Изменения в различных политических сферах

Изменение политической организации мира не могло не повлиять на все сферы мировой политики. В области безопасности выход транснациональных акторов, а также размывание, ставшей привычной за более, чем 300-летнюю историю государтсвенно-центричной системы, а вместе с ней и идентичности, связанной с государством (француз, американец, немец и т.п.), породил феномен международного терроризма в лице «Аль-Каиды», выдвинувшей исламистский проект. Терроризм, разумеется, не новое явление, международные связи террористов были и ранее. Однако, если прежде террористические организации сосредотачивались на сепаратистских целях (например, баски) или действовали в рамках национально-освободительного движения, т.е. ставили своей целью приход к власти на ограниченной территории – в части государства, в государстве или группе государств, то лидеры «Аль-Каиды» выступили с проектом, подразумевающим распространения ислама в мировом масштабе. Главная проблема состоит именно в попытках активной реализации данного проекта на глобальном уровне путем террористических методов, что превращает проект в исламистский. Террористический же метод нужен, согласно представлениям лидеров «Аль-Каиды», для того, чтобы окончательно расшатать существующую политическую систему мира с лидерством в ней Соединенных Штатов .

Сам факт нападения «Аль-Каида» на территорию США 11 сентября 2001 г. явился политическим вызовом неправительственного образования сильнейшему в военно-политическом и экономическом отношениях государству в мире, которое стало символом государственно-центристской системы мира (не случайно, удары были нанесены по Всемирному торговому центру и Пентагону). США, будучи ведущей в военном отношении державой, оказались абсолютно беззащитными на своей же территории . В принципе США здесь не исключение. Оборона любого государства веками выстраивалась так, что его потенциальным противником выступало другое государство. Внутренние угрозы всегда были характерны скорее для слабых государств и вели к переворотам, или дестабилизации. После 11 сентября 2001 г. это оказалось не так: стало очевидным, что «нападению изнутри» подвержено любое государство, в том числе и сильное.

Можно указывать, на идеалистичность исламистского проекта, его недостаточную проработанность на сегодняшний день, на то, что в конце ХIХ в. ультрареволюционные организации также использовали терроризм для попыток более справедливой, по их мнению, политической организации. И тем не менее, существенным отличием сегодняшнего терроризма, получившего название «международного», являются действия в принципиально иных условиях научно-технического развития.

Еще один важный момент, который следует учитывать, заключается в том, что исламистский проект возник в очень сложном регионе, крайне насыщенном конфликтами. Это и Ближневосточный конфликт, и иракский, и афганский конфликты, и конфликты на Кавказе, который географически примыкает к Ближнему и Среднему Востоку и который близок им в конфессиональном отношении, и др. конфликты. Наличие глобального проекта дает всем этим конфликтам принципиально иную идейную основу, превращая ряд частных конфликтов в «цивилизационное» противостояние и резко расширяя социальную базу поддержки альтернативного проекта.

В результате активной деятельности негосударственных акторов в регионе Большого Ближнего Востока там, пока, правда, лишь эвентуально, очерчивается союз государств (Ирана и Сирии) с негосударственными акторами («Хизбаллой» и ХАМАСОМ) как альтернатива существующей системе, образованной умеренными государствами . Конечно, сейчас рано говорить о таком развитии событий, но факт возможности подобного пути свидетельствует о принципиально новых проблемах системы региональной, а вместе с ней и глобальной безопасности.

В связи с конфликтами и терроризмом в различных регионах мира по-новому встает проблема нераспространения оружия массового уничтожения, а также средств его доставки: с одной стороны, возникает опасность попадания его в руки террористов, с другой – разработки и использования нестабильными и/или непредсказуемыми государствами.

Транснационализируются не только террористические организации, но и преступность, незаконная торговля оружием, порождая «черные» и «серые» зоны мировой политики. Это красочно сформулировано героем Николса Кейджа в фильме «Оружейный барон», когда он признается, что создавал такие сложные схемы поставок оружия в развивающиеся страны, что часто сам не понимал, действует ли он законно, или нет.

Другим новым явлением в области безопасности стало масштабное вовлечение частных военных компаний в различную деятельность в конфликтных регионах. Вооруженные частные подразделения все чаще привлекают для охраны военных объектов, сопровождения гуманитарных грузов и т.п. Во время военной операции США в Ираке в 2003 г. каждый десятый человек, вовлеченный в нее с американской стороны, был из, так называемых, частных компаний по обеспечению безопасности (private security cоmpanies, PSC, или иногда используется название private military cоmpanies, PMC). Они решали вопросы логистики, обучения персонала и т.п. Еще более масштабное привлечение частных военных компаний в Ирак было после разгрома иракской армии. Они использовались для обучения иракских полицейских, обеспечения безопасности на нефтяных разработках, для переводов при допросе военнопленных и т.п. .

К услугам частных военных компаний обращаются не только государства, но и представители ТНК, которые нанимают их для охраны своих объектов; повстанцы, в частности, для обучения военному делу; межправительственные организации для помощи в организации миротворчества и др. В результате наблюдается своеобразная «приватизация» безопасности, что является еще одним свидетельством размывания Вестфальской политической системы мира, где сфера безопасности – прерогатива государства.

Само по себе привлечение частных компаний при решении военных проблем, а также вопросов, связанных с безопасностью, не является чем-то абсолютно новым. В той или иной форме и степени такое было и ранее. Однако, начиная с 1990-х гг. в этой области произошли качественные изменения. Прежде всего следует отметить, что резко возросли масштабы деятельности частных компаний в военной сфере и сфере безопасности, а также расширился «ассортимент» предлагаемых ими услуг. В связи с последним И.А. Сафранчук предлагает выделять три вида компаний: «1) частные военные компании (ЧВК, private military company – PMC) – они воюют сами или помогают воевать заказчику; 2) частные компании безопасности (ЧКБ, Private Security Company – PSC) или транснациональные компании безопасности (ТНКБ, Transnational Security Company – TSC) – они обеспечивают физическую безопасность объекта или лица (лиц) на определенной территории; 3) компании, предоставляющие нелегальные услуги (КНЛУ, Non-legal Service Provider - NSP) – они выполняют функции, от которых отказываются военные в высокотехнологичных армиях» .

Расширилось также число «заказчиков», которые стали обращаться к помощи таких частных компаний. По всей вероятности, тенденция обращения к этим компаниям за услугами будет только усиливаться. В результате, как отмечает И.А.Сафранчук, их деятельность оказалась востребованной, что и послужило стимулом к дальнейшему развитию данного вида бизнеса. Одновременно в результате окончания холодной войны, ликвидации ОВД на рынке труда оказались хорошо подготовленные военные профессионалы. Все это дало возможность частным лицам создать такие компании, которые оказались конкурентоспособными по сравнению с государственными силами. Более того, частные силы имеют ряд преимуществ: они готовы действовать в любом регионе, достаточно мобильны и гибки, поскольку не требуют длительных согласований при принятии решений . Но в этом, представляется, и их особая опасность. Будучи готовыми действовать где угодно и когда угодно, причем, в условиях научно-технической революции; решать задачи, которые не регулируются международным правом, поскольку выходят за рамки межгосударственных отношений, частные военные компании «на службе» авторитарных режимов, а также некоторых негосударственных акторов (например, радикально настроенных групп) фактически способны силовым способом воздействовать на политическую систему мира.

Разумеется, отчасти деятельность таких компаний отслеживается и контролируется. При этом используются различные средства: деятельность спецслужб, национальное законодательство различных стран, а также международное законодательство и международное сотрудничество. Однако полностью регулировать все возникающие вопросы и проблемы в деятельности частных силовых компаний невозможно. При этом грань между законной и незаконной их деятельностью оказывается весьма тонкой, а противоречие политических интересов различных стран значительно ограничивает межгосударственное сотрудничество.

Наконец, последний аспект, который следует отметить в связи с проблемами безопасности: происходит «расслоение» не только государств, но и их ресурсного потенциала. Если ранее ведущим ресурсом была военная сила, затем экономика (послевоенное развитие Германии и Японии – яркий пример того, как государства становятся политически влиятельными за счет экономического развития), то сегодня ресурсный потенциал – крайне разнообразен. Оборотной стороной этого факта оказывается то, что проблемами безопасности охватывает самые разнообразные области – экономику, энергетику, экологию и т.п., т.е. все то, что получило название «мягкой безопасности».

Названные проблемы не снимают, конечно, с повестки дня и традиционные аспекты международной безопасности.

Расслоение государств, транснационализация и гибридизация акторов, а также научно-технические инновации проявляются в политико-экономической и финансовой сферах на глобальном уровне, что, в частности, и нашло отражение в кризисе 1997/1998 гг., а затем и в современном кризисе.

Сегодня недостатка идей и представлений относительно причин современного кризиса нет. Кризис, охвативший современный мир, - одна из наиболее дискутируемых проблем. От обсуждения финансовых его аспектов перешли к экономическим, а потом и к более общим. Несомненно, и финансовые и экономические, и другие причины повлияли на развитие кризиса. В частности, инновационные продукты, получившие широкое развитие в банковском секторе, и далеко не всегда оправданные реальным производством, внесли свой вклад в развитие кризиса. Однако, представляется, что кризис, с которым мы сегодня столкнулись, стал прежде всего следствием кризиса Вестфальской (государственно-центристской) политической системы мира и одновременно фактором, ведущим к ее дальнейшему разрушению. На интуитивном уровне то, что финансовый и экономический кризис есть, по сути, проявление кризиса политического, чувствуется многими. Необходимо подчеркнуть только, что в отличие от других кризисов, которые порождались или сопровождались политическими кризисами, современный обусловлен не проблемами политической системой одного или нескольких государств, а именно политической системой мира как таковой.

Обращаясь к анализу кризиса конца 1990-х гг., М.В. Харкевич отмечает, что тогда С. Стрэндж возложила вину за кризис на проблемы Вестфальской системы. «На начальном этапе развития система национальных государств и рынок, по мнению С. Стрэндж, находились между собой в органичной связи. Государствам нужен был экономический рост и система кредитования, а производство и торговля нуждались в безопасности. Однако развитие экономической системы до глобальных масштабов создало, по крайней мере, три проблемы для системы государств, с которыми она не в состоянии справиться. Это управление мировой финансовой системой, защита окружающей среды и сохранение социально-экономического баланса между богатыми и сильными, с одной стороны, и бедными и слабыми, с другой» . Таким образом, одной из важнейших составляющих, которая привела к кризису оказалось противоречие между национальными интересами отдельных государств и экономической системой в целом, ставшей глобальной.

В условиях современного кризиса ситуация намного усложнилась. Сегодня мы отчетливо наблюдаем несоответствие основных принципов и правил государственно-центристской организации мира современным реалиям, для которых эти правила все чаще оказываются слишком «узкими». Выход за пределы «правил» проявляется во всех областях и экономический кризис, похоже, не является здесь исключением. Иными словами, система, в которой государства во вне «отвечали за все», перестает работать эффективно, а как следствие, мир оказывается плохо управляемым.

Все эти процессы, связанные с изменением политической системы мира влекут за собой целую цепочку новых феноменов, к числу которых относится размывание ролей (функций) акторов и их гибридизация. Ранее государства, действовали на экономической арене, но их главная задача оставалась политической, в то время как транснациональные корпорации были ориентированы на получение прибыли.

В принципе традиционные функции остались за акторами, но каждый из них все чаще и в большей степени «залезает на чужую территорию». В итоге «границы ответственности» акторов становятся все менее четкими, а поведение - более рискованным, что ведет к плохой предсказуемости и кризисам. Так, за последние время ряд государств стал заниматься несвойственной им ранее, по крайней мере в такой степени, деятельностью – "зарабатыванием" денег, и это стало одной из причин кризиса. Иными словами, государства стали работать как корпорации. В частности, по этому пути пошла Исландия, которая в большом количестве скупала европейские кампании, набирая при этом долги. В результате она оказалась на грани дефолта. В отношении частных структур существуют механизмы, препятствующие подобному рискованному поведению, но эти механизмы не действуют, если на рынке оказывается национальное государство.

Следующий важный момент в этой сфере заключается в том, что расслоение государств, возникновение непризнанных, или частично признанных государств ставит бизнес в затруднительное положение. Бизнес нередко оказывается в противоречивой ситуации. Например, компания Benetton, выпускающая одежду и аксессуары, решила развивать поставки своих товаров в Абхазию. На это резко отреагировала Грузия, заявив, что Абхазия - часть ее территории, поэтому все вопросы должны быть согласованы с грузинской стороной . Таких примеров множество.

Наконец, последнее, на что необходимо обратить внимание, говоря о политической составляющей финансово-экономической сферы. Это усиливающие масштабы транснационализации. Не только крупные транснациональные корпорации работают вне пределов национальных границ, но также средний и малый бизнес. В настоящее время примерно каждое третье предприятие среднего и малого бизнеса США и каждое седьмое Японии работает на транснациональном уровне . Они имеют достаточно гибкие, в значительной степени сетевые структуры, которые хорошо приспосабливаются к местным условиям.

Говоря об усиливающейся транснационализации бизнеса, необходимо иметь в виду и то обстоятельство, что многое здесь зависит от региона. В целом ряде африканских стран, где ВПП на душу населения, составлял менее 100 долларов, выходить не только за рамки национальных границ, но и пределы отдельных населенных пунктов, просто не с чем. Но эта сторона как раз свидетельствует о другой тенденции – расслоении государств и регионов.

Сегодня поиск выхода из кризиса стал задачей номер один. Однако, как правило, решения пытаются найти по принципу «симптоматического лечения», т.е. изменения отдельных правил поведения (например, предусмотреть механизмы, не позволяющие государству действовать на мировой арене подобно экономическому игроку). В определенной степени, конечно, это позволит снизить кризисную напряженность, но не приведет к решению проблемы, поскольку не затрагивает ее сущностных характеристик.

Общий вывод, к которому можно придти, анализируя политические аспекты финансово-экономической сфере, заключается в том, что в результате сдвигов, происходящих в рамках Вестфальской политической системы мира, данная сфера оказывается крайне неустойчивой.

Изменения в социально-гуманитарной сфере в связи с транснационализацией и другими описанными выше феноменами изучены, пожалуй, в меньшей степени, чем в предыдущих двух областях. Здесь пока нет таких событий, подобных террористическим атакам 2001 г. или экономическому кризису, заставивших усилить осмысление, или, по крайней мере, описание того, что произошло. Однако в целом в социально-гуманитарной сфере прослеживаются аналогичные тенденции. Их внимательный анализ тем более важен для предотвращения масштабных кризисов и смягчения негативных моментов, проявляющихся в первых двух сферах.

Одной из таких тенденций, как и в других сферах, является расширение функций акторов. В результате крупные корпорации берут на себя часть несвойственных им ранее функций, превращаются в своеобразные "государства" со своими системами образования, здравоохранения, социальной защиты и т.п. На международном уровне все активнее создаются практики социальной ответственности бизнеса, которые формируются и развиваются при поддержке ООН, о чем свидетельствует, например, появление в 2005 г. Глобального договора.

Усиливается внимание к ценностному компоненту, что нашло явное отражение в исламистском проекте. Одновременно различные государства проявляют все больше внимания к «мягкой силе», к имиджевой стороне путем развития сотрудничества с неправительственными организациями в рамках публичной дипломатии, создания телевизионных каналов и т.п.

Сфера образования – одна из тех, где довольно ярко проявляются описанные выше феномены и тенденции. Так, Болонский процесс может служить примером того, как интеграционные процессы, инициированные на уровне государств, подписавших Болонскую Декларацию, в значительной степени реализуются на уровне университетов – негосударственных акторов. При этом европейская интеграция в области образования давно вышла за рамки ЕС, а само образование, прежде всего высшее, отчетливо приобретает политикообразующую функцию .

Таким образом, политическая реальность в конце ХХ – начале ХХ1 вв. претерпела значительные изменения. Она более не сводится к исключительно межгосударственному взаимодействию, как это было в недалеком прошлом

< Назад   Вперед >
Содержание