Новая роль Центральной Азии

Война с терроризмом, однако, не изменила многие базовые долгосрочные тенденции, которые затрудняли проведение американской политики в этом регионе и глубоко влияли на то, как воспринимали американцев в Центральной Азии. За пределами непосредственных требований войны с терроризмом остались без ответа многие фундаментальные вопросы. Насколько важна Центральная Азия для Соединенных Штатов? Какова природа интересов США в этом регионе? Какую роль должны играть Соединенные Штаты в Центральной Азии

- ответственный за безопасность, гегемон или ограниченный партнер?

Как показал опыт 1990-х, совсем не просто верно определить роль Соединенных Штатов в Центральной Азии. Регион как был, так и остался географически удаленным, малознакомым для американского общества и труднодоступным, а его связи с Соединенными Штатами по-прежнему мало очевидны.

Интересы США в Центральной Азии - за пределами самых общих, сформулированных в 1990-х, таких как мир, стабильность и облегчение людских страданий, а также все, что необходимо для борьбы с терроризмом, - до сих пор трудно сформулировать так, чтобы они оказались внятными не только для публики, но даже для высокопоставленных политиков. Более того, поскольку первые итоги американского присутствия в Центральной Азии после развала Советского Союза отнюдь не позитивны, до сих пор есть изрядная толика разочарования и взаимного недоверия в том, как воспринимают друг друга Вашингтон и среднеазиатские лидеры. Уроки 1990-х гг. заслуживают более пристального рассмотрения.

После 9/11 Соединенные Штаты стали главным действующим лицом в региональной системе безопасности Центральной Азии. После появления американских вооруженных сил в Киргизии, Таджикистане и Узбекистане, после поражения правительства Талибана в Афганистане, взяв недвусмысленное обязательство сохранять длительное присутствие вооруженных сил США в регионе, Вашингтон, по сути дела, взял на себя управление безопасностью Центральной Азии. После десяти лет удержания Центральной Азии на приличной дистанции (чтобы не брать на себя ответственность и не ввязываться в неприятности) Соединенные Штаты угодили-таки в самую сердцевину среднеазиатской политики.

Самыми значимыми элементами присутствия США в Центральной Азии после 9/11 стали две военно-воздушные базы - в Карши-Ханабаде (К2) (Узбекистан) и в Манасе (Киргизия). Обе сыграли важную роль в военных действиях против талибского режима в Афганистане.

За одну ночь Узбекистан стал незаменимым стратегическим союзником Соединенных Штатов в войне, в которой США решили воевать всерьез и надолго. Тогдашнее решение узбекского правительства открыть свои аэродромы и воздушное пространство для вооруженных сил США оказалось чрезвычайно важным; оно превратило Узбекистан из второсортной проблемы американской внешней политики в ключевого партнера в войне против терроризма.

Ключевым фактором была близость Узбекистана к Афганистану, особенно в тот период, когда Пакистан воспринимался как ненадежный союзник - из-за внутриполитической нестабильности и поддержки режима Талибана. Узбекистан предложил уникальные возможности для проведения поисково-спасательных и специальных операций с баз, расположенных близ афганской границы44. Особенно привлекательным партнером делало Каримова то, что он мог не заботиться об общественном мнении внутри страны и принимать решения о партнерстве с Соединенными Штатами, не думая о массовой политической поддержке. Это было особенно ценно сразу после 9/11, когда возможность действовать быстро и решительно была критически важна для Вашингтона, решившего немедленно сокрушить режим Талибана.

Особое качество этих быстро преобразившихся отношений было отражено в Декларации о стратегическом партнерстве и рамках сотрудничества Соединенных Штатов и Узбекистана, подписанной тогдашним госсекретарем Колином Пауэллом и президентом Каримовым в марте 2002 г.45 Согласно пункту 1 Декларации,

Узбекистан подтверждает готовность интенсифицировать дальнейшие политические и экономические преобразования общества. Соединенные Штаты согласны предоставить правительству Узбекистана помощь в проведении демократических реформ в приоритетных областях, таких как строительство сильного и открытого гражданского общества, создание подлинно многопартийной системы, усиление неправительственных

структур и улучшение судебной системы46.

Второй пункт документа оговаривал:

Соединенные Штаты торжественно заявляют, что будут со всей серьезностью рассматривать любые внешние угрозы безопасности и территориальной целостности Республике Узбекистан. Две страны намерены развивать сотрудничество в борьбе с транснациональной угрозой обществу и продолжать динамичное военное и военно-техническое сотрудничество .

Документ не предусматривает каких-либо наказаний за невыполнение условий соглашения.

Этой декларацией Соединенные Штаты приняли на себя экстраординарные обязательства, уникальные для всего бывшего советского пространства, и де-факто выдали гарантии безопасности стране, которая всего за полгода до этого была задвинута на нижний уровень приоритетов американской внешней политики. Тяжесть угрозы, созданной терроризмом в целом (и Аль-Каидой в особенности), и решимость Вашингтона довести до конца войну с терроризмом не оставляли сомнений в серьезности американских обязательств по обеспечению безопасности Узбекистана. Однако опыт Соединенных Штатов с реформами в Центральной Азии (и особенно в Узбекистане) вызывал серьезные сомнения в намерениях Каримова провести глубокие политические реформы.

Тем не менее поддерживаемый Соединенными Штатами долгосрочный проект реформ получил новый импульс. Он обрел особую значимость после 9/11: теперь проведение реформ рассматривалось не как простой акт международной благотворительности, а как важный инструмент национальной безопасности, способный помешать слабеющим и явно несостоявшимся государствам превратиться в угрозу международной безопасности.

Обновленный интерес Вашингтона к Центральной Азии оказался большой удачей для среднеазиатских режимов. Парадоксально, но уход России из Центральной Азии в начале 1990-х усложнил жизнь тамошних лидеров, лишившихся силы, отвечавшей за региональную безопасность. Взаимная подозрительность и соперничество препятствовали консолидации и не позволяли наладить общерегиональное сотрудничество. Среднеазиатским государствам, слишком слабым, чтобы позаботиться о собственной безопасности, приходилось противостоять внутренним мятежам, вторжениям извне, воинственным исламским движениям, нелегальным бандам международных торговцев наркотиками и оружием.

Нежелание Америки заполнить силовой вакуум в 1990-х поставило среднеазиатские страны в трудное положение в отношениях с Россией и Китаем. Обеим странам недоставало силы и воли, чтобы стать эффективными региональными гегемонами, но обе хотели утвердиться за счет местных режимов. Прибытие американцев изменило ситуацию в Центральной Азии: Россия и Китай были потеснены, а местные режимы получили пространство для маневра в отношениях с Москвой и Пекином.

Атака 11 сентября 2001 г. принесла немалые выгоды среднеазиатским странам. Соединенные Штаты наконец-то всерьез восприняли вопросы региональной безопасности и угрозу со стороны Талибана, а в результате американская политика в этих вопросах решительно изменилась.

Готовясь к проведению военной кампании против Талибана, Вашингтон принял на себя беспрецедентные обязательства по поддержанию своего военного, политического и экономического присутствия в Центральной Азии. Размер и состав этого присутствия должны были изменяться в зависимости от особых обстоятельств и потребностей страны, но, движимые решимостью освободить и обеспечить стабильность Афганистана и довести до конца свою антитеррористическую миссию, Соединенные Штаты приняли наконец долговременные обязательства перед регионом48.

Более того, обещание президента Джорджа Буша и тогдашнего госсекретаря Колина

Пауэлла - «Соединенные Штаты не оставят народ Афганистана»49 - не оставляет сомнений в том, что американское присутствие в Афганистане это надолго. Это же повторил генерал Томми Фрэнкс, сравнивший присутствие США в Афганистане с их присутствием в Корее. Учитывая внутриконтинентальное положение Афганистана и зависимость Америки в плане доступа от таких непостоянных соседей, как Пакистан (не говоря уж об Иране), Центральной Азии была просто предназначена важнейшая роль в антитеррористической стратегии Вашингтона. Ненадежность Пакистана подчеркивала значение Центральной Азии в качестве альтернативной тыловой зоны, обеспечивающей операции в Афганистане.

Но было бы близорукостью полагать, что после 9/11 американские интересы в Центральной Азии свелись к военным действиям в Афганистане и проведению антитеррори- стической операции. События 11 сентября 2001 г. дали совершенно новое и другое значение идее, которую сформулировали политики США в 1990-х гг. и огласил Строб Тэлбот в 1997м, согласно которой интересы США в Центральной Азии требуют действовать так, чтобы избегать геополитического соперничества и, таким образом, держать регион вне рамок Большой игры. В благоприятной атмосфере 1990-х гг. было естественным истолковать это просто как формулу незаинтересованности США и желания избежать новых затруднительных положений. Иными словами, пока Центральная Азия не станет зоной соперничества великих держав, этот регион не представляет особого интереса для Соединенных Штатов. Эта логика стала неприменима.

< Назад   Вперед >

Содержание