1. Особенности среды международных отношений

Представить систему, структуру и среду межгосударственных, например региональных, отношений довольно легко. Структура Европейского союза может быть определена как способ организации экономического, дипломатического, военно-политического, культурного и иного взаимодействия двенадцати входящих в него государств. Средой по отношению к ЕС будет выступать совокупность других государств, а также различных международных организаций и иных акторов на ре- гионально-географическом (европейском), политическом (ООН и ее институты, Организация американских государств, Организация африканского единства, Лига арабских государств, ОСНАА и т.д.), экономическом (ОЭСР, ОПЕК, ЕАСТ, ЛАЭС и т.д.) и прочих уровнях. Каждый из элементов этой среды оказывает то или иное влияние на функционирование и развитие системы ЕС. Результатом этого будут как изменения, происходящие в данной системе, так и реакция («ответы») на эти влияния со стороны Европейского союза.
В данной связи американские ученые Гарольд и Маргарет Спроут выдвинули идею «экологической триады», в которую входят: международный актор, окружающая его среда (энвайромент) и взаимодействия между ними. Они выделяют несколько типов такого взаимодействия. Первое взаимодействие связано с реальными возможностями существующего энвайромента, т.е. имеющейся совокупностью ограничений среды, которые актор не может преодолеть: так, например, персидский царь Дарий не мог уладить свои разногласия с Александром Македонским по телефону. Второе взаимодействие формируется под влиянием вероятностных тенденций данного энвайромента, т.е. в любой ситуации существуют ограничения среды, которые делают вероятным какой-то вполне определенный характер «нормально ожидаемого» поведения. Третий тип — это тип осознанного поведения актора, иначе говоря, своеобразие его личностного восприятия окружющей среды (которое может кардинально отличаться от того, чем оН является на самом деле) и, соответственно, реакции на ее измененй (Sprout. 1969). Б. Рассет и X. Старр прибегают в подобной ситуаций аналогии с меню: личность (актор), находясь в ресторане, «сталкивТСЯ» с меню (энвайроментом), которое не определяет его выбор, НО ограничивает возможности. Исходя из этого, при условии знания «меню» и индивидуального процесса принятия решений актором можно проанализировать его поведение (Rassett & Starr. 1981).
Методологическая польза подобного рода теоретических моделей не вызывает сомнений. Трудности возникают, когда речь заходит о глобальной, или общепланетарной, международной среде, и прежде всего о внешней среде глобальной международной системы, для которой описанные выше примеры являются не более чем контекстом (внутренней средой). Как пишет М. Мерль, внешняя среда глобальной международной системы может быть найдена только в природном окружении: атмосфера, стратосфера, Солнечная система... Но тогда наука о международных отношениях должна будет совпасть с метеорологией или же астрологией (Merle. 1988. Р. 122). Исходя из подобного понимания, Г. и М. Спроут считают, что понятие среды операционально при анализе такой конкретной области, как экология, и малопродуктивно при исследовании глобальных международных отношений, которое требует гораздо более высокого уровня абстракции (Sprout Н. & М. 1968. Р. 14). С точки же зрения Д. Сингера, понятие среды может быть эффективно в изучении международных подсистем. Что же касается глобальной международной системы, то она может рассматриваться лишь как среда международных подсистем, но не как система в точном значении этого термина, так как она не может иметь отношений (взаимодействовать) с какими-либо родственными системами (Singer. 1971. Р. 132). Ф. Брайар, напротив, подчеркивает, что любая система, по определению, не может не иметь среды. Это, однако, не означает, что любая система обязательно находится во взаимодействии со своей средой. Существуют не только открытые, но и закрытые системы. К числу последних и принадлежит глобальная международная система (Braillard. 1977. Р. 128). Наконец, приведем здесь позицию Дж. Модельски, согласно которой к среде международных отношений относится все то, что выходит за ее рамки, т.е. существует независимо от нее, идет ли речь о географическом окружении или о политических отношениях (Modelski. 1961. Р. 122).
Как видим, расхождения в понимании международной среды существуют. Однако они не затрагивают специфическую особенность социальной среды глобальной международной системы, ее «интрасо- циетальный» (по выражению Д. Истона (Easton. 1965. Р. 66) характер, ными словами, речь идет о «внутреннем окружении» (Rosenau. 1969. 45)> или «контексте» (Young. 1968. Р. 24) — совокупности факторов, торая оказывает воздействие на глобальную международную систему навязывая ограничения и принуждения ее развитию. Такую сово- ность факторов можно назвать цивилизационными изменениями.2. Социальная среда. Особенности современного этапа мировой цивилизации
Понятие «цивилизация» появилось в XVIII в. и использовалось вначале для обозначения определенной исторической ступени в развитии общества. Впервые его употребил шотландский философ А. Фергюс-сон (1723—1816). Он рассматривал содержание понятия «цивилизация» в самом широком смысле. Во-первых, цивилизация отличает человеческое общество от животного мира и, во-вторых, от любого иного общества. Но уже со второй половины XVIII в. понятие цивилизации стало трактоваться как определенная совокупность ценностей, обогащаемая в ходе развития общества, его социального и морального совершенствования. Миссия цивилизации, как отмечали французские "просветители, состоит в том, чтобы покончить с войнами и завоеваниями, с рабством и нищетой и распространить на мир славную «империю разума». Известные французские социологи конца XIX — начала XX вв. Э. Дюркгейм и М. Мосс относили к цивилизации крупные идеологические, художественные, культурные и политические ценности и движения. Характерная черта цивилизации, по их мнению, в том, что она выходит за пространственные и временные рамки той или иной исторической общности. Поэтому к цивилизации они относили только те элементы жизни общества, которые могут передаваться или заимствоваться: формы государственного правления Древней Эллады и Древнего Рима, ценности эпохи Возрождения и Реформации, сказки африканских племен и т.п.
В философии О. Шпенглера (1880—1936) цивилизация — заключительный период в развитии замкнутых, локальных культур (египетской, греко-римской, западноевропейской и т.п.). Это их закат и упадок. Цивилизация и прогресс несовместимы. Невозможно и существование единой, общечеловеческой цивилизации.
Идея плюрализма локальных цивилизаций, переживающих несколько стадий в своем развитии — от зарождения до гибели — характерна и для А. Тойнби (1889—1975). Вместе с тем у него можно найти и идею преемственности, наличия единства в различных цивилизациях, представляющих многочисленные ветви общего древа человеческой истории.
Плюрализм цивилизаций во времени признает и марксизм. Цивилизация в марксизме — это глобальная эпоха в истории человечества, совпадающая с эпохой классовых формаций, отчуждением человека и вместе с тем — с формированием реальных предпосылок его преодоления и «возвращения человека к самому себе как человеку обшест-венному» (Маркс. Т. 42. С. 116). Ф. Энгельс вслед за.Л. Морганом различал следующие эпохи в развитии человечества: дикость — период преимущественного присвоения готовых продуктов природы; варварство — овладение скотоводством, земледелием, методами увеличения продуктов природы посредством труда; цивилизация — период освоения обработки продуктов природы, период промышленности и искусства. С точки зрения марксизма важная черта цивилизации — ее постоянное развитие от низшего к высшему, т.е. прогресс, хотя он и характеризуется постоянными противоречиями. Таким образом, цивилизация — это переходная ступень к высшей стадии в развитии общества, к господству демократии в управлении, братству, равенству прав и всеобщему образованию (там же. С. 178). По логике марксизма, это означает, что историческое многообразие цивилизаций сменяется в конечном итоге неким единым общепланетарным устройством человеческого общества.
Изменения, происходящие в мире, влекут за собой неизбежные изменения в понимании термина «цивилизация», содержание которого трансформируется по мере эволюции отражаемого им объекта и развития науки. В понятии «цивилизация» концентрируются наиболее значимые явления всемирной истории, единство и многообразие материальной и духовной культуры человеческого общества, его ценностей, образа жизни и труда. Сегодня понятие цивилизации включает два взаимосвязанных аспекта. С одной стороны, каждый период, каяедое общество, каяедая нация обладают собственной неповторимой цивилизацией. А с другой стороны, в каждом периоде, каждом обществе, каждой нации есть элементы, присущие человечеству в целом. По мере развития науки и техники, средств связи и транспорта, экономических, культурных и иных обменов между государствами, народами и частными субъектами количество общих элементов растет.,Понятие цивилизации приобретает, таким образом, общепланетарный характер, своего рода космическое измерение, отражающее уникальность, неповторимость человеческого рода.
В современных условиях одной из важнейших характеристик, свойственных цивилизации в ее. общепланетарном измерении, становится ее вступление в такую фазу, когда острота накопившихся и все продолжающих усугубляться противоречий и проблем делает вполне Реальной угрозу гибели человечества или, по меньшей мере, серьезных потрясений, деградации важнейших аспектов его существования. Речь идет прежде всего о сохраняющейся опасности возникновения термоядерной войны, а также резком обострении других глобальных проблем на фоне противоречивых демографических изменений, затяжных 1 гиональных конфликтов, трудностей в адаптации к требованиям
микроэлектронной революции. К числу насущных конфликтов современности относятся также кризис городов, рост наркомании, преступности и терроризма, деградация культуры и морали, маргинализация значительных масс людей, изменение структуры ценностей, потребностей и идеалов современного человека.
Высокая степень противоречивости современной глобальной цивилизации ставит под сомнение положение об общественном прогрессе, прежде бесспорное для многих социологических течений. Становится все более явной несостоятельность отождествления научно-техничес- кого или материального прогресса с общественным прогрессом в целом: даже в экономически развитых государствах научно-технический и материальный рост не стал очевидной причиной роста нравственности, духовной культуры или терпимости в национальных и социальных отношениях. Тем более это верно в целом для мира, где развитые страны составляют меньшинство, причем разрыв между ними и слаборазвитыми странами не уменьшается, а, напротив, становится все больше.
Не уменьшается (несмотря на увеличение удельного веса универсальных ценностей и проблем, отличающих современное человечество от его предшествующих исторических поколений) и многообразие самобытных (национальных, региональных, конфессиональных) цивилизаций и культур. Поэтому возникает вопрос об особенностях их взаимодействия и о характере влияния на международные отношения. Существует три варианта ответа на данный вопрос.
Первый отталкивается от характеристики цивилизации и культуры как некоей контролирующей и регулирующей инстанции, которая санкционирует (или не санкционирует) те или иные изменения в социальном порядке, связанные с взаимодействием данной общности с другими общностями. Например, если попытки модернизации российского общества путем заимствования западных моделей терпят провал, то объяснение этому следует искать в самобытности российской культуры, которая отторгает чуждые ее традициям способы и формулы реформирования.
Второй вариант связан с эволюционной (вернее, «девелопмента- листской») гипотезой, которую разделяли Э. Дюркгейм и М. Вебер, Согласно эволюционной гипотезе, различия между цивилизациями и культурами носят временный и второстепенный характер. Первостепенным и постоянным является факт непрерывного движения общества к универсальным культурным ценностям, которые становятся вс более секуляризованными, более рациональными и более совершенными.Наконец, третий, «диффузионистский», вариант основывается на теории культурных потоков (П. Сорокин, Т. Парсонс), объединяющей положения о самобытности и о конвергенции культур. В соответствии с этой теорией, более рациональные культуры имеют тенденцию распространяться на другие (путем" заимствования последними их ценностей и норм). Результатом такого однонаправленного по сути движения культурных потоков является саморегуляция международной системы. Р. Арон, например, пишет, что планетарное распространение форм и методов дипломатии, универсалий индустриального общества, триумф американской концепции международного правового порядка имеют следствием размывание гетерогенности различных цивилизаций, и их конвергенцию в одну и ту же международную систему, все участники которой стремятся к обладанию одними и теми же средствами богатства и силы (Агоп. 1984. Р. 398—399).
Действительно, сегодня уже невозможно не принимать во внимание феномен всемирного распространения таких ценностей, как права человека, демократия, рыночное общество, материальное благосостояние, потребительская культура, досуг с его искушениями и т.п. Причиной этого является как давление — причем не только объективное, но и целенаправленное — западной цивилизации, так и расширение «культурного импорта» народами Востока. А наиболее эффективными средствами подобного рода «культурного (или цивилизационного) облучения» выступают средства массовой информации.
В эпоху перехода к постиндустриальному обществу путь к славе, богатству и могуществу лежит через обладание источниками и средствами распространения информации. Спутниковое телевидение, телефаксы, электронная почта делают возможным практически мгновен-1 ную передачу информации из одной точки мира в другую. Но распространение информации о том или ином событии дает возможность не только знакомить с ним огромную аудиторию, но и пропагандировать «за» или «против» него, иначе говоря, использовать его в собственных интересах. Манипулирование информацией стало одним из источников обострения отношений между Севером и Югом, а также причиной выдвинутого развивающимися странами требования нового международного информационного порядка.
Информация творит событие по меньшей мере настолько же, насколько она просто дает о нем сведения. Репортер не только свидетель, и действующее лицо. Именно поэтому во многих странах мира жур-злисты составляют значительную часть «пропавших без вести», заключенных, казненных, заложников или высылаемых лиц (Samuel. 1990. Р 109). Падение Берлинской стены и крушение социализма в значитель-11 Мере объясняется тем, что режим в восточной части Германии ничего не мог противопоставить массированной информации о западном образе жизни, а следовательно, и эффекту межгруппового сравнения. Распространение через частные и зарубежные теле- и радиоканалы, а также через периодическую печать ценностей и идеалов европейской либеральной демократии — многопартийности и конкуренции партий, выборности руководящих лиц, уважения прав и свобод личности — стало одной из причин массовых протестов студенческой молодежи стран Тропической Африки против тоталитарных режимов и вступления этих стран на путь политической и экономической модернизации.
Примеры влияния западной культуры и цивилизации на социокультурные и политические процессы в мире можно было бы перечислять и дальше. Революция в средствах массовой информации необычайно увеличила масштабы и сократила сроки обмена культур друг с другом во всемирном масштабе. Но такой обмен не бывает эквивалентным. Сегодня Запад фактически стал «референтной группой» мировой цивилизации. Его авторитет, престиж, богатство способствуют тому, что свойственные ему понимание реальности, эталоны поведения, образ жизни, политические институты навязчиво распространяются по всему миру.
Однако это распространение нельзя представлять себе как чисто механическую пересадку так называемых прогрессивных форм в другие культуры и цивилизации. Заимствование западной модели имеет определенные пределы. Любые универсалии — будь то рыночное общество, права человека или самоценность человеческой жизни — останутся пустым звуком, или, более того, будут отторгнуты, если не удастся адаптировать их к самобытной культуре того или иного народа, его традициям и историческим ценностям. Такая адаптация неизбежно сопровождается процессом переоценки переносимых традиций и ценностей, стремлением цивилизации-импортера сохранить их ядро, свои основные культурные нормы. Поэтому встреча цивилизаций, как правило, вносит в международную систему дестабилизирующее начало. Сегодня это можно видеть на примере того сопротивления, которое оказывает западной модели мусульманский мир, усматривающий в ней угрозу своим культурным нормам и защищающий их от разрушения. Россия, находящаяся на перекрестке двух мировых цивилизации, испытывает потрясения каждый раз, когда на нее накатывает новая крупная волна западного или восточного влияния.
В то же время опыт показывает, что результатом встречи различных цивилизаций и культур никогда не бывает 'замещение или вытеснение одной из них. Всегда имеет место сложный процесс взаимодействия, всегда усвоение элементов иной культуры сопровождается сохранением, а иногда и усилением самоидентичности культуры-импортера. Так например, на протяжении XIX и XX вв. «мусульманский мир» пержил несколько сменявших друг друга идейных течений — реформистского, возрожденческого, панисламистского и секуляристского характера. Каяедое из них, в том числе и панисламизм, возникало не без влияния со стороны Запада. Но при этом ни одно из них, в том числе и секуляризм, не может рассматриваться как поглощение мусульманских культурных норм западными ценностями. Более того, возникает ' вопрос о реальном статусе идеи «светскости в мусульманском мире» И использования по отношению к последнему концептов и формул «трансатлантического» типа (ВасИе. 1993. Р. 84).
Объективные культурные пределы универсализации западной ци- вилизационной модели указывают как на бесперспективность попыток ее бездумного копирования и пренебрежения национальными традициями, так и на бесперспективность сохранения самобытности путем самоизоляции и отрицания завоеваний всемирной цивилизации. Это доказывает пример Ирана: ни предпринятая шахом М.-Р. Пехлеви (при поддержке США) попытка форсированной модернизации по западному образцу, сопровождавшаяся подавлением самобытных культурных традиций, ни желание А. Хомейни спасти самоидентичность путем очищения от «западной скверны» и возврата к традиционным ценностям (тем более, в их наиболее непримиримой, радикальной версии) не способствовали стабилизации иранского общества и международной системы в целом. В то же время пример Японии доказывает возможность сохранения самобытных культурных норм, национальных традиций (выступающих в роли мотиваций развития) в сочетании с восприятием западных ценностей-
Таким образом, многообразные процессы, связанные с дихотомией единства и плюрализма цивилизаций и культур, которая присуща современному миру, составляют социальную («интрасоциетальную») среду, которая оказывает существенное и все возрастающее влияние на эволюцию и характер международных отношений. Не. меньшее значение имеет внесоциальная («экстрасоциетальная») среда, накладывающая свои ограничения и принуждения на международную систему. Исследования данного аспекта среды международных отношений чаще всего соотносятся с таким понятием, как «геополитика».

< Назад   Вперед >
Содержание