Референтно-групповое поведение: элементы структуры

В предыдущем разделе этого исследования, посвященного изуче­ нию неразрывной связи теории референтных групп с социальной структурой, рассматриваются детерминанты выбора групп — членс­ кие группы и группы не-членов, альтернативные типы членских групп, группы, включающие в себя длительные личные отношения и отли­чающиеся этим от абстрактных общностей, охватываемых категори­ ей социального статуса, а также от более крупных сообществ и обще­ства в целом, где индивид тоже находит свое место. Был рассмотрен широкий круг разнообразных теоретических и эмпирических проблем, взятых в их отношении к детерминантам выбора. Но так как все это время мы не уделяли большого внимания последствиям и функциям референтно-группового поведения, а только упоминали некоторые из них, то теперь мы должны исследовать по крайней мере несколько структурных элементов, имеющих ключевое значение для референт­ но-группового поведения, если понимать его как социальный процесс. Как было мельком упомянуто в вышеприведенном перечне группо­ вых свойств, которые, по-видимому, связаны с дальнейшим разви­ тием теории референтных групп, элемент «наблюдаемости», или «ви­ димости», играет руководящую роль в этом процессе. Следователь­ но, он требует эксплицитного изучения.

• 79а Что касается конфликтных референтных групп, см.: The Worker — Priests : A Collective Documentation . Translated from the French by Petrie J.-London: Routledge and Kegan Paul, 1956. Паттерны ролевых оппозиций, возникающих в среде французских священников-рабочих, можно очень хорошо интерпретировать с точки зрения только что рассмотренных концепций; их будет трудно, если не невозможно, возпроизвести в т акой же теоретически адекватной форме в пределах лаборатории. — Примеч. автора.

Проблема 5 Наблюдаемость и видимость: способы передачи информации о нормах, ценностях и исполнении ролей

Теория референтных групп, конечно, «допускает, что индивиды, сравнивая свою собственную судьбу с судьбой других людей, кое-что узнают о ситуации, в которой находятся эти другие... Или, если инди­ вид ориентируется на нормы группы не-членов, теория, разумеется, допускает, что он имеет какое-то представление об этих нормах. По­этому теория референтно-группового поведения должна включать в себя хорошо разработанную психологическую интерпретацию дина­ мики восприятия (индивидуального, группового и восприятия норм), а в своих социологических разработках — иметь какую-либо интерпре­ тацию коммуникационных каналов, благодаря которым это знание приобретается. Какие процессы обеспечивают точный или искажен­ ный образ ситуации, в которой находятся другие индивиды и группы (воспринимаемые как система референтных координат)? Какие фор­ мы социальной организации повышают вероятность правильного вос­приятия других индивидов и групп, а какие способствуют искаженно­ му восприятию? Так как некоторые перцептуальные и когнитивные элементы определенно подразумеваются даже в описаниях референт­ но-группового поведения, то необходимо эксплицитно включать эти элементы в теорию».

В данной работе эта формулировка концепции, утверждающей, что на разных уровнях познания норм и ценностей референтной груп­ пы существуют разные познавательные паттерны, довольно адекват­ на. Однако если постоянно и бездумно применять это положение к вопросу о точном или искаженном восприятии, оно может переклю­ чить наше внимание исключительно на важную и серьезную пробле­ му психологии восприятия и отвлечь его от другой, не менее важной и серьезной проблемы: каким образом вариабельность групповой структуры влияет на доступность информации о преобладающих в группах нормах и ценностях. То, что понятие референтно-группово­ го поведения предполагает некоторое знание или представление о су­ществующих в группе нормах и ценностях, практически самоочевид­ но и, конечно же, через какое-то время будет общепризнано. Напри­ мер, Ньюком в своем описании проведенного им исследовании в Бен- нингтоне заметил: не все студенты осознавали, что за годы своего пребывания в колледже они явно отошли от консерватизма. Он заме­ тил также, что, «очевидно, те, кто не осознал доминирующую тен­ денции сообщества, не могли считать это сообщество своей референ- той группой» 80 . Поэтому Ньюком включил в свой проект дальнейших исследований измерение осознания этой тенденции студентами. Не­ смотря на то что этот компонент теоретических разработок совершен­ но «очевиден», положение дел таково, что многие исследователи рефе­ рентно-группового поведения не обеспечили в эксплицитной форме систематического сбора доказательств, указывающих на существова­ ние различных уровней осознания того, какие нормы превалируют в группах, которые, вне всякого сомнения являются референтными груп­ пами 81 .

Однако вопрос о познаваемости или об осознании преобладаю­ щих в группе норм и ценностей — это не только вопрос о включении эмпирических данных в анализ детерминантов, определяющих вы­бор референтных групп. Он относится не только к данным, но и к социологическим проблемам. Так сказать, знание этих норм не про­ сто случайно-эмпирически различается у разных индивидов: его нали­ чие, стиль и уровень предопределены структурой группы. А это ста­ вит перед дальнейшим анализом некоторые теоретически значимые проблемы. Каким образом структура группы влияет на распределе­ ние знаний о ценностях и нормах, которыми действительно распола­ гают члены группы?

• *° Newcomb. — In: Sherif, An Outline of Social Psychology, p. 143. — Примеч . автора .
• 81 Что касается подробного и методичного исследования этого вопроса, см.: Kaplan N ., op . cit . Каплан, соответственно, замечает, что в референтно-групповое поведение вовлечены два вида «осознания», и вовлечены по-разному: осознание того, что в ка­честве системы ценностно-референтных координат выбраны группа или индивид, и осознание (знание) только норм, носителями которых являются специально пред­ назначенные для этого другие люди (которые непроизвольно могут стать референт­ными ориентирами). Причина того, что упор делается на этих «очевидных» теорети­ ческих предпосылках, проста и безыскусна: они часто оказывались настолько оче­ видными, что в проектах исследования референтных групп их совершенно упускали из виду. — Примеч. автора.

Действительное существование таких различий в познании груп­ повых норм — это не вопрос конвенциональных допущений; оно си­стематически демонстрировалось в целом ряде исследований, напри­ мер, в исследовании Чоудри и Ньюком (на которое я ссылался при обсуждении такого группового свойства, как «наблюдаемость», или «видимость»). В своей более поздней итоговой работе Ньюком заме­ тил, что в каждой из исследуемых групп (исследование проводилось в студенческой религиозной группе, в группе политиков местного со­ общества, в медицинской сестринской общине, в группе профессио­ нального рабочего образования; каждая группа состояла из 20—40 чел.) лидеры лучше судили о позициях всех членов группы, чем не­ лидеры, но только по релевантным вопросам, к не-релевантным вопро­ сам это наблюдение не относилось. Релевантными он считал вопро­сы, тесно связанные с целями группы, а не-релевантными — вопро­ сы, только отдаленно связанные с ними. Таким образом, религиоз­ ные проблемы считались релевантными для религиозной группы, но не для группы политиков. Продолжая свои наблюдения, Ньюком за­ метил:

Если бы суждения лидеров оказались лучшими также и по не-реле­вантным вопросам, ...[то это] означало бы, что лидеры вообще хорошо судят о позициях других людей, безотносительно к специфическим нор­ мам именно этой группы. Это могло бы навести на мысль, что лидеры двух абсолютно различных групп легко могли бы поменяться местами. Действи­ тельные результаты, конечно, не подтвердили этого заключения. Они ско­ рее наводят на мысль, что положение лидера — это особое положение с точ­ ки зрения специфически-групповых норм. Между прочим, поскольку эти лидеры были членами соответствующих групп не дольше, чем средний не-лидер, нельзя делать вывод, что они обязаны своим положением ли­ дера или хорошему знакомству с групповыми нормами, или своему «стар­ шинству» 82 .

• 82 Это итоговое исследование подготовлено Ньюкомом для «Социальной психо­логии» (с. 658—659). Я выделил курсивом оборот, имплицитно подразумевающий понятие групповой структуры, которое станет теперь предметом исследования; кро­ме того, я воспользовался случаем, чтобы исправить явную типографскую опечатку, заменив составным словом «не-лидер» слово «не-член». Как уточнили сами авторы (Чоудри и Ньюком), одного исследования, даже такого образного, как это, совер­ шенно недостаточно, чтобы дать интерпретацию установленным фактам. Другое ис­ следование, целью которого была последовательная интерпретация исследования Чоудри—Ньюкома, предполагает, что более точная оценка позиций группы со сто­роны лидеров проистекает не только из их стратегического положения в структуре коммуникации. «Лидеры, возможно, лучше других знают мнения в своей группе по­тому, что они больше всех остальных членов группы влияют на формирование этих мнений». В поддержку этого объяснения приводятся некоторые экспериментальные доказательства. Я бы только добавил, что это следует воспринимать не как альтерна-

В последнее время довольно много исследований такого рода, изу­ чающих вариабельность знания групповых норм, появилось в соци­ альной психологии 83 . Они создают хорошие предпосылки для парал­лельного развития социологических исследований, изучающих процес­сы, благодаря которым структура группы порождает такие различия в видимости норм. Работы такого плана, дополняющие социально-пси­хологические исследования, следует сконцентрировать наположении или статусе, занимаемом членами группы в групповой структуре, а не на индивидуальных различиях восприятия (это с очевидностью сле­ дует из выделенного курсивом наблюдения Ньюкома). Детальная раз­ работка соответствующих социологических исследований завела бы нас слишком далеко, но некоторые краткие соображения на этот счет мо­ гут хорошо послужить нашим непосредственным целям.

Эмпирические социологические исследования, дифференциро­ ванно изучающие распределение ценностей и норм в группе, лучше всего начинать со следующего теоретического тезиса: власть в группе обычно действует не так, как это кажется извне — отдавая приказа­ ния. Как заметили Барнард ( Barnard ) и другие исследователи 84 , авто­ ритет власти — это атрибут коммуникации, благодаря которому она воспринимается «членом» группы как руководство к действию. Со­гласно этой концепции, «решение о том, является ли приказание ав­торитетным или нет, принадлежит людям, к которым оно обращено, а не «авторитетным личностям» или тем, кто издает эти приказания». Короче говоря, с точки зрения социологии власть и авторитет — это образцы социального отношения, а не атрибут, присущий индивиду («лидеру»).

тивный социальный процесс, обусловливающий лучшее знание лидерами групповых ценностей, позиций и бытующих в группе мнений, а какдопоянительный социальный процесс, подкрепляющий тот, на который указывали Чоудри и Ньюком. Мои сооб­ ражения по этому поводу будут изложены ниже. См .: Talland G.A., «The assessment of group opinions by leaders, and their influence on its formation», Journal of Abnormal and Social Psychology, 1954, 49, pp. 431—434. (Я очень обязан своему коллеге Ричарду Кри­ сти, обратившему мое внимание на статью Толанда.) — Примеч. автора.

• " Они приводятся в: The Handbook of Social Psychology ed . by Lindzei G . ( Cambridge , Mass .: Addison — Wesley Publishing Company , Inc ., 1954), например, в главах 17, 21, 22 и 28. — Примеч. автора.
• 84 Barnard C.I., The Functions of the Executive, Chapter XII, особенно р . 163. Что касается дальнейших исследований различий между социально - психологическим конструктом « лидер » и социологическим конструктом « авторитет », см .: Wolpert J.F., «Toward a Sociology of authority», in: Gouldner A.W., Studies in Leadership (New York: Harper & Bros., 1950), pp. 679—701; Bierstedt R., «The problem of authority», In: Freedom °nd Control in Modern Society. Eds Berger, Abel and Page, pp. 67—81, esp. at pp. 71—72; J aqucs E., The Changing Culture of a Factory (New York: Dryden, 1952). — Chapters 9, 10. — Примеч . автора .

В этом случае, как и во всех остальных, концептуализация прбле- мы позволяет выявить ощутимые различия таким образом, чтобы можно было приступить к дальнейшим исследованиям. Если под ав­ торитетом понимается свойство личности, а не социальное отноше­ ние, то исследование обращается к спицефически-психологическим характеристикам, позволяющим людям определенного (а не какого- либо иного) типа отдавать такие приказания, которые будут выпол­ няться всеми. Однако, несмотря на всю свою важность, эта проблема не входит в теоретическую компетенцию социологии. Если же авто­ритет понимается как социальное отношение, то он подлежит социо­ логическому исследованию.

Барнард дает указания, позволяющие проанализировать, какова роль видимости, или наблюдаемости, в проявлениях авторитета. Он утверждает — предположительно, но определенно, — что люди, на­ ходящиеся у власти, пользуются ею эффективно и добиваются испол­нения своих «приказаний» только потому, что эти приказания, в свою очередь, сообразуются с нормами группы или организации. Если это и кажется парадоксальным, то только потому, что не исследованы предвзятые мнения противоположного характера. Ибо «власть» в лек­ сиконе «человека с улицы», многократно подвергавшегося обработке рекламой, по-видимому, принадлежит тем, кто отдает приказания, а не ответным действием тех, к кому эти приказания обращены. Одна­ко в свете новых исследований все это выглядит менее парадоксаль­ ным, так как «власть» останется только бессильным пожеланием, если приказания не будут исполняться. Основная мысль этой концепции состоит в том, что приказания обычно не исполняются, если они силь­ но отличаются от действующих в группе норм 85 .

Все сказанное, разумеется, не означает, что те, кто находится у власти, это всего лишь пассивные последователи преобладающих в группе норм. Это означает только, «что власть» не даст carte blanche тем, кто ею обладает, что она не позволяет им делать все, что им взду­ мается. Чтобы всегда оставаться эффективной, власть должна действо­вать в пределах, налагаемых групповыми нормами. Тем не менее спра­ ведливо и другое утверждение: власть обеспечивает возможности для модификаци норм и для введения в действие новых образцов поведе­ ния, считающихся совместимыми и с новыми нормами, и с теми нормами, которые существовали раньше. Короче говоря, авторитет власти гораздо меньше связан с неограниченной властью, чем обыч­ но думают, и гораздо сильнее зависит от условий, чем это доступно пониманию рядовых членов группы.

• * s Барнард основывал свою концепцию на многочисленных наблюдениях и раз­мышлениях по поводу поведения людей в больших формальных организациях. С тех пор эта концепция неоднократно подтверждалась тщательными исследованиями, например, остроумным экспериментом, о котором сообщил Ф. Мереи (см. Merei F., «Group leadership and institutionalization», Human Relations, 1949, 2, pp. 23—39). — При ­ меч . автора .

Имея в виду этот контекст, я прежде всего остановлюсь на первом из этих атрибутов авторитета власти — его ограниченности группо­ выми нормами. Ибо он требует, чтобы те, кто находится у власти, хо­ рошо знали эти нормы — лучше, чем остальные члены группы. В про­ тивном случае приказы, издаваемые властью, будут часто и непред- намерено нарушать эти нормы и постепенно сведут на нет эффектив­ ность авторитета тех людей, которые отдают эти приказы. Приказы либо вообще не будут выполняться, либо будут выполняться только принудительно, так что в результате легитимный лидер постепенно превратится в «голого короля». Такой исход, конечно, иногда случа­ ется, и именно по тем причинам, которые мы только что рассмотре­ ли. Но если авторитету власти не наносится серьезного ущерба, то именно потому, что «приказы» не нарушают границ групповых норм, которые принимаются в расчет теми, кто стоит у власти. Теперь мы должны разобраться в том, какие механизмы в социальной структуре приводятся в действие, чтобы обеспечить лидеров необходимой ин­ формацией.

До сих пор мы рассматривали главным образом функциональное требование, соблюдение которого необходимо для эффективности авторитета, а именно — получение адекватной информации о груп­ повых нормах и ценностях, а также (имплицитно) о позициях членов группы. Теперь мы должны обратить внимание на то, что функцио­ нально требуется также сравнимая информация о действительном поведении членов группы, о том, как они исполняют свои роли. Эти два типа информации тесно связаны между собой, хотя они заметно отличаются друг от друга. Для того чтобы властные структуры дей­ ствовали эффективно, требуется и видимость норм, и видимость ис­ полнения ролей.

Проблема 5.1 Механизмы наблюдаемости норм и исполнения ролей

Все вышесказанное означает, что необходимы не только исследо­вания устанавливающие первичные факты, то есть данные отом, дей­ ствительно ли власти в эффективно действующих группах (как фор­ мальных, так и неформальных) знают о нормах и поведении в группе больше, чем остальные члены группы, но и исследования, которые позволяют идентифицировать структурные механизмы и процессы, обеспечивающие такую видимость. Несмотря на то что систематичес­ ких исследований, посвященных этому вопросу, очень немного, уже сейчас можно свести воедино некоторые факты и предположения о тех социальных механизмах, которые выполняют функцию обеспе­ чения видимости.

Идентификация этих механизмов начинается с центрального фак­ та: социальный контроль осуществляется членами группы вообще и членами группы, занимающими властное положение, в особенности. Этим фактом часто пренебрегают в исследованиях по социальному контролю — пренебрегают именно потому, что он воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Однако, как известно, именно то, что само собой разумеется, доставляет больше всего неприятнос­ тей исследователям, изучающим процесс познания. Вот факт, о ко­ тором мы уже упоминали раньше и о котором вновь считаем необхо­ димым напомнить: независимо от того, осознают они это или нет, люди, эффективно осуществляющие социальный контроль, должны быть обязательно в каком-то смысле проинформированы о нормах (или о морально регулируемом и ожидаемом поведении), существу­ ющих в группе, а также о действительном поведении членов группы. При недостатке информации первого рода люди, находящиеся у вла­сти, иногда будут призывать к такому поведению, которое несовмес­тимо с нормами, действующими в группе, и при этом обнаружат (ча­ сто к своему удивлению и негодованию), что их ожидания («прика­зы») не исполняются или исполняются только «вынужденно», а это значит, что в каждый данный момент конформизм по отношению к их приказам достигается за счет уменьшения спонтанного конфор­ мизма в будущем. В любом случае это означает ослабление авторите­ та. Иными словами (что, по-видимому, только возвращает нас к на­ шему исходному теоретическому тезису), эффективный и устойчи­ вый авторитет включает в себя функциональное требование самой полной информации о действительных (не гипотетических) группо­ вых нормах и о действительном (не гипотетическом) исполнении сво­ их ролей членами группы.

Как устроены части и процессы в групповой структуре, какие ме­ ханизмы обеспечивают исполнение этих функциональных требова­ ний эффективной, авторитетной власти? Конечно, этот вопрос не означает, будто мы допускаем, что все группы всегда и везде имеют эти механизмы. Он означает только одно: если группа не располагает механизмами, позволяющими адекватно удовлетворить эти требова­ния, то власть и социальный контроль в ней станут слабее. Как изве­ стно, именно такова судьба многих групп, которые распались потому, что группа не может сохраниться, если в ней отсутствует доста­ точно сильный социальный контроль.

1. Дифференциалы общения. Один такой механизм, не обязательно предназначенный именно для этой цели, обеспечивается различны­ми сетями общения, в которое обычно вовлечены групповые «влас­ти». Этот механизм очень емко описал Хоманс двумя взаимосвязан­ ными предложениями: 1) «Чем выше социальный ранг человека, тем шире круг людей, вступающих с ним во взаимодействие — прямое или опосредованное». 2) «Чем выше социальный ранг человека, тем шире круг людей, с которыми он вступает во взаимодействие — пря­ мое или косвенное» 86 . Структура вообще устроена таким образом, что люди, стоящие у власти, находятся на стыке двустороннего общения и поэтому лучше информированы о нормах и поведении, чем те, кто занимает другое положение в группе. Следует снова подчеркнуть, что речь идет об организационной тенденции, а не о конкретном факте. Эффективность организации требует, чтобы те, кто ею руководит, раз­ мещались в узловых точках сети общения, где они регулярно получа­ ют информацию о нормах, действительно существующих в группе.

Эта структура приводит к тому, что люди, занимающие руководя­ щее положение, стремятся быть лучше (по сравнению со всеми ос­ тальными) информированными о характере ролей в группе. В разное время было придумано множество изобретений, призванных удовлет­ ворить функциональное требование видимости. При этом в малых и неформальных группах часто обходились без структурных нововве­дений, специально приспособленных для этой цели: социальное вза­ имодействие само приводило «лидеров» в соприкосновение с деятель­ ностью членов группы, относящейся непосредственно к группе. В больших и формальных организациях требуется изобретать специаль­ ные механизмы, которые в широком смысле можно назвать «проце­дурами отчета». Идет ли речь о двойной бухгалтерии в частном или государственном бизнесе, об «оценках» студентов, о «моральных ха­ рактеристиках» в военных или промышленных учреждениях — все эти процедуры, по существу, выполняют одну и ту же функцию: они ин­формируют руководство о качестве и количестве исполненных орга­ низационных ролей с тем, чтобы можно было более эффективно кон­ тролировать и координировать деятельность членов группы.

1,6 Homans G.C., The Human Group (New York: Harcourt, Brace and Company, 1950), P- 182; для дальнейшего анализа уместно обратиться к главе 16. Я обнаружил, что книга Хоманса — единственный и самый информативный источник по вопросу о структуре и Функциях «общения» при осуществлении социального контроля в группах и организа­ циях. Хоманс считал, и считал справедливо, что он многим обязан основополагающей Работе Барнарда. Однако следует заметить, что Хоманс значительно развил и системати­зировал идеи созданной Барнардом теории власти. Следующий шаг в этом направлении состоит втом, чтобы изучить механизмы, благодаря которым группы и организации удов­ летворяют функциональное требование, гласящее, что у власти в группе или организа­ции должны находиться люди, адекватно информированные и о нормах, и об исполне­ нии ролей. — Примеч. автора.

Тем не менее использование механизмов, которые должны удов­летворять функциональному требованию видимости, само ограниче­ но групповыми нормами. Если власти попытаются довести инфор­ мацию о подробностях исполнения ролей до такого уровня, который превышает нормативные ожидания членов группы, то они столкнут­ ся с сопротивлением или с явно выраженной оппозицией. Оказыва­ется, лишь в очень немногих группах лояльность членов достигает такой степени, что они охотно принимают ничем не ограниченное наблюдение над их исполнением своих ролей. Эта позиция иногда описывается как «потребность скрыть тайну». Но как бы хорошо этот оборот ни описывал оппозицию против беспрестанного наблюдения над тем, что происходит в группе, его вряд ли можно считать объяс­ нением, несмотря на то что идея «потребности», очевидно, всегда слу­ жит в качестве объяснения.

Сопротивление полной видимости поведения индивида скорее все­ го есть результат структурных свойств жизни группы. Некоторое отста­ вание от полного конформизма по отношению к ролевым ожиданиям предполагается во всех группах. В любое время предъявлять самые стро­ гие требования к исполнению роли, не допуская даже малейших от­ клонений, — значит недостаточно учитывать индивидуальные разли­ чия (разные способности, разный уровень подготовки) и специфику ситуации, которые делают полный конформизм чрезвычайно затруд­ нительным. Таков один из источников того, что в этой книге повсе­ местно называлось социально сформированными, или даже инсти­ туционализированными, отклонениями от институциональных пра­ вил. Но если структура группы позволяет полностью обозревать дей­ ствия ее членов, то даже вполне терпимые отклонения от строжайшего исполнения ролевых предписаний психологически окажутся очень зат­ руднительными. В этом случае члены группы должны будут каждый раз заново решать, насколько они могут отступить от предписанных норм, не навлекая на себя наказаний, тогда как власти должны будут каждый раз заново решать, не разрушат ли наблюдаемые отклонения в поведении основную формообразующую структуру группы. Имен­ но в этом смысле власти могут получить «избыточное знание» о том, что действительно происходит в группе, а это может вызвать дисфун­ кцию системы социального контроля.

Сопротивление полной видимости, разумеется, усиливается бла­годаря расхождению интересов тех, кто управляет, и тех, кем управляют. Сильная враждебность по отношению к «суперобзору с близ­ кой дистанции» в бизнесе и в промышленности, очевидно, выражает этот удвоенный протест против надзора за исполнением ролей. Во многом по той же самой причине людей, которые настаивают на пол­ ном соблюдении официальных правил, начинают рассматривать как сторонников строгой дисциплины, лично заинтересованных в том, чтобы не допускать терпимых отступлений от правил. Но предпола­ гаемая недоброжелательность или эгоистическая заинтересованность наблюдателя только подчеркивают антипатию к тому, чтобы каждое действие любого отдельно взятого человека стало объектом наблюде­ ния. Конечно, телеэкраны в антиутопии «1984» вызывали ужас, по­ тому что полиция по надзору за мыслями имела институционально узаконенные основания для недоброжелательного наблюдения над тем, что делает любой из граждан Океании в каждый данный момент. Однако, если оставить в стороне недоброжелательность, всякая угро­ за приватной жизни (то есть сугубо личной, и притом тайной жизни, защищенной от наблюдения извне) воспринимается как угроза лич­ ной независимости. То, что Роберт Оуэн хорошо относился к своим рабочим в Нью-Ленарке, признавалось даже теми из его современ­ников, кто сомневался в его здравом уме; однако поскольку он при­ бегал к услугам «тайных осведомителей», чтобы визуально наблюдать за поведением каждого рабочего, то можно предположить, что им не очень нравилась мысль, будто их доброжелательный «старший брат» был вправе знать все, что они делали, — как хорошее, так и плохое.

Заметить, что существует сопротивление полной видимости, зна­ чит не только обратить внимание на то, что эмпирически знакомо всем, но и поставить важную теоретическую проблему. Можно пред­ положить, что в самых разнообразных социальных структурах суще­ ствует оптимальный в функциональном отношении уровень видимости. Можно предположить далее, что этот оптимальный уровень не совпа­ дает с полной видимостью. Это не означает, что люди просто хотят сохранить некоторую «приватность»: при всей справедливости этого предположения оно бесполезно в аналитическом плане. Недостаточ­ но также просто сказать (в духе модного культурного релятивизма), что эта «потребность в чем-то приватном» различна в различных куль­ турах или в различных социальных слоях, имеющих свою субкульту­ ру. При всей справедливости данного варианта наша теория все же предполагает, что этот оптимизм определяется не простой истори­ ческой случайностью. Скорее мы приходим к выводу, что различным социальным структурам для эффективной деятельности требуются различные уровни видимости. Предполагается, соответственно, что Для различных социальных структур — если они должны адекватно функционировать — требуются различные механизмы, позволяющие изолироваться от полной, неограниченной видимости; на обыденном языке это описывается как «потребность в чем-то приватном» или как «значение потаенного».

Можно предположить, если не продемонстрировать, что попыт­ки обуздать полную наблюдаемость поведения носят функциональ­ ный характер. В особенности это относится к сложной социальной жизни, где большинство людей в тот или иной момент отступало от строгих нормативных требований общества и где беспрестанное и буквальное соблюдение этих нормативных стандартов, сопровожда­ емое болезненными наказаниями за любое отступление от них, обя­ зательно привело бы к «войне всех против всех». Ибо полное, беспре­ станное и охотное исполнение строгих групповых стандартов было бы возможно только в социальном вакууме, которого никогда не су­ ществовало. Оно невозможно ни в одном обществе, известном людям. Социальная функция дозволенности, функция небольших проступков, оставшихся незамеченными, а если и замеченными, то не получивши­ ми огласку, заключается в том, чтобы дать социальным структурам воз­ можность действовать без ненужного напряжения. Существуют неко­ торые виды поведения, которые общество разрешает, оставляя их без ненужных комментариев и без наказаний, несмотря на то что они на­рушают букву закона (или морального кодекса). Количество этих ин­ ституционализированных отклонений, по-видимому, изменяется от группы к группе в зависимости от неотложных требований изменяю­ щейся среды. В периоды сильных стрессов, испытываемых группой или обществом, которые они угрожают разрушить, число таких доз­ воленных отклонений, очевидно, уменьшается; в военное время дело доходит до требования строжайшего конформизма. В остальное вре­ мя, когда группа не повергается серьезной опасности, сфера дозво­ ленного расширяется, и если только видимость не становится более полной и внимание общества не привлекается к отклонениям от бук­вальных нормативных стандартов, эти отклонения по-прежнему раз­ решаются.

Как это часто бывает, писателю удается лучше, точнее и ярче, чем социологу, обрисовать социальную ситуацию, которую ученый абст­ рактно анализирует. Если говорить о наших современниках, то Джордж Оруэлл и Олдос Хаксли очень хорошо передали ужас полной наблю­ даемости поведения. Но для того, чтобы создать жестокую картину общества с неограниченной видимостью, они должны были экстра­полировать тенденции, по-разному проявляющиеся в современных обществах, в гипотетическое будущее. Задолго до того, как возникли общества, стимулирующие этот (не слишком далекий) полет воображения, викторианский романист и эссеист Уильяме Теккерей сумел изобразить ужасное общество, в котором любое отклонение от соци­альных норм сразу же расследовалось и наказывалось. Рассмотрим только одну выдержку из его эссе «Не пойман — не вор»:

Вообразите-ка себе, что каждого согрешившего неизменно уличают и, соответственно, наказывают. Все дети во всех школах ложатся под роз­ ги. Затем наступает очередь самих надзирателей, а там уже и директора школы... Вот уже вяжут начальника военной полиции, который предва­ рительно подверг экзекуции всю доблестную армию... Представьте те­ перь, что священник объявляет « peccavi »*, и самого епископа тащат, что­ бы всыпать ему дюжину-две палок. (Я уже вижу, как лорду-епископу Гло- стерскому стало больно сидеть в своем почетном кресле председателя суда.) Разделавшись с епископом, не обратиться ли нам к тому, кто его назначил... Кровь леденеет от такого побоища. В бессилии опускаются руки при мысли о количестве розог, которые надо подготовить и пустить вдело. Как прекрасно, повторяю я, что не каждый из нас попадается. Да, дорогие мои братья, я против того, чтобы все мы получали по заслугам... Хотелось бы вам, чтобы жена и дети знали о вас все и ценили строго по заслугам? Будь это так, друг мой, в вашем жилище стояла бы гнетущая тишина и единственным собеседником вам был бы остывший камин... Не воображаете ли вы, что вы такой и есть, каким кажетесь? Ничуть не бывало, дружище! Отбросьте прочь эти чудовищные обольщения и бла­ годарите судьбу, что вас до сих пор не поймали**.

Если бы воображение Теккерея, пробужденное практикой теле­сных наказаний в школах его времени, осталось только в этих преде­лах, ему никогда не удалось бы схватить самое главное: полная види­мость поведения и требование буквально соблюдать нормативные стандарты превратило бы общество в джунгли. Именно такова цент­ральная идея концепции, утверждающей, что некоторые ограниче­ния видимости поведения необходимы для эффективного функцио­нирования общества. Именно в силу этой необходимости доступ к персональным данным ограничен для психолога и социолога, которые, руководствуясь прекрасными целями и не имея личной заинтересован­ности, тем не менее хотят увеличить наблюдаемость человеческого по­ведения. По-видимому, именно к социологу часто относятся амбива­лентно. Именно поэтому его исследования часто воспринимаются как простое желание «совать нос в чужие дела». Не будь в обществе других, компенсирующих механизмов, как, например, институты «сведений, сообщаемых врачу пациентом» или «доверительной информации», ни социологи, работа которых зависит от свободного доступа к данным о человеческом поведении, ни другие профессионалы (например, док­ тор, юрист, священник), которым тоже требуется эта информация, не могли бы исполнять свои социальные роли. Но так как эти социальные роли включают в себя строгое соблюдение институционально опре­ деленных отношений и не могут делать предметом наблюдений нару­ шения законов, известные другим людям, то сферу наблюдаемости девиантного поведения можно спокойно расширять, не опасаясь на­ рушить функционально-необходимые «приватность», «потаенность» или «незнание» 87 .

• * виновен. — Примеч. пер. ** Теккерей В.М. Не пойман — не вор. — Собр. соч. — М.: Художественная лите­ ратура, 1980. - В 12 т. T . I 2. , с. 215-222. — Примеч. пер.

Одно дело — сказать, что с точки зрения групповых стандартов видимость исполнения ролей может показаться чрезмерной; и совсем другое дело — сказать, что тем не менее нормы обеспечивают более широкий доступ к такого рода информации тем, кто обладает влас­ тью, а не остальным членам группы. Различия в видимости возника­ют не случайно и не даны просто так: они являются следствием фун­ кциональных требований, которым соответствует структура группы и нормы, поддерживающие эту структуру.

2. Различия в мотивации. Не только структура групп обеспечивает большую доступность информации о действующих в группе нормах и исполнении ролей для тех, кто облечен властью, но и институцио­ нальное определение людей, наделенных властными полномочиями, дает им больше мотивов, чтобы искать и находить эту информацию. Такого рода любопытство — не просто вопрос личных склонностей, хотя, разумеется, они могут подкреплять социально определенные тре­ бования роли. И в формальных, и в неформальных группах признан­ ные лидеры, очевидно, несут ответственность как за то, что происхо­ дит в группе, так и за отношения группы с ее социальной средой. У них есть серьезные мотивы интересоваться всем, что происходит, — хотя бы потому, что их считают людьми, разбирающимися в этом.

Соответственно, члены группы имеют серьезные мотивы, чтобы искать одобрение со стороны вышестоящих лиц предполагаемым новым формам своей деятельности. Действовать без такой поддер­жки — значит.подвергнуть опасности свое положение. Именно по­ этому подчиненные стараются все «выведать» у своего «начальства», прежде чем предпринять какое бы то ни было действие, выходящее за пределы обычной деятельности. Эта процедура, конечно, встрое­на в структуру высоорганизованной бюрократии. Но это практику­ ется также, как отметили Уайт, Хоманс и другие, в большинстве не­формальных групп. «Выведывание» может состоять только в обмене случайными на первый взгляд репликами, который легко можно иден­ тифицировать с «прохождением по каналам», существующим в фор­ мальных и более сложных организациях.

• 87 Цитаты из «1984» Оруэлла и «О дивный новый мир» Хаксли, разумеется, не требуют дальнейшего уточнения ссылок. Отчет «тайного осведомителя» из Нью-Ле- нарка с гордостью приводится Робертом Оуэном в его жизнеописании, сделанном им самим. См .¦.The Life of Robe it Owen, Written by Himself [at the age of 86]. — (London: Effingham Wilson, 1857), I, pp. 80-81.

Зиммель, который интуитивно почувствовал социологическое значение наблю­ даемости, почувствовал также значение дополняющей ее «потаенности». См.: The Sociology ofGeorg Simmel , pp . 307—376. Его «социологический нюх» редко подводил его, хотя он часто беспокоился по этому поводу. В более позднее время появилась статья : Moore W.E. and Tumin M.M., «Some social functions of ignorance», American Sociological Review, 1949, 14, pp. 787—795. — Примеч . автора .

Таким образом, институционализированная мотивация выше- и нижестоящих членов группы может стать взаимно дополнительной и поддерживать одна другую. В какой-то мере облеченные ответствен­ ностью вышестоящие имеют мотивы для получения информации об изменившемся поведении и ожиданиях; в какой-то мере зависимые от них подчиненые имеют мотивы, чтобы информировать вышестоя­щих, прежде чем вносить в свою деятельность что-то новое. И струк­ тура, и мотивация содействуют тому, чтобы лица, наделенные влас­ тью, были лучше информированными, чем рядовые члены группы.

3. Что препятствует видимости. Но это, разумеется, только одна сторона дела. Действующие в противоположном направлении мотива­ ции и социальные процессы понижают уровень видимости, который был бы очень высок, если бы действовали только те механизмы, о ко­ торых говорилось выше. Некоторые из этих противодействующих ме­ ханизмов хорошо известны; здесь их нужно только упомянуть 873 .

Лица, занимающие самое высокое положение в сложных группах или организациях, не могут непосредственно соприкасаться с теми, кто составляет все остальные страты. Дело не только в том, что это было бы дисфункционально в организационном отношении. Ибо если они хотят сохранить структуру власти, они тоже должны действовать «через каналы». В противном случае, как отмечали Зиммель и другие исследователи, они разрушат авторитет тех, кто является посредни­ком между высшей властью и низшими эшелонами организации. В результате до высших слоев, возможно, начнут доходить только те сведения, которые хотят довести до них их непосредственные подчи­ ненные. Наблюдаемость фильтруется структурными слоями личного состава, и полученная в итоге дистиллированная информация может разительно отличаться от действительного положения дел в органи­ зации (то есть от реально действующих норм и реального исполнения ролей) 88 . Кроме того, власть стремится изолировать тех, у кого ее слишком много. Так как обычно они общаются со своим ближайшим окружением, то чем сложнее организация, тем больше вероятность того, что со временем они ничего не будут знать об изменениях взгля­ дов и норм на более низких (причем не только самых низких) уров­ нях организации. Эта особенность социальной структуры часто при­ водит к запаздыванию информации. Отчуждение большого количе­ ства людей от установленных норм может произойти задолго до того, как оно привлечет внимание властей, работа которых состоит имен­но в том, чтобы поддерживать эти нормы. Благодаря этой структур­ ной изоляции они могут ничего не знать об изменениях действую­ щих норм до тех пор, пока эти изменения не зайдут очень далеко. При наличии этого структурного источника повреждения коммуникаций такие изменения регулятивных норм могут привлечь внимание «вла­ стей» только тогда, когда они обнаружат, что их приказы, которые, как они считали, находятся в пределах преобладающих в данной орга- низаци норм, не воспринимаются с ожидаемым ими конформизмом. В эти условиях авторитет власти падает. Запоздалые уступки явно из­ менившимся нормам только делают очевидным для всех, насколько понизился былой авторитет власти. В некоторых случаях, когда этот процесс набирает силу прежде, чем он будет замечен официальными властями, этим властям приходится сложить свои полномочия.

• 873 Частично они рассматривались в: Homans , op . cit ., pp . 438—439, а также в дру­ гих местах той же книги. — Примеч. автора.

Функциональное значение приемлемого уровня видимости норм и исполнения ролей должно быть закреплено организационно (за исключением особых случаев, где этого не требуется). Если структу­ ра группы или организации не соответствует гипотетическому мини­ муму требований «достаточной» видимости, то либо складывается новая структура власти, либо распадается социальная организация. Это теоретическое положение, которое требует гораздо больше сис­ тематических эмпирических исследований, чем их было до сих пор, связывает теорию референтно-группового поведения с теорией со­ циальной организации. Эти две линии развития социологической те­ории переплетаются с третьей, представляющей собой совокупность идей о функциональных требованиях личности к властям предержа­ щим и к поддержанию видимости организационных норм и испол­ нения ролей.

• 88 «Народная мудрость» часто включает в себя признание этой структурной тен­денции в сложно организованном обществе. Защитники Гитлера часто обращались к факту сложной организации, чтобы объяснить, почему «он ничего не знал» о лагерях смерти в нацистской Германии. Однако, как свидетельствуют исторические докумен­ты, говорить так — значит не отдавать должного организационному таланту Гитлера: его коммуникационные каналы действовали более эффективно, чем можно было ду­ мать. История считает его ответственным за массовые убийства не только потому, что институциональные лидеры вообще несут ответственность за поведение своих подчиненных, но и потому, что Гитлер «созидал» тем «лучше», чем больше он знал; он имел возможность хорошо наблюдать за тем, что происходит на самом деле. За исключением последнего периода существования его тысячелетнего рейха, он был хорошо информирован; этот аспект организационной эффективности нацизма дает достаточное основание считать его ответственным. — Примеч. автора.

4. Социальный отбор типов личности, подходящих для того, чтобы поддерживать видимость. Будучи необходимым условием эффектив­ ного осуществления власти, видимость предполагает действие меха­ низмов отбора организационных лидеров, обладающих соответствую­щим функциональным типом личности. Это утверждение легко может превратиться в банальность. Его можно понять следующим образом: было бы хорошо, если бы люди, облеченные властью, обладали «спо­ собностями руководителя»; в этом случае мы столкнулись бы с при­скорбным явлением — ярко выраженной, излишне усложненной ба­нальностью. Однако если это высказывание понимается по-другому, в том смысле, что требуются специфические свойства личности, чтобы поддерживать эффективную наблюдаемость групповых норм и испол­ нения ролей, то оно позволяет поставить такие вопросы, которые зас­ луживают и в конечном итоге, возможно, получают здравые эмпири­ ческие ответы. Обширная, иногда кажущаяся безбрежной литерату­ ра о личностных свойствах «лидеров» и людей этого типа, исполняю­ щих другие функциональные роли, несомненно, содержит большую информацию по вопросу, который мы обсуждаем в настоящий мо­ мент. Здесь не делается никаких попыток рассмотреть и сопоставить эти материалы. Вместо этого я только сошлюсь на весьма поучитель­ные предположения Шилса ( Shils ) 89 , которые, как мне кажется, име­ ют прямое отношение к проблеме требований, которым должна удов­ летворять личность, чтобы поддержи вать хорошую видимость норм и исполнения ролей.

Шиле подходит к этой проблеме, когда задается вопросом о том, почему нативистские* движения фашистского типа в Соединенных Штатах оказались либо недолговечными, либо — после кратковре­ менного расцвета, если не славы — относительно безуспешными. Все же, по-видимому, должны существовать островки культурной почвы, где нативизм процветает. По словам Шилса, «на Среднем Западе и в Южной Калифорнии очень много мелких нативистско-фундаменталистских агитаторов такого типа, который можно назвать фашистс­ ким. Однако они никогда не имели никакого успеха в Соединенных Штатах, несмотря на наличие многих членов, несмотря на то что насе­ ление Среднего и Дальнего Запада склонно к ксенофобии, популизму, антиурбанистическим и антиплутократическим настроениям и недо­ верчиво относится к интеллектуалам; многие (некоторые) из этих осо­ бенностей можно рассматривать как составные элементы фашизма. Но так как эти черты или общая система ценностей не совпадают с диф­ференцированным поведением в системе ролей, то эти люди никогда не могли составить сколько-нибудь значительного движения».

• 89 Shils E.A., «Authoritarianism: «right» and; «left», in: Christie R. and Jahoda M. «Studies in the Scope and Method of «The Authoritarian Personality», pp. 24—49, esp. at Pp. 44—48. — Примеч . автора .
• * Нативизм — политическая теория превосходства граждан, родившихся в стра­ не, над иммигранта и. — Примеч. пер.

Частичным объяснением этого кажущегося парадокса, по-види­ мому, служит личностная неадекватность нативистских лидеров, если рассматривать ее с точки зрения того функционального требования к эффективности власти в социальных системах, которое я описал как наблюдаемость или видимость. По-видимому, нативистским лидерам вообще не хватает следующих необходимых личностных качеств, вы­ деленных Шилсом: достаточной чувствительности к ожиданиям дру­гих; ориентации на одобрение коллег и избирателей (что, разумеется, не означает рабской зависимости от такого одобрения); умения на­стоять на своем в процессе организационной деятельности; способ­ ности доверять другим, готовности разделить с ними их ценности; спо­ собности подавлять непосредственную реакцию на ту или иную си­ туацию, чтобы иметь возможность взвешенно судить об организаци­ онных последствиях своих действий; умения всегда различать, в каких случаях требуется поведение, выражающее собственные чувства и настроения, а в каких — инструментальное поведение и поведение, реализующее разделяемые с другими людьми ценности; умения дей­ ствовать таким образом, чтобы не настаивать на непосредственном общении со своими избирателями и тем самым поддерживать авто­ ритет своего окружения 90 .

Таковы некоторые из личностных переменных, которые позво­ ляют тем, кто облечен властью, чутко реагировать на действительные и возможные действия своих приверженцев и в то же время оставать­ ся независимыми от них. Однако соответствие организационных ли­ деров этим личностным требованиям есть результат социальных про­ цессов отбора лидеров, и Шиле описывает дефекты механизма отбо­ ра, существующие в нативистском движении; этим описанием сле­дует восхищаться, но детально воспроизводить его здесь не стоит.

Наиболее важный в теоретическом отношении момент состоит в том, что на роль организационного лидера функционально требуется целая плеяда личностей определенного типа, а также в том, что в со­ циальной структуре должны происходить некоторые селективные процессы, функционально необходимые для того, чтобы к власти могли прийти подходящие для этого личности, которые сумеют эф­ фективно наблюдать за нормами и за исполнением ролей.

• 90 Эти пункты — частичный пересказ компактного изложения Шилсом данной проблемы. — Ibid ., 44 ft ". — Примеч. автора.

5. Дальнейшее обсуждение видимости. В предыдущем разделе мы обратили особое внимание на социологическую переменную, имею­ щую некоторое значение, в частности, для теории референтных групп, а в целом — для теории организации. Эта переменная — видимость — рассматривалась только в общих чертах. Но даже при таком подходе она требовала выхода за пределы теории референтных групп (пони­ маемой в узком смысле) и переноса проблемы видимости в более широкую сферу — сферу социальной организации. В нашем обзоре было высказано предварительное предположение, гласящее, что види­мость — это структурный аналога того, что с точки зрения психологи­ ческой теории называется социальным восприятием. Социологичес­ кое исследование видимости изучает, каким образом социальные струк­ туры облегчают или затрудняют осознание преобладающих в группе норм и в какой мере члены группы живут согласно этим нормам. По­ добно «понимающей теории» социальной организации, которая ос­ тавляет место для структурных моделей видимости, «понимающая те­ ория» восприятия позволяет выделить психологические процессы, обусловливающие ту тонкую дифференцированную чувствительность к социальным ситуациям которая была названа «социальной воспри­ имчивостью» 91 .

«Видимость» — это термин, обозначающий, в какой мере струк­ тура социальной организации дает возможность тем, кто занимает в этой структуре самые различные места, воспринимать существую­щие в данной организации нормы и характер исполнения своих ро­ лей членами организации. Он обозначает именно свойство социаль­ ной структуры, а не восприятия индивида. Различные образцы ви­ димости изучались путем сравнения тех, кто облечен властью, и тех, кто занимает подчиненное положение. В итоге появился краткий обзор некоторых социальных механизмов, улучшающих или ограни­ чивающих видимость.

Речь идет о структурах и процессах, рассматриваемых с точки зре­ ния их функционального значения для удовлетворения определенных требований социальной организации; в этом случае видимость выступает как элемент социального контроля. Выше уже были названы два из этих механизмов: во-первых, расположение «властей» в стра­ тегически важных точках сети коммуникаций; во-вторых, наличие структурных мотиваций, побуждающих власти (которые считаются ответственными за успехи и неудачи организации) собирать инфор­ мацию о нормах и деятельности. Соответственно, мы рассматрива­ ли, какие структурные и процессуальные препятствия ограничивают видимость для тех, кто обладает властью; мы заметили также, что тре­буются дальнейшие структурные усовершенствования, чтобы преодо­ леть эти препятствия. Наконец, было отмечено: если те, кто облечен властью, должны систематически пользоваться всеми структурными возможностями, определяющими хорошую видимость, то они долж­ ны удовлетворять определенным личностным требованиям.

• 91 Что касается информативного обзора и оценок этой области исследования, см.: Bruner J . S . and Tagiuri R ., « The perception of people », in : Lindzey , Handbook of Social Psychology , II , pp . 634—654, и библиографию других обзорных статей, приведенную там же. — Примеч. автора.

Все это может показаться продолжительным отступлением от про­ блемы структурных элементов и процессов, составляющих референ­ тно-групповое поведение. Отчасти здесь действительно имеется ук­лон в сторону более широкой теории социальной организации. Но в гораздо большей степени эти соображения связаны непосредственно с одной из основных исходных предпосылок теории референтных групп: эта предпосылка гласит, что должны существовать определен­ные структуры, благодаря которым люди знакомятся с нормами и де­ятельностью тех групп, которые они выбирают в качестве оценочных и сравнительных референтных координат. Социологи еще только на­чинают изучать механизмы, позволяющие тем, кто входит в группу, и «людям со стороны» получать какое-то представление о ее нормах и деятельности. До тех пор, пока эти вопросы не получат дальнейшего объяснения с помощью новых теоретических формул и связанных с ними эмпирических исследований, теория референтных групп оста­ нется принципиально ограниченной и в этом смысле неполной.

Можно по крайней мере вообразить, каким будет дальнейшее раз­ витие теории референтных групп в этом направлении. Ибо как толь­ко мы признаем, что видимость есть интегральный компонент рефе­ рентно-групповых процессов, на ум сразу же начинают приходить многочисленные вопросы, гипотезы и предположения. Является ли наблюдаемость норм и ценностей в группах не-членов более высокой, чем наблюдаемость реально существующих в них образцов поведе­ ния? Иными словами, существует ли среди аутсайдеров тенденция создавать нереалистический имидж не-членских групп, которая в слу­ чае позитивных референтных групп приводит к безоговорочной иде­ ализации (когда официальные нормы воспринимаются как ценнос­ ти, определяющие лицо группы), а в случае негативных — к безогово­ рочному осуждению (когда официальные нормы считаются со вершенно отчужденными от наиболее фундаментальных ценностей аутсай­ дера)? Соответственно, не относятся ли люди скептически к публич­ но провозглашенным ценностям их членской группы, зная (даже если это знание не было ясно сформулировано), что реальное поведение только приблизительно соответствует этим ценностям, так как они становятся составной частью социальных ролей? Эти вопросы мож­ но выразить в более общей форме: действительно ли видимость норм и действий различается в зависимости от того, является ли индивид членом группы, о которой идет речь, стремится ли он вступить в эту группу или отвергает любое участие в ее делах? Такого рода вопросы не являются бессмысленными. Рассмотрим, например, общеизвестный случай новообращенных членов группы. Часто говорят (по-видимому, отчасти это совершенно справедливо), что новообращенные члены группы чересчур ревностны в своем конформизме по отношению к групповым нормам, потому что считают, что находятся на испытании, и хотят обеспечить свое вступление в группу. Возможно, испытание пылкого конформизма новообращенных членов с точки зрения со­ циально индуцированной мотивации и есть истина, но вся ли исти­на? Понятие дифференциальной наблюдаемости наводит на мысль, что нет. Ибо новообращенный может стать ярым конформистом не только благодаря определенной мотивации, но и из-за отсутствия до­ стоверного знания о допустимых и стереотипных отклонениях от норм, действующих в той группе, к которой он недавно присоеди­ нился. В результате — и в отличие от давних членов группы к которым это знание пришло само собой в процессе социализации — новообра­щенный пытается жить в строгом соответствии с этими нормами. Он становится жестким конформистом. Однако теоретически значимый тезис состоит в следующем: новообращенный проявляет экстремаль­ ный конформизм не только потому, что относится к «жесткому типу личности», но и потому, что в отсутствие близкого знакомства с нор­ мами своей новообретенной группы у него нет иной альтернативы, как вынужденно руководствоваться в своем поведении официальными нормами. Общеизвестно, что очень часто новообращенный — неза­висимо от того, идет ли речь о религиозных, политических или «со­ циальных» убеждениях—становится самодовольным резонером, пол­ ностью поглощенным своим стремлением делать все по правилам 92 .

• 92 Чтобы описать этот человеческий тип, не обязательно называть чьи-то имена. Резонер — это определенный социальный тип. Так как я не могу описать этот тип лучше, чем это сделано в анонимном собрании эссе, процитированном в книге Фау-лера «Современный английский язык», я приведу это описание: «Резонер — это че­ловек, верующий в бюрократизм; иными словами, он ставит метод выше проделан­ ной работы. Подобно фар,шею, резонер говорит: «Господи, благодарю тебя зато, что я не таков, как другие», если не считать того, что он часто заменяет Бога своим «Я». Резонер — это человек, который рассчитывает свою жалкую выгоду до последней копейки, тогда как его сосед-миллионер позволяет выгоде самой заботиться о себе. Резонер ожидает, что другие будут кроить себя по его самым неадекватным меркам, и уверенно осуждает их, если они этого не делают. Резонер мудр не по годам во всех незначительных вопросах. Резонер стреляет из пушек по воробьям: иными словами, он обращается к вечным моральным заповедям, чтобы решить, должен ли он совер­ шить самый незначительный поступок, например, выпить стакан пива. В общем, по- видимому, можно сказать, что все черты его характера проистекают из различных комбинаций трех факторов — желания выполнить свой долг, убежденности в том, что он знает все лучше других людей, и неумения видеть истинную цену вещей». — Примеч. автора.

С точки зрения видимости норм, социологическим дубликатом резонерства служит убежденность в том, что высокий ранг налагает начеловека определенные обязательства: положение обязывает. Люди, занимающие высокое положение в группе или в обществе, принадле­ жащие к аристократии (речь в данном случае не идет об аристокра­тии в узкоисторическом смысле слова), знают правила итры, то есть они знают нормы и знают, как их обойти. Они стремятся также полу­чить власть, чтобы заставить остальных подчиняться их воле. В этих пределах они испытывают социально оправданное чувство личной бе­зопасности. Именно поэтому от них ожидают, что они не будут выхо­ дить за эти пределы. («Кому много дано, с того много спросится».) В отличие от неофита, не уверенного в своем статусе, человек, занимаю­ щий определенное положение, может свободно отступать от строгого исполнения норм, особенно если это не дает ему никаких преимуществ. Потому что, вообще говоря, настаивать на буквальном соблюдении норм значило бы настаивать на выгодном использовании своего поло­ жения, тогда как отступление от норм, обеспечило бы многим его под­ чиненным более свободный доступ к более высокому положению, рангу и известности. Поскольку социальная структура обладает та­ кими свойствами, резонер низкого ранга еще может быть терпим, если не любим, но резонер высокого ранга, настаивающий на получении дополнительных преимуществ благодаря буквальному соблюдению норм, заслуживает только двойное осуждение и ненависть: во-пер­ вых, его будут осуждать и ненавидеть зато, что он не приводит нормы в соответствие с требованиями ситуации и в этом отношении ничем не отличается от всех остальных, которые так и не сумели понять, что нормы — это всего лишь директивы, руководящие указания; его бу­ дут осуждать и ненавидеть вдвойне, потому что он извлекает выгоду из своего конформизма. Только в том случае, если человек, занимаю­ щий определенное положение, просто откажется от своего конформизма по отношению к нормам, которые он заставляет соблюдать себя и других, им будут неохотно и амбивалентно восхищаться. Именно его назовут принципиальным человеком, а не резонера, добивающе­ гося собственной выгоды.

Необходимым, хотя и не всегда заметным компонентом всего это­ го является переменная видимости. Чтобы извлечь эту переменную из тени нашего невнимания, в которую она погружена, возможно, будет полезно провести своего рода краткое социологическое иссле­ дование, которое выявит, каким образом мнение «общественности» и «избирателей» начинает привлекать внимание тех, кто занимает высо­ кое положение. Ибо взгляды, мнения, настроения и ожидания органи­зованных групп и неорганизованных масс, вероятно, образуют соци­альную систему референтных координат для деятельности лиц, наде­ ленных властными полномочиями, лишь в том случае, если эти лица знают их или думают, что знают. Короче говоря, именно обществен­ ное мнение самыми разнообразными способами влияет на решения властей (если не определяет их), но лишь в том случае, если оно на­ блюдаемо.

Проблема 5.2 Наблюдаемость общественного мнения со стороны тех, кто принимает решения

Уже многими было замечено, что общественное мнение носит информативный характер, если оно хорошо обосновано, то есть ори­ ентируется на реалии той или иной ситуации. Этот вопрос здесь не обсуждается. Скорее нас интересует другой (хотя и тесно связанный с первым) вопрос — каким образом люди, облеченные властью, узна­ ют о состоянии общественного мнения. Ибо общественное мнение влияет на реальный ход дел и обеспечивает систему референтных ко­ ординат для лиц, наделенных властными полномочиями, по преиму­ ществу в той мере, в какой оно наблюдаемо. Разумеется, лучше всего позволяют наблюдать уже сложившееся общественное мнение орга­ низованные «группы давления». Организованные «группы давления» обеспечивают наиболее бросающийся в глаза базис для наблюдаемо­ сти показного общественного мнения. Действительно, группу давле­ ния можно рассматривать как организационный механизм, позволя­ ющий довести до сведения влиятельных личностей, носителей влас­ти и властных структур определенные интересы, настроения и точки зрения, а также разъяснить, к чему приведет нонконформизм по от­ ношению к общественному мнению. Деятельность групп давления хорошо изучена", и хотя, разумеется, еще неясно, какие условия оп­ределяют степень их эффективности, в данный момент это не пред­ставляет для нас непосредственного интереса. Рассмотрим лучше не столь очевидный вопрос: каким образом различные социальные ме­ ханизмы воздействуют на на.длюд.аемостънеорганизованных интересов, настроений и ориентации. Они становятся видимыми для носителей власти отчасти благодаря экспрессивному, а отчасти инструменталь­ ному поведению больших, зачастую неорганизованных сообществ; до сих пор эти механизмы плохо изучены и требуют дальнейших иссле­ дований 94 .

• 93 Довольно полный обзор и анализ этих исследований см. в: Key V . O ., Politics , Parties and Pressure Groups ( New York -. Thomas Y . Crowell , 1952), 3 d ed . — Примеч. автора.
• 94 Конечно, с давних времен множество теоретических работ рассматривало воп­ рос о том, как можно заставить прислушиваться к голосу людей, особенно в сфере политики. Существует также недавняя традиция эмпирических исследований, по­ священных этой проблеме; лучше всего я знаком с теми из них, которые проводи­ лись в Бюро прикладных социальных исследований Колумбийского университета. Первоначально эти исследования изучали, каким образом информация передается от аудитории тем, кто расчитывает иметь аудиторию ( см ., например : SayreJ., «Progress in radio fan-mail analysis». — Public Opinion Quarterly, 1939, 3, pp. 272—278). Позже они включили в себя также анализ почты , получаемой политическими деятелями ( см ., например : Herzog H. and Wyant R., «Voting via senate mailbag». — Public Opinion Quarterly, 1941, 5, pp. 358—382; 590—624). В 1948 г. целая монография (завершенная, но до сих пор не опубликованная) была посвящена анализу выборки из 20 000 писем, почтовых открыток и телеграмм, адресованных Дуайту Эйзенхауэру и побуждающих его, не­ смотря на его публичный отказ, выдвинуть свою кандидатуру на пост президента Со­ единенных Штатов (см.: Merton R . K ., Sussmann L . A ., Jahoda M . and Doris J ., Mass Pressure : The 1948 Presidential Draft of Eisenhower ). В настоящее время Лейла Зуссман ( L . A . Sussmann ) занята изучением почты, адресованной Франклину Делано Рузвель­ ту; частично это исследование опубликовано (ем.: Sussmann L . A ., « FDR and the White House mail ». — Public Opinion Quarterly , 1956, 20, pp . 5—16). См. также статьи, опуб­ ликованные в том же номере журнала под общим названием: « Communication to the policy — maker : petition and pressure ». Изобретение опросов общественного мнения обеспечило новый и, при всем своем несовершенстве, все более широко использу­ емый способ наблюдения за массовыми мнениями и массовым поведением. Под­ робный анализ этого вопроса увел бы нас далеко в сторону. Хороший анализ при­ менения опросов и других свидетельств общественного мнения деятелями законо­ дательной и представительной власти см. в: « Kriesberg M ., « What Congressmen and administrators think of the polls ». — Public Opinion Quarterly , 1945, 9, pp . 333—337; в этом исследовании сообщается: примерно пятьдесят сенаторов и конгрессменов счи­ тают, что они получили представление о политических настроениях и общественном мнении прежде всего благодаря личной почте и в гораздо меньшей степени — благо­ даря прямому личному контакту со своими избирателями, газетам и, наконец, благо­ даря опросам. См . также : Lewis G.F., Jr., «The Congressmen look at the polls». — Public Opinion Quarterly, 1940,4, pp. 229—231. Что касается кратковременной реакции на при­ менение опросов как средства измерения общественных настроений, последовавшей за мнимым провалом опросов в 1948 г., см.: Merton R . K . and Hatt P .К., « Election polling forecasts and public images of social science». — Public Opinion Quarterly, 1949, 13, pp. 185—222. Bailey S.K. and Samuel H., Congress at Work (New York: Henry Holt and Co., •952); Bailey S.K., Congress Makes A Law (New York: Columbia University Press, 1950); Grodzins M., American Betrayed: Politics and the Japanese Evacuation (Chicago: University °f Chicago Press, 1949); — вот три впечатляющих исследования о влиянии обществен ­ ных настроений на принятие решений , в которых содержатся ценные данные о на ­ блюдаемости общественного мнения . — Примеч . автора .

Организованная социальная жизнь сама порождает мотивации, ведущие к созданию социальных механизмов, которые будут обес­ печивать функционально-адекватный уровень наблюдаемости. На­ сколько можно судить, властная элита всегда заинтересована в изу­ чении ценностей, норм, интересов и поведения других слоев с тем, чтобы, принимая решения, учитывать эти обстоятельства; в то же вре­ мя рядовые члены общества заинтересованы в том, чтобы их ценнос­ти, нормы, интересы и поведение стали известны находящимся у вла­ сти творцам социальной политики и были приняты ими во внима­ ние. (Только в определенных специфических условиях они стремят­ся сделать такую наблюдаемость абсолютно невозможной.) Однако одних мотиваций недостаточно, чтобы произошло какое-нибудь со­бытие. Социальная организация должна обеспечить механизмы, ко­ торые дадут этой информации возможность привлечь внимание соот­ветствующей властной элиты. В истории существовали самые разно­ образные процедуры и механизмы, выполняющие эту функцию, — от использования наполеоновских полицейских «шпионов» и «экспертов общественного мнения» (например, Барера) до современных опросов общественного мнения. Однако, несмотря на то что они отличались друг от друга по своим организационным принципам и специфичес­ ким целям, все они имели одну и ту же функцию — обеспечить влас­ тям какое-либо представление о преобладающем «состоянии умов». Ибо даже в тех случаях, когда власти пытаются обмануть своих изби­ рателей или изменить их интересы и ценности, не говоря уже о тех случаях, когда они стремятся действовать в соответствии с ожидани­ ями своих избирателей, очень полезно, даже необходимо знать, како­ вы эти ожидания. Какова бы ни была форма организации — диктатура или демократия, — функциональным требованием всегда остается оп­ ределенный существенный уровень наблюдаемости. В различных со­ циальных структурах существуют различные механизмы наблюдаемо­ сти, но, по-видимому, их функция в жизни социальных групп уни­ версальна.

Это, разумеется, не означает, что данная функция всеми воспри­ нималась одинаково и адекватно. В сложных социальных структурах всегда шла борьба с явно неадекватными способами осведомления властей о настроениях и ценностях избирателей. Часто власти долж­ ны были прибегать к догадкам, базируясь на неполной, отрывочной информации. Например, Джефферсон замечает в своей «Автобиог­ рафии», что законодатели штата Вирджиния рассматривали билль, который в будущем обеспечил бы полную эмансипацию, однако, как оказалось, общественное мнение не поддерживает этого предложе­ ния. Приведем еще один пример. Линкольн предпринял героическую, но безуспешную попытку читать все письма, адресованные ему в Бе­лый дом, чтобы он мог знать, что думают люди. С тех пор объем по­ чтовой корреспонденции, посылаемой американским президентам, неуклонно возрастал; особенно резко он увеличился во время пребы­ вания на посту президента Франклина Рузвельта 95 .

В отсутствие социальных механизмов, позволяющих проанали­ зировать большие количества поступающей корреспонденции, на­ блюдаемость скорее всего может уменьшиться. (Специалисты в облас­ ти теории коммуникаций четко идентифицировали процессы, благо­ даря которым избыток информации порождает неразбериху.) Рассказ Сандберга ( Sandburg ) о попытке Линкольна справиться с возрастаю­ щим объемом адресованной ему документации может послужить со­ циологической притчей на эту тему 96 :

Первые несколько месяцев своего президентства... Линкольн вни­ мательно читал каждую бумагу от начала до конца, замечая при этом: «Я никогда не подпишу документа, который предварительно не прочитал». Позже он стал требовать просто «сжатого изложения сути дела». Нако­нец, на четвертом году своего пребывания на посту президента он чаще всего говорил: «Покажите мне, где я должен поставить свою подпись?»

Большие и сложные организации, помимо формальной стороны дела, обеспечивают также функциональный эквивалент того посто­ янного плебисцита — частичного и не обязательно воплощающегося в жизнь, — который, несмотря на допускаемые при этом ошибки, знакомит власти с пожеланиями «рядовых членов». Кроме того, как выяснил Зусман ( Sussmann ) 97 , массовые коммуникации не только служат (несовершенным) показателем общественных настроений, но и выполняют некоторые другие функции. Если пользоваться или ра­ зумно, они могут усилить позиции одних властей в их конфликте с другими. Администрация Рузвельта, например, мастерски пользова­ лась этим организационным оружием. Когда была отменена админи­ страция по общественным работам, более 50 тыс. писем и 7 тыс. теле­ грамм, протестующих против этого решения, было послано в Белый дом, и с этим, по словам Шервуда, «нельзя было не считаться» 98 . Точ­ но таким же образом власти (которые во всех организациях, а не только в политических, несут ответственность за внешние отношения) мо­ гут стимулировать выражение чувств и настроений избирателей в под­ держку их внешней политики". Наконец, такого рода наблюдаемость обеспечивает непосредственное общение с властями самого высокого ранга, минуя власти промежуточных уровней 100 .

• 95 Sussmann , op . cit ., pp . 6—9. Здесь приводятся данные об объеме почтовой кор­ респонденции. Вот один из самых драматических примеров: в первую неделю пребы­ вания Рузвельта в Белом доме туда поступило 450 тыс. почтовых отправлений. — При­ меч. автора.
• 96 Sandburg С , Abraham Lincoln: The War Years (New York: Harcourt, Brace & Company, 1939), 111, p. 414. — Примеч . автора .
• " Весьма поучительный обзор широкого спектра функций, выполняемых таким количеством почтовой корреспонденции, см. в: Sussmann , op . cit . Что касается крити­ ческого и вместе с тем программного утверждения о необходимости изучать обще­ственное мнение, так как оно «сосредоточено на тех, кто должен действенно реагировать на него», см.: Blumer H ., « Public opinion and public opinion polling », American Sociological Review , 1948, 13, pp . 542—549, а также обсуждение этой статьи Теодором Ньюкомом и Джулианом Вудвордом. — Ibid ., pp . 549—554. — Примеч. автора.

В этом схематическом наброске действия системы коммуникаций, которая возникает для того, чтобы удовлетворить, по крайней мере частично, функциональное требование наблюдаемости, или видимости, многое, разумеется, остается недосказанным. Тем не менее он позволяет выделить главный пункт, который не становится менее важ­ ным только потому, что является совершенно очевидным и который заключается в следующем: теория референтных групп должна систе­ матически обращаться к переменной наблюдаемости (норм, ценнос­ тей и исполнения ролей, существующих в группе), рассматривая ее как референтную систему координат. До сих пор исследования рефе­ рентно-группового поведения в основном пренебрегали этой пере­ менной. В лучшем случае в этих исследованиях содержались данные о восприятии норм и ценностей в потенциальных референтных груп­пах; они рассматривали также, хотя и гораздо реже, социологические аналоги тех структурных механизмов, которые содействовали боль­ шей или меньшей достоверности этих восприятий у тех, кто занял раз­ личные положения в структуре коммуникаций. Эти два направления исследования развивались в значительной мере независимо друг от друга, и один из полезных итогов применения теории референтных групп, возможно, состоит в том, чтобы свести их воедино и консоли­ дировать.

• 98 Sherwood R.E., Roosevelt and Hopkins: An Intimate History (New York: Harper & Brothers), 198, p. 56. — Примеч . автора .
• 99 Что касается одного из бесчисленного множества примеров, см. отчет Шерву­ да о совещаниях Гопкинса со Сталиным после смерти Рузвельта. Гопкинс подчерки­ вал важную роль «совокупного общественного мнения американцев», во многом оп­ ределявшего современную внешнюю политику страны; далее, «со всей серьезностью относясь к его приказу», он убеждал Сталина в том, что «та часть носителей амери­ канского общественного мнения, которая оказывала постоянную поддержку поли­ тике Рузвельта, была серьезно обеспокоена отношениями с Россией. Действитель­ но, за последние шесть недель ухудшение общественного мнения [о том, как оно было достигнуто, он не говорил] приобрело такой серьезный характер, что стало неблагоприятно влиять на отношения между нашими двумя странами. Г-н Гоп­ кинс сказал, что непросто и нелегко установить точные причины, приведшие к этому ухудшению, но он должен особо подчеркнуть, что без поддержки обществен­ ного мнения, особенно без поддержки сторонников президента Рузвельта, прези­ денту Трумэну будет очень трудно продолжать политику президента Рузвельта» ( ibid ., PP . 888-889). - Примеч. автора.
• т Sussmann, op. clt., p. 12. «Возможно, главной причиной, по которой Рузвельт придавал такое значение получаемой им почте, было то, что он считал ее одним из лучших способов общения с «простыми людьми». Он слишком хорошо знал необъек­ тивность контролируемых элитой средств массовой коммуникации... Он был убеж­ ден в ограниченности официальных информационных каналов. Френсис Перкинс вспоминает, что однажды он ей сказал: «Официальные каналы коммуникации и ин­ формации довольно консервативны... Их аналитики обычно далеки от простых лю­ дей». _ Примеч. автора.

Проблема 6 Нонконформизм как тип референтно-группового поведения

В предыдущей главе и в предшествующих разделах данной гла­ вы было высказано предположение о том, что конформистское и нонконформистское поведение можно адекватно описать (не гово­ ря уже о том, чтобы адекватно проанализировать) только в том слу­ чае, если это поведение связано с членскими и не-членскими груп­ пами, взятыми в качестве нормативно- и оценочно-референтных ориентиров.

Например, выше читаем: «На языке социологии социальный кон­ формизм обычно обозначает конформность по отношению к нормам и ожиданиям индивидов в их собственной членской группе... А нон­ конформизм по отношению к нормам внешней группы, таким образом [как видим], эквивалентен тому, что обычно называют неконформнос­ тью, то есть неконформности по отношению к нормам внутренней груп­ пы». Указывалось, что на этом основании возникают «два взаимосвя­занных вопроса... каковы функциональные и дисфункциональные по­ следствия позитивной ориентации на ценности иной, не своей груп­ пы? Во-вторых, какие социальные процессы вызывают, поддерживают или подавляют такую ориентацию?»

После того как это было опубликовано, я вновь обратился к источ­нику наших представлений о том, что ныне называется референтно-^повым поведением, - главе 8 книги Кули ( Cooley ) «Чедоаечсская порода и социальный порядок» - и обнаружил, что уже^в 1902 г. Кули понимал нонконформизм примерно таким же образом То что он описывал как «импульс к бунту или подспудное желание посту­пать наперекор» (то есть черту негативизма, отчужденности, нонкон-формизма), можно в более отдаленной перспективе P accMaT P MBaTb n ™"*^ мизм. Это можно назвать бунтом только ™™'™»°?™™™ й лишь тем что лежит на поверхности; человек, который на первый взгляд иГёт не в ногу с остальными участниками процессии, на самом дГе идет в такт с другой музыкой. По словам Торс, он ™^™! барабаны. Если мальчик отказывается от профессии ^ Т °РУ Ю Р од ^ тели и друзья считают самой подходящей для него, и настаивает на Гм чтоТ, заниматься чем-нибудь странным и Ф*™™^™»* пример, искусством или наукой, то это, разумеется, означает, что го подлинная жизнь вообще не связана с теми, кто его окружает со сво ими учителями он познакомился благодаря книгам, а может быть, слу чайно видел и слышал их. , „„„,,„..„,«,

Среда оказывает далеко не такое определенное и очевидно ^ , е влияние, как обычно думают. Наша реальная среда з"на образа ми, которые чаще всего присутствуют в наших мыслях и ^и человек обладает живым, способным к развитию умом, то скорее всего^ни будут раз™ отличаться от того, что дано главным образом ^Тстшда'рташ по отношению к которой мы проявляем лояльность и с чьими^ JZZ - мы пытаемся сообразоваться, определяется нашими решенными склон ностями и симпатиями, путем выбора из всех оказываем,^"^ Zx ных влияний; а поскольку наш выбор в какой-то мере " е »1ГГс2- чувственно воспринимаемых партнеров, возникает видимость нонконфор со бой нонконформизм, имеющий позитивный или ^ Z ^ oZ характер, должен проявляться именно в этом выборе более °™ да ""°™ ношенииг сама по себе оппозиция бесплодна и за пределами личностной специфичности не несет в себе никакого смысла. Следовательно, между конформизмом и нонконформизмом нет никакой демаркационной линии; есть просто более или менее специфический и необычный выбор, более или менее специфическая и необычная комбинация влияний т .

-Здесь мы сталкиваемся с явным преувеличением - настолько i » o » нем самом заложена возможность корректировки. Всячески --«с подчеркнуть мысль, очень важную в то время, когда писался этот текст, а именно ™^° ™™ социальная среда состоит не только из людей, с которыми данная ™^ ь **улет в непосредственное взаимодействие, Кули склоняется к другой, столь же^неразум ной крайности, утверждая, что среда состоит только из образов другие: лад ей и стан Дартов. Наивный объективизм нельзя исправить с помощью такого ^е наивного субъективизма. Однако, как выясняется при знакомстве с его трудами в действ тельное™ Кули нельзя считать таким крайним идеалистом, каким он предстает отрывке. — Примеч. автора.

Какова бы ни была история понятия нонконформизма, теперь совершенно очевидно, что это понятие обеспечивает основу для кон­солидации теории «девиантного поведения» (отчасти 102 таким образом, как это было показано в главах VI и VII , трактующих явление аномии) и теории референтно-группового поведения. Ибо как толь­ ко мы начинаем понимать, что нонконформизм — это типичный кон­ формизм, сообразующийся с ценностями, стандартами и ожидания­ ми референтных личностей и групп, он сразу же начинает концепту­ ально отличаться от остальных форм девиантного поведения. Подлин­ ный «индивидуальный» нонконформизм, абсолютно не связанный с прошлыми, настоящими или реально возможными в перспективе ре­ ферентными группами, — это то, что психологи называют «аутизмом», то есть странные, причудливые мысли и действия, далекие от внеш­ней реальности 103 .

• 101 Cooley C.H., Human Nature and the Social Order (New York: C. Scribner's Sons, 1902; reprinted by The Free Press, 1956), pp. 301—302; вся глава 8, озаглавленная « Под ­ ражание ». Я выделил курсивом те части отрывка, которые непосредственно связаны с теорией референтных групп. То, что Кули считает фактом, со временем преврати­лось в ряд проблем, изучаемых при помощи эмпирических исследований.

Сказать, что теория референтных групп отчасти представляет собой переоткры­ тие того, что уже давно было сделано Кули, значит дать правильное прочтение преды­ стории теории референтных групп. Но было бы ошибкой считать теорию референтных групп всего лишь таким переоткрытием. Ситуация, когда зародыши новых идей оста­ ются бесплодными до тех пор, пока в ходе интеллектуального развития у них не воз­никнет новых значений, часто повторяется в истории человеческой мысли. Действи­тельно, переоткрытие обычно происходит именно таким образом; накопление науч­ ных знаний в итоге приводит к тому, что становятся ясными соответствующие идеи и наблюдения, уже давным-давно опубликованные. Однако в большинстве случаев их игнорировали, потому что их достоверность была отнюдь не очевидна, а на более ран­ ней стадии развития данной дисциплины и не могли быть очевидной для более широ­ кого, но менее информированного круга наблюдателей, существовавшего в те далекие дни. Говоря несколько метафорически, эти идеи «опережали свое время». Со време­ нем, в сочетании с новыми идеями и новыми исследовательскими инструментами, они приобретали новый смысл. Должен пояснить при этом, что, обратившись к давно за­бытым наблюдениям Кули (насколько мне известно, вышеприведенные страницы из его трудов еще никогда не служили исходным пунктом для подтверждающих их куму­ лятивных исследований с тех самых пор, как они были впервые опубликованы), я не хотел принизить достижения современных социологов, которые совершенно незави­ симо создали теорию референтных групп. Я не намерен участвовать в играх «очерните­ лей», отнимающих у современного Петра его заслуги, чтобы воздать должное Павлу давно прошедших дней. Я хочу только указать на некоторое нарушение постепенного развития этой теории, составляющее в ретроспективе, как мы можем видеть, перерыв более чем в сорок лет. — Примеч. автора.

• т Я не цитирую других работ, которые развивали теорию девиантного поведе­ния, поскольку в некоторых своих деталях они были проанализированы в предыду­ щих главах. Следует, однако, сказать, что глава в книге Парсонса «Социальная си­стема», посвященная «девиантному поведению и механизмам социального контро­ ля», обеспечивает базис для предполагаемой теоретической консолидации. Действи­ тельно, в этой главе Парсонс предвосхищает один из тех случаев, когда теория референтных групп приобретает огромное значение для анализа социальных сис­ тем. Но такая консолидация еще не стоит в повестке дня, и потребуются согласо­ ванные усилия многих исследователей, прежде чем эта перспектива будет реализо­ вана. — Примеч. автора.

Здесь нас интересует не индивидуальный, а об­ щественный нонконформизм. Когда нонконформизм представляет собой конформизм по отношению к ценностям, стандартам и прак­тической деятельности, которые сложились на более ранних стади­ ях общественного развития и все еще существуют, хотя принима­ ются не всеми, его часто описывают как «консерватизм». Уничижи­ тельно, но иногда точно его называют «реакционным», особенно в тех случаях, когда его выражением служат попытки снова обратить­ ся к тем ценностям и практическим действиям, которые были заме­ нены новыми или просто преданы забвению. Когда нонконформизм представляет собой конформизм-по отношению к ценностям, стан­ дартам и практической деятельности, которые еще не были инсти­ туционализированы, но рассматриваются в качестве нормативной системы будущих референтных групп, то его часто описывают как «радикализм». Уничижительно, но иногда точно его называют «уто­ пизмом», особенно в тех случаях, когда, как считается, он изобра­ жает совершенное общество, которое невозможно достигнуть 104 . Но так как подобные социально-политические ярлыки имеют не толь­ко чисто описательную функцию, их редко используют в качестве объективного описания, но наклеивают на различные типы нонкон­ формизма. С этой точки зрения, теория референтных групп требует обоснованного выявления различий между многочисленными раз­ новидностями поведения, в настоящее время описываемого социо­ логами как «девиантное поведение». То, что здесь идентифицирует­ ся как «нонконформизм» (в устоявшемся в историческом смысле), должно просто отличаться от таких разновидностей девиантного поведения, как преступность и правонарушения. Эти разновидности «девиантного поведения» отличаются друг от друга в структур­ ном, культурном и функциональном отношениях 1043 . Следователь­ но, не нужно думать, что все они адекватно схвачены единым по­ нятием «девиантного поведения»; это — вопрос для исследования, а не для выдвижения предположений и допущений.

• 103 О месте аутистского мышления в социально-психологической теории см.: NewcombT ., « Social Psychology », pp . 101—103; 287-294; 303-310. — Примеч. автора.
• 104 Ср. с описанием идеологического и утопического менталитетов в: Mannheim К., Ideology and Utopia ( New York : Harcourt , Brace and Company , 1936), — особенно с. 173—237. — Примеч. автора.

На первый взгляд поведение нонконформиста и преступника в структурном плане может показаться одинаковым. Ни тот, ни другой не живут в соответствии с морально укорененными ожиданиями дру­гих, с кем они вовлечены в систему взаимно переплетающихся стату­ сов и ролей. В обоих случаях другие люди, входящие в ту же соци­ альную систему, будут действовать таким образом, чтобы привести поведение «девиантных» индивидов в соответствие с установивши­ мися ожиданиями. Как бы то ни было, различия, которые, возмож­но, отделяют нонконформиста от преступника, часто скрыты от на­блюдения, так как нонконформисты не так уж редко провозглаша­ются преступниками. Тем не менее под этим поверхностным сход­ ством таятся глубокие различия.

Во-первых, нонконформист в отличие от преступника не пытает­ ся скрыть свои отступления от преобладающих групповых норм. На­ против, он громко заявляет о своих расхождениях с ними. С этим тес­ но связано второе различие: нонконформист бросает вызов легитим­ ности норм и ожиданий, которые он отвергает, или по крайней мере их применимости в некоторых ситуациях; преступник, в общем, при­ знает их легитимность. Он вообще не доказывает, что кража право­мочна, а убийство добродетельно. Он просто находит удобным или соответствующим складу его ума нарушать нормы и уклоняться от них. В-третьих, нонконформист, соответственно, стремится изме­ нить групповые нормы, заменить нормы, которые он считает неле­ гитимными с точки зрения морали, нормами, имеющими альтерна­ тивную моральную основу. Преступник, напротив, стремится только избежать влияния ныне существующих норм. Нонконформист обыч­ но взывает к «высшей морали»; преступник, помимо вынужденной самообороны, ссылается на оправдывающие его обстоятельства. На­ конец — и в этом принципиальное различие между ними, — нонкон­формист допускает (хотя допускает неохотно и неосознанно), что отход от преобладающих норм возможен только ради совсем или почти совсем бескорыстных целей; преступник предполагает, что отход от норм будет служить его собственным интересам. Предыдущие харак­ теристики этих двух типов стремились выявить существующие меж­ ду ними различия.

• |04а Об этих различиях говорится в главе VI при описании пятого типа адаптации к аномии; там указано, что и господствующие культурные цели, и институциональные средства отвергаются и заменяются новыми ценностями, которые обретают легитим­ность и сторонников ( pp . 194, 209—210). Что касается дальнейшего обсуждения этого последнего типа «девиантного поведения», см.: Organski К., Change in Tribal South Africa (неопубликованная докторская диссертация, Columbia University , Department of Sociology , 1956). — Примеч. автора.

Зная о тех карательных следствиях, которые мо­жет повлечь за собой его общественное поведение, нонконформист тем не менее действует в соответствии со своими чувствами и ценно­ стями; преступник, зная о последствиях своих поступков, всячески стремится их избежать, скрывая от общества свое девиантное пове­ дение. В сфере культуры нонконформист тоже принципиально отли­ чается от преступника (повторяю, даже в тех случаях, когда общество, почти полностью исчерпав все остальные способы социального кон­троля, навешивает на нонконформиста ярлык преступника). Ибо, не­смотря на публичные дефиниции и внешнюю видимость, многие по­ нимают, что нонконформист, отличающийся от остальных людей только своими политическими, религиозными или моральными убеж­ дениями, в действительности преступником не является. Сточки зре­ ния социологической теории, различия между уровнем культуры и уровнем социальной структуры (к которому мы обращались в пре­дыдущих разделах) носят основополагающий характер, хотя их не сразу можно заметить из-за того, что в основе и культуры, и социаль­ ной структуры лежат одни и те же исторические поведенческие ком­ плексы. Не входя в подробное обсуждение этого вопроса, которое завело бы нас слишком далеко в сторону, укажем только, что они образуют различные уровни анализа. На уровне социальной струк­туры поведение нонконформиста (как и любое девиантное поведе­ ние) приводит в действие механизмы социального контроля со сто­ роны тех, кто вовлечен в переплетающиеся социально-статусные и социально-ролевые взаимодействия с носителем девиантного пове­дения. Его неспособность жить в соответствии с ожиданиями тех, с кем он связан непосредственно, позволяет им накопить мстительные чувства, и они, в свою очередь, реагируют на нее тем, что наказыва­ ют его за отступления от установленных ролевых ожиданий. Роле­ вые партнеры носителя девиантного поведения стремятся вести с позиций своих собственных интересов; носитель девиантного пове­ дения делает их жизнь несчастной или трудной, и они пытаются за­ ставить его снова вести себя как все, чтобы в итоге они могли вер­ нуться к своим обычным делам.

На уровне культуры такое же поведение со стороны «ортодоксаль­ ных» членов социальной системы возникает даже в тех случаях, если они не вовлечены непосредственно в систему социальных отношений с носителем девиантного поведения. В этом смысле их враждебная реакция на его поведение бескорыстна. Они ничего (или почти ниче­ го) не теряют из-за того, что он отклоняется от сложившихся норм и ролевых ожиданий; его «плохое поведение» не наносит им ощутимо­ го ущерба. Тем не менее их реакция тоже враждебна, так как они ин- териоризировали эти моральные нормы (которые в данный момент нарушаются) и воспринимают поведение, которое в конечном итоге отвергает эти нормы или угрожает в дальнейшем их социальной ва- лидности как отрицание ценностей, которыми дорожат они сами и все их группа. Форму этой враждебной реакции лучше всего описать как «моральное негодование», бескорыстные нападки на тех, кто от­ ступает от групповых норм, даже если подобные отклонения не ме­ шают другим членам группы исполнять их собственные роли, по­ скольку у них отсутствуют непосредственные социальные связи с де- виантными индивидами 105 .

ins функциональное объяснение морального негодования было классически сфор­ мулировано Гоббсом (хотя и на архаическом языке естественного закона):« Кроме того, несправедливость характера есть предрасположение или наклонность к правонаруше­нию и является несправедливостью еще до перехода в действие и независимо от того, имеется ли правонарушение по отношению к какому-нибудь индивидуальному лицу. Несправедливость же поступка (т.е. правонарушение) предполагает наличие индиви­ дуального лица, по отношению к которому совершено правонарушение, именно нали­чие лица, с которым заключено соглашение. И поэтому часто случается, что правона­ рушение совершено по отношению кодному лицу, между тем как материальный ущерб, проистекающий из этого правонарушения, нанесен другому. Так, например, если хо­ зяин приказывает своему слуге дать деньги какому-нибудь постороннему человеку и это приказание не исполняется, то правонарушение совершено по отношению к хозя­ину, с которым слуга заключил раньше соглашение о повиновении, материальный же ущерб потерпел посторонний человек, по отношению к которому слуга не имел ника­кого обязательства и потому не мог совершить по отношению к нему никакого право­ нарушения. Точно так же в государствах могут частные люди прощать друг другу свои долги, но не могут прощать разбоев и других насилий, от которых они потерпели мо­ ральный ущерб, ибо неуплата долгов есть нарушение обязательства по отношению к ним самим, разбой же и насилия есть правонарушение по отношению к личности госу­ дарства» (Гоббс Т. Левиафан — М.: Государственное социально-экономическое изда­ тельство, 1936, — гл. XV , с. 131). Это — пример беспристрастного возражения на нару­шение норм. Классическая современная разработка теории морального негодования со­ держится в книге Ранульфа «Моральное негодование и психология среднего класса» (см.: Ranulf S ., Moral Indignation and Middle Class Psychology (' Copenhagen : Levin & Munksgaard , 1938), хотя, по свидетельству ее автора, исследование этого вопроса нахо­дится еще на самой начальной стадии. Как неоднократно разъясняет Ранульф, его соб­ ственная работа в социологическом отношении исходит непосредственно из фунда­ ментальной теории функций морального негодования, самым сильным (если не са­ мым первым) представителем которой является Эмиль Дюркгейм. См. также более ран­нюю монографию того же автора : Ranulf S., The Jelousy of the Gods and Criminal Law at At/tens: A Contribution to the Sociology of Moral Indignation (Copenhagen: Levin & Munksgaard; London: Williams & Norgate Ltd., 1933). 2 vols . — Примеч. автора.

Если бы этой отдушины морального негодования не существова­ ло, действие механизмов социального контроля было бы жестко ог­ раничено. Онобылобыограниченодействиямитехлюдей, кому нон­ конформистское и девиантное поведение наносит непосредственный ущерб. Однако на самом деле моральное негодование и бескорыст­ ное противодействие нонконформизму и девиантному поведению при­дает механизмам социального контроля гораздо большую силу, так как не только относительно немногие люди, которым носители девиант-ного поведения причинили непосредственный ущерб (например, ро­ дители похищенного ребенка), но и крупные коллективы, придержи­ вающиеся сложившихся культурных норм, активизируют свои попыт­ки вернуть девиантных личностей (а также, в порядке упреждения,тех, кто обещает стать таковыми) к общепринятому поведению.

На уровне культуры нонконформист, с его ссылками на высшую мораль, может (в отличие от простого преступника) в исторически благоприятных условиях продолжать свою деятельность на фоне ла­ тентного морального негодования. В какой-то мере его нонконфор­ мизм является либо обращением к утраченным моральным ценнос­ тям прошлого, либо к ценностям грядущего. Поэтому для него всегда существует перспектива (далеко не всегда становящаяся реальностью) получить поддержку других членов общества, изначально не таких смелых и не склонных к риску. Его нонконформизм — это не его лич­ ное отклонение от моральных норм, но вклад в создание новой мора­ли (или в восстановление старой, полузабытой морали). Короче гово­ря, он апеллирует к прошлой или будущей референтной группе. Он реанимирует забытые системы ценностей, стандартов и практических действий или разрабатывает новые, еще не запятнанные разного рода уступками и прагматически целесообразными компромиссами. Всем этим нонконформист резко отличается от обычного преступника, ко­ торый ничего не восстанавливает и ничего не вводит в жизнь, а пыта­ется только удовлетворить свои личные интересы или выразить свои личные мнения. Хотя, возможно, не всегда учитывает различия между ними, но с точки зрения динамики культуры нонконформист и обык­ новенный преступник находятся на разных полюсах.

Наше краткое описание культурного и структурно-социального уровней криминального поведения и нонконформизма, разумеется, многое оставило за кадром. Но сказанного вполне достаточно для наших непосредственных задач. Обе разновидности отклонений от групповых норм можно описать (и они действительно описывались) как «девиантное поведение» (в первом приближении это не будет ошибкой), но тем не менее при более точном анализе (на структурно-социальном и культурном уровнях) они явно отличаются друг от друга. Можно предположить также, что они различаются и на личност­ном уровне. Личности тех, кто возглавлял нонконформистские дви­ жения, имеющие историческое значение, конечно же,могут случай­но иметь большое сходство с личностями тех, кто совершал малые и большие преступления в своих собственных интересах. Однако под­ черкивать это случайное поверхностное сходство за счет характерных и очень глубоких различий — значит расписываться в интеллектуаль­ ном банкротстве академической психологии. Как бы психология ни пыталась опровергнуть этот вывод, отважные английские разбойники Джон Невинсон и его более знаменитый последователь Дик Турпин ( XVII в.) совсем не похожи на отважного нонконформиста Оливера Кромвеля. Если же для кого-то в силу политических и религиозных пристрастий этот пример покажется самоочевидным и не требующим доказательств, пусть он проанализирует суждения историков, превра­ щающих Троцкого или Неру в преступников, имеющих многочислен­ ных последователей.

Возможно, бессознательные побуждения некоторых нонконфор­ мистов не слишком отличаются от побуждений обычных преступ­ ников. В обоих приведенных примерах поведение является вынуж­денным, призванным искупить чувство лично совершенного греха. Нарушение существующих норм может иметь своей целью легити­ мизацию вины; этого можно достичь, если вину будут разделять все. Тем не менее, поскольку нарушаемые нормы очень многообразны в функциональном отношении, психологическое значение их нару­ шения тоже может быть самым разным. Подобно концептуальной структуре социологии, которая в первом приближении может быть настолько груба, что не видит разницы между нонконформизмом по отношению к учрежденным, но подозрительным с точки зрения мо­рали нормам и отклонением от бесспорных общепризнанных норм, концептуальная структура психологии, с ее идеями вины, защитных механизмов, форм реагирования и т.п., может завуалировать прин­ципиальные различия, объясняя в корне отличные формы социаль­ ного поведения одними и теми же мотивами. Правда, это значит кон­ статировать проблему, но не решить ее. Однако сложившаяся в этих науках ситуация имеет несомненное теоретическое достоинство, на­ поминая нам, что мы довольно часто бываем склонны скрадывать или преуменьшать поведенчески значимые различия. Делать это — значит осуществлять на практике сомнительную методологию ре­ дукционизма. Быть редукционистом — значит придерживаться лож­ного допущения, которое, согласно незабываемому описанию Уиль­ яма Джеймса, заключается в том, что «струнный квартет Бетхове­ на... это на самом деле скрип лошадиных хвостов, трущихся о кошачьи кишки, и может быть исчерпывающе описан подобными тер­минами...» 106 .

Нонконформист, чья деятельность имеет историческое значение, с точки зрения социальной структуры, культуры и личности представ­ляет собой особый тип социально-девиантной личности. Следуя древ­ нему изречению — «природа каждой вещи лучше всего познается в крайних проявлениях», — мы должны обратить особое внимание на крайних нонконформистов, которые вступают на свой путь обще­ ственного нонконформизма, хорошо зная, что они рискуют (риск настолько велик, что это знание перерастает в уверенность) и могут быть жестоко наказаны за свое поведение в группе. В самом точном смысле слова, этот тип человека является типом мученика, то есть человеком, который жертвует собой из принципа. Придерживаясь норм и ценностей какой-то иной референтной группы, а не той, чьим ожиданиям он не соответствует, он готов принять, если не привет­ ствовать 107 , почти неизбежные и притом болезненные последствия этих разногласий.

• 106 James W., The Willto Beleiv (New York: Longmans, Green, and Co., 1937), p. 76. В более общей форме Джеймс ставил эту теоретическую проблему так: быть рациона­ листом — значит вовлечь себя «в дурной абстракционизм, то есть такой способ упот­ ребления понятий, который можно описать следующим образом: мы постигаем кон­ кретную ситуацию, выделяя в ней какую-нибудь характерную или важную черту и классифицируя по ней всю ситуацию; затем, вместо того чтобы дополнить существо­ вавшие ранее характеристики всеми позитивными следствиями, которые может дать новый способ понимания, мы начинаем применять наше понятие только к тем зна­ чениям, на которые явно указывает абстрактно рассматриваемый термин; говорим, что в нем «нет ничего, кроме» этого понятия; действуем таким образом, как будто все остальные характерные черты, из которых это понятие было абстрагировано, больше не существуют. Абстракция, функционирующая таким образом, в гораздо большей мере становится средством сдерживания научной мысли, чем средство ее развития. Она ис­ кажает вещи; она создает затруднительные и немыслимые ситуации; я убежден, что те неприятности, которые причиняют метафизикам и логикам парадоксы и диалектичес­ кие головоломки вселенной, объясняются этой относительно простой причиной. Не­ правильное, неконкретное использование абстрактных свойств и общих наименований, по моему убеждению, является одним из величайших первородных грехов рационалисти­ ческого разума». Как неоднократно могли убедиться социологи и психологи, от этих неприятностей страдают не только метафизики и логики ( James W ., The Meaning of Truth : A Sequel to « Pragmatism » ( New York : Longmans , Green , and Co ., 1932), pp . 249— 250). — Примеч. автора.
• 107 Однако если бы он действительно обнаруживал признаки радостного предвку­ шения этих болезненных последствий, то лучше всего ему подошла бы презрительная кличка — человек, который пытается «сам сделать из себя мученика». Это выражение, получившее широкое распространение задолго до пришествия Фрейда, выражает об­ щее признание того, что бескорыстная на первый взгляд покорность наказанию, воз­ можно, при дальнейшем анализе обернется либо личной заинтересованностью, либо удовлетворением «патологической» психической потребности. Мазохизм пользуется общим уважением лишь при наличии определенных социальных институций. В усло­виях такой социальной среды, где можно испытать чисто ритуальное наслаждение, ма­ зохистский характер может идеально подходить для эффективного исполнения соци­ альных ролей. Но в общем в попытках представить личную потребность как обществен­ ную добродетель усматривают двойное прегрешение: претензию на вознаграждение за действия, которые кажутся бескорыстными, а в действительности оказываются эгоис­ тическими, и нарушение необходимого для стабильности общества взаимного дове­рия, поскольку тем самым внушается сомнение в моральности действительно беско­ рыстного поведения других людей. — Примеч. автора.

Но психологические причины мученического поведения — это одно, а его социологическая природа — это нечто совсем иное. Мо­тивы мученика могут быть самыми разнообразными: мученическое поведение может служить проявлением нарциссизма, или потребно­ сти в наказании, или стремления овладеть неподатливой на первый взгляд внешней реальностью ради тех, кого любишь 108 . Возможно, и так. Однако в социальном контексте этот тип нонконформизма обя­ зательно включает в себя публичный отказ от некоторых установлен­ ных ценностей и практических действий и верность альтернативным ценностям и практическим действиям, за что человек навлекает на себя почти неизбежное наказание со стороны других людей. В функ­циональном отношении такой нонконформизм может содействовать социальным и культурным переменам. В этой связи следует заметить, что реакции других людей на эту разновидность нонконформизма могут быть гораздо более сложными, чем можно предположить, если судить о них только по чисто внешней враждебности.

• т Все согласны с тем, что терминологическое обозначение мотиваций оставляет желать лучшего. Из этого замечания не следует, что мотивы представляют собой от­ дельные единичные импульсы, каждый из которых «производит» соответствующую форму поведения. Кули (даже безотносительно к систематизированной психологи­ческой теории) высказал несколько общих соображений по этому поводу, которые гораздо лучше соответствуют (если они вообще чему-нибудь соответствуют) нашему времени, чем тому, когда он их высказал (около двух поколений тому назад). Напри­ мер: «Обсуждение в терминах «альтруизм — эгоизм» фальсифицирует факты в наибо­ лее жизненно важном пункте. Это становится возможным, если допустить, что наши импульсы, относящиеся к личности, можно разделить на два класса — импульсы «Я» и импульсы «Ты» — примерно так же, как мы подразделяем сами индивиды; между тем приоритетным для всего спектра чувств является факт взаимного воздействия личностей, так что импульс принадлежит не одной из них, но тому, что служит для них общей основой, — их общению». Или другой пример: «...термин «альтруизм» ис­пользуется для того, чтобы обозначить нечто большее, нежели доброта или доброже­ лательность — некоторое принципиальное психологическое или моральное разли­ чие между этими чувствами (или этим классом чувств) и иными чувствами, называе­ мыми эгоистическими; но этого различия, по-видимому, не существует. Все соци­ альные чувства альтруистичны в том смысле, что включают в себя отношение к другим людям, и очень немногие альтруистичны в том смысле, что исключают себя. Мысль о подразделении чувств по линии «альтруизм — эгоизм», по-видимому, проистекает из смутного, неясного предположения, согласно которому каждая идея, исходящая от личности, должна давать отдельный единичный ответ на каждую идею, исходящую от тела» ( Cooley C . H ., Human Nature and the Social Order , pp . 128, 129—130). Можно утверждать: когда Конт создал новый термин «альтруизм» и дал ему свое определе­ ние, он помог создать своеобразное заблуждение, которое Кули попытался нейтра­ лизовать. — Примеч. автора.

Признанный нонконформист хочет, чтобы к нему относились со смешанным чувством ненависти, восхищения и любви, даже со сторо­ ны тех, кто все еще сохраняет верность оспариваемым ценностям и практическим действиям. Действуя открыто, а не тайно, и, очевидно, сознавая, что навлекает на себя суровые санкции со стороны группы, нонконформист стремится в какой-то мере заручиться уважением лю­дей, даже если оно похоронено под толстым слоем открытой враждеб­ ности и ненависти со стороны тех, кто испытывает ощущение, что их чувствам, интересам и статусу угрожают слова и действия нонконфор­ миста. Должное воздаяние за бескорыстное поведение образует пози­тивный компонент этого двойственного отношения. Чувствуется, что у нонконформиста достаточно смелости, чтобы пойти на большой риск (он, так сказать, демонстрирует эту способность), особенно ради бес­ корыстных целей 109 . В какой-то мере (хотя, по-видимому, в гораздо мень­ шей) смелость, очевидно, проявляется и в тех случаях, когда человек рискует даже ради узколичных, эгоистических или чуждых ему целей, как в известных случаях «бесстрашного преступника» и «отважного вра­ га», которыми, соответственно, восхищаются даже тогда, когда прокли­ нают. Так как потенциально отвага представляет собой социальную доб­ родетель (иными словами, она функционально необходима для сохра­ нения и развития групп в соответствии с их конечными ценностями), то она вызывает уважение даже в тех сложных случаях, когда ее использу­ ют не на благо группы, а во вред ей.

• 109 Примеров тому, разумеется, бесконечное множество. Рассмотрим только один из них — судьбу Джона Брауна, этого предателя, убийцы и отважного фанатика, гото­ вого умереть задело свободы, как он его понимал. По мнению Карла Сандберга, «Бра­ ун так тихо и набожно радовался тому, что его повесят публично, на глазах у всех людей и всех народов, что его нельзя было с легкостью изгнать из людских мыслей». А губер­ натор штата, который повесил его после судебного процесса, проведенного с полным соблюдением закона, вынужден был сказать следующее: «Браун — это человек с самы­ ми крепкими нервами, которые я когда-либо видел, разбитый и поверженный, истека­ ющий кровью и брошенный в тюрьму. Это — человек, обладающий ясным умом, отва­ гой и силой духа. Это — фанатик, тщеславный и болтливый, но стойкий, искренний и умный». Поскольку «девиантное» поведение — это поведение, которое делают тако­вым общественные нормы и стандарты, то социальное определение ужасающих пре­ ступлений Брауна явно отличается от определения многочисленных преступлений, сде­ ланных теми, кто был только конокрадами. Описывая этот великий акт нонконфор­ мизма, Карл Сандберг выступает и в качестве историка, и в качестве представителя американской культуры ( Sandburg С, Abraham Lincoln : The Prairie Years ( New York : Harcourt , Brace & Company , 1926). - П, pp . 188—195). — Примеч. автора.

Даже этот краткий обзор может прояснить функциональные раз­ личия между двумя разновидностями девиантного поведения. В оп­ределенных условиях общественный нонконформизм может выпол­ нять явные и латентные функции, вызывая изменение поведенчес­ ких стандартов и ценностей, ставших дисфункциональными для груп­ пы. Другие узколичные формы девиантного поведения выполняют явную функцию обслуживания интересов девиантной личности; в определенных условиях, идентифицированных Дюркгеймом, Джор­джем Мидом и Радклифф-Брауном, они выполняют латентную фун­кцию реанимации тех групповых чувств и настроений, которые ста­ ли слишком слабыми и поэтому перестали быть эффективными ре­ гуляторами поведения. Сваливать в одну кучу эти функционально (а не только морально) различные формы поведения, обозначая их од­ ним понятием «девиантного поведения», — значит затемнять их соци­ ологическое значение. Кроме того, можно спокойно предположить, что в отличие от души Джона Брауна душа Аль-Капоне не будет жить дол­ го. Другой пример: Юджин Дебс и Альберт Фолл (личный секретарь, или секретарь «внутренних чайных дел» президента Гардинга, запус­ тивший руку в общественный фонд) были посажены в тюрьму соглас­но законам американского общества, так как оба были уличены в «де- виантном поведении». Однако Гардинг, выразитель нормы, счел воз­ можным освободить из тюрьмы нонконформиста Дебса с помощью запоздалого акта о помиловании, тогда как Кулидж, торжественно заявивший о необходимости расширить сферу нормативности, не счел возможным освободить другую девиантную личность — Фолла.

Если различие между двумя типами поведения — нонконформиз­ мом и девиантным поведением — не будет учитываться, то в концепту­ альном и терминологическом отношении социология пойдет по невер­ ному пути, на который она стала иногда вступать, и превратится в та­ кую общественную науку, которая имплицитно считает добродетелью только социальный конформизм. Если социология не будет система­ тически выявлять различия между социальной структурой и функция­ ми этих разных форм девиантного поведения, то в итоге она начнет (хотя, полагаю, непредумышленно) поощрять конформизм группы по отношению к преобладающим в ней стандартам и имплицитно под­разумевать, что нонконформизм обязательно дисфункционален 110 .

• 110 В Америке признание культурной ценности права на инакомыслие слишком глубоко вошло в плоть и кровь, чтобы не оказывать контролирующего воздействия на поведение даже в условиях стресса. С точки зрения социологии познания, которая считает, что интеллект по-разному реагирует на основополагающие социальные условия, есть особый смысл в широком эмпирическом исследовании сил, обусловли­ вающих признание, неприятие или поддержку политических и всяких иных нонкон­формистов (см.: Stouffer S . A ., Communism , Conformity , and Civil Liberties ( New York : Doubleday & Company , 1955). Исходным пунктом этого исследования служит пред­положение о том, что эти типы нонконформизма значительно отличаются от других типов девиантного поведения. Кроме того, оно призвано вскрыть подоплеку призна­ ния и неприятия нонконформистов (проблема, которой мы лишь слегка касались на предыдущих страницах). — Примеч. автора.

Однако, как неоднократно подчеркивалось в этой книге, не так уж редко бывают ситуации, когда нонконформистское меньшинство выражает интересы и конечные ценности группы более эффективно, чем кон­формистское большинство 1 ". Следует еще раз повторить: это не мо­ральное, но функциональное суждение, не положение этической тео­ рии, но положение социологической теории. В конечном счете это такое положение, которое, будучи однажды высказано, вероятно, бу­дет принято теми самыми социологами, которые, пользуясь недоста­ точно дифференцированным понятием «девиантного поведения», отрицают в своем социологическом анализе то, что признают в своих моральных предписаниях.

• 111 Замечательное описание публичного нонконформизма см. в истории сената США, написанной сенатором Джоном Кеннеди ( Kennedy J . F ., Profiles in Courage : Decisive Moments in the Lives of Celebrated Americans ( New York : Harper & Brothers , 1955). Это — описание восьми сенаторов, которые отказались сообразоваться с господству­ ющими ожиданиями, несмотря на оказанное на них сильнейшее давление — давле­ ние, которое включало в себя фатальный риск для их политической карьеры, клевету на их характеры, отречение избирателей. Ориентируясь на иные референтные груп­пы, чем те, которые находились у власти, эти люди могли почувствовать, что их репутация и их принципы со временем получат широкую поддержку, а их нонкон­формизм будет высоко оценен. Это сжатое и емкое описание «трудных и непопу­лярных решений», помимо всего прочего, очень поучительно для дальнейшего раз­ вития теории нонконформизма как части более широкой теории референтно-груп­ пового поведения. Оно дает ценную клиническую информацию о применении со­ циального давления в попытках предотвратить ожидаемый акт нонконформизма; о многочисленных референтных группах, вовлеченных в принятие важных обществен­ ных решений; о структурном противопоставлении максимальной наблюдаемости таким общественным деятелям, как сенаторы; о сложностях, проистекающих из неясных и несовершенных определений ролевых обязанностей; о том, что наблю­даемость мнения избирателей невелика и, таким образом, обеспечивается возмож­ ность принимать независимые решения; о причинах явного конформизма любого публично высказанного мнения общественных деятелей; о том, в каком смысле можно действительно воспринимать будущие поколения как значительную рефе­рентную группу; обо всем том, что может отодвинуть ценности личной безопасно­ сти, всеобщего уважения и сохранения общественных связей на второй план по срав­ нению с ценностью независимых убеждений. Короче говоря, эта книга имеет ис­ ключительное значение для социологов, интересующихся теорией референтно-груп­ пового поведения. — Примеч. автора.

Проблема 7 Структурный контекст референтно-группового поведения: ролевые наборы, наборы статусов и последовательность статусов

Исследовав рабочие функции наблюдаемости и различных типов нонконформизма и отклонений в процессе референтно-группового поведения, теперь мы должны исследовать социальную структуру ро­ лей и статусов, которая обеспечивает контекст референтно-группово­ го поведения. Это довольно большая задача, и мы, как и в предыдущих разделах этой главы, только дадим общий очерк нашего подхода к это­ му вопросу, а также рассмотрим связанные с ним проблемы, требую­ щие дальнейшего исследования. Для этого нам потребуется создать не­ что вроде теории социальных ролей и социального статуса.

Вот уже некоторое время (по крайней мере с момента появления имевших большой резонанс работ Ральфа Линтона) было признано, что для описания и анализа социальной структуры фундаментальное значе­ ние имеют два понятия — социального статуса и социальной роли" 2 .

Под статусом Линтон подразумевает положение в социальной системе, занимаемое определенными индивидами; под ролью — пове­ дение, в котором реализуются ожидания, связанные с этим положени­ ем. С точки зрения этих определений, «статус» и «роль» — это поня­ тия, позволяющие соединить определяемые культурой ожидания с по­веденческими моделями и отношениями, составляющими социальную структуру. Кроме того, Линтон заметил, что каждый человек в обще­ стве имеет множество статусов и что с каждым из этих статусов связа­ на какая-нибудь роль" 3 . Как многократно показали последующие со­ циологические исследования, эта мысль оказалась очень плодотвор­ ной, но лишь в первом приближении. Линтон, однако, полагал (это и сделало его точку зрения верной лишь в первом приближении), что каждый статус выполняет свою особуюроль ш . Не входя в обсуждение этого вопроса более глубоко, чем он того заслуживает, заметим только, что каждый специфический социальный статус связан не с од- ной-единственной ролью, но с целым спектром ролей. В этом заклю­ чается основная особенность социальной структуры. Ее можно зафик­ сировать с помощью особого термина — «набор ролей»; им я обозна­ чаю полный комплект ролевых отношений, которыми люди обладают вследствие того, что занимают определенный социальный статус. На­ пример: один статус студента-медика создает не только роль студента по отношению к его учителям, но также широкий спектр других ро­ лей, связывающих человека, занимающего этот статус, с другими студентами, медсестрами, врачами, социальными работниками, ме­ дицинскими техническими работниками и т.д." 5 . Другой пример: статус школьного учителя имеет специфический набор ролей, свя­ зывающих учителя с его учениками, коллегами, директором шко­лы, советом по образованию, изредка — с местными патриотичес­кими организациями, с профессиональными организациями учите­ лей, с ассоциациями родителей и учителей и т.п.

• 112 Заявить, что не Линтон «первым» ввел эти два понятия в социологию, было бы столь же справедливо, сколь и неуместно. Ибо только после знаменитой восьмой главы в его «Науке о человеке» эти понятия и их производные стали систематически применяться в теории социальной структуры ( Linton R ., The Study of Man ( New York : Appleton — Century , 1936). — Примеч. автора.
• 113 См. там же, но в особенности в более поздней работе Линтона, которой, по- видимому, не уделялосьтого внимания, какого она заслуживает: Linton R ., TheCultural Background of Personality ( New York : Appleton — Century , 1945), esp . 76 ft ". — Примеч. автора.
• 114 В качестве одного из многих примеров, иллюстрирующих эту концепцию, см. следующее замечание Линтона: «Каждый статус в социальной системе может быть занят, а связанная с ним роль разучена и разыграна многими людьми одновременно»

Следует ясно понимать, что набор ролей отличается от структур­ ной модели, которая уже давно определялась социологами как модель «множественности ролей». Ибо обычно множественность ролей обо­ значает комплекс ролей, связанных не с одним социальным статусом, но с различными статусами (часто в различных институциональных сферах), занимаемыми тем или иным индивидом. Таковы, например, роли, связанные с разными статусами — учительницы, жены, мате­ ри, католички, республиканки и т.д. Мы обозначаем этот комплект социальных статусов индивида как его набор статусов, причем каж­ дый из статусов, в свою очередь, имеет свой особый набор ролей.

(The Cultural Backgound of Personality, p.77). Только однажды Линтон случайно упо­ мянул о «ролях, связанных... со статусом», но не раскрыл, в чем заключается струк­ турное значение множественности ролей, связанных с одним статусом (см. Linton R ., The Study of Man , p . 127).

Теодор Нькжом ясно видел, что каждое положение в системе ролей подразу­ мевает множественность ролевых отношений ( SocialPsychology , pp . 285—286). — При­ меч. автора.

• 115 Что касается предварительного анализа ролевого набора студента-медика (этот анализ имеет прямое значение для теории референтных групп), см.: Hantington M . J ., « The development of a professional self — image », in : Merton R . K ., Kendall P . L . and Reader I . I .( editors ), The Student — Physician : Iutroductory Studies in the Sociology of Medical Education ( Cambridge : Harvard University Press , 1957); эта работа составляет часть ис­ следований, проведенных Бюро прикладных социологических исследований при Ко­ лумбийском университете на грант, полученный от Государственного фонда. См . также : Merton R.K. In: Witmerand Kotinsky. op. cil., pp. 47—50. Ганс Зеттерберг рас­сматривает эти понятия и связанные с ними проблемы в главе V своей работы «Те­ ория деятельности» [ Zetterberg H . L ., An Action Theory ( m . s .)]. Кумулятивные про­цессы в социологической теории (как и в других областях) содействуют развитию понятий в определенных направлениях. По крайней мере это проиллюстрировано появлением понятий, аналогичных понятиям набора ролей, набора статусов и пос­ ледовательности статусов, хотя и обозначенных другими терминами, в статье: Bates F . L ., « Position , role and status », Social Forces , 1956, 34, pp . 313—321. Аналогичные тео­ ретические идеи были также развиты Нийлом Кроссом, изучавшим работу школь­ ной администрации. — Примеч. автора.

Понятия набора ролей и набора статусов являются структурными и характеризуют части социальной структуры в данное время. Если же набор статусов (встречающийся достаточно часто, чтобы стать соци­альной моделью) рассматривать с точки зрения изменений во време­ ни, то он будет обозначаться как последовательность статусов. Так, например, студент-медик со временем будет последовательно зани­ мать статусы интерна*, резидента** и независимого практикующего врача. Разумеется, в том же самом смысле мы можем говорить о пос­ ледовательности ролевых и статусных наборов.

Структурные комплексы ролевых и статусных наборов, а также статусных последовательностей, по-видимому, составляют социальную структуру в целом. Эти понятия снова напоминают нам, причем са­ мым неожиданным образом, что мы никогда не должны упускать из виду один упрямый факт: даже простая на первый взгляд социальная структура чрезвычайно сложна. Ибо функционирующие социальные структуры должны умудриться организовать эти наборы и последова­ тельности статусов и ролей таким образом, чтобы в итоге получился ощутимый социальный порядок, достаточный для того, чтобы боль­шинство людей могло большую часть времени уделять своим соци­альным обязанностям и при этом не импровизировать заново в каж­ дой новой ситуации, с которой придется столкнуться.

Кроме того, эти понятия помогают нам идентифицировать неко­торые существенные проблемы социальной структуры, требующие своего анализа. Какие социальные процессы могут нарушать или раз­ рушать набор ролей, создавая тем самым условия для структурной нестабильности? Благодаря каким социальным механизмам роли в ролевых наборах сочетаются таким образом, что между ними возни­ кает гораздо меньше конфликтов, чем в любом ином случае?

Проблема 7.1 Структурные источники нестабильности в ролевом наборе

Может показаться, что основным источником возмущений, вы­ водящих из равновесия систему ролевого набора, служит ситуация, существующая в любой структуре: каждый человек, занимающий оп­ределенный статус, имеет ролевых партнеров, которые занимают са­ мые различные места в социальной структуре. В результате ценности и моральные ожидания этих партнеров в какой-то мере отличаются от ожиданий и це'нностей носителей того статуса, о котором идет речь. Например, то обстоятельство, что члены школьного совета зачастую принадлежат к иным социально-экономическим слоям, чем учитель средней школы, означает, что в некоторых отношениях их ценности и ожидания отличаются от ценностей и ожиданий учителя. Таким обра­зом, тот или иной учитель может вызвать противоречивые ожидания у своих коллег по профессии и у влиятельных членов школьного сове­ та, а значит, и у вышестоящих руководителей школьного образова­ния (иногда). Это совершенно излишне с точки зрения образования, так как об этом учителе можно судить и по-другому — как о необхо­ димом и существенном элементе процесса образования. Эти в корне отличные и несовместимые оценки усложняют для них всех задачу прийти к согласованному мнению. Все сказанное о статусе учителя в той или иной мере относится и к носителям других статусов, которые благодаря своим ролевым наборам связаны с другими людьми, зани­ мающими самые разные статусы.

• * Интерн — молодой врач, работающий в больнице и живущий при ней. — При­ меч. пер.
• ** Резидент — врач, работающий в больнице и живущий при ней. — Примеч. пер.

Судя по тому, как обстоят дела в настоящее время, это, по-види­ мому, и есть главное структурное основание для потенциального на­ рушения равновесия в системе устойчивого ролевого набора. Разуме­ ется, все сказанное выше не относится к той специфической ситуа­ ции, когда все люди, обладающие одним и тем же набором ролей, имеют одинаковые ценности и одинаковые ролевые ожидания. Но это — совсем особая и, пожалуй, исторически редкая ситуация. Го­ раздо чаще, особенно в высокодифференцированном обществе, ро­левые партнеры набираются из самых различных слоев, в какой-то мере, соответственно, отличающихся по своим социальным ценнос­ тям. Если дела обстоят таким образом, то наиболее характерной дол­ жна быть ситуация беспорядка (а не относительного порядка). И все же, по-видимому, в истории преобладают высокоупорядоченные об­ щества, а не полный беспорядок (хотя степень упорядоченности мо­жет быть различной). Но тогда возникает проблема идентификации социальных механизмов, благодаря которым достигается некоторый разумный уровень «стыковки» ролей в ролевых наборах, а также, со­ ответственно, социальных механизмов, действующих разрушитель­но, так что сложившиеся в данной структуре ролевые наборы не со­ храняют своей относительной стабильности.

Проблема 7.2 Социальные механизмы стыковки ролей в ролевых наборах

Прежде чем приступить к исследованию некоторых из этих меха­низмов, следует еще раз повторить, что мы не считаем непреложным историческим фактом высокую эффективность всех ролевых набо­ров. Это относится не к широкому историческому обобщению, со­гласно которому в истории преобладает социальный порядок, но к аналитической проблеме идентификации социальных механизмов, благодаря действию которых возникает более высокий уровень соци­ альной упорядоченности, которого нельзя было бы достичь, если бы эти механизмы не были задействованы. Другими словами, в данном случае нас интересует социология, а не история.

1. Различная интенсивность вживания в роль со стороны партнеров по ролевому набору. Ролевые партнеры по-разному относятся к пове­дению тех, кто занимает определенный социальный статус. Это озна­ чает, что ролевые ожидания партнеров по ролевому статусу не все­ гда имеют одинаковую интенсивность. Для некоторых из них дан­ ное ролевое отношение представляет только побочный интерес, для других — возможно, главный. Приведем гипотетический пример: родители школьников, обучающихся в одной и той же школе, веро­ ятно, более непосредственно заинтересованы в оценке и контроле над поведением учителей, чем, скажем, члены местной патриотической организации, чьи дети не учатся в этой школе. Ценности родителей и ценности патриотической организации могут не совпадать во многих отношениях и вызывать совершенно различное поведение со сторо­ ны учителя. Но если ожидания одной группы, относящиеся к ролево­ му набору учителя, связаны с его главными делами и интересами, а ожидания другой группы — только с побочными, то это поможет учи­телю легче согласовать свое поведение с этими несовместимыми ожи­ даниями. Перечисляя выше структурные свойства групп, мы отмети­ ли, что имеются определенные различия в масштабах и интенсивно­ сти вживания членов группы в свой статус и свои роли. Эти различия помогают снять напряженность, существующую в таком ролевом на­ боре, который предполагает конфликтные ожидания по отношению к поведению людей, занимающих определенный статус. Учитель, для которого этот статус имеет первостепенное значение, сможет твердо противостоять требованиям сохранять конформизм по отношению к ожиданиям тех, кто ждет от его ролевого набора чего-то иного, но для кого его отношение имеет только второстепенное значение. Это, ра­ зумеется, не означает, что учителя совсем неуязвимы для этих ожида­ ний, которые несовместимы с их профессиональными обязанностями. Это только значит, что они уязвимы гораздо меньше, чем были бы в противном случае (а иногда бывают уязвимы и в этом), когда их могущественные партнеры по ролевому набору почти не интересу­ ются этим тонким отношением. Если бы все те, кто входит в ролевой набор учителя, одинаково интересовались этим отношением, положе­ ние учителя было бы гораздо плачевнее, чем оно есть на самом деле. По-видимому, то, что справедливо для этого случая (то есть для ситу­ ации учителя), справедливо и для носителей любого другого статуса: влияние на них различных ожиданий со стороны тех, кто входит в их ролевой набор, может быть смягчено благодаря тому, что люди, со­ ставляющие этот ролевой набор, по-разному вовлечены в свойствен­ ную ему систему отношений.

2. Те, кто входит в данный ролевой набор, в разной степени облада­ ют властью. Второй механизм, оказывающий влияние на стабиль­ ность ролевого набора, потенциально обеспечивается распределени­ ем власти. В этой связи под властью подразумевается не что иное, как наблюдаемая и предсказуемая способность налагать на социальные действия отпечаток своей собственной воли, даже преодолевая сопро­тивление тех, кто принимает участие в этом действии 116 .

Члены ролевого набора в разной степени обладают властью, не­обходимой для формирования поведения людей, являющихся носи­ телями определенного статуса. Однако отсюда не следует, что инди­ виду, группе или страте ролевого набора, в отдельности обладающим максимально возможной властью, в равной мере удается внушить свои ожидания носителям какого-либо статуса, скажем, статуса учителя. Это бывает только в таких обстоятельствах, когда один член ролевого набора получает эффективную монополию на власть, либо отлучив от власти всех остальных, либо располагая такой властью, которая пе­ ревешивает объединенную суммарную власть других членов. Во всех остальных ситуациях индивиды, ставшие объектом противоречивых ожиданий со стороны других членов их ролевого набора, могут, объе­ диняясь, создавать (обдуманно или непреднамеренно) властные коали­ ции, которые позволят этим индивидам действовать по-своему. Тогда конфликты возникают не столько между носителями данного статуса и Другими членами их ролевого набора, сколько между самими членами ролевого набора. Противовес какому-либо одному могущественному члену ролевого набора иногда обеспечивается с помощью коалиции ме­ нее могущественных, но объединившихся членов. Знакомая модель «равновесия сил» не ограничивается только борьбой наций за власть; в более завуалированной форме ее можно обнаружить, в общем, в дея­ тельности любого ролевого набора: например, у каждого ребенка есть достаточно возможностей, чтобы убедиться в том, что решения отца можно с успехом уравновесить противоположными решениями ма­тери. Если противоборствующие силы ролевого набора нейтрализу­ ют друг друга, то у носителя статуса появляется относительная свобо­да, чтобы действовать в соответствии со своими первоначальными за­ мыслами.

• 116 Это определение напоминает концепцию власти Макса Вебера, которая не слиш­ком отличается от других современных версий концепции власти (см.: Weber M ., Essays т Sociology , 188 fl ). — Примеч. автора.

Таким образом, даже в таких потенциально неустойчивых струк­ турах, в которых члены ролевого набора придерживаются в корне раз­личных ожиданий по поводу того, что должен делать носитель данно­ го статуса, этот последний не полностью зависим от милости самых могущественных из них. Кроме того, высокий уровень вовлеченности в свой статус усиливает его относительную власть. Ибо поскольку эти могущественные члены ролевого набора изначально не интересуются своими отношениями с определенным носителем статуса в той же мере, в какой он сам, у них нет мотивов, чтобы воспользоваться своей влас­ тью во всей ее полноте. В таком случае носитель статуса получает воз­ можность действовать свободно в пределах своей ролевой деятельно­ сти, не подвергаясь контролю потому, что остался незамеченным. Это, разумеется, не означает, что носитель статуса, с которым связаны противоречивые ожидания 117 членов его ролевого набора, действительно защищен от контроля с их стороны. Это значит только одно — структура власти в ролевом наборе часто такова, что носитель статуса сохраняет почти полную автономность; этого не было бы, если бы не существовало структуры противоборства властей.

• 117 В своей живой и очень информативной лекции Уильям Карр, исполнитель­ ный секретарь Национальной Ассоциации Образования, дал обзор противоречивых влияний, которым школа подвергается со стороны добровольных общественных орга­ низаций Американского Легиона, Ассоциации Объединения Наций, Национального Совета Безопасности, Лучшего Бизнес-бюро, Американской Федерации Труда, До­ черей Американской Революции и др. В его обзоре содержались конкретные приме­ ры, продемонстрировавшие всю противоречивость ожиданий, имевшихся у этих орга­ низаций, которые входили в состав сложного ролевого набора, включающего школь­ную администрацию и школьные советы и действующего в таком дифференцирован­ ном обществе, как наше. Как сообщает м-р Карр, иногда эти добровольные организации «высказывают свое коллективное мнение сдержанно, иногда грубо, но всегда настой­чиво. На протяжении всего года они организуют конкурсы, кампании, выставки, осо­ бые дни, особые недели и годовщины.

Они требуют, чтобы государственные школы уделяли больше внимания Детс­ кой Бейсбольной Лиге, первой [медицинской] помощи, умственной гигиене, кор­рекции речи, военной подготовке, интернациональному воспитанию, современной музыке, всемирной истории, американской истории, местной истории, географии и домоводству, Канаде и Южной Америке, арабам и Израилю, туркам и грекам, Хрис­ тофору Колумбу и Лейфу Эриксону, Роберту Ли и Вудро Вильсону, питанию, уходу за зубами, свободному предпринимательству, трудовым отношениям, профилактике рака, человеческим отношениям, атомной энергии, огнестрельному оружию, Кон­ ституции, табаку, трезвости, доброму отношению к животным, эсперанто, чтению, письму и арифметике, другим школьным предметам, печатанию на машинке и чис-

3. Изоляция ролевой деятельности от наблюдаемости со стороны членов ролевого набора. Носитель того или иного статуса не вступает в постоянное взаимодействие со всеми своими партнерами по ролево­му набору. Этот вывод относится не к случайному одиночному фак­ ту, но к функционированию ролевого набора в целом. Взаимодействия с каждым членом (индивидуальным или групповым) ролевого набо­ ра ограничиваются и переплетаются самыми разными способами; они не одинаково распределяются в системе отношений, вызванной к жизни тем или иным социальным статусом. Этот фундаментальный факт ролевой структуры позволяет без чрезмерного стресса осуще­ ствлять такое ролевое поведение, которое не соответствует ожидани­ ям некоторых партнеров по ролевому набору. Ибо, как мы уже убеди­ лись, эффективный социальный контроль предполагает довольно вы­сокую наблюдаемость ролевого поведения. В той мере, в какой роле­ вая структура выводит данного носителя статуса из-под прямого наблюдения со стороны некоторых из его партнеров по ролевому на­ бору, конкурирующие силы оказывают на него разное давление. Сле­ дует особо подчеркнуть, что здесь мы имеем дело с фактом социаль­ ной структуры, а не с индивидуальными приспособлениями, благо­ даря которым тому или иному челове ку удается отчасти скрывать свое ролевое поведение от некоторых членов его ролевого набора.

Этот структурный факт заключается в следующем: различие меж­ ду социальными статусами определяется тем, в какой мере какая-то часть совокупного ролевого поведения будет недоступна наблюдению со стороны всех членов ролевого набора. Разнообразие проявлений этого структурного атрибута социальных статусов, соответственно, усложняет проблему их охвата принципиально различными ожида­ниями тех людей, которые входят в данный ролевой набор. Таким образом, носители любого статуса иногда должны принимать труд­ные решения, затрагивающие их чувства личной интегрированнос-ти, то есть жизни в соответствии с основополагающими нормами и стандартами, управляющими исполнением их профессиональных ролей. Но сами статусы различаются в зависимости от меры наблю­ даемости ролевого поведения их носителей. Как замечает сенатор Кеннеди (в книге, которой мы посвятили восторженное примечание), немногие профессии (если вообще какая-нибудь из них) сталкива­ ются с тем, что подобные решения принимаются «в свете прожекто­ ров, как это происходит в государственных структурах. Немногие (если вообще кто-нибудь) сталкиваются с ужасающей бесповоротно­ стью решения, с какой приходится сталкиваться сенатору во время важного поименного голосования» 118 .

тописанию, моральным ценностям, физическому здоровью, этике, гражданской обо­роне, религиозной грамотности, бережливости, соблюдению законов, потребительс­кому образованию, наркотикам, математике, драматургии, физике, керамике и (пос­ледняя образовательная новинка) наушникам. Каждая из этих групп стремится избе­ жать перегрузки расписания. Каждая спрашивает, нет ли в нем несущественных воп­ росов, которые можно опустить, чтобы поставить на их место свои материалы. Большая их часть настаивает на том, что не требует специального курса — они только хотят, чтобы их идеи вошли в ежедневные школьные программы. Каждая провозглашаеттвер- дую веру в местный контроль над образованием и ненависть к общенациональному контролю.

Тем не менее, если образовательная программа их национальной организации не принимается, многие из них используют давление прессы, яркие краски радио, все пропагандистские средства, чтобы обойти избранный ими местный школьный совет». (AnAdressatthe inauguration of hollis Leland Casuvell, Teachers College, Columbia University, November 21-22, 1955, 10.) - Примеч . автора .

Напротив, другие социальные статусы хорошо (т.е. функциональ­ но значимо) скрыты от наблюдения со стороны некоторых из своих партнеров по ролевому набору. Хороший тому пример — статус уни­ верситетского преподавателя. Норма, согласно которой все, что го­ворится в университетских аудиториях, не подлежит огласке (в том смысле, что она ограничивается только кругом профессора и его сту­ дентов), выполняет функцию сохранения независимости преподава­ теля. Ибо если бы все сказанное им было одинаково доступно тем, кто составляет ролевой набор преподавателя, то можно было бы вы­ нудить его преподавать не то, что он знает или в чем он убедился с помощью доказательств, а то, что удовлетворит многочисленные и разнообразные ожидания всех тех, кто причастен к «образованию юношества». Это быстро свело бы преподавание к уровню наимень­ шего общего знаменателя. Это превратило бы преподавание в телеви­зионное шоу, для которого главное — улучшить рейтинг популярнос­ ти. Именно освобождение от наблюдения со стороны всех и каждого, кто, возможно, хотел бы подчинить преподавателя своей воле, явля­ ется составной частью академических свобод, понимаемых как фун­ кциональный комплекс ценностей и норм.

Если говорить в более широком плане, то понятия информации, не подлежащей огласке, и конфиденциального профессионального общения в таких профессиях, как юриспруденция и медицина, пре­ подавание и деятельность священника выполняют ту же самую фун­ кцию вывода клиента, его поведения и убеждений, из-под наблюде­ ния остальных членов его ролевого набора. Если бы врач или священник могли свободно рассказывать все, что они узнали о частной жиз­ ни своих клиентов, это помешало бы им адекватно выполнять свои функции. Кроме того, как стало очевидно из нашего обзора по на­ блюдаемости, если бы все факты и отношения, связанные с ролевым поведением, были легко доступны для всех и каждого, то социальная структура была бы не способна к действию. То, что иногда называет­ ся «потребностью в сохранении приватности», то есть закрытость поступков и мыслей от наблюдения со стороны других людей, есть индивидуальный дубликат функционального требования социальной структуры, согласно которому должна быть обеспечена какая-то сте­пень свободы от полной наблюдаемости. В противном случае давле­ ние, заставляющее жить в полном соответствии со всеми (часто проти­ воречащими друг другу) социальными нормами, стало бы буквально невыносимым; в сложноорганизованном обществе шизофреническое поведение стало бы правилом, а не исключением, как теперь.

• 118 Kennedy , op . cit ., p . 8. — Примеч. автора.

«При­ ватность» — это не просто личная склонность; это — важное функцио­ нальное требование эффективной действенности социальной струк­ туры. В какой-то мере, соответственно, социальные структуры долж­ ны обеспечивать, как говорят во Франции, quant - a - soi *, то есть какую- то часть собственной личности, остающуюся в стороне и защищенную от социального наблюдения. Разумеется, механизм, защищающий от наблюдения, может оказывать отрицательное действие. Если бы по­ литический или государственный деятель был абсолютно недоступен для общественного прожектора, то социальный контроль над его по­ ведением, соответственно, был бы сведен к нулю. Анонимная власть, анонимно осуществляемая, не содействует сохранению стабильной структуры общественных отношений, соответствующих обществен­ ным ценностям, о чем убедительно свидетельствует история тайной полиции. Педагог, который полностью закрыт для наблюдения со сто­ роны своих коллег и вышестоящих инстанций, возможно, со време­ нем перестанет соответствовать даже минимальным требованиям сво­ его статуса. Частно практикующий врач, который почти полностью свободен от суждения своих компетентных коллег, возможно, допус­ тит, чтобы его исполнение своей роли упало ниже минимально при­емлемых стандартов. Полицейский, работающий в тайной полиции, может нарушить общественные ценности, и это никогда не будет об­ наружено.

Все это означает следующее: если требование отчетности являет­ ся обязательным, то необходима какая-то открытость наблюдению за исполнением ролей со стороны других членов ролевого набора. Это Утверждение, очевидно, не противоречит более ранним высказываниям, согласно которым какая-то степень закрытости для наблюде­ ния тоже требуется для эффективной деятельности социальной струк­ туры. Напротив, два этих утверждения, рассматриваемых во взаим­ ной связи, снова говорят о том, что существует какой-то оптималь­ ный уровень наблюдаемости (однако его трудно идентифицировать с помощью измерения и он, несомненно, различается для различных социальных статусов), который благоприятствует одновременно и подотчетности исполнения роли, и его автономности, но не боязли­вому и неохотному согласию с распределением власти, которое мо­ жет сложиться в ролевом наборе в данный момент. Чтобы дать носи­ телям социальных статусов возможность справиться с противоречи­ выми ожиданиями со стороны членов их ролевых наборов, могут быть задействованы различные модели наблюдения.

• * сдержанность, надменность (фр.). — Примеч. пер.

4. Создание хороших условий для наблюдения за носителями какого- либо статуса со стороны членов ролевого набора, предъявляющих к ним противоречивые требования. Этот механизм имплицитно подразумевал­ ся в двух предыдущих описаниях — структуры власти и способов ухо­ да от наблюдения; следовательно, здесь требуется только коммента­ рий по ходу дела. До тех пор пока члены ролевого набора находятся в счастливом неведении по поводу того, что их требования к носите­лям данного статуса совершенно несовместимы между собой, каж­ дый из них по-своему оказывает давление на этих носителей. Эту мо­ дель можно обозначить как «многие против одного». Однако когда выясняется, что требования одних членов ролевого набора находятся в вопиющем противоречии с требованиями других, то именно члены ролевого набора, а не носители статуса должны решить эти противо­ речия — либо путем борьбы за власть, либо с помощью компромисса. Когда конфликт обретает ясные очертания, давление на носителя ста­ туса временно ослабевает.

В подобных ситуациях носитель статуса, на котором сошлись про­ тиворечивые требования и ожидания, может начать играть роль tertius gaudens *, третьей (или чаще всего «п»-й) партии, которая извлекает преимущества из конфликта других 119 . Носитель статуса, который сначала находится в самом фокусе конфликта, фактически становит­ся более или менее влиятельным сторонним наблюдателем, функция которого состоит в том, чтобы выставлять на всеобщее обозрение вза­ имоисключающие требования членов своего ролевого набора, пре­ доставляя, таким образом, возможность им самим разрешать их соб­ственные противоречия. Довольно часто это помогает изменить сло­ жившуюся ситуацию. Можно думать, что этот социальный механизм позволяет элиминировать одну из форм того, что Флойд Оллпорт на­ звал «плюралистическим неведением», то есть такую модель, которая складывается, когда индивидуальные члены группы предполагают, что в действительности только они одни придерживаются определенных позиций и ожиданий, абсолютно не зная при этом, что другие тоже разделяют их 120 . Эта ситуация часто встречается в группах, которые организованы таким образом, что взаимная наблюдаемость их чле­ нов невелика. Основополагающее понятие плюралистического неве­ дения, однако, будет полезно несколько расширить, чтобы с его по­ мощью попытаться объяснить формально сходную, но, по существу, принципиально иную ситуацию. В настоящий момент мы рассмат­ риваем именно такую ситуацию, когда члены ролевого набора не зна­ ют, что их ожидания по поводу поведения, приличествующего носи­ телям определенного статуса, отличаются от ожиданий, которые име­ ются у других членов ролевого набора. Существуют две формы плю­ ралистического неведения: 1) необоснованное предположение, что чьи-то позиции и ожидания больше никем не разделяются, и 2) дру­гое необоснованное предположение, согласно которому они одина­ ково разделяются всеми.

• * букв, «третий радующийся», т.е. человек, выигрывающий от распри двух сто­ рон (лат.). — Примеч. пер.
• 119 Классическим до сих пор остается анализ модели, выполненный Георгом Зим- мелем (см.: Simmel С, Sociology , pp . 154—169; 232—239). Однако существует по край­ ней мере надежда, что скоро он будет превзойден современными исследованиями. См ., например : Mills T.M., «The coalition pattern in three person groups», American Sociological Review, 1954, 19, pp. 657-667; Stodtbeck F.L., The family as a three - person group. Ibid., 1954, 19, pp. 23—29; Mills T.M., Power relations in three — person groups. Ibid ., 1953, 18, pp . 351—357. Подобные исследования групп, состоящих из трех лиц, близки к проблеме, которую мы рассматриваем здесь, но, конечно, отношения между этими лицами отличаются от отношений между тремя социальными стратами. Эта после­ дняя проблема изучается на семинаре по избранным проблемам теории организации в Колумбийском университете. — Примеч. автора.

Столкнувшись со взаимоисключающими требованиями со сторо­ ны членов своего ролевого набора, каждый из которых полагает, что легитимность его требований вне всякого сомнения, носитель стату­са может действовать таким образом, чтобы противоречивый харак­ тер этих требований стал очевиден для всех. В известной степени (это зависит от структуры власти) такое поведение переориентирует кон­ фликт, так что он превратится в конфликт между членами ролевого набора и перестанет быть конфликтом между ними и носителем ста­ туса. Именно члены ролевого набора теперь окажутся перед необходимостью четко сформулировать свои ролевые ожидания. По крайней мере будет очевидно, что носитель статуса не по своей злой воле нарушает свои обязательства: просто он не может сохранять конформизм по от­ ношению к взаимно исключающим ожиданиям. В некоторых случа­ ях замена плюралистического неведения всеобщим знанием позво­ляет заново определить, чего же, собственно, можно ожидать от но­ сителя статуса, в других случаях это просто позволит ему идти своим путем, пока члены его ролевого набора заняты выяснением отноше­ ний. В обоих случаях выявление противоположных ожиданий позво­ ляет четко понять, что произойдет с ролевым набором, если не при­ вести в действие этот механизм.

• 120 Allport F.H., Social Psychology (Boston: Houghton Mifflin Co., 1924). Понятие плюралистического неведения было развито : Schanck R.L., A study of a community and lts groups and institutions conceived of as behaviours of individuals. Psychological Monografs , '932, 43, No 2. — Примеч. автора.

5. Социальная поддержка со стороны носителей близких социальных статусов, испытывающих аналогичные затруднения в своих попытках справиться с дезинтегрированным ролевым набором. Этот механизм предполагает довольно обычную структурную ситуацию: носители одинаковых социальных статусов имеют одни и те же проблемы в от­ношениях с членами своих ролевых наборов. Обычно носитель соци­ального статуса не одинок, даже если он уверен в обратном. Сам факт его принадлежности к определенному социальному статусу говорит о том, что есть другие люди, находящиеся в более или менее сходных об­ стоятельствах. Действительный и возможный опыт противостояния противоречивым ролевым ожиданиям других членов одного с ними ро­ левого набора в какой-то мере является общим для всех носителей это­ го статуса. Поэтому индивид, столкнувшись с такого рода конфликта­ ми, не должен относиться к ним только как к своей личной проблеме, которую следует уладить сугубо частными методами. Подобные конф­ ликты ролевых ожиданий носят структурный характер и относятся ко всем носителям одного и того же социального статуса.

Эти особенности социальной структуры позволяют понять, ка­ ким образом у людей, занимающих один и тот же статус, происходит формирование организаций и нормативных систем. Например, про­ фессиональные ассоциации — это структурный отклик на проблемы, связанные с властными структурами и противоречивыми (потенци­альными или действительными) требованиями со стороны тех, кто входит в ролевой набор данного статуса. Они составляют социальные образования, призванные противостоять требованиям ролевого на­ бора, и помогают не только исполнять эти требования, но и форми­ ровать их. Организация носителей определенного статуса (такая зна­ комая составная часть социального ландшафта в дифференцирован­ ном обществе) помогает создать нормативную систему, которая пред­ восхищает и тем самым смягчает взаимоисключающие требования, предъявляемые носителям данного статуса. Она обеспечивает социальную поддержку индивидуальным носителям статуса. Она помога­ ет им свести до минимума надобность импровизированных частных приспособлений к конфликтным ситуациям.

По-видимому, именно эта функция частично определяет социо­ логическое значение профессиональных кодексов, которые призва­ ны точно определить, какому поведению носителя статуса следовало бы оказывать социальную поддержку. Дело, разумеется, не в том, что­ бы такие кодексы действовали с автоматической эффективностью, помогая устранить те требования, которые с точки зрения этого ко­ декса являются нелегитимными, и недвусмысленно указывая, какие действия должен предпринять носитель статуса, столкнувшись со вза­ имоисключающими требованиями. Кодификация — как этическая, так и когнитивная — предполагает некоторую отвлеченность. Поэто­му, прежде чем применять кодексы к конкретным случаям, им следу­ ет давать определенную интерпретацию 121 . Тем не менее социальная поддержка обеспечивается благодаря консенсусу между носителями данного статуса только потому, что этот консенсус описывается в ко­ дексе или получает свое выражение в суждениях носителей статуса, ориентирующихся на этот кодекс. Функция таких кодексов приобре­тает наибольшее значение в тех случаях, когда носители статуса уяз­вимы для давления со стороны членов своего ролевого набора имен­ но потому, что изолированы друг от друга. Так, например, тысячи биб­ лиотекарей, разбросанных по городам и весям страны и довольно ча­ сто подвергавшихся давлению цензуры, получили сильную поддержку благодаря законам о цензуре, разработанным совместно Американс­ кой ассоциацией библиотекарей и Американским советом книгоиз­ дателей 122 . Такого рода социальная поддержка конформизма по от­ношению к требованиям статуса, когда он сталкивается с давлением ролевого набора, направленным на преодоление этих требований, по­ зволяет предотвратить нестабильность при исполнении ролей, кото­рой в противном случае нельзя было бы избежать.

• 121 Очевидно, не существует явного намерения дать интерпретацию кодексов, управляющих статусным поведением в профессиональной, религиозной, политичес­ кой и всех остальных институциональных сферах общества. Но что касается совре ­ менного собрания таких интерпретаций ( подробного и компактного одновремен ­ но ), см . 900- страничный том : Opinions of the Commitees on Professional Ethics of the Association of the Bar of the City of New York and the New York County Lawyers' Association, published under the auspices of the W.N. Cromwell Foundation by Columbia University Press, 1956. Он отнюдь не демонстрирует полного единодушия по про­ блемам статусного поведения в определенных ситуациях; однако становится ясно, что каждому отдельному взятому адвокату не нужно решать эти проблемы исклю­ чительно на основании его собственного прочтения ситуации. Профессионально он че одинок, и это главное. — Примеч. автора.
• 122 Что касается этих законов, см.: The Freedom to Read ( Chicago : American Library Association , 1953); что касается анализа всей проблемы в целом, см.: McKeon R . P ., M « rton R . K . and Gellborn W ., Freedom to Read (1957). - Примеч. автора.

6. Сокращение ролевого набора и распад ролевых отношений. Это, конечно, предельный способ справиться с несовместимыми требова­ ниями, предъявляемыми к носителям статуса членами ролевого на­ бора. Некоторые связи разрушаются; консенсус по поводу ролевых ожиданий сохраняется только там, где эти связи остались. Но этот способ адаптации возможен только в особых ограниченных услови­ях. Им можно эффективно пользоваться только в таких обстоятель­ ствах, где носитель статуса все же может исполнять какие-то иные из своих ролей, не пользуясь при этом поддержкой со стороны тех, с кем он порвал какие-либо отношения. Иными словами, для этого требу­ ется, чтобы сохранившиеся в ролевом наборе отношения не потерпе­ ли серьезных повреждений. Тем самым предполагается, что соци­ альная структура делает правомерным разрыв некоторых отношений в ролевом наборе, например в системе личных дружеских отношений. В общем, однако, это право довольно ограниченно, так как ролевой набор определяется не столько личным выбором, сколько социаль­ ной структурой, в которую включен данный статус. В этих условиях самый подходящий выбор заключается в том, чтобы носитель статуса отказался от своего статуса, а не в том, чтобы ролевой набор (или его существенная часть) утратил этот статус. Обычно индивид уходит, а социальная структура сохраняется.

Проблема 7.3 Остаточный конфликт в ролевом наборе

Вряд ли можно сомневаться в том, что выше были названы толь­ ко некоторые из механизмов, позволяющих сочетать ожидания чле­ нов ролевого набора. Дальнейшее исследование не только обнаружит новые механизмы, но и, вероятно, изменит наши представления о тех из них, которые мы выявили раньше. Однако я убежден в том, что ло­ гическая структура этого анализа сохранится почти без изменений. Вкратце она сводится к следующему: во-первых, мы допускаем, что каждый социальный статус обладает целым комплектом ролевых от­ ношений, которые, по-видимому, охватывают весь набор ролей.

Во-вторых, отношения существуют не только между носителем определенного статуса и каждым членом ролевого набора, но и между членами самого ролевого набора (потенциально — всегда; в действи­ тельности — часто).

В-третьих, члены ролевого набора, особенно те из них, кто отно­ сится к принципиально различным социальным статусам, могут иметь различные ожидания (как моральные, так и регистрационные) по поводу поведения отдельно взятого носителя статуса.

В-четвертых, с этим связана еще одна проблема: их различные ожидания должны довольно хорошо стыковаться, чтобы статусная и ролевая структуры действовали хоть сколько-нибудь эффективно.

В-пятых, неадекватная стыковка этих ролевых ожиданий может привести в действие один или несколько социальных механизмов, которые помогают уменьшить количество ярко выраженных ролевых конфликтов по сравнению с тем, что могло бы быть, если бы эти ме­ ханизмы бездействовали.

В-шестых (последний и самый важный пункт): даже если эти механизмы приведены в действие, в некоторых случаях их может оказаться недостаточно, чтобы умерить конфликт ожиданий, име­ющихся у членов всего ролевого набора в целом, до уровня, необ­ходимого для того, чтобы ролевая система действовала с высокой эффективностью. Этого остаточного конфликта в пределах роле­ вого набора может оказаться достаточно для того, чтобы реально помешать носителю статуса, о котором идет речь, эффективно ис­ полнять свои роли. Действительно, чаще всего ролевая система, по- видимому, действует с далеко не полной эффективностью. Не под­даваясь искушению провести аналогии с другими типами систем, я только выскажу предположение, что это очень похоже на ситуацию с машинами, которые не могут полностью утилизировать тепловую энергию, будь то пароатмосферная машина Ньюкомена или тур­ бина Парсонса.

Мы еще не знаем некоторых требований, обеспечивающих, с од­ ной стороны, наиболее гармоничные отношения между носителем статуса и членами его ролевого набора, а с другой — наиболее гармо­ ничное сочетание ценностей и ожиданий всех тех, кто составляет ро­ левой набор в целом. Но, как мы убедились, в социальных системах не существует никаких гарантий, обеспечивающих быстрое удовлетворе­ние этих требований. Поскольку они не удовлетворяются, социальные системы, соответственно, совершенствуются очень медленно и так неэффективно, что зачастую это можно вытерпеть лишь по одной причине: реальная перспектива принципиальных усовершенствова­ ний кажется такой отдаленной, что иногда ее вообще невозможно раз­ глядеть.

Проблема 7.4 Социальная динамика адаптации в статусных наборах и последовательностях

Как известно, статусным набором называется комплекс различных положений, занимаемых индивидом в пределах одной или нескольких социальных систем. В статусном наборе, как и в ролевом, тоже имеются проблемы стыковки. В какой-то мере эти проблемы сходны, хотя и не идентичны, по своей структуре. По этой причине, а также потому, что, надо признаться, эта глава чрезмерно затянулась, я не дам здесь даже общего очерка того круга проблем, которые можно идентифицировать уже сегодня. Однако будет полезно остановиться на некоторых из них и при этом указать, какой характер примет их дальнейший анализ.

Статусные наборы, очевидно, обеспечивают одну базисную фор­ му взаимозависимости между общественными институтами и подси­стемами. Это следует из того общеизвестного факта, что одни и те же люди входят в различные социальные системы. Кроме того, следует заметить, что подобно тому, как группы и сообщества различаются по числу и сложности социальных статусов (которые составляют часть их структуры), так и отдельно взятые индивиды различаются по числу и сложности статусов, составляющих их статусный набор. Ни у кого из тех, кто входит в «сложную социальную структуру», нет одинаково слож­ ных статусных наборов. В качестве конкретного примера, иллюстри­ рующего одну крайность, перечислим статусы, занимаемые в одно и то же время Николасом Мерреем Батлером, хотя на первый взгляд число их кажется бесконечным; в качестве гипотетического примера, иллюс­ трирующего другую крайность, перечислим относительно небольшой перечень статусов, занимаемых ученым-рантье, который действитель­ но преуспел в самоизоляции от большинства социальных систем: он работает, хотя формально числится «безработным»; он не состоит в браке; он не связан с политическими, религиозными, гражданскими, образовательными, военными и др. организациями. Проблемы сты­ ковки ролевых требований в сложном статусном наборе (первый при­ мер) и в простом статусном наборе (второй пример) — это скорее всего проблемы совершенно различного порядка. Сложные статусные набо­ ры не только облегчают связь между подсистемами общества; носите­ ли этих статусов, организуя свою ролевую деятельность, сталкиваются с затруднениями различных уровней сложности. Кроме того, в некото­ рых статусах с характерной для них ценностной ориентацией первич­ ная социализация может так сильно повлиять на формирование лич­ ности, что затруднит для нее (иногда в большей, иногда в меньшей сте­ пени) выход за пределы требований других статусов.

Нейтрализация таких затруднений (потенциально они свойствен­ ны всем сложным статусным наборам) происходит благодаря несколь­ ким разнородным социальным процессам. Прежде всего люди не вос­ принимаются другими людьми только в качестве носителя одного- единственного статуса, даже если речь идет о статусе, определяющем их общественное-положение. Работодатели часто признают, что их ра­ ботники тоже имеют семьи, а в некоторых специфических случаях даже связывают свои ожидания по поводу поведения работника с этим об­ стоятельством. К работнику, о котором известно, что он перенес смерть близкого человека, члена своей семьи, естественно, какое-то время предъявляются более мягкие требования по работе. Социальное при­знание конкурирующих между собой обязательств, существующих в статусном наборе, помогает смягчать и модифицировать требования и ожидания членов ролевых наборов, связанных с некоторыми из этих статусов. В свою очередь, эта непрерывная адаптация связана с цен­ ностями, существующими в обществе. Если имеется априорный кон­ сенсус по поводу относительной «важности» противоречащих друг другу статусных обязательств, то прекращается внутренняя борьба, сопровождающая принятие решений носителями этих статусов, и облегчается оказание помощи со стороны тех, кто входит в связан­ ные с ними ролевые наборы.

Разумеется, существуют силы, препятствующие такой легкой адап­ тации. У тех, кто входит в ролевой набор, связанный с одним из стату­ сов индивида, складывается свой собственный образ действий, кото­ рый нарушается, если носитель этого статуса не выполняет своих ро­ левых обязательств. Если бы чисто эгоистическая мотивация действи­ тельно определяла все, это приводило бы к еще большим стрессам в статусных системах, чем обычно. В результате члены каждого ролевого набора то наступали бы на членов других ролевых наборов, то отступа­ ли бы под их натиском, а между ними всегда находились бы носители некоторых статусов. Но чисто эгоистическая мотивация — это еще не все; тем самым обеспечивается разработка различных способов со­ гласования взаимоисключающих требований.

С точки зрения психологии, сопереживание, умение поставить себя на место других, помогает уменьшить до минимума давление на людей, имеющих противоречащие друг другу статусные обязательства. Однако отнести сочувствие, сопереживание к сфере «психологии» — это еще не значит, что оно есть всего лишь индивидуальное личност­ное свойство, которым разные люди обладают в разной степени; то, в какой мере сочувствие, сопереживание свойственно членам общества, отчасти есть функция лежащей в его основе социальной структуры. Ибо те, кто входит в ролевые наборы индивида, имеющего противоречащие друг другу статусные обязательства, в свою очередь, являют­ся носителями многочисленных статусов, которые прежде или теперь, действительно или потенциально подвержены подобным стрессам. Эта структурная деталь по крайней мере облегчает появление сочув­ ствия («Вот что было бы со мной, если бы не милость Божия»).

Социальные структуры не лишены способности ко все более со­ вершенной адаптации, которая достигается благодаря последователь­ ной смене исходящих от культуры «наказов». Это помогает уменьшить частоту и интенсивность конфликтов в статусном наборе. Ибо чем чаще в сложных статусах происходят структурные конфликты между обязательствами, тем вероятнее, что возникнут новые нормы, кото­ рые будут управлять этими ситуациями, устанавливая приоритетные обязательства. Это значит, что каждый индивид, вовлеченный в по­ добные стрессовые ситуации, не должен будет импровизировать, изоб­ ретая новые приспособления. Кроме того, это означает, что члены его ролевых наборов в результате помогут ему уладить возникшие зат- руднения, одобряя и признавая его «решение», если оно соответству­ ет функциональной эволюции стандартов приоритетности.

Социальные механизмы, сводящие подобные конфликты до ми­нимума, можно также рассматривать с позиций статусной последо­вательности, то есть последовательной смены статусов, через кото­ рую проходит соответствующее число людей. Рассмотрим последова­ тельность, которую Линтон назвал достижением статуса (говоря бо­ лее обобщенно, ее можно назвать приобретением статуса: индивид переходит от статуса к статусу благодаря своим собственным достиже­ ниям, а не в силу случайностей рождения; эту вторую модель можно назвать моделью предопределенного статуса). Здесь основная идея зак­лючается в том, что компоненты статусных наборов не комбинируются случайно. Процесс самоопределения — как социального, так и психоло­ гического — действует таким образом, чтобы свести на нет перспективы случайного набора статусов. Ценности, интериоризированные членами изначально господствующих статусов, уменьшают вероятность (кото­ рая в отсутствие этих ценностей была бы гораздо выше) того, что у них будут какие-либо побуждения занять статус, ценности которого не­совместимы с их собственными. (Повторяю, как делал это в обзоре механизмов стыковки: я имею в виду, что этот механизм никогда не действует с полной и автоматической эффективностью; но он суще­ ствует.)

В результате процесса выбора последовательных статусов статус­ ный набор в каждый данный момент времени интегрирован лучше, чем был бы в случае его отсутствия. Исходя из уже усвоенных ценно­ стных ориентации, люди отвергнут некоторые статусы, которых они могли бы достичь, потому что найдут их неприемлемыми для себя и выберут другие перспективные статусы, потому что будут считать их близкими себе по духу. Вот прекрасный пример, иллюстрирующий это общее теоретическое положение: те, кто готовился стать христи­ анскими учеными и был предан этому учению, обычно не становятся врачами. Суть дела состоит в том, что это само собой разумеется. Эти два следующих друг за другом статуса — Христианская Наука и меди­ цина — обычно не являются результатом процесса самоопределения. Но то, что действительно для этого яркого примера, по-видимому, сохраняет силу (хотя и не является таким наглядным и повторяющим­ся) и в других статусных последовательностях. В конечном итоге речь идет о той же самой теоретической идее, которую применил Макс Вебер, анализируя связь протестантской этики и частного предпри­ нимательства. Он пришел к выводу, что благодаря процессу самоопре­ деления в статистически наиболее частом статусном наборе принад­ лежность к аскетическим протестантским сектам сочетается с капита­ листическим бизнесом (основные направления подобных стыковок мы наметили выше). Кроме того, оба эти статуса, как и следовало ожи­ дать, стали создавать все более совместимые определения социальных ролей. Короче говоря, они действовали таким образом, чтобы свести действительный конфликт между статусами в статистически частом статусном наборе к более низкому уровню, чем тот уровень, которого конфликт достиг бы в отсутствие механизмов самоопределения и пос­ ледовательного переопределения статусных обязательств.

Те же самые механизмы дают возможность статусам, которые от­ носятся друг к другу как «нейтральные», столь же часто встречаться в тех же самых статусных наборах. Под словом «нейтральные» я подра­ зумеваю только то, что ценности и обязательства соответствующих статусов скорее всего не вступят в конфликт. (Разумеется, если гово­ рить конкретно, то почти каждая пара статусов при определенных условиях может содержать противоречащие друг другу требования; однако некоторые пары легче вступают в подобные конфликты; дру­ гие пары, как мы видели, могут усиливать друг друга; третьи могут быть просто нейтральными.) Например, в конкретной ситуации вполне воз­можно, что инженер-строитель локомотивов чаще будет встречаться с взаимоисключающими статусными требованиями, если он итальянец, а не ирландец по происхождению, но в определенной социальной сис­ теме эта комбинация статусов может оказаться совершенно нейтраль­ ной. Модель взаимно индифферентных статусов в какой-то мере обес­ печивает многообразие статусов в статусных наборах и при этом не вызывает конфликта между статусами. Она помогает объяснить тот Постоянно наблюдаемый факт, когда статусы в статусном наборе, не будучи подобранными чисто случайно, в то же время не являются пол­ ностью интегрированными.

Понятия статусного набора и последовательности статусов помо­гают поставить перед функциональным анализом социальных струк­ тур новые проблемы 123 . Тем не менее все вышеизложенное позволяет понять природу этих проблем. То, что они, в свою очередь, связаны с проблемами референтно-группового поведения, достаточно очевид­ но, и здесь мы не будем исследовать эти связи.

Последствия референтно-группового поведения

В заключение этого описания связей между теорией референтных групп и социальной структурой я просто избирательно упомяну (ана­ лизировать не буду) о некоторых последствиях референтно-группо­вого поведения. Чтобы рассмотреть этот вопрос детально (теперь это возможно), следовало бы написать целую книгу, а не предваритель­ ное сообщение.

Проблема 8 Функции и дисфункции референтно-группового поведения

Как предполагалось в предыдущей главе и в первых разделах этой главы, «существует логическая связь между теорией референтных групп и концепциями функциональной социологии. Они, оказывается, ин­ тересуются разными аспектами одного и того же вопроса: первая тео­рия концентрирует внимание на процессах, благодаря которым люди соотносят себя с группами, а свое поведение — с ценностями этих групп; вторая — на последствиях этих процессов, прежде всего для социальных структур, но также для индивидов и групп, вовлеченных в эти структуры» 124 . В предшествующих разделах мы уже идентифицировали (правда, предварительно) некоторые из социальных функ­ ций референтно-группового поведения. Рассмотрим одну из них — функцию предвосхищающей социализации, то есть усвоение ценно­стей и ориентации, принадлежащих таким статусам и группам, в ко­торые человек еще не вовлечен, но куда он, вероятно, вступит. Она помогает подготовить индивида к будущим статусам его статусной последовательности. Эксплицитная, сознательная, а часто и формаль­ная сторона этого процесса, разумеется, задается образованием и вос­ питанием. Но многое в такой подготовке имплицитно, неосознанно, не­ формально; именно поэтому понятие предвосхищающей социализа­ ции привлекает наше внимание.

• 123 Описание некоторых сопутствующих проблем увело бы нас слишком далеко в сторону. Однако следует заметить, что ролевые градации (то есть постепенное, а не внезапное изменение ролей в статусных последовательностях) позволяют смягчить тот тип затруднений, который описан в: Benedict R ., « Continuities and discontinuities in cultural conditioning », Psychiatry , 1938, 1, pp . 161 — 167. — Примеч. автора.
• 124 Та же самая ориентация, будучи принята Эйзенштадтом, привела к интерес­ ным результатам. Он замечает: «Вместо того чтобы вначале ставить вопрос, каким образом референтные группы влияют на поведение индивида, мы могли бы задаться другим вопросом: почему такая ориентация вообще необходима и с точки зрения дан­ ной социальной системы, и с точки зрения человеческой личности. Какие функции вынолкяет такая ориентация в социальном жизненном пространстве индивида и его Деятельности как члена общества?» ( см .: Eisenstadt S.N., Studies in reference group bel >aviour (Human Relations, 1954), 7, pp. 191—216, esp. p. 192). — Примеч . автора . * Ритуалы, отмечающие переход в новое положение. — Примеч. пер.

Подобная неформальная подготовка к ролям, которые предстоит исполнить в будущих статусах, должна идти в определенном направ­ лении. К ней обычно не привлекается специализированный персо­ нал, предназначенный для того, чтобы обучить человека исполнять эти роли, или же такое умение воспитывается бессознательно и по­ путно. Даже в школах предвосхищающая социализация переступает через формально отведенные для нее границы. К тому же предвосхи­ щающая социализация не носит нравоучительного характера. Инди­вид реагирует на сигналы поведенческих ситуаций, более или менее бессознательно извлекает из них скрытый смысл, позволяющий ос­ мыслить его ролевое поведение в будущем, и, таким образом, начи­ нает ориентироваться на статус, который он еще не занимает. Обыч­ но он не может четко сформулировать, какие ценности и ролевые тре­ бования он усваивает.

Эту функцию предвосхищающей социализации помогает выпол­нить одна структурная деталь, которую можно назвать «ролевой гра­ дацией». Индивид более или менее постепенно продвигается через последовательность статусов и связанных с ними ролей, причем каж­ дая фаза этого продвижения не слишком отличается от той, которую он уже прошел раньше. Хотя его «официальный» (то есть социально признанный) переход в новый статус может показаться внезапным, чаще всего это происходит только потому, что неформальная пред­ восхищающая подготовка прошла незамеченной. В последовательно­ сти статусов существует гораздо меньше перерывов постепенности, чем может показаться на поверхности социальной жизни с ее праздничны­ ми rites de passage * и официально объявленными изменениями стату­ са. Адекватность исполнения индивидом ролей его текущего репертуара более или менее постоянно подвергается оценке со стороны других людей. Тенденция возврата к поведению, свойственному предшеству­ ющей роли, подавляется благодаря постоянным подтверждениям его принадлежности к новообретенному статусу («Теперь вы большой че­ловек...»). Соответственно подавляются также тенденции «преждевре­ менного» перехода на более перспективные роли («Со временем, разу­меется, но сейчас вы еще совсем не готовы...»). В итоге благодаря ори­ ентации на нормы перспективных статусов индивид начинает вести себя как человек, находящийся на испытании, и стремится продви­ гаться вперед с такой скоростью, которая регулируется отзывами дру­ гих членов его текущего ролевого набора.

Совсем немного известно о тех статусных и ролевых ориентациях во времени, которые на каждой стадии жизненного цикла должны приобретаться под влиянием культуры, и еще меньше — о тех, кото­ рые действительно приобретаются под ее влиянием 125 .

В своем расписанном по минутам описании поведения одного мальчугана в течение дня Баркер и Райт 126 сообщают, что почти напо­ ловину поведение мальчика явно ориентировалось на его текущие роли, очень небольшая часть (около четырех процентов «единиц по­ведения») была сориентирована на будущие роли и совсем незначи­ тельная — на прошлые роли. Параллельные репрезентативные данные о людях из различных обществ и социальных слоев отсутствовали, так что исследование этого вопроса осталось на уровне предположений. Например, было сказано, что в юности представления о далеком буду­ щем неясны и почти безграничны; кажется, что прошлым можно пре­ небречь; таким образом, первостепенное значение приобретают насто­ ящее и ближайшее будущее. В среднем возрасте сохраняется то же са­ мое соотношение, только оно становится более сбалансированным. Старость ориентируется прежде всего на прошлое. Но все это остается на уровне догадок, и притом не самых поучительных. Структуры ори­ ентации на статусы прошлого, настоящего и будущего на разных ста­ диях жизненного цикла почти наверняка меняются в соответствии с изменениями культурного уровня и социального положения. Но систематическое изучение всего этого еще впереди. Однако можно сде­ лать следующее предположение: так как ориентации во времени ме­ няются, то выбор референтных групп тоже меняется; следовательно, меняется их функция по обеспечению предвосхищающей социали­ зации.

• 125 Одна статья, имеющая дело с четырьмя культурами, в какой-то мере пролива­ ет свет на этот вопрос: Smith M . W ., « Different cultural concepts of past , present and future : a study of ego extension », Psychiatry , 1952, 15, pp . 395—400. В другой статье начато иссле­ дование о возможности существования «различных целевых ориентации во времени у различных социальных классов»: для этого в Соединенных Штатах были предварительно обследованы более сотни детей из низших и средних слоев ( LeShan L . L ., « Time orientation and Social class », Journal ofAbnormal and Social Psychology , 1952,47, pp . 589—592. —При­ меч. автора.
• ш Barker R.G. and Wright H.F., One Boy's Day (New York: Harper & Brothers, 1951). - Примеч . автора .

То, что снраведливо по отношению к одной этой функции рефе­ рентных групп, по-видимому, сохраняет силу и для других функций, которые были идентифицированы в исследованиях референтно-груп­ пового поведения, ранее процитированных в настоящей главе. Но исследование этих функций (и дисфункций) референтных групп еще только началось, и, судя по тому как обстоят дела в настоящее время, лучшие работы появятся гораздо позже 127 .

• 127 Основные материалы но теории референтных групп можно найти в : Sherif M. and Sherif C.W., An Outline of Social Psychology (New York: Harper & Brothers, 1956). К сожалению, эта работа попала в поле моего зрения только после того, как моя книга была уже напечатана. — Примеч. автора. .

Содержание

Дальше