Разрушение социальных структур

Чудовищный пример разрушения социальных структур пережили французы в 1946-1956 годах в Индокитае, когда их тамошнее колониальное господство окончилось крахом. Мы уже упоминали организацию партизанской борьбы Хо Ши Мином во Вьетнаме и Лаосе. Здесь коммунисты поставили себе на службу и неполитическое гражданское население. Они руководили даже домашними слугами французских офицеров и служащих и подсобными рабочими французской службы тыла. Они взыскивали с гражданского населения налоги и совершали всякого вида террористические акты, чтобы побудить французов к анти-террору против местного населения, благодаря чему его ненависть к французам ещё более возбуждалась. Короче говоря, современная форма революционной войны ведёт ко многим новым нетрадиционным средствам и методам, чьё описание по отдельности взорвало бы рамки нашего изображения. Общество существует как res publica, как общественность, и оно ставится под вопрос, если в нём образуется пространство не-общественности, которое действенно дезавуирует эту общественность. Быть может, этого указания будет достаточно, чтобы осознать, что партизан, которого оттеснило профессионально военное сознание 19 века, вдруг оказался в центре нового вида ведения войны, чей смысл и чья цель была в разрушении наличного социального порядка.

В изменившейся практике взятия заложников это становится осязаемо видимым. В немецко-французской войне 1870/71 годов немецкие войска, в целях своей защиты от франтирёров, брали знать населённого пункта в качестве заложников: бургомистр, священник, врачи и нотариусы. Почтение к таким уважаемым людям и к знати могло быть использовано для того, чтобы оказывать давление на всё население, поскольку социальный авторитет подобных типично буржуазных слоёв общества был практически вне сомнения. Именно этот буржуазный класс становится в революционной гражданской войне коммунизма подлинным врагом. Тот, кто использует таких уважаемых людей в качестве заложников, работает, судя по ситуации, на коммунистическую сторону. Для коммуниста подобного рода взятия заложников могут быть настолько целесообразны, что он их, если нужно, провоцирует – или для уничтожения определённого буржуазного слоя общества, или для привлечения его на коммунистическую сторону. В уже названной книге о партизане эта новая действительность хорошо познана. В партизанской войне, говорится там, действенное взятие заложников возможно только по отношению к самим партизанам или к их ближайшим соратникам. Иначе будут создавать только новых партизан. Наоборот, для партизан каждый солдат регулярной армии, каждый носитель униформы является заложником. «Каждый человек в униформе, - говорит Рольф Шроерс, - должен чувствовать угрозу, и тем самым под угрозой должно быть всё, что униформа представляет как девиз».47

Нужно лишь до конца продумать эту логику террора и анти-террора и потом перенести её на любой вид гражданской войны, чтобы увидеть разрушение социальных структур, которое сегодня в действии. Достаточно небольшого числа террористов, чтобы оказывать давление на большие массы людей. К узкому пространству открытого террора прибавляются дальнейшие пространства ненадёжности, страха и всеобщего недоверия, «ландшафт измены», которое представила Margret Boveri в ряде из четырёх захватывающих книг.48 Все народы европейского континента – с парой маленьких исключений – испытали это на собственной шкуре в течение двух мировых войн и двух послевоенных эпох как новую действительность

< Назад   Вперед >
Содержание