7.3. Изменение места и роли национального государства

Центростремительные тенденции и процессы регионализации и глобализации сказываются на роли и функциях как отдельно взятых государств, так и международной политической системы в целом. Совсем недавно, лишь несколько десятилетий назад, политика, и внутренняя, и внешняя, рассматривалась исключительно как функция национального государства. В сфере международных отношений отдельно взятые государства для реализации своих национальных интересов вступали во взаимоотношения друг с другом. Именно совокупность индивидуальных государств и составляла мировое сообщество.

Каждое государство (независимо от того, действовало оно в одиночку или в коалиции с другими государствами) самостоятельно решало проблемы своей обороны и безопасности. Показательными в этом смысле являются Великобритания, которая на протяжении всего ХIХ в. гордилась своей политикой «блестящей изоляции», и США, которые вплоть до второй мировой войны отвергали «обязывающие союзы» с другими государствами.

Иное положение сложилось или во всяком случае складывается сейчас, когда весь мир становится единым комплексом, части которого тесно связаны друг с другом. Важное значение приобретает то, что межгосударственная система дополняется некой раздвоенной системой, в которой, как писали Б.Бади и П.Бирнбаум, «логика развития государства сосуществует с логикой растущей автономизации (субгосударственных.– К.Г.) субъектов».

Усложнение процесса принятия решений лишило правительства возможности гибко и быстро реагировать на возникающие перед обществом проблемы. В кризисных, чрезвычайных обстоятельствах, требующих быстрой и действенной реакции, управленческо-бюрократический аппарат особенно демонстрирует поразительную беспомощность. Государству, обремененному собственной бюрократией и оказавшемуся как бы в точке пересечения глубоких изменений, охвативших разные сферы и уровни общественной жизни, становится все труднее интегрировать и реализовывать различные, порой конфликтующие между собой интересы.

Это во многом определяется тем, что способность политических деятелей и организаций, правительств и государств контролировать события, принимать и реализовывать решения зависит не только от их возможностей и прерогатив внутри собственных стран, как это было в прошлом, но и от их способностей учитывать положение во внешнем мире и воздействовать на него.

Немаловажное значение в данном контексте имеет то, что разнообразие, переплетение, децентрализованный характер множества проблем, возникающих в различных центрах и точках пересечения государственных и негосударственных акторов, часто не позволяет решать их традиционными официальными методами (переговорами о заключении договоров, установлением или разрывом дипломатических отношений и т.д.), используемыми преимущественно официальными государственными инстанциями и структурами.

Выявление проблемы зачастую зависит от решений, принимаемых (или не принимаемых) множеством людей независимо друг от друга. Например, желаемый рост производительности в той или иной отрасли экономики зависит от действий множества потребителей и производителей; достижение приемлемых темпов роста населения — от поведения миллионов родителей; состояние окружающей среды — от решений, принимаемых огромным числом производителей, и т.д.

Очевидно, что в рассматриваемом аспекте все более значительную роль приобретают действия и решения, принимаемые далеко за пределами национально-государственных границ, другими правительствами или разного рода международными организациями. Так, на эффективность реализации государством своих прерогатив и полномочий сильное влияние оказывает все расширяющаяся сфера деятельности транснациональных корпораций и других транснациональных акторов в лице региональных и всемирных межправительственных и неправительственных организаций и институтов. Такие вопросы, как снижение или повышение цен на нефть и газ, кофе и молоко и т.д., решаются не правительством какой-либо отдельно взятой страны, а на уровне ОЭСР, ОПЕК, ЕС и других международных организаций. То же самое можно сказать и о проблемах, связанных с обеспечением рынков для производимых и экспортируемых товаров, с условиями получения кредитов, привлечения инвестиций, с передачей технологий и т.д. Трудности, с которыми сталкивается правительство каждой отдельной страны, еще более усугубляются с выдвижением на передний план целого комплекса глобальных проблем, таких как охрана среды обитания человека, истощение невозобновляемых ресурсов, угроза термоядерной катастрофы и т.д.

Очевидно, что ключевую роль с данной точки зрения играют широкомасштабные сдвиги в сфере экономики. В этой связи профессор Нью-Йоркского университета Р.Кокс обратил внимание на тот факт, что наметившийся в конце 60 — начале 70-х годов кризис системы государственного вмешательства в ретроспективе можно рассматривать как результат перехода от интернациональной экономики к глобальной. В интернациональной экономике государства сохраняли за собой значительную долю контроля над своими экономиками и могли регулировать отношения с внешней мировой экономикой. Бреттон-Вудские институты рассматривались как средство достижения сотрудничества между государствами в деле осуществления этой регулирующей функции. В формирующейся глобальной экономике эта автономная роль государств значительно сократилась. В общем и целом за государствами осталась роль приспособления национальных экономик к динамике нерегулируемой глобальной экономики.

Благодаря прогрессирующему размыванию границ между национальными экономиками проблемы, ранее считавшиеся исключительно внутриполитическими, все больше приобретают международно-политический характер. Имеет место беспрецедентное взаимопроникновение внутренней и внешней политики. Причем такое взаимопроникновение наблюдается во всех важнейших сферах жизни общества. Как отмечал американский экономист У.Р.Смайзер, «финансовый мир больше не проводит границу между внутренней и внешней экономической политикой. Обе они проникают друг в друга и формируют друг друга по мере того, как глобальные рынки переносят последствия внутренней политики любой страны также на экономики других стран».

Политические, да и не только политические отношения, пересекающие государственные границы, приобрели и продолжают приобретать настолько большое значение, что идея об исключительной юрисдикции того или иного государства над определенной территорией де-факто оказывается все менее соответствующей реальному положению. С одной стороны, становится все труднее утверждать, что именно является сферой компетенции внутренней, а что — внешней политики. С другой стороны, растет значимость внутриполитических последствий внешней политики и внешнеполитических последствий внутренней политики.

Данная проблема требует особого внимания из-за ставшего очевидным факта, что внутриполитические вопросы включают в себя неотъемлемый международный компонент. Результатом этого является то, что общепринятые нормы, обычаи и практика политического управления становятся уже недостаточными для того, чтобы правительства сами могли решать проблемы. Их способность адаптироваться к изменениям снизилась из-за недостаточности ресурсов для разрешения всех возникающих перед обществом проблем, а также вследствие растущей зависимости государства от состояния дел за рубежом и сотрудничества с иностранными акторами. Эффективность государства сокращается в результате роста значимости разного рода подгрупп и готовности последних отстаивать свои интересы.

В силу того, что масштабы самостоятельности и возможностей государства уменьшаются, сложность и динамизм окружающих условий каждого из них интенсифицируются. Соответственно для них становится все более трудным поиск поддержки и сотрудничества за рубежом. Причем каждое новое доказательство сокращения масштабов, легитимности и эффективности подталкивает субнациональных и транснациональных акторов игнорировать общепринятые рамки власти и авторитета и выдвигать собственные кодексы поведения.

Все меньше остается сфер, где правительство могло бы принять чисто внутристрановые решения, не оказав то или иное влияние на внутреннюю политику других стран. Темпы технологических изменений, особенно в сфере информатики и телекоммуникаций, способствуют ускорению этого процесса. Новые проблемы, связанные с суверенитетом национальных экономик, создают становящийся все более актуальным свободный поток информации. Национальные правительства оказываются неспособными эффективно контролировать расширяющиеся информационные отрасли индустрии в форме многонациональных конгломератов. Система спутниковой связи также может создать подобные проблемы для национального контроля над потоком информации.

В итоге, если раньше внешнюю политику можно было осуществлять в относительной изоляции от внутренней политики, то теперь все труднее провести между ними более или менее четкую линию разграничения. Обосновывая такую точку зрения, Дж.Розенау привел такой факт. В один и тот же год Совет по международным отношениям (организация, занимающаяся исключительно международными проблемами) счел необходимым организовать группу изучения внутренних основ внешней политики США, а Центр по изучению демократических институтов (организация, всецело приверженная делу улучшения институтов и практики осуществления внутренней политики) решил организовать конференцию по проблемам международной политики.

Небезынтересен тот факт, что в настоящее время в Вашингтоне функционируют лоббистские бюро около 40 иностранных корпораций. Действуют также два вашингтонских лобби — Ассоциация иностранных инвесторов в Америке и Ассоциация иностранных инвесторов в недвижимое имущество, которые специализируются по вопросам представительства зарубежных финансовых интересов в политических структурах США. В данной связи показательно, что политика в области энергии многими специалистами и государственными деятелями рассматривается как «моральный эквивалент войны».

Все эти процессы и тенденции способствовали определенному сокращению роли отдельно взятых государств как акторов международной политики. В современном мировом сообществе выделяются как минимум три комплекса отношений: государств с государствами, государств с корпорациями и международными организациями, а также корпораций с корпорациями. Можно сказать, что международная система, в которой в качестве основной единицы действия выступало суверенное национальное государство, претерпела глубокие изменения.

Существует даже мнение, согласно которому государство, которое традиционно являлось главным или даже единственным субъектом политики в сфере международных отношений, в наши дни уже не представляет собой самодостаточное политическое или экономическое образование, а служит лишь фрагментом, частью более широкого образования — всемирной политической системы, мировой экономики, мирового сообщества. С этой точки зрения немаловажное значение имеет хотя бы тот выше отмечавшийся факт, что во многих случаях акторами мирового политического процесса наряду с государствами являются транснациональные организации и силы, которые действуют и функционируют независимо от государств. Возрастание их роли подрывает национальные приверженности.

Последнее, помимо всего прочего, связано еще с тем, что суверенитет государств ослабляется не только в результате расширения прерогатив наднациональных, надгосударственных акторов, но и усиления регионов. Снижение эффективности национальных правительств интенсифицировало тенденции к децентрализации и ослабило властные иерархии в силу наметившегося сокращения масштабов правительственной власти и компетенций. Это в свою очередь способствовало образованию своеобразного вакуума, который, с одной стороны, облегчил появление на общественно-политической арене новых негосударственных акторов, а с другой стороны, усилил роль и значимость субгосударственных подразделений. Другими словами, рост интернационализации и взаимозависимости сопровождается одновременной фрагментацией на субнациональные единицы внутри отдельно взятых стран.

Происходит транснационализация важнейших экономических, социальных, экологических, политических и иных проблем. Разворачиваются процессы, в ходе которых международные отношения, осуществляемые правительствами государств, дополняются отношениями между частными лицами, группами и обществами, что не может не иметь далеко идущих последствий для положения в мире. Изменения, стимулированные технологическими нововведениями и поддерживаемые постоянными успехами в коммуникациях и транспорте, вывели на политическую арену новые ассоциации и организации, усилия которых, направленные на задействование внешних ресурсов или взаимодействие с себе подобными за рубежом, расширили и интенсифицировали динамику международных проблем.

На основе этой инфраструктуры за последние десятилетия произошли дальнейшее расширение и углубление экономического, экологического, политического, культурного и иного взаимодействия народов, стран и регионов земного шара. Мы являемся свидетелями все большего открытия границ между странами, увеличения их прозрачности, что в конечном итоге может иметь далеко идущие последствия для демографической карты индустриально развитых стран, где неуклонно растет численность (абсолютная и относительная) представителей некоренного населения.

Дальнейшее распространение информационных и телекоммуникационных технологий приводит к существенному изменению международного политического ландшафта. Политические лидеры или группировки получают возможность прямо апеллировать к общественности других стран. Это в свою очередь создает условия для формирования в беспрецедентных масштабах транснациональных аудиторий.

Именно в этом контексте во многих странах высказывается озабоченность, связанная с желанием сохранить национальные культурные ценности и культурную идентичность. Поэтому неудивительно, что правительства многих стран уже разработали разного рода меры, направленные на защиту национальных традиций, культуры, языков и т.д.

Все эти процессы дали повод Дж.Розенау говорить о «двух мирах мировой политики»: одном, состоящем из суверенных национальных государств, и другом, состоящем из негосударственных организаций, объединений, корпораций и т.д. По словам Розенау, в создавшейся ситуации сами понятия «международная политика» и «международные отношения» выглядят устаревшими перед очевидными тенденциями, при которых растущее число взаимодействий, составляющих мировую политику, осуществляется без прямого вовлечения государств или наций. Он предлагал заменить эти понятия другим, призванным адекватно отразить новые структуры и процессы. Наиболее приемлемым, по его мнению, было бы понятие «постмеждународная» политика, по аналогии с такими понятиями, как «постиндустриальное», «постсоциалистическое», «постидеологическое» общество или «постмарксизм», «постмодернизм» и т.д.

< Назад   Вперед >
Содержание