1. Переход к современному обществу: методология анализа, логика и проблемы

Содержание модернизации как процесса
Вероятно, доминирующим фактором, который определяет направленность социальных перемен в российском обществе, является его втягивание в русло общецивилизационного развития. Это обстоятельство радикально изменяет способы анализа. Господствовавшая ранее в советском и российском об-ществознании марксистская методология исследования, имевшая дело только с устоявшимися процессами и сложившимися
структурами, не в силах раскрыть содержание переходных процессов. Кроме того, объяснение социальных изменений влиянием преимущественно экономического фактора, как принято в марксизме, оказывается явно недостаточным для описания формирующегося многообразия социальных отношений.
Понимание содержания и характера переходного общества, его способности и возможностей реформироваться требует более широкого контекста исследования, вмещающего в себя влияние всех социальных факторов, среди которых доминирующими являются социокультурные. Наиболее адекватным для такого контекста можно признать цивилизационный подход, акцентирующий внимание на системе ценностей, культуре, ментальное™ субъектов, которые определяют конкретные формы и способы эволюции человеческого общества.
Опыт человечества показывает, и мы это неоднократно подчеркивали, что в основе эволюции общества лежит закон возрастающего разнообразия потребностей, которые удовлетворяются благодаря массовой созидательной деятельности индивидов. Данный закон отражает общую тенденцию движения общества от простых структур к сложным. Усиливающееся многообразие потребностей приводит к усложнению форм разделения труда. Отдельные индивиды и группы специализируются в создании определенных видов товаров и услуг. Они вступают во взаимодействие с производителями других ценностей, обмениваясь деятельностью, информацией, ресурсами, результатами своего труда. Так, взаимодействуя, люди воспроизводят и развивают экономические, социальные, политические, культурные и иные отношения. В результате роста разнообразия потребностей и соответственно умножения форм разделения труда растет многообразие социальных связей, социальных групп, образов жизни, индивидуальностей. Происходят дальнейшая дифференциация и индивидуализация потребностей. Возрастающее усложнение социальной системы имеет целесообразный характер, поскольку содействует устойчивости общества, его большей приспособляемости к изменяющимся условиям внешней среды. Усиление неоднородности социальных потребностей различных индивидов является естественно-историческим механизмом восходящего развития общества.
Однако в результате взаимодействия индивидов происходит не только формирование условий жизнедеятельности (т. е. социальных отношений), но и воспроизводство самого человека. Воспроизводство условий жизни и воспроизводство ин-
дивида имеют в своей основе систему культуры и соответствующую картину мира, которые задают смысл и направленность деятельности. Ценности культуры составляют сферу мотиваций поведения и деятельности личности, формируют его образ жизни, действительные потребности и возможности, отношение к происходящим изменениям.
Возможности общества, его способность к прогрессу зависят от того, как взаимодействует система культуры общества (т. е. какие ценности лежат в основе деятельности и поведения личности) и социальные отношения, т. е. условия жизни. Культура может предписывать простое воссоздание существующих отношений, стремление индивидов к ограничению потребностей, но может и призывать их к постоянному совершенствованию и усложнению социальных отношений, формировать у них стремление к удовлетворению возрастающего многообразия потребностей.
¦Две системы ценностей порождают два типа общества, отражающих две ступени цивилизационного развития, - традиционное и современное, которые различаются по многим параметрам. Наиболее важными из них являются: механизмы социальной эволюции (экономические интересы личности или принуждение); способы регуляции социальных отношений (контроль со стороны властей над всеми сферами жизни или взаимодействие политики с экономикой, социальной и культурной сферами как относительно самостоятельными сферами жизни общества и индивида); место и роль личности в обществе (личность как самостоятельная ценность или как часть класса, средство осуществления государственных интересов); образ жизни (простой или сложный); дифференциация ролей и функций социальных институтов (совмещение функций ограниченного числа таких институтов в результате не-структурированности и неразвитости потребностей и интересов или строгое разделение, разграничение функций внутри сложной системы социальных институтов вследствие глубокой дифференциации и сложной структурированности потребностей и интересов различных социальных субъектов). Переход от традиционного типа воспроизводства общественной жизни к современному отражает процесс рационализации социальных отношений, стремление к сознательной, осмысленной организации человеческой деятельности в условиях нарастающей дифференциации интересов и потребностей, усложнения социальных взаимосвязей.
Традиционное общество характеризуется экономической и технологической отсталостью, оно функционирует на основе местнических ценностей, выражающих самобытность данного сообщества (рода, племени, этноса). Общественные отношения регламентируются многочисленными предписаниями, традициями, обычаями. Основой общества является группа (община, сословие). Индивид «растворен» в коллективе, не осознает своих личных интересов, он бесправен и несвободен, поскольку зависит от сообщества. Осмысление реальности индивидом осуществляется иррационально - через систему верований, поклонение авторитетам. Сознание людей закрыто: индивид враждебно относится ко всему, что отличается от него, его образа жизни, нетерпим к иным системам ценностей. Зависимость индивида от рода, общины, этноса культивирует в нем уравнительно-коллективистские ориентации, стремление к поддержанию существующих социальных отношений.
Современному обществу присуща рационализация всей системы общественных отношений. Оно основано на возрастающей самоценности отдельного индивида и развивается на универсальных ценностях прагматизма, рационализма, свободы выбора, собственности, диалога культур. Личность ответственна за себя, поскольку ее поведение определяется ее собственными интересами. Свободные индивиды составляют гражданское общество, перед которым ответсгвенна рациональная бюрократия и правительство. Постоянно меняющиеся потребности индивида требуют всемерного совершенствования социальных отношений, которые создавали бы возможности для их реализации.
Между традиционным и современным обществами располагаются переходные, или предсовременные. Они представляют собой частично модернизированные общества, т. е. такие, в которых осуществлена модернизация отдельных сфер (например, технологическая модернизация в сфере производства), преодолена экономическая отсталость, сословность, но социальные отношения развиваются преимущественно на основе традиционалистских ценностей, обычаев, религиозных норм.
Переход от традиционного общества к современному предполагает изменение типа воспроизводства общественной жизни, т. е. перехода от типа, при котором общество репрессирует индивидуальные потребности и лишь воспроизводит привычные формы бытия, к другому типу воспроизводства общества, при котором социальные отношения постоянно совершенствуются в зависимости от движения потребностей индивида. Процесс преобразований общества в таком направлении и называется модернизацией.
Один из авторов теории модернизации У. Мур определил процесс модернизации как «трансформацию традиционного или предсовременного общества, в результате которой в обществах разовьются такие типы технологий и соответствующие им формы социальной организации, которые характеризуют развитые, экономически процветающие и относительно политически стабильные нации западного мира».
Модернизация как процесс изменения системных свойств общества предполагает трансформацию его важнейших сфер и формирование более сложного и быстро меняющегося образа жизни. В экономической области модернизация означает максимальное распространение товарно-денежных отношений, технологическую революцию, высокий уровень профессиональной специализации, способные поддерживать постоянный рост производительности труда. Заинтересованность и творческий труд стимулируются экономической самостоятельностью производителя, высокой мобильностью рабочей силы, ростом образования и квалификации, компетентным руководством со стороны технократии. В результате существенно повышаются уровень жизни и потребления.
Экономическая свобода и технологическая модернизация решающим образом влияют на социальные отношения, изменяя принципы и порядок социальной дифференциации общества (перехода от сословных, наследственных к экономическим механизмам дифференциации), трансформируя социальные институты и их функции. Монополия определенных социальных институтов на регламентацию всех сфер жизнедеятельности индивида заметно сокращается. Изменяется мотивация поведения личности: индивид больше ориентируется на собственные силы и возможности, нежели на помощь коллектива и государства. Усложнение социальной структуры переходного общества обусловливает и политическую модернизацию, содержание которой заключается в создании эффективных властных структур, дифференциации их ролей и функций, формирования рациональной бюрократии и высоком участии масс в политическом процессе.
Указанная последовательность процессов модернизации общества не обусловлена детерминирующим влиянием экономики. Теория Модернизации исходит из признания равнозначности социальных факторов в воспроизводственном процессе, а доминирование конкретных типов модернизации (т. е. что первоначально модернизируется - экономика, политика или культура) зависит от имеющихся предпосылок.
Признание равнозначности различных факторов в воспроизводственном процессе позволяет учитывать многомерность социального развития и множественность исторических времен, отражающих различную скорость, ритм, характер и длительность общественных изменений. В силу этого в западной политологии нет единства мнений относительно движущей силы модернизационного процесса. Одни исследователи (С. Эйзен-штадт, С. Хантингтон, А Леей) считают, что ядром трансформации являются социальные институты, способные впитывать изменения, другие (А Инкельс, В. Верба, Г. Алмонд) - психологические факторы, третьи (К. Дойн, Л. Пай, Э. Роджерс) - систему коммуникаций. Признавая важность социальных, технологических, экономических процессов в трансформации общества, все-таки, на наш взгляд, их следует рассматривать как предпосылки, как возможности развития. Однако данная возможность перерастает в действительность лишь при наличии культурного фактора, способного интегрировать существующие источники модернизации, постоянно наращивать воспроизводственную способность индивида.
Модели модернизации: мировой опыт
На доминирующую роль социокультурных факторов указывает исторический опыт и известные модели модернизации.
Теория модернизации возникла в 50-х годах как попытка обобщить опыт хаотичной модернизации стран Европы и Америки с целью передачи его развивающимся государствам Азии, Африки и Латинской Америки. Практический эффект теории, по замыслу ее авторов, должен был состоять в доказательстве возможности сокращения социальных издержек и потрясений в странах, которые воспользуются этим опытом. Однако, несмотря на восхваление создателями теории модернизации как «универсального рецепта» преодоления бедности и отсталости, практическое ее использование в развивающихся странах давало различные результаты. Быстрое развитие Тайваня, Сингапура, Южной Кореи, Чили, Бразилии и некоторых других стран контрастировало с откровенными провалами ее применения в Индокитае, в ряде стран Африки. Эти неудачи, как уже отмечалось, связаны с тем, что переносимые туда западные институты отторгались ценностями незападной культуры.
Ориентация евро-американских исследований модернизации исключительно на западные социокультурные ценности ограничивает возможности их практического использования
для трансформации российского общества. Поэтому никакие прямые аналогии или автоматическое перенесение опыта хаотичной модернизации в Россию не представляются возможными. Хотя было бы неправильным и просто отмахнуться от него, поскольку данный опыт позволяет выявить логику, источники, способы перехода от предсовременного общества к современному, а также проблемы, с которыми оно сталкивается на этом пути.
Достаточность или отсутствие предпосылок модернизации обусловливает характер преобразований (либо одновременное изменение всех сфер общества, либо выборочное, начиная с какой-либо одной), их темп (реформы в сжатые сроки или растянутые во времени), стратегию и тактику модернизацион-ного процесса (преобразования «сверху» сильной властью или снизу, давлением общества, либо смешанный вариант). Исходя из сформулированных критериев, можно выделить несколько моделей модернизации.
Модель классической хаотичной модернизации (страны Западной Европы, США, Австралия). На эволюцию данной модели наложили отпечаток колониализм эпохи свободного предпринимательства, протестантская этика, буржуазные революции, специфические классовые антагонизмы, религиозные войны. Ее можно характеризовать и как органическую модель в силу синхронности и органичности созревания условий и факторов модернизации в виде экономических, социальных, правовых, политических и культурных предпосылок. Одновременность и последовательность модернизации различных структур феодального общества обеспечили органичность зарождения основных структур современного общества.
В экономической сфере раннее разложение феодальных отношений, технический прогресс способствовали быстрому становлению «среднего класса», выступившего наиболее активным субъектом рыночных отношений и социальной базой демократии. Возникали торговые биржи и акционерные кампании, обслуживавшие сложный механизм производства и обмена товаров. Одной из важнейших особенностей экономической модернизации в классической модели является последовательное развитие и правовое закрепление института частной собственности, существовавшего и прежде. На базе утилизации римского права, и прежде всего той его части, где закреплена частная собственность, складывалось правовое государство, в котором приоритет прав человека оформлялся законодательно. В свою очередь, институт частной собственности выступил
основой формирования гражданского общества, существенно ограничив вмешательство государства в различные сферы общественной и личной жизни граждан.
Развитие частной собственности обусловило многообразие социальных интересов, которое зафиксировала политическая система. Она формировалась сразу как плюралистическая и представительная, основанная на разделении властей (законодательной, исполнительной, судебной), многопартийности и конституционности. Высокий уровень грамотности населения способствовал автономизации личности, что было закреплено Реформацией, выработавшей протестантскую этику с ее основной идеей «честной наживы».
Следует отметить растянутость процесса модернизации во времени - он продолжался в течение пяти веков (XIV -XIX вв.), что обусловило его поступательность, эволюцион-ность и относительную устойчивость. Синхронное преобразование всех сфер общественной жизни потребовало наличия стабилизирующих факторов. Это было тем более важно, что рынок породил резкое имущественное расслоение, вызвавшее обострение классовых противоречий. Таким фактором стабилизации выступила система социальных амортизаторов, формировавшаяся за счет сверхприбыли, которая вывозилась из колоний и распределялась между различными группами населения. Наиболее важными элементами, стремившимися -уравновесить чрезмерно дифференцированное общество, были религия (особенно протестантизм), развитые культурные традиции, способствовавшие выработке культуры консенсуса и развития.
Другую модель модернизации можно обозначить как запаздывающую и неорганичную. Она характерна для Японии, Бразилии, Аргентины, балканских стран, в которых прорыв к модернизации начался значительно позже, примерно на рубеже XVIII - XIX вв Развитие модернизационного процесса отличалось там отсутствием ряда предпосылок, в частности развитого рынка, гражданского общества, правового государства. Власть носила авторитарный характер. Незрелость экономических предпосылок компенсировалась и уравновешивалась чрезмерным влиянием политических факторов.
Генераторами изменений при такой модели модернизации обычно становятся государство, его лидеры, что таит в себе опасность бюрократизации, непоследовательности в осуществлении реформ, перепрыгивания через этапы, возможности возвратного движения.
Незрелость или отсутствие ряда предпосылок модернизации обусловливают особую логику, стратегию и темп преобразований. Современный опыт запаздывающей модернизации стран Южной Европы (Испании, Португалии) позволяет выявить ряд ее закономерностей.
Во-первых, переход к современному обществу начинался с решения фундаментальных политических вопросов: формирования государственных институтов, выработки конституции, определения общих принципов национально-государственного устройства.
Во-вторых, вопросы экономической модернизации были на время отложены и решались после урегулирования политических проблем.
В-третьих, последовательность и темп проведения модернизации регулировались авторитарным политическим режимом.
В-четвертых, концентрация ресурсов в руках авторитарного режима позволяла успешно решать задачи, доставшиеся от различных исторических этапов, например, одновременно осуществлять переход к информационным технологиям и создавать парламентскую демократию, строить правовое государство.
Длительные споры в литературе относительно того, можно ли модернизировать общество в условиях авторитарного режима, ограничивающего свободу индивида, успешно разрешены опытом Испании. Его особенность состоит в том, что в качестве доминирующей выступила политическая модернизация, а не экономическая. Переход от тоталитаризма к демократии после смерти Франко объективно потребовал переходного политического режима - авторитарного, способного удержать общество от гражданской войны в условиях политического кризиса. Заметим, что такой политический кризис, включающий кризис легитимности власти, институциональный кризис, кризис участия, является объективршгм следствием изменения политического режима, соотношения функций власти и гражданского общества.
Либерализация общественных отношений, вызванная уничтожением тоталитарных франкистских структур, сразу же обнажила разнообразие социальных интересов, существовавших в испанском обществе, но придавленных прежним режимом. Основой нараставшего многообразия интересов стали высвободившиеся рыночные отношения (они сохранялись и развивались даже при Франко), частная собственность и гражданское общество. Однако в условиях отсутствия развитой демократической политической культуры в Испании либерализация социальных отношений обострила ситуацию в обществе, усилила политическое противостояние различных политических сил.
Заметный оттенок экстремизма в это противоборство вносила нерешенность национальных проблем, о чем свидетельствовала непрекращавшаяся борьба за автономию басков, каталонцев, галисийцев. В таких условиях стабилизирующим фактором, удерживающим процесс модернизации в рамках динамического равновесия и в то же время генерирующим прогрессивные изменения, стали демократические политические институты авторитарного типа, сформированные путем свободных выборов на многопартийной основе. Иначе говоря, эти структуры имели и горизонтальную (на уровне правящей элиты), и вертикальную (на уровне широких слоев общества) легитимность. Незрелость социокультурных, материально-технических предпосылок модернизации компенсировалась наличием правовых, политических условий, а также взвешенной стратегии реформ, которая учитывала опасность возвратного движения, хаоса и политического противостояния. Прежде всего был обеспечен консенсус правящей элиты и оппозиции в рамках структур парламентской демократии, достигнута договоренность о моратории на политические стачки и забастовки в течение двух лет благодаря подписанию взаимных обязательств и гарантий. Эти договоренности вошли в историю как Пакт Монклоа (по названию королевского дворца, где они были подписаны).
Стабилизирующим фактором выступила сильная королевская власть. Король Хуан Карлос был не только главнокомандующим вооруженными силами страны, что предотвратило возможность выступления военных против демократических преобразований, но и своеобразным символом единства и институтом сплочения нации. Традиционный институт монархии поддерживали центристские силы во главе с Апьфредо Суаресом и его влиятельная партия - Союз демократического центра. Они имели широкую социальную базу в лице среднего класса, который одновременно являлся социальной предпосылкой демократии и придавал устойчивость реформаторскому процессу. Наличие сильной вертикали исполнительной власти «король -премьер - правительство» позволяло последовательно продвигать реформы, постоянно генерируя изменения сверху.
Одновременно с демонтажем тоталитарных франкистских структур (были распущены единственная партия Б. Франко «Национальное движение», вертикальные профсоюзы) шло формирование демократически избранных институтов. Их компетенция была закреплена в конституции, принятой на
общенациональном референдуме. Тем самым создавались правовые предпосылки модернизации. Последовательность и плавный переход к демократии в Испании обеспечили тактика поэтапных структурных реформ. То обстоятельство, что реформы были направлены не против людей, связанных с прежним режимом (представителям прежней политической, военной, профсоюзной элиты, чиновникам были сохранены статус и привилегии), а против тоталитарных институтов, обеспечило согласие в обществе, гражданский мир.
Доминирование политики в модернизационном процессе стран, проводящих подобные преобразования в современных условиях, обусловлено рядом причин. Во-первых, переход к современному обществу начинается значительно позже, чем в ныне развитых странах. Запаздывающий характер модернизации предполагает одновременное решение проблем, доставшихся от различных этапов исторического развития, что, в свою очередь, требует концентрации ресурсов, мобилизации общества вокруг общих целей. Это по силам только государству. Во-вторых, модернизационный процесс разрушает прежние институты, социальные связи и формы идентификации личности. Складывающаяся конкурентная среда, имущественное расслоение все время заставляют человека перемещаться в социальном пространстве в поисках наиболее благоприятных форм реализации своих способностей и потребностей, что на начальных этапах порождает хаос, социальную напряженность, конфликты. Для регулирования и предупреждения социально-политической нестабильности необходима сильная власть. В-третьих, незрелость цивилизационных предпосылок (например, отсутствие развитого гражданского общества, демократических традиций и т. д.) делает невозможным одновременное преобразование всех сфер общества, поскольку это может породить неуправляемость социальной системы. В таком случае именно политика определяет стратегические цели, последовательность процесса преобразований, просчитывает социальные издержки на каждом этапе.
В контексте сформулированных проблем достаточно эффективной показала себя форсированная модель модернизации, использованная в странах Юго-Восточной Азии (Южной Корее, Сингапуре, на Тайване), где преобразования проводились тоталитарными и авторитарными режимами в ограниченные сроки (30 - 35 лет). Политические режимы не только были инициаторами реформ, но и обеспечивали стабильность, пра-
вопорядок, предохраняя общество от конфликтов. Реформы, согласно такой модели, обычно начинаются с преобразования в одной отрасли экономики - в сельском хозяйстве, где происходит быстрое накопление капитала, который затем переливается в промышленность. В первые пять - семь лет экономика ориентируется на экспорт, при существенном ограничении индивидуального потребления внутри страны. Однако переход к высоким технологиям и формирование высококвалифицированных кадров позволяют достаточно быстро расширить емкость внутреннего рынка и повысить покупательную способность населения. Экспортная ориентация экономики заставляет повышать качество своей продукции, ее конкурентоспособность. Причем следует учесть, что страны Юго-Восточной Азии пробивались на мировой рынок в тех отраслях, которые были уже монополизированы западными компаниями (радиоэлектроника, судостроение, текстильная промышленность и т. д.).
Вместе с тем опыт по форсированной модели также обнаруживает ряд проблем. Одной из них является необходимость преодоления постоянно возникающего противоречия между рыночной экономической системой и тоталитарным или авторитарным режимами. На различных этапах модернизации соотношение между экономическим ростом и политической стабильностью меняется. Всякий раз оно должно быть таким, чтобы, с одной стороны, обеспечивать динамическое равновесие групповых интересов в обществе, а с другой - способствовать углублению реформ. Экономический рост - наиболее важный фактор политического развития и демократизации общественной жизни.
Мировой опыт показывает, что экономическому развитию больше способствует авторитаризм. Демократизация без достаточных экономических предпосылок (качества и уровня жизни, обычно измеряемых годовым душевым потреблением валового продукта, по оценкам западных специалистов, в 9 -10 тыс. долл.), социокультурных условий может перерасти в хаос, неуправляемый процесс распада социальной системы. Хотя, вероятно, жесткая взаимосвязь экономического роста и политической стабильности может прослеживаться скорее в слаборазвитых странах, нежели среднеразвитых, а тем более высокоразвитых. При этом возникает опасность перенесения системных свойств авторитарной политической системы на экономику, поскольку функционирование рыночной саморазвивающейся системы, чутко воспринимающей изменения потребностей индивидов, не может поддерживаться жестко централизованной политической системой.
Однако именно модернизация обнаруживает существенные различия между тоталитаризмом и авторитаризмом, которые иногда отождествляются. В условиях тоталитаризма власть поглощает гражданское общество (если оно есть) и индивида, регламентирует все сферы жизнедеятельности на основе сведения экономического, политического и культурного многообразия к единообразию, к подчинению одной идее, одному принципу. Авторитаризм же признает многообразие социальных отношений, экономическую свободу производителей, автономию личности и гражданского общества. Он лишь упорядочивает развивающееся многообразие социальных связей, придает обществу целостность, действуя на основе закона, хотя и не допускает политической оппозиции. Все это говорит о том, что проводимая сверху модернизация должна последовательно и поэтапно продвигаться к расширению индивидуальных и коллективных политических прав (при сохранении в политической системе авторитарных структур и авторитарного режима функционирования), к формированию конкурентной партийной системы, конституированию демократических механизмов власти, отражающих многообразие экономических и социальных интересов.
Вторая проблема модернизации в рамках форсированной модели заключается в наличии развитой культурной традиции, которая способна компенсировать отсутствие некоторых циви-лизашюнных предпосылок модернизации и помочь обществу успешно адаптироваться к постоянным изменениям в условиях рынка и конкуренции. Прежде всего влияние культурно-религиозной среды на процесс модернизации важен для складывания самих рыночных отношений. Это связано с тем, что переход от внеэкономических форм организации к рыночным означает переход от традиционной (коллективистско-корпоративной) системы ценностей к индивидуалистической, предпринимательской.
Рыночная экономика представляет собой саморазвивающуюся систему, в основе которой лежат договорные отношения самостоятельных и имущественно ответственных хозяйствующих субъектов. Эти отношения строятся на базе этических ценностей, выступающих смыслообразующими мотивами деятельности, которые в различных культурно-религиозных системах дали специфические типы экономики. Существенные различия в экономической организации протестантских, католических, православных, буддийских стран связаны со спо-
собностью культурно-религиозных систем быстро адаптироваться к нововведениям производственного, технологического, социального и духовного характера.
Причем развитая культурная традиция позволяет даже странам Востока эффективно трансформироваться в современные общества, интегрировать индивидуалистически ориентированные ценности, сохраняя приверженность национальным формам организации экономической, социальной и политической жизни. В этом смысле показателен опыт модернизации Японии, которая в XVII в. представляла собой традиционное общество с признаками экономической и технологической отсталости, сословности, хотя имело много сходных черт с европейским феодализмом (например, наличие частной собственности, развитие мануфактур, применение интенсивной технологии выращивания риса). Незрелость правовых и экономических предпосылок модернизации в Японии компенсировалось развитой добуржуазной культурной традицией, ставшей стабилизирующим и интегрирующим фактором трансформации воспроизводственного процесса на основе либеральных ценностей. Освоение рыночных отношений, более сложного образа жизни происходило через органичный синтез традиционных и индивидуалистических ценностей, сформировавший самобытную культуру модернизации. Следует обратить внимание на такой факт: японское общество сумело избежать воспроизводства традиции разрыва и разрушения при смене типов исторического развития благодаря тому, что либеральные ценности усваивались на основе традиционной культурной парадигмы (коллективизма, культа семьи и предков), - это значительно облегчало восприятие их массовым сознанием и предохраняло общество от радикальной ломки привычных стереотипов мышления и поведения.
Высокая степень социальной мобилизации и адаптивности японского общества к изменениям экономического, психологического и технологического характера объясняется наличием развитой культурной традиции, взращенной на религиозно-этических системах синтоизма, конфуцианства и буддизма. Динамизм развития и стремление к совершенствованию, желание превосходить другие народы были основаны на осознании особой роли японцев в прогрессе человечества.
Эти стремления культивировал синтоизм, провозглашавший божественное происхождение японской нации, персонифицированное в особе императора. Способность адаптироваться
к изменениям воспроизводственного процесса в условиях конкуренции развивалась в этике буддизма, обосновывающего автономность личности, ее индивидуального бытия с помощью ценностей долга, совести, прав, обязанностей, стремления к сотрудничеству, непричинения вреда окружающим.
Конфуцианство соединяло противоположности традиционной корпоративности, культивируемой синтоизмом, и индивидуализма, поощряемого буддизмом. С одной стороны, этика долга, культ семьи и предков являются нравственной основой социальной организации японского общества, постоянно воспроизводящей отношения патриархальной опеки, благожелательной взаимозависимости между индивидами, лояльности и компромиссов. С другой стороны, система конфуцианских экзаменов, которая служит исходным принципом социальной организации общества, преодолевает нивелировку личности, способствует проявлению индивидуальности каждого, открывает возможности самореализации человека.
В дополнение к этому географические условия (например, отсутствие полезных ископаемых в стране) и связанные с ними исторические традиции обусловили рачительное, хозяйское отношение к природной среде, трудовую дисциплину, активность в области технологических разработок. Учитывая куль-турно-цивилизационные предпосылки, военная администрация США на японских островах после 1945 г. разработала планы экономической модернизации страны, обеспечив организационные, материальные, политические условия их реализации.
Наиболее сложной проблемой в процессе модернизации является достижение на каждом этапе преобразований динамического равновесия интересов различных групп и структур, выражающих и реализующих эти потребности. Формирование новых групп потребностей в условиях рыночной экономики заметно обгоняет становление системы их представительства, т. е. необходимого количества институтов, способных сформулировать актуальные интересы групп в виде требований к власти. Проблема динамического равновесия системы тем более актуальна для модернизации обществ, в которых обнаруживается отсутствие тех или иных цивилизационных предпосылок. Достижение подобного равновесия обеспечивает поступательный характер реформаторского процесса, исключает возможность возвратного движения.
Идеальным вариантом, который позволяет создавать предпосылки поступательного преобразования, является параллельное
осуществление экономической и политической модернизации, когда политическая модернизация формирует развитую систему представительства интересов, содержание которых задается становлением рыночных отношений. Однако сложность такого варианта обусловлена трудностями управления процессами одновременного изменения системных свойств общества и функций экономических и политических структур. Поэтому формы и механизмы модернизации в конкретной стране должны определяться исходя из культурно-исторической и социально-экономической зрелости общества. Только «скандинавская модель» модернизации продемонстрировала способность к параллельному преобразованию, когда движение к политической демократии происходило одновременно с созданием рыночной инфраструктуры. Несмотря на более поздние сроки модернизации, чем в континентальной Европе, страны Северной Европы за последние 180 лет смогли трансформироваться в современные общества. Этому способствовала протестантская этика, органично вписавшая ценности индивидуализма, собственности, свободы и конкуренции в повседневную жизнь населения. Наличие конституции обеспечило создание правовых гарантий взаимоотношений между экономически самостоятельными производителями, обществом и государством. Постоянно возрастающий уровень жизни населения смягчал классовые противоречия и способствовал достижению общественного макроконсенсуса - согласия основных групп общества по базовым ценностям и приоритетам развития. Очевидно и то, что внешняя политика государственного нейтралитета позволяла этим странам направлять все материальные ресурсы на внутренние нужды, а не на военные расходы.
Происходящие в России процессы могут быть поняты в контексте теории модернизации, которая помогает раскрывать логику и механизмы перехода предсовременных обществ в современные, отличающиеся сложным образом жизни, многообразием выполняемых индивидом социальных ролей, изменяющимися потребностями. Объяснительные возможности теории модернизации заключаются в следующем.
Во-первых, макросоциологические теории, подобные марксизму, не в состоянии объяснить динамику быстротекущих изменений, поскольку оперируют в анализе историческими эпохами, в частности общественно-экономическими формациями. Теория модернизации ограничивается рамками конкретно-исторического периода. Во-вторых, теория модернизации
позволяет выявить реальные механизмы социальных изменений, рассматривая в качестве таковых систему культуры, стереотипы национального сознания, нравственные идеалы, менталитет. В-третьих, в рамках теории модернизации поступательное развитие общества связано с его способностью изменять системные свойства и функции общественных институтов, с готовностью адаптироваться к постоянным изменениям и генерировать их, быть восприимчивым к движению потребностей индивида.
При всех социальных издержках (а они были достаточно существенными) модернизация западного общества, как, впрочем, и некоторых восточных обществ, позволила сформировать современные структуры, эффективно работающие на основе мощных мотивационных механизмов целенаправленной деятельности человека; создать прочные гарантии его широких прав и свобод, многообразных форм социальной идентификации; обеспечить стабильность системы, активность политико-правовых институтов.

< Назад   Вперед >
Содержание