2.2. Механизмы и факторы политической социализации в российском политическом пространстве

Рассмотрение политической социализации как сложного динамичного процесса позволяет говорить о ней как совокупности факторов, условий, средств, методов и предположить, таким образом, наличие определенных механизмов. Такой подход имеет большое значение для адекватного понимания роли и места политической социализации личности в жизни современного общества, поскольку формирует представление о данном феномене, его сущности и функциях, а также социально-психологической природе и технологической стороне политической социализации.

Исследования проблемы человека в политической системе и дальнейшее развитие концепции политической социализации потребовало углубленного изучения тех внутриличностных механизмов, без которых невозможно взаимодействие человека и политики. К этому подталкивали политологов и запросы практики, нуждавшейся в знании о том, как деятельность политических институтов, партий и организаций отражается в сознании и поведении людей; какие психологические механизмы управляют политической социализацией; что побуждает человека к политическому участию. Именно политическая практика, реальные политические процессы поставили на повестку дня проблему овладения психологическими знаниями о человеке. Все ведущие партии заинтересованы в надежных средствах воздействия на поведение граждан, скажем, во время выборов. Их беспокоят процессы, происходящие в индивидуальном и массовом политическом сознании: прежде всего рост политического цинизма, неверие властям, разочарование в идеологии. Постоянной заботой политиков является мотивация участия граждан в официальной политике. Не менее важно для них понять и те психологические причины, которые приводят к радикальной, антиправительственной деятельности, участию в массовых движениях. Выделим лишь три важнейшие психологические категории (сознание, поведение и мотивацию), в изучении которых особенно нуждается практическая политика.

Осознание важности человеческого фактора для политического анализа привело к появлению специальной области исследований на стыке психологии и политологии — политической психологии. Ее становление происходило под влиянием противоположных стилей политического мышления и разных подходов к решению практических задач, на фоне борьбы двух тенденции в отношении к человеку в политике: технократически-манипуляторской и гуманистической.

В западной политической психологии ХХ столетия преобладала ориентация на манипулирование человеком в политических целях, которая зиждется на неверии в разум и гражданскую зрелость человека. Психологические исследования прямо или косвенно использовались политической практикой и пропагандой для создания «образа врага», который служит обоснованием для применения силы в международной и во внутренней политике в отношении тех, кто не разделяет веры в ценности «свободного Запада». Эти технократи-чески-манипуляторские установки доминируют и в тех концепциях социализации, которые базируются на бихевиористской психологии, внутренне сродни ей.

Однако наряду с ними примерно с середины 70-х годов в политической психологии на Западе выдвинулись иные трактовки человека в политике. Именно в этих трактовках возникают первые, еще довольно робкие ростки того, что впоследствии было названо «новым политическим мышлением». Гуманистическая ориентация политических исследований связана и с иными

теоретическими подходами в психологии, прежде всего когнитивизмом и «гуманистической» психологией.

Политическая психология взяла на вооружение практически все существующие модели личности.

Наиболее широко использованы для политического анализа такие школы, как бихевиоризм, когнитивизм и «гуманистическая» психология. Бихевиоризм концентрирует усилия на поведенческих структурах, пренебрегая значением сознания, мотивационных характеристик личности. Когнитивизм, напротив, сосредоточивается на механизмах формирования политического сознания, «политической картины мира», «политического почерка» индивида. «Гуманистическая» психология предлагает свою модель социализации, где главным механизмом являются потребности.

Рассматривая группу психологических механизмов политической социализации остановимся на:

1. поведенческих;

2. механизмах формирования политического сознания;

3. потребностных.

Политических психологов из всех многообразных проявлений личности привлек, прежде всего, феномен поведения: и для теории, и для практики политики особенно важно, как поступит человек в той или иной ситуации, какими будут его реальные действия — за или против власти.

Категория «поведение» не может быть полезна для описания соответствующих форм политической активности, имеющих внешнее выражение. Можно выделить целый спектр различных форм политического поведения, куда входят как проявления политической активности в партиях, движениях, стихийных действиях, так и случаи выключенное из политической системы.1

Человек и его поведение в политике рассматриваются как субъект и объектом политических отношений, а так же как объект манипуляции со стороны системы. Деятельность личности в политике не может быть сведена только к внешним проявлениям. В психологии различают формы проявления личности: инстинктивную, навыки и разумную,1 где собственно поведение в узком смысле — это навыки. Эта психологическая трактовка должна учитываться в исследовании самых разных видов политического поведения: агрессии и солидарности, апатии и активности, революционного восстания против режима и поддержки этого режима, протеста и приспособления.

В политическую науку идеи бихевиоризма вошли благодаря знакомству политологов с работами известных американских психологов Дж.Доллар-да, Н.Миллера и О.Маурера, представлявших классический, или конвенциональный, вариант этой теории. Проблема формирования поведения в процессе социализации описывалась ими как научение человека определенным образцам поведения под воздействием стимулов внешней среды. Политологи Р.Сире, Ф.Гринстайн, Р.Лейн перенесли это представление на политические процессы. Они описали политическую социализацию как научение определенным формам политического поведения, происходящее в соответствующей политической среде, слегка видоизменив для этого известную формулу «стимул - реакция».

Идеи поведенческого подхода получили свое развитие в исследовании различных форм агрессивного поведения, поведения протеста, революционных выступлений. Политические психологи опирались при этом на так называемую Йельскую модель, разработанную Доллардом еще в 30-е годы для объяснения формирования агрессивных реакций. Согласно Долларду, агрессивное поведение — это не врожденная реакция, а результат научения. Такой тип поведения формируется в процессе социализации, причем ему предшествует фрустрация. Изучая опыт социализации, политические бихевиористы надеются понять причины войн, революций, конфликтов и восстаний. Эти причины они ищут в психологическом неудовлетворении каких-то важнейших человеческих потребностей, которое приводит к агрессивному поведению.

Что касается собственно психологических механизмов возникновения агрессивного поведения, то они формируется и закрепляется в ходе социали-зации.1 В ходе политической социализации человек приобретает опыт фрустрации и агрессивного поведения, который носит индивидуальный характер. Механическое сложение опытов множества индивидов еще не дает опыта класса, нации, партии.2 Кроме того, ни революцию, ни движение протеста или недовольства какой-либо системой нельзя свести только к проявлению агрессивности, то есть недопустима подмена объективного анализа негативной политической установкой. Важно отметить, что раскрыв психологические причины агрессивного поведения, нельзя на этом останавливаются, видят в них конечное объяснение политических явлений, редуцируя социальные, экономические и прочие их причины к психологическим.

1 См.: Мерлин В.С. Лекции по психологии мотивов человека. - Пермь, 1991. - С.100.

2 См.: Левитов Н.Д. Фрустрация как один из видов психологических состояний // Вопросы психологии. - 1997 - № 6.

3 См.: Lasswel H. Political Socialization as a Policy Science // Hend-book of Political Socialization.

Трактовка социализации в конвенциональном бихевиоризме оказала влияние на ряд современных политико-психологических исследований. Так получила распространение концепция американского политолога Г.Лассвелла, который предложил контекстуальный подход к анализу политической социализации. Он основывается на главном тезисе бихевиористской психологии о стимулирующем влиянии среды на личность в ходе ее социализации. Политическая среда, согласно Лассвеллу, воздействует на личность не непосредственно, а через систему организованных общественных институтов и ценностей. Он представил этот процесс в следующем виде: его участники стремятся к ценностям (власть, благополучие, любовь, уважение и т. д.) через институты (государство, армия, семья, школа и т. д.), владеющие ресурсами и распределяющие их. Все участники политических процессов разделяются Лассвеллом на социализирующих агентов (SR) и социализируемых (SE). Статус SR — это статус «взрослых», принимающих и осуществляющих важные политические решения, между тем как SE в любом политическом процессе имеют статус «незрелых» людей и являются пассивным объектом социализации.

Более полный учет социального содержания стимулом, идущих от среды к личности, раскрытие психологических механизмов перевода этих общественных, политических требований во внутреннюю структуру личности исследует другая разновидность бихевиоризма — социальный бихевиоризм, или школа «социального научения». Это направление связано с именами американских психологов А. Бандуры и Р. Уолтерса.

Их анализ важнейшего механизма социализации — интернализации личностью норм и ценностей общества — стал крупным вкладом в теорию социализации. Эти теоретики отступили от классических канонов бихевиоризма с его двухчленной схемой «стимул — реакция». Они ввели в эту формулу третий, промежуточный член — установку. При этом теоретики «социального научения» признали ведущую роль именно социальной среды в формировании личности и в своих эмпирических исследованиях попытались найти корни поведенческих реакций человека в требованиях общества, ин-тернализуемых ребенком с самых первых шагов.1

См.: Bandura A. The Self-System in Reciprocal Determinism // American psechology. -1978. - Vol. - 33. - № 4.

2 См.: Ярошевский М.Г. Специфика детерминации психических процессов // Вопросы психологии. - 1972. - № 1. - С.95.

К школе «социального научения», как и к бихевиоризму в целом, применима оценка, данная известном историком психологии М.Г.Ярошевским, который отмечал, что «концепция бихевиоризма при всей ее исторической ограниченности и неспособности исследовать коренные вопросы человеческого существования является детерминистической. Преодолеть ее, не отступая от основных начал научного мышления, можно, лишь выработав понятия и методы, адекватные более высоким формам детерминации поведения, а не возвращая исследовательскую мысль в тупик индетерминизма и плюрализма».

Шаг вперед в анализе процесса интернализации сделали Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, признавая ведущую роль факторов внешней среды в формировании личностных структур, утверждали принципиально новое понятие самой деятельности, активности личности, через которую и в процессе которой поэтапно образуются такие устойчивые внутриличностные регуляторы поведения, которые позволяют сделать поведение независимым от давления внешней среды. Таким образом, социализация понимается не как пассивное принятие социальных норм и ценностей, а как активный выбор их личностью на основе уже сложившихся у нее под воздействием социальных факторов среды стержневых ориентации.

Предложенная социальным бихевиоризмом трехчленная модель поведения, куда кроме среды и поведения входит установка, являющаяся посредником между первыми двумя членами, была принята на вооружение многими современными политическими исследователями, особенно в области электорального поведения. Интерес к политическим установкам возник в связи с необходимостью учитывать общественное мнение как фактор, влияющий на исход выборов. Мнение является лишь одним из видов политической установки, отличающейся неустойчивостью. Более глубокие корни имеет второй вид политической установки — диспозиция, или общее отношение. Третий вид установки, изучаемый в политологии,— это убеждения (beliefs), т.е. установки, имеющие глубокие корни в личности.

В процессе социализации формируется весь набор разнообразных установок, которые становятся для личности источником последующего политического поведения. Чем интенсивнее, стабильнее и информативнее установка, тем более вероятно, что личность будет действовать в соответствии с ней. Поэтому столь велико значение установок для политического прогнозирования. Однако предсказания по конкретным вопросам получаются не всегда удачными. Когда речь идет о достаточно простых формах политического поведения, например о голосовании, то удается довольно точно предсказать его результаты по опросам общественного мнения. Так, в Великобритании

репрезентативная выборка из 1500 человек дает ошибку в ±3 % в 95 % случаев. Однако объяснительная способность исследований такого рода весьма лимитирована, требует дополнительных методов и привлечения более основательного причинного объяснения политических явлений.

Когда же политическое поведение принимает более сложные или «неортодоксальные» формы (например, поведение протеста против правительственной политики), предсказания удаются значительно реже в силу более сложной мотивировки. Американский политический психолог С. Макфейл писал, что в его исследовании расовых беспорядков в ряде североамериканских городов соответствие между установками и поведением составляло 8-9 % выборки.

Политические психологи бихевиористской ориентации видят причину нестойкости мнений исключительно в природе личности, считая ее неотъемлемой характеристикой поведения человека. Так, английский политолог Д. Каванах этим объясняет тот факт, что только в 13 случаях из 20 при повторном интервьюировании люди выбирают ту же позицию по конкретному во-просу.1 Эти колебания, накладываясь друг на друга, дают кумулятивный эффект в рамках нации.

Политическая установка действительно является важнейшим механизмом политического сознания и поведения личности, их пусковым механизмом. Но в политическом анализе, видимо, недостаточно только сослаться на психологический механизм как таковой. Нестойкость (или стойкость) мнений, убеждений и других видов установок зависит, как нам представляется, не только от значимости их для личности на данный момент, но и от их содержания в контексте политического процесса. Политика обладает своими механизмами для воздействия на личные мнения (и они имеют отнюдь не только психологический характер).

По существу и конвенциональный, и социальный бихевиоризм, изучая механизмы политической социализации, стремились использовать их в практических целях — для контроля над поведением человека. Эта задача решается всеми разновидностями бихевиористской теории. Но - пожалуй, нигде она не поставлена так четко, как в радикальном бихевиоризме, лидером которого является американский психолог Б. Скиннер.1 Чтобы понять его технологию контроля, следует вначале рассмотреть его трактовку психологических механизмов социализации. В работах Скиннера и его последователей социализация рассматривается по аналогии с биологическими процессами адаптации организма в среде. Адаптация для него по существу и есть синоним социализации. Между адаптацией поведения крысы в лабиринте и социализацией человека в обществе мы не увидим принципиальной разницы, так как и тот, и другой процесс рассматривается Скиннером как проявление общей закономерности взаимодействия организма со средой. Конечно, Скиннер прекрасно понимает, что социальная среда предъявляет к человеку более сложные требования, чем экспериментатор— к крысе. Однако, по его мнению, это сложность технического, количественного, а не качественного характера.

Одной из центральных идей в концепции Скиннера является антимен-тализм, то есть стремление вынести за скобки психологического анализа категорию сознания. «Не человек воздействует на мир, а мир воздействует на человека». Человек лишь пассивный реципиент сигналов, поступающих от среды. Его теория поведения не исключает некоторой активности человека. Наиболее ценные практические выводы скиннеровской теории как раз и связаны с возможностью управления поведением человека с помощью самопрограммирования.

Понимание Скиннером контроля вытекает из его упрощенной модели человека. Раз человек пассивен и только отзывается на сигналы среды, следовательно, проблема контроля над его поведением сводится к соответствующей организации стимулов, т. е. такой среды, которая бы незаметно, автоматически оказывала на людей социализирующее влияние. Скиннер считает, что ошибочно полагать, что проблема заключается в том, чтобы освободить людей. Она состоит в том, чтобы улучшить контроль над ними.

Уже на предыдущих ступенях эволюции природа осуществляла жесткий контроль за поведением всего живого. Так что способность подчиняться контролю биологически заложена в человеке, и неудивительно, что он так легко принимает религиозные запреты или экономическую необходимость. Культурная эволюция рассматривается Скнннером как совершенствование и усиление природного контроля.

Скиннер выступил против технократических представлений политоло-гов-индустриалистов, стоящих за совершенствование техники внешнего контроля. Он справедливо предположил, что нельзя обуздать рост населения механическим контролем за рождаемостью, голод — синтетическими продуктами, а ядерную угрозу — антибаллистическими системами. Однако вывод Скиннера заключается не в том, что социальные болезни надо лечить социальными же средствами, как логично было бы предположить. Он ищет решения проблемы в том, чтобы, не меняя общества, изменить психологию отдельных его членов. Это цель. Средством ее достижения является детальная проработка системы «подкрепления» поведения.

Идеи Скиннера легли в основу многочисленных программ, целью которых было насильственное изменение политического поведения. В качестве «стимулов» в них использовались электрошок, генная инженерия, психохирургия мозга, аверсивная терапия, лекарственное обусловливание. Скин-нер дал основания для обвинении в варварском использовании психологии, хотя к этому и не сводится вся его концепция. Ею воспользовались наиболее реакционные политические круги, мечтавшие осуществить идею о превращении рационально мыслящих граждан в нерассуждающих политических роботов. Психологические механизмы поведения, открытые радикальным бихевиоризмом, давали им в руки новое невидимое средство контроля.

Идеи радикального бихевиоризма о манипулировании личностью, к чему по сути дела сводится его представление о социализации, оказали несомненное влияние на политическую практику в США и в других странах.

Выработка устойчивых убеждений, позиций, мировоззрения является важнейшей составной частью процесса политической социализации индивида. Наличие развитого политического сознания служит гарантией стабильного участия, четкой идеологической ориентации, без которых немыслим «политический человек». Но хотя любая политическая система заинтересована в пополнении своих рядов, в поддержке сторонников, в их служении не за страх, а за совесть, возможны разные стратегии достижения этой цели, как, впрочем, и разные тактические приемы и методы.

Социальные психологи, изучающие проблемы политического сознания, стремятся соединить общественное содержание этого феномена с индивидуальными механизмами его функционирования.

Между тем для верной оценки уровня развития политического сознания нужно принимать во внимание и связь политического сознания с поведением, и меру осознанности поведения, и степень общего развития личности. Исследование когнитивных структур личности, возрастных этапов их развития, генезиса политического менталитета и характера процесса политического мышления, т. е. изучение политического сознания «изнутри», со стороны самой личности,— важная задача психологии политики.

В этой связи большой интерес для нас представляют работы западных политических психологов-когнитивистов. Ими получены интересные данные о ходе развития массового и индивидуального политического сознания.

В исследовании политического сознания лидирует школа психологов-когнитивистов. Их политические позиции тяготеют к центру, а иногда — и левее центра. Но и в этом направлении ярко выражена прагматическая направленность: стремление не просто понять закономерности формирования сознания, но и применить их в целях управления, манипулирования.1

Важную роль в исследованиях генезиса политического сознания сыграли психологи-когнитивисты (Ж - Пиаже, Л. Кольбере, Дж. Адельсон), искавшие зависимость между созреванием познавательного аппарата личности и наполнением сознания социальным содержанием. При этом объектом их изучения стал, прежде всего, процесс мышления. Идея о связи возрастных возможностей личности к восприятию определенного политического смысла с характером политической информации представляется плодотворной. Она позволяет проследить процесс политической социализации не только «сверху», с позиций тех институтов, которые стремятся приобщить личность к политике, но и со стороны самой личности. Нельзя понять политический менталитет только как результат воздействия внешней социальной среды. Есть и внутренние законы, управляющие мышлением человека, и их надо учитывать при анализе политической социализации.

Выдающиеся исследования процесса становления детского мышления были осуществлены швейцарским психологом Ж. Пиаже. Этому психологу принадлежит открытие принципиального различия между мышлением взрослых и мышлением детей. Ему удалось проследить закономерности генезиса взрослого мышления и выделить несколько этапов в его развитии, которые были рассмотрены нами в разделе 1.1. диссертационного исследования.

См.: Шиллер Г. Манипуляторы сознание. - М., 2003., Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массовых информационных процессов. - М., 2000.

2 См.: Adelson J., Green B. Growth of the Idea of Law in Adolescence // Developmental Psychology, 1969.

Политические психологи, ориентирующиеся на идеи когнитивистов, проверяли их на образцах собственно политического мышления, т. е. мышления детей о правительстве, законах, индивидуальных правах граждан и общественном благе. Одним из первых эту работу начал американский политический психолог Адельсон. Его исследовательская группа поставила задачу не только проследить, как изменяется политическое мышление молодых людей с 11 до 18 лет в ФРГ, Англии и США, но и сравнить разные национальные модели. Опираясь на идеи Пиаже, Адельсон получил новые данные, касающиеся специфики политической социализации.

Эти данные свидетельствуют о неравномерном развитии политических структур личности на разных этапах социализации. Так, оказалось, что в возрасте 11-13 лет происходит чрезвычайно быстрое развитие политических представлений. По сравнению с этим периодом прогресс в 16-18 лет весьма скромен. При этом мышление 14-летних конкретно, персонализировано и эгоцентрично. Если им говорят об образовании, то они имеют в виду учителя, ученика, директора школы. Когда говорят о законе, то они видят перед собой полицейского, преступника, суд. Упомянут о правительстве — представляют себе королеву, министра или мэра. 15-летний уже способен к абстрактному, обобщенному, формально-логическому мышлению. Он пользуется такими понятиями, как «власть», «индивидуальные права», «свобода», «равенство» и т. п. Адельсон делает вывод о том, что по мере когнитивного развития наблюдается первое важное изменение политического мышления: оно становится абстрактным.

Далее происходит расширение временной перспективы политического мышления. Подросток в отличие от ребенка начинает осознавать ближайшие и более отдаленные влияния политических событий на настоящее и будущее.

В раннем подростковом возрасте его еще не отличает социоцентризм. Политические события, решения и т. п. оцениваются им по их последствиям для отдельных людей, поскольку он еще не способен увидеть их значение для групп и общества в целом. К среднему подростковому возрасту достигается некоторое понимание действий организаций и институтов, направленных на коллективные цели, ставящие интересы общества над интересами отдельного человека.

Изменяется не только характер рассуждений, но и качество самого знания. Годы отрочества отмечены быстрым ростом политического знания, включая усвоение традиционных политических взглядов, условностей. В середине отроческого периода у личности формируется автономная система этико-политических принципов. С возрастом укрепляется влияние принципов на политические суждения, которые зачастую оказываются сильнее сиюминутного и узкопонятого интереса.

Весьма интересен вывод из работы Адельсона, написанной в начале 70-х годов: среди подростков гораздо шире распространено стремление к реальной перспективе взрослых, чем к юношеским идеалам. «Идеализм» встречается среди них куда реже, чем осмотрительность, осторожность, скептицизм и трезвость оценок. Адельсон пересматривает выводы Пкаже и Кольберга, которые в своих исследованиях 50-х и 60-х годов получили прямо противоположные зависимости: по мере морального и когнитивного созревания у подростков нарастает неприятие политических условностей. Чем выше интеллект, тем более критичны подростки к существующему обществу, политической системе. Вывод Адельсона звучит неожиданно даже по меркам житейских представлений о юности как времени порывов, мечтаний об изменении мира к лучшему, романтического видения действительности вообще и политики в частности.

Созревание политического сознания может быть ускорено или замедлено, и необходимо выявить те факторы, которые делают это возможным. Так, политические психологи-когнитивисты вынуждены были от внутрилич-ностных механизмов мышления повернуть исследование в направлении социальных факторов, и прежде всего факторов, связанных с целенаправленным влиянием воспитателя. К числу таких факторов, или агентов, относятся семья, средства массовой информации, политические институты, система образования и т. д.

В детском и подростковом возрасте цельное и систематическое воспитательное воздействие политическая система оказывает через школу — институт, официально открытый для политического воспитания со стороны правящих классов. Политическое содержание встроено в основную для учащегося деятельность — в обучение. Господствующие ценности внесены в содержание преподаваемых курсов. Они проникают в сознание учеников благодаря учителям, защищающим официальные политические ценности, внушающим необходимость подчинения власти.

Говоря о влиянии школы как канала политического воспитания, следует подчеркнуть, что главную роль в формировании политического мышления у детей играет учитель, через личность которого дети воспринимают политику.

Ученые в своих исследованиях показывают, что сама система подготовки и отбора учителей имеет определенную идеологическую направленность. Известные английские специалисты по проблеме образования Моррисон и Макинтайр1 подчеркивают, что уже отбор учительской элиты нацелен на то, чтобы осуществлять управление политической социализацией учеников. Именно эта категория учителей и делает «акцент на консервативных задачах передачи соответствующих установок от одного поколения к другому». Конечно, неправильно было бы рассматривать всех учителей как однородную в политическом и идеологическом отношении массу.

Для политического воспитания важна, прежде всего, цель, которую ставит воспитатель, то, какой тип политического мышления он хочет сформировать у своего ученика. Без этой цели психологические механизмы когнитивного развития не могут быть правильно поняты.

Когнитивистские политические психологи не ограничивались изучением политического мышления и сознания в детском и подростковом возрастах. Их исследования стали этапом в понимании логики взрослого политического поведения и сознания. Особый интерес для практики представляют те работы, в которых обосновываются и проверяются в эмпирических исследованиях представления о том, как складываются политические позиции, убеждения, «почерк» граждан. В русле когнитивистской политической психологии сложилась «потребительская» концепция политической социализации.







См.: Моррисон А., Макинтайр Д. Школа и социализация. - М., 2000.

Представители «потребительской» концепции выделяют те аспекты политической социализации, которые направлены на создание у индивида его собственного политического «почерка», картины мира и политическом реальности, руководствуясь которыми он голосует на выборах, выбирает свою партию, совершает другие политические действия. Знание этих особенностей личности открывает возможности для прогнозов их электорального поведения, что чрезвычайно важно и для правительственных учреждений, и для отдельных политических партий.

Английский политический психолог X. Химмельвант объясняет, что ее модель политической социализации названа «потребительской», чтобы подчеркнуть сходство «между принятием решения при покупке товара и «приобретением» партии во время выборов. Избиратель ищет соответствия или наименьшего несоответствия между своим набором установок и взглядов и партийными платформами. Поиски такой информации о позициях партии могут быть успешными или нет, точными или искаженными, а его собственные взгляды — изменчивыми или стабильными. Привычка голосовать, сходна с привязанностью к определенному магазину или фирме, а воздействие референтных групп напоминает то, как образ жизни наших друзей или коллег направляет наши пристрастия».1

Из того факта, что в настоящее время ни класс, ни партия, ни принадлежность к профсоюзу не создают общности интересов, достаточной, чтобы повлиять на лояльность к ним, а значит, и на выбор при голосовании, X. Химмельвайт делает вывод, что в зависимости от экономической ситуации избиратель на каждых выборах заново принимает решение. Что же влияет на его решение? Представления, приобретенные в процессе политической социализации. Именно в них исследователь может найти ответ на вопрос о будущем той или иной партии. Партии нуждаются в изучении политического сознания избирателей, для того чтобы найти соответствующие лозунги.

Политических психологов привлекла в «гуманистической» модели новая трактовка глубинных личностных механизмов социализации. Благодаря «гуманистической» психологии в оборот политических исследовании была введена психологическая категория потребностей. Опираясь на представления А. Маслоу, С. Реншон, Р. Инглхарт и ряд других авторов поставили своей задачей изучение мотивирующей роли потребностей личности в ходе процесса политической социализации. Эти авторы справедливо подчеркивают, что не просто выгода или «политическая сделка», а глубинные потребности личности, образующие основу ее убеждений, побуждают ее вступать в политический процесс. Эти базовые представления формируются в раннем детстве, и хотя сами они не имеют политического характера, но оказывают сильное влияние на политическое поведение в будущем.

Среди многочисленных человеческих потребностей, которые находят свое удовлетворение в политической деятельности, С. Реншон выделяет такую, как потребность ощущать личный контроль над происходящими событиями. Он уделяет ей особое внимание, анализируя процесс политической социализации. Объектом такого контроля являются и политические события, и политические институты, и, наконец, само поведение индивида. Последнее, собственно психологическое измерение личного контроля, предполагает, что по мере взросления человек научается сдерживать свои эмоции и разумно регулировать свое поведение. Правда, известно, что эта ступень человеческой зрелости достигается далеко не всеми индивидами: многие так и не испытывают уверенности в своих поступках, страдают от чувства собственной незначительности, неумения контролировать происходящие вокруг события, в том числе и политические. Для С. Реншона очевидно, что, чем больше число таких граждан, тем меньше политическая система может рассчитывать на их поддержку.

Взгляды на личность и ее социализацию Р. Инглхарта1 базируются на «гуманистической» психологии. Он противопоставляет социализации, понятой как давление системы на личность, социализацию как реализацию внутренних потенций личности, ее эмансипацию.

Для объяснения политического поведения, его мотивации Р. Инглхарт привлекает теорию иерархии потребностей А. Маслоу: когда основные потребности в безопасности и материальных предметах удовлетворены, на первый план выдвигаются потребности в любви, уважении и самоактуализации. Исходя из этой мысли А. Маслоу, Р. Инглхарт предположил, что молодежь в отличие от своих отцов скорее предпочтет такие ценности, как ценности участия, любви и принадлежности.

Таким образом, авторы «гуманистической» концепции политической социализации создали модель человека и гражданина, чьей главной доблестью является свободное участие в политике, которая должна способствовать раскрытию ее личности.

Для решения целого комплекса проблем, связанных с воздействием политической системы на индивида при создании концепции политической социализации были объединены усилия политологов и социологов, результатом чего стало определение социальных механизмов политической социализации.

В качестве такого механизма Д. Истон, Дж. Деннис, Р. Хесс и Ф. Гринстайн рассматривают «политическую поддержку» как средство стабилизации политической системы.

Характерной особенностью этой концепции является акцент на добровольном принятии людьми политических целей.

Тот факт, что политическая система действует лишь постольку, поскольку она способна создавать и поддерживать веру отдельных индивидов в ее законность и справедливость, не вызывает сомнения. Признание по-



литической системы бывает активным или пассивным, открытым или скрытым, добровольным или вынужденным, прямым либо косвенным, осознанным либо бессознательным. Словом, оно может быть всяким. Но, по общему правилу, оно должно быть.1

Концепция «политической поддержки» строится на ряде предположений: во-первых, политические установки взрослых являются конечным продуктом предыдущего научения; во-вторых, их политическое поведение ограничено этими политическими установками; в-третьих, совокупность этих установок и активности индивидов оказывает важнейшее воздействие на правительство и стабильность политической жизни. Эти предположения базируются на уверенности теоретиков поддержки в том, что «базовые детские чувства труднее вытесняются и изменяются, чем те, что были приобретены позже в жизни», и что в «моменты кризисов вероятно возвращение личности к своим базовым представлениям».2

Еще одним социальным механизмом социализации является ролевой тренинг. Посредством этого механизма решатся важнейшая идеологической задачи: сплотить, стабилизировать политическую систему изнутри, прежде всего на верхних этажах власти. Но и на нижних уровнях политической системы эта задача стоит не менее остро: вовлечение в политику рядовых граждан даже в самой простой роли — избирателей— требует определенной степени их участия, а значит, политического навыка и тренированности в исполнении этой роли. Если тренировка представителей элиты в обществе опирается на вековые традиции и опыт, то задача политической социализации рядовых граждан в таком масштабе, как сейчас, никогда прежде не ставилась, так как никогда не было столь массового участия рядовых граждан в политическом процессе. Это и выдвинуло проблему роли на первый план.

В соответствии с подходом Б. Д. Иванникова, А.В. Панкратова, В.В. Сергеева рассмотрение механизма политической социализации предполагает определение «системы социально-психологических отношений, посредством которых реализуются ее функции»1. Составные части этого социального процесса одновременно являются элементами его механизма, характеризующимися в теории политической социализации, как правило, тоже как процессы, но более низкого уровня - субпроцессы. К ним, например, относятся:

1) приобщение индивида к существующим политическим ценностям и ориентирам;

2) процесс воспроизводства моделей политического сознания и поведения;

3) процесс изменения индивидом политической реальности.

Анализ механизма процесса политической социализации предполагает необходимость рассмотрения каждого из указанных субпроцессов, внутренняя структура которых в совокупности дает систематизированную картину механизма политический социализации личности.

В приобщении индивида к существующим политическим ценностям и ориентирам выделяется действие механизмов социально-политической адаптации и интериоризации. Социально-политическая адаптация - активное приспособление индивида к социально-правовым условиям, к ролевым функциям в политике, политическим нормам. Это особого рода «притирание» к социальным группам и организациям, институтам, выступающим в качестве среды жизнедеятельности личности. Интериоризация - процесс включения политических ценностей и норм во внутренний мир человека. В ходе функционирования механизмов социально-правовой адаптации и инте-риоризации происходят не только осознанные, контролируемые, целенаправленные, но и стихийные, спонтанные процессы в психике и вне её, влияющие на воспитание личности.2









Иванников Б.Д., Панкратов А.В., Сергеев В.В. Личность в политической сфере: социализация в контексте проблем безопасности современного российского общества. - Ставрополь, 2003. - С. 12.

См.: Кон И.С. Психология ранней юности. - М., 1989. - С.19.

Сущность воспроизводства моделей политического сознания и поведения как составной части механизма процесса политической социализации состоит в деперсонификации воспринятых и усвоенных образцов политической мысли и политического действия, переводе их из внутреннего мира личности в мир социальных отношений. Здесь важной проблемой является то, что зачастую в политическом сознании и поведении воспроизводится не то, что глубоко воспринято, интериоризировано, включено в мотивационное поле сознания индивида, а то, что случайно, ситуативно, зависит во многом от внешних изменчивых факторов. Эмпирические исследования, особенно в сфере электоральной активности показывают, что артикулируемая личностью политическая позиция не соответствует его истинной позиции, а исследования коллективного поведения убеждают в амбивалентности политической активности личности под воздействием массово-психолсгических феноменов.

Субпроцесс изменения индивидом политической реальности, выступающий в качестве результата всех предыдущих процессов, не может быть всесторонне осмыслен без подробного учета всех указанных ранее элементов механизма политической социализации. Кроме того, изменение индивидом политической реальности происходит под воздействием разного рода факторов неполитического характера, что предполагает в процессе изучения механизма политической социализации личности учет экологического, социально-экономического и духовного континуума, к которому, в частности относится рост угроз общественной безопасности.

Ресурсной основой действия указанных субпроцессов-механизмов политической социализации выступает политическая культура общества, политическая культура социальных групп, а также политическое сознание индивида, специфически отражающее указанные виды культуры.

В рамках наиболее обобщенного рассмотрения проблемы1 можно выделить 3 основных группы механизмов политической социализации:

1) интернализация - усвоение личностью требований внешней среды (политической системы);

2) интеракция - взаимодействие с политической средой;

3) экстернализация - выражение политических ориентаций личности. Таким образом, разные научные школы избирают разные подходы к

рассмотрению механизмов политической социализации от наиболее обобщенных (интернализация, интеракция, экстернализация), через субпроцессы, вплоть до относительно конкретных (психологические - программирование, социальное научение и т.д.; социальные - политическая поддержка, ролевой тренинг; и другие.).

< Назад   Вперед >
Содержание