ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ
Глава четвертая. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА
Политическая культура является одной из наиболее распространенных и вместе с тем неоднозначных концепций в современной политологии и политической социологии. В последнее десятилетие наблюдается активизация научных поисков содержания ее составляющих, а также определения новых приложений в рамках различных дисциплин. Термин “политическая культура” стал широко использоваться не только в научном, но и в политическом языке средств массовой информации. Поэтому в поисках ответов на практические вопросы исследователи с неизбежностью сталкиваются с необходимостью теоретико-методологического осмысления феномена политической культуры на основе нового знания и нового опыта в связи с тем, что этот феномен рассматривается в обществознании в рамках различных исследовательских парадигм. Предлагаемый обзор теоретических подходов позволит, кроме того, более точно выстроить как теоретико-методологические, так и прикладные основания анализа политической культуры в рамках политической социологии с учетом сложившихся исследовательских традиций.
1. Марксистская традиция анализа политической культуры
Значительное внимание изучению политической культуры было уделено в свое время в трудах советских обществоведов. Причем теоретическим фундаментом разработки проблемы здесь являлись работы классиков марксизма. Непосредственно в политическую и научную практику советского периода это понятие было введено В. И. Лениным. Концептуальные основания понимания феномена политической культуры составляли такие важнейшие положения марксистской теории, как материалистическое понимание истории; вывод об определяющей роли материального производства; видение общества как системной целостности; учение о классовой борьбе и революционном преобразовании общества.
Поскольку понятие “политическая культура” имеет в своей основе как понятие “культура”, так и понятие “политика”, то необходимо остановиться подробнее на содержании и логике их интерпретации в рамках данного подхода. Основоположники марксизма, как известно, рассматривали развитие общества как естественноисторический процесс. При этом культура отражает достигнутый на определенном этапе уровень развития, предполагающий тот или иной тип отношения человека к природе и обществу, равно как и развитие творческих сил и способностей личности. При этом обосновывалось, что для определения содержания и характера культуры на каждом этапе ее развития необходимо обращение к специфике конкретной общественно-экономической формации.
В основе ленинского понимания политической культуры лежит идея о единстве культуры и политики, о выражении в политике интересов крупных социальных общностей. Был и выдвинут тезис о наличии двух тенденций, или составляющих, в каждой национальной культуре, выявлены характерные черты буржуазной и пролетарской культур, партийность культуры во всяком классовом обществе.
Диалектико-материалистическое понимание политических отношений предполагает также, что отношения эти детерминируются исторически изменяющимися экономическими отношениями. Кроме того, специфика политики определяется тем, что в центре ее находится вопрос о власти, об отношении классов к государству как инструменту классового господства. Марксизм рассматривает политическую деятельность как средство преобразования общественных отношений и в итоге революционного изменения всего общества. В этой связи политическая культура трактуется как некоторая производная, необходимая составляющая для достижения этой цели. Словом, развитая, прогрессивная политическая культура групп и классов, принимающих участие в политике, является необходимым условием эффективного преобразования общественных отношений.
Вместе с тем политическая культура рассматривалась и как определенная цель политической деятельности. Исходным было представление о том, что исторический смысл перехода от капитализма к социализму состоит в превращении человека труда из средства в главную цель общественного производства. Общественная собственность на средства производства, которая при этом устанавливается, трансформирует характер создаваемого общественного богатства. Предполагалось, что содержанием и всеобщей формой этого богатства становится теперь сам человек, реализация совокупности всех его сущностных качеств. Таким образом, практика социалистического строительства должна включать в себя не только рост количества и качества производимых материальных благ, но и непрерывное совершенствование отношений между людьми, постоянное развитие их культуры. Взятая в таком аспекте политическая культура представляет своеобразную цель политической деятельности, направленную на становление человека нового общества, как универсального общественного существа, на развитие сущностных сил социального субъекта, как главного смысла и цели общественного развития.
Напомним, что в более конкретном плане В. И. Ленин использовал понятие “политическая культура” при анализе уровня сознательного участия масс в политической деятельности, рассмотрении характера политических ценностей общества, их влияния на политические отношения. Особая роль политической культуры отмечалась в связи с необходимостью создания нового государственного и хозяйственного механизмов. Политическая культура характеризуется уровнем идейной зрелости трудящихся, общественной активности, участием в принятии политических решений.
В связи с последним надо указать и на черту политической культуры, которая получила достаточно глубокое обоснование в отечественном обществознании советского периода. Речь идет о том, что если в буржуазном обществе политика выполняет функцию общественного регулирования, выдавая частные интересы за всеобщие, то социалистическая политика регулирует общественную жизнь через подчинение частных интересов всеобщим. Поэтому политическая культура нового общества предполагает наличие и развитие демократических прав и свобод, т. е. максимально полное развитие демократии рассматривалось, по крайней мере в теории, как необходимая предпосылка развития политической культуры социализма в целом.
На базе приведенных теоретических положений в 60 — 80-е годы в нашей стране проводились достаточно многочисленные исследования политической культуры советского общества. Среди отечественных авторов, уделявших значительное внимание теоретико-методологическим вопросам изучения политической культуры, следует назвать Е. М. Бабосова, Э. Я. Баталова, К. С. Гаджиева, Ф. М. Бурлацкого, А. А. Галкина, А. В. Дмитриева, В. Н. Иванова, Н. М. Кейзерова, Л. Н. Когана, В. В. Смирнова, Ж. Т. Тощенко, Г. В. Осипова, В. Г. Смолянского, Р. Г. Яновского и других. Наряду с концептуальными разработками проблемы целый ряд работ имел эмпирическую направленность.
Какие интерпретации политической культуры были в этот период преобладающими? Среди многочисленных определений в качестве предметной области-носителя выделялись феномены общественного сознания (установки, нормы, ценности), элементы политического поведения, политические институты. Во многих определениях подчеркивалась важность соотнесения политической культуры с конкретными классами или группами общества1.
Характерной особенностью подходов, преобладавших в первый период исследования политической культуры в нашей стране, можно назвать его существенный нормативный акцент. В этом случае конкретные проявления политической культуры соотносили с некоторой идеальной моделью, присущей человеку социалистического общества. Показательной в этом плане является точка зрения, согласно которой политическая культура фиксирует, в какой степени общество, класс, отдельные индивиды овладели всеми элементами политической деятельности, и, таким образом, является обобщенной, синтезированной характеристикой субъекта политической деятельности. Кроме того, подчеркивалось то обстоятельство, что политическая культура свидетельствует о том, “какой степени политическая деятельность, все ее элементы развивают человека, обогащают его духовный мир, способствуют его становлению как гражданина”2.
Составляющими социалистической политической культуры рассматривались, например, такие компоненты, как овладение научной политической идеологией, знаниями в области марксистско-ленинской теории, внутренней и внешней политики партии; превращение знаний в глубокие внутренние убеждения личности, выработка классового самосознания, умение отстаивать свои взгляды; приобретение необходимых навыков политической деятельности, освоение ее принципов и норм; реализация знаний, убеждений в практической деятельности субъекта политической культуры во всех сферах общественной жизни3.
Заметим, что нормативный аспект присущ не только отечественным исследованиям политической культуры, проведенным в течение советского периода. Он проявляется и в подавляющем большинстве зарубежных исследований, только в этом случае политическая культура рассматривается с точки зрения ее соответствия стандартам западной демократии.
Итак, какие черты методологического плана характеризуют исследования политической культуры, выполненные в русле марксистско-ленинской парадигмы? Во-первых, следует говорить об историко-материалистическом основании анализа в целом; во-вторых, о классовости подхода; в-третьих, очевидной является нормативная компонента эмпирических исследований, направленность их на обеспечение практики воспитания советского человека. По нашему мнению, приведенные черты содержат как достоинства, так и недостатки, говорить о которых следует в связи с конкретными задачами анализа политической культуры применительно к тому или иному историческому этапу.
2. Поведенческая традиция анализа политической культуры
Появление и начало широкого использования термина “политическая культура” в западной науке обычно относят к концу 50-х — началу 60-х годов двадцатого столетия. Стремление к объяснению феноменов политики с помощью теории политической культуры наблюдалось в явной и неявной форме на протяжении всей истории политической науки. В эту традицию внесли свой вклад Платон, Аристотель, Макиавелли, Руссо и другие выдающиеся мыслители.
Если раньше этот термин зачастую применялся в узкотехническом или вспомогательном плане, то теперь наблюдается его использование в качестве необходимой концептуальной составляющей исследований в области политики. Изначально новый статус понятия “политическая культура” определялся задачами классификации и сравнения политических систем. Впервые в политико-социологический дискурс данное понятие было введено в 1956 г. известным американским специалистом Г. Алмондом. Он писал: “Каждая политическая система является укорененной в конкретной совокупности ориентации на политическое действие... отношений к политике. Представляется целесообразным рассматривать это как политическую культуру”4. Таким образом, для автора политическую культуру составляли явные и латентные ориентации на политическое действие. Причем политическая культура является некоторой частью культуры общества в целом, хотя и обладает некоторой автономией.
Приблизительно в этот же период появляются некоторые другие работы, в которых политическая культура наделяется методологическим статусом. По мнению С. Вира, “...определенные стороны общей культуры общества относятся к вопросам о том, как правительство должно управлять и что оно должно делать. Эту область культуры мы называем политической культурой. Так же, как и с культурой в целом, основными составляющими политической культуры являются ценности, верования и эмоциональные отношения”5. В рамках другого определения политическая культура трактовалась как разделяемые цели и общепринятые правила взаимодействия индивидов и групп, посредством которых властные решения и выборы осуществляются всеми акторами внутри политической системы6.
В целом в этот период в литературе о политической культуре говорится в весьма широком контексте. В качестве рядоположенных с ним выступают такие термины, как, например, “идеология”, “ценностные ориентации”, “политические ожидания”, “идентификация”, “политический фольклор” и т. д. Термин “политическая культура” использовался некоторыми авторами в качестве синонима доминирующих норм в сфере политики, политической системы или даже общества в целом.
Следует принять во внимание и некоторые обстоятельства научно-исторического плана, значимые с точки зрения учета истоков и генезиса поведенческой концепции политической культуры. Основатели концепции выделяют несколько направлений гуманитарного знания, взаимодействие которых существенно повлияло на ее становление.
Прежде всего следует сказать об исследованиях культуры и личности, которые сформировались как научное направление в течение первых десятилетий нынешнего столетия. Эта исследовательская традиция возникла на основе синтеза подходов культурной антропологии и психоанализа, представленных такими именами, как Г. Лассуэл, Р. Бендикт, М. Мид, Э. Фромм и др. Суть ее состоит в попытке объяснить такие феномены, как политическая мобилизация, агрессия, авторитаризм, этноцентризм, на основе анализа, главным образом, ранней детской социализации. Влияние этой школы было особенно сильным в период второй мировой войны, актуализировавшей задачи изучения особенностей “национальных характеров” населения государств, вовлеченных в войну. Однако попытки объяснения многих феноменов в области политики (в особенности политических организаций) в этом контексте оказались не во всем успешными. Прежде всего это объяснялось методологической ограниченностью подхода. Исходной базой гипотез здесь выступали наблюдения за особенностями формирования раннего детского поведения в деревнях, исследования первобытных обществ антропологами, а также подходы, принятые в клинической психиатрии при индивидуальной работе с пациентами.
Тенденцию пристального внимания к проблематике политической культуры конца 50-х — начала 60-х годов правомерно рассматривать в качестве известной реакции на исследовательский редукционизм психологического и антропологического характера. Вместе с тем появление концепции политической культуры было своеобразной реакцией на ситуацию, сложившуюся в то время в политико-правовых науках. В соответствии с принятой здесь традицией предполагалось, что поведение политических акторов и институтов строго детерминировано конституционными формами, в рамках которых они вынуждены функционировать. В концепции политической культуры акцент был перенесен с формальных структур государства на другие составляющие, в совокупности обеспечивающие его дееспособность. Очевидно, что произошли явные изменения ракурса анализа, предполагающего теперь использование теоретических моделей и схем системного и структурно-функционального подходов. Прежде всего внимание было сконцентрировано на изучении человека “политического” (или политической личности), что ранее относилось к периферийным вопросам традиционной политической науки. Здесь имеется в виду значимая роль таких феноменов, как, например, электорат, группы давления и прочие составляющие власти и влияния в политическом процессе.
Другое обстоятельство, повлиявшее на становление концепции политической культуры, было связано с широким развитием методики и техники эмпирических исследований. Именно это позволило в исследованиях политической культуры перейти от уровня умозрительных построений к эмпирическому обоснованию и проверке гипотез. Фиксация количественных и качественных параметров политической, социальной и психологической сторон реальности была обусловлена развитием точных методов выборочного исследования, позволяющих получать репрезентативные данные относительно больших массивов населения; совершенствованием техники сбора данных, прежде всего интервьюирования, обеспечивающих надежность первичной информации; развитием техники шкалирования, дающей возможность сортировать ответы респондентов и соотносить их с исходными теоретическими переменными; применением сложных методов статистической обработки, позволяющих перейти к многомерным, регрессионным, причинным и другим моделям анализа ценностных, поведенческих и ситуативных параметров политической культуры7.
Наиболее ярким и полным примером разработки поведенческой концепция политической культуры является работа Г. Алмонды и С. Вербы “Гражданская культура: политические установки и демократия в пяти государствах”, ставшей классикой современной политико-социологической литературы8. В последней версии определения политической культуры авторы выделяют четыре ее основные, или базовые, черты.
Во-первых, политическая культура характеризуется совокупностью политических ориентации, присущих населению в целом или его группам. Во-вторых, компонентами политической культуры являются познавательные, эмоциональные и оценочные составляющие. Это включает в себя знания и верования относительно политической реальности, чувства в отношении политики, приобщенность к политическим ценностям. В-третьих, содержание политической культуры складывается под воздействием ряда факторов: детской социализации, образования, открытости средствам массовой информации, контактов с правительственными организациями, влияния социально-экономической действительности. В-четвертых, хотя политическая культура влияет на политические и правительственные структуры и их функционирование, однако вовсе не детерминирует их деятельность. Причинная зависимость между политической культурой и политическими структурами, функциональными особенностями последних является двусторонней9.
Стратегию исследователей определял и по сей день определяет актуальный для мировой политической науки вопрос — в какой степени в тех или иных странах возможно достижение уровня политической культуры, которая будет поддерживать или соответствовать демократическим системам? Альмонд и Верба провели сравнительные эмпирические исследования в США, Великобритании, Германии, Италии и Мексике. В центре их внимания находилась совокупность проблем, связанных с отношением населения этих стран к существующим там демократическим режимам. Не вдаваясь в конкретику результатов, целесообразно выделить то, что является важным в контексте данного анализа, а именно — используемые методологические решения.
Аналитическими категориями, которые применялись при классификации политических систем соответствующих государств, были их политические структуры и культуры, находящиеся во взаимозависимости. Для уточнения характера этой зависимости были введены концепции роли и ориентации на политическое действие, основанные в свою очередь на построениях Т. Парсонса. Согласно последнему, каждый политический актор (индивид или группа) выполняет определенную роль. Его действия направляются и находятся в пределах, очерченных концепцией его роли, пониманием актором того, что другие внутри системы ожидают от него как от исполнителя роли. Каждый актор выполняет несколько ролей, которые иногда могут быть взаимодополняемыми. В то же время они могут находиться в конфликте друг с другом, поскольку политическим ролям неизбежно соответствуют нормы и ожидания.
Политические системы функционируют в рамках некоторой совокупности целей и ценностей, определяемых, в свою очередь, как политические ценности общества. Последнее, по мнению Альмонды и Вербы, является другим важным фактором классификации современных политических систем.
Существуют четыре уровня проявления политической культуры. Первый — уровень системы в целом. Здесь рассматриваются вопросы о знаниях и представлениях индивида об истории, конституционных характеристиках, распределении властных ресурсов государства и политической системы. Вторым выступает уровень, условно говоря, “процессов на входе” системы в целом. Здесь находятся институты, организующие и канализирующие поток требований от общества к государству, инициирующих преобразование этих требований во властные действия. Этот уровень включает политические партии, профсоюзы, другие группы давления, а также средства массовой информации. Третий уровень включает “процессы на выходе” и охватывает деятельность бюрократии, судов и других институтов, входящих в процесс реализации властных решений. Четвертым является собственно индивидуальный уровень. Здесь рассматривается характер системы соотнесения личности с элементами политической структуры различного уровня.
Таким образом, в рамках рассматриваемой концепции предложено фиксировать особенности политической культуры через фиксацию частоты проявления различного рода когнитивных, аффективных и оценочных ориентации по отношению к политической системе в целом, к различным составляющим ее входных и выходных характеристик, а также к самому индивиду как политическому актору.
На основе эмпирических исследований в рамках предложенной методологической схемы Г. Алмонд и С. Верба старались отнести анализируемую ими политическую культуру пяти государств к одному из трех ее идеальных типов или, по крайней мере, определить варианты “пересечения” идеальных типов на практике. Тремя предложенными ими идеальными типами, были “политическая культура участия”, “подданническая политическая культура” и “провинциалистская политическая культура”.
Политическая культура участия предполагает, что граждане выступают активными субъектами политической жизни, что они в состоянии реально влиять на политическую систему через участие в выборах, через организацию групп давления, политических партий для выражения своих интересов. В рамках подданнической политической культуры граждане находятся в пассивном или подчиненном положении по отношению к существующей политической системе. Несмотря на наличие различных оценочных отношений системы, доминирующими здесь являются представления граждан о своем зависимом положении от политической системы, о невозможности и безрезультатности своей активности. Провинциалистская политическая культура присуща обществам с неразвитой политической системой. Индивиды, составляющие такие общества, в принципе не соотносят свое существование с политической системой как таковой, и вопрос о возможностях влияния на систему даже не ставится.
Проблема соотношения конкретной политической культуры и политических институтов является центральной, по мнению авторов, для объяснения эффективности политической системы в целом. Наиболее оптимально для демократии принятие индивидами ценностей, находящих непосредственное выражение в процессе функционирования системы. Кроме того, необходимо точное знание и понимание индивидами действия политической системы, а также положительное эмоциональное и оценочное к ней отношение.
Отметим, что в целом методологии (концепции) политической культуры характеризуются двумя познавательными акцентами. Один из них получил условное название сравнительного, другой — социологического. Под сравнительным использованием концепции политической культуры понимается не просто ее направленность на задачи сравнения между нациями, а прежде всего рассмотрение ее в качестве самостоятельного фактора при объяснении различий в национальных политических структурах и действиях. Социологический акцент проявляется при изучении взаимосвязей переменных внутри той или иной политической культуры. При этом предметом непосредственного анализа служит уровень личности или группы, а не нации как таковой. Следует принять во внимание суть основных критических аргументов, высказанных в адрес поведенческой концепции политической культуры.
Поведенческому подходу к политической культуре присущи общие методологические принципы использования объективных методов и объяснительных моделей естественных наук. В самом общем плане смысл этого состоит в том, что для описания и объяснения поведения необходимо использовать специальный язык эмпирически наблюдаемых стимулов и реакций. Тем самым предопределяется, что базовые единицы политического анализа должны максимально соотноситься с эмпирически наблюдаемыми и измеряемыми проявлениями поведения. Отсюда широко используемые опросные техники и методы статистического анализа зачастую оказываются “нечувствительными” к глубинному культурному и нормативному контексту происходящего.
Кроме того, ставилась под сомнение правомерность рассмотрения агрегированных индивидуальных реакций и ориентации в сфере политики в качестве некоторых долговременных факторов поддержания политической системы. Факт существования того или иного политического института естественным образом в рамках подхода увязывается с наличием соответствующих индивидуальных ценностей по его поддержке. Тем самым вне поля зрения оказывалась проблема одновременного существования формально разделяемых официальных ценностей и скрываемых реальных политических ориентации.
Весьма жесткая связь, которая обосновывается в рамках подхода между политическими институтами и политической культурой, с очевидностью предполагает акцент на рассмотрении этого обстоятельства прежде всего как фактора стабильности системы в целом. Это, в свою очередь, скрывало то обстоятельство, что на практике та или иная политическая культура содержит в себе противоборствующие составляющие. Последнее является предпосылкой реализации иных политических траекторий развития.
Политическая культура: интерпретационные подходы
В понимании явления политической культуры с течением времени происходили и происходят изменения. В этой связи кроме рассмотренных выше поведенческих подходов к анализу политической культуры следует сказать и о качественно иной традиции изучения данного явления. Наличие этой традиции связано с разным видением задач анализа социальной реальности в рамках бихевиористских и интерпретационных парадигм науки.
При изучении политической культуры бихевиоризм отличает следование критериям свободной от ценностей позитивистской науки в совокупности с использованием строгих количественных методов опроса для получения эмпирических данных. Именно в русле этого подхода были выполнены “классические” исследования политической культуры, о которых говорилось в предыдущем разделе. Несмотря на отдельные недостатки, этот подход получил наиболее широкое отражение в современной политико-социологической литературе.
Отличительной чертой интерпретационных подходов к исследованию политической культуры является поиск “смыслов” политической жизни, вычленение смысловых аспектов политики. При этом используется широкий набор методических приемов, начиная от разнообразных описаний и анализа фрагментов национальной истории до изучения образцов популярной культуры.
Центральными для некоторых из современных интерпретационных исследований политической культуры являются индуктивные методы и идеи социальной антропологии. Здесь, как известно, символ трактуется в качестве ключевого элемента понимания культуры и, соответственно, природы и проявлений человеческого поведения. Влиятельными в этой связи являются работы известного современного антрополога К. Гирца10. Он определяет культуру как совокупность значений, воплощенных в символических формах, включая действия, высказывания и значащие объекты разного рода. Посредством этих форм индивиды общаются друг с другом, обмениваясь опытом, разделяя представления и верования. Основной задачей анализа культуры является объяснение значений, интерпретационная экспликация значений, воплощенных в символических формах. Подобный анализ культуры оказывается сродни интерпретации литературного текста и не предполагает изучения эмпирических закономерностей. При изучении феноменов культуры, по Гирцу, от исследователя требуется не столько внимание к классификациям, количественным характеристикам, поиску функциональных взаимосвязей, сколько чувствительность к выявлению значений, отделению неясностей от смыслов, умение проникать в суть того образа жизни, который полон смыслов и значений для людей определенного круга.
В рамках подобного подхода происходит распространение приемов, предложенных для изучения культуры в целом, на область политической культуры. Следует заметить, что такого рода приемы при изучении политической культуры имеют достаточное распространение, хотя указания на их использование непосредственно в самих работах могут отсутствовать11.
В основе некоторых других работ лежат посылки, заимствованные из структурной антропологии12. В этой связи следует обратить внимание на методологический подход в изучении политической культуры, получивший сегодня достаточно широкий резонанс13. По мнению его авторов, предметом политической культуры должны быть не быстро меняющиеся психологические установки, а фундаментальные представления, лежащие в их основе. Другими словами, общий, интегральный смысл политической культуры состоит не в выяснении того, например, справедливым ли является правительство. Речь должна идти о политической жизни в целом, начиная от смысла социального существования, к общим социальным приоритетам и завершая актуальными вопросами политики14.
Сторонники этого подхода выделяют четыре основных аспекта. Во-первых, политическую культуру следует рассматривать не как альтернативу рациональному поведению, а как форму рациональности как таковой — культурной рациональности. Во-вторых, формирование культуры происходит адаптивно. Люди вырабатывают свою культуру (в том числе политическую) в процессе принятия решений. Постоянная актуализация и модификация отношений с властью и по поводу нее расставляют акценты в системе предпочтений. В-третьих, нации в целом не являются представителями идеальных типов политических культур. Каждой нации присуща определенная комбинация их различных типов. В-четвертых, существует ограниченное число типов политических культур.
При определении типов политических культур основание дифференциации строится, исходя из представлений об ограниченном числе “образов жизни”, присущих тем или иным культурам. В основе этого, в свою очередь, лежит концепция антрополога М. Дугласа о двух базовых параметрах измерения социального контроля. Первым является степень многочисленности традиционных предписаний и ограничений. Вторым — степень коллективности, фиксирующая силу или слабость групповых барьеров. Отсюда формируется четырехпозиционная матрица культур или образов жизни. Этими культурами являются: “эгалитарная”, “иерархическая”, “индивидуалистическая” и “фаталистическая”.
4. Политическая культура и социальные изменения
Следует иметь в виду, что проблематика политической культуры изначально изучалась применительно к обществам в двух качественно различных состояниях. С известной долей упрощения упомянутые выше подходы можно отнести к изучению обществ в статике, в состоянии относительной стабильности. Другое направление исследовало политическую культуру в связи с интенсивными социальными изменениями. Здесь преимущественно рассматривались политика и общества развивающихся стран.
Наиболее известной в этом плане является работа “Политическая культура и политическое развитие”, опубликованная под редакцией Л. Пая и С. Вербы в 1965 г. Одной из важных концептуальных составляющих этой и других работ данного направления выступает теория модернизации. Причем категория политического развития использовалась как соотносящаяся с категорией модернизации применительно к области политики. Модернизация определялась как процесс изменений, обусловливающий переход от аграрного к индустриальному образу жизни, вызванный невиданным ранее ростом знаний и возможностей человека по контролю за условиями своего существования15.
В целом возникновение теории модернизации было сопряжено с активизацией дебатов о природе развития, что в свою очередь было продиктовано новой ситуацией, возникшей во второй половине XX в. после крушения колониальной системы. Нельзя не сказать и о том, что под модернизацией зачастую понималось преодоление отсталости, свойственное традиционным обществам, а в качестве модели развития принимались характеристики обществ индустриально развитых стран Запада. При этом своеобразие исторического пути западных стран получало статус некоторого универсального по своей сути закона развития. Предполагалось, что модернизация экономики, политики, социальной жизни развивающихся стран так или иначе должна сопровождаться трансформацией ценностных структур, что в свою очередь невозможно без разнообразных инноваций.
В концептуальном плане большая часть работ по теории модернизации находилась в рамках веберовско-парсоновской традиции анализа социального действия16. Авторы особое внимание придавали изучению роли “ментальности”, норм и ценностей конкретного общества с точки зрения их позитивного или негативного влияния на процессы модернизации. При этом в качестве важнейших составляющих развития рассматривались политическое участие и экономическая активность населения. Однако основным препятствием формирования последних как раз и являются традиционные ценности, присущие обществам развивающихся стран. Отсюда вытекает необходимость переориентации элит и создания в развивающихся странах совокупности условий и институтов, обеспечивающих в конечном счете необходимую основу для трансляции и укрепления ценностей современного (западного) общества. Среди их характеристик в первую очередь выделялись универсализм, ориентация на достижение цели, успех, функциональная ограниченность (определенность).
Приложение результатов анализа политической культуры к проблемам политического развития позволяло точнее, по мнению авторов, определить те комбинации ценностей и ориентации, которые влияют на восприятие и направленность новых процессов. Кроме того, результаты исследований позволили охарактеризовать основные черты политики обществ так называемого “незападного типа”. В их числе: недифференцированность области политики от социальной и личностной сфер; различия протопартийных группировок не столько по отношению к конкретным вопросам политики, сколько к более широким характеристикам образа жизни населения; существенные различия в политических ориентациях поколений; отсутствие консенсуса в отношении целей и средств развития; высокий уровень политической апатии населения; слабая дифференциация политических интересов широких масс17. Анализ различных политических культур должен был способствовать пониманию того, какие политические решения и ресурсы необходимы для достижения изменений в желаемом направлении.
При каких условиях ценностные изменения оказываются более вероятными? Утверждалось, что наименее предрасположены к трансформациям ценности, легитимизирующие функционирование базовых политических структур. В этой ситуации ценностные изменения возможны при условии, когда новые социальные группы (обладающие иными по отношению к существующим базовыми ориентациями) смогут получить контроль над доминирующими правительственными и прочими структурами или когда эти структуры будут подвергнуты кардинальным преобразованиям. Чем больше степень распространенности ценностей среди широких слоев населения, тем менее вероятны их быстрые изменения. В случае если ценности укрепляются посредством поддержки их выражения и наказания оппозиции к ним, то ценностная система остается более стабильной. Когда наиболее уважаемые члены сообщества разделяют базовые ценности, значение этих ценностей оказывается стабильным. Однако если, по мнению представителей местных элит, старые ценности не являются более адекватными, то они скорее всего получат новую интерпретацию18.
Как известно, в 60 — 70-е годы модернизационные модели были подвергнуты серьезной критике. Наиболее активно это делалось в рамках концептуального направления так называемого зависимого развития. Критике подвергалось игнорирование социальных, политических, культурных характеристик истории и современной ситуации развивающихся обществ. Основное направление критики было связано с претензией модернизационных проектов на универсальность. Неудовлетворенность теориями модернизации и политического развития, которая была достаточно распространенной и в последние два десятилетия отражала среди прочего и некоторые тенденции в науке более общего плана. К ним следует отнести рост скептицизма в отношении западных ценностей и политико-социальных институтов как таковых.
Тем не менее полемика относительно теории модернизации продолжалась. В качестве аргумента изначальной правоты этой теории (несмотря на отдельные оговорки) ее сторонники приводят явления кризиса авторитаризма, наблюдавшиеся не только в Восточной Европе и СССР, но и в Китае, Восточной Азии, Южной Европе и Латинской Америке19. Заметим также, что проблематике политической культуры было уделено внимание в обширной литературе советологического характера20.
Ценностным трансформациям в социально-политической области уделялось внимание и при изучении западных обществ. На основе эмпирических исследований было предложено несколько вариантов объяснения этого феномена. В рамках одного из них изменения в установках связывались с жизненным циклом людей, причем рост консервативных настроений прямо связывался с возрастом индивида. В рамках другого подхода изменения ценностей группы рассматривались как результат смены состава последней. Кроме того, была выдвинута идея периодических эффектов, когда те или иные политические и социально-экономические события оказывают значимое влияние на установки большинства населения21.
Одним из наиболее известных в этой связи является проект изучения ценностей, реализованный под руководством Р. Инглхарта. Автор выдвинул две центральные гипотезы. Во-первых, индивидуальные приоритеты и ценности отражают социально-экономический контекст: индивид оценивает как более важное то, в чем он испытывает относительный недостаток. Во-вторых, взаимосвязь социально-экономических условий и ценностных ориентации людей не является одномоментной, а предполагает существенный временной лаг. Базовые ценности индивида в значительной мере отражают условия, превалирующие в юношеском возрасте. В результате проверки гипотез на основе сравнительного анализа репрезентативных массивов он сделал следующий вывод. Отсутствие серьезных потрясений, наблюдавшихся в западном обществе после 1945 г., и беспрецедентный рост благосостояния оказали решающее влияние на ценности людей. Послевоенные поколения делали меньший акцент на ценностях экономической и физической безопасности по сравнению со старшими возрастными группами, пережившими вторую мировую войну, годы Великой депрессии. Более молодые возрастные когорты отдавали приоритет таким нематериальным ценностям, как потребность в общении и качестве окружающей среды22.
Итак, рассмотренные теоретические предпосылки, генезис и особенности формирования современных подходов к изучению политической культуры позволяют увидеть, какое содержательное наполнение получают отдельные компоненты политической культуры в рамках основных исследовательских парадигм, уяснить происходящие изменения в политической культуре в контексте социальных изменений в обществе. Все это следует иметь в виду при изучении состояния политической культуры.
Цитируемая литература
1 Среди работ этого периода можно выделить такие: Кейзеров Н. М. Политическая культура социалистического общества. М., 1982; Бабосов Е. М. Политическая культура и ее роль в формировании личности. Минск, 1982; Политическая культура социализма / Общ. ред. Л. Н. Коган. Фрунзе, 1984; Васильев В. П., Щегорцев В.А., Яковлев А И. Политическая культура трудящихся: понятие, содержание, структура и функции, М., 1981: Лисенков Н. М. Политическая культура советского человека. М., 1983.
2 Политическая культура социализма. С. 24.
3 См.: Лисенков Н. М. Указ. соч. С. 9.
4 Almond G. Comparative political systems // Journal of Politics. 1956. N. 18. August. P. 396.
5 Beer S. H. and Ulam A.B. Patterns of Government. N. Y, 1958. P. 7.
6 Macridis R. Interest groups in comparative analysis // Journal of Politics. 1961. February. P. 40.
7 Almond G. A A Dicsipline Divided: Schools and Sects in Political Science. 1990. Sage.
8 Almond G. A and Verba S. The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations. Princeton University Press, 1963.
9 Almond G. A. A Dicsipline Divided Schools and Sects in Political Science.
10 Geertz C. Thick Description: Toward an Interpretive Theory of Culture // Idem. The Interpretation of Cultures. N. Y., 1973.
11 White S. Poutical Culture in Communist States' Some Problems of Theory and Method // Comparative Politics. 1984. N 16.
12 Merelman R. M. On Culture and Politics in America: A perspective from Structural Antropology // British Journal of Political Science. 1989. P. 465—493.
13 Lane Rutb. Political culture. Residual category or general theory? //. Comparative Political Studies. 1992. Vol. 25. N 3. October.
14 Wildarsky A. Choosing preferences by constructing institutions: a cultural theory of preference formation // American Political Science Review. 1987. Vol. 81. N 1. March.
15 Political Culture and Political Development / Pye L and Verba S. (eds). Princeton, 1965. P. 13.
16 Hikeles A. and Smith D. H. Becoming Modem. London, 1974.
17 Pye L. The Non-Western Political Process // Politics ill Transitional Societies / Kebschull H. G. (eds). N. Y, 1968.
18 Williams R. M. Change and Stability in Values and Value Systems // Stability and Social Change / Barber B. and Inkeles A (eds). Boston Little, Brown, 1966.
19 Pye L V. Political Science and the Crises of Autoritarianism // American Political Science Review. 1990. N 84.
20 В ряду важных работ назовем: Browuy A. Political Culture and Communist Studies. London: Macmillian, 1984; Pipec R. Russia under Old Regime. N. Y., 1974; Tucker R. C. Political Culture and Leadership in Soviet Russia: From Lenin to Gorbachev. Brighton, 1987; White St. Political Culture and Soviet Politics. L, 1984.
21 Kavanagb D. Political Science and Political Behaviour. L, 1983. P. 19.
22 Ingiebart R. Political Value Orientations // Jennings Al. K. (et al). Continuites in Political Action: A Longitudinal Study of Political Orientations in Three Western Democracies. Berlin; N. Y., 1989.