Политические элиты и российские партии

Политическая партия по своей природе нацелена на обретение власти. С точки зрения повседневной или «реальной» политики борьба партий так или иначе всегда связана с борьбой за обладание административным «ресурсом». Однако социальные технологии, с помощью которых запускается в действие сам административный «ресурс», различны. В этом плане показателен опыт российских партий власти конца ХХ века.

Понятие «партия власти» широко используется в российской политической лексике, однако в научном плане трактуется неоднозначно. Наибольшее распространение имеют две трактовки: широкая и узкая. В широком смысле слова «партия власти» обычно отождествляют с правящей политической элитой. В этом понимании ключевое значение имеют коммуникации внутри элиты, позволяющие ей вне зависимости от любых институциональных изменений оказывать определяющее влияние на развитие политического процесса, разработку, принятие и реализацию важнейших решений, осуществлять контроль за деятельностью различных партий, движений, избирательных блоков. Во второй, более «узкой» трактовке в качестве системообразующего признака выступает институциональный аспект: под партией власти вплоть до недавнего времени обычно понимались объединения партийного типа, непосредственно создаваемые находящейся у власти политической элитой и играющие роль главного выразителя ее интересов в сфере публичной политики[41].

Структура партии власти (в широком смысле) в обобщенном виде выглядит следующим образом. Ключевой игрок партии – политический лидер, пользующийся огромным авторитетом у политической элиты и одновременно обладающий (либо обладавший в недавнем прошлом) высоким государственным статусом и властными полномочиями. Вокруг него как центра принятия решений сосредоточена так называемая команда, «формирующаяся как на институциональной, так и на внеинституциональной основе и рассредоточенная по разным властным структурам»[42].

Структура партии власти дополняется медиа-структурами и бизнес-структурами, оказывающими информационную и финансовую поддержку партии власти. И наконец, видимой надводной частью айсберга партии власти является партия власти в узком смысле – политическая партия, обеспечивающая политическое отстаивание интересов власти в публичной политике.

Феномен партии власти – явление кросс-национальное. Наивно было бы полагать, что он присущ только авторитарным и переходным обществам и отсутствует в развитых демократиях. Этот феномен есть везде, где имеет место сосредоточенность властных, утилитарных и медийных ресурсов, где наблюдается относительная стабильность кадрового состава политического класса управленческого истеблишмента (достигнут этот эффект может быть как в условиях дефицита демократических свобод и в результате многолетнего подтверждения властвующих позиций по итогам многопартийных выборов) и где политический процесс предполагает вовлечение партий в процесс выборов и механизм воспроизводства политической власти. Успешность или неуспешность партии власти, ее выживаемость в политическом процессе определяется главным образом ресурсной самодостаточностью партии власти.

Политическая практика показывает: сильная власть обязательно должна уделять большое внимание вопросам партийного строительства. Однако в начальный период становления российской партийной системы важность этих вопросов политические элиты серьезно недооценивали, что подчас приводило к непоправимым последствиям. Так, неспособность к разрешению противоречий в руководстве КПСС по поводу путей дальнейшего развития страны привела к гибели этой партии и, в конечном счете, стала одной из причин распада СССР.

После распада Союза ССР основные экономические ресурсы оказались сосредоточенными в руках узкого слоя партийно-хозяйственнной номенклатуры, а также нарождающегося слоя предпринимателей. В условиях роспуска единственной реально влиятельной политической партии – Коммунистической партии Советского Союза – и политико-организационной слабости иных новообразованных политических структур политический класс новой России не был заинтересован в создании сильной партии, ограничивающей свободу их действий.

По своему составу российская политическая элита начала 1990-х годов была преимущественно внепартийной. Заключенное в конце 1991 года соглашение между президентом Борисом Ельциным и рядом демократических партий, по которому глава государства брал на себя обязательства о предварительном консультировании при принятии важнейших социально-политических решений, о направлении проектов важнейших правительственных документов на экспертизу в партии, на практике оказалось невыполненным. Большинство партий дезавуировали свои подписи. Предпринимавшиеся с 1992 года разными политиками попытки создать партию власти, которая имела бы все шансы стать центром консолидации элиты, длительное время оставлялись без внимания.

В России первая партия власти появилась в 1993 году в связи с первыми выборами в Государственную Думу. Это было движение «Выбор России» – объединение демократических сил, ставших идеологической опорой нового режима Бориса Ельцина. Слабая, разрозненная элита не могла добиться формирования сильной партии власти. Более того, часто партии власти множились, отражая конкуренцию внутри самой власти: в 1993 году «Выбор России» конкурировал с Партией российского единства и согласия Сергея Шахрая, что было следствием борьбы за пост премьера между лидером «Выбора России» Егором Гайдаром и премьер-министром Виктором Черномырдиным. Показательна судьба партии «Выбор России» в промежутке между выборами 1993-1995 годов. Вскоре после выборов Егор Гайдар вышел из состава правительства и предложил создать на базе «Выбора России» «настоящую» политическую партию – «Демократический выбор России». Такая партия действительно была основана под руководством Егора Гайдара, однако очень многих участников «Выбора России» такой поворот событий не устроил. Лидеры «Демократической России» не участвовали в создании партии.

Тенденция к дезинтеграции «Выбора России» стала особенно ярко выраженной вследствие того, что, хотя новосозданная партия продолжала поддерживать экономическую политику правительства, «демократическая общественность» раскололась по вопросу о войне в Чечне. В итоге к началу кампании 1995 года в распоряжении Егора Гайдара была лишь тень наспех сколоченной два года назад политической машины[43].

Дезинтеграция «Выбора России» вновь оставила страну без партии власти. Восполнить этот пробел решил глава правительства Виктор Черномырдин, объявивший в апреле 1995 года о плане создания нового правоцентристского движения «Наш дом – Россия». В новой организации, к которой присоединился ряд высокопоставленных чиновников в федеральном центре и на периферии, нетрудно было признать новое воплощение партии власти.

Как и «Выбор России» образца 1993-го, новое движение опиралось на ресурсы государственной власти и частного капитала. Но, в отличие от прежней партии власти, новая не очень настаивала на своей приверженности демократической идеологии. Ее программные установки были нарочито расплывчатыми и в основном сводились к требованиям стабильности и отказа от безответственных экспериментов. Создание этой партии было только частью более широкого плана, выношенного в президентской администрации. Другая часть плана, озвученного Борисом Ельциным в апреле 1995-го, предполагала дополнить правоцентристский блок левоцентристским, руководство которым было доверено спикеру Думы первого созыва Ивану Рыбкину.

Сначала предполагалось объединить под эгидой блока такие сильные группы корпоративного представительства, как АПР и Федерация независимых профсоюзов России. Однако в итоге ни АПР, ни профсоюзы так и не вошли в Блок Ивана Рыбкина, превратившийся, таким образом, в персональную политическую машину своего лидера. Неудачное выступление этого блока на выборах 1995 года объясняется также тем, что он не смог предложить избирателям сколько-нибудь последовательной и содержательной программы[44]. И хотя попытка реализации в российских условиях американской модели двух чередующихся у власти партий (правого центра и квазиоппозиционного левого центра) в то время не могла не провалиться, тем не менее этот неудавшийся опыт стимулировал развитие российской партийной системы и способствовал закреплению в политическом сознании идеи многопартийности[45].

На всем протяжении 90-х годов ХХ века в политической элите России не было единства. В наиболее очевидной форме это проявилось в 1999 году, когда сама власть раскололась по вертикали, и думская избирательная кампания проходила в виде жесточайшего противостояния двух партий власти – «Единства» и «Отечество – Вся Россия». Ситуация начала качественно меняться только после президентских выборов, состоявшихся в 2000 году. Начавшийся тогда этап развития политической системы характеризуется тем, что общество осознало, что пристальное внимание власти к вопросам партийного строительства способно обеспечить политическую стабильность в стране. Это можно считать главным итогом партийного строительства последних 20 лет, а также свидетельством того, что основные участники политического процесса адекватно воспринимают накопленный опыт и проявляют очевидное нежелание повторять трагические и нелепые ошибки, допущенные политическими элитами СССР и России в 1980-1990-х годах

< Назад   Вперед >

Содержание