Особые интересы

Консолидация системы безопасности под водительством Москвы

Чтобы обезопасить свою роль в регионе от неизбежной смены старого поколения среднеазиатских лидеров, Москва стремилась повысить статус Организации Договора о коллективной безопасности, регионального пакта о безопасности, и добиться вхождения в него всех стран Центральной Азии. В течение нескольких лет после его подписания в Ташкенте в 1992 г. (вскоре после падения режима Наджибуллы в Афганистане) Договор о коллективной безопасности оставался не более чем политической декларацией. Это было связующее звено

между Россией и странами Центральной Азии (за исключением Таджикистана) . В 2000 г. Узбекистан вышел из Договора, сославшись на то, что тот не смог предупредить вооруженное вторжение и присоединился к соперничающему ГУАМу (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова), опирающемуся на поддержку Соединенных Штатов.

Начиная с 1999 г. Москва искала способа превратить неэффективный Договор о коллективной безопасности в более сплоченный механизм обеспечения безопасности. Война в Ираке послужила дополнительным стимулом в этих поисках. В апреле 2003 г. на саммите в Душанбе члены договора создали Организацию Договора о коллективной безопасностиЛ. В Организации есть коллективный Совет безопасности, постоянно действующий Объединенный штаб и коллективные силы быстрого развертывания; по сути дела, это уменьшенная версия Варшавского пакта. В 2005 г. на саммите СНГ в Казани Россия наконец решилась покончить с военным сотрудничеством на уровне СНГ и сосредоточить усилия в рамках ОДКБ. Целью России было добиться вхождения Узбекистана в ОДКБ, но Ташкент согласился на это только в конце 2006 г., через год после подписания двустороннего соглашения о безопасности с Россией.

Создание эффективного союза, однако, оказалось делом медленным. ОДКБ сумела сформировать, по меньшей мере на бумаге, антитеррористические силы быстрого развертывания численностью около 4 тыс. человек со штаб-квартирой в Бишкеке. Казахстан и Киргизия выделили для этого по два батальона, а Таджикистан и Россия - по три. Некоторые путали вооруженные силы ОДКБ с созданным в 2000 г. антитеррористическим центром СНГ, который теоретически мог располагать 1500 человек. С 2002 г. Центр проводит ежегодные учения.

Следующей целью ОДКБ должно бы стать создание регионального Южного командования, в подчинение которого должны быть переданы российские, казахские, киргизские и таджикские батальоны. Предусмотрено, что задачей Южного командования должно быть «сдерживание региональных конфликтов». Схожие группировки вооруженных сил уже созданы Россией на двусторонней основе с Белоруссией и Арменией. После того как в 2005 г. Ташкент изменил свою политическую ориентацию, Москва усиленно вовлекала Узбекистан в ОДКБ, чтобы тем самым затруднить ему на будущее смену покровителя. Узбекские власти предложили проект соглашения о многонациональных «антиреволюционных силах» быстрого реагирования, действующих под эгидой ОДКБ.

Реализовать это предложение будет непросто. В том, что касается внутренней безопасности, ОДКБ все еще остается по преимуществу политическим инструментом. Попытки использовать его против революции тюльпанов в Киргизии провалились. Организация преспокойно «проспала» смену режима в одной из стран-членов. Стиль Организации Варшавского договора виден даже на уровне доктрины. Самое большее, чего можно ожидать, - это совместные консультации в случае нависшего кризиса, но даже это сомнительно. Центральноазиатские лидеры и элиты взаимно ревнивы и подозрительны. Объединенные миротворческие силы в Таджикистане, составленные из российских, казахских и киргизских соединений, стали дисфункциональны вскоре после своего создания в 1993 г., так что проводить операцию пришлось одной России. В середине 1990-х гг. попытка Соединенных Штатов создать ЦентрАзБат (совместный батальон миротворцев с участием узбекских, казахских и киргизских военнослужащих) также провалилась. Для центральноазиатских стран даже многосторонние военные соглашения - это, по сути дела, двусторонние пакты между ними и старшим внешним партнером.

При всем при этом государства - члены ОДКБ отнюдь не жестко ориентированы на Россию. Их внешняя политика координируется довольно приблизительно. Все члены, включая Россию, участвуют в программе НАТО «Партнерство ради мира». У Казахстана индивидуальная программа партнерства с НАТО и очень активное военное сотрудничество с Соединенными Штатами. Он получает американскую помощь в строительстве небольшого военно-морского флота на Каспии. Небольшой контингент казахских военных инженеров обслуживает силы коалиции в Ираке. После событий 11 сентября Казахстан предоставил военно-воздушным силам США право приземляться на трех аэродромах на юге страны. В 2005 г. Киргизия смогла отказать России, требовавшей от нее последовать примеру Узбекистана, и не закрыла для военно-воздушных сил США воздушную базу Манас, которую те используют с 2001 г. Вместо этого Киргизия подняла арендную плату за использование базы в 100 раз - до 200 млн долл. в год. Узбекистан, который тянул с присоединением к ОДКБ несмотря на двусторонний договор с Россией, на американские деньги закупает у Украины патрульные катера для патрулирования Амударьи, по которой проходит граница с Афганистаном. Таджикистан, выпроводивший российских пограничников, начал принимать помощь Соединенных Штатов и Китая для укрепления своих границ, тогда как Россия нарушила свое обязательство поставить ему два вертолета. Душанбе также подписал меморандум о понимании с иранским министерством обороны.

Понятно, что ОДКБ является одним из двух главных многосторонних инструментов, которыми Москва располагает в Центральной Азии, - другим является Евразийское экономическое сообщество. Оба символизируют притязания России на доминирующую роль в регионе. С точки зрения Москвы, созданная США антитеррористическая коалиция есть явление временное, а вот геополитические группировки - это нечто более устойчивое. Однако российским притязаниям на лидерство в Средней Азии противостоит куда более серьезный соперник в лице ШОС: если эта организация возьмет на себя обеспечение безопасности, ОДКБ окажется излишней. Некоторые, впрочем, поддерживают «соединение

возможностей ШОС и ОДКБ» во имя «усиления многополярности»41. Но другие отвергают

эту стратегию и указывают на «существенные различия» между двумя объединениями. Но если свести роль ШОС к экономическим задачам, возникнет риск подрыва Евроазиатского экономического сообщества.

Москва настойчиво продвигает ОДКБ на международной арене. Она сумела получить для организации статус наблюдателя при ООН и признание со стороны ОБСЕ, но эти жесты лишены какого-либо практического значения. Усилия Москвы добиться от США признания ее роли как главного гаранта безопасности в Центральной Азии окончились неудачей. Она также не сумела побудить НАТО к установлению равных партнерских отношений с ОДКБ. Обращенное к НАТО предложение России объединить усилия в борьбе с терроризмом и потоками наркотиков из Афганистана было отклонено, причем без официального сообщения о причинах отказа43. По словам Стива Бланка, «внедрение ОДКБ между НАТО и отдельными среднеазиатскими государствами дало бы Москве существенно большее влияние на деятельность НАТО в регионе, поскольку эффективно помешало бы региональным лидерам

выстраивать независимые отношения с Брюсселем»44. Со своей стороны, Москва видит в этих неудачах свидетельство того, что Вашингтон следует тактике «разделяй и властвуй» и стремится при этом помешать восстановлению превосходства России в Центральной Азии, из чего следует, что у Соединенных Штатов есть свои виды на регион.

Помимо ОДКБ Россия пыталась создать менее формальный многосторонний механизм безопасности на Каспии. В пику планам Вашингтона создать Каспийскую стражу (Caspian Guard), которая бы привязала Азербайджан и Казахстан к Соединенным Штатам, Россия предложила создать Международную Каспийскую флотилию (Caspian Sea Force, CASFOR) в составе шести прибрежных государств, задуманную по образцу действующей в Черном море военно-морской натовской группировки BLACKSEAFOR (с участием России).

В области невоенной безопасности Россия использовала постоянную конференцию руководителей национальных советов безопасности для цементирования отношений с местными службами безопасности и министерствами внутренних дел. После 11 сентября сотрудничество стало более интенсивным. Пограничные службы под эгидой ОДКБ регулярно проводят учения по борьбе с наркоторговцами. Однако война с терроризмом стала для центральноазиатских стран полезным предлогом для того, чтобы требовать от России выдачи оппозиционных политиков - и получать их. Российская Федеральная служба безопасности (ФСБ) охотно сотрудничает в этом: Москва не видит большого смысла в том, чтобы предоставлять убежище политическим врагам своих союзников. В результате центральноазиатские диссиденты начали остерегаться Москвы и теперь находят убежище в Европе.

Помимо многостороннего пакта Россия заключила двусторонние соглашения со всеми центральноазиатскими странами (за исключением Туркмении), предусматривающие политические консультации, совместные стратегические оценки, совместное военное планирование и проведение операций. Она заключила такие соглашения с Киргизией в октябре 2001 г. и с Казахстаном в июне 2003 г. Договор с Узбекистаном Москва подписала в ноябре 2005 г., а перед этим в июле подписала меморандум о военной и технической помощи, открывший

России доступ к десяти узбекским воздушным базам45. При сложившихся обстоятельствах эти двусторонние соглашения могут оказаться более эффективными, чем многосторонние, хотя ОДКБ может служить общей рамкой. Тогда ключом будут служить инфраструктура и размещение вооруженных сил.

Немедленно после распада Советского Союза российские военные начали восстанавливать ключевые элементы инфраструктуры обороны и безопасности советской эпохи, и прежде всего советскую систему противовоздушной обороны и охраны границ. Но в то время как затея с охраной внешних границ провалилась, сформированная в 1995 г. объединенная система ПВО по большей части до сих пор действует. Впрочем, Туркмения вышла из нее в 1997 г., а сотрудничество России с Узбекистаном осуществляется на двусторонней

основе46. Проводятся регулярные учения сил ПВО стран - членов ОДКБ, и Россия планирует встроить систему ПВО стран СНГ в систему, созданную в рамках ОДКБ. Впрочем, строго говоря, Москва может рассчитывать только на собственное, довольно скромное, военное присутствие в регионе.

В 2004 г. 201-я мотострелковая дивизия - единственное общевойсковое российское

соединение в Таджикистане (со штабом в Душанбе) - получила статус военной базы. Дивизия, численностью около 6 тыс. человек, выживший осколок Советской армии, занималась восстановлением мира в ходе гражданской войны в Таджикистане в 1990-х гг. и многие годы сдерживала натиск исламистских сил из Афганистана. Она также поддерживала охрану таджикско-афганской границы. Статус военной базы позволяет дивизии оставаться в Таджикистане до середины XXI в. Россия планирует развернуть на базе воздушный компонент (двадцать истребителей и вертолетов), который будет базироваться на аэродроме Айни близ Душанбе.

Военно-воздушные силы становятся главной опорой военного присутствия России в Центральной Азии. В сентябре 2003 г. Россия создала новую воздушную базу в киргизском Канте. Объявленная президентом Путиным «воздушной гаванью коллективных сил

быстрого реагирования»48, она до сих пор обладает очень скромными возможностями49, но большим символическим значением: российские военные возвращаются в регион. В этом нашли отражение и новые реалии, в которых господство в воздухе оказывается более важным в войне с новым врагом, исламистскими боевиками и наркоторговцами, чем традиционная мотопехота и бронетанковые части.

В будущем Россия может расширить свое военное присутствие в Узбекистане. Если это случится, то, вероятнее всего, это будут сравнительно небольшие силы под эгидой ОДКБ. Для Москвы ценность такого присутствия в потенциале сдерживания исламистских мятежников: по договору от ноября 2005 г. нападение на Узбекистан может рассматриваться как нападение на Россию.

Военное присутствие России в Казахстане включает и небоевые элементы, а именно: четыре испытательных полигона зенитно-ракетной техники, включая Эмбу и Сары-Шаган, используемые для тестирования систем ПРО. Космодром Байконур, с которого запускались советские космические корабли в период 1955-1991 гг., перепрофилирован на гражданские коммерческие цели. Право России на его аренду истекает в 2050 г. В то время как военно-космические запуски осуществляются теперь с космодрома Плесецк (Архангельская область), большинство коммерческих запусков, в том числе по программе Международной космической станции, осуществляются с Байконура.

Благодаря своему географическому положению Центральная Азия предоставляет России хорошие возможности не только для запуска космических аппаратов, но и для слежения за космосом. Москва арендует оптико-электронный узел контроля за космическим пространством «Окно», находящийся неподалеку от таджикского города Нурек, который способен следить за объектами, находящимися на расстоянии от 200 км до 40 тыс. км от Земли. На территории Узбекистана находится станция слежения за спутниками в Китабе (недалеко от Самарканда), являвшаяся прежде элементом единой системы спутниковой связи.

В то время как гигантский ядерный испытательный полигон в Семипалатинске закрыт с конца 1980-х гг., Казахстан все еще предоставляет России значительные мощности по обогащению урана50. Кроме того, в Киргизии (на озере Иссык-Куль) Россия использует полигон для испытания военно-морских торпед и военно-морскую станцию связи.

Кроме того, Россия заключила соглашения с членами ОДКБ и Узбекистаном, по которому получает доступ к местным мощностям и инфраструктуре. С точки зрения России очень важно, чтобы центральноазиатские страны использовали то же оружие и те же нормы и инструкции, что и российские вооруженные силы, чтобы они в основном сохраняли российскую и советскую военную культуру. В Центральной Азии офицеры до сих пор говорят и даже отдают команды на русском. Функциональная совместимость пока не является проблемой. Россия очень заинтересована в том, чтобы так осталось и в будущем.

Оборонно-промышленная корпорация и поставки оружия

После периода неблагоразумной расчетливости Россия в начале 2000-х гг. согласилась поставлять оружие и военную технику членам ОДКБ по внутренним российским ценам.

Россия также обещала оснастить «нейтральные» ВМС Туркмении51. Утратив традиционный рынок оружия в Центральной и Восточной Европе, Москва теперь надеется удержать центральноазиатский.

По заключенному в 2005 г. соглашению с Ташкентом Москва поставляет своему союзнику не только военную технику, такую как транспортные (Ми-17) и боевые (Ми-24) верто леты для воздушно-десантных соединений, но также оборудование для сдерживания массовых беспорядков.

После 1991 г., когда распался советский военно-промышленный комплекс, сжалось и военно-техническое сотрудничество между Россией и центральноазиатскими государствами: у Москвы не было средств для поддержания на плаву оборонных предприятий, скажем, в Киргизии, а ее собственная оборонная промышленность задыхалась без заказов. Только к середине этого десятилетия стали возможны такие новые схемы сотрудничества, как, например, предусмотренное российско-узбекским соглашением 2005 г. совместное производство транспортных самолетов Ил-76 для продажи в Китай.

Для укрепления симпатий к России у центральноазиатских военных элит Москва открыла для центральноазиатских курсантов и слушателей свои академии и училища, готовящие специалистов для вооруженных сил и служб безопасности.

Усиление российского военного присутствия в регионе

Россия уже четверть века практически без перерыва воюет на своей южной периферии. Приобретение опыта было делом болезненным. Главной травмой стала афганская война, в которой погибли примерно 14 тыс. советских военнослужащих. Первая чеченская кампания обернулась настоящей катастрофой, за которой последовало бесславное перемирие. В середине 1990-х гг. военный престиж России упал до небывало низкого уровня везде, в том числе и в Центральной Азии. В 2000 г. Россия пригрозила разбомбить тренировочные лагеря чеченских боевиков в Афганистане, но потом была вынуждена признать, что не располагает ресурсами для реализации этой угрозы. В том же году Россия не смогла прийти на помощь своему союзнику, Киргизии, когда в него вошли исламистские повстанцы, направлявшиеся в Узбекистан.

Россия поняла, что сначала ей нужно улучшить и укрепить собственное хозяйство и силовые возможности. Рассматривается вопрос о создании региональной группировки на Юге со штабом в Самаре. Большее внимание получило юго-восточное направление. Объявлены планы формирования 50-тысячного корпуса быстрого реагирования со штабом в Омске. На юго-восток, а не только на запад начинает смотреть и база стратегической авиации в Энгельсе, Саратовская область. Испытательный полигон средств ПВО в Ашулуке, Астраханская область, начинает регулярно принимать подразделения из центральноазиатских стран для совместных учений. В непосредственной близости к Центральной Азии расположены также дивизион ракетных войск стратегического назначения в Новосибирске и ракетный испытательный полигон Капустин Яр в Астраханской области.

Россия модернизировала устаревшую Каспийскую флотилию (штаб в Астрахани) и с августа 2002 г. возобновила регулярные морские учения. Флотилия, состоящая из двух фрегатов и двенадцати патрульных катеров, была переформирована в соответствии с необходимостью отражать новые угрозы безопасности, такие как нападения террористов на объекты нефтегазовой инфраструктуры на Каспии и на побережье, а также обеспечивать безопасность коммерческих судов и бороться с наркоторговлей и контрабандой.

Когда провалилась идея открытых внутренних и защищенных внешних советских границ, Россия столкнулась с необходимостью патрулировать границу с Казахстаном и, фактически, переосмыслить саму концепцию охраны границ. Вместо охраны всего периметра страны в советском стиле Москве пришлось полагаться на разные технические средства и на тесное сотрудничество с соседом. А там, где Россия утратила контроль над границами, как в Таджикистане, там она все еще может давать рекомендации, делиться разведывательными

данными и обеспечивать обучение и подготовку персонала52.

Можно ли считать, как утверждают скептики, что сама Россия представляет собой угрозу безопасности Центральной Азии? В ближайшей и среднесрочной перспективе ответ, безусловно, «нет». Хотя Москва стремится к усилению своего влияния, ей не нужна терри-

тория в Центральной Азии. Кроме того, военные способности России ограниченны, и она не имеет возможностей для доминирования в сфере безопасности региона, особенно против желания двух главных стран, Казахстана и Узбекистана.

< Назад   Вперед >
Содержание