Школы в культурологии
(продолжение)
Содержание Социологическая школа
style="; text-decoration: none">(Т.Элиот,
П.Сорокин, А.Вебер, Т.Парсонс)
Она объединяет тех ученых, которые ищут
истоки и объяснение культуры не в истории и самопроизвольном,
«божественном» развитии человеческого духа, не в психике и не в
биологической предыстории человечества, а в его общественной
природе и организации. В центре их культурологического внимания
находится само общество, его структура и социальные институты.
Эту школу Н.А. Бердяев охарактеризовал так: «Социология
утверждает, что человек есть животное, подвергшееся муштровке,
дисциплине и выработке со стороны общества. Все ценное в
человеке не присуще ему, а получено от общества, которое он
принужден почитать как божество». Естественно, социологическая
школа не отгорожена китайской стеной от других, рассматриваемых
нами направлений, и концепции ее отдельных представителей часто
пересекаются и взаимно дополняются, как мы уже показали на
примере Б.К. Малиновского, в рамках общих усилий по созданию
единой теории культуры.
Одним из видных представителей социологической школы был
Томас Стернз Элиот (1888—1965) — англо-американский поэт и
критик модернистского направления, автор книги «Заметки к
определению культуры» (1948). «Под культурой, — писал он, — я
понимаю прежде всего то, что имеют в виду антропологи: образ
жизни данного народа, живущего в одном месте. Мы видим
проявления этой культуры в его искусствах, его социальной
системе, его привычках и обычаях, его религии. Но все эти вещи,
вместе взятые, не составляют культуры, хотя мы часто ради
удобства выражаемся так, будто это имеет место. Эти вещи — лишь
части, на которые культура может быть рассечена — как
человеческое тело в анатомическом театре. Но так же как человек
есть нечто большее, чем собрание различных составных частей его
тела, так и культура есть большее, чем собрание искусств,
обычаев и религиозных верований». Томас Стернз Элиот, лауреат
Нобелевской премии 1948 г., представляет собой достаточно редкий
пример органического слияния художественного, преимущественно
поэтического, творчества и теоретических изысканий в поисках
ответа на вопрос: что же такое культура и как связана с этим
понятием сущность поэзии? С расхожей либерально-демократической
точки зрения, Элиота следует считать глубоко консервативным,
даже «реакционным» мастером слова, подобно тому, как эти
определения применялись к нашему русскому писателю и
культурологу К.Н. Леонтьеву, о котором речь пойдет ниже. Оба они
отстаивали принципы элитарности в обществе и искусстве, оба в
конце жизни пришли к глубоко религиозному мировосприятию и оба
выступили с резкой критикой современной им (и нам)
«уравнительной» цивилизации, ибо она, по их мнению, оказалась
бесплодной и зашла в тупик. Помимо широко известного
поэтического наследия Элиота, его перу принадлежат книги:
«Назначение поэзии и назначение критики» (1931), «О поэтах и
поэзии» (1957) и упоминавшаяся нами программная работа «Заметки
к определению культуры».
Констатируя общий упадок европейской культуры к середине XX
века, утрату ею былых нравственных и интеллектуальных богатств в
результате всеобщей стандартизации и узко утилитарного подхода к
жизни, — черты, свойственные современной массовой культуре, —
Элиот приходит к мнению, что это ведет к подавлению в человеке
творческого начала. Так, несмотря на то что за последние четыре
столетия население Англии увеличилось в 12 раз, подобный
количественный рост отнюдь не привел в наши дни к появлению 12
Шекспиров, скорее, они уже давно исчезли совсем. Точно так же
крестьянин-пахарь прежних веков по своей нравственной и духовной
культуре стоял намного выше нынешнего наемника-тракториста.
Элиот считает, что сохранить созидательную энергию человечество
может, лишь преодолев «массификацию» и поддержав культурную
элиту. Вообще, теория элиты (прежде всего политической) как
ведущей силы исторического процесса восходит к учению
древнегреческого философа Платона (427—347 гг. до н.э.). Она
развивалась впоследствии такими мыслителями, как итальянец Н.
Макиавелли, англичанин Т. Карлейль, немец Ф. Ницше, о которых мы
будем говорить далее. В XX веке ее наиболее ярким апологетом
стал итальянец Вилъфредо Парето (1848—1923),
рассматривавший историю как арену постоянной борьбы элит за
власть. Элиот же особо подчеркивал значение элитарного подхода
не только в сфере политики, но и в сфере культуры. Подобно
своему современнику и соотечественнику Тойнби, Элиот делил
общество на духовную элиту и непросвещенную массу, причем лишь
первая способна на культурное созидание. Творческая элита, по
Элиоту, отнюдь не принадлежит к какому-нибудь определенному
классу. Она должна постоянно пополняться из социальных «низов».
Однако для ее возникновения и формирования необходимо богатство
и принадлежность к определенному привилегированному слою.
Наиболее умные и талантливые представители других слоев
постоянно вливают в него новую творческую энергию, двигая, таким
образом, культурный процесс.
Ярким примером подобного обогащения мировой духовной элиты была
деятельность выдающегося представителя социологической школы,
нашего бывшего соотечественника, русско-американского социолога
и историка культуры Питирима Александровича Сорокина
(1889—1968). Выходец из беднейших слоев коми-зырянского народа,
он лишь в 14 лет освоил грамоту и вскоре стал крестьянским
революционером, вступив в партию эсеров. Получив известность еще
до февральской революции 1917 года, он подвергался
преследованиям царизма, вскоре стал одним из лидеров своей
партии. Активно сотрудничал в Государственной Думе, был одно
время секретарем главы правительства — А.Ф. Керенского, позднее
— профессором Петроградского университета. После Октябрьского
переворота, который Сорокин встретил в штыки, его арестовали
большевики по обвинению в покушении на Ленина, он скрывался в
лесах русского Севера, но потом примирился с победой новой
власти и написал нашумевшее открытое письмо, объявляя о своем
разрыве с эсерами. Это письмо и послужило поводом для написания
известной статьи Ленина «Ценные признания Питирима Сорокина»,
сделавшей его известным на всю тогдашнюю Россию. Вернувшись в
Петроград в 1919 году, он организует первый в стране
социологический факультет и становится его деканом, тем не менее
оставаясь в оппозиции с большевизмом. Все это было одним из
ярчайших проявлений идейного противостояния русской
интеллигенции того времени большевистскому «беспределу». В 1922
году, опять-таки по инициативе Ленина и Дзержинского, Сорокин
вместе с большой группой ученых и писателей, представлявших цвет
русской общественной мысли, был выслан из страны. После
непродолжительного пребывания в Берлине и годичной работы в
Чехословакии по приглашению ее президента Т. Масарика ученый в
1923 году переезжает в США, где быстро осваивает английский язык
и становится одним из ведущих социологов и культурологов. В
Гарвардском университете Сорокин создает и возглавляет факультет
социологии и к концу жизни становится одним из всемирно
признанных авторитетов в этой области. Будучи подлинным
энциклопедистом, освоившим все достижения современного ему
гуманитарного знания, поддерживая теорию духовной элиты как
ведущей силы общества, Сорокин подчеркивал неразрывную связь
социальных процессов с развитием культуры. При этом вслед за
древними греками он считал пружинами культурного развития
врожденное стремление людей к Истине, Добру и Красоте в
сочетании с общественно значимым критерием Пользы.
В своих многочисленных трудах (например, «Динамика общества и
культуры» (1937—1941), «Общество, культура и личность» (1947),
«Власть и нравственность» (1959) и др.) он рассматривал историю
человечества как последовательную смену неких социокультурных
суперсистем, сцементированных периодически меняющимся единством
ценностей, норм и значений. В отличие от Гегеля, который
рассматривал исторический процесс, как прямое поступательное
движение, он трактовал его как «циклическую флуктуацию», т.е.
идущую законченными циклами смену перетекающих друг в друга
типов культурных общностей, каждая из которых имеет в основе
собственное отношение к действительности и методам ее познания.
Исходя из двойственной психобиологической природы человека —
существа чувствующего и мыслящего, Сорокин выделял три типа
культуры:
а) чувственный (sensate), в котором преобладает
эмпирически-чувственное восприятие и оценка действительности
преимущественно с утилитарной и гедонистической точки зрения,
т.е. преобладает «истина чувств» и истина наслаждения;
б) идеациональный тип (ideational), где преобладают
сверхчувственные, духовные ценности, поклонение некоему
Абсолюту, Богу или Идее, т.е. «истина веры» и истина
самоотречения;
в) идеалистический тип (idealistic), представляющий некий синтез
чувственного и идеационального типов, где чувство
уравновешивается интеллектом, вера — наукой, эмпирическое
восприятие — интуицией, т.е., по выражению Сорокина,
«человеческими умами будет руководить истина разума».
Своеобразие каждого из предложенных типов культуры воплощается в
праве, искусстве, философии, науке, религии, структуре
общественных отношений и определенном типе личности. Их
радикальное преобразование и смена обычно сопровождаются
кризисами, войнами и революциями. Подробно анализируя историю
европейской культуры, в том числе и статистическими методами, П.
Сорокин относил к периодам расцвета «чувственной» культуры
греко-римскую цивилизацию III—IV вв. н.э., т.е. периода ее
разложения и упадка, и западную культуру последних пяти веков, с
эпохи Возрождения до нашего времени. К идеациональному типу
культуры, помимо хорошо знакомого Сорокину русского типа, он
относил раннесредневековую культуру христианского Запада (с VI
по XIII век), а к идеалистическому — великую культуру эпохи
Возрождения. Кризис современной культуры, лишенной абсолютных
идеалов, т.е. веры в Бога, и устремленной к чувственному
наслаждению и потребительству, П. Сорокин связывал с развитием
материалистической идеологии и экспериментальной науки в ущерб
духовным ценностям, что довольно четко ощущается многими людьми
в сегодняшнем «расколдованном» мире. Будучи человеком верующим,
Сорокин видел выход из нынешнего кризиса в неизбежном
восстановлении «идеациональной» культуры с ее абсолютными
религиозными идеалами. Свое главное пророчество в отношении
будущего человечества П. Сорокин сформулировал так: «Мы живем,
мыслим, действуем в конце сияющего чувственного дня, длившегося
шесть веков. Лучи заходящего солнца все еще освещают величие
уходящей эпохи. Но свет медленно угасает, и в сгущающейся тьме
нам все труднее различать это величие и искать надежные
ориентиры в наступивших сумерках. Ночь этой переходной эпохи
начинает опускаться на нас, с ее кошмарами, пугающими тенями,
душераздирающими ужасами. За ее пределами, однако, различаем
расцвет новой великой идеациональной культуры, приветствующей
новое поколение — людей будущего».
Как социолог, искавший в фактах общественной жизни объяснения
многим явлениям культуры, Сорокин был одним из создателей теорий
«социальной мобильности» и «социальной стратификации». Согласно
первой, в высоко развитом обществе постоянно происходит движение
отдельных людей и групп из одного слоя в другой, с низшего
социального уровня в высший, и наоборот. В этом случае говорят о
восходящей или нисходящей вертикальной мобильности, однако есть
и мобильность горизонтальная, т.е. передвижение индивидуов на
одном и том же социальном уровне, например при смене места
жительства или характера работы. Различают также
интергенерациональную (между поколениями) и
интрагенерациональную (внутри поколения) мобильность. Понятие
социальной мобильности характеризует степень цивилизованности,
открытости или закрытое, свободы и демократизма того или иного
общества и является важным показателем уровня его культуры. Что
касается теории социальной стратификации, то она рассматривает
общество не как жесткую и антагонистическую классовую структуру,
как это делают марксисты, а как живую систему многочисленных
взаимопроникающих общественных слоев, выделяемых по признакам
образования, обеспеченности, психологии, бытовых условий,
возраста, пола и находящихся в состоянии не борьбы, а равновесия
и сотрудничества. Легко догадаться, что как теория социальной
стратификации, так и теория социальной мобильности, по существу,
противостоят марксистскому пониманию процессов, происходящих в
современном обществе, а посему и яростно отвергаются
догматизированным историческим материализмом. Не менее яростно
его адептами до последнего времени отвергалась и
сформулированная П. Сорокиным в 60-х гг. известная теория
конвергенции между капитализмом и социализмом, в результате
которой должно появиться новое, более совершенное общество. П.А.
Сорокин принадлежал к той достаточно редкой породе мыслителей и
ученых нашего века, которые объективно, без
политико-идеологических и национальных пристрастий, опираясь на
конкретные социологические и культурные критерии, осмысливали
путь человечества к лучшему будущему.
Альфред Вебер (1868—1958) — немецкий экономист и
социолог, автор труда «Принципы социологии, истории и культуры»
(1951) выдвинул оригинальную теорию расчленения истории на три
взаимосвязанных, но протекающих по разным законам процесса:
социальный (формирование социальных институтов), цивилизационный
(поступательное развитие науки и техники, ведущее к унификации
цивилизации) и культурный (творчество, искусство, религия и
философия). Правильно определить общий уровень той или иной
национальной культуры можно только при рассмотрении ее по этим
отдельным отраслям. Народ страны, в которой отлажена система
государственно-правовых отношений и экономически процветающей,
нередко оказывается с точки зрения культуры, особенно духовной и
эстетической, на сравнительно низком уровне. Так, если
придерживаться концепции А. Вебера, за последние два века в США,
например, преобладали социальный и цивилизационный процессы в
ущерб культурному, а в России XIX столетие, наоборот, было
«золотым веком» русской культуры на фоне социального
консерватизма и научно-технической отсталости. Другой пример,
который очень часто приводится культурологами: в XVIII—XIX веках
в условиях феодальной раздробленности и хозяйственной бедности
германские земли дали миру величайшую классическую философию и
непревзойденные образцы художественного творчества. В
большинстве европейских стран сохранялось определенное
равновесие между тремя процессами, а в Японии и других
экономически развитых государствах Юго-Восточной Азии
цивилизационный процесс получил неслыханно бурное развитие лишь
после второй мировой войны. Специфический облик той или иной
страны или эпохи А. Вебер связывал прежде всего с культурными
факторами, а не с социальными или цивилизационными, которые, по
существу, интернациональны. Движение культуры, по Веберу,
иррационально, а его творцом является духовно-интеллектуальная
элита.
Толкотт Парсонс (1902—1979) — американский социолог, один
из создателей так называемого структурно-функционального
направления в социологии. Упрощенно его теория культуры сводится
к следующему: все духовные и материальные достижения людей,
которые мы объединяем понятием «культура», являются результатом
общественно обусловленных действий на уровне двух систем:
социальной и собственно культурной.
В основе первой и более «низкой» из них — социальной — лежат
совместные действия людей, движимых не в последнюю очередь
целями своего биологического самосохранения в условиях
определенной общественной среды. Здесь каждый индивид стремится:
а) адаптироваться (приспособиться) к ней;
б) достичь поставленных перед собою задач;
в) интегрироваться, т.е. объединиться с другими индивидами;
г) воспроизводить уже найденные социальные структуры;
д) снимать постоянно возникающее нервное и
физическое напряжение. По Парсонсу, каждой из этих целей в
обществе соответствуют исторически сложившиеся социальные
институты: адаптации — экономические, достижения целей —
политические, интеграции — правовые институты и обычаи,
воспроизводства структуры — система верований, мораль и органы
социализации, снятия напряжений — индустрия отдыха.
Для второй, более высокой — культурной — системы, которая уже
лишена биологической обусловленности и по отношению к социальной
является направляющей и регулирующей, при ее функционировании
характерны символичность (наличие таких механизмов, как язык и
системы других символов), нормативность (зависимость человека от
общепринятых ценностей и норм) и, наконец, волюнтаристичность,
или известная иррациональность и независимость действий человека
от диктата окружающей среды. Культура, таким образом, предстает
перед нами как сложная система символов и норм, которые
постоянно совершенствуются. Даже из этого, весьма схематичного и
неполного изложения взглядов Парсонса видно, что он претендовал
на создание некой всеобъемлющей теории общества, важнейшим
регулятором которого является культура с ее нормативностью и
символичностью.
Символическая школа
style="; text-decoration: none">(Ф.Соссюр,
Э.Кассирер, К.Леви-Стросс)
Это, пожалуй, самая молодая и одна из самых
влиятельных современных школ, сложившаяся в результате мощного
развития средств массовой информации. Ведь недаром, по мнению
некоторых философов и социологов, в современном мире на смену
НТР грядет так называемая информационная революция.
Символическая школа, нередко претендующая на монополизацию
культурологии как своей «вотчины», объединяет, прежде всего,
лингвистов, специалистов по семиотике, некоторых искусствоведов
и специалистов по информатике. Все процессы, происходящие в
культуре, рассматриваются ими как чисто коммуникационные.
Культура понимается как некая знаковая система, созданная
человеком в силу присущей только ему способности к символизации,
а через нее — и к взаимной информации. Первый толчок такому
пониманию культуры дал швейцарский лингвист Фердинанд де
Соссюр (1857—1913), выдвинувший идею о том, что наряду с
лингвистикой изучающей лишь языковую систему знаков, можно
представить себе более всеобъемлющую науку, которая охватила бы
все знаковые системы в их совокупности и соотнесенности с
окружающим миром. Постепенно культура в целом стала
рассматриваться как сложнейший и строго иерархизированный
«текст», несущей опорой которого является естественный язык,
органически взаимодействующий с другими «языками» — системами
знаков в науке, повседневной жизни и особенно в искусстве с его
«языками» музыки, живописи, театра, архитектуры, кино,
телевидения и т.д.
Действительно, если культуру выражать в языковых символах и
других видах сигналов и передавать во времени и пространстве
разного рода интеллектуальную (наука) и эмоциональную
(искусство) информацию, то перед нами откроется картина
неуклонного восхождения человека к своему нынешнему
информационному, а следовательно, и культурному могуществу.
Первобытный человек мог выразить в языке — системе символов —
лишь самые примитивные мысли и передать их в пространстве не
более, чем на дистанцию голоса, а во времени, до появления
наскальных рисунков, он вообще был неспособен увековечить
движения своей души. С развитием языка и возникновением
изобразительного искусства и письменности возможности человека в
этом отношении неизмеримо увеличились. С изобретением
транспортных средств и печати они стали еще больше, а когда
человек в XX веке начал широко использовать телеграф, телефон,
радио, кино, телевидение, видеоаппаратуру, его способность
передавать идеи и информацию стала практически безграничной,
включая и выход в открытый космос. Радикально изменились и
скорость передачи, и богатство форм передаваемого символического
материала: от устно-языковой к печатной, визуальной,
аудиовизуальной, черно-белой, цветной, стереофонической,
стереоскопической вплоть до самой совершенной —
цвето-стереофоноскопической. Недалеко то время, когда,
усовершенствовав электронные средства воспроизводства образов
мира во всем богатстве его движения, звуковой и цветовой гаммы,
объемного восприятия, люди смогут создавать «вторую
действительность», практически неотличимую от материального
оригинала.
Таким образом, человека конца нашего столетия окружает не
только, а часто и не столько реальный, естественный мир, сколько
искусственная информационно-символическая вселенная, созданная
развитием языка, других знаковых систем, печати и массовых
аудиовизуальных средств воспроизведения действительности.
Поэтому, например, и призрачный мир инвалида, прикованного к
постели, запертого в четырех стенах, но окруженного
соответствующей литературой и техникой, может оказаться гораздо
шире и богаче, чем мир иного путешественника, не говоря уже о
лишенном культуры обывателе.
Все это натолкнуло ученых на мысль, что у истоков человеческой
культуры лежит свойственная лишь человеку способность создавать
знаки, символы окружающей его реальности и передавать их во
времени и пространстве. Такому взгляду способствовало и развитие
уже упоминавшихся нами новейших наук: семиотики, информатики и
кибернетики, изучающих общие законы оформления, получения,
хранения, переработки и передачи информации. Через эти отрасли
знания культурология, наука до последнего времени чисто
гуманитарная, получила прямой выход в мир техники и
практического применения в сфере создания ЭВМ и даже
искусственного интеллекта. Из многочисленных представителей
символической школы, работавших в самых различных отраслях науки
и в сфере массовой коммуникации, следует выделить ее патриархов
— Э. Кассирера и К. Леви- Строса.
Эрнст Кассирер (1874—1945) — немецкий философ, автор
монументального труда «Философия символических форм»
(1923—1929). Кассирер, выходец из буржуазной еврейской семьи,
учился в Берлине, Лейпциге, Гейдельберге и Марбурге, после чего
преподавал философию и занимался теорией языка, первобытными
культурами, мифологией, религией и литературой в университетах
Берлина, а затем Гамбурга, где стал профессором (1919), а
позднее (1930) — ректором. С приходом к власти Гитлера был
вынужден уйти в отставку и эмигрировал, сначала в Англию,
Швецию, а потом — в США (1941), где до конца жизни преподавал
сначала в Иельском, затем в Колумбийском университетах. В своей
последней крупной работе «Опыт о человеке. Введение в философию
человеческой культуры» (1945) Кассирер подробно останавливается
на практике немецкого нацизма, жертвой которого стал и он сам.
В основе его концепции культуры — человеческая способность к
массовой, систематической и постоянной символизации, иными
словами, подход к культуре преимущественно с позиций семиотики.
По Кассиреру, логика окружающего мира неотделима от логики
знаков, ибо знак или символ — не просто оболочки мысли, но и ее
необходимый инструмент. Словесные и иные знаковые обозначения в
повседневной жизни, науке и искусстве не только передают во
времени и пространстве ту или иную информацию, но придают ей
определенную форму и сохраняют ее на века, образуя огромный и
избирательно пополняющийся мир человеческой культуры. Истоки
культуры Кассирер ищет не в глубинах некоего божественного духа,
как Кант и Гегель, не в инстинктах человека, как Фрейд и
этологи, не в его потребностях, как Малиновский, и не в его
социальной организации, как Парсонс, а в его способности творить
некий искусственный, окружающий нас мир, обозначая реальность
определенными символами. Язык, наука, искусство, религия, мифы
суть составные части символического круга, в котором живет и
страдает человек. То обстоятельство, что он, в отличие от
животного, обладает окружающей его символической системой, и
составляет специфику его жизни. По сравнению с другими живыми
существами человек находится как бы в новом измерении
действительности, живет не просто в физической, а в
символической вселенной. Язык, миф, искусство, религия, все наши
духовные проявления — части этой вселенной. Они как нити
сплетаются в плотную символическую сеть, которая, хотя и
накапливает человеческий опыт, но порой заслоняет от нас
реальность. Наш духовный прогресс в мысли и опыте только тому и
служит, что делает эту сеть все более сложной и непроницаемой
для здравого смысла естественного человека. В той мере, в какой
возрастает его символическая активность, физическая реальность
для него отходит на второй план. Отсюда огромная разница в
восприятии мира, скажем, между каким-нибудь европейским ученым и
современным южноамериканским дикарем. «Цивилизованный» человек
уже не может иметь дело непосредственно с вещами, а
взаимодействует с ними не иначе, как с помощью искусственных
средств, языковых форм, художественных образов, мифических
символов, религиозных обрядов. Исходя из этого Кассирер
предлагает называть человека не мыслящим животным, как это уже
стало традиционным, а символическим животным, имея в виду тот
очевидный факт, что у животного, в отличие от человека, нет
внутреннего мира, нет воображения. В ответ на полную загадок и
опасностей реальность человек как бы уходит в себя, в свою
внутреннюю вселенную и живет там своими мыслями и идеями. А
животное сделать этого не может, оно накрепко привязано к «здесь
и теперь» и всегда ориентировано лишь на внешний и вполне
реальный мир. Важной культурологической темой у Кассирера
является тема мифа как одного из важнейших объединительных и
одновременно иллюзорных элементов любой культуры. Философ особо
останавливается на идеологических мифах современности, со строго
антропологической точки зрения ничем не отличающихся от мифов
античного мира или примитивных и первобытных народов.
Взгляд на человека как на неотъемлемую часть животного мира,
обладающую, однако, свойственными лишь людям социокультурными
качествами, всегда был определяющим в классической антропологии.
При этом, по мнению ученых-естествоиспытателей, в ходе
длительной эволюции соотношение между «природным» и
«человеческим» в рамках биологического вида Гомо сапиенс
неуклонно менялось в пользу последнего. Человек из существа
естественного, живущего инстинктами и чувствами, постепенно
превращается в некую искусственную, скованную ограничениями и
правилами структуру, подчиненную прежде всего разуму, точнее —
оторванному от реальности абстрактному мышлению. О скрытных
опасностях такой трансформации, как известно, говорили многие
выдающиеся умы, в том числе Руссо, Ницше и Фрейд. Осмыслению и
практическому исследованию этой проблемы на примере
«примитивных» племен Южной и отчасти Северной Америки посвятил
свою жизнь французский этнограф, антрополог и философ культуры
Клод Леви-Строс (р. 1908). К. Леви-Строс родился в
еврейской семье художника, учился в Сорбонне на философском
факультете, в молодости увлекался социалистическими идеями, а в
1935—1938 гг. находился на преподавательской работе в Бразилии,
где после знакомства с жизнью местных индейских племен стал
заниматься этнографией и антропологией. Во время оккупации
Франции его преследовали нацисты; в 1946—1947 гг. он служил
советником по вопросам культуры французского посольства в США.
По возвращении на родину Леви-Строс некоторое время работал
вице-директором Антропологического музея в Париже, а позднее был
много лет профессором престижного Коллеж де Франс. С 1973 г. —
член Французской Академии.
Леви-Строс — создатель структурной антропологии — науки, в
основе которой лежит использование некоторых приемов структурной
лингвистики и информатики при анализе культуры и социального
устройства первобытных племен. Вслед за К. Г. Юнгом, он верил в
существование некоего «коллективного бессознательного», глубоко
запрятанного в человечестве, отграничивающего людей от животного
мира и представляющего собой первооснову любой культуры. Проведя
этнографические исследования во многих странах «третьего мира»,
ученый отверг европоцентризм и расизм, стремясь показать
ложность понятия «дикарь», выявить силу и своеобразие мышления
примитивного человека, заложившего еще в эпоху неолита основы
технического и индустриального прогресса. По мнению Леви-Строса,
«первобытный народ не является отставшим или задержавшимся в
своем развитии народом», он «в той или иной области может
проявлять такие способности к изобретательству и к воплощению
изобретений в жизнь, которые оставляют достижения цивилизованных
народов далеко позади». Французский этнограф идеализирует и
нравственные устои первобытного общества в духе Руссо, развивая
мысль о необходимости восстановления в человеке единства
чувственного и рационального начал, утраченного в результате
развития цивилизации. С ностальгией говоря о первобытных
обществах, теснимых научно-техническим прогрессом, он пишет, что
«треснувший колокол, один переживший разрушительную работу
времени, никогда не издаст тех гармоничных созвучий, которые он
издавал в прошлом»2. При оценке общей пропорции «природного» и
«социального» в поведении цивилизованного человека Леви-Строс,
вслед за Кассирером, признает чрезмерную роль формализма и
условностей во взаимоотношениях людей, решающее влияние на их
поступки символических форм, традиций, ритуалов и прежде всего
языка, порождающего все общественные институты. В конечном счете
мысль Леви-Строса и антропологов, разделяющих его взгляды,
сводится к тому, что все мы, так или иначе, живем условностями и
мифами, все больше отдаляющими нас от реальной жизни. Как и у
Кассирера, важным моментом структурной антропологии Леви-Строса
является его толкование мифа в качестве фундаментального
содержания коллективного сознания, основы устойчивых социальных
структур. Культурообразующая специфика мифа определяется
французским ученым так: «Миф объясняет в равной степени как
прошлое, так и настоящее и будущее... Ничто не напоминает так
мифологию, как политическая идеология». Другими словами,
мифология и идеология — не что иное, как синонимы. Только первая
питает коллективное сознание, а следовательно, и культуру
первобытных и древних народов, а вторая — наших
высокообразованных, а точнее, утонувших в абстракциях
современников. Действительно, чем иным, как не современными
мифами, в принципе не отличающимися от мифотворчества
первобытного человека, являются такие мифы XX столетия, как
гитлеровский миф о тысячелетнем фашистском рейхе, миф о
руководящей роли пролетариата, о неизбежности мировой революции
или миф о грядущем коммунизме, точно так же, как и самый
распространенный и древний миф о существовании человекоподобного
бога? И не строится ли современная идеология с ее доктринами и
течения - ми на возникающих и отживающих мифах? И чем умней
дикаря тот цивилизованный человек, который ради своих
абстрактных мифов готов уничтожить в атомном Апокалипсисе этот
живой, прекрасный и конкретный мир?!
Призывая вслед за Руссо, почитателем которого был Леви-Строс,
восстановить нарушаемую цивилизацией гармонию человека с
природой, французский философ писал: «Никогда на протяжении
последних четырех веков существования западный человек не имел
лучшей возможности, чем сейчас, чтобы понять, что, присваивая
себе право устанавливать преграды между человеческим и животным
миром, предоставляя первому все то, что он отнимает у второго,
он опускается в некий адский круг. Ибо эта преграда, становясь
все более непроницаемой, используется для отделения одних людей
от других и для оправдания в глазах все более сокращающегося
меньшинства его претензии быть единственной человеческой
цивилизацией. Такая цивилизация, основанная на принципе и идее
повышенного мнения о себе, является гнилой с самого своего
рождения».
Завершая общее рассмотрение символической школы в культурологии,
следует сказать: несмотря на плодотворность семиотического
подхода к культуре, позволяющего так или иначе объяснить ее
происхождение и одну из ее главнейших функций, а именно
информационно-коммуникативную, невозможно отрицать, что культура
и изучающая ее наука отнюдь не могут быть сведены к всеобщему
символизму, так же, впрочем, как и к фрейдовскому пансексуализму
или к сорокинскому социологизму, хотя большинство культурологов
в качестве важнейшего признака культуры и признавали способность
человека к символизации. Если принять все ту же достаточно
упрощенную, но полную глубокого смысла античную формулу культуры
как единства Истины, Добра и Красоты, то есть науки,
нравственности и искусства. то семиотический подход многое может
объяснить нам прежде всего в таких составных частях культуры,
как язык, наука, искусство и т.п., но мало что откроет в природе
нравственности, в извечной борьбе Добра и Зла, составляющей едва
ли не основное духовное содержание самого понятия «культура».
Антропологическая школа
Антропологическая школа в культурологии, сложилась в
Великобритании в 1860-е гг. (Э. Тэйлор, А. Ланг, Дж. Фрейзер, в
России — Н. Ф. Сумцов, А. И. Кирпичников, А. Н. Веселовский),
объясняла сходство материальной и духовной культуры, в том числе
фольклора народов, не находящихся между собой в этническом
родстве или экономических, политических и культурных связях,
общей человеческой природой людей, сходством их психики и
мышления на одинаковых ступенях исторического развития,
соответствием духовной культуры и искусства уровню материальной
культуры; доказывала, что, возникнув, сходные сюжеты стали
вечными спутниками (пережитками) культуры. Эта теория получила
также название теории самозарождения сюжетов, так как
утверждала, что каждый народ самостоятельно создает свою
культуру и обогащает культуру человечества. А.Ш. сохранила
некоторые взгляды мифологической школы: она отводила большую
роль в первобытном мировоззрении верованиям и магии, полагая,
что в основе многих фольклорных произведений лежат мифы. Но мифы
она считала вторичным явлением, к-рому предшествовал анимизм —
одушевление человеком сил природы. Эта школа была более
прогрессивной, нежели мифологическая и миграционная школы. Она
вышла за рамки изучения культуры родственных и связанных между
собой народов, сделала важные обобщения особенностей культуры
народов мира. Представители А.Ш. пришли к выводу, что все народы
проходят общие ступени развития культуры и что последующие ее
периоды сохраняют в себе пережитки предшествующих. Но она не
могла дать объяснение сходству сюжетов, так как отрывала
творчество народов от их социально-экономического развития и
конкретной истории.
Культура и природа: подход к проблеме в
культурологических учениях
Природа и культура - с позиций современного научного
понимания феномена культуры - антонимы, противоположные, но и
взаимодополнительные составляющие мира человеческого бытия.
Маркс "…культура, если она развивается стихийно, а не
направляется сознательно…оставляет после себя пустыню…"
Энгельс "Не будем, однако, слишком обольщаться
относительно побед человека над природой. За каждую такую победу
она мстит нам. Это, что, во-первых, каждая такая победа приносит
ожидаемые результаты, но также верно, что во-вторых и в-третьих,
она оказывает различные непредсказуемые эффекты, перечеркивающие
зачастую все положительное".
Фрейд: "Именно из-за опасностей, которыми нам грозит
природа, мы ведь и объединились и создали культуру, которая,
среди прочего, призвана сделать возможной нашу общественную
жизнь. В конце концов, главная задача культуры, ее подлинное
обоснование - защита нас от природы".
Но прояснением связей между культурой и природой мы обязаны
российскому естествоиспытателю и мыслителю В.И. Вернадскому.
Он органически соединил в творчестве естественнонаучное и
гуманитарное видение мира, науки о земле и "живом веществе" с
науками о человеке и обществе, способствуя превращению
культурологии в учение будущего, рассматривающее судьбы
человечества в неразрывном единстве с природой и космосом -
антропокосмизм. Для современной культурологии значение имеет
учение Вернадского о ноосфере (ноос (гр. - разум, сфера - шар).
Термин "ноосфера" впервые вел в научный обиход фр. ученые
Э.Леруа и П.Тейар де Шарден. Считая "ноосферу", сферу разума,
продолжением формы биосферы, Вернадский говорил о мировой и
духовной культуре, которая возникла из растительного и животного
мира ("живого вещества") и в течение многих миллионов лет
существования человека превратилась в геологический фактор,
изменяющий и одухотворяющий лик нашей планеты и ближайшего
космоса. Он выдвинул гипотезу о том, что наряду с другими видами
энергии и биохимической энергией живого вещества с появлением на
земле человека начал действовать новый вид энергии, связанный с
психической деятельностью и разумом, которые стали важнейшими
силами в формировании нового облика планеты.
Глобальные проблемы, изучение и решению которых посвятил себя
Римский клуб - совокупность жизненно важных проблем,
затрагивающих уже не какой-то отдельный народ, а человечество в
целом. В силу этого они перерастают в сферу идеологии, а тем
более политики. "Глобалисты" выступают от имени всего
человечества, как одного биологического вида. Основатель -
А.Печчеи, в его книге - "Человеческие качества" провозглашается
необходимость перехода к "новому гуманизму", который должен
основываться на трех основных постулатах - чувстве
принадлежности ко всему человечеству, частичном отказе от их
суверенности и эгоистических интересов отдельных стран и
народов, и решительном отказе от насилия как средства разрешения
конфликтов.
Аурелио Печчеи родился в 1908 г в Турине, был
предпринимателем и финансистом, главой известных фирм
"Италоконсульт" и "Оливетти", одним из руководителей концерна
"Фиат" и ряда других. В годы второй мировой войны был участником
группы итальянского движения Сопротивления фашизму. Однако
деловая карьера была лишь прологом. В конце 50-х годов он стал
организатором общественного движения, голос которого услышал
весь мир. В центре внимания Печчеи оказываются взаимоотношения
человека, природы и техники. Той культуре и образу жизни,
которые зародились в эпоху неолита пришел конец, считал он.
Середина ХХ века не просто очередной период истории технической
цивилизации - это начало новой эры. Человечеству грозит гибелью
поднятая им самим волна отрицательных последствий промышленной
деятельности. Развитие техники уже привело к необратимым
изменениям природы, которые могут вызвать глобальную катастрофу.
"Мы - все вместе и каждый из нас несем ответственность не только
перед современниками, но и перед будущими поколениями".
В апреле 1968 года около 30 видных ученых из разных стран мира
получили приглашение прибыть в Рим для обсуждения "актуальных
проблем современного обществе в их совокупности". Участники
съезда, к которым примкнули и другие крупные специалисты
образовали союз единомышленников Печчеи. Эта организация
получила название Римский клуб. Он стал заказывать ведущим
специалистам мира и членам клуба исследования по интересующим
его вопросам, а затем публиковать полученные результаты в виде
"Докладов Римского клуба". В организацию вошли более 100 ученых,
общественных деятелей и бизнесменов из 53 стран мира, в том
числе и из России. В 1972 году вышел в свет первый "Доклад
Римского клуба", подготовленный учеными США, под руководством
Медоуза, в котором был опубликован тезис о том, что рост
потребления природных ресурсов и соответственно отходов
производства имеет границы, определяемые возможностями биосферы,
что грозит экологической катастрофой. До 1991 года было
опубликовано еще 18 докладов. Деятельность Римского клуба
продолжается и сегодня. В 1991 году в России была опубликована
книга "Первая глобальная революция", авторами которой явились
члены Римского клуба, ученые Кинг и Шнайдер, в которой они
предупреждают мир, что в погоне за материальной выгодой
человечество, эксплуатируя природу, уничтожают планету и самоё
себя.
Этология (< греч. ethos- обычай, нрав, характер +
...логия) - биологическая наука, изучающая поведение животных в
естественных условиях. Обширные сведения о поведении животных
были накоплены биологами в XVIII-XIX вв. Значительное влияние на
становление Э. оказали работы Ч. Дарвина. Создатель Э. Э.
Геккель использовал термин "этология" как синоним экологии.
Совр. Э. возникла в 30-е гг. XX в. благодаря работам
австрийского зоолога К. Лоренца и датского биолога И.
Тинбергена. Термин ввел в 1859 г. фр. зоолог И. Жоффруа
Сент-Илер. В наст. время этологи выдвинули ги-потезу, получившую
название "Инстинктивные основы человеческой культуры".- теория,
выдвинутая биологами К. Лоренцом, Н. Тинбергеном, К. фон Фришем.
Ученые перенесли наблюдения, накопленные в этологии, на человека
и че-ловеческое общество. Инстинкты животных, отраженные в их
устойчивом поведении ("свадебные" пляски, строительство жилищ,
забота о потомстве, взаимная передача звуковых и визуальных
сигналов, коллективный "быт" пчелиных и муравьиных колоний, а
тем более "разум" таких высокоразвитых животных, как собака или
лошадь), отождествляются этологами с естественными истоками
человеческой натуры. По Лоренцу, стереотипы поведения животных
соответствуют культур, ритуалам и нормам человека и созданы в
результате естественного отбора. К. фон Лоренц в своих работах
уделяет большое внимание способам передачи информации отдельными
видами животных и насекомых, т. е. изучению их пока непонятного
нам языка. В этом усматривается прямая связь человеческой
культуры. Изучение инстинктов дает возможность изучить базовые
основы развития культуры.
Альберт Швейцер - немецко-французский известный
мыслитель, философ, гуманист, музыковед, теолог, органист, врач,
лауреат Нобелевской премии, общественный деятель. Он один из
немногих соединил свое философское учение о милосердии с
организацией больницы в Экваториальной Африке и провел там много
лет жизни. Он предвидел опасность экологического кризиса,
требовал запрещения атомного оружия. Он выступил с универсальным
принципом благоговения перед жизнью, сострадания и сочувствия,
милосердия и любви. Вначале его призывы звучали как чудачества,
но позже они переросли в общественные движения в защиту детей,
инвалидов, стариков, женщин, образовались общества
покровительства животным, возникла "Красная книга" исчезающих
растений. Среди причин упадка европейской культуры начала ХХ
века Швейцер указывал на утрату человеком творческой сущности
труда в процессе механизации промышленного производства. Пути
дальнейшего прогресса культуры Швейцер видел, во-первых, в
возрождении и постоянном совершенствовании ее нравственного
характера, и во-вторых, в неотложном формировании в рамках
современной культуры жизнеутверждающего мировоззрения, которой
включает в себя нравственно-экологические и космические
императивы, характерные для общечеловеческой культуры рубежа
столетий. Утверждал концепцию единства культуры с идеей
непрерывностью культурного развития человечества. Схож с Рерихом
в утверждении о неизбежности синтеза культур, который необходим
человечеству, вступившему на путь освоения Космоса. Утверждает
культуру как средство духовной связи человечества с Космосом.
Исходный принцип мировоззрения Швейцера - "благоговение перед
жизнью", как основа нравственного обновления человечества. Этот
принцип он считает и сердцевиной и смыслом культуры. Культура,
лишенная нравственно-гуманистического содержания, превращается в
псевдокультуру и ведет к кризису цивилизации, лишая ее жизненных
перспектив. Кризис культуры проявляется в кризисе рационализма,
свойственного прежней философии. Критиковал "упрощенную
концепцию культуры" согласно которой "культура состоит
преимущественно в научно-технических и художественных
достижениях и может обойтись без этики или ограничиться ее
минимумом". Швейцер полагал, что культура - это не только итог
деятельности отдельных лиц, но и всего человечества во всех
областях и аспектах деятельности человека, достижения культуры
способствуют духовному совершенствованию человека и общему
прогрессу всего общества. Его основные работы: "Культура и
этика", "Благоговение перед жизнью", "Упадок и возрождение
культуры".
Содержание