7. Война как продолжение политики в ядерную эпоху.

Войны — результат политических решений для достижения политических целей с помощью множества находящихся в распоряжении государств средств — политических, дипломатических, экономических, идеологических, информационно-пропагандистских, технологических и т.д., среди которых главенствующую роль играют вооруженные силы. Раньше на войну смотрели как на вполне рациональное средство достижения политических целей. Как считал К. фон Клаузевиц, стратегия не может иметь рациональной основы до тех пор, пока она не построена на осознании цели, которую она преследует. Именно это он имел в виду, когда характеризовал войну как продолжение политики другими средствами. Ракетно-ядерное оружие в определенной степени разорвало связь между политикой и войной, сделало устаревшей парадигму военно-политической конфронтации между великими державами, поскольку разумная политика, призванная реализовать на международной арене национальные интересы, не может допускать применения ядерного оружия, обладающего чудовищной силой разрушения. Некоторые из наиболее проницательных создателей ядерного оружия, во всяком случае подспудно, сознавали его значение с точки зрения перспектив войны и мира. Еще в 1943 г. в Лос-Аламосе Нильс Бор, принимавший участие в создании первой атомной бомбы, говорил: «Новое оружие не только изменит характер будущих войн, но и заставит человечество отказаться от вековой привычки воевать». В 1945 г. ему вторил Сциллард, который, в частности, утверждал: «Как только у русских появится атомная бомба, установится длительный вооруженный мир». Из подобных установок Б. Броуди в 1946 г. сделал следующий вывод: «До настоящего времени основной целью высшего военного руководства являлась победа в войне, впредь целью станет — избежать войны».
А. Эйнштейн как-то говорил, что освобождение энергии атома изменило все, кроме способа нашего мышления. Здесь, помимо всего прочего, он, по-видимому, имел в виду и тот факт, что в течение довольно длительного времени в послевоенный период с обеих противоборствующих сторон к проблемам века ядерного продолжали подходить с позиций доядерного века. Каждая из двух сверхдержав стремилась к расширению и укреплению своей гегемонии. Для «ястребов», доминировавших на политической арене с обеих сторон, сама идея невозможности войны по логике вещей оказывалась неприемлемой. Тем более, что и после появления ядерного оружия и средств его доставки в любую точку земного шара многие специалисты с обеих сторон продолжали придерживаться позиции о возможности выиграть и выжить в ядерной войне. Так, редактор военного отдела «Правды» генерал-майор М. Р. Галактионов писал в конце 1946 г.: «Что касается атомной бомбы, то миф о ее всемогуществе придуман специально для запугивания слабонервных людей... Атомная бомба, вероятно, не найдет большого применения в борьбе против войск противника... Окопы будут защищать солдат от взрывной волны и высокой температуры даже в том случае, когда эти окопы будут находиться довольно близко от места взрыва атомной бомбы. Танки, артиллерия и другое тяжелое вооружение, находящееся вблизи взрыва, практически останутся почти неповрежденным». Из этой посылки делался вывод: «Атомное оружие, обладающее большой разрушительной силой при использовании его против мирных городов, отнюдь не способно решить судьбу войны».
Наиболее скандальной в данном контексте была концепция, сформулированная в 60-х годах известным в тот период футурологом Г. Каном. Он, в частности, обосновывал мысль о том, что при соблюдении определенных правил и соответствующей подготовке (строительство бомбоубежищ, создание в специальных подземных хранилищах запасов пищи и воды и т.д.) Соединенным Штатам вполне под силу пережить стратегическую ядерную войну и возродиться. В кругах американского офицерства в течение длительного времени превалировало убеждение в том, что главное предназначение ядерного оружия состоит в сдерживании или в том, чтобы победить в случае неудачи сдерживания. В то же время осознание опасности радиоактивных осадков и других последствий ядерной войны стимулировало попытки разработки концепций и сценариев «ограниченной войны», которые, казалось, окончательно потеряли актуальность в свете опыта первой мировой войны. В период холодной войны ядерное оружие, выполняя роль эффективного инструмента взаимного сдерживания двух сверхдержав, продемонстрировало ограниченность своих возможностей при реализации множества других целей, традиционно решавшихся с помощью военной мощи. Так, сразу же после второй мировой войны, обладая монополией на атомное оружие, США не сумели вынудить Советский Союз изменить свою политическую стратегию, в том числе и в сфере внешней политики. Более того, в 1945-1949 гг. имело место беспрецедентное расширение влияния СССР, и Америка со своей атомной бомбой не смогла помешать этому. Обладание ядерным оружием оказалось не способным внести серьезные коррективы в ход и результаты корейской и вьетнамской войн. В афганской войне Советский Союз вел себя так, будто он вообще ничего не знает о ядерном оружии. Оно также не стало гарантией от распада Варшавского пакта и самого Советского Союза. Еще до этого Франция вынуждена была уйти из Алжира, несмотря на то, что к тому времени она уже обладала ядерным оружием. В 1982 г. Аргентина начала войну против Великобритании, игнорируя тот факт, что эта страна обладала ядерным оружием.
Это стало результатом осознания того факта, что, как и всякая другая историческая эпоха, ядерно-космический век также имеет специфические закономерности и тенденции. Их суть состоит в том, что соревнование и противоборство стран и народов сочетаются с нарастающей тенденцией к их взаимозависимости. Экономические, национальные или иные интересы всех без исключения народов оказались сплетенными в единый узел с общечеловеческими интересами. Более того, эта переплетенность и взаимозависимость приобрели глобальный характер. Страны и народы уже не могут жить и развиваться без многообразных взаимосвязей, которые пронизывают экономическую, общественно-политическую, культурную сферы. На таком фоне особо важное значение имело осознание всеми интересованными сторонами того очевидного факта, что ядерная война представляет угрозу самому существованию человечества. С созданием ядерного оружия речь идет уже не просто совершенствовании средств ведения войны, о приращении военной мощи, а о качественно новом факторе, коренным образом изменившем саму природу, принципы и нормы ведения войны. Появился военный фактор, способный сделать реальностью предсказания об апокалиптическом конце человечества. Поэтому постепенно утверждалось своеобразное ядерное табу в отношениях между двумя сверхдержавами или военно-политическими блоками. Уже в 1961 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о запрещении применения ядерного оружия на том основании, что это чревато неоправданными жертвами среди мирного населения и тем самым противоречит международному праву и общепринятым нормам человечности. В данном контексте, по-видимому, ракетный кризис, разразившийся осенью 1962 г., можно считать поворотным пунктом в истории современного мира. Он способствовал осознанию обеими противоборствующими сторонами возможных катастрофических последствий применения современного оружия и необходимости предотвращения возможного апокалипсиса.
Не случайно бывший президент США Р. Никсон в своей ниге «Реальный мир» вынужден был признать: «Две сверхдержавы не могут позволить себе начать войну друг против друга в какое бы то ни было время или же при каких бы то ни было обстоятельствах. Огромная военная мощь каждой из сторон делает войну устаревшей в качестве инструмента национальной политики». Р. Рейган в своем ежегодном послании Конгрессу «О положении страны» 25 января 1984 г., то есть еще до начала улучшения советско-американских отношений, заявил, что «войну нельзя выиграть и она никогда не должна быть развязана». Что касается Советского Союза, то с самого начала ядерного века, во всяком случае в своих официальных декларациях, он выступал за полное запрещение этого средства всемирного апокалипсиса и тем более за запрещение его использования. Н. С. Хрущев, который предупреждал капиталистов, что «мы вас похороним», был категорическим противником применения ядерного оружия, заявляя, что если ядерная война будет развязана, живые станут завидовать мертвым. Верная мысль, поскольку после ядерной войны может создаться ситуация, при которой отпадет сама необходимость проведения каких бы то различий между интересами государств, классами, идеологиями и т.д. Если привести аналогию с теорией игр, то можно согласиться с Т. Шеллингом, который в 1983 г. показал, что современная война на самом деле представляет собой игру с ненулевой суммой (отрицательной суммой), поскольку, по большому счету, все участники войны в конечном итоге останутся в проигрыше.
Ядерное оружие, возможно, символизирует безрассудство и глупость человечества. Но вместе с тем нужно признать, что, постоянно ощущая нависающий над собой карающий всех без разбору обоюдоострый ядерный меч, человечество продемонстрировало способность удержаться от соблазна пересечь тот роковой рубеж, который вверг бы его в глобальную катастрофу. Более того, ядерное оружие, взятое само по себе, стало главным фактором предотвращения его использования какой-либо одной из сторон. Оно предельно сузило цели, для достижения которых может быть использована стратегическая мощь, главной его задачей стало сдерживание возможной атаки противника. Отчасти в силу того, что стратегическое ядерное оружие служит именно этой и никакой иной цели, мир воцарился в центре международной политики в течение пяти послевоенных десятилетий, в то время как войны малой и средней интенсивности, которые велись с помощью обычных вооружений, бушевали на периферии. Все это свидетельствует о том, что ядерное оружие способно служить традиционной цели обеспечения выживания государства лишь при условии, что оно никогда не будет использовано. Ядерное оружие, особенно в период холодной войны, во многом стерло границы между войной и миром, военными и невоенными средствами борьбы. Зачастую достижение стратегических целей межгосударственного противоборства оказывается возможным без традиционных результатов, например, оккупации территории противника. Все возрастающую актуальность приобретают новейшие виды «войн», такие, как экономическая, торговая, экологическая, информационная. Возможно, в перспективе новое измерение и новый импульс приобретут идеологическая, пропагандистская, психологическая и иные разновидности бескровной войны. Например, эффект использования информационно-телекоммуникационных технологий в целях дехорганизации систем государственного управления и военного командования, воздействия на моральный дух населения и войск по своим последствиям может быть сопоставим с ущербом от применения оружия массового поражения, в том числе и ядерного.
Особенность ядерно-космического века состоит в том, что в результате происшедшего разрыва между войной и политикой происходит также разрыв между теорией и практикой. Если во все прежние времена военная теория в основном базировалась на конкретном опыте, то понятия, обозначающие параметры ядерной войны, во многом представляют собой некие абстракции или мысленные, концептуальные конструкции, которые невозможно апробировать в конкретных условиях ведение военных действий. В рассматриваемом контексте особо важное значение имеет тот факт, что, по признанию многих специалистов, ядерное оружие изменило корреляцию между уровнем экономического развития и военной мощью современных стран. Государство с менее чем половиной экономических возможностей по сравнению с ведущей экономической страной без особого труда может конкурировать с ней в военном отношении, если она принимает политику статус-кво и стратегию сдерживания. И, наоборот, ведущая держава не может использовать экономическое превосходство для установления своего военного господства или же завоевать стратегическое преимущество над своими соперниками — претендентами на статус великой державы. Аргументы в пользу того, что в условиях ядерно-космического века большая война может превратиться в нечто вроде армагеддона во всепланетарных масштабах, имеют под собой веские основания. Она недопустима с точки зрения рациональных доводов, практического разума, обыкновенного политического расчета. Война, в которой заведомо не может быть, во всяком случае, ни явных победителей, ни побежденных, казалось бы, бессмысленна со всех точек зрения. Более того, не только ядерная война, но и война с применением обычных вооружений в современных условиях в глазах любого здравомыслящего человека не может не выглядеть как преступление против человечества и поэтому не может считаться средством разрешения международных политических вопросов.
Из всего сказанного можно сделать вывод, что ракетно-ядерное оружие нельзя более рассматривать как средство продолжения политики в том смысле, как это понимали Клаузевиц и многочисленные его последователи. Оно, несомненно, ведет к снижению роли силы на стратегическом уровне до сдерживания, упрощает задачу оценки стратегических возможностей стран и облегчает достижение баланса между конфликтующими или противоборствующими сторонами. Следует отметить также то, что в нынешних реалиях авторитет и влияние государств в мире определяются не только и не столько численностью армии и объемами арсеналов вооружений. Все более растущую значимость приобретают интеллектуальный потенциал нации, ее способность создавать богатства и новые технологии, степень ее самодостаточности и жизнеспособности. Особенно важной становится способность на равных конкурировать с ведущими акторами мировой политики и законными способами отстаивать и продвигать свои национальные интересы, обеспечивать своим гражданам благоприятные условия для достойной жизни. Некоторые авторы говорят даже о «тривиализации» международных отношений, когда бухгалтер верховенствует над стратегом и на смену высокой политике приходит прозаический экономический расчет. Едва ли будет преувеличенным утверждение, что в некоторых аспектах научное знание, информация и технологический опыт стали для целей безопасности тем, чем раньше были оружие и армия.
Изменение роли военной силы выражается, в частности, в том, что когда одно государство стремится изменить экономическую политику другого государства, чтобы обеспечить себе, например, больший доступ к рынкам, экономические средства оказываются более эффективными, чем военно-силовые. То же верно и применительно к проблемам борьбы с загрязнением окружающей среды, эпидемиями, наркобизнесом и т.д. При таком положении вещей, казалось бы, невозможно не согласиться с Я. Тинбергеном и Д. Фишером, утверждавшими, что «миром лучше всего управлять, не прибегая к войне как инструменту политики». Однако все вышеперечисленные факторы сами по себе отнюдь не отменяют принцип использования или угрозы использования силы для достижения политических целей, он лишь трансформируется, приобретает новые измерения. Тем более, что история человечества дает множество примеров, подтверждающих, что люди не всегда и не во всем руководствуются велениями разума и выкладками рационального расчета.

< Назад   Вперед >
Содержание