Защита независимости или признание безразличия?

Нет лучшего выражения двойственности американской позиции в отношении к Центральной Азии, чем произнесенная в 1997 г. речь заместителя госсекретаря Строба Тэл- бота, главного архитектора политики клинтоновской администрации в отношении бывшего

Советского Союза . По сути дела, это была первая сфокусированная попытка высокопоставленного должностного лица сформулировать широкое стратегическое видение Центральной Азии - прояснить интересы США в этом регионе и наметить курс политики.

Есть ирония в том, что в этой самой авторитетной из имеющихся формулировок стратегии Соединенных Штатов в данном регионе вполне отчетливо сказано, что у США нет безусловных интересов здесь, что с точки зрения американских интересов Центральная Азия не имеет особого стратегического значения, а потому у Вашингтона и нет особой стратегии для Центральной Азии. Название речи Тэлбота «Прощай, Флэшмен» само по себе очень красноречиво - как выпроваживание литературного персонажа Викторианской эпохи и атавистической Большой игры, в которой беспардонный искатель приключений якобы играл столь активную роль.

Тэлбот дал понять, что Соединенным Штатам нет смысла закрепляться в Центральной Азии и превращаться в еще одного участника Большой игры. Большая игра сама по себе является пережитком прошлого; Тэлбот подчеркнул, что «преодоление старых предрассудков и склонностей... должно быть постоянной темой нашей дипломатии в этом реги-

оне» . Это было, конечно, очень далеко от команды «закрепиться на местности» (boots- on-the-ground), прозвучавшей всего через несколько лет после этого. По крайней мере, на тот момент американские интересы в Центральной Азии были определены так: избегать конфликтов, содействовать демократии, рыночным реформам и сотрудничать в обеспечении безопасности. А все это предполагало не старомодную игру с нулевой суммой (подход «мы выигрываем - вы проигрываете»), а современную геополитику эпохи, наступившей после окончания холодной войны и всяческих Больших игр, которая отвергает саму идею игры с нулевой суммой.

За аллегорическим обращением к образу Флэшмена было скрыто важное обращение ко всем тем, кто подозревал Соединенные Штаты в намерении захватить большой кусок земли в самом сердце Евразии. Смысл этого послания был ясен: у Соединенных Штатов нет безусловных интересов в этом регионе. Их цель не в том, чтобы стать доминирующей силой в Центральной Азии, а в том, чтобы не дать другим стать такой силой или избежать соперничества за влияние. В отличие от Европы или Восточной Азии, где интересы США требуют прочного присутствия (осуществляемого через сеть союзнических отношений), Центральная Азия - это второстепенный регион. Поэтому непосредственного присутствия Соединенных Штатов здесь не требуется. Для соблюдения американских интересов вполне достаточно, чтобы этот регион оставался ничейной землей, находящейся вне сфер влияния каких- либо держав.

С точки зрения Вашингтона наихудшим вариантом развития событий был бы матч по рестлингу между Россией, Китаем, Ираном, Индией, Пакистаном и Турцией за контроль над Центральной Азией, потому что при этом оказались бы затронутыми слишком много других интересов Соединенных Штатов в других местах. Тэлбот предположил, что наилучшим для всех участников было бы сделать Центральную Азию «зоной свободной от великих держав» и предоставить ей развивать свои естественные ресурсы и достигать стабильности на путях экономического развития. Отсюда следует невысказанный, но очевидный вывод: Соединенные Штаты хотели бы помочь в деле экономического развития и демократии, но больше всего они не хотят, чтобы этот регион стал американской проблемой. Предложение Тэлбота забыть о Большой игре было не понято и не принято важнейшими из получателей послания - Центральной Азией. В этом регионе, особенно среди пятерки среднеазиатских государств, доминировал именно противоположный подход - игра с нулевой суммой. Доставшиеся им в конце XX в. границы были проведены в XIX в. в результате имперского соперничества между Британией и Россией и сталинских экспериментов в области «национальной политики». Они зависели друг от друга в таких областях, как водоснабжение, энергообеспечение, доступ к ключевым товарам и транспортным коммуникациям. Окруженные крупными евразийскими державами (Россией и Китаем) и непредсказуемыми региональными центрами силы (Иран и Афганистан), они нуждались в сотрудничестве просто ради выживания. Но при этом они не располагали ни традицией подобного сотрудничества, ни интересом к нему; они стремились использовать свои преимущества в ущерб соседям или застраховаться от возмездия; их идея, в общем, заключалась в том, чтобы подрывать позиции других, а не усиливать друг друга. Словом, среднеазиатская солидарность - это был чистый оксюморон.

Хотя борьба крупных держав за влияние не могла отвечать интересам среднеазиатских государств, ограниченное соперничество между Россией, Китаем и Соединенными Штатами могло быть желательным вариантом развития. В конце концов, полное отсутствие интереса к их делам могло бы сделать их уязвимыми для все более непостоянного окружения при отсутствии надежд на помощь извне.

Существенно, что великие соседи Центральной Азии - Китай и Россия - с презрением отвергли идею Тэлбота сделать этот регион свободным от соперничества и доминирования крупных держав. С точки зрения Москвы и Пекина освободить этот регион от соперничества великих держав - значит получить вакуум власти на имеющем стратегическое значение заднем дворе. Такая перспектива была особенно неприемлема в условиях усиления нестабильности по соседству, после того как силы талибов в 1996 г. захватили Кабул. Созданная в 1996 г. Шанхайская пятерка (Россия, Китай, Казахстан, Киргизия и Таджикистан) была задумана как организация для решения вопросов о линии границ, но постепенно превратилась в региональный форум, на котором Китай и Россия могли демонстрировать свое влияние в Центральной Азии, не допуская туда Соединенные Штаты.

У Соединенных Штатов был еще подразумеваемый интерес в отношении роли крупных держав в Центральной Азии (особенно России). Американские эксперты по внешней политике считали, что Россия слишком слаба, чтобы эффективно вмешаться в дела региона в случае кризиса или провокации (внешнего или внутреннего происхождения). При этом полагали, что ее слабость не является непреодолимой помехой для вмешательства, даже если оно приведет к катастрофическим последствиям для самой России, не говоря уже о ее среднеазиатских соседях. Таким образом, спасение России от еще одной войны вроде Афганской или Чеченской (т. е. от еще одной трагической ошибки) было важной, хотя и редко озвучиваемой целью Америки в Центральной Азии; и это отвечало интересам всех участников - Соединенных Штатов, России и самой Центральной Азии.

Тем не менее Россия и Китай не могли без подозрительности относиться к американским идеям о новых правилах сотрудничества в Центральной Азии. Источником недоверия были, во-первых, сомнения в способности Вашингтона утвердить свое доминирование в регионе, расположенном на другом конце земного шара, и в его праве устанавливать правила игры для Центральной Азии. Во-вторых, новые правила «все могут быть в выигрыше» казались подвохом, потому что Вашингтон явно стремился не допускать в Центральной Азии китайского и русского - но не американского! - влияния. В-третьих, утверждения Соединенных Штатов об отсутствии у них корыстных мотивов должны были показаться русским и китайским наблюдателям неискренними, поскольку при этом Вашингтон усердно занялся

проблемой разработки каспийских месторождений нефти и газа, в том числе расположенных в Казахстане и Туркмении.

< Назад   Вперед >
Содержание