За лишние 16 400 франков...

Что произойдет в этом случае? Попытаемся это представить со всеми предосторожностями, которых требует подобного рода перспективное и статистическое упрощение. Возьмем с этой целью простой, но определяющий параметр — налоговую систему.
Именно налоговая система определяет прежде всего богатство, иными словами, могущество государства, его способность регулировать силы рынка и защищать от него слабых.
Проведем небольшой элементарный подсчет. Во Франции размер обязательных отчислений (налоги, сборы, взносы в общественные организации и т. д.) составил в 1990 г. 44.6%. В этом отношении случай Франции особенно интересен, так как из всех стран сравнимого значения Франция издавна опережает всех по уровню обязательных отчислений; положение тем оригинальней, что бюджет государства управляется очень строго. Объясняется это тем, что Франция — также единственная страна из ей подобных, которой не удалось справиться с контролем за расходами на социальную защиту.
Так, из 100 франков, которые производит француз, он отдает 44.60 франка государству или организациям, которые от него зависят. В США тот же показатель сегодня немного ниже 30%. Представим, что во Франции размеры обязательных отчислений стали такими же, как в США. Валовой внутренний продукт Франции составляет около 6 300 миллиардов франков. Если размеры обязательных отчислений станут 30% вместо 44.6, то все французы вместе сэкономят около 920 миллиардов франков. Деньги, изъятые таким образом у государства, оказались бы в нашем кармане. Это немалая сумма, она составляет 16 400 франков на каждого француза. На семью из четырех человек получится довольно кругленькая сумма: 65 600 франков дополнительного дохода в год! Есть из-за чего обратить всех налогоплательщиков, начиная с наименее обеспеченных, в сторону сверкающего притягательного рейганизма. 65 600 франков в год — эквивалент минимальной гарантированной межпрофессиональной заработной платы. Так ли это? Рассмотрим вопрос подробнее.
В действительности за этот подарок нужно будет в свою очередь заплатить, и гораздо дороже, чем думают. Нельзя одновременно обобрать государство и возложить на него прежние задачи. Все виды расходов, которые сегодня берет на себя государство, включая местные и региональные общины, должны будут оплачиваться каждым из нас в отдельности. Какого рода эти расходы? Можно привести в качестве иллюстрации несколько примеров.
Конечно, социальная защита. Наступит конец автоматическим возмещениям на 80% расходов на медицинскую помощь и лекарства. Забыт доступ в любую больницу, к новейшей медицинской технике — сканеру, эхографии и т. д. Каждый француз должен был бы сам решать свои проблемы расходов на здоровье, жилье, питание и путешествия. Если он станет жертвой нечастного случая, дорожного происшествия и его отвезут на скорой помощи в больницу, то он должен будет привыкнуть к мысли, что, прежде чем оказать ему какую-либо помощь, у него или у его семьи спросят, каковы его личные средства и кто оплатит счет.
Возникнет еще более опасное последствие: большая часть дополнительных пенсий будет сильно сокращена. Я говорю о дополнительной, а не об основной пенсии, или об «обеспечении старости». Действительно, во Франции, как и в других странах, основная пенсия финансируется за счет национальной солидарности, путем обязательных отчислений; это верно даже для США, где эта основная пенсия составляет даже единственную форму общей социальной защиты. Следовательно, если предположить, что Франция сократит размеры обязательных отчислений до 30% валового внутреннего продукта, то в принципе основная пенсия по аналогии с США будет по-прежнему выплачиваться.
Что касается дополнительных пенсий, то по сравнению с другими странами Франция имеет отличие первостепенной важности: наши дополнительные пенсии также финансируются в основном за счет обязательных отчислений, в то время как в других странах они выплачиваются из доходов от накоплений, специально откладываемых с этой целью из года в год. Следовательно, в других странах сокращение обязательных отчислений, каким бы радикальным оно ни было, не окажет влияния на дополнительные пенсии. Во Франции, напротив, сократить взносы — значит сократить свои пенсии. В данном случае наша система держится только на налоговом принуждении.
Школа. В случае сокращения обязательных отчислений больше уже не придется мечтать о бесплатном обучении от детсада до университета. Каждый сможет дать своим детям только то образование, которое позволят дать его средства и не более. Полный курс обучения в хорошем американском университете составит от 100 ООО до 150 ООО франков, не считая расходов на жилье, университетские столовые и т. д. Тем самым хорошие школы и длительное обучение снова станут, за исключением стипендиатов, привилегией детей из богатых семей.
Общественный транспорт. С полным основанием можно предположить, что он быстро достигнет такого же состояния, как в США, т. е. станет обветшалым, неудобным, плохо содержащимся. Первостепенную роль станет играть личный легковой автомобиль со всеми вытекающими из этого последствиями: головокружительное повышение стоимости парковки, паралич городов и т. д.
Общественное обустройство. Невозможно представить, что оно будет таким же, как сейчас. Все, что в настоящее время находится на попечении местных общественных организаций, все, что принадлежит государству, пострадает с обнищанием администрации: общественные сады и зеленые насаждения, дороги и шоссе, вокзалы и аэропорты и т. д. Тенденция к украшению городов или даже к обеспечению прежнего ухода явно исчезнет. Стоит подумать о том, какое зрелище представляет большинство больших американских городов. Речь идет не только о приятном для глаза. Все исследования показывают, что качество коллективного устройства является важным ф&ктором конкурентоспособности предприятий. Неравенство. Механизмы перераспределения посредством налогов работали бы очень слабо. Отсюда возникло бы последствие: социальное неравенство, которое и так растет, сделает такой скачок, что значительно нарушит равновесие общества. С одной стороны, будут существовать богатые, которые стали еще богаче, с другой — бедные, все более и более забитые, неграмотные, исключенные из общества, т. е. лишенные минимального обязательного дохода, которым сегодня пользуются сотни тысяч, и отданные на милость частной благотворительности. «Новые бедные» станут еще беднее, и их число возрастет. Трудно вычислить, в какой степени этот социальный регресс повлияет на «общественный беспорядок» (насилие, правонарушения, наркотики и т. д.). Одно можно сказать с уверенностью: число беспорядков будет велико.
Труд и безработица. Здесь находится отправная точка неамериканской модели. Начав с полной занятости во время славного тридцатилетия, Франция непрерывно в течение двадцати лет создает все более многообещающие планы борьбы с безработицей и одновременно все растущее число безработных, которых все труднее снова включить в число работающих. Теперь безработные составляют более 10% активного населения. В Соединенных Штатах, наоборот, считается, что политика полной занятости грешит против разума. Однако со времени правления Рейгана безработицу в США удалось сократить почти вдвое, доведя ее до 6%. Это было достигнуто не путем увеличения, а напротив, путем уменьшения помощи, что принудило безработных все чаще соглашаться на неквалифицированную и низкооплачиваемую работу; в первом ряду таких новых рабочих мест, число которых не-уклонно растет, находятся частный сыск и должности тело-хранителей всех видов.
Что лучше: большее число безработных, получающих пособие, или растущее число низкооплачиваемых работников? Чтобы сделать эту тему — «капитализм против капитализма» — более ясной, следует отметить два момента: только рейнские страны сумели доказать, что щедрая защита может шагать рука об руку с более производительной экономикой; что касается Франции, то она не смогла сдержать рост обязательных отчислений и прочно сохранить социальную защиту в прежнем состоянии.
Можно бесконечно удлинять перечень подобных примеров, но нужно ли это? Я хочу только показать, что развитие от одной формы капитализма к другой неизбежно должно сопровождаться переменами в образе жизни каждого, переменами, более глубокими, чем принято думать. В сущности, если бы мне пришлось вобрать в одну фразу все факторы, составляющие принципиальное различие между обоими вариантами капитализма, то я сказал бы следующее: неамериканская модель решительно жертвует будущим в пользу настоящего. Однако в наше время инвестиции в будущее в самых разных формах являются первым источником богатства, может быть, даже новым путем к мудрости.
Особенно это касается европейцев, каждого европейского гражданина, поскольку ЕЭС станет главным полем битвы обеих форм капитализма. Итак, или — или.
Или европейские граждане не смогут понять, от чего в основном зависит их судьба, и не примут надлежащих мер, чтобы побудить свои правительства сделать скачок к политическому союзу и заставить их решиться на это, и тогда ничего другого не произойдет, кроме того, что единый рынок начнет разваливаться. Бели у нас не хватит прозорливости на то, чтобы объединиться и выбрать свое будущее, то мы потеряем саму способность к этому. Мы снова впадем в тоску европессимизма, неизбежно соскользнем к той неоамериканской модели, прообразом которой являются окраины Лиона, Манчестера и Неаполя. Вдобавок к нашему бессилию нас будут осаждать толпы из третьего мира, с Востока и Юга, пытающиеся просочиться через наши границы, чтобы при-соединиться к новому третьему миру наших окраин.
Или мы отправимся в путь, ведущий к Соединенным Штатам Европы. Тогда мы сами сможем выбрать для себя лучшую социально-экономическую модель, которая уже начала приносить плоды в одной части ЕЭС и которая станет европейской моделью.
Нам необходимо сформировать Соединенные Штаты Европы, чтобы создать экономическую систему, лучшую чем экономическая система Соединенных Штатов Америки.
Это дело каждого из нас. Для каждого из нас судьба завтрашнего дня решается сегодня.

< Назад   Вперед >
Содержание