, весьма далеком от его наивного значения [т.е. явной функции], можно сказать, что оно дает побудительную причину, которой неизменно обусловлено накопле­ние». И среди этих латентных функций, помогающих объяснить ус­ тойчивость и социальную локализацию модели престижного потреб­ ления, приводится та, которая символизирует «финансовую мощь и вследствие этого приобретение или сохранение репутации». Прояв­ ление «щепетильного умения разбираться» в преимуществах «пищи, напитков, жилья, услуг, украшений, одежды, развлечений» вызывает не только непосредственное удовольствие от потребления «лучших» в отличие от «худших» товаров, но также приводит, что, как считает Веблен, гораздо важнее, кповышению или подтверждению социального статуса.

Парадокс Веблена заключается в том, что люди покупают доро­ гие товары не столько потому, что они лучше, а потому, что они доро­ гие. Ибо в своем функциональном анализе он выделяет именно латентную функцию («дорогая цена = знак более высокого обществен­ ного положения»), а не явное тождество («дорогая цена = превосход­ ство товаров»).

• 88 Veblen , Theory of Leisure Class , op . tit ., стр. 25. — Примеч. автора.

Это не значит, что он вообще отказывает явным функ­ циям в какой-либо роли в укреплении модели престижного потреб­ ления. Они тоже срабатывают. «Только что сказанное нельзя воспри­ нимать так, будто нет других стимулов к приобретению и накоплению, кроме этого желания превзойти в финансовой мощи и тем самым за­воевать уважение своих знакомых и вызвать у них зависть. Желание большего комфорта и стремление защитить себя от нужды присут­ствуют в качестве мотива на каждой стадии...» Или еще: «Было бы рискованно утверждать, что всегда в использовании любого товара или любых услуг отсутствует полезная цель, насколько бы ни была очевидной его первая задача и главный элемент — престижное расто­ чительство» и вызванное им социальное уважение 89 . Просто дело в том, что эти прямые, явные функции не объясняют в полной мере преоб­ ладающие модели потребления. Выражаясь иначе, если удалить латен­ тные функции укрепления или подтверждения статуса из моделей пре­ стижного потребления, то эти модели подверглись бы таким серьезным изменениям, которые «обыкновенный» экономист не мог бы предвидеть. В этом отношении анализ латентных функций, осуществленный Вебленом, значительно отличается от представления, продиктован­ного здравым смыслом, что конечная цель потребления — это, «ко­ нечно, непосредственное удовлетворение, которое оно дает»: «Люди едят икру потому, что хотят есть; покупают «кадиллак» потому, что хотят лучшую из возможных машин; обедают при свечах потому, что им нравится спокойная обстановка». Интерпретация, продиктован­ ная здравым смыслом и основанная на выделеннии явных мотивов, уступает место в анализе Веблена дополнительным латентным функ­циям, которые тоже и, возможно, даже более значимо выполняют эти обычаи. Безусловно, за последние десятилетия анализ Веблена на­ столько внедрился в общественное сознание, что теперь эти латентные функции являются общепризнанными. [В связи с этим возника­ ет интересная проблема изменений, происходящих в преобладающей модели поведения, когда еелатентные функции получают общее при­ знание (и таким образом перестают быть латентными). У нас не будет возможности обсудить эту интересную проблему в данной книге.]

• 89 Ibid ., 32, 101. В дальнейшем повсюду будет отмечаться, что Веблен не любит строгой терминологии. В отмеченных отрывках (и периодически в других местах) он использует термины «стимул», «желание», «цель» и «функция» как взаимозаменяе­ мые. Поскольку контекст обычно проясняет предметную отнесенность этих терми­нов, большого вреда в этом нет. Но ясно, что явно выраженные цели конформности культурной модели никоим образом не идентичны латентным функциям этой кон­ формности. Веблен периодически признает это. Например, «строго говоря, в рязряд престижных трат нельзя включать ничего, кроме таких расходов, которые при срав­ нении представляются возмутительной тратой денег. Но чтобы включить любой дан­ ный элемент в этот разряд, не обязательно, чтобы его признавал как излишнюю трату в этом смысле тот человек, который несет расходы» ( Ibid , 99; курсив мой). Ср . А . К . Davis, «Veblen on the decline of the Protestant Ethic», op. cil. — Примеч . автора .

Открытие латентных функций не только уточняет понятие функ­ ций, выполняемых определенными социальными моделями (что про­ исходит и при изучении явных функций), но и знаменует качествен­ но иной этап познания.

Оно препятствует подмене социологического анализа наивными мо­ ральными суждениями. Поскольку нравственные оценки в обществе обычно основаны на явных последствиях сложившихся обычаев или моральных норм, мы должны быть готовы к тому, что анализ, пост­роенный на латентных функциях, иногда может идти вразрез с пре­ обладающими нравственными оценками. Ибо ниоткуда не следует, что латентные функции будут проявляться таким же образом, как яв­ ные последствия, обычно лежащие в основе таких суждений. Так, во многих слоях американского общества политическую машину или «политические махинации» недвусмысленно оценивают как «плохие» или «нежелательные». Основания для такого нравственного сужде­ ния бывают разными, но в основном при этом подчеркивают, что политические машины нарушают законы морали: политический пат­ ронаж нарушает принципы подбора персонала, основанный на бес­ пристрастной оценке квалификации, а не на преданности какой-то партии или взносах в партийную казну; институт местной политичес­кой власти нарушает ту норму, по которой голосование должно быть основано на индивидуальной оценке достоинств кандидатов и поли­ тических программ, а не на постоянной преданности феодальному ли­ деру; взяточничество и «честный подкуп» — явно недостойное приоб­ ретение собственности; «покровительство» преступности безусловно нарушает закон и противоречит нравственным устоям и т.д.

В связи с тем, что деятельность политических организаций во многом, хотя и в разной степени, идет вразрез с нормами морали и иногда с законом, уместен вопрос, как им удается продолжать функ­ционировать. Знакомые «объяснения» сохранения политической ма­ шины здесь нам не важны. Безусловно, вполне возможно, что если бы «уважаемые граждане» жили согласно своим политическим обя­ зательствам; если бы электорат был бдительным и просвещенным; если бы число кандидатов было сокращено по сравнению с десятками и даже сотнями, которых приходится оценивать среднему избирателю в ходе городских, окружных выборов и выборов в штате и во всей стра­ не; если бы избиратели прислушивались к мнению «богатых и образованных, без участия которых», как выражается не всегда демократи­чески настроенный Брайс, «наилучшим образом сформированное пра­ вительство должно быстро деградировать», — если бы в политическую структуру были внесены эти и множество других сходных изменений, то, возможно, «злые духи» и были бы изгнаны из политической ма­ шины 90 . Но нужно отметить, что зачастую такие изменения не вно­ сятся, что политические машины обладают способностью, подобно фениксу, возрождаться из пепла целыми и невредимыми, — короче говоря, эта структура проявляет замечательную жизнеспособность во многих областях американской политической жизни.

Поэтому, если исходить из функциональной точки зрения, соглас­но которой нам следует обычно (но не всегда) ожидать появления ус­ тойчивых социальных моделей и социальных структур, выполняющих позитивные функции, которые в данное время неадекватно выполняют другие существующие модели и структуры, то возникает мысль, что, воз­ можно, эта поносимая всеми организация удовлетворяет при данных условиях основным латентным функциям 91 . Краткий обзор современ­ ного анализа структуры этого типа может также послужить примером дополнительных проблем функционального анализа.

Некоторые функции политической машины

Не вдаваясь в детали различий между видами политических ма­шин — ведь некие Твид, Вэер, Крамп, Флинн, Хэйг далеко не одина­ ковые типы начальников, — мы можем вкратце рассмотреть функции, являющиеся более-менее общими для политической машины как определенного рода социальной организации. Мы не собираемся ни перечислять все ее разнообразные функции, ни утверждать, что каж­ дая из них одинаково выполняет все эти функции.

• 90 Эти «объяснения» — «причинные» по своему замыслу. Они претендуют на то, что­ бы определить, при каких социальных условиях появляются политические машины. В той мере, в какой они подтверждены эмпирически, эти объяснения, конечно, увеличи­ вают наши знания о том, как получается, что политические машины действуют в одних областях, а не в других? Как им удается сохраниться? Но этих причинных объяснений недо­ статочно. Осмысление функционально-результативного значения машины, как мы уви­ дим, успешно дополняет причинную интерпретацию. — Примеч. автора.
• 91 Я думаю, излишне добавлять, что эта гипотеза выдвинута отнюдь не «в поддер­ жку политической машины». В свое время еще предстоит рассмотреть, не перевеши­ вают ли дисфункции машины ее функции и не отсутствуют ли альтернативные струк­ туры, которые могут выполнять ее функции, без того, чтобы обязательно приводить к социальным дисфункциям в пей. Нам здесь важно подтвердить документально, что моральные суждения, основанные целиком на оценке явных функций социальной структуры, «нереалистичны» в строгом смысле этого слова, т.е. не учитывают других действительных последствий этой структуры — последствий, которые могут оказы­ вать основную социальную поддержку этой структуре. Как будет указано позднее, если «социальные реформы» или «социальная инженерия» игнорируют латентные Функции, то в результате им грозят жестокие разочарования и эффект бумеранга. — Примеч. автора.

Ключевая структурная функция местного партийного босса — это организовать, централизовать и поддерживать в хорошем ра­ бочем состоянии «разрозненные ветви власти», которые наданный момент рассредоточены по нашей политической организации. С помощью этой централизованной организации политической вла­ сти руководитель и его аппарат могут удовлетворить потребности раз­ нообразных подгрупп большого района, которые в полной мере не удов­ летворяются предусмотренными законами или культурно одобренны­ ми социальными структурами.

Таким образом, чтобы понять роль института местного партий­ ного босса и самой машины, нам надо рассмотреть два типа социоло­ гических переменных: (1) структурный контекст, который затруд­ няет, а то и делает невозможным выполнение важных социальных функций морально одобренными структурами и предоставляет тем самым возможность выполнять эти функции политическим маши­ нам (или их структурным эквивалентам), и (2) подгруппы, чьи осо­ бые потребности остаются неудовлетворенными, за исключением латентных функций, которые политическая машина фактически и осуществляет 92 .

Структурный контекст: весь конституционный строй американ­ ской политической системы целенаправленно пресекает любую ле­ гальную возможность чрезмерной централизации власти и, как отме­ чалось, тем самым «препятствует эффективному и ответственному руководству лидера. Творцы конституции, как отметил Вудро Виль­сон, установили систему сдержек и противовесов, чтобы удерживать правительство в неком механическом равновесии посредством посто­ янного дружеского соревнования между ее несколькими органичес­ кими частями. Они не доверяли власти, считая ее опасной для свобо­ ды, и поэтому размазали ее тонким слоем и воздвигли препятствия на пути ее концентрации». Эта рассредоточенность власти обнаружива­ ется не только на общенациональном уровне, но и на местах. «В ре­ зультате, — как далее замечает Сайт, — котпалюди или отдельные груп­ пы требуют позитивных действий, никто не обладает достаточной вла­ стью, чтобы действовать. Машина предоставила противоядие» 93 .

• 92 Опять, как и в предыдущих случаях, мы не будем рассматривать возможные дисфункции политической машины. — Примеч. автора.
• 93 Edward M. Sait, «Machine, Political», Encyclopedia of the Social Sciences, IX, 658 b [ курсив мой ]; cf. A.F. Bentley, The Process of Government (Chicago, 1908), Chap. 2. — Примеч . автора .

Политическая организация упрочивает свою связь с обычными людьми через искусно сотканную сеть личных отношений. Политика превращается в личные связи. Начальник избирательного участка «должен быть другом каждому, притворяясь, что сочувствует бедола­ гам, и используя в своих добрых деяниях все средства, которые руко­водитель предоставил в его распоряжение» 96 . Начальник участка по­ стоянно выступает как друг, который познается в беде. В нашем по большей части обезличенном обществе такая машина через своих местных агентов выполняет важную социальную функцию, внося лич­ ный оттенок в разного рода помощь нуждающимся и облагораживая ее. Корзины с продовольствием и рабочие места, юридические консуль­ тации и советы, как обойти закон, урегулирование случаев легких нарушений закона, предоставление политической стипендии для уче­бы в местном колледже смышленому бедняку, помощь понесшим ут­ рату — это тот ряд кризисных ситуаций, когда тебе нужен друг, а боль­ ше всего — такой друг, который знает что кчему и может что-то при­думать, — и всем этим занимается всегда готовый прийти на помощь начальник избирательного участка.

Чтобы адекватно оценить эту функцию политической машины, важно отметить не только то, что помощь оказывают, но и то, как ее оказывают. В конце концов, для оказания такой помощи существуют другие организации. Благотворительные организации, отделы соци­альных услуг для обитателей трущоб, курсы юридической помощи, медицинская помощь в бесплатных больницах, департаменты помо­ щи населению, иммиграционные власти — эти и многие другие орга­ низации для того и существуют, чтобы оказать самую разную помощь. Но в отличие от профессиональных методов работника сферы соци­ альной защиты, которые обычно в сознании получателя могут быть связаны с холодным, бюрократическим оказанием ограниченной по­мощи после подробного изучения законных оснований на получение помощи «клиентом», существуют непрофессиональные методы на­ чальника избирательного участка, который не задает вопросов, не тре­ бует соблюдения юридических правил, определяющих право на по­ мощь, и не «сует нос» в частную жизнь 97 .

• % Ibid ., 659. — Примеч. автора.
• 57 Во многом такой же контраст с официальной политикой благотворительности обнаруживается в щедром и неполитическом распределении пособий по безработице Гарри Хопкинсом в штате Нью-Йорк под руководством Франклина Делано Рузвель

Для многих потеря «самоуважения» — слишком высокая плата за положенную по закону помощь. В отличие от работников, професси­ онально занятых улучшением культурно-бытовых условий населения, которые глубокой пропастью отделены от жителей трущоб — ведь эти работники часто принадлежат к другому общественному классу, эт­ нической группе, имеют другое образование, — работник избиратель­ ного участка — «свой человек», который понимает что к чему. Снис­ ходительная щедрая дама едва ли может соревноваться с проверен­ ным и понимающим тебя другом. В этой борьбе между альтернатив­ ными структурами за выполнение номинально той же функции оказания помощи и поддержки нуждающимся именно политик явно лучше вписывается в группы, которые он обслуживает, чем обезличенный, профессиональный, социально далекий и зажатый в тиски юриди­ческих правил работник сферы социального обслуживания. А по­ скольку политик иногда может влиять на официальные организации по оказанию помощи и манипулировать ими, тогда как работник сфе­ ры социального обслуживания практически не имеет влияния на по­литическую машину, это лишь способствует большей эффективнос­ ти его усилий. Наверное, наиболее доступно и проницательно эту функцию описал заинтересовавшемуся этим Линкольну Стеффенсу руководитель административного района в Бостоне Мартин Ломас-ни. «Я считаю, — сказал Ломасни, — что в каждом районе должен быть кто-то, к кому любой может прийти — что бы он ни натворил — и получить помощь. Помощь, понимаете ? Не эти ваши законы и право­ судие, а помощь» 94 .

«Обделенные классы», таким образом, представляют собой одну из подгрупп, для которых политическая машина удовлетворяет по­требности, неадекватно удовлетворяемые официальной социальной структурой.

Для второй подгруппы, подгруппы бизнеса (прежде всего «боль­ шого», но также и «малого»), политический босс выполняет функ­ цию предоставления тех политических привилегий, которые ведут к непосредственным экономическим выгодам. Корпорации, среди ко­ торых коммунальные предприятия (железные дороги, местные транс­ портные компании и компании по электроснабжению, корпорации средств связи) являются просто самыми заметными в этом отноше­ нии, ищут особой политической поддержки, которая позволит им стабилизировать свое положение и приблизить цель извлечения мак­симальных доходов. Довольно любопытно, что корпорации часто хо­ тят избежать хаоса бесконтрольной конкуренции. Им хочется большей надежности, исходящей от экономического царька, который контро­ лирует, регулирует и организует конкуренцию, при условии, что этот царек не является государственным чиновником, чьи решения подле­ жат публичному рассмотрению и контролю. (Последнее было бы «пра­ вительственным контролем», а следовательно, запрещающим.) Мес­тный политический босс на месте превосходно отвечает этим требо­ ваниям.

щ The Autobiography of Lincoln Steffens (Chautauqua, New York: Chautauqua Press, '931), 618. Опираясь, по его собственным словам, в основном на Стеффенса, Ф. Стю- а Рт Чэпин очень четко формулирует эти функции политической машины. См . его Contemporary American Institutions (New York: Harper, 1934), 40—54. — Примеч . автора .

Если на минуту отвлечься от любых моральных соображений, по­ литический аппарат, управляемый Боссом, идеально предназначен для выполнения этих функций с минимальными потерями в эффек­ тивности. Умело манипулируя различными правительственными ре­ шениями, комитетами и органами, Босс рационализирует взаимоот­ ношения между государственным и частным бизнесом. Он выступа­ет как посол деловых кругов в чуждом (и зачастую недружелюбном) царстве правительства. И четко, по-деловому его экономические ус­ луги респектабельным деловым клиентам хорошо оплачиваются. В статье, озаглавленной «Оправдание взятки», Линкольн Стеффенс выс­ казал мнение, что во взятках виновна «наша экономическая система, которая выставляет богатство, власть и уважение как награду людям, достаточно смелым и достаточно способным, чтобы за взятку скупать лес, шахты, нефтяные залежи и оставаться безнаказанными» 99 . И на встрече с сотней ведущих бизнесменов Лос-Анджелеса он привел всем им хорошо известный факт: местный партийный Босс и его аппарат являются неотъемлемой частью организации экономики. «Нельзя по­ строить ни одной железной дороги, трамвайной линии, компании по снабжению газом, водой или электричеством или управлять их рабо­ той, разрабатывать рудники, выращивать и вырубать леса, руководить привилегированным бизнесом, не подкупая власти или не участвуя в коррупции. Вы говорите мне в частной беседе, что вынуждены делать это, и я вам сейчас говорю почти публично то же самое. И так по всей стране. А это значит, что наше общество организовано так, что по ка­ кой-то причине вы и вам подобные, самые способные, самые умные, самые сообразительные, смелые и изобретательные столпы общества, противостоите и вынуждены противостоять обществу, его законам и его всестороннему развитию» 100 .

• 99 Autobiography of Lincoln Steffens, 570. — Примеч . автора .

Поскольку потребность в услугах по предоставлению особых при­ вилегий встроена в структуру общества, Босс выполняет разнообраз­ ные функции для этой второй подгруппы, домогающейся привиле­ гий для бизнеса. Эти «потребности» бизнеса в том виде, в каком они сложились на данный момент, не удовлетворяются адекватным обра­ зом обычными и одобренными культурой социальными структура­ми. В результате эти услуги оказывает неузаконенная, но более или менее эффективная организация — политическая машина. Занятьис- ключительно нравственную позицию в отношении «коррумпирован­ ной политической машины» — значит потерять из виду сами струк­ турные условия, порождающие то «зло», которое так резко критику­ ют. Принятие функциональной точки зрения ведет не к апологии политической машины, а к созданию более прочной основы для мо­дификации или ликвидации этой машины при условии внесения осо­ бых структурных преобразований, имеющих своей целью либо «сня­тие» этих реальных требований деловых кругов, либо, если цель зак­ лючается именно в этом, их удовлетворение альтернативными сред­ ствами.

Третий комплекс типичных функций, выполняемых политичес­ кой машиной для особой подгруппы, — это предоставление альтер­нативных источников социальной мобильности тем, кому в против­ном случае становятся недоступными более обычные пути личного «продвижения». Как причины этой особой «потребности» (в социаль­ной мобильности), так и то, в каком отношении политическая машина приходит на помощь, чтобы удовлетворить эту потребность, — все это можно понять, рассматривая структура культуры и общества в целом. Как известно, американская культура придает огромное значение деньгам и власти как цели «преуспевания», которую имеет право ста­ вить перед собой любой член общества. Не являясь никоим образом единственной в нашем списке культурных целей, она тем не менее остается одной из самых значительных по положительному воздей­ствию и ценности. Однако у определенных подгрупп и в определен­ ных экологических районах возможность достижения этих (денеж­ ных и властных) видов преуспевания значительно меньше. Они пред­ ставляют собой, короче говоря, такие подгруппы, в которых «культурный акцент на финансовый успех был воспринят, но у которых почти нет доступа к традиционным и законным средствам достиже­ния такого успеха. Обычные возможности занятости людей (в таких районах) почти полностью ограничены физическим трудом. Так как в нашей культуре физический труд не в почете 101 , а его коррелятом является престижная работа «белых вопротничков», то в результате появляется стремление достичь этих одобренных культурой целей ка­кими угодно средствами. С одной стороны, от этих людей «требуют ориентировать свое поведение на перспективу приобретения богат­ства [и власти], а с другой — они, как правило, лишены реальной воз­можности достичь этого в рамках существующих общественных ин­ститутов».

• т Ibid ., 572—573 [курсив мой]. Это помогает объяснить, как заметил Стеффенс вслед за комиссаром полиции Теодором Рузвельтом, «выдающееся положение и рес­ пектабельность тех мужчин и женщин, которые вступаются за жуликов», замеченных в неоднократных попытках «подмазать политическую машину». Cf . Steffens , 371, и passim . — Примеч. автора.

В этом контексте даже коррумпированная политическая машина и рэкет «представляют собой торжество аморального разума над пред­писанной моралью «неудачей», когда закрыты и сужены пути верти­кальной мобильности в том обществе, которое поощряет экономичес­ кое изобилие, [власть] и социальное продвижение для всех своих членов» т . Как заметил один ученый на основе многолетнего наблюдения в тру­щобах,

Социолог, отбрасывающий рэкет и политические организации как отклонения от желаемых стандартов, тем самым игнорирует некоторые из главных элементов жизни в трущобах... Он не раскрывает функции, ко­ торые они выполняют для обитателей трущоб [или существующих там группировок]. Ирландцы и другие иммигранты испытывали огромные затруднения, пытаясь найти свое место в нашей городской социальной и экономической структуре. Неужели кто-то думает, что иммигранты и их дети могли бы достичь нынешней степени социальной мобильности, не взяв под контроль политические организации в некоторых из наших круп­ нейших городов? То же самое верно и в отношении рэкета. Политика и рэкет предоставляют важнейшее средство социальной мобильности тем, кто в силу этнического происхождения и принадлежности к низшим клас­ сам лишен возможности продвинуться «респектабельным» путем 1113 .

• 101 См. обследование Исследовательского центра общественного мнения, касаю­ щееся оценки рода деятельности, которое документально подтверждает общее впечат­ ление, что рабочие профессии очень низко котируются по социальной шкале ценнос­ тей даже среди тех, кто сам занят физическим трудом. Рассмотрим этот последний вопрос во всей его значимости. Фактически культурная и социальная структура требу­ ет признать ценности финансового и властного успеха даже теми, кто вынужден зани­ маться унизительным физическим трудом. На этом фоне рассмотрим сильную мотива­ цию для достижения этого вида «успеха» любыми средствами. Мусорщик, присоеди­ няющийся к другим американцам в их мнении, что у него — «самая грубая из всех гру­ бых» профессий, явно о себе невысокого мнения; по роду деятельности он пария в том самом обществе, где его заверяют, что «все достойные могут преуспеть». Добавьте к этому, что он периодически признает, что «у него не было таких возможностей, как у других, что бы там ни говорили», и становится ясно, под каким огромным психологи­ ческим давлением он находится, чтобы стремиться «сравнять счет», найдя какие-то способы, законные или не совсем, для своего продвижения вперед. Все это служит струк­ турным, а затем и психологическим фоном для «социально индуцированной потреб­ ности» некоторых групп найти какие-то доступные пути к социальной мобильности. Именно в этом контексте социальной структуры политическая машина выполняет ба­ зисную функцию предоставления каналов социальной мобильности для тех, кто без нее не имеет никаких шансов продвинуться. — Примеч. автора.
• 102 Merton, Socialstucture and anomie. Chapter VI данной книги . — Примеч . автора .

Таким образом, здесь мы имеем третий тип функции, выполняе­мой для особой подгруппы. Эта функция, отметим мимоходом, вы­полняется самим существованием и действием политической маши­ ны, поскольку именно в самой машине эти индивиды и подгруппы находят большее или меньшее удовлетворение своих индуцирован­ных потребностей. Это относится к услугам, которые политическая машина оказывает своим собственным сотрудникам. Но при рассмот­ рении ее в более широком социальном контексте, выдвинутом нами, она уже не представляется просто средством самовозвеличивания для жаждущих выгоды и власти индивидов, а выступает как организован­ ное оказание помощи подгруппам, исключенным из гонки за «про­движением» или находящимся при этом в невыгодном положении.

Точно так же, как политическая машина оказывает услуги «закон­ ному» бизнесу, она действует и для оказания аналогичных услуг «не­ законному» бизнесу: проституции, преступности и рэкету. И, повто­ ряю снова, мы можем с достаточной полнотой оценить фундамен­тальную социологическую роль этой машины в данном отношении лишь в том случае, если временно откажемся от выражения мораль­ ного негодования, чтобы изучить с нравственной беспристрастнос­тью фактическую деятельность этой организации. В таком разрезе сразу же становится очевидным, что у подгруппы профессионально­го преступника, рэкетира или азартного игрока есть сходство в орга­ низации, требованиях и функционировании с подгруппой промыш­ ленника, бизнесмена или биржевика. Если есть король древесины или нефтяной король, то есть также и король проституции или ко­ роль рэкета. Если растущий законный бизнес организует админис­ тративные и финансовые синдикаты, чтобы «рационализировать» и «интегрировать» разнообразные сферы производства и делового пред­ принимательства, то и растущий рэкет и преступность организуют синдикаты для упорядочения сферы производства незаконных това­ ров и услуг, которая в противном случае осталась бы хаотической. Как законный бизнес считает увеличение предприятий малого бизнеса ра­ сточительным и неэффективным, заменяя, например, огромными универсальными магазинами сотни бакалейных лавок, так и незакон­ ный бизнес занимает такую же деловую позицию и создает синдика­ ты в сферах преступности и проституции.

• 105 William F. Whyte, «Social organization in the slums», American Sociological Review, Feb. 1943, 8, 34—39 [ курсив мой ]. Таким образом, политическая машина и рэкет пред­ ставляют собой один из способов организационного приспособления к условиям, опи­ санный в главе VI . Они представляют собой, заметьте, организационное приспособле­ ние: здесь возникают и действуют определенные структуры, с тем чтобы несколько ослабить сильное напряжение и проблемы индивидов, попавших в описанную ситуа­ цию конфликта между «культурным акцентом на успех для всех» и «социально струк­ турированным фактом неравных возможностей для успеха». Как указано в главе VI , воз­можны и другие виды индивидуального «приспособления»: преступления одинокого вол­ ка, психопатологические состояния, бунт, уход в себя при отказе от культурно одоб­ ренных целей и т.д. Точно так же бывают и другие виды организационного приспособления; рэкет или политическая машина не одни предлагают себя в качестве организационных средств для решения этой социально индуцированной проблемы. Например, в этом контексте участие в революционных организациях можно рассматривать как альтер­ нативный способ организационного приспособления. Все это представляет теоре­ тический интерес, иначе мы можем не разглядеть основные функциональные по­ нятия — функциональных заместителей и функциональных эквивалентов, которые предстоит обсудить подробно в следующих главах. — Примеч. автора.

И наконец, очень важным является глубинное сходство, если не полное тождество", экономической роли «законного» и «незаконно­ го» бизнеса. Оба в некоторой степени обеспечивают товарами и услу­ гами, на которые есть экономический fnpoc . Если отбросить в сторону мораль, оба являются бизнесом: промышленными и профессиональ­ными предприятиями, предоставляющими товары и услуги, нужные некоторым людям, и имеющие рынок, где товары и услуги превраща­ ются в предметы потребления. А в преимущественно рыночном об­ществе нам следует ожидать появления соответствующих предприя­ тий каждый раз, когда возникает рыночный спрос на определенные товары или услуги.

Как известно, проституция, преступность и разного рода рэкет являются «большим бизнесом». Стоит лишь сказать, что, по имею­ щимся данным, количество профессиональных проституток в Соеди­ ненных Штатах в 1950 году составляло 500 000, а теперь сравним это с примерно 200 000 врачей и 350 000 профессиональных медицинских сестер. Трудно подсчитать, у кого больше клиентура: у профессиона­ лов от медицины или у профессионалов от порока. Конечно, трудно подсчитать экономические активы, доход, прибыль и дивиденды не­ законного игорного бизнеса в нашей стране и сравнить его с эконо­мическими активами, доходом, прибылью и дивидендами, скажем, обувной промышленности, но вполне возможно, что обе индустрии примерно на одном уровне. Нет точных данных о ежегодных расходах на запрещенные наркотики, и вполне вероятно, что они меньше, чем расходы на сладости, но не менее вероятно, что они выше, чем расходы на книги.

Не требуется долгих размышлений, чтобы признать, что с чисто экономической точки зрения нет существенной разницы между обес­ печением законными и незаконными товарами и услугами. Торговля спиртным прекрасный тому пример. Было бы нелепо утверждать, что до 1920 года (когда вступила в силу 18-я поправка) поставка алкоголя являлась собой экономической услугой, с 1920-го по 1933-й его про­изводство и продажа уже не представляли собой экономическую ус­лугу, осуществляемую рынком, а с 1934 года по настоящее время это вновь стало услугой. Или было бы абсурдом с экономической (не мо­ ральной) точки зрения полагать, что продажа самогона в штате Кан­зас с его сухим законом является в меньшей степени ответом на ры­ночный спрос, чем продажа произведенного официально алкоголя в соседнем штате Миссури, где нет сухого закона. Примеров такого рода можно было бы привести, разумеется, несметное количество. Можно ли считать, что в странах Европы с зарегистрированной и узаконен­ ной проституцией проститутка оказывает экономическую услугу, тог­ да как в нашей стране, где она законом не разрешена, проститутка такой услуги не оказывает? Или что профессиональный акушер, де­ лающий аборты, является участником такого экономического рын­ ка, где у него легальное положение, и не занят на том экономическом рынке, где аборты официально запрещены? Или что игорный бизнес удовлетворяет определенный спрос на развлечения в Неваде, где он представляет собой самый крупный бизнес самых крупных городов этого штата, но существенно отличается в этом отношении от кино­ индустрии в соседнем штате Калифорния? 104

Нежелание признать, что такой бизнес лишь морально, но не эко­номически отличается от «законного», делает анализ неполноценным. Но стоит признать их экономическое тождество, и сразу становится понятным, что если политическая машина выполняет функции для «законного большого бизнеса», то скорее всего она будет выполнять сходные функции и для «незаконного большого бизнеса». И конеч­ но, так оно зачастую и есть на самом деле.

• 104 Наверное, лучше всех эту точку зрения выразили Хокинс и Уоллер: «Прости­тутка, сводник, распространитель наркотиков, владелец игорного зала, продавец пор­ нографических картинок, самогонщик, акушер, делающий аборты, — все они что-то производят, все предоставляют услуги или товары, которые люди хотят и готовы опла­тить. Так случилось, что общество наложило запрет на эти товары и услуги, но их про­должают производить и продолжают потреблять, и законодательный акт не делает их в меньшей степени частью экономической системы». «Critical notes on the cost of crime», Journal of Criminal Law and Criminology, 1936, 26, 679—694, at 684. — Примеч . автора .

Отличительная функция политической машины для своей пре­ ступной, порочной или мошеннической клиентуры — дать возмож­ность работать для удовлетворения экономического спроса большо­го рынка без ненужного вмешательства со стороны правительства. Точно так же, как большой бизнес может внести деньги в кассу поли­ тической партии, чтобы обеспечить себе минимальное вмешательство со стороны правительства, так может поступить и большой рэкет, и крупная преступность. В обоих случаях политическая машина спо­ собна в разной степени обеспечить «защиту». В обоих случаях многие черты структурного контекста идентичны: (1) рыночный спрос на товары и услуги; (2) заинтересованность владельцев в извлечении мак­ симальных доходов из своих предприятий; (3) потребность в частич­ ном влиянии на правительство, которое иначе может вмешаться в эту деятельность бизнесменов; (4) потребность в эффективном, влиятель­ ном и централизованном органе, который обеспечил бы эффектив­ ную связь «бизнеса» с правительством.

Не считая, что вышеприведенный анализ охватил весь диапазон функций или диапазон-подгрупп, которые обслуживает политичес­ кая машина, мы можем по крайней мере понять, что в настоящее вре­ мя она выполняет для этих разных подгрупп-некоторые функции, кото­рые не выполняются адекватным образом, одобренным культурой, или более традиционными структурами.

Можно лишь мимоходом отметить некоторые дополнительные выводы из функционального анализа политической машины, хотя они явно требуют детальной разработки. Первое: предшествующий ана­ лиз имеет непосредственное значение для социальной инженерии. Он помогает объяснить, почему обычно (хотя и не обязательно) такими недолговечными и недейственными оказываются периодические по­пытки провести «политическую реформу», «выгнать мошенников» и «очистить наш политический дом». Он подтверждает главную теоре­ му: любая попытка ликвидировать существующую социальную структу­ру, не обеспечив адекватную альтернативную структуру для выполнения функций, ранее осуществляемых отмененной организацией, обречена на провал. (Нет нужды говорить, что эта теорема охватывает гораздо боль­ ше случаев, чем один пример политической машины.) Когда «полити­ ческая реформа» ограничивается четко выраженной задачей «изгнания мошенников», она занимается чем-то вроде социологических закли­ наний. Реформа может на какое-то время вывести на политическую сцену новые фигуры; может на какое-то время внушить избирателям уверенность в том, что нравственные добродетели остаются неизмен­ ными и в конце концов восторжествуют. Она может действительно повлиять на смену персонала политической машины. Реформа может даже какое-то время настолько сдерживать деятельность этой машины, что многие потребности, которые она раньше удовлетворя­ ла, останутся неудовлетворенными. Но если реформа не включает также реформирования социальной и политической структуры, при котором удовлетворять существующие потребности будут альтерна­ тивные структуры, и если она не влечет за собой таких изменений, которые совсем ликвидируют эти потребности, политическая маши­ на непременно вернется на свое законное место в социальном уст­ ройстве. Стремиться к социальным переменам, не учитывая должным образом явные и латентные функции, выполняемые социальной органи­ зацией, претерпевающей изменения, значит довольствоваться соци­альным ритуалом, забыв о социальной инженерии. Понятия явных и латентных функций (или их эквивалентов) — неотъемлемые элемен­ ты теоретического репертуара ученого, занимающегося социальной инженерией. В этом важнейшем смысле эти понятия не «просто» те­ оретические (в негативном смысле этого слова), но в высшей степе­ни практические. Проигнорировать их — значит увеличить риск не­удачи при целеустремленном претворении социальных перемен.

Второй вывод из анализа политической машины также имеет от­ношение к более широким областям, чем та, которую мы рассмотре­ ли. Часто отмечают тот парадокс, что сторонниками политической машины являются и представители «респектабельного» бизнеса, ко­торые, конечно, враждебно относятся к преступнику или рэкетиру, и явно «нереспектабельные» представители подпольного бизнеса. На первый взгляд это приводят как пример очень странного альянса. За­ частую опытному судье приходится выносить приговор тому самому мошеннику, рядом с которым он сидел накануне вечером на неофи­ циальном ужине политических «шишек». Окружной прокурор стал­ кивается в дверях с бывшим заключенным, торопясь на тайный сход, назначенный местным политическим боссом. Крупный бизнесмен может почти так же сильно сетовать, как и крупный мошенник, на «грабительские» взносы в партийную кассу, которые требует босс. Социальные противоположности сходятся... в прокуренной комнате удачного политика.

В свете функционального анализа все это, конечно, уже не кажется парадоксальным. Поскольку машина служит как бизнесмену, так и преступнику, две кажущиеся антиподами группы пересекаются. Это указывает на более общую теорему: социальные функции организации помогают определить структуру (включая набор персонала, входящего в структуру), точно так же, как структура помогает определить эф­ фективность, с которой выполняются эти функции. С точки зрения социального статуса, группа бизнеса и криминальная группа — действительно полные противоположности. Но статус не дает полного предположения о поведении и взаимоотношениях между группами. Эти отношения модифицируются благодаря функциям. При наличии определенных общих потребностей несколько подгрупп более круп­ ного общества «интегрируются» — вне зависимости отличных жела­ ний и намерений — централизующей структурой, удовлетворяющей эти потребности. Если воспользоваться фразой, многозначность ко­ торой требует дальнейшего изучения, то структура влияет на функ­ цию, а функция влияет на структуру.

Заключительные замечания

Рассмотрев некоторые важные обстоятельства, касающиеся струк­ турного и функционального анализа, мы всего лишь указали на не­которые главные проблемы и возможности этого способа социоло­ гической интерпретации. Каждый элемент, кодифицированный в парадигме, требует длительного теоретического уточнения и совмес­ тного эмпирического исследования. Но ясно, что в функциональной теории, очищенной от тех традиционных постулатов, которые ее ок­ ружали и часто превращали всего лишь в новейшую рационализацию существующих методов, социология обретает начальную стадию си­ стематического и эмпирически уместного способа анализа. Мы на­ деемся, что указанное здесь направление наведет на мысль о возмож­ ности и желательности дальнейшей кодификации функционального анализа. Со временем каждый раздел парадигмы будет преобразован в подтвержденную документами, проанализированную и кодифици­ рованную главу в истории функционального анализа.

Библиографический постскриптум

В первом варианте, написанном в 1948 году, предшествующая работа представляла собой попытку систематизировать главные пред­ положения и концепции медленно развивающейся в то время теории функционального анализа в социологии. С тех пор развитие этой со­ циологической теории пробрело заметный размах. При подготовке этого издания я включил некоторые произошедшие расширения и исправления теории, но отложил подробную и расширенную форму­ лировку до публикации новой книги, которая сейчас готовится к из­данию. Поэтому, возможно, было бы полезно на этом перепутье перечислить некоторые, хотя далеко не все, недавние теоретические вклады в функциональный анализ в социологии.

Основной вклад в последние годы внес, безусловно, Толкотт Пар- сонс своей книгой «Социальная система» (« The Social System » Glencoe , Illinois : The Free Press , 1951), дополненной дальнейшими работами Парсонса и его коллег: Т. Парсонс, Р.Ф. Бейлс и И.А. Шиле, «Работы по теории действия» (« Working Papers in the Theory of Action » Glencoe , Illinois : The Free Press , 1953); Т. Парсонс и И.А. Шиле (издатели), «К общей теории действия» (« Toward a General Theory of Action » Cambridge : Harvard University Press , 1951). Заметный вклад такой всеобъемлющей и логически сложной работы, как «Социальная система», нелегко от­ делить от ее предварительных и временами спорных концептуальных разработок; социологи лишь сейчас начали отделять одно от другого. Но, как видно и из исследований, основанных на формулировках Пар­ сонса, и из их критического теоретического обзора, именно эти фор­мулировки являются решающим шагом на пути к методологическо­ му обоснованию современной социологической теории.

М. Дж. Леви-мл. в своей работе «Структура общества» (« The Structure of Society », Princeton University Press , 1953) многое почерпнул, по его собственным словам, из концептуальной схемы Парсонса и логически приумножил число различных категорий и понятий. Нам еще пред­ стоит убедиться, являются ли такие таксономии понятий подходящи­ ми и полезными для анализа социологических проблем.

Менее широкий, но зато более глубокий анализ отдельных тео­ ретических проблем функционального анализа дан в ряде статей, появившихся из разнообразных «культурных ареалов» социологи­ ческой теории, как видно из следующей краткой библиографии. Пожалуй, самой глубокой и продуктивной среди них является пара связанных между собой статей Ральфа Дарендорфа «Структура и функция» (« Stmktur und Funktion », « Kolnert Zeitschrift fur Soziologie und Sozialpsychologie », 1955, 7, 492—519) и Дэвида Локвуда «Неко­ торые замечания о «Социальной системе» (« The British Journal of Sociology », 1956,7,134—146). Обе статьи являются образцовыми при­ мерами систематического теоретизирования, в задачу которого вхо­ дит выявление определенных пробелов в современной функциональ­ной теории. Взвешенное и неполемическое изложение статуса функ­ циональной теории и некоторых ее ключевых нерешенных проблем можно найти в: Бернард Барбер, «Структурно-функциональный ана­ лиз: некоторые проблемы и недоразумения» (« Structural - functional analysis : some problems and misunderstandings », « American Sociological Review », 1956, 21, 129—135). Попытка прояснить важную проблему логики функционального анализа, входящей в ту часть функциональной социологии, которая предназначена для объяснения наблюдаемых структурных моделей в обществе, была предпринята Гарри С. Бредемей- ером в «Методологии функционализма» (« The methodology of functionalism », American Sociological Review , 1955), 20,173—180. Хотя по­ зиции, занятые автором этой статьи по отношению к нескольким рас­ сматриваемым им примерам функционального анализа, выглядят спорными, она обладает тем явным достоинством, что поднимает важ­ ный вопрос о логике функционального анализа.

Об упорядочении антропологами функционального анализа в со­ временной социологии (не просто антропологии) см. работу Медфор­ да И. Спиро «Типология функционального анализа» (« A Typology of functional analysis », Explorations , 1953) 1, 84—95, и тщательное крити­ ческое исследование Рэймонда Фирта «Функция» (« Function », Current Anthropology , edited by William L . Thomas , Jr ., University of Chicago Press , 1956), 237-258.

Распространение функциональной теории в том виде, в каком она на данный момент разработана в Соединенных Штатах, видно из ряда критических обзоров этой теории в Бельгии, Франции, Италии и Бра­ зилии. Самые значительные среди них: Анри Жанн (« Fonction et finalite en sociologie », Cahiers Internationaux de Sociologie , 1954), 16, 50—67, в которой предпринята попытка соединить современную функциональ­ ную теорию с предшествующей и современной теорией французских и бельгийских социологов. Тщательный критический обзор функцио­нального анализа в социологии предпринят Жоржем Гурвичем (« Le concept de structure sociale », Cahiers internationaux de Sociologie , 1955), 19, 3—44. Всестороннее рассмотрение функциональной теории при­ менительно к отдельным проблемам социологического исследования можно найти у Филиппо Барбано (« Teoria e Ricerca nella Sociologia Contemporanea », Milano : Dott . A . Giuffre , 1955). Работа Флорестана Фернандеса (« Ensaio sobre о Metodo de Interpretacao Functionalista na Sociologia », Sao Paulo : Universidade de Sao Paulo , Boletin No 170, 1953) является информативной и систематичной монографией, отдающей должное даже такому трудному и небезошибочному тексту, как мой.

Представленная на предыдущих страницах парадигма была фор­ мализована с помощью системы абстрактных теорминов, призван- нной выяснить, каким образом ее различные части связаны с элемен­ тами функционального подхода в биологии. См. «Формализация фун­ кционализма с учетом его применения в социальных науках» в выхо­дящем сборнике статей Эрнеста Нейджела «Логика без метафизики» (« Logic Without Metaphysics », Glencoe : The Free Press , 1957). Детальное применение парадигмы см. в Уоррен Брид, «Социальный контроль в от­ деле новостей: функциональный анализ» (« Social control in the newsroom : a functional analysis », Social Forces , 1955), 33,326—335; А.Г. Лейтон и С.С. Хьюз, «Заметки о моделях самоубийства у эскимосов» (« Notes on Eskimo patterns of suicide », Southwestern Journal of Anthropology , 1955), 11, 327— 338; Джон Чэпмен и Майкл Экстейн, «Социально-психологическое изучение явления Девы Марии в Пуэрто-Рико» (« Asocial - psychological study of the alleged visitation of Virgin Mary in Puerto Rico », Year Book of the American Philosophical Society , 1954), 203—206; Дэннис Чэпмен, «Дом и социальный статус» (« The Home and Social Status », London : Routledge & Kegan Paul , 1955); Кристиан Бэй, «Свобода выражения: очерк политических идеалов и социопсихологических реальностей» (го­ товится к печати) (« The Freedom of Expression : A study in Political Ideals and Socio - Psychological Realities »); Майкл Экстейн, «Разные действия и реакция на преступление» (в печати) (« Diverse action and response to crime »); И.Б. Дамль, «Передача современных идей и знаний в ин­ дейских деревнях» (« Communication of Modern Ideas and Knowledge in Indian Villages », Cambridge : Massachusetts Institute of Technology , Center for International Studies , 1955).

Интересное обсуждение явных и латентных последствий поступ­ ков в связи с самооправданием или ощущением собственного пора­ жения см.: Глава 8 у Кеннета Боулдинга «Образ» (« The Image », Ann Arbor : University of Michigan Press , 1956).

Содержание

Дальше