Мировое лидерство: основные проблемы

Вполне очевидно и то, что «коллективное лидерство», на котором настаивает наш МИД, - это термин, содержащий противоречие в определении: такого явления, как «коллективное лидерство» всемирная история не знает. Однако и все претензии на единоличное лидерство в мировой истории, в конечном счете, терпели поражение. Конечно, на отдельных ее этапах разным странам удавалось занимать лидирующие позиции. Таковы примеры Римской империи, Испании, Франции, Британской и Российской империй, СССР и США. Однако в каждом из этих случаев лидерство той или иной страны жестко оспаривалось другими странами (которые, как правило, создавали против новоявленного лидера коалиции) и длилось не слишком долго (исключение, возможно, составляет лишь Римская империя). В мировой политике есть примеры того, как страны с весьма ограниченными ресурсами очень быстро становились державами мирового класса: помимо перечисленных, это Португалия, Голландия, Германия, Китай, Индия. Всем этим странам удавалось мобилизовать свои ресурсы (в ряде случаев тираническим путем – СССР, Германия) для того, чтобы выйти в лигу таких держав в исторически короткие сроки. Исторической реальностью, однако, является и то, что никому из них не удавалось постоянно удерживать эту высокую планку. И у каждой такой державы были свои взлеты и падения.

Для того, чтобы ответить на вопрос о том, станет ли Россия в ХХI веке мировым лидером, необходимо в первую очередь тщательно просчитать наши возможности и ресурсы, причем, во всех возможных измерениях - экономическом, политическом, демографическом, военном, культурно-цивилизационном, идеологическом, наконец, морально-нравственном. Очевидно, что большинство из них связано с потенциалом именно «мягкой» силы. Все эти ресурсы у нас крайне ограничены.

Вторая задача – оценить способность современной России к мобилизационному развитию. На данном этапе такая способность представляется минимальной. В силу этих и многих других причин позиционирование по отношению к России как великой державе сегодня является важным референтным ориентиром в системе самоидентификации граждан России. Уровень ожиданий, связанных с сильным государством, по-прежнему высок, а глубокое недоверие по отношению к властным структурам объясняется во многом нереализованностью подобных ожиданий именно из-за того, что государство по-прежнему у нас слабое. И потому любое унижение России, попытка поставить под сомнение ее статус великой державы воспринимается российским обществом крайне болезненно. Идеал «величия России» остается одной из основополагающих национальных ценностей не только в политической риторике, но и в национальном самосознании.

Все это создает определенный потенциал для мобилизации. Парадокс современности, однако, состоит в том, что инновационная экономика, к которой стремится перейти Россия, и мобилизационный тип развития категорически несовместимы. В отличие от мобилизационного, инновационный тип развития предполагает высвобождение творческого потенциала личности, что, в свою очередь, означает, что личность должна быть свободной. А с очередной мобилизацией это несовместимо. Поэтому, если всерьез говорить о переходе к инновационному типу развития, то в первую очередь следует задуматься не о мобилизации, а о том, что мешает такому переходу. А это бедность, растущий разрыв в доходах населения, низкая социальная обеспеченность, в частности, недоступность жилья, некачественное здравоохранение, невозможность обеспечить сносное образование детям, а также – не в последнюю очередь – неразвитость отечественных демократических институтов, а в последние пять-шесть лет их свертывание. И социальная инфраструктура, и развитые институты демократии – составные части инновационного типа развития, что доказывает опыт всех без исключения стран, успешно идущих по этому пути уже не одну сотню лет.

И сегодня проблема России состоит именно в том, чтобы отойти от прежней, не раз доказавшей свою порочность, государственной модернизации, от мобилизационной модели развития. Исторический опыт неопровержимо показал: государство не способно создавать инновационную среду, поскольку оно никогда не идет на инновационные риски. Эту функцию в успешных обществах берет на себя частный бизнес, предпринимательский класс. Вот почему инновационный тип развития – это интеллектуальный вызов и для предпринимательского, и для политического класса России.

Третья проблема, которую следует решить при оценке реалистичности вышеупомянутой задачи, это просчет потенциала других субъектов мирового сообщества и их способности мобилизовать его для создания привлекательной для всех модели развития. Это США, Европейский союз, КНР, Индия, возможно, наиболее динамично развивающиеся страны Латинской Америки. Сегодня экономика этих стран в абсолютном выражении растет значительно быстрее российской. А привлекательность американской и европейской социально-экономических моделей просто несопоставима с привлекательностью модели отечественной.

«Коллективное лидерство» в этих условиях по сути равнозначно положению «младшего партнера» России в коалиции с США и Евросоюзом. Мировое же лидерство (которое, как показал исторический опыт, может быть лишь временным) предполагает не просто самую привлекательную модель развития, но и наличие своего глобального исторического проекта, которого у России в настоящий момент нет. Не имея своей идеологии, кроме концепций «суверенной демократии» и «энергетической сверхдержавы», которые никого не привлекают, Россия не способна формировать свои собственные ценностные ориентации и доносить их до широкой мировой общественности, т.е. не способна к экспорту своих национальных ценностей и модели развития, который успешно осуществляют, например, США. К тому же глобальные средства массовой информации, находящиеся под полным контролем последних, в основном работают против России; собственные же СМИ, которые выходят на глобальный уровень, находятся в зачаточном состоянии. В этом отношении Россия во многом слабее даже многих из своих соседей, включая, скажем, Украину и Грузию, которым она постоянно проигрывает информационные войны, даже если правда – на ее стороне.

Следует в полной мере осознавать и то обстоятельство, что финансовых ресурсов для продвижения за рубеж «мягкой» силы у России в сотни, если не в тысячи раз меньше, чем у США и других западных стран. В федеральном бюджете России многие статьи, имеющие отношение к внешней политике, или слишком общи, или засекречены. Из бюджета России можно понять, например, что внешняя политика означает международное сотрудничество, участие в миротворческой деятельности, реализацию международных договоров в рамках СНГ, международные, культурные, научные, информационные связи, экономическую, гуманитарную помощь другим государствам. Если по таким данным сравнить США, Японию, Англию и Россию, то окажется, что на внешнюю политику в США тратится 300 млрд. долларов, в Японии – более 50 млрд. долларов, в Англии – около 40 млрд. долларов, а в России – около 8 млрд. долларов. Даже если принять во внимание, что мы не все учли в бюджете из трат на внешнюю политику, соотношение сил более чем понятно. И Англия, и Япония значительно превосходят Россию в расходах на внешнюю политику. При этом эти страны не ставят себе задачу, по крайней мере, на официальном уровне, стать мировыми лидерами. Россия же претендует не только на статус великой мировой державы, но и заявила о своем намерении войти в пятерку мировых лидеров. Совершенно очевидно, что с имеющимся финансированием внешней политики Россия не добьется такого статуса, как бы мы не убеждали себя и других, что мы достойны его.

Мировым лидером может считаться лишь та страна, внешнеполитические интересы которой имеют глобальное измерение. И в этом отношении насчет России возникают серьезные сомнения. Что такое держава с глобальными внешнеполитическими интересами?

Самый простой ответ на этот вопрос следующий: это государство, которое участвует в решении глобальных проблем. Если принять за основу такое определение, то Россия, несомненно, входит в эту категорию стран. Она – постоянный член Совета Безопасности ООН и по этому признаку, наряду с другими государствами-постоянными членами СБ, несет по Уставу ООН ответственность за международную, т.е. глобальную безопасность. Эту же ответственность она несет и по другому признаку – по своему ядерному статусу. Россия является глобальным «игроком» в решении таких проблем международной безопасности как урегулирование региональных конфликтов, контроль над вооружениями, нераспространение ОМУ и средств его доставки, торговля обычными вооружениями, мировая энергетика, экологическая безопасность, противодействие транснациональному терроризму и другим новым вызовам и угрозам глобального характера.

Таким образом, некоторые внешние признаки глобальности наших интересов налицо. Но это лишь внешние признаки, которые к реальной политике имеют лишь косвенное отношение.

Первый признак – постоянное членство РФ в Совете Безопасности ООН, унаследованное ею от СССР. Но это признак носит лишь формальный характер, поскольку всем очевидно, что стратегические решения глобального характера принимаются не в Нью-Йорке, в штаб-квартире ООН, а в Вашингтоне, в резиденции президента США.

Несколько слов о «жесткой силе». Россия также унаследовала от СССР ядерный статус. Но это, скорее всего, фактор временный. Ядерный комплекс России стремительно деградирует и, если он не будет модернизирован, то через 20 лет он будет, вероятно, обесценен не только американской системой ПРО, но и высокоточными обычными вооружениями «пятого», а затем и «шестого» поколения. Вообще, нельзя рассчитывать на то, что весь ХХI век будет, как и вторая полвина века ХХ, веком ядерного оружия. Мировая военная история показывает, что против любого «меча» в конечном счете создавался «щит».

В настоящий момент Россия не способна и не имеет никаких оснований проецировать вовне военную мощь. В этом она разительно отличается от США. Оставаясь единственной в мире глобальной сверхдержавой, США защищают всеми средствами свои региональные интересы. Защищая своих союзников, имея перед ними четкие обязательства, они вполне осознанно проводят политику проецирования военной мощи в регионы. В противоположность всему этому Россия, в отличие от бывшего СССР, не является более сверхдержавой с глобальными интересами, находящимися в противоречии с интересами США (знаменитая «игра с нулевой суммой»). Почти всех бывших союзников СССР Россия потеряла. Нет у нее четкого представления о том, кто является ими сейчас. Соответственно Россия не проецирует вовне военную мощь. Конечно, рано или поздно у России появятся и потенциальные противники, и верные союзники. Тогда, возможно, будет необходимо вернуться к практике проецирования военной мощи в целях защиты союзников. Но до этого еще далеко. Кроме того, Россия, в отличие от США и бывшего СССР, не располагает мобильными вооруженными силами, способными действовать в глобальном масштабе.

Спору нет, Россия принимает участие в решении некоторых глобальных проблем, таких как международная безопасность (урегулирование региональных конфликтов, контроль над вооружениями, нераспространение ОМУ и средств его доставки, транснациональный терроризм и т.д.), мировая энергетика, охрана окружающей среды и проч. Однако ни в одной из этих сфер, за исключением, быть может, энергетики, голос России не является решающим. Привилегированное же положение России в области энергетической безопасности, носит опять-таки временный характер, связанный с исключительно благоприятной мировой энергетической (а точнее, углеводородной) конъюнктурой. Тупиковость такого положения для России в начале 2008 г. в резкой и очень артикулированной форме признал В.Путин.

Имеет значение и геополитика. СССР, занимая одну шестую часть мировой территории, геополитически был просто «обречен» играть глобальную роль в мировой политике. Российская Федерация, потерявшая в сравнении с ним почти половину населения, не менее двух третей ВНП и значительную часть территории не может претендовать на такой глобальный охват национальных интересов, как, например, США.

Конечно, геополитическое положение России уникально. Россия присутствует и в Европе, и в Азии, и на Севере, и на Юге. Естественно, что там есть наши интересы. В геостратегическом плане Россия занимает внутреннее пространство Центральной Евразии, являющейся своего рода «осевым» районом мировой политики. Такое положение России подкрепляется ее культурной традицией, соединившей три основные мировые конфессии – христианство, ислам и буддизм. На своем гигантском евразийском пространстве Россия граничит со всеми основными цивилизациями планеты: римско-католической на Западе, исламским миром на Юге и конфуцианской китайской цивилизацией на Востоке. Именно это создает предпосылки для осуществления Россией геостратегической миссии держателя равновесия между Востоком и Западом в их не блоковой, а культурно-цивилизационной ипостаси, что также подтверждает ее статус глобальной державы. Но такая миссия России в настоящий момент является лишь потенциальной. Реальные глобализационные экономические, финансовые и информационные потоки сегодня по-прежнему идут в обход России.

< Назад   Вперед >
Содержание