А. Шопенгауэр: О суждении, критике, одобрении и славе
А. Шопенгауэр: Новые паралипомены
§ 481
Большинство людей предпочитает
заниматься всем, чем угодно, только не мышлением и раздумьем; чтобы иметь при
этом все-таки еще и возможность действовать, не подвергая себя слишком большому
урону, они держатся излюбленной максимы: поступать всегда только так, как
поступают все другие. Таким образом, они похожи на общество, которое уселось в
круг - один к другому на колени, в то время как никто не сидит на стуле. Когда я
вижу, как в стаде гусей или баранов каждый идет непременно за предшественником,
не заботясь, куда же он, собственно, идет, то мне кажется всегда, что сквозь их
крик и блеяние до меня долетают произносимые слова: "не стану я выделяться!"
§ 482
Авторитет является, как
известно, единой действующей силой: никто не хочет, в сознании собственного
бессилия, прибегать к суждениям, а каждый дожидается суждения со стороны более
умного. Но вместо последнего является более бесстыдный и внушает ближнему свое
суждение, а затем по его стопам идет уже все стадо.
§ 483
Есть существа, относительно
которых не понимаешь, как это они умудрились ходить на двух ногах - хотя сам по
себе этот факт еще ничего и не говорит.
§ 484
Человек, которому, как это
обыкновенно бывает, чужой авторитет заменяет собственное суждение, представляет
собою жалкое животное.
§ 485
Есть масса двуногих и
четвероногих существ, которые существуют только для того, чтобы существовать.
§ 486
Нет ничего более редкого, чем
самостоятельное суждение. Меньше всего можно ожидать его от ученых по профессии.
Узкое пространство их головы наполнено традиционным материалом, а последнему
всякое самостоятельное мышление опасно.
На что может надеяться тот, кто
славу за добытое собственной мыслью должен принимать из рук таких людей, которые
никогда не могли мыслить сами и хотят возместить этот недостаток помощью
традиционного материала, коего они служат хранителями?
Но скажут мне, что подрастает
беспристрастная молодежь и что есть исключения. Исключения существуют только для
исключения, и в таком жалком мире, как наш, приходится во всем жить в виде
исключения.
§ 487
Лавровый венок - это покрытый
листьями венец терновый.
§ 488
Кому парадоксальность
какого-нибудь произведения кажется достаточным поводом для неблагоприятного
суждения о нем, тот, очевидно, держится того мнения, что у нас уже имеется в
обращении значительная масса мудрости, что мы вообще ушли далеко и нам предстоит
- самое большее - сделать некоторые частные поправки. Но кто вместе с Платоном
попросту устраняет это ходячее мнение словами: ??? - или даже вместе с Гёте
держится убеждения, что абсурдное, собственно, и заполняет мир, для того
парадоксальность известного произведения всегда является благоприятным, хотя
далеко еще и не решающим признаком.
302
Хороший был бы это мир, в
котором истина могла бы быть не парадоксальной, добродетели не надо было бы
терпеть страдания, а все прекрасное могло бы быть уверено в одобрении [1].
1 [Вариант:] Великолепен был бы
мир, в котором истина совсем не была бы парадоксальной; в нем тогда и прекрасное
тотчас бы находило себе признание, и добродетель была бы легка.
§ 489
Того, кто создал великое
бессмертное произведение, так же не может волновать или огорчать прием публики и
суждение критиков, как разумного человека, который ходит по дому умалишенных, не
может задевать брань и оскорбления со стороны сумасшедших. Конечно, пока первый
не знает людей, а второй не знает, где он, до тех пор дело будет обстоять иначе
- но не после полученного разъяснения.
§ 490
Le fondement
de toute gloire veritable c'est l'estime sentie; mais la plupart des homines ne
sont capable d'estime sentie, qu'envers ce qui leur ressemble, c'est a dire
envers le mediocre. Done la plupart des homines n'auront, pour les ouvrages du
genie, jamais qu' une estime sur parole. Celleci se fondant sur l'estime sentie
d'un tres petit nombre d'ubdividus superieurs capables d'apprecier les ouvrages
du genie: nous voyons la raison de la lenteur de I'accroissement de la veritable
gloire [2].
2 Фундаментом всякой истинной
славы является сознательное уважение; но большинство людей способны сознательно
уважать только то, что похоже на них, - т.е. посредственность. Оттого
большинство людей всегда будут питать к созданиям гения уважение только на
словах. Последнее же опирается на сознательное ува жение очень малого числа
высших индивидуумов, которые способны оценить создания гения: в этом и
заключается причина то медленности, с которой вырастает истинная слава (фр.).
§ 491
Интересно знать, как высока
была, собственно, ценность Платона во мнении людей его времени?
Аристотель позаботился о своем
кредите при дворе.
§ 492
Мог ли бы какой бы то ни было
великий ум достигнуть своей цели и создать вечное произведение, если бы своей
путеводной звездой он взял блуждающий огонек общественного мнения, т.е. мнение
маленьких умов?
§ 493
Серебро, золото и обыкновенные
драгоценные камни находят себе покупателей в любой день; поэтому, запасшись ими,
ты никогда не впадешь в нужду. Но драгоценные камни первого ранга, которые в
высшей степени редки и до некоторой степени неоценимы, лишь изредка находят себе
и покупателя, умеющего оценить их и оплачивающего их по их полной стоимости, и
если только вы не хотите спустить их, то можете с ними умереть в бедности, но
оставить богатых наследников. Совершенно так же маленькие таланты находят себе
признание, оценку и употребление очень легко; наоборот, великие, в высшей
степени редкие, почти неоценимые таланты с большим трудом обретают себе знатока,
ценителя и воздаятеля: их произведения часто переходят к потомству, не дав
ничего современникам. (То же самое сказал Шанфор, которого тогда я еще не знал.)
§ 494
Число лет, протекших между
появлением какой-нибудь книги и ее признанием, дает меру времени, на которое
автор опередил свой век: может быть, оно, это число, - квадратный или даже
кубический корень из этого времени или даже из того времени, которое данной
книге предстоит прожить.
§ 495
В царстве мышления существует
три рода умов.
Одна категория их не в
состоянии идти иначе, как в сопровождении кого-нибудь другого и лучшего, чем
они, причем они знают, что это так, и занимаются только воспроизведением чужих
мыслей. Однако же такие люди стараются часто скрыть это за мнимой
оригинальностью, которая, впрочем, не идет дальше распорядка и изложения. Они
становятся комичными, когда выдают себя в тех пунктах, где их предшественник
обошел лежавшую у него на пути проблему или же сделал ошибку, и когда такой
оригинальный подражатель прокрадывается тихонечко и с комической серьезностью по
той же тропинке мимо этой проблемы или непринужденно проделывает за своим
образцом те же ошибки - чего не могло бы быть, если бы он осмелился мыслить сам.
Вторая категория умов обладает
такими же силами, что и первая, но у нее недостает способности суждения, чтобы
это понять, и вот человек такого типа пытается идти на собственных ногах и
преподносит почтенной публике самолично придуманные монстры. Это - дураки "на
свой образец".
Третья категория умов настолько
редка, что ее приходится рассматривать скорее как исключение: это -
оригинальные, самостоятельно мыслящие умы.
§ 496
Когда кто-нибудь стоит вверху
один, а другие не могут подняться к нему, то он должен, если не хочет быть один,
спуститься вниз.
§ 497
Быть великим - вот единственное
средство показать маленьких людей в их малости. Кто прибегает к иным средствам,
тот показывает этим, что в его распоряжении нет первого средства. Маленькие люди
во все времена ссорились и ругались в литературе; ибо, чтобы возвысить себя, они
видели только одно средство: унизить других. Великие умы этого никогда не
делали, более того - они остерегались поступать так даже в тех случаях, когда,
может быть, у них являлось к этому искушение; ибо только таким путем могли они
показать, что они в состоянии возвысить себя собственными силами, не унижая
других, - как бы не только в относительном, но и в абсолютном пространстве. А
кто стоит там, вверху, тот на своей высоте останется.
???.
§ 498
Соперников или противников ни в
каком случае не надо пытаться умалять порицанием или принижением; достигнуть
этого можно единственно тем только, чтобы самому быть великим: это делает их
малыми, малыми, малыми! Это - худшее, что можно им причинить; потому они никогда
и не прощают этого. Если же ты стараешься добиться их умаления только что
упомянутым прямым путем, то это показывает, что ты не можешь выполнить своей
цели способом последним, - и вот ты совсем не достигаешь желанного, ставя себя с
ними на одну доску.
§ 499
Быть великим и быть вынужденным
жить среди жалкого сброда - это синонимы; это только два выражения для одной и
той же вещи, как несомненно одно и то же сказать: а относится к в, как 1 к 8,
или а составляет 1/8 в.
§ 500
Собственное одобрение никогда
не является гарантией ценности какого-нибудь умственного произведения; ибо оно
говорит только, что выраженные в этом произведении мысли автора соответствуют
его взгляду на мир, что понятно само собою; дает же такую гарантию всякое
искреннее чужое одобрение. Ибо если мысли, совершив свой путь из одной головы в
другую, совпадают и с имеющимся в этой последней мировоззрением (а ничего больше
никакое одобрение не может сказать), то это может иметь свое основание только в
том, что они объективны, т.е. что они находятся в согласии с объективным миром,
который общ всем. Это - мир интуиции; он во всех головах - один и тот же, только
не в каждой он отпечатлевается одинаково чисто и энергично. Что бы из этого мира
ни показать кому бы то ни было, последний не может ничего отрицать, хотя бы он
сам и не нашел этого.
Объяснить чужое отдельное
одобрение из случайного совпадения образа мыслей можно лишь тогда, когда человек
писал в манере, по моде и в духе своей эпохи, т.е. безо всякой оригинальности,
или составлял такие же рассуждения, какие составляет всякий и сам, т.е. был
тривиален. Помимо же этого, различие одной индивидуальности от другой слишком
велико.
Итак, уже одно чужое одобрение,
настоящее или компетентное, дает гарантию тому, что самостоятельно продумано и
оригинально. В противоположность этому, одно чужое неодобрение или даже
неодобрение многих ничего не значит; ибо оно, если даже не вытекает из дурной
воли, может очень часто являться плодом недостаточной способности понимания. Но
пройти путь из одной головы в другую мысль должна, если одобрение, которое
встречает ее, должно служить показателем ее ценности.
Частое исключение составляет
случай, когда сообщаемые понятия уже имелись в чужой голове, и, следовательно,
данное произведение - не более как простое повторение уже известных понятий,
которые твердо установлены во многих головах. В этом случае произведение не
оригинально, а все сказанное применимо только к оригинальному. На этом
исключении и покоится одобрение того дурного, на что существует большой спрос.
Все его читатели и почитатели сравнивают его - но никогда не с миром
интуитивным, а только с господствующими понятиями.
§ 501
Озорий (de gloria) верно
заметил, "что слава бежит от того, кто за ней гонится, и, наоборот, следует за
тем, кто не обращает на нее внимания и не ищет ее".
Ибо всякое преднамеренное
стремление к славе являет людям доказательство того, что данный человек не
относится с полной серьезностью к самому делу - иначе он не придавал бы такой
большой цены тени или отзвуку этого дела, - согласно принципу, что
аффектирование какого-нибудь свойства указывает на его отсутствие.
Итак, для своей славы не
следует делать ничего другого, как только заслуживать ее: следовательно, не
умалять других, чтобы этим относительно возвысить себя [1]; не позволять друзьям
хвалить себя и вообще не стремиться преднамеренно возбуждать к себе внимание; не
восхвалять своего дела и вообще не подымать шума, а ждать, пока заслуга сама
начнет говорить за себя, что она непременно в конце концов и сделает, как и,
наоборот, слава, созданная искусственно, должна будет рано или поздно погаснуть.
Ибо всем этим раздражаешь еще, помимо всего, дух противоречия и обостряешь и без
того постоянно возбужденную зависть.
1 Quoi de plus aot de se
montrer petit, voulant paraitre grand (Нет ничего глупее выказывать себя малым,
между тем как желаешь показаться великим).
§ 502
Те, кто достиг настоящей и
заслуженной славы, не могут придавать ей никакого значения; ибо человеческий род
представляется им как раз настолько же малым, насколько они ему - великими, и
его слабые соединенные голоса, достигая их слуха, звучат лишь как жалкое
кваканье. Но здесь и наступает то, о чем говорит Аристотель, а именно, что хотя
отдельные лица, которые составляют публику, обыкновенно не способны к верным
суждениям, но сама эта публика судит в большинстве случаев верно и метко.
§ 503
Что Упнекхат читают и знают так
мало, спустя тридцать лет после появления на немецком языке; что "Разные
сочинения" Лихтенберга, вместо того чтобы выдержать новые издания, спустя 33
года, должны продаваться по очень пониженной цене; что гетевское учение о цветах
все еще после 22 лет везде считается ложным - все это характерные черты немецкой
публики, о которых никогда нельзя забывать, если возлагаешь на нее известные
надежды.
§ 504
Чтобы ориентироваться в
интеллектуальном характере немцев и в тех надеждах, которые можно возлагать на
них, я заметил себе несколько устойчивых пунктов, на которые в соответственных
случаях я всякий раз обращаю свой взор: Вот они: 1) Фихте, этого переходящего
всякие границы шута Канта, все еще, 40 лет спустя после его выступления,
называют рядом с Кантом, как если бы он был ему ровня. ??? - 2) В течение 24 лет
еще не понята истинность гётевского учения о цветах. 3) "Разные сочинения"
Лихтенберга не только не дожили до второго издания, но спустя 32 года после их
появления предлагаются издателем за бесценок, в то время как сочинения господ
Залата, Круга, Гегеля и т.д. выдержали несколько изданий.
Правда, утверждают, что немцы
выдумали порох - но я не могу присоединиться к этому мнению.
На вопрос об отношении
отдельных выдающихся умов к их нациям я нашел долго искомый ответ у Бэкона.
§ 505
Нет нужды "чернить дурное":
мода, которая дарит его благосклонностью, долго не проживет, и тогда каждый
увидит его в настоящем свете. А порицанием его вы всегда спускаетесь до
некоторой степени аu niveau с ним; да и трудно всегда опережать время; а
благодаря времени дурное тонет в силу собственной тяжести. Самая попытка
указать, почему данное дурное дурно, была бы сизифовым трудом.
Сказанное неверно - в силу
обоих совпадающих между собою изречений Вольтера и Гёте, которые я привел в
предисловии к Этике.
§ 506
Матерьял или круг деятельности
людей дела - это воля людей; они придают ей нужное движение, и она становится
орудием их деяний. Можно наверняка рассчитывать на волю людей, коль скоро на нее
надлежащим образом воздействуют мотивами; ибо воля имеется у всех в полной мере:
ведь она - субстанция человека.
Кругом деятельности
людей-творцов служит интеллект людей: он должен понимать и ценить их
произведения; но он составляет лишь акциденцию человека и обыкновенно до такой
степени слаб, а притом еще и так подавлен господством, которое имеет над ним
воля со своими наклонностями и страстями, что его почти всегда оказывается
недостаточно. Вот и выходит, что нет пророка в своем отечестве, и творцы
обыкновенно не имеют другой награды, кроме как славу в потомстве.
Напротив, у людей дела для
каждого деяния есть только один благоприятный момент времени - один случай;
творениям же остается неизмеримое время для их оценки, и их создатели могут
сказать: si eso no es su siglo, muchos otros lo seran.
§ 507
Никто, конечно, никогда не
наслаждался больше, чем Гёте, косвенными и второстепенными преимуществами гения
(популярность, признание, слава, высокое положение, почести и созданное всем
этим личное благополучие). Но кто поверит, что его счастие состояло в
наслаждении этими благами, а не его собственным духом, и что он не убегал охотно
от хвалебного гула своих почитателей в одиночество, к собственным мыслям?
Этих косвенных выгод достигают
с помощью таланта гораздо легче и удобнее; а гений, напротив, влечет за собою
очень много косвенных невыгод, так как одаренный гениальностью человек -
совершенно иного рода, чем все остальные, исключителен, изолирован, одинок,
негоден к повседневной обыкновенной деятельности и течению человеческой жизни, а
кроме того, он отличается от других особенностями своей организации, поскольку
нервная система в нем преобладает слишком неравномерно и поскольку еще он
раздражителен, меланхоличен и ипохондричен. Вот почему только величина
непосредственных преимуществ (наслаждение собственным духом) может вознаградить
его за эти отрицательные стороны и, несмотря на все, сделать гениальность
все-таки желанной.
§ 508
Конечно, самонаслаждение,
которое гений испытывает от самого себя и своих созданий, и та незначительность,
в какой предстают ему люди, настраивают его так возвышенно, что он мог бы
относиться вполне равнодушно к тому, будет ли он среди таких существ
пользоваться славой или нет. Но этот мир не вмещает в себе идеалов: его гении
остаются людьми, у них есть слабости, среди которых жажда славы - далеко еще не
самая большая.
§ 509
Кто хочет совершить что-нибудь
великое, тот не должен стремиться угодить своим творением кому бы то ни было,
кроме самого себя: коль скоро он погонится за чужим одобрением, из его
произведения не выйдет ничего великого. Что создал бы Шекспир, если бы он
принимал во внимание восприимчивость и одобрение других? Как мало, конечно, мог
рассчитывать на одобрение и понимание Гёте, когда он писал своего "Тассо"! Когда
он появился, Гёшен жаловался на плохой сбыт (по Римеру).
§ 510
Журнальная критика властвует не
над суждением публики, как она воображает, а только над ее вниманием; поэтому
единственный способ насилия над нею состоит в замалчивании. Порицание же со
стороны критики должно быть для всякого уважающего себя писателя одинаково
желанно, как и ее похвала: это одно и то же.
§ 511
Глупец - тот, кто думает, что
люди en masse обладают способностью к объективной участливости в чем бы то ни
было, т.е. что они могут живо интересоваться истинной красотою: коль скоро
что-нибудь подобное возбуждает их волнение, вы можете быть уверены, что за этим
кроется какой-нибудь интерес воли и что взволнованная таким образом масса
представляет собою партию.
§ 512
Почти так же легко, как
воздается должное писателю умершему, воздается оно и живому, после того как
вымрет то поколение, среди которого и для которого он писал сначала.
§ 513
Они воздвигают людям памятники,
с которыми потомство со временем не будет знать что делать. А Бюргеру они
памятника не ставят.