Консерватизм

Консерватизм вобрал в себя различные, порой противоречивые идеи, концепции, доктрины, традиции. Характерно, что в четырехтомной антологии «Мудрость консерватизма» среди приверженцев консервативной традиции перечислены такие разные по своим социально-философским и идейно-политическим позициям мыслители, как Платон, Аристотель, Цицерон, Н. Макиавелли, Г. Болингброк, Э. Берк, Ж. де Мэстр, Л. де Бональд, А. де Токвиль, Ф. Ницше, А. Гамильтон, Дж. Адамс, Ф. фон Хайек и др. Этот факт свидетельствует о неоднозначном толковании консерватизма, разнообразии его идейных корней, а также его сложности и многовариантности.
По общепринятому мнению, писаная история современного консерватизма начинается со времен Великой французской революции конца XVIII в., а именно с опубликования в 1790 г. эссе «Размышления о революции во Франции» английского политического деятеля и политического философа Э. Берка. Примерно с того времени берут начало две классические традиции консерватизма: первая — восходящая к французским мыслителям Ж. де Мэстру и Л. де Бональду; вторая — к Э. Берку. Серьезный вклад в развитие консервативной традиции внесли русские философы, социологи и политические мыслители, такие как К. Леонтьев, Н. Данилевский, В. С. Соловьев, И. Ильин и др.
Отцы-основатели консерватизма противопоставили выдвинутым европейским Просвещением и Великой французской революцией идеям индивидуализма, прогресса, рационализма взгляд на общество как органическую и целостную систему. Объясняя власть и общество волей божьей, Л. де Бональд рассматривал власть как «живое существо», воля которого «называется законом, а его действия — правительством». Общество также живое существо, имеющее свое детство, юность, зрелость. Возражая Руссо и Канту, которые считали, что общество создано человеком и для человека, де Бональд утверждал: «Человек существует только для общества; общество создается только для самого себя». Критикуя индивидуализм, де Бональд, в отличие от философов Нового времени, которые создали философию «я», говорил, что «я хотел создать философию социального человека, философию мы». Исходя из этого он рассматривал государство как «большую семью», которой и телом, и душой принадлежат все составляющие ее «обездоленные индивидуумы». В конструкциях отцов-основателей консерватизма естественным и законным считалось лишь общество, основанное на иерархической структуре, отдельные части которой обеспечивают жизнеспособность и целостность общественного организма, подобно тому, как отдельные органы человеческого тела — жизнеспособность и целостность всего его организма.
Исходя из подобных установок, Ж. де Мэстр, в частности, отвергал саму мысль о писаной конституции в качестве основы государственного устройства. Во-первых, говорил он, фундаментальные принципы политических конституций существовали до всякого писаного закона; во-вторых, конституционный закон есть и должен быть развитием или санкционированием существующего вечно неписаного права; в-третьих, сущностно конституционный, истинно фундаментальный закон никогда не подлежит и не может подлежать писанию, поскольку при этом подвергается опасности существование самого государства; в-четвертых, слабость и неустойчивость конституции прямо пропорциональны количеству зафиксированных в ней в письменной форме статей. История все же отдала предпочтение иному пониманию конституции и конституционализма.
Отправным пунктом философии консерватизма является убеждение в греховной сущности человека. Для нее зло и страдания неотделимы от самого человеческого существования, и мудрость правителей состоит в том, чтобы свести к минимуму их последствия. На этом основании классический консерватизм отвергал абстрактные идеи индивидуальной свободы, прав человека и общественного договора, а также утилитаризм и веру в прогресс. Как утверждал, например, Э.Берк, над человеком довлеет проклятие первородного греха. В силу злой и греховной сущности своей природы он не ведает, что для него лучше и что хуже. Человек не только не способен переустроить общество, но и не должен стремиться к этому, поскольку такое стремление явилось бы насилием над естественными законами развития общества.
Свобода, о которой говорят идеологи Просвещения и Великой французской революции, утверждал Берк, не имеет ничего общего с истинной свободой, дарованной английскому народу обычаем и традицией. Цель общества не в придумывании мнимых свобод, которые могут обернуться всеобщей анархией, а в сохранении и защите существующих свобод, основывающихся на традиции. Поэтому существующим институтам, по мнению консерваторов, следует отдать предпочтение перед любой теоретической схемой, какой бы совершенной она ни показалась с рациональной точки зрения.
Очевидно, что консерватизм представляет собой нечто большее, чем просто защиту интересов тех или иных слоев населения. «Консервативное» включает в себя утвердившийся и общепринятый в обществе набор ценностей, детерминирующих поведение и образ мысли значительных категорий людей, а также формы приспособления к традиционным социальным нормам и институтам. Важное место в нем занимают глубинные традиционалистские и ностальгические тенденции, характерные для психологии массовых слоев населения. Большое значение имеет и то, что консерватизм выдвигается в контексте религиозной социальной философии.
Гносеологической предпосылкой консерватизма является то, что общественно-политический процесс имеет двойственную природу. Это, с одной стороны, эволюция, развитие и отрицание старого, разрыв с прошлым и творение нового. С другой стороны, он сохраняет и переносит из прошлого в настоящее и будущее все жизнеспособное, непреходящее, общечеловеческое. Любая общественно-политическая система может трансформироваться во многих своих аспектах, в то же время сохраняя преемственность в других аспектах. Форсирование процесса разрушения старого мира во имя построения на его развалинах нового мира, как показал исторический опыт, в лучшем случае занятие бесполезное, а в худшем — чревато трагическими последствиями. Можно сказать, что лишь при наличии взаимодействия и тесного переплетения двух начал: развития и творения нового, с одной стороны, и сохранения преемственности с прошлым — с другой, можно говорить об истории и общественно-историческом процессе.
Консерватор рассматривает существующий мир как наилучший из всех возможных. Конечно, любая страна, любая нация нуждается в категории людей, партий и организаций, а также в обосновывающей их интересы идеологии, призванных сохранять, защищать и передавать будущим поколениям то, что достигнуто к каждому конкретному историческому периоду, ибо народ без памяти о прошлом — это народ без будущего. Нельзя не сказать и о том, что любому обществу в целом есть что отстаивать, сохранять и передавать будущим поколениям.
Вместе с тем истинный консерватизм, призванный защитить статус-кво, обосновать необходимость его сохранения, должен учитывать изменяющиеся реальности и приспосабливаться к ним. Поскольку мир динамичен и подвержен постоянным изменениям, консерватизм не может отвергать все без исключения изменения. Показательно, что начиная со второй половины XIX в. и особенно в XX в. (в ряде случаев после Второй мировой войны), приспосабливаясь к социально-экономическим и общественно-политическим изменениям, консерваторы приняли многие важнейшие идеи и принципы, которые ими раньше отвергались — например, свободно-рыночные отношения, конституционализм, систему представительства и выборности органов власти, парламентаризм, политический и идеологический плюрализм и ряд других. Приняли они также отдельные кейнсианские идеи государственного регулирования экономики, социальных реформ, государства благосостояния.
В этом аспекте консерватизм претерпел далеко идущую трансформацию в 70—80-х годах. Особенность данного периода состояла в кризисе левых — от коммунистических до социал-демократических и кейнсианских моделей общественного развития. Консерватизм и правизна, по сути дела, заполнили тот вакуум, который образовался с утратой левыми интеллектуальной опоры, их ослаблением, дефицитом дееспособных идей и концепций на левом фланге. Приход к власти в 1980 г. в США Р.Рейгана и его победа вторично в 1984 г., победа консервативной партии во главе с М.Тэтчер в Англии три раза подряд, результаты парламентских и местных выборов в ФРГ, Италии, Франции показали, что идеи и принципы, выдвигавшиеся этими силами, оказались созвучными настроениям довольно широких слоев населения.
При близком рассмотрении между отдельными национальными вариантами консерватизма, да и внутри последних, обнаруживается весьма причудливое разнообразие оттенков, переходных ступеней, расхождений и т.д. Все же в целом можно выделить неоконсерваторов, новых правых, традиционалистских или патерналистских консерваторов. Отдельные группировки новых правых и часть неоконсерваторов в ряде стран по комплексу вопросов, связанных с социально-экономической сферой и ролью государства в ней, идут настолько далеко, что их, как правило, объединяют в так называемое «радикалистское» течение консерватизма. Под последним подразумевались прежде всего рейганизм в США и тэтчеризм в Англии, установки которых в том или ином сочетании были заимствованы неоправыми и неоконсервативными группировками Западной Европы. В целом они являются правыми радикалами, поскольку ратуют за изменение основ современного капитализма и восстановление принципов индивидуализма, свободно-рыночных отношений, свободной конкуренции в их чистом виде. В крайних своих проявлениях либертаризм выступает за анархо-капитализм, т.е. свободно-рыночное общество, вообще не признающее государство.
Большинство консервативных политических сил, учитывая изменения, происшедшие за последние десятилетия в структуре капитализма, сознает невозможность демонтажа механизмов государственного регулирования и возврата к системе, основанной всецело на принципах свободного рынка и неограниченной конкуренции. При всех рассуждениях о необходимости возврата к свободному рынку консерваторы и неоправые не выдвигали, да и не могли выдвигать, задачу демонтажа института государственного вмешательства. По их мнению, чрезмерно разросшиеся программы социальной помощи государства благосостояния разрушают сам принцип опоры каждого человека на собственные силы и воспитывают в людях иждивенческие настроения. Но вместе с тем большинство консерваторов выступают за сохранение с теми или иными модификациями государства благосостояния.
В чем же состоит новизна новых вариантов консерватизма? Как правило, в качестве одного из важнейших элементов консерватизма рассматривается неприятие идеологий, идей, теорий и др. Но при этом нельзя забывать, что сам консерватизм не что иное, как комплекс идей, концепций, принципов. В действительности, когда говорят об «антиидеологичности» и «антитеоретичности» консерваторов, по сути дела, имеют в виду не отсутствие у них вообще идей и теорий, а то, что они отдают предпочтение прагматизму, оппортунизму, компромиссу перед абстрактными схемами. Они против абсолютизации каких бы то ни было идей и теорий, тем более против их реализации в чистом виде на практике. И в этом, как представляется, они совершенно правы. Ведь история дает множество примеров, когда попытки реализации самых, казалось бы, прекрасных и совершенных идей, доведенных до логического конца, заканчивались абсурдом оруэлловского толка, инквизицией, «ночами длинных ножей», бухенвальдами, гулагами. Консерваторы имеют идеи, концепции и теории, но они не интересуются открытием фундаментальных принципов политики и формулированием широких концепций. Они ищут ключи к решению проблем в практике и конкретных делах.
Идеологичность консерватизма воочию обнаружилась во второй половине 70-80-х годах, когда была поставлена задача его идеологического перевооружения. Устами одного из лидеров американского неоконсерватизма И. Кристола консерваторы заявили, что «неидеологическая политика — это безоружная политика». Идеологизация или реидеологизация данного варианта консерватизма выражается в защите его представителями принципов свободно-рыночных отношений, индивидуализма, свободной конкуренции, в критике государственного вмешательства, государства благосостояния, социальных реформ и т.д.
Традиционно консерватизм отождествлялся с защитой статус-кво существующих в каждый конкретный исторический период институтов, социальных структур, ценностей. В действительности же консерватор не мог игнорировать все без исключения изменения. Борковскому стандарту государственного деятеля отвечали «предрасположенность к сохранению и способность к улучшению, взятые вместе». Даже у Ж. де Мэстра, о котором у нас сложилось представление, как о решительном и бескомпромиссном защитнике феодальных и абсолютистских порядков, монархические и клерикальные взгляды уживались с определенной долей терпимости в сфере религии и признанием необходимости перемен. Он считал изменение «непременным признаком жизни». Более того, де Мэстр признавал факт эрозии старого порядка и неизбежность Великой французской революции. Однако при всем том де Мэстр был убежден, что изменениям подвержены лишь формы вещей, а сущность их, будучи отражением божественной мысли, неизменна.
Нельзя не упомянуть, что у истоков социальных реформ стояли Б.Дизраэли, О. Бисмарк и другие, внесшие заметный вклад в развитие современного консерватизма. П. Вирек рассматривал реформы как неизбежное зло, которое, по его словам, необходимо провести постепенно без «антиисторической спешки» сверху, а не «методами толпы» снизу. В целом консерватизм выступает за медленные и постепенные изменения, имеющие своей целью сохранение всего хорошего и исправление дурного. С изменением наличных социально-политических реальностей изменяется и содержание консерватизма.
Самое, казалось бы, парадоксальное в нынешнем консервативном ренессансе состоит в том, что консерваторы выступают инициаторами перемен. В этом плане неоправые и неоконсерваторы проявили изрядную степень гибкости и прагматизма, умение приспосабливаться к создавшимся условиям. Они четко уловили настроение широких масс населения, требующих принятия мер против застоя в экономике, безработицы, стремительно растущей инфляции, расточительства государственных средств, негативных явлений в социальной жизни. В значительной степени разгадка успеха представителей консервативных сил сначала в Англии и США, а затем в ФРГ, Франции и других странах кроется в том, что они предложили перемены в момент, когда их желало большинство избирателей. Показательно, что лейтмотивом предвыборных платформ большинства консервативных партий стало обещание перемен. На выборах 1979 г. М.Тэтчер, например, претендовала на полное изменение политики господства государства во всех сферах жизни людей, на свертывание такого господства. В программе, предложенной на выборах 1980 г., Р.Рейган подчеркивал необходимость положить «новое начало Америки». Словарь германских консерваторов изобилует такими понятиями, как поворот, перемена, переоценка, новая ориентация, обновление и пр.
Неоправые идут еще дальше. Так, представитель американских «новых правых» П. Уэйрич заявил: «Мы не консерваторы, мы радикалы, стремящиеся к свержению истеблишмента». Один из руководителей французских новых правых А.Бенуа утверждал, что «любой консерватизм революционен».
Особенность консерваторов 70—80-х годов состоит также в том, что из противников научно-технического прогресса они превратились в убежденных его сторонников. Тесно связывая с ним изменения в различных сферах общественной жизни, французские неоправые претендовали на то, чтобы «подготовить почву для революции XXI в., которая соединила бы древнейшее духовное наследие с самой передовой технологией» [25]. Выть консервативным означает «маршировать во главе прогресса», — заявлял Ф.Й. Штраус в 1973 г. на съезде ХСС. По словам видного деятеля ХДС Р.Вайцзеккера, консерваторы — за прогресс, ибо «тот, кто закрывает дорогу прогрессу, становится реакционером». Отказавшись от антитехницизма, неоконсерваторы прошли своеобразную метаморфозу и превратились в приверженцев технического прогресса и экономического роста. В то же время по-своему толкуемый антисциентизм стал лозунгом отдельных левых и либеральных группировок, выступающих за преобразование существующей системы на основе принципа «меньше — это лучше», постматериальных ценностей и т.д. Другими словами, в оценке научно-технического прогресса и сциентизма консерватизм и либерализм, а также левые как бы поменялись местами.
Для всех течений современного консерватизма, особенно для новых правых и традиционалистов, характерна приверженность социокультурному и религиозному традиционализму. Отказ от традиционных ценностей рассматривается ими как главная причина всех негативных явлений в современном обществе. Как утверждал, например, Р.Уивер, отрицание всего трансцендентного привело к релятивизму, рассматривавшему человека как «меру всех вещей», к отказу от доктрины первородного греха, которую заменили идеей о доброй природе человека. Поскольку лишь физический, чувственный мир стал считаться единственно реальным, начался упадок религии и восхождение рационализма и материализма. Эта сторона у консерваторов проявляется в откровенной ностальгии по более простому, более организованному и гомогенному миру, который, по их мысли, существовал в XVIII-XIX вв. в период свободно-предпринимательского капитализма. Они настойчиво приводят доводы и аргументы в пользу восстановления традиционных ценностей и идеалов, ассоциируемых с семьей, общиной, церковью и другими промежуточными институтами.
В данном вопросе европейские неоправые зашли настолько далеко, что возврат к прошлому мыслится ими как отказ от самой иудеохристианской традиции, возрождение ценностей языческой Европы на базе синтеза начал Аполлона и Диониса. «Песнь мира — языческая, таково послание революции грядущего века» — утверждают французские новые правые. Христианство не устраивает их тем, что оно своим монотеизмом уравнивает всех верующих, вносит в «европейское сознание революционную антропологию, основанную на идеях эгалитаризма и тоталитаризма». Что касается древней индоевропейской традиции или, проще говоря, язычества, то оно привлекает их своим политеизмом, служащим как бы современным вариантом политико-культурного и мировоззренческого плюрализма. Тезис о «глубоких различиях» между расами, порожденных специфическими различиями в природно-климатических и историко-культурных условиях их жизни и эволюции, ссылки на этноплюрализм, этническое и культурное разнообразие дают новым правым возможность использовать антиколониалистские лозунги левых для обоснования «генетической предрасположенности» каждой расы к раз и навсегда установившейся социокультурной модели. По их мнению, за любым универсализмом скрывается тот или иной этноцентризм, навязывающий другим народам свои ценности и понятия.
Значительное место в конструкциях современных консерваторов занимают проблемы свободы, равенства, власти, государства, демократии и т.д. Следует отметить, что в трактовке данного круга проблем большинство консерваторов считают себя решительными защитниками прав человека и основополагающих принципов демократии. В целом для них характерно амбивалентное отношение к государству и связанным с ним институтам. «Человек рожден свободным, но он всюду в цепях»,— говорил Ж.-Ж. Руссо. «В цепях он и должен быть»,— отвечает на это консерватор, защищающий «необходимые цепи традиции и исторической преемственности», на которых, по его мнению, основываются гражданские свободы. С одной стороны, в глазах консерваторов государство — это источник и защитник закона и морали. Без сильного государства общество может оказаться во власти анархии. Для них характерно позитивное, зачастую авторитарное отношение к государству, что в свою очередь предполагает или порождает антииндивидуализм. С другой стороны, сильное государство может оказаться инструментом подавления индивидуальной свободы. Поэтому теоретики консерватизма постоянно подчеркивают «важность ассоциаций людей, меньших по размеру, чем государство».
При необходимости выбора между индивидом и обществом значительная часть консерваторов ставит на первое место общество. Далеко идущие выводы в этом вопросе делают представители европейского традиционалистского консерватизма, представленного патерналистским крылом в английском торизме, голлизмом во Франции, правыми консерваторами и частью представителей социал-консерватизма в ФРГ. Как отмечал, например, П. Уорстхорн, «социальная дисциплина... представляет собой значительно более плодотворную... тему для современного консерватизма, чем индивидуальная свобода».
В качестве важного шага в направлении преодоления наметившегося во второй половине 70—начале 80-х годов «кризиса доверия» традиционалистские консерваторы предлагают восстановление авторитета и престижа власти и государства. Настаивая на том, что власть — предпосылка всех свобод, они придают первостепенное значение закону и порядку, авторитету и дисциплине. Подлинный порядок в обществе зиждется, по их мнению, на образовании, дисциплине и институтах, а свободу может обеспечить только сильное государство. Говоря словами Г.К. Кальтенбруннера, они рассматривают власть как «не поддающийся устранению факт мировой истории». Здесь приходится признать правоту консерваторов, поскольку, где нет дисциплины, закона и порядка, там нельзя говорить об эффективности и дееспособности государственно-политических институтов, об их полной легитимности в глазах основных категорий населения.
В целом идеи и концепции традиционного консерватизма, которые в тех или иных пропорциях интегрировали в себя и остальные варианты консерватизма, сводятся к следующему: вера в естественный закон, независимый от воли людей; убеждение в том, что человеческое общество представляет собой своего рода «духовную корпорацию», такую как церковь; тезис, согласно которому порядок, справедливость и свобода являются продуктами очень длительного периода человеческой истории; вера в многообразие, сложность и непознаваемость установившихся социальных институтов и форм жизни; убеждение в том, что частная собственность — продукт человеческого разнообразия, без нее свобода невозможна, а общество обречено на гибель и т.д.
Современный консерватизм, прошедший длительный путь исторического развития, представляет собой весьма сложное и многослойное образование, в котором уживаются самые разнообразные, порой конфликтующие между собой идеи, концепции, установки и принципы. С одной стороны, они ратуют за восстановление принципов свободной конкуренции и свободно-рыночных отношений, с другой стороны, всячески подчеркивают свою приверженность традиционным ценностям и идеалам с их ударением на семью, общину, церковь и другие промежуточные институты, которые, как выше говорилось, подрываются в процессе реализации принципов свободно-рыночной экономики. Вместе с тем традиционалистское и патерналистское течения консерватизма выступают в защиту сильной власти и государства, видя в них средство обеспечения закона и порядка, сохранения традиций и национального начала.
Здесь, пожалуй, в наиболее отчетливой форме высвечиваются противоречивость, амбивалентность позиций консерваторов в трактовке проблем свободы, равенства, прав человека и соотношения последних с традицией, государством. Такая позиция вполне объяснима, если учесть, что проблемы слишком сложны и деликатны и их невозможно объяснить с помощью простых и однозначных формул, доводов и аргументов. Особенно бережно и осторожно к трактовке этих проблем следует подходить в периоды крупных социально-экономических сдвигов, когда людям свойственно впадать в крайности, которые почти всегда чреваты непредсказуемыми негативными последствиями. В условиях масштабных и глубоких перемен, которые в настоящее время переживает наша страна, умеренность, взвешенность, здравый смысл, характерные для консерватизма, способны послужить противовесом таким крайностям.

< Назад   Вперед >
Содержание