6.2.Общая характеристика внешней политики России

Если попытаться охарактеризовать одним словом состояние дел в нашей внешней политике, то этим словом является кризис. При этом речь идет не о каком-то маргинальном кризисе или о кризисе внешней политики РФ на отдельных направлениях. Кризис является всеобъемлющим и всесторонним, системным и структурным, развивающимся как по «вертикали», т.е. сверху до низу, так и по «горизонтали», т.е. во всех мыслимых аспектах. К тому же это кризис, сопровождающийся синхронизированным и нарастающим давлением основных международных субъектов на Россию и на ее Президента. При этом профессионализм отечественного дипломатического корпуса ни у кого сомнений не вызывает.

Прежде всего кризис внешней политики России носит концептуальный характер. Наша внешняя политика формируется стихийно, строится как система ответов, а не превентивных шагов, носит не продуманный на перспективу, а чисто ситуативный характер. Это значит, что у нас отсутствует жизнеспособная и реалистичная концепция внешней политики. Утвержденная В.Путиным в 2000 г. концепция содержала немало правильных выводов и положений. Однако в целом она, конечно, устарела. Самое же главное состоит в том, что ни в этой концепции, ни в последующих заявлениях Президента РФ (включая его ежегодные Послания Федеральному Собранию) не была решена проблема национальной идентичности России. К сожалению, не только Америка, весь мир, но и мы сами все еще не можем понять, кто мы такие: совершенно новое, никому не ведомое государство, возникшее на карте только в 1991 году; продолжатели СССР, добровольно «урезавшие» свою территорию и поменявшие плановую экономику на «экономику дикого рынка», или правопреемники тысячелетней России?

Самоидентификация – проблема тяжелая, ибо она связана с весьма болезненной ломкой стереотипов советского мышления. Однако без такой самоидентификации невозможна внятная ни внутренняя, ни тем более внешняя политика. Более того, без нее невозможно в принципе сформулировать национальные интересы. Отсутствие самоопределения – главная причина того, что Россия до сих пор не сказала, готова ли она в союзе с Западом решать стратегические проблемы международной безопасности и вместе с ним формировать новый мировой порядок. Она не сделала стратегический выбор, с кем она хочет быть союзником и «против кого дружить». В этом основная суть, например, российско-американских отношений.

Конечно, четкой внешнеполитической стратегии нет и у ряда других великих держав, у тех же США. Но в отличие от них Россия сегодня не обладает таким «запасом прочности», который страхует даже от серьезных ошибок и провалов. А потому нечеткость внешнеполитической стратегии для нее – непозволительная роскошь.

Вторая фундаментальная проблема внешней политики России состоит в том, что ее кризис носит институциональный характер. Речь идет об отсутствии эффективного механизма подготовки, принятия и реализации внешнеполитических решений. Но об этом позже.

Наша внешняя политика не опирается на систему стратегического планирования, которая должна обеспечивать просчет краткосрочных, среднесрочных и долгосрочных вариантов внешнеполитических решений, соразмерность целей и средств. Отсутствие же системы стратегического планирования (созданная недавно в Совете безопасности Группа стратегического планирования – не в счет), опирающейся на солидную аналитику, собственно говоря, и привело к кризису внешней политики России. Непросчитанность соразмерности внешнеполитических амбиций и возможностей (ресурсов) страны, неспособность осознать характер происходящих в мире процессов, восприятие их сквозь призму традиционных, свойственных советскому периоду представлений, привело к тому, что ни одна из стратегических целей, сформулированных политическим руководством России в последние 15 лет, не была достигнута. Не удалось ни предотвратить расширение НАТО, ни построить реальное партнерство с этим альянсом, равно как и сохранить необходимый уровень отношений со странами ЦВЕ и Балтии. Все красивые программы построения европейской безопасности, в частности через механизмы ОБСЕ, остались на бумаге. Операция НАТО против Югославии произошла вопреки позиции России, а упорная поддержка режима С.Милошевича обернулась после его поражения потерей российского влияния на Балканах. Не был сохранен Договор по ПРО - главным образом потому, что Москва отказалась вести переговоры о его модификации. Переговоры с США о дальнейшем сокращении ядерных вооружений были прерваны. Повисла в воздухе ранее декларированная концепция стратегического партнерства с США. Нереалистичной оказалась идея создания «стратегического треугольника» Москва-Пекин-Дели. Не выведены из тупика политические отношения России с одной из крупнейших (до недавнего времени – второй) экономик мира – Японией. Не сработал практически ни один из стратегических замыслов в отношении СНГ и ДКБ на всем постсоветском пространстве. Это касается не только союза России с Белоруссией, но и российско-украинских отношений, партнерства с государствами Центральной Азии (в особенности с Узбекистаном) и Кавказа (прежде всего с Грузией). Никакого серьезного продвижения не произошло в важнейших для России вопросах интеграции в мировое, прежде всего европейское, экономическое пространство и привлечения масштабных инвестиций в российскую экономику.

Существенной, хотя и не главной, причиной кризиса внешней политики России является заметное падение ее имиджа в Европе, Америке и в мире в целом. Как это ни прискорбно констатировать, но именно в последние годы Россия перестала быть привлекательным партнером даже для своих соседей. Именно в последние год-два мы услышали прямо-таки шквал критических замечаний – во многом справедливых – со стороны по поводу так называемой «управляемой демократии», «авторитарных тенденций режима Путина», «нечестных» и «несправедливых» парламентских (2003 г.) и президентских (2004 г.) выборов, «избирательного правосудия» (дело ЮКОСа), полицейских методов давления на крупный капитал, разгрома неугодных Кремлю телеканалов и изданий, назначения на высшие государственные посты в России бывших деятелей КГБ, укрупнения органов государственной безопасности без какого бы то ни было контроля со стороны Парламента и общественности, ущемления федерализма и прочее, прочее, прочее… И если в старые времена, наверное, нам можно было на все это наплевать и сказать: «нехай клевещут на наш самый демократичный и гуманный строй», то сегодня, в условиях полной информационной прозрачности современного мира этот «номер» не проходит.

Наконец, важной причиной кризиса российской внешней политики является ее слабое кадровое обеспечение, деградация дипломатической службы, связанная во многом с тем, что профессия дипломата в России (в отличие от всех других стран мира и, кстати говоря, бывшего СССР) не является престижной. Это значит, что талантливая молодежь не видит для себя применения в российских внешнеполитических ведомствах и выбирает себе более престижные и обеспеченные профессии. В результате МИД, в частности, аккумулирует людей, которые просто не состоялись в бизнесе или в политике. За плечами уже немногих оставшихся ветеранов дипломатической службы, прошедших блестящую школу советского МИД, уже почти не стоят талантливые молодые кадры. А это, в свою очередь, означает лишь одно: Россия обречена на то, чтобы и впредь проигрывать нашим партнерам и оппонентам на международной арене.

Текущий кризис внешней политики России не стоит драматизировать. Вообще кризис системы – это неплохо, если за ним следуют шаги по ее радикальному обновлению и модернизации. А нынешний период в истории России – далеко не худший для того, чтобы сделать эти шаги в сфере внешней политики. Никогда международная обстановка не была столь благоприятна для относительно спокойного внутреннего развития, как в начале ХХI века.

Первое. Для преодоления концептуального кризиса внешней политики Россия должна в первую очередь разобраться со своей национальной идентичностью. Оставив нелепые потуги наших либералов (а на самом деле – псевдолибералов-наследников большевиков) предстать в мире «белой и пушистой» некой «новой» Россией, которая строит свою государственность якобы лишь 15 лет, она должна недвусмысленно и безусловно определить себя в качестве наследницы исторической, т.е. тысячелетней России. Понятно, что в этом случае придется взять на себя и все ее грехи, включая – как это и неприятно - грехи СССР. Но, право, игра стоит свеч: тогда Россия остается субъектом мировой истории, всем понятным и узнаваемым. До тех пор, пока этого не сделано, наши зарубежные партнеры, включая США вряд ли сами смогут правильно определить свою политику в отношении России и будут по-прежнему занимать выжидательную позицию. И все попытки отстаивать наши национальные интересы – будь то наши возражения против расширения НАТО, политика сближения со странами СНГ или попытки заблокировать в Совете Безопасности ООН решение о военной операции США против очередного диктаторского режима - будут ставиться ими под подозрение. В худшем случае они будут восприниматься как рецидивы советской внешней политики, выстраиваемой большевиками в духе «игры с нулевой суммой»: все, что хорошо для США – плохо для СССР и наоборот. Тогда, как известно, умение как можно больше напакостить американцам считалось высшим искусством мудрого государствования.

Иными словами мы должны определиться и объявить всему миру, кто мы есть. Мы не новое, неведомо откуда взявшееся государство в 1991 г. и не уменьшенный СССР, который берет свое начало лишь с октября 1917 г., а тысячелетняя Россия. От этого, главным образом, и зависят, в частности, российско-американские отношения. Если, например, мы существуем лишь 15 лет, то на роль, большую, чем клиент США, мы претендовать не можем. Если мы «мини-СССР», то мы обречены на «мини-конфронтацию» с США, на поражение в «мини-холодной войне» и, в конечном счете, на «мини-распад». Если же мы тысячелетняя Россия, то партнерство и даже стратегический союз с Америкой (уже не говоря о Европе) для нас – естественное состояние.

Делая однозначный выбор в пользу европейской и трансатлантической ориентации, Россия должна показать, что может стать ее полезной частью. Таковой она сможет быть лишь в качестве исторической России, которая до октября 1917 года так всеми и воспринималась. В то же время Россия не может вычеркнуть из своей истории советский период, объявив его некой «черной дырой». И в международно-правовом смысле она является субъектом, продолжающим субъект СССР.

Таким образом, Россия должна строить государство не с «чистого листа», или с 1991 года, а исходя из того, что нынешняя Российская Федерация – правопреемница тысячелетнего российского государства, в том числе Российской империи и продолжательница СССР. Т.е. в области государственного строительства она твердо придерживается доктрины непрерывного правопреемства и континуитета.

Второе. Повышение эффективности внешней политики требует принятия специального закона о механизме разработки, принятия и реализации внешнеполитических решений, который обеспечивал бы четкую координацию деятельности министерств и ведомств в этой области под руководством Президента РФ в целях проведения единой линии Российской Федерации в отношениях с другими государствами и международными организациями. Такого рода механизм должен иметь коллегиальный характер, характеризоваться вовлеченностью всех субъектов внешней политики и опираться на глубокую аналитику и экспертизу правительственных и неправительственных научно-исследовательских центров, которые надо создавать, всячески пестовать и щедро финансировать.

Третье. Никакой реалистичный и рассчитанный на успех политический курс не может быть избран и последовательно осуществлен без предварительной оценки ресурсов и просчета возможных вариантов действий, оценки положительных и отрицательных последствий тех или иных акций, их взаимосвязи с возможными, вероятными или иными предсказуемыми событиями и, наконец, просчета их последовательности во времени. Именно к этому в конечном итоге и сводится суть стратегического планирования. Вот почему необходимо обеспечить сопряжение принимаемых внешнеполитических решений с имеющимися ресурсами, в первую очередь, экономическими ресурсами страны.

Соразмерность целей и средств – важнейший принцип внешней политики. В связи с этим все более явной становится и необходимость разработки государственной ресурсной политики – и в целях обеспечения национальной безопасности, и в интересах стратегии развития. Здесь у нас также – явный провал. Именно хорошо продуманная и взвешенная ресурсная политика призвана обеспечить не только эффективность внешней политики, но и конкурентоспособность России как государства, национальной экономики, ее отдельных отраслей, отечественных частных компаний, инновационных систем и проч. в глобальном мире, что является одной из главных предпосылок национальной безопасности.

Четвертое. Что касается имиджа России за рубежом, то, конечно, следует работать над его улучшением. Но при этом следует помнить: какие бы усилия здесь ни предпринимались, какие бы финансовые средства на эти цели ни выделялись, если внутренняя ситуация в стране не будет улучшаться, все эти пиаровские усилия будут тщетны. Надо понять одну простую вещь – для того, чтобы иметь хороший имидж за рубежом, надо реально быть привлекательной страной, а не казаться ею. Поле исправления имиджа поэтому находится не за рубежом, а внутри страны. Ведь, как говорит одна мудрая русская пословица, «Черного кобеля не отмоешь до бела».

Пятое. Надо принять серьезные меры с тем, чтобы вновь сделать престижной дипломатическую службу. Для этого наш дипломат – независимо от того, находится ли он на службе в Москве или за рубежом – должен иметь возможность вести достойный образ жизни, т.е. получать высокую зарплату, обеспечивать семью жильем, качественным медицинским обслуживанием, отдыхом, дать детям образование в престижных вузах страны. Он должен быть также уверенным в том, что государство позаботится о его обеспеченной и безбедной старости. Короче говоря, дипломат не должен чувствовать себя человеком второго сорта, стоящим на социальной лестнице ниже, чем мелкий деятель теневой экономики или чиновник средней руки из коррумпированных отраслей.

< Назад   Вперед >
Содержание