Теории политического плюрализма и их критики

В модели плюралистической демократии ни один класс или группа населения не обладают монополией власти; организации, выражающие их интересы, выступают как «группы давления» на государственный механизм, который рассматривается как бесклассовый. В этой модели «диффузии власти» последняя рассредоточена между всеми социальными группами. Эта концепция отрицает классовую сущность политической власти, представляя государство в современных капиталистических странах с демократическим режимом как выражение воли всего населения.

Известно, что плюралистическая теория рисует социально-политический процесс в развитых капиталистических странах как конкуренцию и компромисс между множеством «заинтересованных групп», которые соперничают в разделе «сладкого пирога» – благ и преимуществ, создаваемых системой индустриального и постиндустриального общества. Взаимная конкуренция этих групп, по мнению сторонников этих концепций, страхует общество против опасности того, что одна из групп станет «доминирующей элитой». Предполагается, что «заинтересованные группы» через свои организации могут влиять на политическую систему, участвовать в социальном контроле и управлении, причем не с навязывая свою волю другим группам, а создавая коалиции, блокируя угрозы своим интересам, возникающие со стороны государственных органов, или других групп.

Модель плюралистической демократии претендует на целостное описание «демократического процесса» в современных развитых индустриальных странах, в которых по «техническим» (не по социальным) причинам не может быть осуществлена прямая демократия. Хотя индивидуум не участвует непосредственно в выработке государственной политики, предполагается, что он может вступить в формальную организацию, способную влиять на правительство в нужном ему направлении. Плюралисты исходят из того, что дифференцированность современного общества, включающего большое число групп – профессиональных, религиозных, этнических, региональных и т.п., – создает потенциал для образования организаций, выражающих их специфические интересы. Вопрос о классовых различиях и классовой борьбе отбрасывается как «марксистские крайности» (кстати, на этом основании игнорируется и марксистская критика плюралистических теорий). Организации рабочего класса – профсоюзы, партии – не организации для ведения классовой борьбы, а средство усиления определенных групповых позиций в системе существующих социально-политических отношений, прежде всего, на рынке труда.

Классическими работами по проблемам плюралистической демократии являются труды Д.Трумэна, Д.Рисмена, Р.Даля. Так, Даль пишет, что основная аксиома в теории и практике американского плюрализма такова: вместо единого центра суверенной власти должно быть множество таких центров, ни один из которых не должен быть полностью суверенным. Он утверждает, что это дает возможность гражданам и лидерам проявить свое искусство мирного улаживания конфликтов. Таким образом, структура политической власти США по Далю представляет собой полиархию, включающую множество центров власти. А подобная полиархия и представляет собой современную модель демократии.

Не следует понимать нас так, что мы – противники полиархии как модели, образца плюралистической демократии. Напротив, указанная модель заслуживает всяческого одобрения. Вопрос только в том, соответствует ли этой модели политическая система современных Соединенных Штатов. Вспомним при этом, что, по мнению Гегеля, истиной первого порядка является соответствие субъективного знания действительности, а истиной более высокого порядка – соответствие объекта идее объекта, его понятию, его нормативу. Тогда истины первого порядка – это истины политической социологии, а истины второго порядка – истины политической философии. И если бы Р.Даль писал книги по политической философии – дисциплине, делающей ударение на норматичности, тогда можно было бы только солидаризироваться с ним. Но ведь Р.Даль претендует на то, что он пишет труды по политической социологии, описывает реальный политический процесс в современных Соединенных Штатах. А вот соответствует ли полиархическая модель политической реальности США – проблема, по которой мнения самих американских политологов расходятся, и расходятся кардинально. Является ли модель плюралистической демократии реализованной в современных Соединенных Штатах или же это – лишь норматив, лишь цель, лишь общее направление движения, по которому развивается современная политическая система США?

Как отмечают американские политологи У.Домхофф, Р.Уотсон и др., лишь незначительное меньшинство американских граждан может оказать влияние на характер и направление внутренней и особенно внешней политики страны [3]. В результате, по словам Р.Миллса, Соединенные Штаты управляются далеко не самыми лучшими, способными гражданами, но выходцами из узкого элитарного круга, главным образом, из богатейших семейств Америки.

Следует заметить, что Р.Миллс своей книгой «Властвующая элита» нанес по идеологии плюрализма ощутимый удар. «Американцы никак не хотят отказаться от представления, что государство – это своего рода автомат, действие которого регулируется принципом взаимоуравновешивания противоборствующих интересов», – иронизирует Миллс. «Когда говорят о «равновесии сил», – продолжает он, это вызывает представление о «равенстве сил», а равенство сил выглядит как нечто вполне справедливое и даже почетное. Но то, что для одного человека фактически является почетным равновесием, для другого часто оказывается несправедливым отсутствием равновесия. Господствующие классы охотно, конечно, декларируют существование справедливого равновесия сил и подлинной гармонии интересов, ибо они заинтересованы в том, чтобы их господство не прерывалось и не нарушалось» [4]. В действительности, как доказывает в своей книге Миллс, властвующая элита безраздельно господствует в американском обществе, вследствие чего «все разговоры о демократии в США звучат как издевательство».

Близкие идеи, хотя и не в столь радикальной форме, причем не по отношению к общенациональному, федеральному уровню, а к региональному, развивал Ф.Хантер в книге «Верховное лидерство, США». Исследуя структуру власти в городе Атланта (штат Джорджия), он показал, что все городские заправилы принадлежат к миру финансистов или зависят от него, что они объединены по интересам в несколько клик, которые сговариваются между собой по важнейшим вопросам. Вывод его исследования был однозначным: действительная структура власти в США ущемляет интересы большинства в пользу интересов элиты» [5].

Ответ сторонников плюрализма Ф.Хантеру, а какже Миллсу не заставил себя долго ждать. Уже известный нам Р.Даль, исследуя структуру власти в другом американском городе – Нью Хейвене (штат Коннектикут), пришел к выводам, прямо противоположным выводам Ф.Хантера. Даль исследовал, кто в Нью Хейвене принимает решения в трех областях управления городской жизнью: 1) в выдвижении кандидатов (от партий) на политические и административные должности, 2) кто руководит городским планированием, 3) кто осуществляет руководство народным образованием. Результаты исследования свидетельствовали о том, что в Нью-Хейвене структура власти не пирамидальная, как на этом настаивал Хантер. Эта власть скорее рассосредоточена среди равных по статусу групп и индивидов. Ф.Хантер на материалах исследования, проведенного в Атланте, доказывал, что власть во всех наиболее важных областях городской жизни сосредоточена в руках городской элиты – собственников и высших менеджеров промышленных, коммерческих, финансовых корпораций и наиболее высокопоставленных чиновников. По Далю, напротив, получалось, что лидеры в каждой из трех исследуемых им структур Нью-Хейвена не были влиятельны в двух других структурах (только 3 из 50 выявленных им лидеров были влиятельны во всех трех структурах: мэр, его предшественник и руководитель городского планирования). Лидерство в Нью-Хейвене, другими словами, оказывается, по Далю, специализированным дисперстным (см. книгу Р.Даля «Кто правит?») [6].

Интересно, что через пару десятилетий структуру власти в том же Нью-Хейвене вторично исследовал другой американский политолог — У.Домхофф, написавший по материалам своего исследования книгу «Кто действительно правит?» [7]. Домхофф критикует Даля с позиций теории класса, критикует его прежде всего за то, что тот в своем исследовании жестко разводит экономическую, политическую и социальную элиты. Исследуя членство в городских престижных клубах, он доказывал, что большинство членов экономической элиты города являются в то же время и членами элиты социальной, делая вывод, что реальная власть в городе (а в нем, как в капле воды, отражается ситуация, существующая в стране) – в руках представителей господствующего класса.

Реакция на работы Миллса и Хантера со стороны теоретиков господствующих направлений в социологии и политологии, прежде всего, со стороны теоретиков политического плюрализма, была резко враждебной. Тем не менее, после выхода в свет книги Р.Миллса «Властвующая элита» каждый, пишущий о структуре власти в США с позиций плюрализма, должен был искать аргументы против концепции Миллса. Этими поисками отмечены работы плюралистов конца 50-х – 70-х годов. Р.Даль обвинил Миллса в «логической неубедительности» и отсутствии достаточных эмпирических доказательств [8]. Д.Белл назвал концепцию Миллса «вульгарной социологией». Критикуя «Властвующую элиту», он, в частности, писал: «Даже если , как настаивает Миллс, американская политика определяется элитой, стоит указать, что эта элита... созидательная» [9]. В своей нашумевшей книге «Конец идеологии» Белл посвящает целую главу критике теории Миллса, где утверждает, что автор неточно и нестрого употребляет термин «элита», что он дает не эмпирический анализ власти в США, а лишь схему, причем «неудовлетворительную».

Постоянным нападкам подвергается и книга Ф.Хантера. Ее критики, в частности, Д.Ричи, утверждают, что «невозможно» доказать власть элиты в США, поскольку она не является явной, что клики, описанные Хантером, не связаны постоянно между собой, а вступают во временные отношения и соглашения друг с другом [10]. Мы видели, что одна из книг Даля «Кто правит?» прямо направлена против Хантера. Даль утверждает, что политическая элита не является одновременно экономической и социальной элитой; сфера каждой из элит ограничена ее компетенцией, причем взаимная конкуренция этих элит заставляет их «чутко реагировать на нужды избирателей». Либеральная демократия, с точки зрения Даля, – это и есть «повседневный плюрализм», плюрализм в действии. Этот вывод повторен им в книге «Демократия в Соединенных Штатах — обещания и дела» и других работах [11]. Одним словом, в 60-х годах в США и Западной Европе резко усиливается критика элитарных моделей политической системы современных развитых капиталистических стран, главным образом со стороны плюралистов. Ибо с изданием книг «Властвующая элита» Р.Миллса и «Верховное лидерство. США» Ф.Хантера обнаружилось, что анализ политической системы современных капиталистических стран, выявляющий дихотомию элита – масса, может нанести ущерб плюралистическим концепциям, а также нанести ущерб имиджу США как демократической стране. Д.Белл, Р.Даль, Д.Трумэн и другие плюралисты резко критикуют Р.Миллса, считавшего, что современная западная демократия предстает фактическим господством элиты финансового капитала.

Д.Трумэн критикует Миллса, а заодно и У.Липпмана, анализировавшего политическую систему США с прямо противоположных методологических позиций, за то, что они жестко противопоставляют элиту и массу, причем Липпман считает американскую политическую систему «всевластием масс», а Миллс — всевластием элиты. Трумэн утверждает, что оба они не правы, что распределение власти в США много сложнее: между элитой и массой стоят многочисленные ассоциации, «группы давления», профсоюзы, политические партии и т.д.

Критика Миллса раздалась и со стороны элитаристов, «функциональных» по отношению к политсистеме государственно-монополистического капитализма, напуганных радикальной позицией Миллса. Не случайно на IV Международном социологическом конгрессе Дж.Мейсел назвал Миллса «отцеубийцей» старой теории элиты. Потребовались «спасательные работы» по модификации элитаризма, смысл которых заключался в том, чтобы изменить его форму, но сохранить содержание. Большинство западных социологов стали требовать отказаться от понятия единой элиты, годного, по их словам, лишь для низкоорганизованных обществ, и признать множественность элит, что применительно к современным демократическим политическим системам правильнее говорить не о единой властвующей элите, а о плюрализме элит, о «распылении власти». На том же конгрессе В.Гэттсмен заявил, что понятие единой элиты не может быть отнесено к индустриальным обществам, а Дж.Мейсел утверждал, что ясно очерченная дихотомия элита – масса достаточна лишь для начального анализа политических систем и что ее необходимо уточнить и дифференцировать. Он признал, что теория элиты зашла в тупик, что по мере усложнения социально-политической структуры общества элиты распадаются до понятия, которое становится «саморазрушающимся».

Действительно, когда насчитывается множество элит, когда их находят в любом социальном слое, то общество рассматривается как баланс противоборствующих и взаимодействующих сил, различных групп (причем интересы каждой социальной группы выражает ее элита). Но о последнем обстоятельстве уже не обязательно упоминать: при данном подходе понятие «элита» настолько измельчено, что его можно вынести «за скобку» и утверждать, что общество представляет собой баланс «заинтересованных групп» (по терминологии Д.Трумэна) или «вето-групп» (термин Д.Рисмена). Элитарные теории оказались интегрированными политическим плюрализмом. В этих концепциях элиминируется само понятие «правящая элита», хотя они и исходят из элитарных установок. И можно согласиться с К.Прюитом и А.Стоуном, которые пишут о существовании в западной политической науке плюралистических теорий двух типов: плюрализм I – теории «вето-групп», плюрализм II – теории множества элит [12] Различия их явно несущественны: это «чистый плюрализм» (или плюрализм I) и несколько «разбавленный» (плюрализм II). Поэтому явно ошибочна квалификация элитного плюрализма как концепции, находящейся посредине между плюрализмом и элитаризмом, как «разумного компромисса» между этими «крайностями». В действительности теории элитного плюрализма – вариант именно плюралистической идеологии.

Промежуточную позицию между элитизмом и плюрализмом пытаются занять и сторонники концепций «неограниченной» социальной мобильности в постиндустриальном обществе, считающие, что та или иная общественная страта, опираясь на свою организацию, в определенный момент может участвовать в осуществлении государственной власти. По существу, перед нами все тот же «ослабленный» вариант плюрализма. Так, сторонники концепций неограниченной социальной мобильности исходят из того, что в современном западном обществе каждый индивид может относительно свободно переходить из более низкой страты общества в более высокую, в том числе в элиту, а страты последовательно сменяют друг друга у руля государственного правления (что вполне вписывается как в концепции открытого общества, так и политического плюрализма). Однако оппоненты подобных взглядов ( У.Домхофф и др.) задают законный вопрос: есть ли возможность подняться в элиту у представителей всех классов или прежде всего (применительно к США) у белых англосаксов, протестантов из высших классов, чья власть основана главным образом на их богатстве, их позициях в финансах, индустрии, средствах массовой информации, которые получили дорогостоящее образование в частных школах, в элитных университетах, которые являются членами одних и тех же элитных клубов?

Но чем же объясняется распространенность и влиятельность различных вариантов плюралистической идеологии, в том числе элитного плюрализма? В значительной мере тем, что она учитывает определенные реальные процессы функционирования современных демократических политсистем, подчеркивает усложнение механизма властных отношений, некоторую автономию тех или иных социальных групп внутри господствующего класса. Иное дело, что этим моментам зачастую придается преувеличенное значение, и вся концепция выступает как утонченная форма оправдания статус кво. Демократические свободы, по этой теории, обеспечиваются взаимными разногласиями и равновесием элит. Функции «ограничения», «сдерживания» по отношению друг к другу выполняют политическая, экономическая, культурная, военная и другие элиты. Каждая из них представляет собой относительно замкнутую группу, строго охраняющую от «аутсайдеров» свои прерогативы и привилегии. Этот баланс элит объявляется единственно возможным ныне типом демократии.

Разделяя элиты по функциональному признаку, политологи плюралистической школы, естественно, не вскрывают классовую сущность каждой из этих элитных групп; они представляют эксплуататорский класс раздробленным на изолированные, конкурирующие между собой части (финансовая олигархия, политики, генералитет и т.д.), чье соперничество вытекает из «противоположности» функций управления. Например, С.Кёллер утверждает, что в современном западном обществе лидерство принадлежит не одной элите, «а скорее комплексной системе специализированных элит, связанных с социальным порядком и друг с другом различными способами». Магнаты бизнеса, верхушка политиков, выдающиеся деятели культуры – «все они влиятельны, но в разных сферах; различны их ответственность, источники власти, способы избрания. Этот плюрализм элит отражает и поддерживает плюрализм современных обществ» [13]. Кёллер признает все же, что не все элиты одинаково влиятельны, и предлагает использовать термин «стратегические элиты» в отношении «тех элит, которые получили или добиваются влияния на общество в целом, в противоположность сегментарным элитам». Границы между стратегическими и сегментарными элитами Кёллер не считает четко выраженными. Она признает, что тенденция к плюрализму элит противоречит «давно замеченной тенденции» к монополизации власти, но тем не менее настаивает на своем главном тезисе, что в «либеральных плюралистических системах» лидерство осуществляется высокоспециализированными, функционально независимыми элитами.

Как уже отмечалось, Р.Даль сформулировал теорию полиархии – множественности центров власти (а значит, и элитных групп) в демократическом обществе. Демократией он называет систему, в которой власть дисперсна, в противоположность диктатуре, монополизировавшей эту власть. Даль утверждает, что хотя политическое влияние в обществе распределено неравномерно, это не означает, что верна «гипотеза об элите», которая представляется «циничной по отношению к демократии». Отрицание правящей элиты он обосновывает тем, что, во-первых, люди, имеющие власть, часто несогласны между собой и находятся в отношениях соперничества, и, во-вторых, власть различных групп людей является специализированной. Даль вводит понятие «кумулятивного неравенства», когда контроль над одним из ресурсов общества, например, политической властью, ведет к контролю над другими видами социальных ресурсов, таких, как богатство, военная мощь и т.д. Думается, что Даль вводит «работающее» понятие, уточняющее и объясняющее процесс концентрации и монополизации власти в обществе. Казалось бы, оно должно логически вести к признанию правящей элиты. У Даля же все обстоит иначе: защищая современную американскую политическую систему, он утверждает, что она не приводит к «кумулятивному неравенству», сохраняя конкуренцию различных сфер общественной жизни.

Плюралистическая теория обладает большим влиянием еще и потому, что опирается на классическую концепцию разделения властей (законодательной, исполнительной, судебной) в демократических странах, благодаря чему в обществе вырабатывается система «противовесов», с помощью которой одни органы власти могут удержать от «крайностей» другие. Впрочем, ныне большинство государствоведов вынуждены признать, что осуществление действительного равновесия исполнительной и законодательной власти, не говоря уже о судебной, никогда не удавалось; экспансионизм исполнительной власти – это труднооспоримый факт.

Еще раз подчеркнем, что теории элитного плюрализма имеют определенные реальные основания. Они связаны с усложнением социальной структуры современных индустриально развитых стран, которое имеет следствием нетождественность экономической и политической власти, экономической и политической структуры общества. Можно сделать вывод о том, что концепция элитного плюрализма создает несколько одностороннюю картину структуры политической системы современных развитых индустриальных стран

< Назад   Вперед >
Содержание