КАЛИНИНРАД КАК «ДРУГОЕ МЕСТО»

Ключевые слова: Калининградская область, Балтийский регион, секьюритизация, международная коммуникация, внешняя политика

Key words: Kaliningrad, Baltic Sea Region, securitization, international communication, foreign policy analysis



В статье делается вывод о том, что, благодаря относительной изолированности Калининградской области от традиционных каналов международной коммуникации, секьюритизации проблем Калининградской области, а также существованию многочисленных различных дискурсов о Калининградской области, в 1990-х годах она играла роль «другого места» для Балтийского региона, и этот информационный потенциал области до сих пор не исчерпан.



The article argues that thanks to isolation of Kaliningrad from traditional channels of international communication, securitization of a number of local issues, as well as numerous difference discourses about Kaliningrad, it used to play the role of the “other place” for the Baltic Sea Region in 1990s, and it still has the capacity to resume that role.



Проект строительства атомной электростанции в Калининградской области вызвал обеспокоенность соседних с этим российским анклавом государств: Литвы и Польши, – а также Европейского Союза в целом. Особенно сильной эта обеспокоенность стала в связи с одновременным закрытием Игналинской атомной электростанции в Литве. Эстония, Латвия и Литва уже заявили о намерении построить на территории одной из трех стран, предположительно, в той же Литве, новой атомной электростанции. Для трех стран Балтии строительство атомной электростанции означает привлечение огромных ресурсов, в том числе из государственных бюджетов этих стран, а также из бюджетов государственных энергетических компаний. Уже было объявлено о создании единой энергетической корпорации для трех стран Балтии. Чтобы оправдать подобные траты, политические элиты стран Балтии прибегли к инструменту секьюритизации – оправданию чрезмерных затрат соображениями безопасности, на этот раз энергетической.

Строительство атомной электростанции в одной из стран Балтии объединенными усилиями всех трех этих стран является суверенным правом этих государств. Вместе с тем, не может не вызывать настороженности тот факт, что в странах Балтии, а вслед за ними – и в Европейском Союзе в целом о Калининградской области вновь заговорили в контексте безопасности. Подобное уже случалось на рубеже ХХ и XXI веков, и тогда секьюритизация Калининградской области сыграла крайне негативную роль в развитии отношений между Российской Федерацией и Европейским Союзом. Во-первых, Калининградская область так и не смогла стать «пилотным регионом» для формирования четырех «общих пространств» между Россией и Европейским Союзом: экономического; свободы, безопасности и правосудия; внешней безопасности; научных исследований и образования, включая культурные аспекты. О формировании четырех «общих пространств» было объявлено на саммите Россия – ЕС в Санкт-Петербурге в 2003г., однако дальше подписания в 2005г. «дорожных карт» дело не пошло.

Во-вторых, действующий в Калининградской области режим особой экономической зоны стал одним из препятствий для вступления России во Всемирную торговую организацию. А ведь присоединение России к ВТО рассматривалось в качестве одного из условий создания зоны свободной торговли между Россией и ЕС, предусмотренного еще Соглашением о партнерстве и сотрудничестве, подписанном в 1993г. Присоединение к ВТО упоминается в качестве одного из условий и в «дорожной карте» по общему экономическому пространству – перечню условий, которые должны выполнить Россия и ЕС, прежде чем будет создано первое из «общих пространств». Представляется, что присоединение к ВТО будет названо в качестве одного из условий формирования будущего торгового режима между Россией и ЕС в новом основополагающем договоре, который сейчас обсуждают представители сторон. В этих условиях России придется выбирать между режимом особой экономической зоны для Калининградской области и углублением экономического сотрудничества с Евросоюзом.

В-третьих, и этот аспект представляется самым важным с точки зрения целей данной статьи, ситуация вокруг Калининградской области в значительной мере повлияла на формирование представлений в России и в Европейском Союзе друг о друге. Российские политики на рубеже ХХ и XXI веков неоднократно ссылались на ситуацию вокруг Калининградской области, заявляя об «истинных намерениях» европейских политиков относительно России. Аналогично и политические лидеры стран Европейского Союза, пытаясь продемонстрировать «истинное положение вещей» в России, указывали на пример Калининградской области. В результате, Калининградская область стала для россиян, граждан стран Евросоюза, а также для жителей стран – кандидатов на вступление в ЕС тем явлением, для определения которого М. Фуко ввел категорию «гетеротопия» [9]. Этой категорией обозначается «другое место», реальное и в то же время вымышленное, информацию о котором большинство людей получают посредством информационных технологий.

«Другое место» – это точка на карте, где большинство из тех, кто проявляет озабоченность ситуацией там, никогда не был, но почерпнул информацию об этой ситуации посредством телефона, Интернета, сообщений средств массовой информации. При этом качества, приписываемые средствами массовой информации «гетеротопиям», автоматически приписываются их аудиторией целому региону, то есть территории, где расположено это «другое место». Например, в 2004 г. М.Ф. Плиссар и Ф. де Бок применили понятие «гетеротопия» к столице Конго городу Киншаса [8], наглядно продемонстрировав, как европейская публика приписывает качества, которыми средства массовой информации наделяют в своих сообщениях город Киншаса, всей Африке. Аналогичная ситуация складывалась на рубеже ХХ и XXI веков применительно к Калининградской области и отношениям России и Европейского Союза. Российские лидеры судили об «истинных намерениях» Евросоюза по публикациям в российских средствах массовой информации о действиях отдельных представителей стран ЕС в отношении Калининградской области.

Лидеры западноевропейских стран пытались оценивать «истинное положение вещей» в России по публикациям о Калининградской области в западноевропейских средствах массовой информации. Сегодня аналогичная ситуация может повториться, что едва ли приведет к налаживанию взаимопонимания между Россией и Европейским Союзом в интересах углубления экономических связей между сторонами в сферах торговли, услуг, инвестиций, взаимной трудовой миграции, а также совместной разработки новых технологий. Это, однако, не означает, что Россия должна отказаться от экономически выгодного проекта строительства атомной электростанции в Калининградской области. Однако это потребует дополнительных усилий для того, чтобы помешать возрождению Калининградской области в качестве «другого места», имидж которого оказывает негативное влияние на развитие международных отношений. Для этого, как представляется, следует изучить тот опыт, благодаря которому Калининградская области стала таким «другим местом» в прошлом, что и является целью данной статьи.

На рубеже ХХ и XXI веков Калининградская область стала «другим местом» для общественного мнения России и Евросоюза, благодаря трем факторам. Во-первых, это изолированное положение Калининградской области, препятствующее поездкам жителей стран Евросоюза и остальной части Российской Федерации в этот регион. Во-вторых, это секьюритизация Калининградской области, благодаря которым получили оправдание чрезвычайные политические меры, предпринятые и российским правительством, и Европейской комиссией, и правительствами стран – участниц и кандидатов в члены Евросоюза. В-третьих, это существование значительного числа различных дискурсов о Калининградской области. Все эти факторы будут рассмотрены ниже в данной статье. Кроме того, немаловажным представляется продемонстрировать, и это также будет сделано ниже, каким образом исчезновение одного из этих факторов привело к снижению внимания к Калининградской области общественного мнения как в России, так и за рубежом, благодаря чему регион перестал играть роль «другого места» в отношениях России и Европейского Союза.

Об изолированности Калининградской области говорит тот факт, что даже в научной литературе регион нередко называется «островом». В частности, именно таким образом характеризуют регион калининградские исследователи А. Клемешев, Г. Федоров и С. Козлов [2]. В самом деле, в советский период Калининградская область была полностью закрыта для посещения иностранцами, советские граждане должны были получать специальные разрешения для посещения области. И хотя уже в конце 1980-х годов этот режим фактически не действовал, а в начале 1990-х годов он перестал действовать и юридически, и десятилетие спустя этот факт продолжал подчеркивать имидж Калининградской области в качестве изолированного региона. Не менее формированию имиджа Калининградской области в качестве «острова» способствовал и визовый режим, введенный после распада Советского Союза Литвой, а позднее – и Польшей. Для жителей Калининградской области действовал льготный порядок въезда в эти страны, как и для жителей этих стран – в Калининградскую область.

Однако это не решало вопроса с посещением Калининградской области жителями других стран Евросоюза. Кроме того, жители Калининградской области, направляющиеся в другие регионы России, а также жители других регионов России, едущие в Калининград по железной дороге, проезжали территорию Литвы в закрытых вагонах, что также способствовало формированию представлений о том, что для Калининградской области «железный занавес» все еще существует, хотя для всей остальной Европы он давно в прошлом. Ситуация еще более усугубилась на рубеже ХХ и XXI веков, когда Литва официально начала переговоры о вступлении в Евросоюз и присоединении к Шенгенскому режиму, благодаря чему возникли опасения о том, что жители России вскоре будут вынуждены для поездок в российский же регион – Калининградскую область – получать визу иностранного государства. Собственно, так и произошло, хотя литовская сторона и пошла на максимальное облегчение получения транзитной визы для россиян, едущих в Калининград по железной дороге: консульский пункт был оборудован прямо в поезде.

О Калининградской области в качестве «острова» пишет и другой российский исследователь – А. Макарычев [12]. В этой своей работе он противопоставляет правительство области администрациям многих других российских регионов, где международное сотрудничество не рассматривается в качестве одного из наиболее приоритетных направлений работы регионального правительства. По мнению А. Макарычева, те преимущества, которые Калининградская область приорела в результате сотрудничества с регионами различных европейских государств, были получены не благодаря эксклавному положению области. Скорее, это произошло благодаря готовности региональной администрации к поиску компромиссов при заключении международных соглашений, а также благодаря ее готовности к выполнению содержащихся в этих соглашениях договоренностей. По его мнению, готовность к поиску компромиссов и выполнению взятых на себя обязательств является редким свойством для администраций российских регионов.

Элементы секьюритизации Калининградской области, то есть указания на угрозы безопасности, связанные с этим регионом, а также предложения чрезвычайных мер для преодоления этих угроз содержатся во многих политических документах и научных работах. В качестве примера здесь можно привести коммюнике Европейской комиссии по Калининграду 2001 г. [7]. Значимость Калининградской области для Европейского Союза на рубеже XXI века обуславливалась подготовкой ЕС к вступлению стран Балтии и Польши, способному усугубить многие проблемы Калининградской области, по крайней мере, в краткосрочном плане [4]. При анализе коммюнике следует принимать во внимание процесс выработки подобных документов в Европейской комиссии, в результате которого структура документа, как правило, отражает не столько положение дел в Калининградской области, сколько структуру самой Европейской комиссии. Так, в текст коммюнике включен раздел о проблемах для рыболовства, которые возникнут в Балтийским море вблизи берегов Калининградской области после расширения Европейского Союза.

Аналогично большинство проблем, включенных в этот документ, являются общими для региона Балтийского моря; в Калининградской области эти проблемы присутствуют лишь в более ярко выраженном виде. Это международная преступность, усугубляющаяся тем, что через Балтийский регион проходит маршрут транспортировки наркотиков естественного происхождения из Афганистана и Средней Азии в западную Европу. Это энергетическая безопасность, обусловленная наличием в Балтийском регионе крупных поставщиков энергоносителей – России и Норвегии – и стран, зависимых от этих поставок. Это социальное обеспечение и стандарты, которые в Балтийском регионе в целом являются довольно высокими, однако на фоне благополучия стран Северной Европы и Балтии и даже Санкт-Петербурга разрыв с Калининградской областью выглядит особенно пугающим. Это образование – одна из важнейших проблем для Балтийского региона, избравшего стратегией регионального развития переход к постиндустриальному обществу. Наконец, это проблемы охраны окружающей среды и здравоохранения.

Почеркивая то, что в Калининградской области все эти проблемы, общие для Балтийского региона в целом, являются наиболее выраженными, авторы этих политических документов и научных работ предлагали чрезвычайные меры для решения этих проблем. Так, западные эксперты предлагали распространить на Калининградскую область действие программы технической помощи «PHARE», в рамках которой помощь оказывалась странам Центральной Европы и Балтии. Получатели технической помощи в рамках этой программы находились в более привилегированном положении по сравнению с программой «TACIS», нацеленной на страны СНГ и Монголию. В свою очередь, российские эксперты разработали концепцию Калининградской области как «пилотного проекта» сотрудничества между Россией и Евросоюзом [5], целью которого было бы включение Калининградской области в единое экономической пространство ЕС, в то время как остальная Россия оставалась бы за его пределами.

Различия в российском и западном подходах к решению экономических проблем Калининградской области являются лишь элементом в различных дискурсах о так называемой калининградской проблеме, развивавшихся как в России, так и в странах – членах и кандидатах Европейского Союза. Так, литовский исследователь Р. Янушуаускас насчитал, как минимум, четыре различных дискурса о Калининграде [11]. Для российского дискурса 1990-х годов главной проблемой являлась проблема сохранения российского суверенитета над Калининградской областью. Издававшиеся в Германии карты Калининградской области, в которых использовались немецкие, а не российские названия населенных пунктов и улиц, рассматривались в качестве серьезной угрозы территориальной целостности России. Особенно активной в разоблачении «агрессивных намерений» Германии и Литвы в отношении Калининграда была «Независимая газета» [3]. Официальные лица Калининградской области, заключая экономические соглашения с зарубежными партнерами, были вынуждены каждый раз подчеркивать неотъемлемость региона от России [1].

Для литовского дискурса о Калининградской области важнейшим элементом стало то, что часть территории Калининградской области рассматривается литовцами в качестве «малой Литвы», которая, по мнению немецкого исследователя К. Веллмана [14], сыграла значительную роль в процессе национального возрождения в Литве в XIX веке. Для дискурса Германии определенное значение имел тот факт, что до второй мировой войны часть Калининградской области входила в германский регион Восточная Пруссия. Однако в отличие от радикальных литовских политиков, например, В. Ландсбергиса, который однажды озвучил территориальные претензии на Калининграсдкую область со стороны Литвы, для радикальных немецких политиков важнейшней задачей было не восстановление немецкого суверенитета над областью, но компенсации бывшим собственникам недвижимости в регионе. Для Эстонии и Латвии важнейшими стали проблемы военной безопасности; в данном отношении показательна дискуссия, которая разгорелась в Эстонии и Латвии после публикации в США информации о наличии в Калининградской области ядерного оружия [10].

Свои отличительные черты на рубеже ХХ и XXIвеков можно было найти и в дискурсах о Калининградской области в Финляндии, Швеции, Дании, других западноевропейских странах. Однако уже к середине первого десятилетия XXI века различия между национальными дискурсами о Калининградской области уменьшились. На смену различным национальным дискурсам пришли «общие мнения», как пишут в документах Европейского Союза. В результате, к концу этого десятилетия Калининградская область перестала играть роль «другого места», оказывая негативное влияние на имидж Европейского Союза в России и имидж России в Европейском Союзе. Однако эта роль может к Калининградской области вернуться. В частности, сэто может быть связано с проектом строительства атомной электростанции в Калининградской области, которая вызывает серьезную обеспокоенность у отдельных лидеров западноевропейских стран. Уже в конце 2009г. европейские спонсоры отказались выделить десять миллионов евро на строительство очистных сооружений в Калининграде в рамках политики Северного измерения.

Как представляется, это стало реакцией на объявление о планах по строительству электростанции. За этим может последовать и новая кампания по секьюритизации Калининградской области, в результате которой она может возвратить себе роль «другого места» в процессе формирования общественного мнения о России в странах Евросоюза, и наоборот. Противостоять этому представляется возможным по трем направлениям. Во-первых, развивая инфраструктуру, связывающую Калининградскую область как с остальной Россией, так и со странами Европы. Во-вторых, демонстрируя достижения Калининградской области за последние десять лет. Ведь многие угрозы безопасности, о которых говорится в политических документах десятилетней давности, более не существуют. В-третьих, вынося проблемы Калининградской области на обсуждение многосторонних форумов. Ведь только так можно будет снова превратить различные дискурсы о Калининградской области в «общие мнения».



1. Егоров В. Калининград был, есть и будет российским // Независимая газета. 2001. 20 марта. С. 13 – 16.

2. Клемешев А. Козлов С., Федоров Г. Остров сотрудничества. – Калининград: Издательство Калининградского государственного университета – 2002.

3. Литва претендует на Калининград // Независимая газета. 2001. 11 декабря. С.5 – 8.

4. Ткаченко С.Л. Расширение ЕС и вопросы безопасности России // Россия и основные институты безопасности в Европе: вступая в XXI век / Под. Ред. Д. Тренина. Москва: Московский центр Карнеги, 2000. С. 49 – 75.

5. Хлопецкий А.П. Стратегия развития Калининградской области как «пилотного региона» сотрудничества Российской Федерации и Европейского Союза: международные аспекты региональной стратегии. – Калининград: Калининградское отделение Всероссийского координационного совета промышленников –2000.

6. Buzan B., W?ver O., Wilde J. de. Security: a New Framework for Analysis. Boulder & London: Lynnie Rienner – 1998.

7. Communication from the Commission to the Council. The EU and Kaliningrad. –Brussels 17.1.2001 COM (2001) final.

8. De Boeck F., Plissart M.F. Kinshasa: Tales of the Invisible City. – Ghent: Ludion, 2004.

9. Foucault M. Of other spaces // Diacritics. 1986. Vol. 16, Nr. 1. P. 22 – 27.

10. Gertz B. Russia Transfers Nuclear Arms to Baltics // Washington Times. 2001. January 3.

11. Janusuauskas R. Four Tales on the King's Hill: The "Kaliningrad Puzzle" in Lithuanian, Polish, Russian and Western Political Discourses. – Warsaw: Institute of Political Studies of the Polish Academy of Sciences – 2001.

12. Makarychev A.S. Islands of Globalization: Regional Russia and the Outside World [Электронный ресурс] URL: http://www.policy.hu/~makarychev/eng5.htm ( дата обращения 20.01.2006.)

13. Parliamentary Assembly of the Council of Europe. Resolution 1298. Ensuring a prosperous future for the Kaliningrad region: the need for European solidarity. Adopted by the Assembly on September 25, 2002.

14. Wellmann C. Overcoming the Remnants of the Past in the Baltic Sea Region: Considerations Derived from the Kaliningrad Case // Presentation at the 16th Nordic and 4th Baltic Peace Research Conference. –St. Petersburg, St. Petersburg State University, September 12, 2003

< Назад   Вперед >
Содержание