Глава 21. МАРКС - ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЕ СИЛЫ И КЛАССОВАЯ БОРЬБА
Жизнь. Карл Маркс (Karl Marx, 1818-1883) был сыном состоятельного немецкого адвоката еврейского происхождения. В молодости Маркс интересовался греческим материализмом, и его докторская диссертация была посвящена учениям Демокрита и Эпикура. Значительное влияние на него оказало современное ему левое гегельянство.
Одно время он работал журналистом либеральной Рейнской газеты (Rheinische Zeitung). После ее запрета прусским правительством в 1843 г. Маркс уехал в Париж, где установил связи с французскими социалистами. Во Франции он встретился с Фридрихом Энгельсом (Friedrich Engels, 1820-1895), с которым у него возникли длившиеся всю жизнь дружба и тесное сотрудничество. Через Энгельса Маркс познакомился с британской экономической теорией, а также с экономическими и социальными условиями в Англии. (Длительное время Энгельс был владельцем фабрики в Манчестере).
Спустя некоторое время из-за своей политической деятельности Маркс был выслан из Франции и перебрался в Брюссель. В связи с основанием Союза коммунистов Маркс и Энгельс написали программу его деятельности Коммунистический манифест (Die Kommunistische Manifest, 1848).
Во время революции 1848 г. Маркс возвратился в Рейнскую область, но после поражения революции уехал в Лондон, где и провел практически всю оставшуюся жизнь.
В 1864 г. он принял деятельное участие в основании Международного товарищества рабочих (Первого интернационала), целью которого было выражение интересов пролетариев всех стран. После поражения Парижской коммуны 1871 г. Первый интернационал был распущен. С тех пор Маркс сосредоточился на научных изысканиях и больше не участвовал активно в политике.
Труды. Из его наиболее известных работ упомянем следующие: Экономиче-ско-философские рукописи (Okonomisch-Philosophische Manuskripte, 1844-45), Немецкая идеология (Die Deutsche Ideologie, 1845-46), Введение в критику политической экономии (Grundrisse der Kritik der Politischen Okonomie, 1859) и Капитал (DasKapital, 1867).
Диалектика и отчуждение
Маркс не был удовлетворен только объяснением мира, он хотел и изменить мир. Поэтому Маркс смотрел на политическую теорию как на часть политической деятельности. Политическая теория не является созерцанием истины. Политическая теория является оружием политической борьбы за или против социальных изменений.
Научные исследования Маркса, не являясь чисто философскими, охватывают историю, социологию, экономические теории и собственно философию. Переходы между философским анализом, эмпирическими изысканиями и злободневными политическими проблемами у Маркса являются подвижными. Как гегельянец, он не желал выделять, например, отдельно философскую теорию. Ведь в действительности же экономическая наука, социология, история и философия соединены друг с другом.
Согласно Марксу, политическая экономия - научная теория о капиталистическом способе производства - является исключительно важной. Общая философия истории вместе с теорией о взаимосвязи экономических законов, институтов и способов мышления интегрирована с политической экономией. В нашем изложении мы трактуем марксизм как теорию, претендующую, во-первых, на объяснение исторических, социальных и философских вопросов и, во-вторых, на такое их объяснение, на которое не способна одна лишь философия. Именно политическая экономия в качестве науки считается обеспечивающей новую точку зрения и на философию, и на историю философии. Однако в нашем изложении нас прежде всего будет интересовать собственно философский аспект перехода от Гегеля к Марксу. Этапами этого перехода являются: развитие Марксом диалектики и концепции отчуждения; предложенное им понимание истории на основе учения о базисе и надстройке, а также разработка политической экономии как теории прибыли, концепции производительных сил и производственных отношений.
Маркса часто изображают продолжателем гегелевской философии. Для Гегеля мир был историческим процессом, основой которого является развитие идей. Маркс сохраняет гегелевское представление о мире как диалектическом историческом процессе, но утверждает, что его стержнем является развитие материальной жизни.
Изображение Гегеля как "идеалиста", а Маркса как "материалиста" в лучшем случае является упрощением. Мы уже отмечали, что Гегель занимался исследованием социальных и материальных факторов [1].
1 См., например, Гл. 20.
И мы также увидим, что Маркс не являлся материалистом в онтологическом смысле.
Когда говорят, что Гегель позволил истории стоять "на голове" (идеализм) и что Маркс поставил ее "на ноги" (материализм), то следовало бы добавить, что история должна идти ногами, но думать головой! Другими словами, мы имеем здесь ситуацию не типа "или - или", а типа "и то и другое". Под последним имеется в виду, что в истории играют свою роль и материально-экономические и культурно-интеллектуальные факторы. И как диалектики, Гегель и Маркс соглашаются с этим. Но в то же время Гегель ставит на культурно-интеллектуальном аспекте (= Geist, дух) больший акцент, чем Маркс, а Маркс больше, чем Гегель, подчеркивает значение материально-экономического аспекта.
Имея в виду эту оговорку, мы можем говорить о "диалектическом идеализме" Гегеля и о "диалектическом материализме" Маркса [1].
Мы не будем говорить много о диалектике, которая уже обсуждалась в связи с Гегелем [2]. А так как диалектика всегда определяется предметом исследования, то изложение диалектики Маркса будет одновременно и изложением его "материализма".
1 Выражение диалектический материализм предложено не Марксом. В бывших социалистических странах Восточной Европы официальный марксизм часто называли диалектическим и историческим материализмом. В основном это была советская интерпретация положений Маркса, Энгельса и Ленина.
2 Например, Гл. 20.
Напомним читателю основные положения диалектики, как она рассматривалась нами в связи с философией Гегеля.
1) Развитие может быть представлено в форме диалектического снятия, когда антитезис снимает тезис. Это снятие понимается в таком смысле:
Снятие 1. Отрицание
2. Сохранение
3. Подъем на более высокий уровень
2) Соответственно, процесс труда выступает в качестве взаимного изменения человека и природы:
3) История трактуется как взаимный процесс формирования природы и человека:
Чтобы сделать эту диалектику более конкретной, сжато опишем марксову теорию отчуждения (Entfremdung). Эту теорию разрабатывал молодой Маркс, находившийся под сильным влиянием Гегеля.
Идею этой теории Маркс заимствует у левого гегельянца Людвига Фейербаха (Ludwig Andreas Feuerbach, 1804-1872), который использовал при критике религии следующий диалектический прием мышления.
- Сначала люди живут в невинности, в гармонии с собой.
- Но с течением времени люди творят образ Бога. При этом они не осознают, что Бог создан человеком. Они понимают этого Бога как нечто отличное от самих себя, как внешнюю силу, которая угрожает и наказывает. Но в действительности, по мнению Фейербаха, этот Бог является внешней манифестацией человеческих атрибутов. Не Бог создал человека, а человек создал Бога.
Человек теперь раздваивается между тем, что признает в качестве себя, и тем, что признает в качестве внешней силы, которая на самом деле лишь его внешнее проявление. Это раздвоение и есть отчуждение: человек становится чужд своей собственной части или самому себе.
В этом отчужденном состоянии человек воспринимает Бога как независимую силу, а себя как бессильного. Человек становится рабом созданного им образа Бога. Человек тиранизируется своим собственным созданием.
- Для преодоления этого злосчастного отчуждения человек должен познать подлинное отношение между собой и Богом. Бог, которого он представляет внешней силой, есть не что иное, как порождение самого человека.
Фейербах полагал, что критический анализ религии достаточен для преодоления этого отчуждения. Если люди осознают реальное отношение между собой и Богом, то они перестанут верить в Бога. Они больше не будут жить в состоянии болезненного раздвоения и примирятся сами с собою, со своим собственным созданием.
Наша цель не заключается в оценке истинности атеизма Фейербаха. (В качестве доказательства против существования Бога этот атеизм едва ли свободен от возражений). Решающей для нас является диалектическая схема, в которой отчуждение включает "снятие" состояния невинности, а критика религии представляет способ преодоления этого отчуждения. Таким образом, мы опять приходим к гармонии, но на более высоком уровне, потому что с помощью этих процессов люди узнают о себе то, чего они не знали в первом состоянии гармонии [1].
Маркс берет на вооружение эту диалектическую схему. Но он не думает, по примеру левого гегельянца Фейербаха, что достаточно одной теоретической критики. До тех пор, пока люди нуждаются в религиозном утешении, так как они живут в невыносимых материальных условиях, никакие теоретические аргументы не в состоянии преодолеть чувство религиозного отчуждения [2]. Устранение религиозного отчуждения предполагает отмену экономического отчуждения.
1 Попытайтесь применить эту схему к поведению подростка, выступающего против родителей!
2 См. психоанализ: иногда слово психиатра не помогает, и для преодоления трудностей необходимо изменение среды или использование медикаментозного лечения.
Здесь мы сталкиваемся с марксовой версией "материализма". Религиозное отчуждение основывается на политическом и социальном отчуждении, которые, в свою очередь, базируются на экономическом отчуждении. В этом смысле экономический ("материальный") фактор первенствует над духовным фактором.
Маркс:
Религиозный уровень
Политические и социальные уровни
Экономический уровень
Маркс принимает идею, что человек отчужден в религиозном плане. Но этот вид отчуждения не является для Маркса самым важным. Религиозное отчуждение - это лишь один аспект общего отчуждения, существующего в капиталистическом обществе:
Труд (история) порождает отчуждение в капиталистическом обществе.
Люди (в противоположность животным) должны работать и производить для того, чтобы жить. Их работа создает прибавочный продукт [1]. Поэтому отношение между человеком и природой становится диалектической взаимосвязью, в которой каждая сторона изменяет другую. История является именно этим необратимым, диалектическим процессом развития, в котором природа все более видоизменяется посредством человеческого труда, а человеческое бытие все более опосредствуется сферой изготовленных продуктов.
1 См. ниже раздел "Производительные силы и производственные отношения".
Капиталистическое общество значительно преобразовало природу. Люди окружили себя фабриками и городами. Однако самые радикальные раздвоения возникли между капиталистами и пролетариями, а также между человеком и продуктом его труда. Человек более не является хозяином своих собственных творений. Они возникают перед ним в качестве независимой силы, которая вынуждает человека работать ради их производства. Капиталист должен вкладывать капитал и конкурировать, тогда как рабочий существует на грани выживания. Машины и их развитие определяют то, что происходит с человеком, а не наоборот.
Здесь мы достигли важного положения. Маркс негодует по поводу деградации человека в современном ему капиталистическом обществе (середина XIX в.). Важно отметить, что он считал, что эта деградация затрагивает и капиталиста и рабочего. Они оба порабощены экономической системой. Деградация выражается в материальном обнищании не только рабочего, но и человека вообще. Человек подчиняется внешним силам - овеществлению и давлению со стороны трудового процесса, которые мешают ему осознать самого себя в качестве свободного и творческого существа. Люди вынуждены функционировать как машины и подчиняться созданным ими самими силам, хозяевами которых они уже не являются. Люди - и капиталисты и рабочие - формируются этим овеществленным миром. Они чувствуют себя бессильными по отношению к "преобразованной" природе, как она функционирует в капиталистическом обществе. Люди рассматривают себя и своих сотоварищей в качестве "вещей": рабочей силы, служащих, конкурентов [1].
Итак, отчуждение относится и к материальному обнищанию рабочих, и к человеческой деградации капиталиста и рабочего.
Сегодня некоторые говорят [2]: хотя много людей в бывших колониях продолжают жить в материальной нищете, но тенденцией, по крайней мере в Северной Америке и Европе, является возрастание уровня материального потребления. Однако при этом увеличивается степень человеческого отчуждения: возрастает чувство бессилия перед прогрессом и "овеществлением" человека и человеческих отношений [3]. Поэтому происходит объединение концепции отчуждения, основанной на ранних работах Маркса, с экзистенциалистской культурологической критикой процессов овеществления. В то же время ряд авторов утверждает, что важно различать "молодого" и "зрелого" Маркса. Работая над проблемами отчуждения, молодой Маркс находился в пределах философского горизонта, созданного Гегелем, Фейербахом и другими. Подлинный же Маркс, как оригинальный ученый, обнаруживается лишь в его поздних трудах, особенно в Капитале, где анализируется капитализм [4].
1 См. экзистенциалистские дебаты о дилемме быть пли иметь (различие между to be и to have).
2 См. споры в 60-х гг. XX в. вокруг "молодого Маркса" (см. также примечание 4 выше).
3 См. Gabriel Marcel. Esquisse d'une phenomenologie l'avoir. In Etre et Avoir. - Paris, 1935.
4 См., например, критику со стороны структуралистских марксистов (Аль-тюссер и др.), "гуманистического" марксизма, в частности, югославской группы Праксис.
Маркс является "материалистом" в том смысле, что отводит экономике решающую роль в определении религиозной и духовной жизни. Но он не является материалистом в том смысле, что не рассматривает так называемые материальные ценности, владение деньгами и вещами в качестве идеала. Напротив, он трактует установку на "владение" как выражение деградации [2]. Здесь Маркс разделяет классический идеал Аристотеля, согласно которому человек обладает сознанием и является свободным и творческим существом. Бессилие и овеществление извращают эти фундаментальные человеческие атрибуты.
Один из смыслов понятия "материалист" связан с трактовкой человека как существа, которое исходит всегда и прежде всего из своей материальной выгоды [3]. Маркс не является материалистом в этом смысле. Напротив, он утверждает, что подобное поведение человека характерно для той фазы истории, которая представлена капиталистическим обществом.
2 См. работы молодого Маркса - например, Экономическо-философские рукописи (1844), а также E.Fromm. Marx's Concept of Man. - New York, 1961.
3 См. работы молодого Маркса. - Но, согласно Марксу, материальная выгода является при капитализме основным побудительным фактором. Действительно, пролетарии должны бороться, чтобы выжить и не умереть, а капиталисты вынуждены создавать прибыль и делать капиталовложения, чтобы не исчезнуть с рынка. При капитализме каждый должен "приращивать деньги", чтобы остаться в живых. Овеществление и жадность, как у капиталиста, так и у потребителя, являются частями системы. Маркс думал, что экономика является решающим фактором общественного развития (во всех обществах вплоть до коммунизма). Однако проблема состоит в том, можем ли мы одновременно утверждать, что экономика является определяющим фактором развития на макроуровне (для общества) и что материальная выгода не является основным мотивом на микроуровне (для индивида).
Вернемся к диалектической "триаде". Итак, при капитализме отчуждение выступает антитезисом. По причине ухудшения своего материального положения - кризиса капитализма - рабочие совершают революцию. Они восстанавливают свое человеческое достоинство, подчинив себе продукты их собственного труда, а также машины и фабрики. Совершив это, они узнают себя в этих продуктах и примиряются с ними. Точно таким же образом Фейербах думал, что человек примиряется с своими собственными божественными атрибутами.
Отчуждение снимается вследствие революции. Люди становятся сознательными, свободными и творческими. Бессилие и овеществление уничтожаются. Человек берет под свой контроль экономику и таким образом оказывается в состоянии реализовать себя.
Итак, Маркс не считал, что история движется вперед гладко и равномерно. История продвигается вперед качественными скачками с помощью революций. До наступления изменения ситуация часто значительно ухудшается. Но в конечном счете трансформация завершается синтезом более высокого порядка. Так, пролетарская революция произойдет благодаря кризисам, которые возникают в капитализме. Она поднимет на качественно новый уровень развитую капитализмом способность к производству, так как промышленное производство будет находиться под контролем человека. При капитализме каждый человек, исходя из своей эгоистической точки зрения, действует рационально. Однако, согласно Марксу, система в целом функционирует анархически и в конечном счете саморазрушительно. Сумма индивидуальных действий ведет к непредполагавшимся результатам. Капиталистическая система, таким образом, обладает внутренней логикой, которую не может предугадать ни один человек. Но после революции и индивид и социум станут рационально просвещенными и рационально управляемыми.
"Материализм"
Мы упомянули, что Маркс не является "материалистом" в смысле утверждения "материальная прибыль является идеалом" (этический материализм). Не является он "материалистом" и в смысле утверждения "все существующее состоит из материальных частиц и подчиняется механистическим законам" (механистический, атомистический материализм). Механистический материализм противоречит двум основным марксовым положениям. 1) Не все изменения являются механистическими. Общественно-исторические изменения диалектичны. 2) Мир - это не только маленькие, самодостаточные атомы. Общественно-историческая реальность характеризуется формами социального общения.
Маркса называют материалистом прежде всего в смысле утверждения "экономико-материальные факторы являются движущей силой исторического процесса" (исторический материализм).
Маркс особо не занимался философией природы. "Марксистская" философия природы в основном является детищем Энгельса [1]. Когда Маркс говорит о своем "материализме", то чаще всего он имеет в виду исторический материализм.
1 Энгельс ввел спорное понятие "диалектика природы". В неомарксистских кругах (например, Хабермас) оно часто понимается как выражение вульгарного материализма, стирающего различие между обществом и природой. (Однако понятию "диалектика природы" может быть придано полезное значение в свете идей Гегеля, но, заметьте, только при одновременном принятии гегелевского идеализма).
По-видимому, Маркс понимает природу как Аристотель. Природа иерархически упорядочена, начиная с низших форм (камней, грязи и т.д.) и кончая высшей формой бытия, которой является человек. Между различными формами бытия имеются качественные скачки. Так, человек качественно отличен от животных и выше их. Маркс не утверждает, что "человек материален". Он не говорит и того, что сознание "в основном" является совокупностью маленьких материальных частиц. Маркс не допускает и существования форм бытия, которые выше человека. (Но в какой степени этот атеистический вывод логически следует из почти аристотелевской философии - это другой вопрос).
Маркс также разделяет с Аристотелем точку зрения на человека как на человека-в-сообществе. Именно в сообществе человек впервые способен показать путем самореализации в различных социальных группах то, кем он является. Но для Маркса труд - это формативный процесс. Тем самым он дает более положительную характеристику труду, чем Аристотель. С помощью труда, говорит Маркс, социальные институты так изменяются, что на новых исторических этапах могут быть реализованы другие человеческие качества. Люди, живущие при капитализме, могут реализовать иные свои качества и способности, чем люди, жившие в городе-государстве. История - это формативный процесс, посредством которого человечество реализует себя. (По понятным историческим причинам такая точка зрения находилась вне философского горизонта Аристотеля). Изучая историю, мы знакомимся с человечеством и сами с собой. История является процессом формирования, в котором человек становится человеком. И диалектические законы, которые управляют этим историческим процессом, говорит Маркс, должны быть "материалистическими" в последнем из указанных выше смыслов. Рассмотрим, что вытекает из этого "исторического материализма".
Исторический материализм
Маркс считал, что экономические факторы играют решающую роль в историческом формативном процессе. История - это история экономики, история труда. Качественные изменения экономической жизни превращают историю в двигающийся вперед необратимый процесс.
Этот необратимый формативный процесс проходит через следующие экономические стадии:
Первобытное общество
Рабовладельческое общество
Феодальное общество
Капитализм
(Коммунизм)
Переход от одной экономической стадии к другой представляет собой качественный скачок, который необходимо совершается по мере развития экономики до некоторой точки насыщения. Эти качественные скачки происходят диалектическим образом, когда одна стадия "отрицается" и "снимается" более высокой стадией:Мы потому можем говорить о более высокой позиции и о прогрессе, что отрицание не просто заменяет одну экономическую систему на другую, как это бывает при низложении одного короля и возведении на трон другого. Отрицание здесь является снятием, при котором между существенными аспектами устанавливаются более рациональные взаимосвязи. История, следовательно, ничего не "теряет". Так, коммунизм предполагает бесклассовое общество из первобытной стадии, тесные связи из феодальной стадии, а также формальные права и развитый производственный потенциал из буржуазно-капиталистической стадии исторического развития. Вместе с тем коммунизм объединяет эти факторы в систему, в которой имеется рациональный и демократический контроль над экономикой.
Подобно Гегелю, Маркс считал, что процесс снятия одной экономической системой другой совершается с необходимостью в том смысле, что труд и экономика в конечном счете порождают соответствующие изменения независимо от того, что думает или воображает отдельный человек. Индивиды ни в коем случае не могут повлиять на этот процесс своими субъективными прихотями. Он будет продолжаться, даже если люди и не осознают (до открытия Марксом законов исторической диалектики), что участвуют в нем.
Для Маркса фундаментальной является экономика, а не дух (der Geist), как для Гегеля. В определенном смысле наши мысли являются отражением экономико-материальных условий. Поэтому экономико-материальные факторы называются базисом, а культурные феномены, подобные религии, философии, этике, литературе и т.д., - надстройкой.
В своей крайней форме исторический материализм влечет за собой следующие положения. 1) Базис, а не надстройка, является движущей силой истории. 2) Базис определяет надстройку, а не наоборот.
Таким образом, имеется следующая схема: Понимаемый в этой крайней форме исторический материализм становится экономическим детерминизмом. И ход истории, и человеческие мысли определяются экономико-материальными обстоятельствами. Так сказать, люди не в состоянии свободно мыслить, и их мысли не могут влиять на события [1].
Но в такой крайней форме экономический детерминизм становится неприемлемым.
- а) Он предполагает отказ от всей суверенной рациональности. Получается, что наши мысли всегда определяются экономическими причинами, а не рациональными соображениями. Мы мыслим то, что мы должны мыслить, а не то, что мы обоснованно считаем истинным. Но такая теория выбивает опору из-под себя, так как оказывается, что сама она также является только результатом некоторых экономических причин. Тогда нет оснований считать эту теорию истинной, так как материальные условия, которые являются определяющими сегодня, отличаются от тех, которые определяли мысли Маркса.
- б) Этот экономический детерминизм не диалектичен, потому что он проводит резкую границу между двумя различными явлениями, экономикой и мышлением, а затем утверждает, что одно явление причинно обусловливает другое. Такой резкий дуализм двух независимых явлений противоречит диалектике. Ведь один из исходных пунктов диалектического мышления заключается в том, что одно явление (экономика) не может осознаваться в качестве относительно изолированного. Ведь экономика является частью общества. Так как экономический детерминизм предполагает недиалектическую противоположность экономики и мышления, а Маркс определенно указывал на взаимосвязь этих факторов, то явно безосновательно приписывать ему такой экономический детерминизм.
- в) В работах Маркса содержатся положения, подтверждающие, что он не был экономическим детерминистом [2], хотя иногда и выражался двусмысленно.
1 Здесь авторы не учитывают переписку Маркса и Энгельса (так называемые "письма" об историческом материализме), в которой идея экономического детерминизма корректируется указанием об обратном (иногда решающем) воздействии идей (духовного фактора вообще) на ход социально-экономического процесса. Энгельс даже предполагал, что при коммунизме идеи будут определять ход исторического развития. Необходимо также принять во внимание, что Маркс формулирует в Предисловии к критике политической экономии понятие надстройки в метафорическом контексте. В прямом, и притом вульгарном, толковании понятия базис и надстройка были введены в советскую философию Сталиным. По Марксу, движущей силой истории выступает способ производства, то есть единство производительных сил и производственных отношений, о чем авторы и пишут в дальнейшем. - С.Б.
2 См. Немецкую идеологию.
Итак, мы можем сказать, что утверждение о том, что базис причинно определяет надстройку, относится к вульгарному марксизму. Следовательно, обоснованно предложить такую интерпретацию исторического материализма Маркса: экономика и мышление взаимно определяют друг друга, но экономике принадлежит решающая роль.
Кроме того, мы можем дополнить эту схему, включив в нее социально-политические факторы дополнительно к экономическим и концептуальным.
Это - простая, но приемлемая интерпретация марксовой материалистической концепции истории. Но она неоднозначна [1]. Что мы на деле имеем в виду, когда утверждаем, что все перечисленные факторы играют свою роль, но все же решающая роль или приоритет принадлежит экономике? Можно интерпретировать последнее положение как методологическое правило: "ищите экономические объяснения!", "делайте особый упор на экономические факторы внутри социально-исторической целостности!" Такое истолкование несколько категорично, но Маркс пытался сказать нечто большее. Мы можем предложить другую интерпретацию. "Надстройка влияет на базис в том смысле, что она необходима для него, но не в состоянии диктовать направление его изменения". Здесь утверждается, что надстройка - государство, идеология, мышление - осознается в качестве необходимой части целого, но изменения, новые направления развития порождаются базисом. Или мы можем сказать, что "надстройка может существовать помимо того, что она обслуживает базис, но она не может развивать саму себя". Это, конечно, упрощенная интерпретация. При таком истолковании надстройке - государству, политическим факторам - приписывается способность влиять на события, но только в качестве своего рода инертной массы, которая поддерживает существующие тенденции без того, чтобы иметь собственную историю. Но способность обновлять, порождать в том или ином смысле принадлежит базису.
1 Ср., например, с Предисловием к критике политической экономии. В связи с дебатами вокруг этих вопросов см., например, позиции А.Деборина (1881-1963) и Н.Бухарина (1888-1938) in Kontroversen fiber dialektischen und mechanistischen Materialismus. Hrsg. von O.Negt. Frankfurt am Main, 1969.
При рассмотрении взаимосвязи экономики и мышления следует отметить, что, по Марксу, экономика основывается на труде [1]. Труд является не слепым природным, а общественным, человеческим процессом. Он есть специфически человеческая деятельность, посредством которой человек взаимодействует с реальностью. С помощью труда мы узнаем вещи и косвенно самих себя. И так как труд порождает новые продукты и новые социальные условия, то мы с помощью этого исторического процесса узнаем все больше о самих себе и о мире. Таким образом, для Маркса труд является основным эпистемологическим понятием. Именно благодаря трудовой деятельности мы становимся познающими. Этот взгляд противоречит выдвинутой классическими эмпирицистами статической и центрированной вокруг индивида модели познания, согласно которой человек в основном подобен простейшей фотокамере, пассивно воспринимающей оптические образы.
1 Здесь у Маркса труд рассматривается как процесс, определенный системой и включенный в особую общественную формацию, а не как внеисторическая (антропологическая) деятельность.
Если верна эта эпистемологическая интерпретация взаимосвязи труда и познания, то она является еще одним доводом для отказа, во-первых, от резкого противопоставления базиса и надстройки и, во-вторых, от экономического детерминизма, основанного на таком размежевании. Труд и познание являются сторонами одного диалектического процесса. Поэтому было бы неправильно говорить, что труд причинно определяет познание.
Теперь можно указать на явно различные политические следствия двух позиций, которые могут отстаивать марксисты. Первая -это защита строгого экономического детерминизма, а вторая - приписывание надстройке определенной способности активного влияния на базис. Первая позиция ведет к политической пассивности. "Мы должны подождать, пока не созреют условия". Вторая позиция предполагает политическую активность.
Кроме того, если думать, что надстройка, по существу, задается базисом, экономическими условиями, то бесполезно вступать в дискуссию с противниками. Ведь их точка зрения определена их материальным положением, которое не в состоянии изменить аргументы. Только изменение материального положения может вести к изменению точки зрения. Итак, не дискутируйте с владельцем компании, но конфискуйте ее и заставьте его заниматься реальным физическим трудом. Лишь после этого с ним можно поговорить!
Это также означает, что нельзя доверять политическим соглашениям. Все решает экономическая сила, а не соглашения.
Это означает и то, что нельзя серьезно относиться к парламенту. Власть находится "вне парламента", так как она основывается на экономической силе. Парламент - это всего лишь политическое выражение господствующих экономических отношений и условий.
Итак, не имеют значения ни дискуссии, ни субъективные мнения людей, ни парламентская система. Все эти факторы являются в основном пассивным отражением базиса. [См. направленные против этой точки зрения взгляды Джона Стюарта Милля (О свободе) на то, как мы можем достичь более истинных мнений путем свободного обмена идеями].
Другими словами, налицо некоторые неприятные политические следствия выбора радикального экономического детерминизма. Поэтому, можно сказать, возникает проблема поиска разумного баланса. Хотя радикальный экономический детерминизм и проблематичен, но все же ясно, что представление о влиянии экономико-материальных условий на наши формы познания содержит определенную долю истины. (Однако ответ на вопрос, в чем заключается этот разумный баланс, является трудным и дискуссионным).
Прибавочная стоимость и эксплуатация
Один из основных аргументов Маркса против классических либералистских экономистов (Смит, Рикардо) состоял в том, что они мыслят абстрактно, атомистически. Они, в основном, оперируют понятиями внеисторического индивида и внеисторических законов. Эти экономисты неправильно понимают, как экономика функционирует в обществе и истории.
В свободной манере этот аргумент можно представить так. Мы можем определить цену, основанную на предложении и спросе, причем спрос, в свою очередь, определяется потребностью. При этом потребность означает покупательную способность. Однако мы можем очень сильно нуждаться в товаре, например продовольствии, не имея из-за нашей бедности возможности купить его (слишком распространенная в современном мире ситуация). В этом случае наша потребность не выступает в качестве спроса. С другой стороны, "покупательная способность" восьмилетней девочки приобрести бюстгальтер будет зафиксирована в качестве спроса, даже если она и не нуждается в таком товаре.
Потребности и особенно покупательная способность не являются внеисторическими. Мы должны задуматься над вопросом о том, как они формируются и кем. Упустить из виду такие моменты означало бы заниматься вульгарной экономической теорией. Общим местом в марксистской литературе [см. Предисловие Энгельса ко второму изданию Капитала] является различение между вульгарной экономической теорией и великими теоретиками классической экономической науки, или политической экономии. Маркс никогда не скрывал того, что многому научился у Смита и Рикардо. В марксистской литературе также принято говорить о классической английской политэкономии, как одном из трех источников марксизма. Они включают: 1) немецкую идеалистическую философию (Гегель) с понятиями диалектики, отрицания, целостности и т.п.; 2) французский социализм (Сен-Симон, Фурье и др.) с понятиями буржуазии, рабочего класса, революции и т.п. и 3) английскую политическую экономию (Смит, Рикардо) с понятиями меновой стоимости, потребительской стоимости, капитала, производства, распределения и т.п. [1]
1 Конечно, в марксистском учении эти понятия получили новое истолкование. (Интерпретацию представителями западной социальной философии основных понятий Маркса и марксизма см. A Dictionary of Marxist Thought. Ed. by T.Bottomore. - Oxford, 1983 - B.K.)
В чем тогда заключается вклад Маркса в классическую политическую экономию? Сам Маркс полагал, что одним из его наиболее существенных вкладов является различение между трудом и рабочей силой. Рабочая сила - это товар, который обладает стоимостью, а именно стоимостью предметов потребления, необходимых для воспроизводства рабочей силы. Использование рабочей силы является трудом, который создает стоимость. Далее мы увидим, как эти идеи выражают социальные и политические условия и одновременно служат основой марксовой критики капитализма.
С одной стороны, в качестве потребности, которую он удовлетворяет, товар выступает как потребительская стоимость, и, с другой - как меновая стоимость. Именно меновая стоимость определяется с помощью рынка. При капитализме в принципе все является товаром, включая и рабочую силу. Внутри этого всеобъемлющего товарного рынка мы обмениваем не только вещи на вещи, но и рабочую силу на заработную плату. Зачастую рабочий не обладает ничем, кроме рабочей силы, и продает ее тому, кто желает ее приобрести, то есть тому, кто владеет рабочими местами и средствами производства. Ценой рабочей силы является заработная плата рабочего. Когда мы обмениваем вещи на вещи, например мешок соли на две козлиные шкуры, то стоимость не возрастает [1]. Либо каждый получает столько же, сколько отдает, либо один получает больше за счет другого, но в целом стоимость не увеличивается. Как же в таком случае объяснить возрастание стоимости? Одни мыслители указывают на разделение труда или на специализацию, другие - на использование новых земельных участков и ресурсов. Отправным пунктом для Маркса является то, что создание стоимости происходит в процессе труда. Другими словами, в рыночной экономике товар рабочая сила является уникальным. Во время потребления этого товара в системе в целом происходит возрастание стоимости.
1 Однако вся сущность торговли (целью которой является удовлетворение потребностей) состоит в том, что вещи имеют различные потребительские стоимости и что тот, кто участвует в торговле, достигает большего удовлетворения своих потребностей по сравнению с тем, кто не участвует. Например, оба участника больше заинтересованы в том, чтобы обладать некоторым количеством соли и некоторым количеством мяса, чем в том, чтобы иметь только соль или только мясо. Следовательно, целью и для обладающего только солью, и для обладающего только мясом является то, что они взаимно продают друг другу часть того, что имеет каждый из них.
Что затем происходит со стоимостями, созданными рабочими? После того, как возмещены издержки производства и рабочий получил заработную плату, которая необходима для воспроизводства его рабочей силы, включая и содержание семьи, остается определенная прибавочная стоимость, являющаяся выражением неоплаченной рабочему части его труда. Эта прибавочная стоимость присваивается в форме прибыли тем, кто купил рабочую силу. Так как прибавочная стоимость как неоплаченный труд переходит к тому, кто лично не создал ее, то, согласно Марксу, рабочие, независимо от уровня их жизни, всегда эксплуатируются капиталистами. Капиталистическая система основана на присвоении прибавочной стоимости. Эксплуатация есть не что иное, как процесс абсолютного или относительного обнищания.
Те, кто приобретает на рынке рабочую силу, конкурируют друг с другом. Опасность банкротства вынуждает их избегать чрезмерного потребления и реинвестировать капитал в такие сферы, как технология, для усиления своей конкурентоспособности по сравнению с другими покупателями рабочей силы. Следовательно, благодаря конкуренции часть прибавочной стоимости реинвестируется (снова вкладывается в капитал) и таким образом обеспечивает основу для экспансии капиталистической системы.
Итак, мы теперь видим, как прибавочная стоимость стала основным понятием марксовой теории капиталистического общества и как это понятие одновременно указывает на объективную эксплуатацию, которая происходит в этом обществе. Рабочая сила является товаром. Тот, кто владеет средствами производства, приобретает этот товар. В процессе труда этот товар создает прибавочную стоимость, которая присваивается в форме прибыли покупателем рабочей силы. Прибыль представляет собой результат эксплуатации рабочего. Из-за конкуренции часть прибыли должна быть вложена в капитал. В целом этот процесс сам себя поддерживает: новые покупки рабочей силы, возросшая прибавочная стоимость, новые капиталовложения и т.д. Деньги растут! Иначе говоря, они являются капиталом. Возникает расширяющаяся экономическая система, которая на уровне частного предпринимательства "руководствуется рациональными соображениями прибыли", но на уровне всей экономики политически не управляется. Эта система, капитализм, является саморазрушительной. Она ведет к кризисам, которые не могут быть разрешены внутри ее. Единственным выходом является введение другой системы [1].
1 Критический анализ марксовой теории стоимости см., например, W.Becker. Kritik der Marxschen Wertlehre. - Hambuig, 1972.
Марксовы понятия рабочей силы, стоимости, прибавочной стоимости и т.д. влекут за собой понимание капиталистической экономики как всеобъемлющей общественной практики, содержащей в себе объективные противоречия. Исходя из этого, Маркс пытается сформулировать понятия, более адекватные, чем у современных ему экономистов. (Но возникает вопрос: являются ли на микроуровне марксовы понятия столь же операциональными, как, например, понятия спроса и предложения?) Чем более специализированным становится общество (что, в частности, выражается в появлении многочисленных общественных и смешанных секторов и в увеличении производительности наемных служащих благодаря общественным и частным вложениям в образование и технологию), тем труднее в конкретных ситуациях определить произведенную в них фактическую прибавочную стоимость. Например, мы сталкиваемся с проблемами различия между так называемым производительным и непроизводительным трудом, то есть между трудом, который создает и который не создает прибыль для капиталиста. Последнее, например, имеет место для оплачиваемых обществом ученых и учителей, а также домохозяек.
Производительные силы и производственные отношения
Маркс различает три аспекта базиса: производительные силы, производственные отношения и природные условия.
Кратко говоря, производительные силы - это рабочая сила (обладающая знаниями и умениями) и средства производства (технология и орудия труда), которые обнаруживают себя во взаимном развитии человека и природы.
Производственные отношения - это организационные формы, прежде всего отношения собственности на средства производства [1].
1 Производственные отношения (отношения собственности) не вполне материальны. Отношения собственности частично являются юридическими отношениями. Феномен собственности едва ли возможен, если люди неявно не обладают понятием собственности. Так, если люди не обладают понятием вежливости, то приподнять шляпу не означает поприветствовать знакомого. Точно так же взять чей-то велосипед не означает украсть его, если люди не имеют, помимо прочих, понятия собственности. Мы не можем отделить понимание как компонент надстройки от базиса: без определенного понимания и определенной мотивации нет экономики. Следовательно, диалектическое целое более фундаментально, чем жесткое деление на материальный базис и пассивную надстройку.
Природные условия - это естественно данные природные ресурсы.
Мы уже говорили, что Маркс рассматривал базис, экономику как решающую движущую силу истории. Выразим эту мысль более точно. Подлинной движущей силой являются производительные силы. Но взаимодействие человека и природы, которое опосредовано производительными силами, происходит внутри определенной организационной формы (формы собственности). До некоторого момента производительные силы развиваются свободно или, по крайней мере, без сопротивления в рамках имеющихся производственных отношений. Но рано или поздно производственные отношения начинают тормозить дальнейший рост производительных сил. В результате между ними возникает напряжение: преобладающие отношения собственности препятствуют дальнейшему развитию производительных сил. Возникшие в производительных силах изменения настоятельно требуют новых и более отвечающих им производственных отношений. Происходит революция. После установления новых производственных отношений производительные силы развиваются до тех пор, пока эти производственные отношения снова не начинают их ограничивать. Происходит новая революция.
Другими словами, производительные силы развиваются. Возникают конфликты между ними и господствующими производственными отношениями. Напряженность устраняется путем возникновения новых и лучших производственных отношений.
Марксово понятие класса связано с понятием производственных отношений. Класс определяется через отношение к средствам производства (сырье и орудия производства). Те, кто владеет средствами производства, находятся в классовой оппозиции к тем, кто не владеет этими средствами.
Это важное положение, так как многие думают, что опровергают марксово понятие класса, указывая на высокий уровень потребления тех, кто не обладают средствами производства. Но марксово понятие класса не апеллирует к потреблению, субъективному опыту или правам личности. Оно прежде всего относится к собственности на средства производства. Согласно Марксу, пока одни владеют, а другие не владеют средствами производства, до тех пор будет существовать оппозиция классов и классовые конфликты.
Сказанное выше означает, что лучшее распределение продуктов потребления и более высокий уровень жизни не отменяют классовых различий. (В этом моменте марксизм расходится с социал-демократией.) Даже если многие рабочие владеют автомобилями, домами и телевизорами, то есть обладают высоким уровнем потребления, то все равно они, согласно Марксу, находятся в оппозиции к капиталистам - ведь рабочие не владеют средствами производства.
Конечно, существует много видов оппозиции, которые не связаны с контролем над средствами производства. Они являются, так сказать, "мягкими" видами оппозиции. Классовая же оппозиция является непреодолимой в том смысле, что может быть преодолена только с помощью революции, через изменения в отношениях собственности.
Так как те, кто обладает средствами производства, выступают, как правило, против таких изменений, то революции чаще всего будут насильственными. Но насилие не является необходимой особенностью революций.
На капиталистической фазе развития общества существуют два класса: капиталисты, обладающие капиталистическими средствами производства, и пролетарии, лишенные этих средств.
Согласно Марксу, капитализм будет страдать внутренними кризисами [1], а пролетариат будет нищать. Низший средний класс будет вливаться в ряды пролетариата по причине концентрации капитала в руках немногих. Крупные компании будут производить излишек продукции. Ситуация будет становиться все хуже и хуже до тех пор, пока пролетариат не возьмет в свои руки контроль над промышленным производством. При этом международная экономика будет находиться под его политическим контролем и будет служить удовлетворению подлинных потребностей человека. Итак, исторической миссией рабочего класса является свершение революции и построение бесклассового общества.
1 Капитализм, согласно Марксу, имеет врожденную тенденцию к снижению нормы прибыли (См., например, J.Elster. Making Sense of Marx. - Cambridge 1985. - Pp. 155-161.)
Критика взглядов Маркса
В предыдущих разделах мы, следуя определенной интерпретации, коснулись ряда основных идей Маркса. Остановимся теперь на некоторых аспектах их критики.
Несомненно, Маркс является одним из тех политических теоретиков, которые оказали самое большое влияние и на политику, и на теоретические дебаты. Оценки его идей могут быть даны с точки зрения разных "групп интересов". Только немногие политические теоретики так искажались и неправильно представлялись, как Маркс. Но и немногих так сильно почитали, как его.
Мы можем с уверенностью сказать, что Маркс был пионером по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, он осознал деградацию человека (отчуждение/обнищание), которая является следствием частно-капиталистических отношений. Во-вторых, он стремился найти лечение этой болезни на пути анализа базисных структур капитализма. Другой вопрос заключается в том, свободен ли от ошибок Марксов анализ человеческой деградации и экономических законов и, особенно, насколько он приемлем сегодня.
Рассмотрим вкратце некоторые общие аргументы против учения Маркса.
Маркс утверждает, что все социальные теории являются выражением идеологии (деформированного классовым интересом сознания). Но так как то, что говорит сам Маркс, также является теорией, то его утверждение выбивает почву из-под его собственной теории.
Этот аргумент, фиксирующий самореферентную противоречивость теории Маркса, имеет различные формулировки, которые, видимо, восходят к экономическому детерминизму. Но мы уже отмечали [1], что было бы неверным приписывать Марксу радикальный вариант экономического детерминизма.
Теория Маркса не является эмпирической.
Теория Маркса является как эмпирической, так и философской. Могут быть выдвинуты доводы, что ее эмпирическая "часть" недостаточно эмпирична. Они, несомненно, не являются серьезными, если не принять, что все, сказанное Марксом, истинно.
Но иногда подобные возражения выдвигаются из эмпирицист-ского лагеря [2]. Диалектика дескать в принципе является пустой болтовней, и мы не можем предсказывать будущее. [Ср. аргументы Юма и Поппера о невозможности предвидения будущего]. Сказанное нами выше об эмпирицизме, трансцендентальной философии и диалектике делает этот аргумент проблематичным.
1 См. выше раздел "Исторический материализм".
2 См. К.Поппер. Открытое общество и его враги. Перевод под общей редакцией В.Садовского. - М., 1992.
Не занимая отрицательную позицию по отношению ко всей диалектике, однако, можно возразить, что Маркс и марксизм в общем не объясняют, когда делаемое ими утверждение является в том или ином смысле философским и когда - эмпирическим в научном смысле. Это - важный момент. Если Маркс утверждает, что, например, высказывание "кризисы капитализма будут становиться все острее и острее" является истиной всегда, независимо от того, что происходит на самом деле, то ясно, что это высказывание не может быть эмпирическим, так как эмпирические утверждения характеризуются тем, что могут быть фальсифицированы или верифицированы в свете действительно происходящего. Но если это высказывание является философским, то оно, по крайней мере до некоторой степени, должно выдержать альтернативное обсуждение в философской аргументации "за" и "против". В любом случае теория Маркса не представляет собой непогрешимую истину для посвященных. (Это обстоятельство делает более сложным тезис о том, что теоретические точки зрения определяются классовой принадлежностью. Но мы уже говорили, что в своей крайней форме этот тезис не является обоснованным).
Некоторые ученые раздражаются или приходят в состояние замешательства, когда марксизм рассматривается как "научный социализм". В англоязычных странах слово наука обозначает эмпирические естественные науки, а не философию. Но в марксизме это слово используется в соответствии с немецким (гегелевским) словоупотреблением, согласно которому философия также рассматривается как наука (Wissenschaft).
Некоторые предсказания Маркса оказались неправильными.
Рассмотрим и этот момент.
Маркс предсказал, что развитие капитализма будет вести к возрастанию классовых различий (авторы вообще избегают употреблять термины противоречие, противоположность- В. К.). Должны возникнуть меньшинство капиталистов и все увеличивающееся большинство пролетариев, находящихся на грани физического выживания.
Но в настоящее время большинство рабочих в США и в северо-западной Европе обладают таким уровнем личного потребления, который не соответствует марксовой теории обнищания. С другой стороны, сегодня есть много людей, которые плохо питаются, недоедают и голодают. (Ленин при оценке перспектив будущего развития особенно сильно настаивал на учете различий между империалистическими и колониальными странами).
Кроме того, марксово понятие класса связано не с потреблением, а с собственностью на средства производства. Поэтому, если марксова теории обнищания и может быть частично опровергнута, то из этого не следует, что "пролетаризация" в смысле этого понятия не происходит даже в странах с высоким уровнем личного потребления. Исследования показывают, что в результате деятельности крупных международных корпораций мелкие предприниматели часто закрывают свое дело. Происходит также увеличение числа "служащих", то есть лиц, не обладающих средствами производства [1]. Но вопрос, в какой степени "рабочий класс" в смысле марксового определения классов будет стремиться (и обладать возможностью) к совершению всемирной революции, которая бы вела к бесклассовому, разумному и гуманному обществу, в лучшем случае, мягко выражаясь, остается открытым.
Далее, некоторые ученые утверждают, что теория Маркса является неправильной, так как революция произошла в неразвитой России, а не в странах с наиболее развитым капитализмом. На это возражение ответил Ленин, указав, что капитализм следует рассматривать как международную систему. Во всемирном масштабе капитализм являлся очень зрелым, хотя это и не относилось к России. Революция произошла в стране, где капитализм был самым слабым, то есть в России [2].
1 Если мы хотим "сохранить" марксово понятие класса, ограничивая его отношением собственности на средства производства, то возникает следующий вопрос: Будет ли такое понятие класса достаточно содержательным? Ведь согласно ему, и рабочий на автомобильном заводе в Детройте, и служанка в индийском штате Керала являются "пролетариями". Но не упускаем ли мы при этом весьма существенные различия между ними, которые нельзя объяснить только такими факторами, как идеологическая обработка. Эти различия воплощены в конкретных материальных структурах - например, в разных уровнях потребления и доступа к ресурсам.
2 См. Письма к Вере Засулич. - К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Издание второе. Т. 19. - С. 250-251; Т. 35. - С. 136-137. Ссылки на произведения К.Маркса и Ф.Энгельса в дальнейшем даются по этому изданию.
В настоящее время понятие класса и, следовательно, понятие классовой борьбы являются проблематичными.
В той степени, в которой понятие класса определяется через отношение собственности на средства производства, ряд проблем возникает и в современном капитализме.
Так, лица, которые занимаются бизнесом, могут не быть его владельцами. В принципе, занятые в бизнесе вообще могут не иметь в нем какой-либо личной "собственнической заинтересованности". Они могут заниматься им потому, что наняты в силу их квалификации и подготовки, а не по праву наследования собственности. Они могут получать относительно фиксированное жалованье, то есть не обязательно автоматически соответствующее уровню прибыли. Следовательно, проблематично говорить, что капиталисты, которые формально владеют средствами производства, являются лицами, решающими, как использовать эти средства. По крайней мере, необходимо различать формальное владение средствами производства и их фактическое использование. К этому можно добавить, что, хотя сегодня эти функции часто разделены между двумя группами, обе они при этом действуют в рамках капитализма.
Современный капитализм отнюдь не является чистой рыночной системой, так как во многих случаях в нем существуют монополии и государственное вмешательство. Можно даже сомневаться в том, до какой степени предприниматели действуют в соответствии с "принципом банкротства". Когда частному предприятию угрожает банкротство, его администрация часто обращается к политическим деятелям и объясняет, что рабочие места находятся под угрозой сокращения. Оказание экономической поддержки в виде различных правительственных программ типа налоговых скидок, субсидий и т.д. становится, таким образом, частью игры по сохранению жизнеспособности бизнеса. Можно также добавить, что система личных связей между бизнесменами, по-видимому, также является важным фактором экономических отношений, которые не сводятся к конкуренции и монополизации.
Это означает, что менеджер, которому нет необходимости владеть средствами производства и чья заработная плата не зависит от изменяющейся прибыли, не всегда вынужден следовать правилам "капиталистической системы". Следовательно, проблематично утверждать, что владельцы и управляющие вместе образуют класс капиталистов, потому что должны действовать согласно капиталистическим принципам. Это утверждение должно быть уточнено и конкретизировано перед тем, как мы решим, в каком смысле оно может быть истинным или ложным.
Если классовая принадлежность определяется на основе того, кто получает прибыль, то мы сталкиваемся с иными проблемами.
Рабочий производит прибавочную стоимость. Капиталист получает прибыль. Но как быть с теми, кто получает заработную плату в общественном секторе и не работает на капиталиста, то есть с теми, кто не производит прибыль непосредственно? Эта группа так называемой непроизводительной рабочей силы значительно выросла численно благодаря возникновению "государственно-организованного" общества. К этой группе принадлежат государственные служащие всех видов в сферах обороны, образования, науки, управления, здравоохранения и т.д. К какому классу они принадлежат? Ведь между ними существуют очень большие различия в уровне заработной платы, образования, не говоря уже об установках. Общим для этой группы является то, что ее члены тем или иным образом способствуют функционированию системы. Можно сказать, что они обеспечивают лучшую эффективность производства для рабочих, которые создают прибыль.
В заключение мы можем спросить, вся ли прибыль основана на эксплуатации рабочих, или, возможно, некоторая часть сверхприбыли является результатом нещадного использования природных ресурсов, то есть их безжалостного истощения и бескомпенсационной, невосполнимой эксплуатации. Такая "сверхприбыль" может приносить рабочим выгоду в виде увеличения их заработной платы (см. уровень зарплаты в такой нефтедобывающей стране, как Кувейт). В этой ситуации рабочие и служащие как получатели заработной платы и капиталисты как получатели прибыли находятся в одном и том же положении.
Выше мы указали на некоторые проблемы, связанные с марк-совым учением. Подлинное разъяснение проблемы предполагает ее научное исследование. Мы только напомним читателю, что понятия типа класса и классовой борьбы не являются ясными и самоочевидными. Это означает не то, что "классы" и "классовая борьба" не существуют, а то, что необходимо разъяснение как того, что может подразумеваться под этими словами, так и того, как оценить в каждом отдельном случае плодотворность этих основных понятий [1].
1 Более детально о понятии класса и его отношении к политическим фактам см. N.Poufantzps. Political Power and Social Classes. London, 1978. См. также КМаркс. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта. - КМаркс и Ф.Энгельс. Т. 8. С. - 115-217.
Маркс упускает из виду значение природных факторов.
Первостепенную роль для Маркса играет взаимосвязь между производительными силами и производственными отношениями. Он, по-видимому, не придает особого значения природным факторам. К ним относятся сырье, климат, воздух, вода и т.д. Они, конечно, необходимы для экономики. Но Маркс в основном рассматривал эти факторы в качестве постоянных, неизменных и, следовательно, таких, которым человек мало чем мог навредить. Во времена Маркса такое представление было достаточно оправданным, и потому в предсказаниях Маркса не было ничего, что указывало бы на важные изменения в этой области. Маркс предсказывал, как мы знаем, что капитализм "взорвется", помимо прочего, из-за перепроизводства. Кризис капитализма привел бы к революции, потому что капитализм слишком иррационален, чтобы предотвратить перепроизводство. В этом Маркс оказался не прав. Вплоть до сего дня капитализм сумел избежать такого кризиса путем создания потребительского общества во многих странах [1].
Одновременно выявилось, что бывшие восточно-европейские социалистические страны оказались неспособными решить экологические проблемы разумным и эффективным путем. Печальным примером является зафязнение окружающей среды в Польше и бывшей Чехословакии. Итак, экологический кризис не является внутренней проблемой капитализма. Жесткие системы управления в бывших социалистических государствах ясно показали, что "природные условия" породили трудности для марксизма даже на его родной почве.
Энгельс - семья с марксистской точки зрения
Фридрих Энгельс познакомился с Марксом в начале 1840-х гг. Оба они были немцами, но прожили в Англии большую часть своей жизни. Энгельс написал вместе с Марксом такие важные работы, как Немецкая идеология и Коммунистический манифест. После смерти Маркса (1883) он издал второй и третий тома Капитала (Das Kapital). Энгельс также написал несколько важных собственных работ, в частности по философии природы и по проблемам семьи. Он считается классиком марксизма.
В своей философии природы Энгельс пытался показать, что природа (а не только общество и история, как в учении Маркса) является диалектической. Его учение о диалектике природы спорно, так как многие ученые рассматривают идею о диалектическом характере природных процессов в качестве спекулятивной и ненаучной. Основные возражения заключаются в том, что учение о диалектике природы размывает различие между обществом и природой (между субъектом и объектом) и не согласуется с современным экспериментальным естествознанием. Но с точки зрения гегелевского идеализма, "снимающего" резкое различие между субъектом и объектом, это учение может быть философски осмысленным.
1 Кризис, свидетелями которого мы являемся, более серьезен, чем кризис, предсказанный Марксом. Дело в том, что разрушение окружающей среды и природных ресурсов подрывает самые основы жизни, в том числе и для будущих поколений. Вопреки различным экономическим, политическим и этническим конфликтам людей объединяет долговременный общий интерес в выживании человеческой расы. Но нет никакой гарантии, что будущее не завершится варварством.
В работе Происхождение семьи, частной собственности и государства (Der Ursprung der Familie, des Privateigentums und des Staates, 1884) Энгельс, используя современную ему этнографическую литературу (особенно труды Льюиса Моргана, Lewis H.Morgan, 1818- 1881), стремился показать, что семья, и особенно положение женщины, претерпели историческое развитие, которое, в свою очередь, определялось развитием способов производства, и особенно форм собственности. Его точка зрения является марксистской в том смысле, что он описывает развитие семьи в свете развития экономики от первобытного общества до общества последней четверти XIX в. Наряду с ростом торговли и денежного обращения происходит и крупный социальный сдвиг от родового общества, основанного на экстенсивном натуральном хозяйстве, к индустриальному классовому обществу. Это изменяет не только классовый характер государства и вид экономической эксплуатации, но и отношения внутри семьи и между разными поколениями. Целью Энгельса было доказать, что историческое развитие ведет к "патриархальной семье" и к "всемирно-историческому поражению женского пола" [1], в том смысле, что усиливается притеснение и эксплуатация женщин. В его время в моногамной семье, принадлежавшей среднему классу, муж зарабатывал деньги, а жена вела домашнее хозяйство, или, по крайней мере, в зависимости от социального положения семьи, оставалась дома. В этой связи Энгельс подчеркивает, что женщины стали экономически зависеть от мужчин и, следовательно, стали подневольными людьми. В качестве контраста из прошлого он изображает более раннее общество, основанное на "материнском праве" [2]. В качестве же контраста из будущего - рисует коммунистическое общество, в котором женщины уже не будут посредством института брака материально зависеть от мужчин. Государство, а не семья, будет нести экономическую ответственность за воспитание детей. Исчезнет различие между детьми, рожденными в браке и вне его. Таким образом, согласно Энгельсу, женщины станут свободными, а отношения между женщинами и мужчинами будут основаны на подлинной любви.
1 Ф.Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. - К.Маркс и Ф.Энгельс. Т. 21. - С. 23-178.
2 Здесь Энгельс исходит из современных ему этнографических исследований (Морган). Выражение "материнское право" принадлежит швейцарскому историку права и религии Иоганну Якобу Бахофену (Johann Jakob Bachofen, 1815- 1887), издавшему в 1861 г. книгу Das Mutterrecht по истории семьи.
Итак, Энгельс способствовал дебатам об экономической основе различия женской и мужской ролей и притеснения женщин. Он также поддерживал идею о том, что в конечном счете правительственные программы социального обеспечения заменят (и в конце концов разрушат) институт традиционного брака, основанного на доходах мужа.
Сформулируем следующий краткий вывод. Ориентированные на право теоретики (Джон Стюарт Милль, Гарриет Тейлор и др.) в значительной степени сосредоточиваются на юридическом равенстве (всеобщее избирательное право и т.п.), а экзистенциалистские мыслители (Симона де Бовуар, Simone de Beauvoir, 1908- 1986, и др.) концентрируются на борьбе за признание социальной идентичности мужчин и женщин. В то же время марксистские теоретики акцентируют внимание на классовых (социальных и экономических) условиях эксплуатации и дискриминации.
Марксистская перспектива, согласно которой корень зла лежит в историческом развитии способов производства, ведет к идее, что изменение положения женщин может быть достигнуто лишь с изменением экономических и социальных условий [1]. Ни политические действия, направленные на изменение законов и норм, ни "борьба за признание" (в смысле Гегеля) и изменение социальных ролей не дадут желаемого результата.
1 Относительно точки зрения Ленина на женский вопрос и женское движение см. Справочный том к Полному собранию сочинений В.И.Ленина. Часть 1. - М., 1974. - С. 153.