Охват экономики средствами массовой информации и кризис средств массовой информации

Будучи не способным к такого рода контактам, не способным к экспортированию себя, рейнский капитализм позволил своему конкуренту занять все пространство; это можно было бы назвать «парадоксом в квадрате». Смысл его выражается в нескольких фразах. Как мы видели* экономика-казино извлекает часть своей силы из журналистского соблазна, но и сама она подпадает под власть средств массовой информации, что не может не причинять неудобств. Но, чтобы несколько углубить анализ, нужно заметить, что спекулятивная зараза, навязчивая жажда немедленной прибыли, диктатура денег распространяются теперь и на сами средства массовой информации.
Журналисты в течение нескольких лет и сами разоблачали неблагополучие, царящее в их среде. Оно в большой степени объясняется тяжестью власти денег, требованиями краткосрочной рентабельности, которые становятся все более стесняющими, одним словом, тяготами экономики-казино. Когда информация стала всего лишь товаром, подчиняющимся строгим законам рынка, когда главная забота средств массовой информации — продать читателей тем, кто платит за публикации, а не за информацию, предназначенную для читателей, то деонтология, (учение о выполнении своего долга) быстро утрачивается. Следует отметить, что в этой области в авангарде неоамериканской модели находятся не США, а скорее Франция.
В англосаксонских странах старинная, почти цеховая традиция независимости журналистов от предприятий прессы, где они работают, традиция, поддерживаемая образованным читательским контингентом, особенно в области экономики и финансов, в большой степени помешала неуместной рекламе экономики средствами массовой информации. Однако такая реклама характерна для Франции, особенно после приватизации главного телевизионного канала.
Отсюда лейтмотив французских специалистов по средствам массовой информации — это беспокойство о настоящем нравственном кризисе этой профессии.
В феврале 1990 г. Франсуа-Анри де Вирье изобличил эту извращенность в своей книге, носящей многозначительное название «Власть средств массовой информации» (МёсИа- cratie. Flammarion). В августе 1990 г. Le Debat опубликовал толстое досье, озаглавленное «Неблагополучие в средствах массовой информации». В этой публикации директор Nouvel Observateur Жан Даниэль предложил прессе «повернуться спиной к философии, где информация рассматривается как любой другой товар». В декабре 1990 г. журнал Esprit выпустил в свою очередь специальный номер, посвященный вопросу «Куда идет журналистика?».
Длинная статья, помещенная в этом выпуске за подписью журналиста по экономике Жана-Франсуа Ружа, озаглавленная «Опасное влияние денег на журнализм», подчеркивала усиление «активной и массивной коррупции» во французской прессе. «Со времен Освобождения, — писал он, — угрозы против свободы информации, казалось, в основном предписывали остерегаться препятствий с этого фланга. Деньги, конечно, сохраняли свою коррупционную власть, но в масштабе, совместимом со всеобщей независимостью прессы, а именно большой национальной прессы. Однако этому хрупкому равновесию угрожает поведение некоторых журналистов».
Наконец, в феврале 1991 г. Ален Котта, один из главных французских экономистов, который всегда отдавал предпочтение рыночной экономике, опубликовал работу под заглавием Capitalisme dans tous ses etats (Fayard). Мурашки пробегают по спине при чтении книги, где три главы из пяти так иллюстрируют недавнюю эволюцию капитализма:
капитализм под влиянием средств массовой информации;
капитализм во власти мира финансов;
коррумпированный капитализм.
«Рост коррупции неотделим от развития финансовой и журна-листской деятельности. Когда с помощью информации, касающейся финансовых операций всех видов, в частности операций по слиянию, приобретению и поглощению путем открытого предложения о покупке контрольного пакета акций, можно за несколько минут сколотить состояние, которое невозможно нажить за всю жизнь интенсивным трудом, то искушение купить или продать эту информацию становится непреодолимым. Дело притягивает коррупцию, как туча вызывает бурю».
В эпоху, когда хорошо оплачиваемые чиновники во всех развитых странах считали долгом чести рассматривать бакшиш как позорную болезнь слаборазвитых стран, никто не осмелился бы оспаривать такую этику. Но сегодня, когда над ортодоксальной экономикой преобладает дерегулирование (проявлением которого, напоминает А. Котта, является коррупция), то по всей логике событий, к которым мы идем, отводя государству минимальную роль, коррупция будет всего лишь одним из проявлений духа предпринимательства и притом будет процветать наряду с другими его проявлениями. Приведем два примера. Хосе Кордоба, генеральный секретарь мексиканского правительства, заявил в январе 1991 г. на собрании в Давосе, что стоимость кокаина, изъятого в течение трех лет мексиканской полицией, составляет по курсу Нью- Йорка сумму, вдвое превышающую внешний долг Мексики, т. е. около 150 миллиардов долларов. Мы находились в макроэкономике коррупции, и сейчас мы погрязли в ней еще больше. Несколько лет назад Федеральная Резервная Система, которая, как любой центральный банк, печатает банковские билеты, удивилась, обнаружив небывалый спрос на долларовые купюры, исходящий от банков. Проведя исследование, руководство системы установило, что 90% зеленых, отпечатанных в США, не используются для внутреннего денежного обращения. Они используются за границей в основном для нужд параллельных экономик, особенно для торговли наркотиками, и они проходят через банковские счета.
Чем проще смогут некоторые составить состояние не работая, чем чаще их успехи будут представлены как великие деяния, тем больше будет кандидатов на коррупцию или на торговлю наркотиками — заменителем реальной жизни. И, соответственно, поскольку средства массовой информации должны приспосабливаться к закону немедленной наживы (страны рейнской системы будут последними, кто еще сохранит телевизионное вещание без реклам по примеру Би- Би-Си), они придут к тому, что начнут вставлять передачи об экономической и финансовой жизни в сетку вещания телевизионных див, этих вечно недовольных богинь, параноидальная аффектация которых ставит их капризы выше законов. Происходит нарушение законов, нарушение хода времени. А. Котта добавляет: «Чтобы телевизионное развлечение было совершенным, оно должно заставить зрителя забыть о ходе времени и сфокусировать его внимание на данном мгновении, что дает забвение невзгод жизни, и прежде всего — забвение смерти. Время телесериала имитирует линейное время, как бы заклиная его продолжительность, и создает впечатление, что ничто никогда не останавливается». Это вечное настоящее и жизнь настоящим моментом

< Назад   Вперед >
Содержание