VI. В мировом хозяйстве

Если Германия и Австро-Венгрия сольются экономически в одно целое, то они не будут представлять собой достаточно большой мировой организм. Мы видели, как поднялись на нас гигантские государства, чтобы нас раздавить. Этого им не удалось, но мы не забудем, как двинулась на запад Россия и как Великобритания призвала своих индусов и канадцев. С движениями таких масс придется считаться и в будущем. Не только центральная Европа, но и все остальные государства будут помышлять по окончании этой войны о средствах защиты и обороны. Такому приготовлению к будущим войнам не могут воспрепятствовать усиливающейся в мире течения пацифизма. Человечество далеко еще не дошло до того исторического момента, чтобы слиться в одну общую, могущественную организацию. Образованию “Соединенных штатов земного шара” должен предшествовать, по всей вероятности, весьма продолжительный период времени, в течение коего отдельные группы человечества, сложившиеся вне соблюдения национальных разграничений, будут бороться за право управления судьбой народов и за достояние человеческого труда. Как одна из таких групп намечается Срединная Европа, хотя и небольшая, но сильная и стройная.

Верховная власть постепенно сосредоточивается только в немногих местах земного шара. В настоящее время существуют всего несколько центров действительно сильного господства: Лондон, Нью-Йорк, Москва (Петроград) являются признанными центрами. Еще неясно, образуется ли также подобный мировой центр на Дальнем [c. 49] Востоке, в Японии или Китае. В Индии, Южной Америке или Африке вряд ли когда-нибудь возникнет такой центр первого разряда. Теперь идет кровопролитнейшая борьба из-за вопроса, может ли удержаться между Россией и Англией самостоятельный срединно-европейский центр. Человеческая группа центральной Европы борется за свое мировое положение. Если мы проиграем, то мы, по всей вероятности, будем обречены навеки быть “народом-спутником”; если мы победим наполовину, то нам еще раз придется вступить в борьбу; если мы выиграем, то мы облегчим работу нашим детям и внукам и Срединная Европа будет внесена в поземельную книгу грядущих веков.

Что значит “народ-спутник”? Можно также сказать: планетное государство. Такие государства имеют свою собственную жизнь, свою культуру, свои заботы и свой блеск, но на великих мировых путях они не следуют более своим собственным законам, а служат усилением руководящей группы, к которой они принадлежат. Таким образом, Северо-Американские Штаты стараются привлечь к себе все государственные формации в Северной и Южной Америке не для того, чтобы их поглотить, а чтобы руководить им. Также, но несколько иным образом, Россия собрала вокруг себя все нации, находящиеся на ее окраинах: финнов, поляков, малорусов, кавказские народности, армян, туркменов, тунгусов и т. д. А Великобритания окружила себя африкандерами, австралийцами, индусами, египтянами, португальцами и старается теперь в течение войны втянуть в свои круги также Францию и Италию, хотя обе эти латинские нации желают, на основании своего великого прошлого и своих собственных заслуг, оставаться еще независимыми центрами.

Вокруг планетных государств плывет еще неорганизованная масса мелкого национального элемента в виде комет, которые именуют себя нейтральными, потому что они не принадлежат ни к одной из великих солнечных систем. Они древнего политического рода и гораздо старше побеждающих синдицированных государств. Но поздно или рано каждой из них придется куда-нибудь примкнуть, потому что в мире великих державных групп вряд ли могут еще долго продержаться столь крохотные государства.

Весь этот процесс только еще начинает намечаться, и отдельные комбинации еще твердо не сложились и не раз будут меняться. Период великих народных групп человечества еще не наступил, но он уже близится. В процессе образования этих групп мы наблюдаем то же самое явление, которое обнаруживается в малом виде при [c. 50] создании промышленных синдикатов: смычки постоянно меняются, но основной принцип слияния не умирает.

Раньше чем перейти к обсуждению человеческой группы Срединной Европы, нам надо познакомиться, с социологической точки зрения, с новыми сверхнациональными государственными организмами, каковыми мы можем считать Великобританию, Америку и Россию. Каждый из этих организмов обширнее и громаднее, чем может когда-либо стать Срединная Европа. В наилучшем случае Срединная Европа может сделаться четвертым мировым государством.

Из числа трех первых русское мировое государство основано преимущественно на принуждении, американское – на вольности, Англия занимает среднее положение. Невозможно вывести общий закон, прочнее принудительная или добровольная формация, так как оба эти принципа ведут к разложению государства, если перешагнуть пределы. Каждое сверхнациональное великое государство – искусственное создание, риск, ежедневно возобновляемый опыт. Оно является грандиозной машиной, которая требует постоянных исправлений, чтобы оставаться работоспособной. И как каждое художественное произведение находится в зависимости от художника и вещества, так и такое великое государство образуется из руководящей нации и сопутствующих ей народностей, из идей и нравов правящих и качеств управляемых, из таланта великих мужей и воли широких масс, из истории, географии, сельского хозяйства, промышленности и техники. <…>

Каждое из трех старых мировых государств само по себе интернационально. В них осуществляется на практике то, что в нынешний век может быть реализовано из интернациональной идеи.

Интернациональная идея была сначала религиозной: христианство восприняло как бы наследие римской империи. Все мысли христианства были направлены на человечество как на целое: “И так идите, научите все народы”. Папство осталось в Риме незаконченной попыткой духовного объединения всех народов. Христианство на земле – идея, пророчество и молитва, но не осязаемая действительность, потому что оно стремилось организовать высшее и тонкое в человеке до того, как были организованы его мирские потребности. Неловкость догматики, громадные расстояния, самостоятельные стремления отдельных наций и человеческие погрешности в области заведывания сверхчеловеческим сломили католическое единство, христианство распалось на множество различных толков. Но во всех вероисповеданиях тихо звучит пророческое ожидание, что по воле Божьей [c. 51] когда-нибудь иными путями и новыми силами может осуществиться в более мирском образе то, чего не удалось достигнуть усилиями стольких апостолов, синодов, соборов и епископов.

Затем интернациональная идея воплотилась в философской мысли. Почти все великие философы были носителями идеи мирового гражданства, развивая ее в различных литературных трудах. Однако в случае угрожавшей опасности столкновения народов и при пробуждении националистических стремлений философы и литераторы становились опять в ряды своей нации, как поступили, например, в Германии Фихте и Шлейермахер. То, чего не удалось осуществить церкви, не могла завершить также проповедь свободной науки. В ней, как и в христианстве, отражаются надежды человечества, но для организации человечества отвлеченная мысль оказалась слишком слабой и немощной.

После провозглашения философских учений о мировом общении человечества интернациональная идея была воспринята и распространена в свете английской торговлей. Идея свободной торговли основывалась уже на реальной почве, но, несмотря на свою широту, она охватывала только производительные силы, покупателей и продавцов и ограничивала мировое общение человечества областью коммерческих сношений. При всем своем практическом направлении эта идея была не лишена все-таки известного интернационального идеализма, намечая мирное соревнование наций, возможное предупреждение столкновений и содействие взаимному развитию. Нельзя отрицать, что теория эта дала громадные положительные результаты благодаря создавшейся технике общения. Действительно, ныне существует уже экономически объединенное человечество, человечество пароходства, железных дорог, почты и телеграфов, элеваторов, товарных складов и коммерческих домов. Среди народов существует мировая торговля и разделение труда. <…>

При системе экономического международного общения продолжают существовать старые военные и административные государства, которые борются между собой за верховное управление мировым аппаратом.

От буржуазного торгово-экономического либерализма интернациональная идея перешла к социал-демократии, которая углубила ее, стремясь превратить общество экономического обмена в мировое объединение рабочего труда. Ввиду того, что социал-демократия по своему существу является пролетарской организацией, она обладает умением организоваться, и поэтому ею был вполне понят [c. 52] организационный дух наступающей мировой эпохи. Развивая теории социальной организации, она наметила конечной целью создание государственного управления, охватывающего все народы. <…>

…Идея мировой организации не исключительно экономическая, она осуществляется не только синдикатами, биржами и профессиональными союзами/ибо основой порядка и всякой человеческой организации, права и принуждения является государство. Государство же не переходит скачком от национального или территориального государства к мировому человечеству, потому что оно не есть отвлеченное понятие, а органически реальная величина, которая растет, расширяет свои границы и не отказывается от своих приобретений и своего достояния, пока она не покорена. Мировая организация человечества без государственного характера может существовать только в коммерческой или финансовой области, государства же живучи и борются за свое существование, т. е. за сохранение своей территории и своих производительных и финансовых сил, а также за все свое внутреннее экономическое хозяйство.

В этой борьбе отдельных государств между собой возникают те увеличивающиеся мировые центры, о которых мы говорим. Военная борьба государств не есть какая-то игра, повторяющаяся на одной и той же шахматной доске с теми же фигурами. Требования, предъявляемые к каждому государству, растут, благодаря усовершенствованиям военной техники, увеличивающимся массам войск и росту военных расходов, и государство, которое не в состоянии продолжать это соревнование, принуждено отступить во второй или третий ряд. Многие государства уже утратили свою самостоятельность или вступили в союзы государств. Основание Германской империи является классическим примером процесса государственно-экономического расширения. Подобное развитие не зависит от индивидуальной воли отдельных личностей. Существуют растущие государства, которые двигаются все дальше вперед благодаря своей собственной величине. <…>

Нас интересует вопрос, и это наш интернациональный вопрос: будет ли Срединная Европа в состоянии развиться в такой мировой экономический организм на государственной основе? <…>

Что касается существующих торгово-экономических отношений между Германией и Австро-Венгрией, то мы можем сказать, что Австро-Венгрия является для Германии поставщиком сырья, но однако не в такой степени, чтобы она могла быть единственным ее поставщиком. Германия получает от нее также некоторые специальные [c. 53] продукты, которые она, впрочем, могла бы добывать в одинаковом количестве и качестве в других местах. Австро-Венгрия служит страной вывоза для произведений германской промышленности, но при этом, она сама производит или старается производить однородные изделия. В общем, состояние это можно скорее сравнить с отношениями между двумя братьями, чем с отношениями между мужем и женой; соревнование между братьями может быть лучше всего урегулировано равным участием их в одном общем предприятии

< Назад   Вперед >

Содержание