Франция стала стрекозой

Вышеприведенные цифры показывают, что экономические по-казатели Германии хорошо сочетаются с высокими коэффициентами отчислений. И наоборот, послабление налогового бремени и урезание социальных расходов в США не затормо< зили экономический упадок и даже не повысили конкурент тоспособность США по отношению к Японии. Отныне никто в Америке не может возлагать на профсоюзы, администрации] или «ложных безработных» ответственность за упадок. Аме< риканские трудящиеся, стоявшие когда-то в авангарде соци; ального прогресса, сегодня находятся в худшем положении, чем большинство их европейских собратьев. Если США станут страной «третьего мира», то отчет они должны потребовать с «гиперлиберализации» экономики. Америка — страйа, от' носящаяся без комплексов к деньгам, и она гордится этим, но именно по этой причине она начинает комплексовать по поводу своей конкурентоспособности. Кроме того, Америка — брутальное общество, относящееся без комплексов к людям, и именно это начинает ей дорого стоить.
Как объяснить это видимое противоречие? Сегодня оно уже может быть объяснено только одним: не так важен уровень обязательных отчислений, как их структура. Важно знать не только сколько платят, но и кто и как платит. С этой точки зрения поражает глубокое сходство между европейскими странами, сближающее их с рейнской моделью и противопоставляющее англосаксонской.
Например, в рейнских странах отчисления на социальную защиту составляют более 35% от всей суммы отчислений, а в США соответствующий показатель — только 28%. Кроме того, налоги на социальные нужды, взимаемые с зарплат (в противоположность налогообложению предприятий), в рейнских странах значительно весомее (около 40%), чем в англосаксонских (25%). Следовательно, в рейнских странах чистая зарплата, получаемая работниками, ниже, чем в странах, придерживающихся англосаксонской модели. Это означает, что существует фундамент солидарности в пользу менее благополучных людей, который финансируется коллективно, путем отчисления со всех зарплат. Разве это не справедливо?
Следовательно, наличие развитой социальной системы, влекущей за собой дорогостоящие обязательства, не является неизбежным препятствием для развития экономики. Можно даже сказать, что иногда происходит противоположное. Экономика может извлечь из этого конкретную прибыль. Общественные поступления, как это имеет место в Германии, могут служить для финансирования программ, направленных на повышение экономической эффективности — программ образования, научных исследований, модернизации инфраструктуры, и т. д. Существует также множество «невидимых» общественных расходов (дороги, почты, телефоны, железные дороги, порты и т. д.)» которые прямо или косвенно приносят пользу предприятиям, но слишком редко учитываются, за исключением тех случаев, когда, как это имело место в США., развал общественных служб наносит ущерб предприятиям.
В связи с этим можно быть уверенным, что англосаксонский капитализм скоро станет полем битвы по поводу обязательных отчислений, в особенности это касается Великобритании и США, которые не смогут избежать нового повышения налогов.
Существует еще страна, где также развернется битва, но в обратном направлении. Это Франция. Среди сходных по своим показателям стран Франция во многом является страной, где обязательные отчисления особенно высоки (44.6% по сравнению с 40% в Германии и Великобритании). Кроме того, если Французское правительство упорядочит свой бюджет, то социальные расходы на здравоохранение и обязательные пенсии начнут быстро скользить вниз. Французское правительство может быть довольно тем, что полностью выплатило свой внешний долг и строго ограничило долг внутренний. Но не создав резервов на финансирование, французские предприятия накопили долг (вне баланса) порядка 10 ООО миллиардов франков, сумму, приблизительно равную валовому внутреннему продукту за два года, т. е. еще около 200 ООО франков на человека, что составляет обязательство по отношению к будущим пенсионерам, чьи пенсии должны финансироваться за счет обязательных взносов, груз которых будет все больше ослаблять конкурентоспособность французских предприятий.
Но и здесь Франция представляет своеобразный случай, не похожий ни на один из двух типов капитализма. Каждая из этих моделей по-своему, включая и неоамериканскую модель, пренебрегающую долгосрочностыо, создала резервы для финансирования пенсий своих трудящихся. Старинная страна бережливости и предусмотрительности, Франция начинает понимать, что она стала вести себя, как самая непредусмотрительная стрекоза. В более общем плане следует подчеркнуть определяющее для среднего и длительного периода значение сплоченности общества, его однородности и гармонии. Это нематериальный фактор, и его невозможно выразить количественным показателем. Но его измеряют и тогда, когда этого показателя нет. Жесткость общества, разрыв его ткани, его напряженность — все имеет «стоимость» в экономике. Это и есть обратный эффект неравенства, который забывают принимать во внимание ультралибералы — сторонники «экономики предложения». В наиболее однородных обществах население более образованно, лучше подготовлено в профессиональном плане и, следовательно, может лучше приспособиться к изменениям в мире и к требованиям прогресса. Таким образом, наиболее гармоничные в социальном плане, общества чаще всего могут обеспечить наиболее эффективное развитие экономики.
Нас не должно удивлять, что американские консерваторы не могут включить эти идеи в свои рассуждения. Эти идеи можно соотнести со старинным знаменитым замечанием Шум- петера, суть которого заключается в следующем: автомобили могут ехать быстрее, так как у них есть тормоза. Это можно отнести и к капитализму. Именно благодаря ограничениям, которые противопоставляют ему государственные власти и гражданское общество, благодаря коррективам, которые они вносят в механические законы рынка, этот последний становится более результативным.
Мы подошли к двум парадоксам.
Первый парадокс — это та хорошая новость, которую мы открываем понемногу по мере продвижения нашего исследования: неверно, что экономическая эффективность обязательно должна питаться социальной несправедливостью. Ошибочно думать, что отныне новые противоречия противопоставят экономическое развитие социальной справедливости. Между справедливостью и эффективностью наступает примирение. Синергия, т. е. результат совокупных действий, превосходящий сумму отдельных эффектов, в настоящее время проявляется сильнее, чем когда-либо. Мы столкнулись с такого рода реальностью во всех рейнских странах.
Второй парадокс — эта реальность так мало известна, что в течение нескольких лет во всем мире происходит странное явление: именно в тот момент, когда обнаружилось, что неоамериканская модель менее эффективна, чем рейнская, она заставила, тем не менее, отступить рейнскую модель

< Назад   Вперед >
Содержание