1. НАСТУПЛЕНИЕ ПОСТБИХЕВИОРИЗМА

В научной литературе часто принято считать начало 70-х годов рубежом в развитии науки международных отношений, завершившим период, начавшийся с формирования "модернизма", т.е. примерно с середины 50-х годов. Многие американские международники полагают, что в 70-е годы наука международных отношений в США вступила в стадию "постбихевиоризма". У.Догерти и Р.Пфальцграфф, прослеживая общую динамику развития этой науки в США до конца 60-х годов, выделили три его стадии. 1) "утопическое", или нормативное
направление (что соответствует в другой классификации "политическому идеализму''), 2) реалистическое, или эмпирико-нормативное (т.е. "политический реализм", интерпретируемый в качестве переходной фазы к бихевиоризму), 3) бихевиористское, или бихевиористско-количественное направление (иными словами, "модернизм"). "Постбихевиоризм", с их точки зрения, стал четвертой стадией. Американские международники из числа самих бихевиористов считают, что этот переход означал крупнейший качественный сдвиг, "новую революцию в политической науке".
В конце 60-х годов ее наступление провозгласил один из первых Дэвид Истон - автор широко признанного в англосаксонском, да и во всем западном мире системного метода анализа политических отношений. "Постбихевиоризм" в его понимании должен был избавить бихевиористскую науку от абстрактности, безжизненности ее концепций, оторвавшихся от реальных проблем политики и международных отношений. Оценивая самокритику Д.Истона (ибо по существу он был одним из лидеров бихевиоризма). его американские коллеги Чарльз Кегли из университета Южной Каролины и Юджин Виткопф из университета Флориды писали: “Накапливать знания, поддающиеся проверке, - трудная, даже утомительная задача. Первоначальный энтузиазм и оптимизм этих усилий со временем стал исчезать, и даже внутри самого бихевиористского движения раздались голоса с вопросами о правомерности самого подхода, которые вызывали неловкость... В основе этого исследования (Д. Истона - Г.Н.) своих же собственных методов содержался распространенный набор критических замечаний: что некоторые энтузиасты бихевиоризма увлеклись только самим методом, исключив реальные мировые проблемы, что они сосредоточились на проверке интересных (и часто наиболее пригодных для квантификации количественных измерений, качественных признаков) гипотез, но гипотезы эти были в значительной степени тривиальными и не имеющими значения для людей, делающих политику и интересующихся действиями, которые могут сделать мир более пригодным для жизни, что методология бихевиоризма, стремившаяся основать теории на многочисленных потоках информации, обязательно связанной с прошлым человеческим опытом, копирует, но не описывает соединения между переменными, остающимися неизменными в быстро меняющемся мире".
Самокритика Д.Истона затрагивала как бы две стороны исследований: методологическую и содержательную. В методологическом плане он признавал, что научные находки в результате применения бихевиористских методов могут быть исторически точными, но недостоверными для познания текущей реальности. То есть тем самым признавалась слабость (если не отсутствие) предсказательных способностей бихевиористских теорий, а отсюда раскрывалась и прикладная задача “постбихевиористской революции" - расширить предсказательные возможности теории.
Но решение ее требовало, по мнению Д. Истона, пересмотра содержания исследований с учетом новых мировых проблем. У.Догерти, Р.Пфальцграфф определяли следующие задачи науки международных отношений на постбихевиористской стадии: 1) ее "автономизация" среди других социальных наук, т.е. формирование ее как самостоятельной отрасли, 2) большие объяснительные и предсказательные возможности теории, 3) изучение новых мировых проблем с практической нацеленностью исследований, 4) совершенствование идеологии, особенно в части соотношения между количественным и качественным анализами, 5) уточнение связей между различными уровнями микро- и макроанализа.
С точки зрения содержательного анализа не так важна "обоснованность выделения "постбихевиоризма" в новое направление науки международных отношений, сколько выявление новых методологических и проблемно-теоретических элементов этих исследований, в равной мере как и наиболее значительных работ других направлений, в первую очередь - "политических реалистов".
В связи с этим сразу же возникают два вопроса: 1) каковы были итоги неспокойного сосуществования “политического реализма" и "модернизма" (бихевиоризма) к началу 70-х годов? 2) в чем заключались самые значительные изменения в исследованиях "международных отношений в США и западноевропейских странах в 70-80-х годах, которые определили их современное состояние?
Было бы спорно утверждать, что в определенный момент "модернизм" вытеснил "реализм" или, напротив, что мода на бихевиористско-количественные подходы уступила место здравому смыслу традиционных взглядов. Неверным было бы и мнение о том, что две группы направлений синтезировались в "постбихевиоризме". В действительности сохранилось разнообразие подходов, но они, несомненно, оказали и взаимное влияние, что, в частности, ярко выразилось в использовании сторонниками модернистских методов такой основополагающей категории "политических реалистов”, как “сила государств".

< Назад   Вперед >
Содержание