§ 1. Антропогеография (Ф. Ратцель)

Своим возникновением классическая геополитика обязана немецкому мыслителю Фридриху Ратцелю (1844—1904). Фридриха Ратцеля можно считать подлинным «отцом» геополитики: «Без Ратцеля развитие геополитики было бы немыслимо, — писал Отто Маулль, — поэтому Челлен, например, или кто-либо другой не может быть назван, как это иногда случается по невежеству, отцом геополитики. Им является Ратцель»1 . Однако сам Ратцель этого термина в своих трудах не использовал, а писал о «политической географии». Следует отметить, что Ратцель действительно является одним из основоположников политической географии в современном понимании содержания данной науки.

Ратцель закончил Политехнический университет в Карлсруэ, где прослушал курсы геологии, палеонтологии и зоологии. Свое образование он завершил в знаменитом Гейдельбергском университете. В 1870 г. Ратцель отправился добровольцем на войну, где получил Железный крест за храбрость. После войны он продолжил свои академические занятия, уже в русле демографии. В 1876 г. Ратцель защитил диссертацию об эмиграции в Китае. В этот период он предпринял ряд путешествий по Европе и Америке, результатом которых стали исследования по этнологии. Ратцель преподавал географию в техническом институте Мюнхена, а в 1886 г. перешел на кафедру географии в Лейпциге. В 1886—1904 гг. Ратцель — профессор географии Лейпцигского университета. Наряду с наукой Ратцель интересовался и политикой, занимая националистические позиции. В 1890 г. он вступил в «Пангерманистскую лигу7» Карла Петерса.

В Гейдельберге Ратцель стал другом и учеником профессора Эрнста Геккеля (1834—1919), который ввел в научный оборот термин «экология». Сам Геккель был прямым учеником Чарльза Дарвина, поэтому неудивительно, что при разработке своего учения Ратцель использовал многие дарвиновские идеи, оказавшие, как известно, большое влияние на общественные науки, в частности в форме «социалдарвинизма». Под влиянием дарвиновских идей Ратцель рассматривал государство как живой организм, борющийся за свое существование2 . В этом плане Ратцель является также прямым продолжателем всей школы немецкой «органической» социологии, наиболее ярким представителем которой был Фердинанд Тённис (1855— 1936) — один из родоначальников профессиональной социологии в Германии, называвший расизм «современным варварством» и демонстративно ушедший с поста президента Немецкого социологического общества после прихода нацистов к власти.

Творя на стыке двух веков, Ратцель во многом основывал свою систему на популярных в XIX веке принципах эволюции и естественных наук вообще. Развивая идеи географического детерминизма в духе Карла Риттера и английского социолога-позитивиста Герберта Спенсера (1820—1903), Ратцель переносил в социальную область закономерности развития животного и растительного мира, например миграционную теорию М. Вагнера. Многие идеи Ратцеля восходят к воззрениям Иммануила Канта, Александра фон Гумбольдта, Карла Риттера и других немецких мыслителей, которые уделяли значительное внимание физической среде и ее влиянию на общественно-историческое развитие. Например, по Гумбольдту, элементы ландшафта, повторяясь в бесконечных вариациях, оказывают немаловажное влияние на характер народов, живущих в тех или иных регионах земного шара. В соответствии с этими идеями Ратцель рассматривал земной шар как единое целое, неразрывной частью которого является человек. Он считал, что человек должен приспосабливаться к своей среде точно так же, как это свойственно флоре и фауне.

Как уже говорилось, многие предшественники Ратцеля — и Монтескье, и Гердер, и Риттер — отмечали зависимость между размерами государства и его силой, но Ратцель первым пришел к выводу, что пространство есть наиболее важный политико-географический фактор. Главным, что отличало его концепцию от других, было убеждение, что пространство — это не просто территория, занимаемая государством и являющаяся одним из атрибутов его силы. Пространство — само есть политическая сила. Таким образом, пространство в концепции Ратцеля есть нечто большее, чем физико-географическое понятие. Оно представляет собой те природные рамки, в которых происходит экспансия народов. Каждое государство и народ имеют свою «пространственную концепцию», то есть идею о возможных пределах своих территориальных владений. Упадок государства, считал Ратцель, есть результат слабеющей пространственной концепции и слабеющего пространственного чувства3. Пространство обусловливает не только физическую эволюцию народа, но также и его ментальное отношение к окружающему миру. Взгляд человека на мир зависит от пространства, в котором он живет.

На Ратцеля в значительной степени повлияло знакомство с Северной Америкой, которую он хорошо изучил и которой посвятил две книги: «Карты североамериканских городов и цивилизаций» (1874) и «Соединенные Штаты Северной Америки» (1878—1880). Ратцель заметил, что «чувство пространства» у американцев развито в высшей степени, так как они были поставлены перед задачей освоения «пустых» пространств, имея за плечами значительный «политико-географический» опыт европейской истории. Следовательно, американцы осмысленно осуществляли то, к чему Старый Свет приходит интуитивно и постепенно. Так, у Ратцеля мы сталкивается с первыми формулировками важной геополитической концепции — концепции «мировой державы» (Weltmacht). Ратцель заметил, что большие страны в своем развитии имеют тенденцию к максимальной географической экспансии, выходящей постепенно на планетарный уровень. Следовательно, рано или поздно географическое развитие должно подойти к своей континентальной фазе. Применяя этот принцип, выведенный из американского опыта политического и стратегического объединения континентальных пространств, к Германии, Ратцель предрекал ей судьбу континентальной державы.

В 1882 г. в Штуттгарте вышел фундаментальный труд Ратцеля «Антропогеография» («Antropogeographie»), в котором он сформулировал свои основные идеи: связь эволюции народов и демографии с географическими данными, влияние рельефа местности на культурное и политическое становление народов и т.д.

При рассмотрении формирования геополитического учения значительный интерес представляет тот факт, что именно описательная политическая география, так сказать, натолкнула геополитиков на вопрос о географической обусловленности развития государства. Это положение, выдвинутое А. Геттнером4, было развито Ратцелем в его основном геополитическом тезисе о географической обусловленности не только становления и развития государства, но и всех политических явлений. Отстаивая свои взгляды, Ратцель писал по этому поводу в предисловии ко второму изданию «Антропогеографии»: «Нельзя терпеть дальнейшего существования разницы между научной трактовкой вопросов физической географией и их ненаучной трактовкой политической географией»5.

Для развернутой в «Антропогеографии» методологии Ратцеля характерно утверждение о непосредственных отношениях между человеком и географической средой, государством и землей. Политическая жизнь, по Ратцелю, обусловлена непосредственным воздействием географической среды, а государство «так же старо, как семья и общество» и представляет собой «единство народа с известным почвенным пространством» и особый биологический организм.

В следующей своей работе «Народоведение» (1893) Ратцель поставил в центр исследования географическую обусловленность политической жизни и проследил отношение внешней политики государства к географическому пространству. Он рассматривал государство как биологический организм в тесной и неразрывной связи со свойствами населяющего его этноса, частично — со свойствами земли и природными условиями в целом. Ратцель отмечал: «Географическое воззрение (рассмотрение внешних условий) и историческое разъяснение (исследование факторов развития) должны... идти рука об руку. Только из соединения того и другого может получиться настоящая оценка нашего предмета»6 . Далее он вновь обосновывает избранный им метод: «Как бы человечество ни тянулось в высокие эмпиреи, ноги его касаются земли... Этим, прежде всего, обусловливается необходимость рассмотрения географических условий его существования. Что касается исторического воззрения, то мы можем указать народы, которые тысячелетия оставались одинаковыми, не меняя ни место пребывания, ни языка, ни физического облика, ни образа жизни, и только поверхностно изменили свои верования и знания»7. Отсутствие динамики в развитии таких этносов Ратцель объясняет условиями их географического расположения на земном шаре, но отнюдь не психической или ментальной их отсталостью, что снимает с него обвинение в расизме, которое выдвигали многие из его оппонентов. Наряду с местоположением народа большое значение для дальнейшего развития цивилизации имеет, по Ратцелю, плотность населения, также относящаяся к пространственному фактору. Ученый отмечает, что «...в большой плотности населения заключается не только прочность и порука энергичного развития народа, но и непосредственный стимул к росту культуры»8 .

Главный труд Ратцеля «Политическая география» («Politische Geographic») увидел свет в 1897 г. В этой работе Ратцель показывает, что почва является основополагающей неизменной данностью, вокруг которой вращаются интересы народов. Движение истории предопределено почвой и территорией. Ратцель исходил из того, что человеческая история — это история приспособления людей к окружающей их среде. Далее следует эволюционистский вывод о том, что «государство является живым организмом», но организмом, «укорененным в почве».

В «Политической географии» Ратцель, так же как это делал в свое время Бокль, пытался рассматривать государство не с точки зрения такого известного и «разработанного» в прошлом географического фактора, как климат, а с позиции отношений государства и Земли. Отсюда его основной девиз: «Государство нуждается в земле, чтобы жить». Чтобы пояснить мысль Ратцеля, рассмотрим, как он понимает взаимодействие этих двух компонентов. «Политическая организация территории, — пишет он, — превращает государство в организм, в который определенная часть земной поверхности входит так, что свойства государства оказываются составленными из свойств народа и территории. Важнейшими из этих свойств являются размеры, положение и границы, далее вид и форма территории с ее растительностью и водами и, наконец, ее отношение к другим частям поверхности»9. Итак, выдвигается строго географический фактор, — Земля, или, точнее, — поверхность Земли, который определяет не только государство как таковое, но и его политическую организацию. Развитие государства и его форма без каких-либо промежуточных звеньев непосредственно зависит от территории, границ и пространственного отношения с другими государствами.

По мнению Ратцеля, государство совпадает с государственно организованным обществом, оно является выражением интересов всего общества. «Государство возникает там, — писал Ратцель, — где все общество объединяется во имя целей, которые являются лишь целями всего общества и могут быть достигнуты лишь благодаря общим усилиям в течение определенного времени. Здесь мы имеем дело непосредственно с преимуществом целого...»10.

Согласно Ратцелю, государство возникло потому, что все общество нуждалось в нем для защиты своих общих интересов. «Проявлением органического характера государства является то, что оно движется и растет как целое»11 . Государство складывается из территориального рельефа и масштаба и из их осмысления народом. Таким образом, в государстве отражается объективная географическая данность и субъективное общенациональное осмысление этой данности, выраженное в политике. «Нормальным» государством Ратцель считает такое, которое наиболее органично сочетает географические, демографические и этнокультурные параметры нации. Он пишет: «Государства на всех стадиях своего развития рассматриваются как организмы, которые с необходимостью сохраняют связь со своей почвой и поэтому должны изучаться с географической точки зрения. Как показывают этнография и история, государства развиваются на пространственной базе, все более и более сопрягаясь и сливаясь с ней, извлекая из нее все больше и больше энергии. Таким образом, государства оказываются пространственными явлениями, управляемыми и оживляемыми этим пространством; и описывать, сравнивать, измерять их должна география. Государства вписываются в серию явлений экспансии Жизни, являясь высшей точкой этих явлений».

Из такого органицистского подхода ясно видно, что пространственная экспансия государства понимается Ратцелем как естественный живой процесс, подобный росту живых организмов. Государство, рассматриваемое как биологический организм, подвержено тем же влияниям, что и все живое12.

Таким образом, в «Политической географии» Ратцель обосновал тезис о том, что государство представляет собой биологический организм, действующий в соответствии с биологическими законами. Более того, Ратцель видел в государстве продукт органической эволюции, укорененный в земле подобно дереву. Сущностные характеристики государства поэтому определяются его территорией и местоположением, и его процветание зависит от того, насколько успешно государство приспосабливается к условиям среды. Одним из основных путей наращивания мощи этого организма, считал Ратцель, является территориальная экспансия, или расширение жизненного пространства (Lebensraum). С помощью этого понятия он пытался обосновать мысль о том, что основные экономические и политические проблемы Германии вызваны несправедливыми, слишком тесными границами, стесняющими ее динамическое развитие.

Органицистский подход Ратцеля сказывается и в отношении к самому пространству. Это «пространство» переходит из количественной материальной категории в новое качество, становясь «жизненной сферой», «жизненным пространством», некоей «геобиосредой». Отсюда вытекают два других важных термина Ратцеля: «пространственный смысл», «чувство пространства» (sinn) и «Жизненная энергия» (Lebensenergie). Эти термины близки друг к другу и обозначают некое особое качество, присущее географическим системам и предопределяющее их политическое оформление в истории народов и государств.

Ратцель считал, что «...в создании государства как организма участвует определенная часть пространства Земли так, что свойства государства оказываются как бы свойствами народа и земли. Важнейшие из них — это размеры, положение и границы, затем форма земли с ее растительностью и водами и, наконец, ее отношение к другим частям земной поверхности»13. Ратцель в своем анализе брал за основу именно пространственные характеристики. Но пространство, по Ратцелю, это нечто большее, чем физико-географическое понятие; это не только территория, которую занимает то или иное государство. Пространство — это и политическая сила, влияющая на человека, определяющая его взгляды на окружающий мир и его поведение.

Все эти тезисы являются основополагающими принципами геополитики в той форме, в которой она разовьется несколько позднее у последователей Ратцеля. Более того, отношение к государству как к «живому пространственному, укорененному в почву организму» есть главная мысль и ось геополитической методики. Такой подход ориентирован на синтетическое исследование всего комплекса явлений независимо от того, принадлежат ли они человеческой или нечеловеческой сфере. Пространство как конкретное выражение природы, окружающей среды, рассматривается как непрерывное жизненное тело этноса, это пространство населяющего.

Какими Ратцель видел соотношения этноса и пространства, видно из следующего фрагмента «Политической географии»: «Государство складывается как организм, привязанный к определенной части поверхности земли, а его характеристики развиваются из характеристик народа и почвы. Наиболее важными характеристиками являются размеры, местоположение и границы. Далее следуют типы почвы вместе с растительностью, ирригация и, наконец, соотношения с остальными конгломератами земной поверхности, в первую очередь, с прилегающими морями и незаселенными землями, которые, на первый взгляд, не представляют особого политического интереса. Совокупность всех этих характеристик составляет страну (Land). Но когда говорят о «нашей стране», к этому добавляется все то, что человек создал, и все связанные с землей воспоминания. Так, изначально чисто географическое понятие превращается в духовную и эмоциональную связь жителей страны и их истории.

Государство является организмом не только потому, что оно артикулирует жизнь народа на неподвижной почве, но потому что эта связь взаимоукрепляется, становясь чем-то единым, немыслимым без одного из двух составляющих. Необитаемые пространства, неспособные вскормить государство, это историческое поле под паром. Обитаемое пространство, напротив, способствует развитию государства, особенно если это пространство окружено естественными границами. Если народ чувствует себя на своей территории естественно, он постоянно будет воспроизводить одни и те же характеристики, которые, происходя из почвы, будут вписаны в него»14.

Отношение к государству как к живому организму предполагало отказ от концепции «нерушимости границ». Государство рождается, растет, умирает, подобно живому существу. Следовательно, его пространственное расширение и сжатие являются естественными процессами, связанными сего внутренним жизненным циклом. Ратцель, конечно, понимал, что захват чужих территорий не может происходить гармонически, мирно, без военных столкновений. Поэтому он утверждал: «Сущность государств такова, что они развиваются, соревнуясь с соседними государствами, причем наградой в борьбе в большинстве случаев являются части территории»15. Почему дело обстоит именно таким образом? «Народ растет, увеличиваясь в числе, страна — увеличивая свою территорию. Так как растущий народ нуждается в новых землях для увеличения своей численности, то он выходит за пределы страны. Первоначально он ставит себе и государству на службу те земли внутри страны, которые до сих пор были не заняты: внутренняя колонизация. Если последней становится недостаточно, народ устремляется вовне, и тогда появляются все те формы пространственного роста... которые, в конце концов, неизбежно ведут к приобретению земли: внешняя колонизация. Военное продвижение, завоевание, часто с ней связано»16. Ратцель приходит к выводу, что требование Германией колоний является следствием естественного биологического развития, свойственного якобы всем молодым и сильным организмам17. Существование «народа без пространства» неизбежно приводило, по Ратцелю, к стремлению приобрести земли, то есть к войне. Таким образом, Ратцель придавал войне характер естественного закона18.

Неудивительно, что многие критики упрекали Ратцеля в том, что он написал «катехизис для империалистов». При этом сам Ратцель не скрывал, что придерживался националистических убеждений. Для него было важно создать концептуальный инструмент для адекватного осознания истории государств и народов в их отношении с пространством. На практике же он стремился пробудить «чувство пространства» у вождей Германии, для которых чаще всего географические данные сухой академической науки представлялись чистой абстракцией. Большое пространство поддерживает жизнь, считал Ратцель. Он был убежден, что потребность человека в большем пространстве и его способность использовать его эффективно станет политическим принципом международной политики XX века. Ратцель верил, что в будущем будут доминировать крупные государства, занимающие большие континентальные пространства, подобные Северной Америке, Евро-Азиатской России, Австралии и Южной Америке.

По мнению Ратцеля, «государства имеют тенденцию врастать в естественные замкнутые пространства»19. Эта тяга государств к врастанию в естественные границы может быть удовлетворена лишь в границах континентов. Понимая невозможность мирного характера пространственного роста, Ратцель подчеркивал, что сущность государства такова, что оно развивается, соревнуясь с соседними государствами, причем наградой в борьбе в большинстве случаев являются части пространства. По Ратцелю, государство, если оно желает быть «подлинной» великой державой, должно иметь в качестве своей пространственной основы площадь приблизительно в 5 миллионов квадратных километров20. А «новое пространство, в которое врастает народ, является как бы источником, из которого государственное чувство черпает новые силы»21.

Можно представить себе до некоторой степени, какие области должен был еще присоединить германский империализм, для того чтобы Германия хотя бы приблизительно соответствовала ратцелевскому критерию великой державы; ведь ее границы охватывали тогда около 550 тысяч квадратных километров. Ратцель уверял, что земля виновна в том, что люди и внутри общества ведут «борьбу за существование». «На небольшом участке земли становится слишком много людей, — писал Ратцель, — они вступают в слишком близкое соприкосновение друг с другом, задевают, борются и истощают друг друга, если колонизация не приносит нового пространства»22. «Чем больше производится внешней работы, тем дальше отступают на задний план внутренние трения. Новое пространство, в которое врастает народ, является как бы источником, из которого государственное чувство черпает новые силы»23. Пытаясь внушить своим читателям, что отказ от агрессивных войн и территориальных приобретений приведет германский народ к разложению, Ратцель писал: «Каждый народ должен быть воспитан на концепциях развития малых стран и больших; этот процесс должен все время усиливаться, чтобы уберечь народ от его возвращения к концепциям малых пространств. Разложение каждого государства происходит при его отказе от концепции большого пространства»24.

Ратцель, по сути, предвосхитил одну из важнейших тем геополитики — значение моря для развития цивилизации. В своей книге «Море, источник могущества народов» (1900)25 он указал на необходимость каждой мощной державы особенно развивать свои военно-морские силы, так как этого требует планетарный масштаб полноценной экспансии. То, что некоторые народы и государства (Англия, Испания, Голландия и т.д.) осуществляли спонтанно, сухопутные державы (Ратцель, естественно, имел в виду Германию) должны делать осмысленно: развитие флота является необходимым условием для приближения к статусу «мировой державы» (Weltmacht).

В работах Ратцеля берет начало ставшая затем с различными изменениями и дополнениями популярной геополитическая идея «океанического цикла». В ней особое значение придавалось бассейну Средиземного моря и Атлантике как важнейшим стратегическим районам мира. Наибольший интерес с позиций сегодняшнего дня, как и с точки зрения российских государственных интересов, представляет его оценка значения бассейна Тихого океана. Ратцель называл его «океаном будущего». Этот огромный океанический район станет, по его мнению, местом активной деятельности и столкновения интересов многих ведущих держав мира, поскольку он имеет выгодное стратегическое положение, уникальные ресурсы и огромные размеры. Государства, имеющие первенство в Тихом океане, будут доминировать и в мире. Поэтому Ратцель не сомневался, что именно в зоне Тихого океана будут выясняться и решаться сложные силовые отношения пяти ведущих мировых держав: Англии, Соединенных Штатов, России, Китая и Японии. Ратцель и его ученики пришли к выводу, что решающий конфликт между морскими и континентальными державами произойдет не где-нибудь, а именно в зоне Тихого океана и завершит собой в катастрофическом финале циклическую эволюцию человеческой истории26. В то же время в этом конфликте континентальные державы с их богатыми ресурсами имеют совершенно определенное преимущество перед державами морскими, не обладающими достаточным пространством в качестве своей геополитической базы.

Ратцель в своей книге «О законах пространственного роста государств» (1901) вывел семь законов экспансии, или «пространственного роста государств». Данный рост обусловлен тем, что «растущий народ нуждается в новых землях для увеличения своей численности», а «высшее призвание народа в том, чтобы улучшить свое географическое положение». Законы эти таковы:

1. Пространство государств растет вместе с ростом их культуры.

2. Пространственный рост государства сопровождается иными симптомами развития: развитием идей, торговли, производства, миссионерством, повышенной активностью в различных сферах.

3. Рост государства осуществляется путем присоединения и поглощения меньших государств.

4. Граница есть периферийный орган государства и как таковой служит свидетельством его роста, силы или слабости и изменений в его организме.

5. В своем росте государство стремится вобрать в себя наиболее ценные элементы физического окружения: береговые линии, бассейны рек, равнины, районы, богатые ресурсами.

6. Исходный импульс к пространственному росту приходит к государствам извне — благодаря перепадам уровней цивилизации соседствующих территорий.

7. Общая тенденция к слиянию и поглощению более слабых наций, разветвляясь в ходе своего развития, переходит от государства к государству и по мере перехода набирает силу27, то есть непрерывно подталкивает к еще большему увеличению территорий28.

Эти законы должны были строго обосновать неизбежность территориальных завоеваний. Один из этих «основных законов» гласит: «В процессе роста государство стремится к охвату политически ценных мест». Для того чтобы теперь, когда государство Ратцеля «охватило» политически ценные места, не создалось впечатления, что отныне прекращается рост государства, используется другой из семи «основных законов», который гласит: «Масштабы политических пространств непрерывно изменяются». Таким образом, сообразно с обстоятельствами, может быть оправдана любая агрессия в любом направлении. Сущность этих законов состоит в том, что государство Ратцеля должно занимать по мере своего роста все большее пространство. Один из более поздних последователей Ратцеля в области геополитики очень ясно выразил эту сущность: «Государства имеют тенденцию врастать в естественно замкнутые пространства... По-видимому, эта тяга государств к врастанию в естественные границы будет удовлетворена лишь в границах континентов»29. Здесь его взгляды перекликаются со взглядами профессора-пангерманиста Хейка, требовавшего расширения германской империи «за черно-бело-красные столбы, за моря, по всему земному шару».

Очевидно, что в теории Ратцеля акцент явно смещается с преимущественно географического, имеющего к тому же в основном описательный характер, аспекта воздействия окружающей физической среды на жизнедеятельность государств и народов, в том числе и на ее политическую сторону, на политический и даже на политико-стратегический аспект роли и влияния географического фактора, прежде всего роли пространства. Ратцель был возмущен тем, что все философские теории исторического развития упускают из виду ближайшие условия государственного развития и совершенно не показывают как влияет географическая среда30. Он решил устранить этот пробел и поставил в центр своих исследований географическую обусловленность политической жизни, отношение между государством и землей, отношение внешней политики государства к географическому пространству. Эти идеи были подхвачены и развиты учениками и последователями Ратцеля как в самой Германии, так и за ее пределами.

Поначалу число сторонников Ратцеля в Германии ограничивалось кругом его ближайших учеников (Гельмольт, Эккерт, Хэнш)31.Лишь первая мировая война 1914—1918 гг. изменила позицию германского ученого мира, прежде всего географов. Работы Ратцеля, особенно «Политическая география», «Антропогеография» и «Земля и жизнь», имели большое значение для формирования немецкой географической школы. Особенность этих работ заключается в том, _ что в них Ратцель одним из первых пытался приспособить основные положения географов других стран к специфике исторического развития Германии. Здесь впервые поднимаются проблемы территориального роста и могущества государства с точки зрения пространственной характеристики.

Кроме того, труды Ратцеля, конечно же, стали необходимой базой для последующих геополитических исследований. На книгах Ратцеля основывали свои концепции швед Челлен и немец Хаусхофер. Его идеи учитывали француз Видаль де ла Блаш, англичанин Маккиндер, американец Мэхэн и русские евразийцы (П. Савицкий, Л. Гумилев и др.). Преемственность нацистской геополитики с концепцией Ратцеля отмечается Карлом Хаусхофером в предисловии к «Политической географии», пользовавшейся широкой популярностью в гитлеровской Германии. Эту преемственность отмечал и главный обвинитель от Франции на Нюрнбергском процессе, который заявил: «Теория жизненного пространства появилась в начале XIX века. Эта теория — выражение хорошо известного географического и исторического порядка, к которой, позднее обратятся ратцели, артуры диксы и лампрехты, уподобив конфликт народов неистовой борьбе концепций и борьбе за их проведение в жизнь, заявляя, что ход истории направляет мир к германской геополитике»

< Назад   Вперед >
Содержание