Проблема 2014 года

В конце июня 2011 г. президент США Б.Обама объявил о начале вывода американских войск из Афганистана уже с июля. В течение нынешнего года домой должны вернуться 10 тыс. военнослужащих, а к осени 2012 г. страну покинут еще 23 тыс. солдат и офицеров. Вывод остального контингента планируется завершить к концу 2014 г., когда все полномочия по обеспечению безопасности в стране будут переданы афганским властям. Почти одновременно Франция также заявила о постепенном выводе своих войск. Вместе с тем, дальнейшие темпы вывода войск США и их союзников будут дополнительно определены на саммите НАТО в мае 2012 г.

Международные силы в Афганистане насчитывают около 130 тыс. военнослужащих из 20 государств-членов НАТО и 28 стран, не входящих в Альянс. На момент заявления Б.Обамы в контингент входили 90 тыс. американских военнослужащих (и дополнительно 16 тыс. контрактников под командованием Международных сил содействия безопасности), 9,5 тыс. британских военнослужащих и контингенты (более 100 бойцов от каждого участника) таких стран, как Польша, Румыния, Испания, Германия, Франция, Италия, Канада и Турция. Помимо Турции в состав международных сил входят всего два государства с преобладанием мусульманской конфессии - Малайзия и ОАЭ.

Несмотря на очевидные проблемы в деятельности международной коалиции, она оценивается как один из важных ресурсов стабильности всего региона, включая Центральную Азию. Не случайно, что обнародованный еще в 2009 г. план Вашингтона приступить к выводу войск в 2011 г. укрепил атмосферу неопределенности.

Заявленные намерения Вашингтона усиливают актуальность изучения возможных последствий постепенной передачи афганским властям полномочий по обеспечению безопасности внутри страны. Последствия эти будут существенными не только для стабильности и безопасности ситуации в Афганистане и вокруг него, но и для безопасности вне региона. Такая задача, в свою очередь, неразрывно связана с задачей переформатирования международного сотрудничества, более деятельного подключения других крупных акторов.

Действительно, ситуация в Афганистане является важнейшим фактором для безопасности Центральной и Южной Азии, влияет на перспективы безопасности обширного региона, включая СНГ, Ближний и Средний Восток, Китай. Причем речь идет о целом комплексе угроз, которые несет и может нести эта ситуация (конфессиональные, военно-политические, наркотрафик и др.). Вместе с тем, с учетом географического положения, этнической специфики, значительной теневой экономики Афганистан находится в зоне интересов целого ряда стран и негосударственных структур.

Сценариев возможного развития событий разработано немало. Но в значительной мере они носят негативный характер - для перспектив как внутренней стабильности, так и региональной безопасности. Более того, многие скептически относятся к основному из позитивных сценариев - такому, как быстрая (в течение двух-трех лет) победа коалиции, создание эффективных государственных институтов, закладка прочных основ гражданского общества. При этом даже в случае его реализации нельзя гарантировать необратимость перемен и невозвращения талибов к власти.

Среди сценариев, которые увязываются с усложнением проблем для безопасности региона, отметим такие, как смена нынешнего режима на режим талибов, возможность создания коалиции нынешнего режима с талибами, террористические рейды афганских незаконных формирований в Центральную Азию, расчленение Афганистана и др.

Вместе с тем, даже разгром Талибана и иных сил сопротивления, который, как представляется, пока маловероятен, не обязательно был бы ключевым критерием успеха кампании и условием для полного вывода международных сил. Отмечается значение международного присутствия как такового для последующего обеспечения внутренней стабильности, а также для «сдерживания» проблемных процессов вокруг Афганистана.

В сценариях сепаратистского разделения Афганистана на север и юг, предсказывающих возможность стабилизации ситуации на севере, отсутствует четкое понимание того, как будут развиваться события на юге страны и какое воздействие они окажут на Пакистан и ситуацию в Южной Азии в целом.

Боеспособность нынешних вооруженных сил Афганистана пока не дает возможности эффективно противостоять группировкам талибов на южном и восточном направлениях. Считается, что в результате прекращения действий международной коалиции талибы неизбежно сохранят или установят контроль над большей частью южных и восточных районов, заселенных преимущественно пуштунскими племенами. А это, в свою очередь, может создать основу для их продвижения на Кабул и в центральные провинции страны. Поражение Кабула усилит центробежные тенденции вплоть до отделения пуштунского юга и юго- востока.

Создание «северного транзитного коридора» через территорию стран Центральной Азии стимулировало ухудшение ситуации в ранее относительно спокойных северных афганских провинциях. В результате международная коалиция стала воевать не на одном южном фронте, как до 2009 г., а на двух, включая северный. Это привело к переброске американских войск в приграничные с Таджикистаном провинции на севере для поддержки немецкого контингента. А также дало повод утверждать, что обозначился явный рост интересов Вашингтона ко всему региону к северу от Афганистана.

Если говорить об одном из наиболее опасных сценариев - доминировании талибов в масштабах всей страны, нужно напомнить, что когда они были у власти в 1990-х гг. прошлого века, то проводили активную политику проникновения в Центральную Азию. Но тогда существенный барьер на этом пути представлял Северный альянс, которому помогали Россия, Узбекистан и Иран. Нужно учитывать пуштунские корни движения Талибан и реальные проблемы в его взаимодействии с населением запада и севера Афганистана, в котором преобладают хазарейцы, узбеки и таджики.

Оценивая состав сил, воюющих против кабульского правительства и международной коалиции, можно выделить десятки группировок, отличающихся по мотивации их участия в движении. Выделим четыре основных и наиболее массовых.

Интернациональные по своему составу отряды, включающие (иногда в большинстве) неграждан Афганистана (арабы, пакистанцы, индонезийцы и малазийцы, выходцы из Бангладеш, чеченцы, уйгуры, узбеки, таджики и др.). Они управляются и финансируются неафганскими радикалистскими структурами.

Отряды с преимущественно пуштунским по происхождению составом, связанные с иностранными организациями и получающими существенную поддержку извне, в основном из Пакистана.

Пуштунские по составу отряды и группировки, воюющие по внутриафганским причинам, но финансируемые в основном из-за рубежа.

Группировки и отряды, также воюющие по внутриафганским причинам, имеющие солидную социальную базу в районах своей активности, финансируемые преимущественно за счет доходов от наркопроизводства и из других местных источников.

Данная категоризация, безусловно, весьма относительная. Существует множество разных факторов, которые усложняют картину. Но, в отличие от первых двух из обозначенных категорий, две последние имеют серьезную социальную базу. Как и в конце прошлого века, в «талибах» как собирательной альтернативной политической силе значительная часть населения видит фактор стабильности, единения и справедливости.

С учетом состава и интересов указанных категорий, в случае ухода международной коалиции у талибов будут в наличии серьезные ресурсы, в том числе, для воздействия на различные регионы за пределами страны. Возвращение к власти талибов может означать перемещение из афгано-пакистанского приграничья в страны Центральной Азии влияния исламистских вооруженных формирований. Более того, не исключается возможность непосредственного нападения талибов на южные районы прежде всего Таджикистана, а также Узбекистана.

Последнее рассматривается как менее вероятный сценарий с учетом военного потенциала стран-участниц ОДКБ. Как более реальную опасность оценивают целенаправленное, управляемое и активное проникновение диверсионно-террористических отрядов на территорию Центральной Азии, что чревато возникновением масштабной партизанской войны и может вызвать больше проблем, нежели «классический» военный сценарий.

Оба варианта требуют действий со стороны как отдельных стран Организации, так и ОДКБ в целом. А эти действия, в свою очередь, - своевременной подготовки. Поэтому в качестве паллиативного решения в случае смены власти в Кабуле может оказаться востребованной реанимация Северного альянса, обеспечивающего «буферную зону».

Активизация афганских радикалов и их союзников потребует от России выполнения своих обязательств в рамках ОДКБ как в составе коллективных сил, так и на двусторонней основе. Кроме того, такая активизация создаст прямую угрозу функционированию военных объектов России и ОДКБ в Таджикистане и Киргизии.

Не исключается участие сил ОДКБ в приграничном военном конфликте, которому могут предшествовать пограничные инциденты. В частности, речь идет о недопущении проникновения вооруженных группировок талибов с афганской территории, о демонстрации военной силы и решимости отстаивать интересы коалиции с применением всех средств вооруженной борьбы, уничтожении формирований, предпринявших вторжение на территорию страны-члена ОДКБ. При этом сохранится задача избегать переноса боевых действий наземных группировок на территорию Афганистана.

С постепенным выводом международной коалиции может вырасти ответственность других крупных держав - таких, как Россия, Китай, Индия, Иран и Пакистан. Их интересы нужно иметь в виду при выстраивании вариантов создания «гибких коалиций» в перспективе.

Если ранее Китай был обеспокоен «афганским фактором» преимущественно с позиций безопасности и расширением присутствия США и НАТО у своих границ, то в последнее время одним из приоритетов становится экономическая проблематика. Речь идет прежде всего о масштабном инвестировании в разработку природных ресурсов.

Пекин не вкладывает значительные средства в реконструкцию Афганистана в рамках международной программы, по сравнению с многими другими крупными государствами. Но китайские компании выполняют работы по восстановлению инфраструктуры совместно с западной коалицией. Основной интерес Китая - разведка и освоение месторождений и создание необходимой для этого инфраструктуры.

Однако, сдерживающим фактором для экономической экспансии Китая, даже при его готовности к продолжению активной работы на этом направлении, является зависимость Кабула от позиции США и других членов НАТО, имеющих свои интересы в Афганистане. К тому же военные действия препятствуют перспективному планированию и надежности инвестиций. Поэтому стабилизация в Афганистане, помимо обеспечения безопасности, может усилить интерес Пекина к расширению своей деятельности и в конечном счете усилению своего влияния.

Следует напомнить, что позиция КНР в отношении Афганистана в значительной мере определяется проблемой сепаратистов из Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Определенное их количество проходит подготовку в лагерях на территории Афганистана и Пакистана.

В урегулировании ситуации позиция Пекина отличается от позиции Индии. Дели настаивает на участии в разрешении конфликта «региональных сил» - России, КНР, Ирана, Индии и государств Центральной Азии, в то время как Китай полагает ответственным за урегулирование в Афганистане Совет Безопасности ООН при ведущей роли его постоянных членов.

Индия является одним из лидеров среди международных доноров и вложила значительные средства в восстановление Афганистана. Она планирует за счет инфраструктурных проектов получить выход на рынки Центральной Азии через территорию Афганистана.

Однако, как считается, расширению участия Дели препятствует Исламабад. Так, объекты, построенные с участием Индии, подвергались атакам талибов, за которыми, по мнению индийцев, стоит Пакистан.

В целом, развитие сотрудничества с Афганистаном имеет для Индии важный и долговременный характер, особенно с учетом противоречий с Пакистаном.

На внешнеполитическом горизонте Ирана «афганский фактор» является одним из важнейших. Помимо наличия общей границы, Иран, как и Китай, беспокоит дислокация вблизи его территории значительных коалиционных сил США и НАТО, угрожающих в том числе его безопасности и являющихся, по его мнению, инструментом силового давления.

Иран не заинтересован в усилении враждебной шиитам «Аль-Каиды», в возвращении Талибана к власти и негативно относится к любым переговорам с талибами. Помимо экономической и культурной экспансии в зоне своего исторического влияния (Герат), Тегеран поддерживает в Афганистане шиитов-хазарейцев, ведет борьбу с наркотрафиком и с белуджским сепаратизмом. Он не скрывает, что Западу «не место» в Афганистане. Иран - последовательный партнер России в борьбе с распространением афганских опиатов.

Поддерживая на официальном уровне Кабул, Иран является одним из крупных торгово-экономических партнеров Афганистана и привлекает значительные ресурсы в проекты в западных районах этой страны. Негативное влияние на двусторонние отношения оказывают проблема афганских беженцев, которых в Иране несколько миллионов, и наркотрафик.

По мнению экспертов, Иран заинтересован в восстановлении стабильности в Афганистане. Но при этом он негативно относится к долгосрочному закреплению военного присутствия США и НАТО.

Серьезными возможностями и интересами на афганском направлении обладают страны Центральной Азии.

При оценке политики Узбекистана нужно учитывать, что север Афганистана населен преимущественно узбеками. Среди основных целей Ташкента - расширение экономических связей для большей интеграции района с Узбекистаном и создание «пояса безопасности» на севере Афганистана. В то же время считается, что политика Узбекистана усиливает сепаратистские настроения в Афганистане с возможным отделением узбекской и узбекско- таджикской частей страны.

Узбекистан исключает военное решение афганской проблемы и обращает внимание на необходимость преодолеть социальные конфликты, учитывать при урегулировании ситуации конфессиональную и национальную специфику афганцев. Вполне понятна и оценка того, что нейтрализация источников расширения базы терроризма является одним из главных путей для решения афганской проблемы.

Узбекистан блокирует целый ряд инициатив ОДКБ на афганском направлении, предлагая альтернативную «архитектуру» урегулирования - по формуле «6+3» (включающей страны-соседи Афганистана, в том числе Туркменистан и Пакистан, а также НАТО и США, но исключающей не имеющих границ с Афганистаном страны-члены ОДКБ Казахстан и Киргизию).

Туркменистан, позиционирующий себя как «нейтральное» государство, в целом заинтересован в стабилизации обстановки в Афганистане и в дальнейшем развитии широкомасштабного экономического сотрудничества. Особое внимание обращается на реализацию проекта газопровода через афганскую территорию. При этом нужно напомнить, что Туркменистан сотрудничал с Кабулом во времена правления талибов.

Казахстан активно работает на афганском направлении. Две страны взаимодействуют в рамках ШОС, ОБСЕ, СВМДА. Растет торговый оборот. В Астане прекрасно понимают значение Афганистана для обеспечения региональной безопасности в Центральной Азии.

С Таджикистаном Афганистан имеет самые тесные экономические и политические связи в Центральной Азии. В экономической сфере особое значение имеют приграничная торговля и гидроэнергетика. Ведется совместная борьба с наркотрафиком.

Вместе с тем, считается, что Душанбе воспользовался «афганской проблемой» в своих внешнеполитических интересах. Речь идет в том числе о расширении военного сотрудничества с США и получении различной помощи и кредитов.

Интересы России в афганском урегулировании имеют преимущественно политический характер и связаны с вопросами безопасности. Основными угрозами со стороны Афганистана Россия считает экспансию радикального исламизма и наркотранзит. Вместе с тем, в России не скрывают озабоченности усилением военной активности США и их союзников по НАТО в регионе

< Назад   Вперед >
Содержание