Образ России в политической истории ХХ века

В уровне интереса к России в мире на протяжении истекшего столетия наблюдались подъемы и спады, в характере которых можно проследить определенные закономерности. Положение страны, занимавшей «шестую часть обитаемой суши планеты» (фактор территории), обладавшей значительной долей мировых запасов полезных ископаемых и природных богатств (фактор естественных ресурсов) и мощным военным потенциалом, поддерживало, независимо от отношения к советскому политическому опыту, ее статус великой державы, и, соответственно, высокий уровень влияния в мире. Вместе с тем радикальная социальная ломка и реализация беспрецедентного по размаху политического и идеологического проекта позиционировали СССР как «иное» и чужеродное по отношению к основным тенденциям мирового развития образование.

Важным стимулом, поддерживавшим интерес к СССР, долгое время оставалась именно привлекательность провозглашенного советской властью социального проекта. Для многих симпатизировавших Советскому Союзу людей левых политических убеждений он предвосхищал будущее справедливое общество. Исчерпание потенциала развития страны в условиях кризиса мобилизационной модели усиливало восприятие СССР за его пределами исключительно или преимущественно как «чуждого иного».

Заметный рост интереса Запада к происходящему в России, который не раз наблюдался на протяжении истекшего столетия, пришелся на переломные периоды отечественной истории, определявшие выбор (реальный или ожидаемый) вектора развития. Немалую роль играли, как известно, показательные успехи в тех сферах, где шло соревнование за мировое первенство. Достижения в соответствующих областях подавались в СССР как свидетельство эффективности советской общественной системы, а по другую сторону «занавеса» воспринимались как угроза безопасности и поступательному развитию западной демократии. В силу закрытости информационного пространства Советского Союза уровень интереса к советскому опыту определялся не столько реальными достижениями страны, сколько характером информации о них, транслируемой по специально созданным для этого информационным каналам (Коминформ, Совинформбюро, ТАСС и пр.).

Резкий взлет интереса наблюдался непосредственно после событий 1917г., когда под влиянием и при участии новой власти в ряде стран Европы и Азии появились идейно близкие политические силы, которые, объединившись в Коминтерн, уже к весне 1919 г. выступили своего рода «глобальной альтернативой буржуазному миропорядку». Следующий, хотя и меньший по интенсивности период роста интереса к России пришелся на рубеж 1920-1930х гг., когда были достигнуты первые ошеломившие Запад успехи в области форсированной индустриализации. Именно тогда по миру прокатилась т.н. волна дипломатических признаний СССР, засвидетельствовавшая прочность позиций новой власти и похоронившая надежды эмиграции на скорую реставрацию прежнего режима. Годы войны, особенно после Сталинградской битвы, отмечены ростом симпатий к стране, самоотверженно боровшейся с фашизмом.

В последующем внимание Запада к СССР (может быть, не столь интенсивное, как в годы революции и войны) поддерживалось целым рядом событий, амбивалентных по характеру воздействия на общественное мнение западных стран, таких, как смерть Сталина, «оттепель», кризис 1956 г. в Венгрии, скандал вокруг присуждения Нобелевской премии Б.Л.Пастернаку, полет Ю.А.Гагарина (сделавший советского космонавта самым узнаваемым человеком планеты) и успехи СССР в освоении космоса и пр.

Брежневская эпоха отмечена заметными всплесками преимущественно негативного интереса, связанного с проблемой еврейской эмиграции и преследованием диссидентов. Удар по престижу страны, в том числе в левых кругах, нанесло силовое подавление «пражской весны» в 1968г. и, в конце следующего десятилетия, ввод советских войск в Афганистан. В свою очередь, власти пытались скомпенсировать это продвижением известных культурных брендов и использованием доступных имиджевых технологий, в первую очередь в работе с группами «друзей СССР».

Бесспорный пик интереса к нашей стране пришелся на последние годы перестройки и начальный этап периода радикальных социетальных трансформаций. За происходившим в России пристально следили не только представители политических элит, но и рядовые граждане за пределами тех адресных групп, которые в силу идейно - политической ориентации традиционно находились в информационном поле СССР. Падение Берлинской стены было воспринято европейским общественном мнением как одно из наиболее значимых событий ХХ века. Оно символизировало окончание «холодной войны». О заинтересованности в укреплении позитивных, с точки зрения западных интересов, тенденций развития в этот переломный для России период настойчиво напоминало западное экспертное сообщество. В новых условиях вступления России в глобальное информационное пространство и становления информационной экономики все большую значимость для формирования представлений о России на Западе стали приобретать фактор экспорта интеллектуального потенциала и попытки импорта зарубежного опыта. В результате на первую половину 1990-х гг. пришелся пик совместных проектов в науке, культуре и образовании, в деятельности западных НКО и экспертов в России, в изучении русского языка и политической истории страны. Как известно, этот подъем оказался кратковременным. Уже к середине истекшего десятилетия обнаружилась «усталость» Запада от масштабов стоявших перед страной проблем и от непредсказуемости (с точки зрения западного обывателя) ее политической эволюции. Это способствовало консервации стереотипных представлений о России как об «инородной угрозе» стабильному «развитому миру».

К более взвешенному и прагматичному отношению к России как к государству, «чьи интересы имеют свою логику, даже когда они заметно отличаются от интересов Запада», призывают многие видные представители западного экспертного сообщества . Авторы последнего доклада Трехсторонней комиссии (Trilateral Commission), структуры, известной своим влиянием на формирование внешнеполитического курса США, характеризуют современный этап в истории России как “время блестящих возможностей”, которые, однако, могут быть реализованы только при условии изменения вектора развития, чреватого «стагнацией под прессом узкогрупповых интересов» . «Внутренний» образ страны чутко реагирует на соответствие вектора таких изменений представлениям самого национального сообщества о своих национальных интересах и о роли страны в мире.

< Назад   Вперед >
Содержание