Геополитические очертания будущей России

В настоящее время с геополитической точки зрения Россия находится в том же положении, что и три с половиной века назад. В стране в полном разгаре смутное время, подобное тому, которое Русь уже переживала в начале XVII века, с характерными для русской смуты чертами: самозванцами, боярскими распрями, вмешательством иноземных государств.

Очертания нынешних российских границ тоже за некоторым исключением напоминают те, что были три с половиной столетия назад. Более 350 лет, в течение которых ценой неимоверных усилий, лишений и героизма наших предков была создана великая держава, обеспечивавшая не только безопасность своим народам, но и стабильность и порядок во всем мире, – едва ли не полностью вычеркнуты из нашей истории. Такова страшная цена реформаторского куража горбачевых и ельциных!

С признания этого печального геополитического факта необходимо начинать при выработке любой перспективной стратегии нашего развития. Соответственно, имеет смысл попристальнее приглядеться к тому, как развивалась Россия в последние три столетия.

Начиная с середины XVII века логика нашего развития была подчинена решению двух важнейших, [c.245] объективно стоявших перед государством задач: обеспечения выхода к морям и обеспечения надежности и безопасности границ. Эти же задачи объективно стоят перед Россией и сегодня. Однако современное положение осложняется тем, что России необходимо одновременно преодолеть внутреннюю смуту и начать собирание земель вокруг себя. При том времени для долгих раздумий современная динамика событий совершенно не оставляет.

Какой должна быть в этих условиях последовательность наших действий? За ответом стоит обратиться к великому учителю – истории. Логично предположить: поскольку мы должны в кратчайшие сроки решить те же задачи, которые решались в течение трех последних веков нашей истории, то и последовательность их осуществления должна быть схожей.

С известной долей условности и схематизма стратегию восстановления естественного геополитического статуса России можно разделить на три этапа.

Первый этап – внутренняя консолидация.

Впервые после образования русского централизованного государства важнейшую геополитическую задачу – обеспечение выхода к Балтийскому морю – пытался решить Иван Грозный в ходе Ливонской войны. Ряд факторов тогда не позволили России достичь успеха. Важнейшим препятствием на пути к победе стало отсутствие единства среди политической элиты Московского Царства. Не случайно, что именно в ходе этой войны Иван Грозный учредил знаменитую опричнину – своеобразный инструмент для “чистки” боярской знати. Однако полной консолидации правящего слоя России удалось достичь только Петру Великому. И не случайно именно при нем Россия вернула себе долгожданный выход к Балтике. А вслед за этим стратегическим приобретением последовала, [c.246] как известно, эпоха блестящих успехов русской политики на ниве государственного строительства и международных отношений.

Все сказанное выше можно безо всяких изъятий приложить к современной России. Пагубный внутренний раскол – вот главная причина нашей нынешней слабости. Таким образом, первая задача, которая перед нами стоит, – достижение консолидации политических сил. До тех пор, пока политики будут непримиримо враждовать, будет расколото и общество, а следовательно – Россия останется слабой и подверженной внешним влияниям.

Можно ли добиться единства? Как это сделать? Таковы существеннейшие проблемы текущей российской политики. Опыт последнего времени показал, что это вполне возможно. Мы имеем как минимум два примера из практики недавнего прошлого, которые показывают путь достижения единства.

Первый пример – отношение к расширению НАТО ни восток, которое вызвало активное неприятие во всех слоях российского общества. Народно-патриотические силы страны всегда были решительными противниками расширения НАТО, ибо это наносит ущерб безопасности России. Кстати, весьма показательно, что консолидация состоялась тогда, когда по этому вопросу на нашу точку зрения (точку зрения интересов России) стали все остальные ведущие политические силы страны.

Второй пример – отношение к концепции устойчивого развития. КПРФ первая поддержала ее, а затем даже включила в свою партийную программу. Теперь, судя по всему, и правительство начинает активно поддерживать эту идею. То же самое происходит и с концепцией многополярного мира, которая впервые была выдвинута нами еще во времена расцвета капитулянтской политики [c.247] Козырева, а сейчас стала вполне официальной концепцией МИДа.

Таким образом, опыт показывает: в идеологическом отношении консолидация общества возможна только на идейной платформе народно-патриотических сил России. Вокруг нее могут объединиться все честные, национально мыслящие, не утерявшие любви к Отечеству государственные и общественные деятели. Только такая консолидация приведет к стабилизации внутриполитической ситуации. А стабильность внутри нашей страны неизбежно приведет к резкому усилению центростремительных тенденций на всем постсоветском пространстве.

Второй этап – “собирание земель”.

Ключевым геополитическим событием трех последних столетий российской истории, предопределившим рост и расширение Государства Российского, было, несомненно, воссоединение Украины с Россией, произошедшее в 1654 году. Это объединение двух братских народов – точнее, двух частей одного народа – стало мощным стимулом развития государства.

Восстановление политического единства великороссов, украинцев и белорусов, которое началось после исторической Переяславской Рады, позволило России на протяжении долгих столетий успешно решать внешнеполитические задачи, ибо именно три эти ветви единого русского народа составляли становой хребет могучего российского государства.

Сегодня единая русская цивилизация вновь разорвана на три части. Но каждая из них сама по себе обречена на прозябание. Так что проблема нового воссоединения с Белоруссией и Украиной является не просто началом обретения Россией своего естественного геополитического статуса. По сути, это проблема нашей жизнеспособности. От [c.248] того, как она разрешится, зависит, быть или не быть нашей Родине такой, какой она была всегда – уникальной, самобытной и самодостаточной цивилизацией. Именно поэтому второй стратегической задачей – после внутренней консолидации всех здоровых политических сил – является задача нового воссоединения Украины и Белоруссии с Россией.

Как показали события последних месяцев, для полноценного союза России и Белоруссии не хватает малого – политической воли со стороны руководства России. Именно правящая ворократия не допускает подлинного воссоединения двух братских народов.

Оголтелая антибелорусская кампания продажных СМИ наглядно продемонстрировала, кто есть кто. Этой бесстыдной клеветнической кампанией компрадорская часть правящей элиты и прозападная интеллигенция откровенно показали всему нашему обществу, до какой степени они боятся и ненавидят возрождающуюся Россию.

Нет никакого сомнения в том, что подлинной причиной антибелорусской истерии является страх. Страх потерять власть, а с нею и источники баснословных доходов. Страх перед народом, который наконец увидит бесстыдную наготу горе-реформаторов.

Ведь Белоруссия, в отличие от России, демонстрирует взвешенный и продуманный подход к реформированию своего народного хозяйства: без нахрапистой “прихватизации”, при активной роли государства, с сохранением аграрного сектора. Кроме того, наших радикал-либералов до дрожи пугает так называемый “феномен Лукашенко”, внезапный прорыв к вершинам власти молодого, энергичного политика, пользующегося популярностью в народе.

Еще одна причина антибелорусской истерии кроется в геополитической плоскости. Это – досада на то, [c.249] что сорвался “блестящий замысел” американских стратегов о создании так называемого черноморо-балтийского санитарного кордона, изолирующего Россию от Европы. Неудивительно, что главными союзниками российских демократов здесь оказались Соединенные Штаты, кровно заинтересованные в дальнейшем падении влияния России на международную политику.

В свою очередь, народно-патриотическим силам России необходимо всеми доступными средствами добиваться подлинного союза России и Белоруссии. Это – первый, причем, вполне реальный шаг на пути восстановления геополитического контроля России над евразийским “хартлендом” и залог обеспечения нашей национальной безопасности.

Проблема воссоединения России и Украины, увы, намного сложнее. Со времени распада СССР и до настоящего времени наши отношения – не без западной “помощи” – планомерно ухудшались. Причин тому много, но есть две главные. Внешняя: стремление США и Запада полностью оторвать Украину от России и сделать ее буфером между Европой и “непредсказуемой” Москвой. И внутренняя: антироссийская ориентация определенной части нынешней политической элиты Украины.

Идеолог многих антироссийских акций Запада, бывший госсекретарь США Г.Киссинджер опубликовал в июне 1996 года в журнале “Ньюсуик” статью, которую уже успели справедливо сравнить с печально известной речью У.Черчилля в Фултоне, ставшей прологом холодной войны157. В ней Киссинджер призывает направить усилия Запада на противодействие “российскому экспансионизму” – так в США называют стремление к воссоединению русского народа. При этом ключевыми звеньями такой антироссийской политики, по его мнению, должны стать [c.250] расширение НАТО на восток и меры, направленные против реинтеграции России и Украины.

К сожалению, русофобские идеи Киссинджера – это не просто мнение частного лица. Они уже нашли воплощение в политике администрации США. Американцы начали планомерно сокращать экономическую помощь России и столь же планомерно увеличивать дотации Украине. О значении, которое США придают установлению контроля над Украиной, свидетельствует то, что ныне она занимает третье место (!) по размерам американской помощи после Израиля и Египта158.

Американские политологи откровенно высказываются о том, что хотели бы видеть Украину “интегрированной в трансатлантические и западноевропейские структуры”. В их представлении противостоящая России Украина должна стать наилучшей гарантией против российского “имперского ренессанса”. А потому Соединенные Штаты и впредь будут пытаться всеми средствами оторвать 50-миллионную Украину от 150-миллионной России.

Внутренний фактор, препятствующий реинтеграции России и Украины – откровенно прозападная ориентация определенной части украинских политиков и оголтело-антирусская направленность украинских националистов. Кстати, политика Вашингтона в отношении Украины во многом совпадает с идеологическими схемами этих националистов и вытекающими из них намерениями официального Киева “вернуться в Европу” и создать “европейское государство”.

Кроме того, украинские средства массовой информации активно лепят из России “образ врага”. Повышенным спросом на украинском политическом рынке пользуются произведения представителей националистической интеллигенции, в основном выходцев из Галиции, настроенных враждебно в отношении России. [c.251]

Однако попытки оторвать Украину от России встречают в украинском обществе сильное сопротивление. Да и политическая элита Украины расколота. Некоторые политологи даже выделяют две самостоятельные украинские политические культуры: “самостийную”, ориентированную на Запад, и “малороссийскую”, ориентированную на Россию159. “Самостийники”, в основном выходцы из Западной Украины, контролируют сегодня многие государственные структуры. “Малороссы”, выходцы с востока и юга страны, находятся пока в тени и вынуждены играть но правилам, которые задают украинские националисты.

Короче, современная ситуация на Украине во многом напоминает ситуацию накануне Переяславской Рады. Как и тогда, украинская старшина, оторвавшись от своего народа, ориентируется на Запад. Как и тогда, основная масса простого люда с надеждой взирает в сторону Москвы.

Пока же правящие круги Украины демонстративно заигрывают с антироссийскими силами. Им противостоят, как и три века назад, два фактора. На стороне России, во-первых, симпатии основной массы братского украинского народа, который прекрасно понимает, что он вместе с великороссами и белорусами принадлежит к единой православной общерусской культуре. Поэтому, быть может. именно “народная дипломатия” является сегодня более надежным средством для постепенного решения вопроса о воссоединении России и Украины, нежели дипломатия официальная.

Во-вторых, на стороне России – симпатии украинского воинства. Офицерский корпус, как и триста с лишним лет назад казачество, выступает против ориентации на Запад. Прошедшим летом Украинский центр экономических и политических исследований провел опрос среди тысячи офицеров. Несмотря на то, что часть высшего [c.252] генералитета держит курс на сближение с НАТО, только 12% опрошенных поддерживают их. В то же время 41% опрошенных выступают за внеблоковый статус Украины, а 37% – за интеграцию России, Украины и Белоруссии и создание военного блока наших государств. Две трети опрошенных офицеров негативно оценили деятельность министерства обороны, а действиями Л.Кучмы, как верховного главнокомандующего, недовольна половина офицеров, причем треть опрошенных оценила его “очень негативно”160.

В целом, и объективные, и субъективные факторы говорят за то, что воссоединение России и Украины на той или иной основе непременно должно произойти вопреки как внешнему противодействию США и Запада, так и прозападной ориентации некоторых украинских государственных деятелей, которые, подобно российским западникам, не вечно будут править чуждым им по культуре народом.

Третий этап – восстановление естественного геополитического статуса России.

После того, как будут решены задачи первых двух этапов, России станет по силам достичь главной геополитической цели – восстановить контроль над “хартлендом”. Только достижение этой цели сможет обеспечить нашему государству подлинную национальную безопасность.

Соответственно, конечной целью российской геополитики должно стать создание какой-либо формы конфедерации, федерации или союза, восстанавливающих единство разорванного геополитического поля, включающего в себя территорию бывшего СССР.

Однако в современных условиях, когда центростремительные тенденции еще далеко не преодолены, когда во многих странах так называемого “ближнего зарубежья” у [c.253] власти находятся политические группировки, не ориентирующиеся на союз с Россией, возрождение единого государства на просторах евразийского “хартленда” вряд ли станет событием завтрашнего дня. Поэтому сегодня речь необходимо вести прежде всего не о принципах создания единого государства, а о принципах и формах геополитического контроля над территорией бывшей Российской империи и СССР.

Какие же это принципы? Назовем три важнейших. Первый – принцип взаимовыгодности и добровольности. Большинство народов Российской империи вошли в состав единого государства добровольно, зачастую перед лицом опасности со стороны агрессивных соседей. Этот исторический путь взаимовыгодности неизбежно повторится, как бы ни старались наши недруги разжечь подозрительность и ненависть между братскими народами. Повторю еще раз: народно-патриотические силы России являются принципиальными противниками насильственного способа решения геополитических задач. Мы против “бросков на юг”, так же, как и на север, запад или восток. “Агрессивность патриотов” – ложь, жупел, которым пугают своих детей г-да демократы. Однако мы полагаем, что Россия должна всячески приветствовать и поддерживать те народы бывшего СССР, которые открыто выступают за тесное сближение с ней. И этим наша позиция отличается от псевдоинтеграционной риторики “демократов”.

Второй принцип – здоровый государственный прагматизм. Геополитическая стратегия России должна преследовать национальные интересы, а не идеологические химеры типа “нового мышления” или “торжества демократии во всем мире”. Должны учитываться все преимущества, риски и опасности, связанные с восстановлением [c.254] российского контроля над евразийским геополитическим ядром.

Третий принцип – индивидуальный подход в отношении каждого партнера. Это обусловливается различной степенью культурного тяготения к России стран “ближнего зарубежья”, разной ориентацией их властных элит, численностью и влиянием русской диаспоры и другими факторами.

Такой подход может значительно ускорить объединительные процессы. Авторы доклада “Возродится ли Союз?”, написанного по заказу Совета по внешней и оборонной политике, полагают, например, что “достаточно реальным выглядит сценарий воссоздания в начале нового века – в виде конфедерации – бывшего союзного государства в составе:

Россия, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Армения – с очень большой вероятностью;

Украина, Узбекистан, Грузия, Молдавия – со значительной, но не преобладающей вероятностью;

Азербайджан, Туркменистан – с еще меньшей вероятностью;

Латвия – маловероятно, но не с нулевыми шансами;

Эстония и Литва – почти исключено”161.

Очевидно, что в любой из предполагаемых форм такой межгосударственный союз уже может претендовать на восстановление контроля над евразийским “сердцем мира”.

Напомню, что такой контроль над пространством осуществляется при помощи различных форм. Они должны варьироваться в зависимости от культурно-цивилизационной близости той или иной страны, геополитической значимости региона, международной обстановки и наличия средств для осуществления конкретных операций и [c.255] программ. Россия, безусловно, должна уметь использовать все возможные и доступные формы контроля.

Перечислим главные из них.

Военный контроль не утратил своего значения и продолжает оставаться самым надежным. Речь идет, естественно, не об агрессии и подрывных действиях, а о взаимовыгодном военном сотрудничестве. Необходимо активизировать политику, направленную на создание совместных военных сил, прежде всего войск ПВО и пограничной службы, и размещение на территории соседних дружественных государств российских военных баз.

Нужно не свертывать, а активизировать роль России в миротворческих действиях в зонах конфликтов, которые угрожают прежде всего ее собственной безопасности. Наша страна имеет широкие возможности заниматься подготовкой офицерского состава для вооруженных сил наших союзников. Наконец, необходимо предпринять все усилия, чтобы рынок вооружений в странах “ближнего зарубежья” оставался исключительно российским.

Политический контроль – еще одна древняя форма контроля территории, активно используемая в современных условиях. Это – поле деятельности прежде всего дипломатии. Усилия российских дипломатов должны быть направлены не на реализацию утопических идей “радикал-реформаторов”, а на поддержку пророссийски ориентированных частей национальных элит, на недопущение создания коалиций между государствами на антироссийской основе.

Несмотря на хозяйственную разруху в России, у нас сохраняются и значительные возможности экономического контроля. Необходимо в полной мере использовать возможности сохраняющегося единого экономического пространства, взаимной технологической и энергетической зависимости сопредельных территорий... [c.256]

Одной из важнейших форм контроля над пространством остается коммуникационный контроль. В нашем случае эта форма особенно актуальна, так как в ближайшие десятилетия на территории бывшего Союза не предвидится никакой альтернативы единой транспортной системе, созданной еще во времена Сталина, Хрущева и Брежнева. Понятно, что в силу чисто географических факторов роль России в этой системе особенно высока. К взаимной выгоде стран “ближнего зарубежья” – не забывая, конечно, и о собственных интересах – Россия может использовать свои транспортные артерии: железнодорожные, морские, речные, автомобильные коммуникации, газо- и нефтепроводы.

Огромным ресурсом России является возможность демографического контроля. Многомиллионная русская диаспора в республиках бывшего СССР более чем кто-либо заинтересована в продвижении процесса реинтеграции постсоветского пространства. Защита интересов русской диаспоры – это защита интересов России. Не меньше заинтересованы в воссоединении народов и диаспоры национальных меньшинств в России, ведь в этом залог их собственной безопасности.

Важную роль в современных условиях играет информационный контроль. Он связан в первую очередь с борьбой за информационные рынки, которую ведут между собой российские и зарубежные средства массовой информации. Причем, нашим фундаментальным преимуществом в этой борьбе является тот факт, что русский язык продолжает оставаться языком межнационального общения на всем постсоветском пространстве. И такое преимущество глупо, даже преступно не использовать.

Но, пожалуй, наиболее прочной формой контроля и главным условием его успешности является культурно-цивилизационный контроль территории, прочность которого [c.257] зависит от общности культурных и бытовых архетипов массового сознания и древности исторических связей. В этой области основы для скорейшей реинтеграции очевидны.

Народы на территории распавшегося Союза объединяет опыт многовекового совместного, по большей части мирного рядомжительства (термин Ивана Ильина). Наши отцы и деды общими усилиями разгромили фашистских агрессоров. Кроме того, об умении – и желании – жить совместно свидетельствует огромное количество межнациональных браков. Общая память, общее наследство – в прямом и переносном смысле – не пропадет втуне. Нужно лишь осознанное стремление политиков всеми способами поддержать сохраняющуюся культурную общность народов Российской Империи и Советского Союза.

Несомненно, что ни одно из новых независимых государств – бывших советских республик – непосредственно не угрожает России. Главной угрозой национальной безопасности нашей страны являются попытки крупнейших мировых держав, так называемых центров силы, установить свой контроль над постсоветским пространством. На пресечение таких попыток и должно быть в первую очередь направлено геополитическое влияние России на евразийском материке.

Но при этом российское правительство, сознающее свою ответственность перед народом и отстаивающее наши национальные интересы – а такое правительство будет рано или поздно создано – должно понять: России незачем стремиться к “жесткому” тотальному контролю над жизненно важным для нее евразийским геополитическим ядром. Более того: грезы о таком контроле являются вредной утопией.

Пространство “хартленда” может и должно стать пространством согласия между правительствами и народами [c.258] бывших советских республик. Тогда наши соседи поймут: стремление России обезопасить свои границы, воспрепятствовать проникновению иных центров мировой силы в жизненно важные для нее регионы не угрожает сопредельным государствам, если их собственные действия не направлены против нашей страны. [c.259]



< Назад   Вперед >
Содержание