СИСТЕМА МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ, ЕЕ ЭНВАЙРОМЕНТ И КОНТЕКСТ

I. Системная теория. В качестве основоположника системной теории западные исследователи чаще всего называют эмигрировавшего в США австрийского ученого Людвига фон Берталанфи, работы которого в этой области получили широкое научное признание. В 30-е годы ХХ века он выдвинул теорию открытых биологических систем, в конце 40-х сформулировал программу построения общей теории систем, включавшую принципы и законы их поведения. Однако это не означает, что системный подход не использовался раньше. Например, уже одна из глав знаменитой работы Томаса Гоббса “Левиафан” была названа “О системах...” (XVII век), а в 20-е годы ХХ века русский ученый А.А. Богданов издал двухтомный труд “Всеобщая организационная наука (тектология)”, в котором были проанализированы все основополагающие понятия системного подхода, такие, как “система”, “элементы”, “связи”, “структура”, “среда”, “устойчивость”.
Принято считать, что системный подход становится достоянием науки о международных отношениях с середины 50-х годов ХХ века. Его использование в ТМО породило надежды на придание исследованиям в этой области необходимой научной строгости, обоснованности и эмпирической верифицируемости. “Идея систем, - писал, например, С. Хоффман, - несомненно, дает наиболее плодотворную концептуальную основу. Она позволяет провести четкое различие между теорией международных отношений и теорией внешней политики, а также способствует успешному развитию как той, так и другой”. Р. Либер в книге “Теория и мировая политика” (1972) отмечал: “Не будет преувеличением сказать, что в области широких теоретических исследований международных отношений в последние десятилетия преобладал системный подход. Он дает ряд несомненных преимуществ, рассматривая международные отношения с точки зрения системы “глобальной взаимозависимости”, способствует изменению ориентации в изучении МО в сторону большей связи явлений и большей пе6рспективы. Он также дает возможность исследовать новые и прежде игнорировавшиеся аспекты предмета и представляет собой основу для более обобщающего и научного подхода к той области исследования, в которой традиционно доминировали работы, основывавшиеся в значительной мере на впечатлениях и интуиции или делавшие упор на историческом своеобразии и неповторимости отдельных событий и процессов”. Дж. Розенау, один из крупнейших теоретиков МО, также писал, что “из всех достижений в изучении международных отношений, наверно, ни одно не является более важным, чем все возрастающая тенденция рассматривать мир как международную систему”. Одной из первых отечественных работ в этой области была монография Э.А. Позднякова “Системный подход и международные отношения”(1976), не потерявшая своей ценности и в настоящее время.
II. Системная теория. Краткое содержание основных понятий системной теории может быть представлено следующим образом:
- исходным для нее является само понятие “система”, которое Л. Берталанфи определил как “совокупность элементов, находящихся во взаимодействии друг с другом”;
- “элементы” – это простейшие составные части системы, ее субъекты, определенный тип отношений между которыми отделяет систему от внешней среды;
- “среда” есть то, что влияет на систему и с чем она взаимодействует; различаются два вида среды – внешняя среда (окружение системы - enviroment) и внутренняя среда – контекст;
- “структура” как понятие имеет несколько аспектов, отражающих различные степени сложности самой системы: а) соотношение элементов системы, совокупность их связей; б) способ организации элементов в систему; в) совокупность принуждений и ограничений, которые вытекают из существования системы и ее элементов;
- “функции” системы – это ее реакции на воздействия среды, направленные на сохранение устойчивости системы, ее выживания.
Принципиальные положения системного подхода применительно к международным отношениям заключаются в признании их целостной, обладающей собственной структурой, системой. В ней действует закон гомеостазиса (способности системы поддерживать и сохранять внутреннее равновесие вопреки “возмущающим” воздействиям внешней среды), где осуществляется взаимодействие системы с ее элементами (субсистемами), между системой и внешней средой. Отечественный автор Г.И. Тункин включил в качестве элементов в систему международных отношений:
- государства, предгосударственные образования, борющиеся за независимость, межгосударственные организации и другие союзы государств;
- отношения между этими акторами;
- международное право и другие социальные нормы.
Все эти три функциональные системе, по его мнению, живут в известной степени собственной жизнью в одном “морфологическом теле” СМО, то есть они представляют собой подсистемы полисистемы (супер-системы) международных отношений. В таком случае система межгосударственных отношений не тождественна системе международных отношений, которая включает в себе и многие другие подсистемы. Ее внешней средой выступает мировой социально-политический процесс, в самом общем виде характеризующий мировое сообщество в двух измерениях: по вертикали (технико-экономическая, социально-политическая, духовная сферы) и по горизонтали (народы, страны, государства с их географической, территориальной средой).
III. Структура системы межгосударственных отношений обладает определенной иерархией своих элементов. Эта иерархия может быть охарактеризована несколькими реальными уровнями отношений: глобальным, региональным, субрегиональным, международно-ситуационным, групповым, двусторонним. Если первые три из них носят “вертикальный” характер, то последние три могут возникать практически на любом из всех перечисленных уровней. Например, США и их отношения с другими государствами (Китаем, Россией, Японией, Западной Европой) существенны для глобального уровня, для регионального уровня (Ближний Восток, Юго-Восточная Азия), субрегионального уровня (Восточное Средиземноморье, “корейский узел”), группового уровня (НАТО, ЕС, АСЕАН, НАФТА, ОПЕК), в двустороннем плане США - Россия на глобальном уровне, США – Таиланд на субрегиональном уровне, США - Куба на международно-ситуационном уровне, США – Бельгия на групповом уровне, США – Швеция – на двустороннем уровне).
Некоторые исследователи (Э.А. Поздняков, К.Кайзер, Д. Сингер и др.) пошагают, что указанные уровни отношений можно рассматривать и как подсистемы в рамках структуры межгосударственных отношений. М. Бречер считает, что концепция подобного рода подсистем должна отвечать шести следующим условиям:
- масштаб подсистем должен ограничиваться преимущественно географическим регионом;
- подсистема отношений должна включать как минимум отношения трех международных актеров;
- в своей совокупности эти акторы и отношения между ними должны признаваться другими международными субъектами в качестве специфической общности региона или части глобальной системы;
- члены подсистемы должны осознавать себя в качестве таковых;
- силовые субъекты подсистемы должны быть относительно ниже силовых субъектов глобальной системы;
- изменения в глобальной системе должны оказывать большее влияние на подсистему, чем наоборот.
IV. Основной закон функционирования СМО. В системе межгосударственных отношений, как и во всякой другой системе, основной целью существования является закон сохранения динамического равновесия. Нетрудно заметить, что концепция равновесия или “баланса сил” является отражением в сознании объективного закона функционирования СМО и может проявляться в двух формах: в виде практической политики “баланса сил и в виде различных теоретических концепций. Политика ”баланса сил”, в свою очередь, связана с категорией “соотношение сил”, понимаемого и как взаимодействие, и как соотнесение друг к другу жестко фиксированных единиц “силы”. Подобный подход прочно укоренился в научной литературе западных стран вследствие его простоты и кажущейся очевидности. Именно он стал “визитной карточкой” школы реальной политики, возникшей в США после второй мировой войны. Один из основоположников этой школы Г. Моргентау писал в этой связи: “Государственные деятели и народы могут, в конечном счете, добиваться свободы, безопасности, процветания или самой власти. Они могут определять свои цели в виде религиозных, философских, экономических или социальных идеалов. Но когда бы они ни стремились к осуществлению своих целей с помощью внешней политики, они всегда делают это, борясь за силу… В мировой политике сила как угроза или как потенциал является наиболее важным материальным фактором. Образующим политическую силу государства… Борьба за силу универсальна во времени и пространстве”.
Этот ученый сформулировал 6 принципов международной политики:
- политика управляется объективными законами, истоки которых следует искать в неизменной и несовершенной природе человека;
- в центре политического реализма находится национальный интерес, выраженный в понятии силы;
- национальный интерес является объективным понятием. Однако его конкретность определяется политическим и культурным контекстом;
- необходимо учитывать значимость политического действия с моральной точки зрения. При этом следует понимать, что существует неизбежное противоречие между моральным предписанием и требованием политического действия;
- концепция национального интереса предотвращает злоупотребления в определении того, что хорошо, а что плохо, с моральной точки зрения. В результате ни одно государство не обладает монопольным правом на добродетель;
- политически реализм исходит из множественного представления о природе человека, которая включает в себя экономическую, политическую, моральную составляющую. Определение национального интереса через понятие “могущество” означает для политика то же самое, что для экономиста определение интереса в качестве богатства.
V. Сила. Согласно Моргентау, понятие “сила” в широком смысле (как выражение национальной мощи) включает в себя следующие основные компоненты:
- географическое положение страны;
- природные ресурсы;
- промышленный потенциал;
- военную подготовленность (в том числе уровень развития военной техники, квалификация военного руководства, количество и качество вооруженных сил);
- численность населения;
- национальный характер (отношение населения к войне);
- национальную мораль (отношение населения к государственной политике);
- качество дипломатии, которая выступает как “самый главный фактор, определяющий мощь страны”.
У сторонников силовой “реальной политики” есть серьезные оппоненты, которые считают, что такой подход не способен объяснить многие явления международной жизни. Неясной и двусмысленной считает Дж. Розенау саму “концепцию силы”. “Многие компоненты силы, - писал он, - состоят из вещей неосязаемых, с трудом поддающихся учету и изучению, как, например, мораль. Еще более трудной, если вообще возможной, задачей является объединение осязаемых и неосязаемых компонентов в единое целое, именуемое “”силой государства”. Примерно такого же мнения придерживается и Ч. Маклелланд: “Поскольку элементы силы действуют друг на друга, то весьма трудно оценить результаты различных комбинаций отношений элементов. Недостаток в естественных ресурсах может быть покрыт передовой наукой и техникой. Руководство может быть ослаблено идеологией. Все элементы настолько перекрещиваются, и вытекающая из этого сложность подсчета настолько велика, что некоторые исследователи теряют надежду оценить силу с какой-либо разумной точностью”. Гарольд и Маргарет Спрут вообще считают, что “если бы термин “сила” был вычеркнут из словаря мировой политики, то это могло бы способствовать более ясному пониманию отношений между государствами”.
Исследуя проблему силы в межгосударственных отношениях с точки зрения системного подхода, Ч. Маклелланд пришел к выводу, что “сила есть лишь абстрактный атрибут, связанный с взаимодействием и взаимоотношениями государств... Сила есть определенный вид отношений в международных связях, а не всепроникающее свойство, пронизывающее всю международную политику и искусство управления государством”. Этот ученый фокусирует внимание на “связях и отношениях, возникающих в поток событий”, а не на силе и интересе в понимании представителей школы “реальной политики”. В его понимании и соотношение сил приобретает новое прочтение, выступая как соотношение основных видов связей между государствами в каждый данный момент времени, как специфический для каждого конкретного периода времени характер связей между государствами.
VI. Системный кризис. Изменение соотношения сил в системе обычно сопровождается теми или иными формами кризисов, структурных преобразований, масштабы которых зависят от глубины изменений на разных “этажах” СМО. Через эти кризисы система приходит к новому соотношению сил, к новому состоянию своего относительного равновесия, баланса. В мировой научной литературе уделяется немалое внимание различным аспектам международных кризисов как важнейшего феномена жизнедеятельности системы межгосударственных отношений. Среди американских ученых наиболее развернутым и полным считается определение О. Янга, считающего международный кризис “совокупностью быстро развивающихся событий, которые увеличивают влияние дестабилизирующих сил в международной системе в целом или в любом из ее подсистем значительно выше “нормального” (или среднего) уровня и повышают вероятность насильственных действий в системе”.
Кризисные процессы в СМО отличает их необратимость. Кризис, коль скоро он вызван глубинными причинами социально-экономического характера, не может завершиться восстановлением прежнего состояния равновесия или прежним соотношением сил. Суть каждого такого кризиса заключается в ломке каких-то старых отношений и замене их новыми. Другое дело, что нередко эти качественные изменения могут происходить в старых формах, что создает иллюзию сохранения прежней сущности явления. Вот почему Ф. Герман определял международный кризис как “ситуацию, которая разрушает систему или некоторую ее часть (подсистему, союз или отдельно действующего актора). Более определенно, кризис есть ситуация, создающая внезапное изменение в одной или нескольких из основных системных переменных”.
Один из самых серьезных кризисов системы межгосударственных отношений свершается на наших глазах в виде крушения господствовавшей после второй мировой войны их биполярности и становления новой конфигурации, нового соотношения сил в мире. С теоретической точки зрения новая СМО вообще и система межгосударственных отношений, в частности, может складываться, воплощаться в жизни в виде трех вариантов. Во-первых, как биполярно-антагонистическая модель, в которой место СССР займет Китай. Во-вторых, как однополюсно-авторитарная модель, где США по своей воле или вынужденно станут заниматься “устройством мира” по собственному разумению и исходя только из своих интересов. В-третьих, как не конфронтационная демократическая система, связанная с явно обозначившейся тенденцией все большего единения и взаимозависимости народов перед лицом грозных “вызовов истории”. И хотя оптимальной могла бы быть последняя модель, в жизни новая система международных отношений будет складываться как проявление в той или иной форме и пропорции всех вышеперечисленных вариантов, во всяком случае в течение длительного переходного периода.
VII. Особенности внешней среды международных отношений. В самом общем виде среда всякой системы – это то, что ее окружает. Отдельно рассматривают социальную среду (совокупность воздействий, происхождение которых связано с существованием человека и общественных отношений) и внесоциальную среду (многообразие природного окружения, географических особенностей, распространения природных ресурсов, существующих естественных границ и т.д.). Внешняя среда – окружение системы, диктующее ей принуждения и ограничения – человеческая цивилизация, а также климат, ландшафт, границы, расположение полезных ископаемых и т.п.
VIII. Понятие “цивилизация” появилось в XVIII в. (А. Фергюссон), в начале XIX в. появилась концепция плюрализма цивилизаций. В понятии “цивилизация” со временем начинают концентрироваться наиболее значимые явления мировой истории, единство и многообразие материальной и духовной культуры человеческого общества, его ценностей, образа жизни и труда. Сегодня оно включает два взаимосвязанных аспекта: а) каждый период, каждое общество, каждая нация обладает собственной неповторимой цивилизацией; б) в каждом периоде, в каждом обществе, в каждой нации есть элементы, присущие человечеству в целом. По мере продвижения человечества в будущее количество общих элементов растет, в связи с чем понятие цивилизации приобретает общепланетарный характер, отражая тем самым уникальность рода человеческого.
Современная глобальная цивилизация обладает исключительно высокой степенью противоречивости, ставящей под сомнение привычное утверждение о неуклонном и поступательном общественном прогрессе. В определении ее влияния на международные отношения могут приниматься во внимание три варианта ответа:
- первый исходит из представления цивилизации и культуры как некоей контролирующей и регулирующей инстанции, которая санкционирует (или не санкционирует) те или иные изменения в социальном порядке, связанные с взаимодействиями данной общности с другими общностями (неудача реформирования России объясняется самобытностью российской культуры, которая отторгает чуждые ей способы и формулы преобразований);
- второй связан с эволюционной (скорее “девелопменталистской”) гипотезой (Э. Дюркгейм, М. Вебер), которая констатировала временный, второстепенный характер различий между культурами и цивилизациями, которые в самом деле движутся к универсальным культурным ценностям, становятся все более рациональными и современными;
- третий вариант основывается на теории культурных потоков (П. Сорокин, Т. Парсонс), объединяющей положения о самобытности и конвергенции культур. Согласно этой теории, более рациональные культуры имеют тенденцию распространяться на другие, в результате чего международная система становится саморегулирующейся. Р. Арон писал, что распространение форм и методов дипломатии, универсалий индустриального общества, триумф американской концепции международного правового порядка размывали гетерогенность (однородность) различных цивилизаций и способствовали их конвергенции в одну и ту же международную систему, участники которой стремятся к обладанию одними и теми же средствами богатства и могущества. Сторонники этой теории исходят из того, что системообразующей во всех случаях становится евроатлантическая цивилизация. Ее роль в достижениях человеческой цивилизации действительно велика. Но нельзя не видеть, что заимствование ценностей западной модели имеет определенные пределы. Результатом встречи различных цивилизаций никогда не являются замещение или вытеснение одной из них. Всегда имеет место сложный процесс взаимодействия, всегда усвоение элементов иной культуры сопровождаются сохранением, а иногда и усилением самоидентификации культуры-импортера. Бесперспективны как попытки бездумного копирования западных цивилизационных ценностей и пренебрежения национальными традициями, так и сохранения самобытности путем самоизоляции и отрицания завоеваний мировой цивилизации.
IX. Глобализация международной среды. В международно-политической науке существуют различные трактовки глобализации:
- cторонники реалполитической парадигмы понимают ее в духе “столкновения цивилизаций” (С. Хантингтон), как результат победы Запада в холодной войне против СССР и закономерный процесс распространения гегемонии США на весь мир (Г. Киссинджер), как геополитическое переустройство мира, включая пересмотр политики союзов (Ф. Сашвальд);
- неолибералы рассматривают глобализацию как “конец истории” (Ф. Фукуяма) – окончательную победу в распространении на весь мир западных ценностей (рыночной экономики, плюралистической демократии, индивидуальных прав и свобод человека); как все более широкое распространение во взаимодействия государств норм международного права (М. Закер); как процесс постепенного преодоления государствами своих узкоэгоистических национальных интересов и становления “сообщества цивилизованных стран”, являющегося результатом взаимопроникновения национальных экономик, интернационализации финансов, усиления роли ТНК и ТНБ в мировой экономике, роста непосредственной конкуренции предприятий и фирм, независимо от их национальной принадлежности (Р. Липшуц);
- неомарксисты считают, что термин “глобализация” означает не что иное, как целенаправленную стратегию монополистического капитала и американского империализма, имеющую целью окончательное закрепление экономического неравенства в мире и эксплуатации периферийных и полупериферийных регионов крупнейшими монополиями центра (Р. Кокс). С. Амин рассматривает глобализацию как понятие, заменяющее термин “империализм”, содержанием которого является политика мирового капитализма, направленная на подчинение мира потребностям своего собственного развития.
X. Дж. Розенау о глобализации. Этот американский ученый проводит различие между содержанием понятия “глобализация” и близких ему терминов “глобализм”, “универсализм” и “сложная взаимозависимость”. По сравнению с последними понятие “глобализация” имеет менее широкое значение и более специфическое содержание. Оно обращено не к ценностям и структурам, а к процессам и соединениям, которые рождаются в умах и поведении людей, к взаимодействиям, которые возникают тогда, когда индивиды и организации заняты своими обыденными делами и стремятся достичь поставленных перед собой целей. Процессы глобализации отличаются тем, что не знают никаких территориальных или юридических барьеров. С точки зрения Дж. Розенау, любая совокупность взаимодействий, которая имеет потенциал неограниченного распространения и способна легко преодолевать национальные юрисдикции, должна рассматриваться как процесс глобализации. Стремясь подчеркнуть неразрывность разнонаправленных процессов глобализации, Розенау использует термин “фрагмеграция” (фрагментация + интеграция). Он также предлагает характеризовать экономические и социальные аспекты фрагмеграции как колеблющиеся между глобализацией и локализацией, а политические – между централизацией и децентрализацией.
XI. Д. Коляр о глобализации и близких по смыслу понятиях. Во франкоязычной литературе понятию “глобализация” близок термин “мондиализация”. Многие исследователи считают их отражающими одни те же сущности. Однако большинство ученых – международников считают термин “глобализация” более полно и адекватно передающим смысл проходящих сегодня в мире изменений. Даниель Коляр называет 5 фундаментальных концептов, характеризующих масштабы перемен в международных отношениях:
- независимость Д. Коляр рассматривает в тесной связи с суверенитетом, который трактуется как свобода политических решений и выражение независимости. Фактом является, однако, то, что в связи с глобализацией ни одно государство в мире не обладает реальным суверенитетом ил независимостью;
- взаимозависимость в понимании Коляра представляет собой сочетание зависимостей государств друг от друга. Она понуждает государства сотрудничать в целях управления возникающими взаимозависимостями, которые могут выражаться в форме либо регионализации, либо мондиализации;
- транснационализм отражает в себе развитие солидарностей в международном пространстве, но если при “взаимозависимости” государство контролирует эти связи, то транснациональные феномены пересекают границы многих государств и ускользают от их контроля или не согласуются с суверенитетом;
- мондиализм в интерпретации Коляра предстает состоянием, когда международные отношения уже не могут отождествляться с межгосударственной системой или только с межгосударственными отношениями, а мир предстает без границ в виде концепций “большой планетарной деревни”, “Земли-Родины”, “универсального полиса”;
- глобализация выступает у Д. Коляра как “высшая и последняя стадия мондиализации”.
XII. А.Д. Богатуров о глобализации. Этот российский ученый считает глобализацию “фактом на две трети виртуальным”, поскольку “большая часть наиболее впечатляющих проявлений этой тенденции по сути локальна и проявляется преимущественно в зоне постиндустриальных стран и тончайшем слое интернет-электронных связей, протянувшихся от них в другие части мира”. Глобализации, по его мнению, противостоит анклавно-конгломеративная модель мира. С позиций такой модели одновременно со странами Запада (представляющих собой “гетто избранничества” и стремящимися распространить свое влияние на остальной мир) и вместе с тем в относительном отдалении от них существует иной тип обществ. Их особенность состоит в том, что они представляют собой конгломеративные образования, в рамках которых архаичное и модернизированное начала образуют отдельные анклавы, сосуществующие друг с другом без опасности взаимного уничтожения. К такому типу обществ Богатуров относит Россию, Китай, Индию, Японию и ряд других не западных государств. Эта часть мира, по мнению этого автора, способна ограничить воздействие глобализационных импульсов, исходящих от Запада.
XIII. Основные составляющие глобализации. Оценивая анализ глобализации современной международно-политической наукой, можно выделить шесть групп определяющих ее содержание факторов:
- тенденция к становлению экономической системы, функционирующей по единым правилам в масштабе всей планеты, когда даже самые мощные державы не могут их игнорировать;
- нарастание финансовых и информационных трансграничных потоков, неподвластных государственному регулированию и контролю;
- эрозия национально-государственного суверенитета в результате возрастающей проницаемости межгосударственных границ и ослабления традиционных функций государства;
- размывание границ между “внутренними” и ”внешними” политическими, экономическими и иного характера процессами;
- распространение на весь мир западных (прежде всего американских) стандартов поведения, образа жизни, потребления, досуга;
- формирование идеологии “глобализма”, призванной обосновать неизбежность происходящих изменений, их позитивный характер, а также обеспечить согласие общественного мнения и активное участие самых широких социальных и политических сил в формировании мирового порядка под управлением Запада и лидирующей роли США.
XIV. Спор о последствиях глобализации. Позиции исследователей по проблемам последствий глобализации можно разделить на три группы - в целом оптимистические, преимущественно пессимистические и промежуточные, во многом скептические:
- оптимисты настаивают на тех преимуществах, которые несет с собой глобализация. Главный редактор международной редакции газеты “Finantial Times” П. Мартин полагает, что распространение в результате глобализации принципов либеральной экономики и рыночных отношений соответствуют самой природе человека. Кроме того, глобализация способствует сужению прерогатив государства и расширению демократических прав и индивидуальных свобод человека. Ю. Федоров видит положительные черты глобализации в том, что она ведет к растворению наций и государств в новых, более сложных международных структурах, что способствует преодолению авторитарности в политических отношениях и изживанию “тоталитарного сознания”. Главную заслугу глобализации он видит в том, что она способствует расширению “сообщества демократии” и демократизации общественного развития в целом, ориентации на право как единственный способ разрешения конфликтов. Оптимисты создают концепцию одной “лодки”, в которой оказывается человечество в результате процессов глобализации, высказываясь за глобальное управление различными сторонами жизни людей. Однако они не учитывают не только неравного положения ее “пассажиров”, но игнорируют реальные трудности на пути урегулирования глобальных проблем ;
- пессимисты полагают, что глобализация не только не способствует формированию в масштабах всей планеты свободного рынка и честной конкуренции, но, напротив, ведет к росту концентрации капитала в наиболее развитых странах, доминирующих в мировой экономике – США, Японии, ФРГ, Великобритании и т.д. Разрыв между ними и слаборазвитыми странами не только не сокращается, но и быстро нарастает. Многие аспекты реализуемой на современном этапе модели глобализации лишаю человечество надежды на демократизацию мировых общественных отношений, на возникновение “мирового гражданского общества” и на самоуправление в рамках “мирового сообщества”;
- cкептики отвергают крайние позиции в оценке последствий глобализации, с сомнение м относясь как к выводам о ее благотворной миссии, так и к оценкам о ее гибельном воздействии на человеческую цивилизацию. Основная идея скептиков состоит в том, что процессы, обозначенные термином “глобализация”, являются объективными и неизбежными. Они действительно открывают перед странами и народами новые возможности, но и ставят их перед новыми вызовами, что неизбежно требует наличия сильного и эффективного государства, способного противостоять идеологии “глобализма” богатых государств м вырабатывать стратегию осознанной адаптации к требованиям новой эпохи. Скептики высказывают сомнение и относительно глобальной сети Интернет, которая в ее нынешнем состоянии не может гарантировать нейтрального воздействия на то или иное общество.

< Назад   Вперед >
Содержание