Глава VI. Качественные методы в социологии

1. Особенности методологии качественного исследования

Описанные в предыдущих главах приемы шкалирования, сбора данных и их анализа относятся к так называемым "жестким" методам. Их теоретико-методологическая основа — представление об обществе как системно-организованной целостности и предположение о способности научного знания рационально упорядочить и логически объяснить объективную реальность, построить достаточно стройную теорию этой целостности. К середине 60-х гг. в западной социологии использование "жестких" количественных методов достигло своего апогея. По некоторым подсчетам, до 90% публикаций в ведущих социологических журналах опирались на количественные методы анализа [361].

К сегодняшнему дню ситуация в мировой да и в отечественной социологии изменилась.

Количественные методы были подвергнуты критике прежде всего из методологических соображений. Социологи разочаровались в способности макросоциологичес-ких теорий должным образом объяснить "человеческую сущность" социальных явлений и процессов.

Для современной социологии настал период гуманизации, переориентации от рационального познания глобальных проблем к познанию и пониманию локальных сообщностей, специфики меньшинств и каждодневной социальной практики людей; от макро- к микроанализу социальных явлений.

В классической социологии, как уже говорилось в главе I , жизнь индивидов — это проявления надындивидуальных и от них не зависящих общесоциальных законов. Индивид рассматривается как представитель социального типа. Если же мы хотим понять социальный мир человека, восприятие им внешней реальности и мир его самосознания, то здесь недостаточно рационального языка категорий и абстракций. Необходимо приблизиться к адекватному пониманию смыслов, которые человек вкладывает в различные суждения и действия. Кроме того, поступки человека далеко не всегда адекватно осознаются им самим. Чтобы уяснить их глубинный смысл надо приложить немало усилий для расшифровки внешне наблюдаемых действий и высказываний и для интерпретации их в социологических понятиях. Рационализация представлений о человеческом поведении так же требует определенных теорий, в рамках которых эти действия могут быть объяснимы.

Другими словами, еслиоличественная социология преимущественно направлена на изучение проблем социального взаимодействия между структурами, социальными институтами и организациями (например, медицина и система образования как социальные институты: каковы их функции и отношения между ними в данном обществе), то качественная социология занимается субъективным аспектом реальной практики этих отношений: что значит в данном обществе "быть врачом" или "быть учителем" и какова практика отношений "врача" и "учителя" в реальности. Для познания первого ряда проблем необходимо социальное знание, основанное на описании и объяснении обобщенных данных; для познания опыта, переживаний, чувств конкретных людей, их практики — второго ряда проблем — необходимо знание, основанное преимущественно на понимании и интерпретации.

Познавательные возможности качественного подхода

В данной главе мы рассмотрим качественный подход — как "другую" методологию социологического анализа. Она существенно отличается от описанных выше стратегий и процедур, так как базируется на иной логике на всех стадиях научного поиска: от теоретической установки исследователя, фокуса его интереса, отношения к исследуемому объекту, до процедуры сбора и интерпретации данных.

К примеру, с точки зрения системного анализа можно изучать и объяснять общие условия жизни современного российского общества для различных социальных групп: солдат, воевавших в Чечне; одиноких матерей, воспитывающих двоих детей; военнослужащих, вынужденных преждевременно уйти на пенсию. Всех их можно рассматривать в целом, скажем, как людей одного возраста, например, 30—40 лет, проживающих в среднем городе; как группу тех, кто "переживает трудности реформируемого общества".

Но если принять точку зрения качественной (или гуманистической) социологии, то каждая из таких особых человеческих ситуаций уникальна, содержит специфический социальный опыт, особые переживания и страдания, которые в совокупности складываются в их специфический "жизненный мир". Этот мир именно как "особое" может стать объектом исследования. Их прошлый опыт, практика каждодневных забот и переживаний может быть понята только через изучение индивидуальных судеб представителей этих групп, особенностей их восприятия и поведения в рамках общего социального контекста — данной социально-исторической ситуации.

С другой стороны, опыт этих людей является как бы особым "фрагментом" общего социального опыта. Совокупность таких частных практик как мозаика позволяет представить социальную картину общества в целом.

Общий фокус качественного исследования концентрирует внимание на частном, особенном в описании целостной картины социальных практик.

Возможности качественной методологии можно проиллюстрировать на примере одной из стратегий, вероятно, наиболее подходящей для общества, претерпевающего изменения. Это классическая работа У. Томаса и Ф. Знанецкого "Польский крестьянин в Европе и Америке" [371], нацеленная на изучение дезорганизации и преобразований в социальных общностях периода резких социальных изменений. В центре внимания этих авторов — массовая миграция поляков в США. Поляки составляли четверть всех мигрантов, прибывших в Америку в 1899—1910 гг. Только в Чикаго их окдзалось 360 тысяч. Казалось бы, предоставлялась возможность массового опроса самих мигрантов (вопросы типа: "Что изменилось для вас с переездом в Америку?") или отношения населения Америки к этому феномену ("Как вы относитесь к мигрантам из Польши?"). Вместо этого Томас и Знанецкий пошли по пути изучения процесса миграции через анализ каждодневной практики до и после выезда поляков в США. В течение ряда лет они собирали личные документы поляков (764 письма) и провели серию глубинных интервью {только одно из них — с главным персонажем, Владеком, — составляло 300 страниц), а также проанализировали газетные материалы, польские архивы и множество документов из американских социальных агентств по миграции. То есть их стратегия состояла в концентрации внимания на процессе появления и развития изучаемого феномена путем анализа разнохарактерной информации о каждодневной практике крестьянской жизни.

Такая поисковая стратегия позволила сфокусироваться на субъективной стороне процесса: что заставило поляков мигрировать в США? Каким образом происходил процесс принятия решений? Каким образом это отразилось на их системе ценностей? В результате исследователи смогли не только сделать практические выводы, но и сформулировать более обобщенные концепции адаптационного поведения мигрантов: "атомизация" сознания в условиях новых форм социальной организации; разрушение общинных и семейных связей; норма и отклонение в ситуации инновационных процессов; изменения отношений полов вследствие ломки системы социального контроля со стороны группы; концепцию социального счастья. Но главное -~ влияние объективных факторов (миграции) было рассмотрено через их субъективную интерпретацию отдельными участниками событий, которые действуют соответственно своему толкованию реальности, и тем самым выступают как "социальные агенты".

О возможностях качественных методов как исследовании соотношения субъективного и объективного в условиях резких социальных перемен мы убедились на собственном опыте при анализе адаптационных стратегий молодых людей в период российского кризиса 1992—1993 гг. [240. С. 390-412].

В одной из семей — потомственные военные высокого ранга — отец в свое время настоял на офицерской карьере двух своих сыновей-близнецов. В момент исследования объективная ситуация (падение престижа профессии военного, низкие заработки и отсутствие социальных перспектив) была для обоих братьев одинаковой. Однако глубинные интервью выявили разницу их субъективного отношения к ситуации, что и привело к разным адаптационным стратегиям. Один — более свободный в выборе и больше ориентированный на материальный успех — решительно ушел из армии и стал мелким предпринимателем в сфере торговли. Второй сын остался для отца единственной возможностью сохранить преемственность социального статуса, и отец усилил свое "удерживающее" влияние на сына. С другой стороны, молодая жена этого сына настаивала на скорейшей смене профессии во имя заработков.

В ситуации семейного конфликта тот выбрал двойственную адаптационную стратегию: формально он числился офицером (суточные дежурства), а в свободное время участвовал в торговых операциях брата-предпринимателя.

Микросубъективный фактор — конфликт семейных ожиданий — привел к социально-значимому результату: формированию определенного типа адаптационной стратегии. Такая двойственная, паллиативная стратегия "двойной занятости", как мы знаем, широко распространена, т. е. является общезначимой. В данном случае мы выявили лишь один из источников ее формирования.

В процессе концептуализации (теоретического осмысления) этого случая мы подошли также к теоретическому осмыслению более широких проблем: сдерживающее влияние высокого предыдущего социального статуса на выбор адаптационной стратегии в кризисных условиях; конфликт и преемственность в отношениях родительского поколения и детей; разрыв в долгосрочном "жизненном проекте" 1 под влиянием кризиса. Это дало стимул к поиску аналогичных конфликтных ситуаций в других биографиях.

Итак, общая стратегия качественного подхода состоит в открытом, поисковом, неструктурированном характере анализа проблемной ситуации. Внимание исследователя направлено на укрупненное (как под микроскопом) рассмотрение отдельных субъектов в единстве их объективного и субъективного социального опыта.

• 1 Под "жизненным проектом" здесь имеется в виду идеальное представление индивида о своем будущем жизненном пути.

Использование качественных методов является приоритетным, если в центре внимания исследователя находится изучение своеобразия отдельного социального объекта, исследование общей картины события или случая в единстве его составляющих, взаимодействие объективных и субъективных факторов. Качественные исследования позволяют также изучать новые явления или процессы, не имеющие массового распространения, особенно в условиях резких социальных изменений.

Теоретические истоки качественных методов

Качественную парадигму называют иногда гуманистической социологией, а также интерпретативной или понимающей — в соответствии с теоретическими концепциями, лежащими в основе данного направления.

В отличие от структурализма, где социальные структуры представляются как довлеющие над индивидом, что и обеспечивает социальный порядок в обществе, здесь индивиды понимаются как агенты социального действия (Г. Зиммель, Дж. Мид, М. Вебер). Они не являются продуктами или более того "жертвами" социального мира, но скорее думающими, чувствующими, действующими субъектами, которые творчески участвуют в создании мира вокруг себя, придают свой смысл и значение как собственному поведению, так и поведению других. Большие социальные системы при таком подходе рассматриваются как возникающие из сложного процесса взаимодействий, в котором общие "смыслы и значения" устанавливаются и, в определенной мере, разделяются всеми участниками социального взаимодействия. Например, всем понятно, что означает одно слово "да!" произнесенное во время обряда бракосочетания. Оно символически структурирует все действия и имеет одинаковое смысловое значение для всех участников обряда.

Поэтому качественную социологию называют также субъективной социологией. 'Следуя традициям Макса Вебера, социолог-"качественник" выясняет, какие значения придает субъект своему действию. Эти субъективные значения интерпретируются исследователем и вы-сираиваются в определенной логической последовательности для конструирования типических моделей человеческого поведения.

Ее можно назвать также микросоциологией или "фрагментарной" социологией, ибо при таком подходе внимание концентрируется на микроанализе конкретных взаимодействий (интеракций). Г. Зиммель [103] считал, что глобальные социальные теории в социологии невозможны, В своем анализе он опирался на "микроосновы" человеческого опыта, в первую очередь — его культурную составляющую, благодаря чему, по мнению Зиммеля, возможно, с одной стороны, понимание индивидуального опыта реальной жизни, с другой -- видение общества как целого мозаичного полотна, сотканного из множества "фрагментов" [365].

Качественную методологию часто называют интерпретапгивной или понимающей, так как здесь социолог рассматривает действия социальных агентов как мотивированные, имеющие смысл и ориентированные на других. Эти действия подлежат анализу именно посредством проникновения в те смыслы и значения, которые им придают сами люди, то есть путем понимания и интерпретации социальных действий (М. Вебер, Г. Зиммель).

Символический интеракционизм (Дж. Мид [349], Ю.Хабермас [335], X . Блюмер [317]) привнес в качественную социологию представление о языке, как ключевой основе для интерпретации смыслов социальных коммуникаций. Согласно этому подходу, интеракции в обществе обеспечиваются посредством языка, через обмен жестами, символами. Человеческое действие не может быть понято только лишь на основе фиксации его внешних проявлений, для этого необходимо познание внутреннего символического смысла, воплощенного в языке, понятном участникам взаимодействия.

В феноменологической традиции эти идеи развиты вплоть до представления о том, что понять мотивы поведения человека можно лишь исходя из представления о его биографической ситуации, по словам А. Шю-ца, его "жизненном мире" [362]. Люди субъективно конструируют социальную реальность, привнося в каждую социальную ситуацию свои мотивы и модели поведения (П. Бергер и Т. Лукман [20]) и, когда такие ситуации повторяются, применяют те же мотивы и модели поведения, типизируя их. Так внутренний мир субъекта становится достоянием других, типизируется и, в конечном счете, "институцианализируется" [20. С. 80—92].

Этнометодология опирается на исследование смыслов (значения) поведения путем эмпирического наблюдения за рутинной каждодневной практикой людей. Обычные люди считаются здесь экспертами, более компетентными в своем каждодневном опыте, чем кто-либо из профессиональных социологов. И это используется как источник познания повседневной практики отдельных социальных групп. Данный аспект анализа называют также фольклорной социологией (Г. Гарфинкель[326]).

Итак, с точки зрения методологии качественная или гуманистическая социология является по своей сути микросоциологией; исследователь концентрирует внимание на субъекте, агенте социального действия и обращается прежде всего к его личностному повседневному опыту и взаимодействиям с другими, выраженным в словах, высказываниях, рассказах о собственной жизни. Анализируя интерактивную информацию (слова, жесты, коммуникативные символы), социолог осмысливает и интерпретирует особые формы локального социального существования людей; он обобщает свои наблюдения и переводит их на язык научных терминов для теоретической интерпретации скрытого социального смысла или механизмов функционирования данного аспекта социальной реальности.

Различия стратегий в качественной и количественной методологии.

Сказанное можно теперь суммировать в схеме, которая дает представление о различиях двух подходов (схема 30) 2 .

• 2 С небольшими изменениями мы используем здесь схему К. Пламера [356. С.6].

Качественная социология формируется сравнительно недавно 3 и достаточно терпимо относится к разным исследовательским методам и стратегиям: их в настоящее время можно насчитать более 40 видов. Поэтому понятийный аппарат и процедуры исследования сформулированы здесь нежестко.

• 3 Расцвет качественной социологии связывают с развитием Чикагской школы в 20-30-е гг. — такими именами, как У.Томас и Ф, Знанецкнй, Р. Парк, Е. Бургес, Э. Богардус, П. Япг, К. Шоу и др. Известны их исследования по отклоняющемуся поведению и криминологии, этническим проблемам и урбанистике (проблемы городских окраин), а также теоретические работы по case study и историям жизни, использованию личных документов и автобиографий. Ими проводился также ряд экспериментов по сравнению возможностей качественных и количественных методов. Впоследствии, под напором критики со стороны позитивистов и в связи с уходом со сцены представителей Чикагской школы, эти исследования были забыты. Возродились они в начале 70-х гг. как ответ на социальную потребность в гуманизации науки.

Приводимые нами схемы, последовательность процедур научного поиска носят скорей характер "путеводителя", призванного помочь сориентироваться в особой исследовательской ситуации и выбрать свой вариант стратегии.

2. Виды качественных исследований и общий порядок действий исследователя

Разновидности качественных исследований

Многообразие тактик, применяемых в настоящее время в области качественной социологии, в целом можно свести к следующим наиболее распространенным: кейс-стади, этнографические исследования, устная история, история жизни, история семьи, grounded theory .

Исследование отдельной общности,— кейс-стади ( case study ) 4 — традиционное поле изучения уникального объекта в совокупности его взаимосвязей.

• 4 В нашей литературе англоязычный термин case study стал общепринятым. Дословный перевод: "исследование случая". Возможно, термин пришел из судебной практики, где кейс — данное судебное разбирательство.

Таким объектом прежде всего может быть замкнутая общность, труднодоступная для анализа другими методами: "дно" общества (преступные группировки, бомжи, нищие [В.Журавлев, 88]), социальные элиты, религиозные секты, а также и производственные коллективы. В последнем случае исследователи на протяжении длительного времени становятся участниками повседневной жизни предприятия, изучают систему взаимоотношений, значимость определенных событий в жизни коллектива (А. Н.Алексеев [2, 3]) или изучают особенности развития рабочих движений протеста (И. Козина [115]). Длительное (в течение нескольких месяцев, а иногда и лет) "погружение" в исследовательское поле дает возможность всесторонне расмотреть "случай" в единстве его взаимосвязей и динамике развития, изучить групповые нормы и ценности, структуру ролей или систему властных отношений.

Обычно объектом анализа является один случай. При сравнении его с другими их число не должно превышать трех-четырех случаев. В дневнике наблюдений детально регистрируются как обычные (повседневные) так и экстремальные ситуации в жизнедеятельности объекта наблюдения по временным единицам (часы, дни, недели). Все факты, комментарии, идеи обсуждаются в группе исследователей. Более подробно о тактике наблюдения см. гл. IV , § 1.

Как правило, проблема сопоставления с другими случаями является здесь второстепенной по сравнению с изучением структуры данного уникального объекта. Источниками информации служат в основном включенные наблюдения, фотографии, фокус-интервью или экспертные интервью, производственные характеристики, а в последнее время и видеоматериалы.

Предметом изучения в кейс-стади могут быть и социально-психологические особенности отдельной личности, представляющей самостоятельный интерес как "клинический" случай. Классический пример — "Письма Дженни" Дж. Олпорта [312], где автор опирался на изучение писем стареющей женщины к друзьям своего сына и проанализировал изменения в ее внутреннем мире, ее личные кризисы, реконструировал ее жизненный путь и смену ее идентичностей.

Специфика кейс-стади состоит в глубинном изучении своеобразия объекта, выводы о результатах обычно носят сугубо локальный, прикладной характер и направлены на выработку рекомендаций по разрешению конфликтов или более успешному функционированию общности.

Этнографические исследования как правило имеют описательный характер и представляют собой многосторонний анализ каждодневной практики определенной общности с точки зрения ее культуры (нормы, ценности, язык, мифы), отличающейся по стилю и образцам поведения от культуры основной массы населения. Примером может служить исследование российского крестьянства, проводимое под руководством Т. Шанина [50] или работа, выполненная под руководством Д. Хубовой по исследованию исторических аспектов жизни кубанского казачества [282]. Описание каждодневной жизни крестьян их собственными словами продемонстрировали, что фактически эта культура на протяжении десятилетий оставалась неизвестной и закрытой областью как для исследователей, так и для широкой общественности. Источниками информации в этнографическом исследовании могут быть письма, личные документы, фотографии, образцы фольклора, а также групповые интервью.

Исторические исследования, или устная история, обычно описывают субъективный опыт переживания определенных исторических событий. Интерес социолога может быть направлен на изучение локальных или общезначимых исторических событий (история движений, организаций; населенного пункта). Так, М. Рожанский на примере Усть-Илимска проследил, как складывалась история нового города — "города без прошлого": как формировалась его культурная среда, как из мироощущения мигрантов-маргиналов рождалась новая самоценная культура [223]. Историческое исследование особенно ценно, если отсутствует достаточная документальная информация о событии общесоциального масштаба. Например, сведения о раскулачивании крестьян в 20-30-е гг., о сталинских репрессиях, о жизни кубанского казачества, эпизодах Великой Отечественной Войны. Такого рода поиски проводились обществом "Мемориал" и учеными Российского Государственного Гуманитарного Университета (РГТУ). В настоящее время они имеют свои "устные архивы": записанные на пленку рассказы людей о времени сталинских репрессий, голоде на Украине и жизни советских людей в зонах оккупации во время Отечественной войны. Особенность данного направления — отношение к информанту как очевидцу исторических событий. Поэтому с точки зрения методики здесь на первом плане — проблемы его правдивости, адекватности воспоминаний, возможности его памяти. 5 Для этого необходим — глубокий анализ социально-исторического контекста. Обычные источники информации: мемуары, дневники, письма, интервью и, конечно, имеющиеся официальные исторические свидетельства.

• 5 Ян Котцы предпринял сравнительное исследование опыта политзаключенных в разных странах — Южной Африке, Чехии и Россия— и роли социально-культурного контекста при интерпретации таких воспоминаний в настоящее время. Он обнаружил, что в странах с разными политическими режимами отношение к существующему в настоящее время строю предопределяет различия в эмоциональной окраске воспоминаний [321].

История семьи. Это направление изучает взаимодействие семьи и общества на протяжении поколений. Семья рассматривается как относительно устойчивая малая группа, взятая в исторической перспективе, которая в каждом поколении членится и перестраивается, что не исключает ее "непрерывности" как социального феномена. Анализируются процессы социальной и территориальной мобильности членов семьи, преемственности или изменения социального статуса семьи от поколения к поколению, передачи "культурного капитала" или трансформации ценностей [313, 240, 241, 316].

Специфика качественного подхода к проблемам социальной мобильности является отдельной темой. В результате ряда таких поисков фактически возник новый аспект проблематики социальной мобильности, прежде традиционно-количественной области социологии: изучение семейных стратегий и передачи культурного капитала от поколения к поколению [316, 15]; проблема социального статуса и социальной мобильности женщин (М. Малышева, [152]); падение семейного статуса в результате социальной революции и адаптация к послереволюционной ситуации [313, 241], тип семейного жилья как отражение социального статуса (П. Томпсон, [313]). Перечисленный набор тем не мог быть рассмотрен в рамках количественной стратегии.

Источниками информации здесь служат семейные архивы, глубинные интервью с представителями разных поколений, генеалогические графы.

История жизни, человека от детства к взрослению и старению является, пожалуй, одним из самых распространенных направлений в качественной социологии. Метод получения информации — биографическое интервью представляет собой жизненное повествование как своего рода "сценическое представление" (метафора Э. Гоффмана) о себе и своей жизни. Интерес исследователя может быть направлен на сам способ построения рассказа о жизни, путь "конструирования" биографии для выявления социальной идентификации респондента (важны приемы "построения" идентичностей, изменения идентификаций). Петербургские социологи В. Воронков и Е. Чикадзе задались вопросом: каким образом в период 20—30-х гг. происходила утрата культурно-национальной идентичности евреев и формировалась их советская идентичность. Опираясь на биографические повествования пожилых и молодых людей, они обнаружили существенные различия в способах построения национальной идентичности в разные исторические периоды советской истории [38]. Индивидуальная история жизни может стать основой и при изучении способов "проживания" жизненных событий: индивидуальных кризисов, поворотных моментов биографического пути, социально-исторической ситуации. Истории жизни часто используются в тендерных исследованиях, позволяя глубоко изучить особенности мужских и женских моделей поведения в определенных социальных общностях (М. Малышева [152], Е. Мещеркина [172], Е. Здравомыс-лова, Е. Чуйкина).

Биографические повествования в своей совокупности могут стать предметом анализа и как коллективный. опыт "проживания" определенной социальной ситуации, Сравнительный анализ большого числа аналогичных случаев — основа для описания социальной проблемы, которая вырисовывается за сходными обстоятельствами и действиями, за общей социальной практикой людей. Такой методологический подход позволяет типологизировать жизненные стратегии в сходных ситуациях, конструировать "образцы" (нормативные модели) поведения или типы культурных ориентации, стилей жизни.

Мы применили этот подход в исследовании жизненных стратегий молодых интеллектуалов. На основе анализа 30 биографий были сконструированы типичные черты их стиля жизни, построена типология таких стилей в зависимости от ценностных ожиданий [241]. Иследование Е. Мещеркиной имело своей целью выделить доминантные типы мужской идентичности и сдвиги в этой области в современной России (возвращение к патриархальному типу "добытчика") [172].

Источники информации в этом случае — совокупность биографических интервью (как основная база), а также официальные и личные документы, социальная статистика, архивы, данные опросов общественного мнения, описывающие социальный контекст коллективной практики.

Групповая дискуссия, или метод "фокус-группы", — способ выявить различие в понимании некоторой проблемы, события, явлений жизни определенными группами людей. Метод групповых дискуссий широко используется в прикладных маркетинговых исследованиях, при изучении покупательского спроса, реакций на рекламу, отношения к политическим деятелям и т. п. Данный метод в некотором смысле комбинирует количественный и качественный подходы, так как группы должны заведомо репрезентировать некоторую общность.

Дискуссию ведет модератор, т. е. сам исследователь или сотрудник исследовательского коллектива. Он предлагает тему (о чем приглашенные для дискуссии заведомо оповещены) и стимулирует участников к спору, высказыванию своих мнений, отличных от уже предложенных. Вопросы модератора тщательно обдумываются и следуют программным целям. Вместе с тем модератор изобретательно направляет дискуссию, а ее содержание, как и поведение участников, подлежат качественному анализу и в смысле аргументации, и с точки зрения лексики, интонаций, короче — всех доступных свидетельств, которые позволяют проникнуть в смысл высказываний, именно тот смысл, какой вкладывают в суждения сами участники действия.

Исследователь фокусирует внимание и на предмете обсуждения, и на конкретной группе представителей какой-то особой общности (социального слоя; профессии; группы, поддерживающей некоторое общественное движение; фанатов "поп-звезды"; потенциальных покупателей конкретного товара и т. д.)

Пример. Американский социолог Дж. Робинсон провел опрос студентов факультета социологии МГУ по формализованной анкете. Надо было в пятибалльных шкалах дать оценку наиболее острых проблем нашей жизни (Москва, 1990 г.). Многие студенты указали на нехватку товаров массового спроса как одну из наиболее острых. После опроса Робинсон устроил групповую дискуссию: почему именно так ответили на этот вопрос? В ходе дискуссии тема товарного дефицита резко сместилась в сторону проблемы человеческих взаимоотношений.

Дефицит ресурсов — дна из при причин обострения социальной напряженности. Люди становятся агрессивными, недоброжелательными, злыми, вступают в противоборствующие социальные движения и партии, возникает межнациональная неприязнь и т. д. Интервьюер не стал возвращать аудиторию к заданной теме ("нехватка товаров"), но повел дискуссию в новом направлении и в итоге пришел к лучшему пониманию, почему, по каким мотивам были получены такие-то статистические распределения в формализованной анкете. Интерпретация пункта о товарном дефиците теперь представляется намного более полной, выводит на серьезные размышления о человеческих взаимоотношениях.

Состав группы определяется целью и задачами исследования. Это могут быть представители полярных общностей (скажем, сторонники и противники некоторой политической партии, любители жанра в искусстве и равнодушные к нему), гомогенная группа (студенты, пенсионеры, военные), "целевая" (слушатели, читатели некоего источника массовой информации), "случайная" группа (люди, внезапно пережившие общее бедствие...). Численность таких групп — до 15 человек.

Дискуссия записывается на аудиопленку, но часто — на видеокассету с тем, чтобы впоследствие тщательно проанализировать ее содержание и осмыслить его соответственно задачам исследования. 6

• 6 Детально о технике фокус-групп и групповой дискуссии см. [26].

Итак, теперь мы знаем, что, используя разные тактики, социологи-"качественники" могут анализировать разнообразные поля социального опыта.

Тактики качественного анализа:

• Если в фокусе интереса прежде всего проблемы уникальности объекта и выяснение скрытых пружин его функционирования — он выбирает тактику кейс-стади. В этом случае результаты исследования сугубо практические и носят характер советов или рекомендаций относительно данного сообщества.
• Если цель изучения в первую очередь — новое знание о культуре определенного общества, то он использует тактику детального описания форм поведения и языка — этнографическое исследование.
• Если же исследование направлено на выяснение субъективной стороны исторического события и его последствий для участников или очевидцев, то выбирается тактика устной истории, где первоочередной задачей является проверка степени правдивости воспоминаний при сопоставлении их с другими источниками информации.
• В случае интереса к ретроспективе социальных процессов и механизмам передачи культурного капитала от поколения к поколению, он обращается к тактике истории семьи.
• Если же интересна прежде всего индивидуальная жизнь и отражение в ней социально-культурных норм, соотношение социального и индивидуального, то социолог применяет тактику истории жизни.
• Существенное значение имеет еще одна тактика, о которой мы поговорим позже, — это тактика построения теории случая (grounded theory).

Общими свойствами исследования можно считать:

• а) ориентацию на длительный непосредственный контакт исследователя с данным социальным феноменом;
• б) познание объекта в первую очередь с помощью изучения неструктурированных текстов как живых образцов устной или письменной речи, содержащей информацию о субъективных смыслах непосредственного человеческого взаимодействия;
• в) использование нескольких разноплановых источников информации об объекте и разных методов;
• г) всестороннее описание и интерпретация состояния социального феномена в совокупности всех характеристик.

Многообразие техник качественного исследования отличает этот подход от "количественного". Исследова тель волен изобретать способ действия и собственную стратегию, подходящую для его исследовательской ситуации. Вместе с этим, как и в жесткоструктурированном системном подходе, он должен следовать определенным канонам научного поиска, концептуализировать свои наблюдения и интерпретацию в понятиях теории, обосновывать аргументы, опираясь на достоверные данные (тексты, наблюдения, имеющиеся документы, данные других исследователей).

"Качественное" исследование по объекту интереса — повседневная практика людей — как бы напоминает работу журналиста. Но только социолог-профессионал достаточно подготовлен для того, чтобы концептуализировать живую реальность в понятиях теоретического знания. Поэтому и в процедуре исследования он обязан следовать определенной логике и придерживаться правил научного подхода.

Логика действий исследователя

Если отталкиваться от уже знакомой нам последовательности операций "количественного" исследования, то отличия по этапам развития поиска отражены в схеме 33. Схема с некоторыми изменениями повторяет схему Л. Ньюмана [352].

В качественных и количественных исследованиях отправным пунктом является проблемная ситуация. Но если в количественном подходе исследователь выходит в поле "вооруженный" концепциями, гипотезами и измерительными инструментами, намереваясь с их помощью "навести порядок" в разрозненной массе объектов и событий, то, избирая качественную методологию, он отправляется в экспедицию "не вооруженный", но подготовленный своим предшествующим социальным опытом, предварительными знаниями по данному кругу проблем, "с открытыми глазами и навостренными ушами", с намерением распознать, что же происходит в действительности и подвергнуть реальность теоретическому анализу.

Вообще, роль и позиция исследователя в качественном исследовании универсальна. Считается, что качественный метод требует небольших материальных затрат, но собственно интеллектуальные затраты исследователя здесь очень велики. Он должен сочетать в себе способность к комбинированию абстрактного и конкретного; широкую социологическую и общекультурную эрудицию и умение сопоставлять разные источники информации; сочетать функции интервьюера, социального психотерапевта и аналитика; обладать научной интуицией и воображением; способностью применять как логику здравого смысла, так и логику индуктивную; наконец, он не может добиться успеха без знания макро-социологических теорий и подходов, равно как и частных микротеорий. Воистину быть социологом-"каче-ственником" — это искусство!

Все эти требования закономерны, так как исследователь фактически превращается в "инструмент для сбора информации", который необходимо определенным образом "настроить" и постоянно поддерживать в рабочем состоянии т. е. "включенным 1 *, готовым к восприятию социальной реальности.

Разработка процедуры качественного исследования — это работа по формированию собственной стратегии. Обычно она применима только для целей данного проекта. Тем не менее существуют некоторые самые общие правила, помогающие грамотно выбрать свой путь.

3. Реализация замысла исследования в полевых условиях

Как уже говорилось, на полевом этапе могут применяться одновременно разные методы сбора данных: наблюдение, сбор документов, глубинные интервью. Принципы действий исследователя при этом весьма схожи, поэтому мы описываем их в общем виде на примерах биографических интервью как наиболее распространенном методе сбора качественных данных.

Очертания проблемы и подготовка к полю

На начальном этапе исследователь имеет дело с неструктурированным проблемным полем. При постановке проблемы достаточно очертить круг исследовательского интереса относительно объекта: какие характеристики наиболее важны; какие из них уже достаточно известны, а какие входят в круг неизвестных. Последние формулируются как перечень вопросов: как? почему? каким образом происходит определенная связь событий или явлений? Предварительно надо как можно больше узнать об исследуемом поле из всех доступных источников информации, затем очертить временные и пространственные рамки анализа, исходя из имеющихся источников и здравого смысла.

Предположим, перед нами стоит задача изучить влияние опыта военного детства в формировании отношения к Германии 8 (коллективный проект под руководством О. М. Масловой). В нашем случае временной период, представляющий интерес, — годы Великой Отечественной войны. Выбор объекта определяется возрастом людей, у которых могло быть военное детство (сколько им должно быть сейчас лет?).

• 8 Такова была только одна из задач в исследовании "Отношения Германии и России в социальном опыте трех поколений россиян", проведенном в методологическом проекте под руководством О. М. Масловой при поддержке Российского Фонда Фундаментальных Исследований (РФФИ). Цель исследования — понять, как формируется образ "другой" страны на уровне обыденного сознания, как отражаются международные отношения, "большая политика" в житейском, повседневном опыте простых людей, далеких от политики; чем отличаются образы Германии, формировавшиеся в экстремальных типах отношений (военные конфликты, напряженные ситуации) и в отношениях сотрудничества.[155].

Отбор объектов для интервьюирования предполагает поиск людей, которые в разной степени были включены в изучаемые события и зависит от непосредственных целей исследования. Скажем, дети, имевшие опыт пребывания на оккупированной территории, и дети, не имевшие его. В каких географических точках могут быть лучше представлены одни и другие? Наверно, выходцы из Смоленской области будут больше подходить под первый тип, а выходцы из Сибири скорее всего не будут иметь такого опыта.

Далее начинается поиск наиболее адекватного места для интервьирования по поводу "отношения к Германии". В данном случае это могла бы быть выставка "Берлин — Москва", посвященная искусству России и Германии довоенных лет. При этом первичная гипотеза или четкое представление о влиянии или не влиянии детского опыта на отношение к Германии не формулируется. Мы только определяем исследовательское поле, в рамках которого возможно изучить эту проблему и быть уверенными, что нужная нам информация находится в рамках данного круга лиц. Первичные предположения и формулировка гипотез происходит уже после погружения в живой материал. На данном этапе лишь очерчиваются более конкретные области, представляющие исследовательский интерес:

1. Военное детство: где, когда, с кем находился в военные годы;
2. Отношение к фашистам среди людей, составлявших тогда окружение индивида;
3. Опыт личных впечатлений от контактов с немцами в детстве;
4. Теперешние воспоминания о своем военном детстве;
5. Последующий жизненный опыт общения с немцами;
6. Отношение к Германии сегодня;
7. Место детских воспоминаний в формировании образа Германии.

Вполне вероятно, что некоторые области анализа в дальнейшем окажутся незначимыми. Также возможно, что появятся другие проблемы. Все это выяснится в поле. Предварительная подготовка сводится к формированию готовности выделить и зафиксировать, с одной стороны, — необычное, специфическое для данной проблемной области, и с другой, — типичные, обыденные, рутинные характеристики, известные из других источников. Здесь необходим предварительный теоретический анализ научной и публицистической литературы о предмете, консультации с экспертами и знакомство со статистикой или данными предыдущих исследований.

Как правило, социолог-"качественник" редко пользуется услугами обычных интервьюеров, предпочитая исследователей-профессионалов или сам выходит в поле. Если же интервьюеры приглашаются, то необходимо, чтобы в процессе инструктажа они не просто ознакомились с методикой, но и "почувствовали" проблему. По существу они должны совмещать функции собирателей данных и аналитиков-исследователей.

В Петербурге был случай, когда для проведения глубинных биографических интервью относительно репрессий в сталинские годы на конкурсной основе отобрали команду психологов, которые обладали высокими навыками доверительного контакта, умения слушать и понимать собеседника. Однако они абсолютно не представляли исторические аспекты исследовательского интереса и автоматически следовали заданной логике полуструктурированного глубинного интервью. В результате 15 тысяч страниц интервью невозможно было осмыслить, поскольку интервьюеры упускали из поля зрения темы, интересные для исследователя, не развивая и не углубляя побочные незапланированные аспекты рассказов.

Выбор конкретных лиц (объектов) для интервьюирования представляет собой ответ на вопрос: кто при ограниченной численности глубинных интервью может стать наилучшим "экспертом" по данной проблеме (т.е. обладает соответствующим жизненным опытом) и каковы способы достижения контакта с ним. Фактически, каждый респондент может рассматриваться как эксперт каждодневного опыта своей повседневной жизни. Однако все зависит от задач исследования. Различают типичных представителей, маргиналов, экстремальный тип и выдающихся личностей. Как правило, социологи обращаются к простым, типичным представителям определенной общности. Но для исследования под углом зрения "нормы-отклонения" или "пересечения" разных культур необходимы другие принципы отбора.

При поиске респондентов первоначально нужно определить некоторые формальные параметры: пол, возраст, профессия, национальность и т. д. Затем — место, где легче всего искать таких людей: общности, организации. Например, члены определенной партии или люди определенного круга имеют свои формальные или неформальные места встреч, так же, как безработные, бомжи и т. д. Личные контакты через общих знакомых являются, пожалуй, наилучшим способом вхождения в "целевую среду", даже очень закрытую, если вести поиск направленно, мобилизовав все свои связи. Отобрав возможные кандидатуры и заручившись их согласием, полезно попросить будущего информанта заполнить бланк сведений о нем, что позволяет составить предварительный план интервью и вести свободную беседу, не натыкаясь на нетактичные вопросы (например, о детях, заранее зная, что респондент никогда не был женат). Важной особенностью организации интервью, особенно глубинных, доверительных является выбор места: дома, на работе, в кругу общения. 9 Неверный выбор места интервью может также привести к смещению фокуса идентичности респондента, например на публике респондент может войти в роль "официального" рассказчика. [27. С. 72].

• 9 Как показал В. Воронков, расхождение частной и публичной сфер жизни в российском обществе остается значимым; поэтому люди менее охотно раскрывают свою частную жизнь в публичных местах, и наоборот [38. С. 72].

Проблема доступа в закрытые сообщества имеет свою специфику. Здесь важно заручиться согласием на интервью хотя бы одного члена группы, который, после установления с ним контакта и проведения интервью, мог бы порекомендовать двух-трех знакомых, а они, в свою очередь, "передадут" нас дальше. Это — метод "снежного кома". Когда 20-й, 30-й человек называет имена тех, кого мы уже проинтервьюировали, можно предположить, что в основном некая совокупность представителей данного типа уже охвачена. То же самое происходит, если каждое последующее интервью не дает ничего нового, а является по сути повторением уже известных нам точек зрения и круга проблем, — значит достигнут порог насыщения.

Особый интерес представляет интервью с выдающимся человеком, так как его опыт в концентрированном виде отражает черты, свойственные представителям некой социальной среды, общества определенного временного периода. Однако доступ к этим людям затруднен. Прежде чем решиться на такой диалог, следует додумать, не проще ли получить информацию у "отставного лидера" (например, находящегося на пенсии: он имеет больше времени, а иногда и более объективен). Важно иметь в виду, что привыкшие давать публичные интервью, достаточно четко различают деловую и личную тематику. Относительно собственной жизни их разговорить намного сложнее, чем простых людей. Наилучший объект для ин-тервъирования тот, кто рассказывает о своей жизни впервые. Специфика же общения с выдающимся человеком состоит в том, что интервьюер должен тщательно подготовиться к диалогу и быть информированным в той области, о которой пойдет речь, дабы не выглядеть полным дилетантом. Хотя, естественно, уточняющие вопросы здесь также будут уместны.

Полевой этап исследования

Тактика исследователя в поле предполагает выбор стратегии, техники интерьюирования, сбор дополнительных видов информации (письма, документы, фотографии и т. д.).

Полевой этап является основным, наиболее важным, поскольку от взаимоотношений с объектом и от позиции исследователя во многом зависит конечный результат исследования. В этом — существенное отличие от стратегии количественного исследования, где решающее значение принадлежит стадии разработки программы.

Позиция исследователя. Следует иметь ввиду две основные особенности позиции исследователя при качественном подходе.

Первая состоит в том, что, в отличие от роли анали-тичного, беспристрастного регистратора фактов, социолог занимает здесь двойственную позицию — "сочувствующего" участника и "стороннего" наблюдателя.

Роль "сочувствующего", погруженного в события, необходима для понимания высказываний и действий "объектов" в их собственном толковании. Позиция "соучастия" может различаться по степени погружения: от простого сочувствия, сопереживания (в процессе повествования или фокусированного интервью, анализа биографического текста, жизненной истории ) — до более активного соучастия (в случае включенного наблюдения, например, при этнографическом исследовании) и вплоть до активного вмешательства, внесения в ситуацию дополнительных факторов, провоцирующих изменения 10 (в случаях включенного наблюдения, эксперимента или социальной терапии). Такова, например, стратегия конструирования производственных ситуаций при помощи введения дополнительных факторов со стороны исследователя, как ее использовал А. Н. Алексеев в названном выше "провоцирующем" эксперименте (см. с. 366, а также [1,2]).

10 Активная позиция является объектом дискуссий сторонников и противников такого вмешательства. Одни считают, что функция социолога не выполнена до конца, если после его ухода ничего не изменилось в жизненной практике людей. Другие уверены, что предварительно надо подумать, не может ли такое вмешательство привести к ухудшению реальной ситуации или травмировать респондента. Даже вопросы типа: "А почему Вы молчали? Почему сразу не обратились в...?" — могут задеть самолюбие человека, чувство собственного достоинства. После ухода исследователя человек остается наедине со своими проблемами, но теперь уже более эмоционально переживает свой негативный опыт.

Позиция стороннего наблюдателя необходима для сохранения определенной дистанции. Только оставаясь критическим аналитиком, исследователь способен в дальнейшем описать и концептуализировать практический опыт участников событий. Необходимо поддерживать баланс обеих позиций, что обеспечит успех полевых работ. Излишняя "включенность", особенно на протяжении длительного времени может привести к потере критической отстраненности в осмыслении ситуации.

Случай из практики: исследователь в течение нескольких лет возвращался к интервьюированию в одной и той же семье, все больше и больше погружаясь в детали семейной истории. Это знание настолько перешло в соучастие, что он стал как бы членом семьи, которому поверялись все тайны. В результате утрачивалась способность к отстраненному анализу, возможность перевести личные переживания на язык формального анализа. И вдобавок по этическим соображениям исследователь уже не мог "предать" публичному обсуждению те семейные секреты, которые ему доверяли члены семьи.

Второе условие — установление доверительных партнерских отношений "на равных". Человек представляет для исследователя интерес не просто в качестве "источника информации", но как личность с уникальным жизненным опытом и со своим миром образов и переживаний. Задача состоит в том, чтобы не только представить себе его внутренний мир, но и попытаться понять этого человека, встать на его точку зрения, использовать его собственные термины и смыслы, то есть увидеть жизнь его глазами. Исследователь демонстрирует свое намерение: "Я пришел, чтобы выслушать Ваш рассказ, Вы мне интересны". Для простых людей часто это редкая возможность высказаться и быть услышанным.

В крестьяноведческом исследовании под руководством Т. Шанина отмечалось: отношение людей к исследованию было таким, что казалось все предшествующие годы они ждали, чтобы наконец к ним пришел кто-то, чтобы их выслушать. Социологов воспринимали как первую и единственную возможность "выговориться" [50]. Это, естественно, накладывало дополнительные этические обязательства по отношению к опрашиваемым.

Возможны разные пути установления доверительных отношений. Наш опыт полуструктурированных биографических интервью показывает, что лучше всего начинать разговор с наиболее приятных для человека моментов его жизни, например, с детских воспоминаний о родительском доме. После такого введения можно более подробно концентрироваться на наиболее интересующем моменте биографии или жизненном периоде. Следует уделить должное внимание уяснению предыстории, процесса становления какого-то явления. Поэтому, даже если исследование нацелено на изучение текущих событий, рассказ об их "предыстории" окажется потом необходимым для понимания связи, последовательности определенных событий.

Особенности интервью в качественном исследовании

Технология качественных интервью может быть различной по своим особенностям, в зависимости от целей исследования.

Нарративные интервью ( narrative — рассказ, повествование) представляют собой свободное повествование о жизни рассказчика без всякого вмешательства со стороны интервьюера, кроме возможных междометий удивления или одобрения, которые стимулируют и поддерживают нить рассказа. Предполагается, что в ходе такого свободного изложения в памяти респондента ассоциативно всплывают в первую очередь те эпизоды и моменты, которые представляют для него наибольшую субъективную ценность. Это позволяет выявить наиболее важные «смыслообразующие» моменты, конструирующие его биографию. В ходе интервью человек как бы заново обдумывает свою жизнь, свое "я", отделяя его от совокупного "мы". Как показала российская практика интервьюирования, такое самоосмысление и выделение своего "я" наиболее трудно дается опрашиваемым, особенно людям с невысоким уровнем образования. Русские люди больше привыкли мыслить себя в понятиях "мы". Ситуация интервью заставляет их задуматься о себе как отдельном историческом и социальном субъекте.

Характерный пример из уже упоминавшегося исследования об отношении россиян к Германии. Напомним, что интервью проводились в Москве и Берлине на художественной выставке «Москва—Берлин». Художественные экспонаты выставки вызывали у москвичей глобальные социально-исторические ассоциации, связанные с событиями войны, несходством национальных характеров (мы—они), размышлениями о судьбах Германии и России. Присутствовавший при обсуждении текстов интервью и предлагаемых классификаций социолог из Биле-фельдского Университета Томас Флёт высказал предположение, что те же самые экспонаты на этой выставке в Берлине у немецких посетителей скорее всего являлись бы стимулом к размышлениям о собственной жизни.

После нарративного интервью возможно пополнение необходимой информации путем дополнительных вопросов.

Полуструктурированное интервью предполагает в каждом из тематических блоков перечень обязательных аспектов, относительно которых должна быть получена информация. Здесь важно в ходе свободной беседы задавать вопросы, интересующие интервьюера, но так, чтобы они не нарушали общего хода беседы, а органически вписывались в рассказ как уточнения. Если сделать это не удается, лучше не прерывать общий ход разговора, а задать вопросы в конце беседы, вернувшись к данной теме: "Вы мне рассказывали о Вашей первой работе, как много она Вам дала. А не могли бы Вы уточнить, в каком это было году, и кто помог Вам устроиться на эту работу?"

Биографическое интервью является разновидностью полуструктурированного, где тематические блоки соответствуют последовательности основных этапов жизненного цикла респондента: "Детство", "Юность", "Учеба", "Женитьба", "Дети" и т. д. Интервьюер только направляет разговор на определенную тему и умело подводит к следующему блоку, когда, по его мнению, рассказ о данном периоде жизни исчерпан.

Лейтмотивное интервью позволяет проследить динамику одного и того же аспекта жизнедеятельности индивида на протяжении разных периодов его биографии. Например, если нас интересуют отношения между супругами на разных стадиях их совместной жизни, то в процессе беседы, при переходе к каждому следующему периоду жизненной истории, мы будем иметь в фокусе этот аспект и задавать дополнительные вопросы, касающиеся изменений в супружеских отношениях.

Фокусированное интервью предполагает иную тактику: необходимо как можно больше узнать только об одной жизненной ситуации. Исходя из этого, дополнительные вопросы интервьюера направлены на углубление в определенную тему и предполагают все большую конкретизацию субъективного представления о предмете исследования.

В целом же выбор стратегии и тактики интервью должен соответствовать целям исследования. И главное — не следует забывать, что в ходе повествования люди доверяют интервьюеру свои секреты, рассказывают о наиболее эмоционально-важных, радостных или тягостных моментах своей жизни. Тяжелые воспоминания могут стать причиной новой боли. Поведение интервьюера должно быть максимально тактичным: не надо настаивать на дальнейшем углублении информации, даже если она представляет несомненный исследовательский интерес. Лучше вернуться к эпизоду позднее, когда человек уже успокоится, и попробовать еще раз задать вопрос.

Как правило, интервью занимает от 1,5 до 2 часов: позже человек начинает повторяться. Все уточняющие вопросы, не уложившиеся в одно интервью или появившиеся в ходе его анализа, лучше задать при повторной встрече или по телефону, договорившись о возможности такой встречи по завершении беседы.

Парадокс глубинного интервью состоит в том, что самые интересные или самые важные детали жизни всплывают, когда диктофон уже выключен и разговор, казалось бы, закончен. Поэтому сразу же после окончания интервью необходимо составить краткий неформальный комментарий, куда заносятся:

• подробные описания места проведения и обстановки интервью;
• возможно — особенности поведения (манеры, жесты) и внешнего вида респондента;
• его реакции на интервью (с удовольствием, открыто, враждебно, замкнуто, пренебрежительно);
• отличительные характеристики речи, а также первичные предположения или гипотезы, и, наконец;
• обозначение недостающей информации или противоречий в рассказе.

На кассете диктофона помечается дата интервью, затем — имена интервьюера и интервьюируемого и (или) код индивида (перед началом интервью не забудьте проверить, работает ли диктофон!).

В ходе встречи собираются также все возможные полевые документы, которые могут помочь при дальнейшем анализе (фотографии, письма, дневники, выписки из официальных документов и т. д.). Необходимо заручиться согласием владельца на их использование для научного отчета или публикации.

Основные правила действий интервьюера:

1. Необходимо отслеживать факты в естественной повседневной деятельности, необычные события.
2. Непосредственный контакт с людьми предполагает двойственную позицию участника-наблюдателя, а также установление доверительных отношений с респондентом.
3. Сочувствие и понимание при сохранении дистанции — непременное условие для сохранения аналитической перспективы.
4. Постоянные детальные письменные заметки, фиксирующие ситуацию, сбор дополнительных источников информации (фотографий, документов, писем, дневников и т. д.) являются залогом всестороннего анализа явления.
5. Следует выделять как внешние (сознательные, "проговоренные"), так и скрытые ("непроговоренные", подразумеваемые) элементы обыденной практики.

Хранение полевой информации

Хранение полевой информации включает выбор формы компьютеризации или другого способа долговременного ее использования. Здесь разумно придерживаться следующих правил.

Первое правило: Первичная информация должна предельно адекватно воспроизводить текст интервью. Поэтому она фиксируется на аудио- (иногда — видео-) пленку. Стенография не желательна.

Второе правило: Первичная информация содержит краткий комментарий исследователя, его живые, непосредственные впечатления, вопросы для дальнейшего уточнения. Их можно записать на ту же пленку после окончания интервью.

Третье правило: Информация должна быть представлена в форме, пригодной для длительной аналитической работы, а именно — в виде текста транскрипта речевой информации. На бумаге или лучше всего — в компьютерной записи.

Четвертое правило: Транскрипт сохраняет все дословные высказывания респондента и характер его речи без какого-либо редактирования. 11

• 11 При печатании транскрипта желательно предусмотреть слева от текста определенный порядок нумерации строк или абзацев — пример см. на с. 426—427.

Специфика качественной информации состоит в том, что ее источник (респондент) может принадлежать к совсем иной культуре. Фиксация речевых особенностей может стать отдельным объектом лингвистически-культурного анализа. Поэтому так важно дословно фиксировать живую разговорную речь людей.

В транскрипте фиксируются паузы» интонации (смеется, удивлен, возмущен), а также эмоциональные междометия (хм, э-э-э, ну-у, нет-нет!). Соответствующие инструкции по кодировке должны быть даны тому, кто делает транскрипт еще до его написания. Кроме того, полезно предусмотреть и общую систему кодирования текстов по имени респондента, дате и месту проведения интервью и т. д.

При составлении транскрипта оставляют большие поля для первичных и последующих комментариев исследователя. Такие заметки обычно называются "мемос" (памятки). Все заметки, как эмоциональные, так и первые аналитические предположения, фиксируются на полях.

Пятое правило: Хорошо бы сделать как можно больше копий текстового материала для последующей "работы ножницами" — соединение частей текста по соответствующим темам, датам, событиям.

Занесение текстов интервью или наблюдений в компьютер и их одновременное кодирование по тематическим блокам информации является, наиболее удобным способом хранения, особенно в случае большого количества источников информации 12

• 12 Программы NUD - IST , ATLAS и SPSS позволяют проводить перекрестный анализ текстовых данных по количественным и качественным признакам. Наш опыт занесения данных о 2 тысячах индивидов позволил структурировать информацию об их жизненном пути на всем его протяжении. За единицу анализа был принят биографический эпизод профессионального, семейного, миграционного пути. Подробнее см. [ 224].

При малой численности интервью нет надобности в компьютерной кодировке жизненных эпизодов. К тому же дробление материала на эпизоды лишает жизненный документ его уникальности.

Описание данных и проверка надежности

Разнообразие исходных данных, отличающихся по видам текстов, исследовательским стратегиям и задачам исследования, лишает возможности дать жесткие рекомендации: каждый выбирает свою стратегию анализа. Однако здесь можно определить общие ориентиры, направляющие творческий поиск.

Принципы аналитического описания. Осмысление данных — наиболее кропотливая и интересная часть работы, которая отнимает существенно больше времени и сил, чем процесс сбора материала.

Оно начинается с аналитического описания текстов. Уже сам процесс первичного прочтения требует немало времени: внимательное чтение текста, разработка системы первичного кодирования, авторские комментарии.

При повторном чтении комментарии переосмысливаются, сопоставляются с контекстом ситуации и научным видением исследователя. В результате многие из них оказываются лишними и заменяются новыми, текст перечитывается снова, проясняются новые нюансы. И так несколько раз. Исследователь уточняет свой угол зрения снова и снова, возвращается к транскрипту, открывает новые смыслы до тех пор, пока аналитическая концепция и содержание текстового изложения не совпадут достаточно полно. Процесс "интерактивного" общения с текстом может продолжаться очень долго. Требуется многократное и многоаспектное комбинирование и переосмысление огромного объема словесной информации до тех пор, пока мы не почувствуем, что за кажущимся хаосом скрывается какой-то смысл: ключевые идеи и темы становятся, наконец, относительно ясными.

Основные отличия данной техники от традиционной процедуры контент-анализа состоят в следующем: а) аналитические понятия постоянно переосмысливаются и изменяются; б) транскрипт как источник информации всегда остается первичным, базовым элементом по отношению к концепциям; в) элементом информации при анализе является не только сам текст, но и общий контекст ситуации.

Словом, первичный анализ имеет цикличный характер, в отличии от линейного в контент-анализе.

Любое повествование (нарратив) представляет собой личную форму изложения, личное свидетельство, переполненное как субъективным, так и социальным содержанием в их взаимосплетении. Социологическая ценность такого повествования обнаруживает себя при дистанцировании от текста как попытка совместить данное свидетельство с концептуальным знанием, т. е. обозначением наблюдаемых социально-культурных форм в определенных понятиях. В процессе анализа устанавливается перспектива нормативного и отклоняющегося, обычного и странного, нового и давно известного. Другими словами, задача интерпретатора состоит в переходе от наивного доверия к взглядам и оценкам рассказчика к критическому суждению и сравнению с позиции социального знания [55]. Следует внимательно следить за тем, чтобы при первичном кодировании и переходе к концептуализации не потерять связь с исходным личностным текстом. Мы постоянно возвращаемся к нему, добавляя к прежнему восприятию новые оттенки и подробности, возникшие из прочтения текста, анализа других источников, путем сопоставления с более широким социальным контекстом.

Проблема надежности, данных качественного исследования — наиболее уязвимая сторона этой методологии. Она является предметом критики со стороны "количественников", так как достоверных статистик ва-лидности в этом случае быть не может. Надежность информации обеспечивается следующими действиями исследователя:

1. сопоставление высказываний с реальными фактами, особенно, если речь идет о событиях, которые можно проверить по официальным документам: даты рождения, .смерти, развода, исторического события;
2. выявление противоречий в высказываниях респондента или разных индивидов. Например, уточняющую информацию о событиях семейной истории или узкой общности всегда можно получить у других членов группы;
3. сопоставление с аналогичными обстоятельствами и событиями в жизни других людей, т. е. — в рамках близких, аналогичных социальных контекстов; особенно это значимо при анализе данных кейс-стади;
4. сравнение полученных данных с другими источниками информации и прежде всего количественными (если они имеются) для определения степени типичности, репрезентативности данного "случая". Хороший способ повышения надежности данных — отбор объектов для интервьюирования из выборки уже выполненного массового обследования. 13

Для проверки степени'объективности исследователя на этапе интерпретации данных применяется метод триангуляции — перекрестной интерпретации некоторого фрагмента, случая тремя исследователями, работающими в команде. 14

• 13 О проблеме валидности качественных методов см. [281].
• 14 О разных подходах к проблеме перекрестного анализа транс-криптов можно узнать из реферата диссертации В. Романова [222].

В любом случае перед началом анализа следует задать себе два вопроса.

Первый — насколько и в чем можно доверять интервьюируемому, что нужно проверить дополнительно?

И второй вопрос — насколько и в чем можно доверять интервьюеру, как сложились его отношения с респондентом: не были ли возраст, пол, взгляды интервьюера поводом для неискренности рассказчика?

Задача исследователя-аналитика состоит не просто в том, чтобы устранить эти сложности. При дальнейшей интерпретации материала необходимо учитывать их влияние или хотя бы оговорить возможность их побочного влияния на рассказ.

Вместе с тем необходимо помнить, что проблема правдивости или неправдивости рассказчика для социолога имеет несколько иной смысл, чем, например, для историка, которому необходимы свидетельства очевидцев. Социологу важнее разобраться, какие культурологические особенности стоят за тем или иным "социальным мифом" или искажением факта. Тут прежде всего надо задаться вопросом: какие поколенческие, национальные, региональные или другие особенности жизни человека ведут к искажениям в изложении одного и того же факта. Центральная задача — выявить скрытый социальный смысл наблюдаемого факта.

Структурирование текста

За единицу анализа иногда принимается текст в целом (например, как образец языкового своеобразия данного человека), но чаще всего единицей становится отдельный отрывок, эпизод как элементарная частица текста, содержащая внутренне законченный сюжет (пассаж, секвенция) 15 .

• 15 Секвенции (англ.) — жизненные эпизоды, следующие в определенном порядке, чаще всего — в хронологической последовательности друг за другом.

Следующая задача состоит в структурировании, организации текста, т. е. в описании объектов и фактов, полученных в "поле", по законам логики и в соответствии с целями исследования. В зависимости от этих целей они могут быть выстроены по темам, по времени, сторонам жизни, эмоциональным переживаниям. Естественно, и на этом этапе невозможно полностью отказаться от эмоционального восприятия объекта и собственной интуиции. Однако с каждым этапом анализа эмоционального восприятия и позиции соучастия становится, меньше и исследователь все шире использует как инструмент рациональное описание и логику систематизации. Это создает основу для дальнейшей интерпретации, объяснений и понимания. Итак, на этом этапе необходимо перевести текст из его первоначального вида в единицы анализа (секвенции), структурированные по темам, и посмотреть, насколько и как они связаны друг с другом.

В целом аналитически описать — значит перечислить все интересующие нас характеристики объекта анализа (человека, события, группы). В качественном исследовании такое описание носит название насыщенного, плотного описания 16 , в котором, кроме фиксации самого события или отношения, должны быть выделены:

• (а) его контекст, а также
• (б) субъективная значимость этого события для участников этого действия и
• (в) каким образом происходил процесс.

Важно, чтобы описание было как можно более конкретизированным и всесторонним. Этот этап предполагает минимум исследовательских оценок. Он представляет собой вариант краткого описания ситуации в терминах ее участников.

• 16 Так называемое " thick description " — термин, предложенный Клиффордом Гирцем. [327].

Пример "плотного" описания

Рассмотрим пример первичного описания неструктурированного текста интервью:

Транскрипт интервью с П.: 1. Я родился на Арбате в 32 году и считаю себя арбатским. Именно не москвичом, а арбатским.   2. Это особый район Москвы, типично московские старые переулки. Здесь какая-то своя гордость, свой патриотизм, особые отношения между людьми. Это своя особая страна, где сохранилась атмосфера дореволюционной Москвы.   3. Ведь и раньше, насколько я знаю, это был не промышленный рабочий район, а район дворянства и интеллигенции. Во всяком случае, здесь жиля люди умственного труда.   4. Да и в мое время здесь почти не жили семьи рабочих. Я считаю, меня воспитал Арбат.

Описание: * Факт - место рождения Москва, Арбат, 1932 год.   * Культурный контекст: арбатский, те, кто родился и вырос на Арбате в 40-50-е гг.   * Район дворянства и инте, лигенции с дореволюцио: ных времен.   * Люди умственного труда.   * Субъективное значение -соотнесение себя с малой родиной: патриотизм, гордость. Ведение исторической родословной с дореволюционных времен.   * Каким образом: факт рождения оказал влияни имел значение для вес последующей жизни, воспитал.

В данном случае перед нами законченный отрывок, повествующий о времени и месте рождения респондента (факт) и его субъективном отношении к этому факту (значимость). В других случаях (например, при фиксации действия, события) описание может основываться на иной логике: условия — взаимодействие — стратегии и тактики участников — субъективные последствия для участников. Все зависит от целей исследования [330].

Описание социального контекста — существенная часть первичного анализа. Оно погружает исследователя в определенное место и время действия "драмы", в рамках которой и стала возможной данная ситуация или событие, будь то группа, организация, социальный институт, культура общества того времени. Описание предполагает ограничение рамок генерализации именно данным контекстом. В нашем случае сразу становится понятным, что анализ эпизода из транскрипта можно вести лишь относительно данной общности: тех, кто были детьми, росшими на Арбате в 40-50-е гг. (сверстники респондента). Географическое и социальное пространство анализа также должно быть ограничено определенным районом Москвы: "старым Арбатом и его переулками". Соответственно, образцы поведения, ценности также применимы только к данному пространству и времени.

Этот район городской среды может стать объектом для сравнения с сельской местностью или с другими районами Москвы, но строго в рамках того же временного периода. Такое ограничение контекста дает символический ключ к пониманию субъективного отношения П. к факту своего рождения.

П. ассоциирует себя со средой Арбата как центром либеральной культуры 60-х. Это могло быть не столь явно проговорено в его интервью, могло остаться скрытым от аналитика, если не обратить внимания на фразу: "Я считаю себя именно не москвичом, а арбатским". Но в данном случае П. поясняет и раскрывает свое понимание "арбатского" достаточно ясно. Автор перечисляет наиболее значимые для него характеристики этой культуры: интеллигентская ("как культуры людей умственного труда"), преемственная по отношению к культуре дореволюционного времени ("сохранилась атмосфера старой дореволюционной Москвы"), а также свое отношение к этой культуре ("здесь какая-то своя гордость, свой патриотизм, особые отношения между людьми").

Пока мы только определяем, как сам человек видит ситуацию и объясняет мотивы причисления себя к "арбатским". Однако будучи исследователями, мы можем уже здесь сконструировать и наши собственные предположения для дальнейшего развития темы, но при этом должны быть уверены, что это совпадает с ходом мысли П. — автора текста. Мы можем вспомнить, что арбатские переулки как символ либеральной культуры были воспеты Б. Окуджавой, а "дети Арбата" описаны А."Ры-баковым в его романе. Об этом ли ведет речь П.? Сейчас, на этой стадии анализа, такое заключение может быть только предположительным.

Приведенный дассаж сам по себе мало что дает для описания процесса: условий, обстоятельств, побудивших П. ассоциировать себя с культурой Арбата. Но из совокупности отдельных фраз вытекает определенная логика процесса: "я родился на Арбате" — "я считаю себя арбатским" — "Арбат воспитал меня".

Продолжая систематизацию интервью из биографического повествования П. в том же направлении, нужно отобрать и аналогично описать все эпизоды, связанные с Арбатом: школьные годы; соседские отношения между детьми; социальный состав арбатских жителей (с его слов); влияние политических репрессий на судьбы его сверстников и их родителей; эпизоды их дальнейших жизненных перипетий.

Только тогда первичное предположение об "арбатской идентичности" П., как соотнесения себя с либеральной культурой 60-х, может подтвердиться. В других эпизодах этого интервью мы находим такие подтверждения:"...Мы были дети Арбата. Если Вы читали Рыбакова, то знаете, что это значит. Б нашем классе многие дети вкусили горечь репрессий. Один мой одноклассник, например, родился в тюрьме, поскольку оба его родителя были посажены, и его воспитывала потом тетя..."

Такие текстовые подтверждения можно обнаружить не всегда, поэтому и применяется практика прочтения текстов несколькими исследователями: триангуляция позволяет избежать искажения смысловых значений повествования.

Итак, первичная гипотеза должна быть проверена в процессе аналитического описания всего текста, чтобы определить, насколько она подтверждается другими, фрагментами. Возможно, в ходе такого "примеривания" к разным эпизодам она будет уточнена или переформулирована. Например, в данном случае не исключено, что соотнесение П. с Арбатом имеет значение идентификации с детьми репрессированных интеллигентов. Тогда нужно вернуться и уточнить первичную гипотезу, соединив информацию из первого отрывка с последующими.

В результате мы получим описание идентичности П. в качестве представителя арбатской субкультуры. Плотное, насыщенное описание уже само по себе интересно как повествование, содержащее важные личностное смыслы, восприятие образа жизни определенной общности — "детей Арбата" времен 50-60-х гг.

Приведя свидетельства других людей, принадлежащих к той же субкультуре, можно многосторонне описать ее существенные особенности как одной из форм городской культуры 60-х гг., оказавшей серьезное влияние на жизнь общества в целом. А это, в свою очередь, есть уже научное исследование этнографической культуры, которая оказала влияние на образ мыслей целого поквления "шестидесятников". Собственные рассказы непосредственных участников событий бывают настолько красноречивы, что добавлять к ним что-нибудь от лица исследователя нет необходимости. Они подчас дают больше, чем пространные теоретические построения.

Некоторые социологи (особенно этнографического направления) останавливаются на описательном анализе, предлагая последующим исследователям проанализировать субъективную точку зрения участников (акторов) и выдвигать собственные гипотезы, строить свои концепции. Описанием ограничиваются также в случае, когда источник информации является уникальным, раскрывает какой-то до сих пор неизвестный феномен, подлежащий осмыслению.

Примерами описательного анализа могут служить биографии семей в первом разделе книги "Судьбы людей. Россия. XX век" [241], где биографии только упорядочены в хронологической последовательности событий, а также книга "Голоса крестьян: Сельская Россия XX века в крестьянских мемуарах", авторы которой замечают: "Не имеющие специальной социологической подготовки, малообразованные или даже неграмотные респонденты получают с помощью исследователя возможность говорить о себе и рассказывают о своих наблюдениях и жизненном опыте в чрезвычайно откровенной, естественной и свободной манере". [50. С. 3].

"Плотно" описывая полученные данные, мы тем самым отбрасываем ненужные детали и сосредоточиваемся на центральных характеристиках событий. Данные приобретают единство и внутреннюю стройность. Обобщая события, концентрируя анализ на ключевых эпизодах, определяя роли, характеры, хронологическую последовательность действий, мы в результате структурируем новое выразительное и социологически значимое повествование.

Качественно-насыщенное описание служит ценной базой для дальнейшей интерпретации. Даже простая хронологическая систематизация материала может иногда привести к построению первичных гипотез. 17

• 17 Так, хронологически выстроив профессиональный путь Ивана Д. и зафиксировав факт его частых миграций в 30—40-е гг., мы выдвинули гипотезу о стратегии "убегания от власти" выходцев из образованных слоев дореволюционной России (см. с. 441-442).

Основные требования к качественному описанию:

• Субъективные значения и смыслы повествования описываются и анализируются в определенном пространственно-временном контексте.
• Прежде чем фиксировать эти смыслы и значения, полезно обсудить транскрипт с другими участниками исследования.
• Не следует пренебрегать возможностью несколько раз вернуться к респонденту и уточнить, какой смысл имело для него то или иное явление, событие, поступок.
• Субъективные намерения респондента сами по себе не могут служить достаточной основой для интерпретаций и гипотез.
• Текстовой материал всегда содержит в себе данные о процессах изменений в жизни человека и условиях его жизнедеятельности.
• Изменение может быть проанализировано через определенные фазы, ключевые события и их последствия или же комплекс скрытых взаимодействующих факторов, которые влияли на происходившие события.

4. Анализ данных на основе "плотного" описания — концептуализация

Дальнейший анализ имеет целью сопоставление и обобщение описанных данных с тем, чтобы "выстроить" их в определенную концепцию, "мини-теорию" описываемых событий.

Первичная классификация данных Классификация, или номинация, данных — это объединение содержания текстовой информации в некоторую обобщенную категорию — в один класс. Оно необходимо для сопоставления разных сведений (свидетельств), полученных от одного респондента в рамках одного "случая" или для сравнения этого "случая" с подобными. Так, высказывания о родителях, родственниках могут быть объединены в класс "отношение к семье".

Некоторые данные могут быть классифицированы ("номинированы") сразу. Скажем, в нашем отрывке из биографии "арбатского жителя" П. мы фиксируем его пол и место рождения. Другие сведения требуют осмысления под углом зрения научных понятий. Например, приведенный отрывок может быть обобщенно классифицирован в понятии "идентичность"; или более конкретно в понятиях "идентификация с малой родиной"; "идентификация с либеральной интеллигенцией". Такая первичная номинация зависит от целей исследования и требует дальнейшего уточнения (сужения или, наоборот, расширения) после сравнения с другими эпизодами одной биографии или интервью с другими людьми. Понятие "идентичность" уместно, если мы собираемся интерпретировать проблему в теориях личностной "мы-идентификации". Однако, этот же фрагмент можно классифицировать в понятиях "первичная культурная среда", а точнее — "культурная среда Арбата", если анализируется проблема изменений в культурных ориентаци-ях на протяжении всего жизненного пути человека.

Здесь уместно еще раз напомнить, что направление анализа зависит не только от содержания текста, но, конечно, и от исследовательского интереса социолога, его проблематизирую-щей события установки. Фактически в отрывке интервью с П. имеют место и проблемы социальной идентификации, и проблема жизненного освоения культурной среды по мере взросления и социально-исторических изменений самой этой среды. Социолог скорее изберет концептуализацию в понятиях культурной среды, тогда как социальный психолог, вероятно, предпочтет классифицировать соответствующие фрагменты повествования в терминах личностной идентификации.

Логика анализа может привести к необходимости ввести дополнительные номинации, не предусмотренные ранее или не имеющие оснований в данном отрывке. Обобщение номинаций — есть метод, посредством которого частные данные соединяются в определенную совокупность аналогичных явлений, которые можно выразить в системе социологических понятий.

Теоретическое осмысление данных — весьма тонкая и трудоемкая аналитическая работа. В процессе классификации приходится по нескольку раз вновь и вновь обращаться к первичному тексту, чтобы точнее сформулировать социологическое понятие, наиболее подходящее ко всем фрагментам, пассажам и ко всем анализируемым текстам. Такая аналитически-интуитивная деятельность исследователя требует воображения, понимания текста и стоящей за ним социальной реальности, но прежде всего достаточной социологической культуры. 18

• 18 Известный логик Марио Бунге писал, что интуиция — это "хлам на чердаке нашей памяти", из которого при необходимости мы извлекаем нужные предметы [28, С. 82].

Происходит взаимодействие между проблемно-теоретическим "полем" исследователя и фрагментом социальной реальности, представленным текстом, в процессе которого "примеряются" разные категории и происходит окончательный выбор парадигмы, наиболее подходящей для данного исследования [53]. Решение не должно быть механически-нейтральным; оно исходит иа определенных исследовательских целей — чего я достигну в результате использования тех или иных классификационных понятий?

Рассмотрим пример классификации высказываний о роли и авторитете отца в семье из исследования Е. Мещеркиной [ 172. С. 312 ]; "...Конфликты с отчимом? Нет, были, конечно, иногда. Но вот, кстати, он никогда не любил меня учить чему-нибудь или там мораль читать. В основном мать, конечно. Она заставляла его даже ремешком меня стегать, но это редко было. Я на них не злюсь, А он считал, что я должен сам все понять, за это я ему благодарен... Он мне не насаждал свое мнение, но когда я уже подрос, уже окреп... К тому же я тогда года два, так 9—10 класс, занимался каратэ, чего-то умел. Помню даже пару раз было — я его побил. И с тех пор он вообще уже ко мне не приставал. Ну, так, поорет..."

Классификация:

• * отношения с отцом (применение силы в воспитании, "жесткая" практика)
• * роли отчима и матери в воспитании ( периферийная роль отчима, активная — матери)
• * изменение в семейных отношениях по мере взросления сына (занятия спортом, реализующие агрессивность, доминантность)
• * ответная реакция сына по отношению к отчиму (ответное применение силы в споре с ним)

Позднее по выдвинутым здесь классификациям возможно сравнение системы отношений отца и сына с другими случаями, где представлена аналогичная информация. Не исключено, что какие-то из категорий будут уточнены, другие укрупнены, возникнут дополнительные категории, но именно первичные классификации этого интервью становятся основой для сравнительного анализа отношений "отец—сын" в других текстах.

Классификации не должны пересекаться, они напоминают неупорядоченную номинальную шкалу в количественном подходе: описываемые фрагменты либо "включены", либо "исключены" в данной номинации. Впоследствии казуальные связи (связи зависимостей) между классифицированными фрагментами могут быть выявлены только при соблюдении данного требования.

Правила классификации:

• Классификация является первым шагом концептуального анализа.
• Она предусматривает разрыв непрерывного текста и его новое построение теперь уже на основе обобщенных понятий.
• Классификация осуществляется на основе совмещения здравого смысла с аналитической интуицией исследователя.
• Главная цель классификации — сравнение фрагментарных данных, их обобщение.
• Многократный пересмотр выбранных категорий способствует более адекватной номинации.
• Итоговая концептуализация должна соответствовать проблемным целям исследования.

Именно классификация лежит в основе выявления зависимостей. Теперь, когда обыденные понятия классифицированы, мы можем выявить закономерности, вариации и отклонения в данных, обнаружить общие смыслы и образцы доведения в рамках одной и той же общности.

Кластеризация и метод аналитической индукции

Далее категориальный анализ предполагает соединение номинальных классификаций в кластеры,. Кластеры объединяют внутренне тождественные и не связанные между собой категории в более емкие "образы".

Такой путь мы проделали в исследовании о передаче социально-культурных ценностей от поколения к поколению. Мы заметили, что большинство взрослых, имевших бабушек 1900—1910 гг. рождения, упоминали, что именно бабушки (а не матери) оказали на них наибольшее влияние в детстве. В первых же интервью была замечена очевидная связь между наличием бабушки и культурным уровнем внуков (раннее знакомство с грамотой и литературой, дополнительные внешкольные занятия, получение внуками высшего образования), возникло основание для первичной гипотезы о культурном влиянии бабушек на воспитание внуков в русских семьях и классификация "культурные функции бабушек".

Оказалось, однако, что рано обобщать наши случаи в качестве русского "феномена бабушек". Там, где есть закономерности, должны быть и вариации, и отклонения. Обнаружились семьи, имевшие бабушек, но их влияние на внуков не было напрямую связано с уровнем образования и культурой взрослых внуков. Бабушки респондентов упоминались в качестве влияющего фактора, но с уровнем образования внуков это сочеталось не всегда. Такие исключения заставили внимательно присмотреться к "отклоняющимся" семьям.

В качественном исследовании всегда есть возможность вернуться и более подробно рассмотреть "ключевые" моменты, фигуры или события, характеризующие отклонения, которые тоже подлежат концептуализации. В приведенном примере мы ищем отклонения от ряда случаев, первоначально обобщенных как "феномен русских бабушек". В принципе поиск отклонений, несоответствий первоначальному обобщению и есть ключевой способ обоснованной кластеризации.

Мы избрали такую семью и вернулись к первичному тексту интервью для более подробного рассмотрения эпизодов влияния бабушки на внука. В чем непосредственно оно состояло? Или, другими словами: каковы были обязанности бабушки в этой семье? Оказалось, что в "отклоняющейся" семье они в основном сводились к уходу за внуком, к функциям "няни". Наше предположение уточняется: не все бабушки выполняли функции культурного воспитания внуков, некоторые играли роль заботливой няни. Но почему в предыдущих интервью воспитательная функция бабушек регулярно повторялась, а эта семья оказалась исключением?

Вернувшись к исходным данным, мы убедились, что здесь бабушка не имела высокого образования и большую часть своей жизни прожила в деревне. Теперь возникла уточняющая гипотеза, которая заставила искать связь между несколькими категориями: влияние бабушек, культурный уровень внуков, функции бабушек в семье, а также среда, в которой воспитывалась сама бабушка, и ее образование. Сравнив функции бабушек из образованных и необразованных семей, мы пришли к окончательной формулировке концепции: бабушки из образованных семей по их социальной роли в семьях своих детей отличаются от бабушек из семей необразованных: первые становятся воспитателями и передают внукам культурный капитал, полученный в детстве, тогда как бабушки из необразованных семей не являются "трансляторами" культурного капитала, а выполняют функции няни.

Заметим, что интерпретация данных проводилась в нашем примере в социологических категориях: "социальная роль в семье", "культурный капитал", "трансляция культурного капитала".

Таким образом, мы прошли путь аналитической индукции:

• первоначально упоминавшиеся в нескольких биографических текстах разнохарактерные занятия бабушек с внуками были классифицированы как "культурные функции бабушек в семье";
• затем эта классификация по функциям была соединена с, казалось бы, несвязанными с ней классификациями: "уровень образования бабушки" и "социальная среда бабушки";
• в результате мы получили два окончательных кластера: "функции бабушек из образованных семей" и "функции бабушек из необразованных семей". Первый образ — "бабушка-воспитатель", а второй - "бабушка-няня";
• первый образ, как мы выяснили, характеризуется передачей культурного капитала бабушкиной семьи, тогда как второй — лишь функцией ухода за внуком.

Мы выделили, по выражению Флориана Знанецкого, логические классы, которые в данном случае представляют всю совокупность бабушек, хотя репрезентативно бабушек мы не изучали, предположив обобщение: они ведут себя аналогичным образом. Таким или примерно таким же образом достигается заключительный этап исследования — восхождение к некоторой "мини-теории". Используется логика аналитической индукции. Это метод, который предполагает интенсивное изучение отдельных случаев в качестве доказательства, что некоторая закономерность имеет общий характер и распространяется на всю совокупность.

В нашем случае правомерность таких обобщений была подтверждена также количественными данными лонгитюдного исследования молодых взрослых на большой выборке, где при помощи факторного анализа обнаружилась связь между высоким образованием бабушки и уровнем образования внука, тогда как для "необразованных" бабушек такой зависимости найдено не было.

Однако в количественном исследовании мы смогли зафиксировать только связь между двумя переменными, здесь же удалось построить обобщенные "образы", модели социальных ролей бабушек в разных семьях.

Методология теоретической концептуализации случая

Американские социологи А. Страусе и В. Глэйзер [330] предложили иную концепцию качественного анализа, которую назвали разработкой grounded theory, то есть интеракционное построение мини-теорий в процессе сбора и анализа эмпирических данных. Такая мини-теория как бы конструируется, выстраивается на фундаменте фактов из жизни, случая. 19

• 19 В нашей литературе не устоялось какое-либо русское обозначение grounded theory. Мы полагаем, что здесь возможен термин восхождение к теории" на основе жизненных ситуаций, который хорошо передает смысл методологии авторов.

Цель исследования — построение теории данного феномена, наблюдаемого в жизненной практике. Тактика состоит в следующем: исследователь собирает многоаспектные сведения о событиях, действиях и отношениях людей; группирует и связывает разнородные данные в обобщающие понятия и, поэтапно поднимаясь ко все более абстрактным категориям и концепциям, конструирует абстрактный теоретический "случай", что позволяет представить его в виде самостоятельной теории; или гипотез, или же теоретических предположений относительно природы данного феномена.

Авторы вели детальное наблюдение за больными и медицинским персоналом в клинике. Кроме практических взаимоотношений медицинского персонала и больных, их интересует и более абстрактная проблема: хроническая боль и способы ее облегчения, снижения причиняемых ею страданий. В результате возникли две категории как стратегии борьбы с болью: "лечение техническими средствами" (лекарства, операции) и "лечение через адаптацию к боли" (контролирование болевых ощущений самим пациентом и психо-физиологичес-ким воздействием со стороны персонала). Анализируются последствия влияния этих двух составляющих на моральное состояние пациента, на его представление о боли на примере: двух медицинских центров, приоритетно применяющих первую или вторую стратегии.

Основное назначение исследовательских идей, возникающих в процессе наблюдений, интервью, как раз и состоит в концептуализации обыденного опыта, считают Глэйзер и Страусе. В качественных методах акцент ставится на создании мини-теории, а не на верификации, проверке более общих теорий. Здесь теории и идеи проверяются только в одном аспекте — насколько они адекватны по отношению к конкретным данным.

Восхождение от фактов к теории достигается благодаря тому, что:

• непосредственные данные наблюдения содержат информацию о структурах, отклонениях, нормах, процессах, образцах поведения и их результатах;
• полевые данные могут считаться конечным продуктом изучения некоторой ограниченной области социальной реальности, в рамках которой обычно действует не так много исследователей;
• эти сведения наиболее адекватны как информация обо всех сторонах жизнедеятельности объекта в единстве его сложностей, противоречий, то есть в реальной ситуации бытия;
• проблема состоит в том, чтобы правильно систематизировать собранные данные, обозначить и закодировать, а затем — проанализировать так, чтобы в результате полученная информация приобрела теоретический смысл.

Рассмотрим, как возможно теоретическое построение из анализа отдельного случая на примере исследования* судеб людей в советской России 30—40-х гг. [241, С. 144-179]. Мы начинаем с "плотного описания" профессиональной карьеры одного респондента и концептуализируем транскрипт в понятиях социальной мобильности. Далее мы сравниваем стратегию профессиональной мобильности этого респондента с профессиональной биографией другого человека и находим, что за внешней похожестью здесь обнаруживаются принципиально разные жизненные стратегии. Это обстоятельство требует теоретической интерпретации, т. е.нуждается в более глубоком объяснении.

Итак, будем аналитически продвигаться от достаточно элементарных классификаций событий к некоторым концептуальным обобщениям, кластеризуем эти обобщения в более "емкие" категории, постоянно возвращаясь к транскриптам в поисках аргументов для выдвижения теоретической идеи.

Иван Д.: 1904 г. рождения, из дворянской среды. В гражданскую войну перешел на сторону "красных" и по окончании войны стал "спецом" 20 .

• 20 В послереволюционные годы большевики, остро нуждавшиеся в квалифицированных кадрах, привлекали "буржуазных специалистов" я в армию, и в промышленность, и на стройки. Их называли "спецами".

На уровне описательного анализа достаточно было хронологически выстроить жизненный и профессиональный путь Ивана Д. в 30—40-е гг., чтобы обнаружить в его биографии факты миграций с места на место:

• 1932 — Мариуполь, экономист комбината "Никель"
• 1933 — Никополь, начальник планового отдела комбината 1935 — Комсомольск-на-Амуре, начальник планового отдела стройки
• 1938 — Азовсталь, начальник планового отдела комплекса
• 1939 — Магнитогорск, начальник планового отдела промышленного комплекса
• 1942 — Липецк, главный инженер реконструкции завода
• 1949 —- Москва, ведущий инженер на строительстве высотных зданий
• 1950 — Москва, Министерство строительства, начальник отдела

Первый абзац можно классифицировать как "социальное происхождение", последующая информация укладывается в категорию "социальная мобильность" и характеризуется как "высокая индивидуальная мобильность". Какова связь этих двух категорий?

На первый взгляд, исходя из этих фактов можно предположить, что то были годы постоянного восхождения по лестнице трудовой карьеры, причем на ударных социалистических стройках. Но какой субъективный смысл вкладывал сам респондент в такие "жизненные переходы"?

В транскрипте интервью с дочерью Ивана Д., мы находим основание для первичной гипотезы:"...У папы было много знакомых, еще по дореволюционным временам, которые знали его как хорошего специалиста и приглашали на работу, когда начиналась новая стройка. Все они были крупные инженеры, еще дореволюционные, папа всегда вспоминал их известные фамилии... После 1937 г. все они погибли. А у папы, наверно, хватало ума, поэтому он часто переезжал с места на место. Сами понимаете, биография у него была не лучшая, а про то, что он окончил семинарию, мы вообще никогда не упоминали. Вот, например, мы уехали из Азовстали, а примерно через год там всех взяли, весь трест сразу, все руководители были арестованы. А его, наверное, Бог миловал..."

Таким образом дополнительный источник информации уточнил субъективный смысл описанных перемещений и навел на гипотезу о социальной мобильности как "стратегии убегания" от репрессий за свое происхождение.

Затем мы сопоставили миграционный путь Ивана Д., — выходца из дворян с противоположным случаем — жизненной судьбой его тезки и дальнего родственника — Ивана К., тоже 1904 г. рождения, также окончившего свой профессиональный путь службой в Москве, в Министерстве. Но этот второй Иван был выходцем из крестьян. Во многом их карьеры близки, но, в отличие от родственника-дворянина, Иван К. в те же годы (1932— 1949) быстро поднимался по партийной лестнице в центральном аппарате в Москве и стал начальником отдела ЦК КПСС по строительству. Это было типично для партийных выдвиженцев из крестьян.

На, основе сопоставления двух случаев родилось следующее уточнение: миграции Д. в отдаленных от Москвы районах типичны для "спецов" — выходцев из дореволюционных образованных слоев. Это был способ "убегания" от власти, а не стремление сделать карьеру. Для К. из крестьян эти мобильности были средством быстрого "вхождения во власть". Социальный контекст ситуации проясняет судьбы двух Иванов: времена репрессий, поддержка выходцев из крестьян и политика преследований по отношению к "буржуазным" специалистам — здесь мы имеем основание сделать первичное обобщение на уровне типизации случаев — "избегательного" и "до-стижительного". Концептуализируем первый случай в понятиях властных отношений: это была стратегия "убегания от власти" как способ избежать репрессий. Данную стратегию практиковали в 30—40-е гг. выходцы "из бывших".

Выдвинутая идея о жизненной стратегии выходцев из "нетрудовых слоев" в описанные годы может претендовать на статус "мини-теории". Мы дали ей наименование стратегии "убегания от власти", она опирается на реальные факты и не противоречит здравому смыслу. Даже если подобную стратегию использовали не все выходцы из "бывших", это ничуть не умаляет ее эвристической функции. Наша теория удовлетворительно объясняет соответствующие события и помогает осмыслить немаловажные особенности социальных реалий тех лет. Вместе с тем мы теперь лучше понимаем конфигурации вертикальной мобильности в советской России 30—40-х гг. За внешне похожими фактами скрываются совершенно разные социальные смыслы человеческих поступков, социального поведения людей.

Классическим примером поэтапного восхождения от фактов к теории может служить исследование Э. Гоффмана о "моральной карьере психиатрического пациента" [332]. Концептуализируя поэтапное изменение идентичности пациентов: от "нормальных" индивидов до заключения в специальное учреждение и превращение в "больных", лишенных статуса нормального члена общества, Гоффман поднимается до теоретических обобщений о границах "нормальности" и "ненормальности" в обществе. Кто и как их устанавливает? Где проходят эти границы?

В соответствии с логикой такого подхода сформулируем основные рекомендации по созданию адекватной мини-теории:

1. Изучение всех доступных источников информации по проблеме.
2. Использование сравнительного метода как способа построения теории. Особенно важно «сравнение от противного», то есть — поиск фактов и ситуаций, которые противоречат (или теоретически могли бы противоречить) уже найденным закономерностям.
3. Создание новых мини-теорий не может быть плодотворным без знания уже существующих теорий и исследований в данной области.
4. Основанная на фактах теория предусматривает анализ всей совокупности данных, полученных в ходе исследования. Ее окончательная формулировка иллюстрируется только отдельными, наиболее характерными примерами.
5. Концепции и теории, опирающиеся на более широкий круг данных, могут впоследствии уточнить первоначальную теорию, а иногда и опровергнуть ее;
6. В заключительном отчете (публикации) надлежит описать последовательность всех этапов "восхождения" к научным абстракциям, всех процедур, которые привели к формулировке гипотез.

Обобщая описанные выше стратегии продвижения от фактов к теории, можно заметить, что в целом процесс интерпретации и теоретизирования проходит несколько стадий: от "плотно го "описания до концептуализации и теоретизирования (Схема 34):

Схема 34
Стадии анализа и интерпретации данных

1 стадия		-> 2 стадия		- > 3 стадия		- > 4 стадия		-> 5 стадия
	Первичный текст (дневники. автобиографии, письма). Собственный опыт социолога		Редактированный первичный Документ		Систематический тематический анализ, "плотное" описание событий, их объединение в кластеры		Верификация гипотез примерами из интервью, Текстов		"Выстраивание" на основе концептуализации первичной теории и дальнейшая ее проверка данными наблю дений"

 

Однако даже досконально выучив правила поэтапного анализа, нельзя ожидать "автоматического" рождения новой теории. В любом качественном исследовании существенно авторское начало, то, что остается за рамками любых правил. Это — научная интуиция способность осмысливать, сопоставлять полевые данные, быть "настроенным" на социологический анализ. Недаром случайным толчком исследования У. Томаса и Ф. Знанецкого о польских крестьянах стали никому не нужные письма, выброшенные из окна и подобранные будущими классиками.

1. Субъективизм интерпретации, вытекающий из односторонности анализа объекта. Способ преодоления — триангуляция.
2. Поспешное обобщение данных, основывающееся на малом количестве случаев.
3. Пренебрежение проверкой надежности информации всеми доступными способами.
4. Пренебрежение проблемой памяти людей в изложении прошлых событий (даты и детали событий).
5. Необходимо помнить, что актуальная ситуация и сегодняшние оценки могут накладывать отпечаток на описание индивидом прошлых событий.

Теперь, когда мы знаем правила действий, избегаем ошибок, успех зависит от нашей эрудиции и способностей.

5. Представление данных в публикации

В исследовании количественными методами итоговый результат — представление данных в виде таблиц и доказательств гипотез в систематизированном виде. Другими словами — это форма отчета. В качественном исследовании способы изложения данных, гипотезы и теории могут быть представлены в самом разном сочетании в зависимости от целей и фокуса публикации: кому она адресована (коллегам, студентам или широкой публике) и что является ее фокусом (сама жизненная ситуация или ее анализ исследователем). От этого и зависит авторская форма подачи материала, которая предполагает разную степень творческого "внедрения" в первичные текстовые документы. Исследователи используют четыре типа подачи материалов.

Дословное воспроизводство информации как уникального "образца" определенной культуры. Автор такой публикации ставит перед собой одну цель - представить ценное свидетельство, важное "само по себе" для понимания данного аспекта социальной реальности и способное вызвать интерес других исследователей, которые могут интерпретировать опубликованные тексты под углом зрения собственных гипотез и концептуализации.

Таким путем пошли, например, авторы книги "Наивное письмо" Н. Козлова и И. Сандомирская [117], аргументируя это тем, что их задача — ("представление образца в оригинальном виде") — только "первый шаг к обсуждению социокультурных проблем наивного письма..." Здесь рукопись, ее языковая форма изложения стали объектом анализа как свидетельство "внепись-менной культуры, явленное тем не менее представителем самой этой культуры, а не сторонним наблюдателем". Акт "культурно-иного" прочтения "голоса из народа" предлагается осуществить самому читателю или исследователю.

Редактированные тексты — сокращенная и выстроенная рукопись. Как правило, первичные тексты слишком длинны и часто хаотичны. Редактирование — это сокращение и выстраивание оригинальных текстов, акцентирование на определенных эпизодах, темах, необходимое для понимания последовательности событий. Степень внедрения в язык первичного текста здесь минимальна. Для сокращения текста иногда используют прямые аутентичные (цитированные) высказывания, соединенные и структурированные фразами исследователя. Так, первичные тексты в книге Томаса и Знанецкого о польских крестьянах были сокращены почти наполовину. Примерами редактированных текстов в отечественных публикациях могут служить биографические рассказы из книги "Судьбы людей..." (первая часть) [241] и "Голоса крестьян..." [50].

Комментированные первичные тексты — наиболее распространенная форма представления данных. Авторская интерпретация «сопровождает» основной текст — в сносках, на второй части страницы или следует за каждой из историй; может предшествовать текстам во введении или заключать их в виде комментариев, теоретической интерпретации.

Авторский текст. Наконец, особым типом публикаций по результатам качественных исследований является работа, в которой научный анализ автора составляет основное содержание, а первичные тексты представлены в форме отрывков, иллюстрирующих теоретические положения. Излагается лишь общий смысл первичных документов, они выполняют функцию аргументов авторской концепции. Примером такого рода публикации служит статья А. Леденевой о трансформации блата в постсоветском обществе [140], где автор представляет отдельные отрывки из нескольких интервью, опираясь при этом на анализ всей совокупности кейс-стади.

В таких случаях читателю предлагается лишь несколько характерных биографий. Автор рисует общие "портреты" типов собственными словами, дополняя образы наиболее яркими отрывками из интервью и комментируя их с точки зрения развития собственной теории. В данном случае документы утрачивают свойства субъективных свидетельств, которые мы определяли как наиболее важную составляющую качественной информации, зато они приобретают особый смысл и значение в логике интеллектуальных аргументов исследователя.

Такое продвижение по пути "внедрения" в исходный текст при написании публикации аналогично развитию анализа, которое мы описали в схеме 34: от полной неприкосновенности текста документа — к использованию его фрагментов в качестве иллюстрации к исследовательской теории и систематизированному анализу социальной проблемы.

Подготовка публикации на первых стадиях сводится к умению редактировать или комментировать текстовые документы. Техника и стиль написания теоретических статей более сложные. Как правило, в таких публикациях описывают не только и не столько сами случаи, но и более широкое исследовательское поле, например, проблематику отклоняющегося поведения, личностной идентификации, культурных норм определенной общности.

Итак, содержание исследования может быть представлено в четырех основных "моделях":

1. В качестве описания ранее неизвестных или необычных деталей уже известного социального феномена.
2. Как развитие представления об объекте, что предполагает выявление значимости отдельного аспекта для понимания социального феномена в целом.
3. В форме раскрытия социального феномена во максимальной полноте его составляющих и концептуализации данного факта.
4. Наконец, в виде построения типов, дифференцирующих до сих пор общепринятое, не структурированное представление о некотором социальном явлении.

Практический совет;

Социологи-"качественники" говорят: "Чем сто раз рассуждать о теории качественных методов, лучше один раз выйти в поле и попробовать самому." Поэтому для того, чтобы проверить свои способности и желание заниматься качественной социологией, попытайтесь «выйти в поле». Тем более, что тут не нужны большие материальные затраты, неизбежные в массовых обследованиях.

• Попробуйте сами или попросите друзей записать "Историю жизни своей семьи" или хотя бы один ее эпизод. Прокомментируйте ее в социологических понятиях, руководствуясь изложенными выше рекомендациями. Еще лучше, если Вам удастся добавить к этому генеалогическое древо семьи.
• Можно попробовать описать "Один день жизни моей семьи" и также постараться концептуализировать этот "кейс" в социологических понятиях.
• Описание жизни семьи не только поможет вам практически освоить качественную методологию, но и принесет интересный результат: позволит приступить к созданию фамильной истории и определить место этой "ячейки" в контексте социально-исторических событий.

Содержание

Дальше