ШОС во внешней политике Китая

ШОС «вводит» Китай в Центральную Азию в качестве неотъемлемого сегмента региональной политики и экономики, способствует его активизации, а исходя из амбиций данной структуры и ее потенциала как международной организации, она служит одним из важных каналов реализации Китаем его роли новой региональной и мировой державы.

Сегодня Пекин приступил к активной фазе использования ШОС в своих интересах, пытается изменить геополитический баланс и ставшую за 15 лет после распада СССР традиционной систему внутренних и внешних связей центральноазиатских республик. И хотя Казахстан активно участвует в проекте ШОС, исходя из собственных национальных интересов, продолжение «шанхайского процесса», по всей видимости, неоднозначно отразится на безопасности Казахстана. Причины и предпосылки складывающихся негативных тенденций для РК заключаются в специфическом месте КНР, которое она стремится занять в ЦАР, а также в тех задачах, которые китайская сторона наметила для себя и которые она намеревается решить посредством ШОС.

На первом этапе создания организации позиции внутри китайского руководства относительно перспектив развития ШОС существенно разнились. Условно «консервативное крыло» рассматривало ШОС как механизм отражения угроз безопасности и целостности Китая, исходящих из Центральной Азии (ЦА), в частности – от пребывающих здесь радикальных исламистских группировок, ставящих целью отторжение северо-западных территорий Китая. Однако либерально-прагматичная часть китайского истэблишмента не верила в дееспособность ШОС. Считая, что это не более чем пропагандистская организация, которую Россия хотела бы использовать для противодействия расширению зоны ответственности НАТО и влиянию США в ЦА. И что для Китая ШОС не имеет долгосрочного значения.

На втором этапе Пекин все же остановился на задаче сохранить ШОС и использовать Организацию не только для отражения наскоков сепаратистов, но и для продвижения китайских экономических интересов и политического влияния в Центральной Азии. Сторонники ШОС аргументировали свою позицию тем, что формально Китай мог бы стать лидером Организации, разместив на своей территории ее штаб-квартиру и тем самым упрочить политические позиции в регионе. Скептики подчеркивали сохраняющуюся неясность относительно того, как именно на практике ШОС может решать задачи, имеющие жизненно важное значение для Китая, а также указывали на то, что ШОС – это элемент сдерживания Китая в ЦА, на который делает ставку российское руководство .

Находясь в такой противоречивости, Пекин проводил многоуровневую политику по отношению к ШОС:

- поддерживал формальные начинания по расширению полей деятельности ШОС и ее организационному укреплению;

- старался не быть «слишком активным» с тем, чтобы не спровоцировать ответную реакцию России, которая могла бы увидеть в активности Пекина угрозу своим интересам в ЦА;

- и одновременно приступил к наращиванию активности в торговой и нефтегазовой сфере;

- параллельно усиливал связи на двусторонней основе с каждой из стран-членов ШОС.

Как известно, на первые пять-семь лет 1990-х гг. пришелся пик активности сепаратистских движений в Синьцзяне (СУАР КНР). В этой связи перед китайским руководством встала задача обеспечить максимальную безопасность своих западных рубежей за счет развития «умеренного» сотрудничества с центральноазиатскими соседями Синьцзяна. Таким образом, взаимодействие с Казахстаном и другими странами ЦА Китай намеренно ограничивал антитеррористическим и контрсепаратистским сотрудничеством, которые были приоритетными для него на тот момент времени. Стихийное развитие получили в этот период торгово-экономические связи между приграничными районами двух стран .

По мере усиления КНР продолжения ее экономического подъема и увеличения международного веса интересы Пекина в регионе также расширялись, в том числе, и в сфере безопасности . Сегодня, просматривая во внешней политике США и НАТО попытки «окружения» континентального Китая с целью «сдерживания» его дальнейшего роста, китайские лидеры по-прежнему видят в Центральной Азии ключевой фактор своей безопасности. При этом вес данного фактора за прошедшие годы еще более возрос в силу усложнения геополитической ситуации для региона, и для Китая в отдельности. По мере интенсификации рисков и угроз Пекин вынужден был осознать невозможность выстраивания и совершенствования комплексной безопасности своей страны без учета центральноазиатского фактора.

Интересы национальной безопасности вынуждают КНР пытаться максимально интенсифицировать сотрудничество через ШОС, а также расширять свое присутствие в регионе. Идеалом для китайской стороны было бы, путем углубления связей и взаимозависимостей в ШОС, добиться такого уровня воздействия Пекина с ЦАР, который позволял бы ему патронировать общую ситуацию в регионе и регулировать основные тенденции в области безопасности.

Энергетический фактор. Дополнительный мощный аргумент в пользу начала активной политики Китая по отношению к ЦА – это его энергетические интересы.

Известно, что экономика КНР по итогам 2005 года потребила нефти больше, чем американская . Энергодефицит в этой стране увеличивается, и, несмотря на специальные программы правительства КНР по развитию отечественных добывающих отраслей, импорт углеводородов становится все более весомым подспорьем для дальнейшего развития китайской экономики. И хотя Пекин не намерен в ближайшее время изменять основные маршруты поступления импортной нефти в страну, он все более склоняется к идее о необходимости диверсификации источников углеводородов .

Учитывая тот факт, что главный поставщик нефти в Китай – это страны Персидского залива, нестабильность в регионе вкупе с комплексом проблем, порождаемых ближневосточной политикой США подталкивают Пекин к ускорению стратегических решений в этой области. Дополнительным стимулом к активизации энергетического сотрудничества с Центральной Азией служит стремление КНР увеличивать добычу углеводородов китайскими компаниями за счет географического расширения их присутствия в странах и континентах мира .

Выбор КНР в пользу Центральной Азии, как удобного во всех отношениях объекта для применения мощностей и ресурсов китайских нефтедобывающих компаний, полностью закономерен.

Геополитический фактор. Закрепление за собой роли регионального центра силы в ЦА позволит Китаю не только обезопасить «тылы» за счет своих западных пределов, обеспечив тем самым безопасность и развитие Синьцзяна и других западных провинций, но и решит некоторые актуальнейшие для него геополитические задачи. Геополитическое преобладание в Центральной Азии обеспечит Пекин дополнительными источниками увеличения своего стратегического могущества за счет:

- упрочения военно-политической безопасности (благодаря геополитическому доминированию Пекина в ЦАР источники перспективных угроз для него автоматически удаляются за Каспийское море, что в целом обеспечивает недоступность территории Китая для стратегических ракет большой дальности с западного направления);

- получения расширенного контроля над ситуацией в Центральной Евразии (благодаря геополитическому доминированию в ЦАР Китай сможет получить дополнительные инструменты продвижения своего влияния на Ближний, Передний Восток, Южную Азию и Кавказ, а также для установления контроля над ситуацией в Афганистане);

- постепенного вытеснения США с азиатской части континента, что предоставило бы дополнительные гарантии безопасности Китаю в случае начала конфликта по поводу Тайваня (в перспективе сценарий вытеснения Соединенных Штатов представляется вполне реалистичным, учитывая прежде всего потенциал экономического влияния Китая в Азии: усиление экономического влияния КНР в свою очередь неизбежно приведет к повышению его политической роли);

- расширения географического пространства для своего дальнейшего экономического роста (для КНР окажутся более доступными рынки не только постсоветского пространства, но и Европы);

- получения гарантированных поставок энергетических ресурсов и прочего стратегически важного природного сырья;

- получения дополнительных рычагов давления на Москву и пр

< Назад   Вперед >
Содержание