<< Пред. стр. 7 (из 28) След. >>
Список литературы по разделу
МЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ 117
Дюкс вошел в тесный контакт с подпольной антисоветской организацией Национальный центр. Но летом 1919 года эта организация была раскрыта и разгромлена органами ВЧК. Во время обысков было обнаружено около 7 тысяч винтовок, до 150 тысяч патронов, револьверы, пулеметы; в одном из посольств обнаружили даже артиллерийское орудие. Был разоблачен и арестован ряд участников шпионской организа- < ции Дюкса, но сам он не был обнаружен. Он объединил не только притаившихся в Петрограде контрреволюционеров, но и шпионские группы других разведок. Для пересылки разведывательной информации командующему английской эскадрой, стоявшей в Финском заливе, адмиралу Коуэну, была организована секретная курьерская почта.
В тесном взаимодействии с Дюксом действовал ряд других шпионских групп и шпионов-одиночек. В конце августа ВЧК разоблачило несколько таких групп, в том числе и группу Блера, и вышла на Дюкса. Но опытный разведчик, раздобыв документы убитого красноармейца, сумел бежать в Латвию, перед этим возложив руководство организацией заговорщиков на ближайших помощников.
20 октября. 1919 года заговорщики на своем совещании решили поднять в Петрограде мятеж по условному сигналу: 12 ударов в большой колокол Исаакиевского собора. Тогда же поступило указание Юденича о формировании нового «правительства».
Но план провалился: 2 и 4 ноября были задержаны курьеры, следовавшие со шпионскими донесениями к Юденичу. Один из них выдал Берга. Тот был немедленно арестован. В ходе допросов он рассказал о заговоре и его участниках. В конце ноября 1919 года организация Национального центра в Петрограде была полностью ликвидирована. /
ЛИКВИДАЦИЯ «ТАЕЖНОГО ШТАБА»
Довольно широко известны операции советской разведки, проведенные на Западе. О них писали и ветераны разведки, и иностранные историки» и журналисты, и перебежчики.
Между тем еще в ходе Гражданской войны, а также после ее окончания советская разведка провела немало интересных и важных по своему значению операций на Дальнем Востоке. Среди них такие яркие, как приобретение знаменитого секретного документа — «Меморандума Та-наки» (его полное название «Меморандум об основах позитивной политики в Маньчжурии и Монголии»). В меморандуме впервые заявлялись истинные поэтапные планы Японии по завоеванию мира: сначала Маньчжурия и Монголия, затем Китай^Индия, страны бассейна Тихого океана, Малой и Центральной Азии и, наконец, Европы. В качестве «программы национального развития Японии» выдвигалась необходимость «вновь скрестить мечи с Россией». Меморандум был опубликован во многих странах и вызвал большой международный резонанс. И хотя японцы открещивались от него, дальнейшие события 1930^-1940-х годов подтвердили подлинность документа. В конце 1920-х годов были добыты и другие ценные материалы о планах японской военщины под
118
100 ВЕЛИКИХ ОПЕРАЦИЙ СПЕЦСЛУЖБ
Д. Федичкин, сотрудник ИНОНКВДи Особой группы
названием «Оцу», «Хэй». Но мы расскажем еще об одной операции, про-; водившейся вскоре после Гражданской войны, когда обстановка на Дальнем Востоке была еще неустойчивой. В октябре 1922 года Красная Армия под командованием И. 1Т. Уборе-вича освободила Спасск, Волочаевск и Хабаровск, а также Владивосток. Разрозненные остатки Белой армии отступили в Корею, Шанхай и Маньчжурию. Однако на территории Приморья и Дальнего Востока осела американская и японская агентура, продолжали активно действовать подпольные диверсионно-террористичес-кие формирования.
Больше года прошло со дня освобождения Дальнего Востока от интервентов, но обстановка в крае продолжала оставаться неспокойной. Активно действовали крупные, хррошо вооруженные отряды террористов, которые прятались в лесах и нападали на села, кооперативы, небольшие милицейские участки, транспорт, перевозивший деньги, почту и продовольствие, перерезали линии связи, взрывали мосты. В некоторых районах они чувствовали себя почти полновластными хозяевами. В этих выступлениях просматривались незримая руководящая рука и определенный «почерк». Однако от террористов, попадавших в плен, никак не удавалось добиться, кто их возглавлял. Лишь немногие из арестованных невнятно бормотали о каком-то «Таежном штабе». Но никто не знал, где этот штаб, кто им командует, как поддерживается связь между ним и подпольными формированиями.
Наконец захваченный в плен бывший белый офицер рассказал, что «Таежный штаб» действительно существует, хотя его точное расположение ему неизвестно. Удалось установить и одну важную деталь: штаб — не последняя инстанция. Все указания, деньги, оружие присылались из Харбина. Там и следовало искать руководящий центр подполья.
Харбин считался главным городом зоны КВЖД — Китайско-восточной железной дороги, находившейся под юрисдикцией России. Харбин называли столицей «Желтой России». Теперь здесь сосредоточились остатки колчаковской армии, войск атамана Семенова, барона Унгерна, Дитерихса, множество беженцев.
Эмиграция жила своей жизнью: богатые, успевшие вывезти свое добро или прихватить чужое, благоденствовали, бедные — бедствовали. Нищета, даже среди бывшего офицерства, была ужасающей. Не случайно харбинские тюрьмы заполнились русскими, а многие офицеры подались в
МЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
119
наемники к китайским генералам, беспрерывно воевавшим между собой. В этой обстановке японцы искали среди русского офицерства людей, готовых служить им. В их числе оказались и профессиональные высокообразованные военные — генералы, полковники и боевая, готовая на любые рискованные действия, молодежь. Одни шли за деньги, других влекла идея «Белой России». Но о том, что все они работают на японцев, знала лишь небольшая группа людей, связанных с японской рези-дентурой, остальные считали, что служат монархическим силам.
В задачи создаваемых японцами формирований входили дестабилизация положения на Дальнем Востоке, его отрыв от России и, конечно же, сбор военной и политической информации.
Военный отдел Харбинского монархического центра возглавляли генерал Кузьмин и профессиональный контрразведчик, бывший представитель Императорской ставки в международном разведбюро в Париже, а затем начальник Особого отдела армии Верховного правителя России А. В. Колчака, полковник Жадвойн, «спонсором» которого являлся японский резидент Такаяма.
Только что созданная резидентура советской разведки в Харбине получила задание осуществить «агентурное проникновение» в этот отдел с целью получения секретной информации о его деятельности.
Вскоре разведчики убедились, что со стороны к Военному отделу не подступиться. Пришлось искать человека,, уже работающего там. С1 большим трудом чекистам удалось приобрести надежного помощника — Сомова, однако он не имел доступа к оперативным планам отдела. При-обресгахже агента в руководящем звене казалось делом неосуществимым, так как там все люди были проверенные, закаленные в боях с большевистской властью, Красной армией.
И все же поиски подходящей кандидатуры продолжались. От Сомова узнали, что есть в отделе некий подполковник Сергей Михайлович Филиппов. Во время Гражданской войны служил у Колчака, считался опытным, знающим офицером, пользовался авторитетом как военный специалист, был в курсе всех операций. И еще одна деталь, за которую так и хотелось ухватиться, — Филиппов отрицательно относился к зверствам таежных банд, иногда сдерживал их активность, за что кое-кто из офицеров считал его чуть ли не «пособником» красных. Решили глубже изучить его и привлечь к сотрудничеству. Методы вербовки в те годы были не очень хитроумными, но нередко давали нужный эффект. Прежде всего .привлекали тех, кто подавал заявления о возвращении на родину и своим трудом хотел заработать это право. А так как времена были суровые, то иной раз приемы применялись, как говорят, «жесткие». Например, намекали, что в случае отказа от сотрудничества могут пострадать родные, живущие в России.
Нуждавшихся в деньгах и не собиравшихся возвращаться вербовали, как правило, «втемную» от имени американской или японской разведок. Метод этот был хорош тем, что информация от таких агентов всегда поступала правдивая: никто не решался обманывать японцев и американцев, знали, что те скоры на расправу.
120
100 ВЕЛИКИХ ОПЕРАЦИЙ СПЕЦСЛУЖШ
Филиппов возвращаться на родину не собирался, жил скромно, нужды I в деньгах не испытывал. Единственная зацепка — его «либерализм» — • пока была слишком эфемерна. Но вскоре от Сомова узнали, что жена и | дочь Филиппова живут во Владивостоке, и туда ушла депеша с просьбой разыскать их.
Тем временем и противник не дремал. Однажды взволнованный Со-) мов, придя на встречу, протянул оперработнику местную эмигрантскую | газету. Ткнув пальцем в одну заметку, сказал:
— Читайте!..
В заметке сообщалось о том, что беженец из Владивостока, бывший I красноармеец Мухортов, рассказал о расправе над семьями офицеров. < Перечислялись женщины и дети, которых чекисты казнили, отрубив им \ головы. Среди них были жена и дочь Филиппова.
— Вы понимаете, в каком он сейчас состоянии. Он поклялся люто | мстить советской власти.
Заметка сразу же вызвала у разведчиков сомнения. Во-первых, сам! факт казни детей был сомнителен, а во-вторых, чекисты расстреливали! своих противников, а не рубили им головы — это был чисто китайско-; японский метод казни. Одному из работников резидентуры удалось ра- * зыскать Мухортова, познакомиться с ним. В умело построенной беседе | (от имени шайки контрабандистов, якобы собиравшихся привлечь Фи- < липпова к сотрудничеству) чекист выяснил, что Мухортов никакой не -, красноармеец, а беглый уголовник, и заметку подписал за деньги, полу- ' ченные от человека, который по описанию был очень похож на полков- \ ника Жадвоина. Стало ясно, что, ценя Филиппова как специалиста и • опасаясь за его лояльность, японцы и белая контрразведка решили удержать его таким способом.
Разведчик сумел было убедить Мухортова встретиться с Филипповым' и рассказать о лживости заметки, как вдруг Мухортов выхватил пистолет и с криком: «Ах ты, гад, чекист! Я тебя видел в ЧК, когда на допрос водили!» — набросился на него. В завязавшейся схватке Мухортов был ^ убит, резидентура потеряла важного свидетеля, К тому же из Владивос- • тока поступила обескураживающая новость, что жена и дочь Филиппе-, ва «проживающими в городе не значатся».
Несколько дней спустя Сомов явился на встречу с двумя важными сообщениями. Во-первых, Филиппов поделился с ним тем, что, желая; лично отомстить большевикам за гибель семьи, он сам идет в рейд через границу в составе отряда полковника Ширяева. Более того, Сомову удалось узнать время и место перехода отрядом границы. Кроме того, Филиппов в разговоре с Сомовым упомянул, что фамилия его жены вовсе не Филиппова, а Барятинская, из чего следовало, что предыдущие поиски шли в ложном направлении. В ту же ночь во Владивосток ушла срочная ин- | формация. Отряд Ширяева беспрепятственно пропустили через границу, «вели» несколько километров, а затем в короткой схватке полностью разгромили, Ширяев бежал. ФилиПпова удалось взять в плен.
Несколько дней местные чекисты, используя материалы, поступившие из резидентуры, упорно и настойчиво работали с ним, добиваясь
МЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
121
добровольного перехода его на свою сторону, но безрезультатно. Во время одного из допросов он заявил:
— Вы со мной ничего не сделаете. Самое страшное, что может испытать человек, я уже испытал — насильственную смерть самых близ-ких мне людей.
— Вы ошибаетесь, Сергей Михайлович, — поправил его оперработник, — мы не мстим невинным людям.
— Но моя жена и дочь зверски убиты! — воскликнул Филиппов. Вместо ответа чекист встал, подошел к двери и открыл ее:
— Елена Петровна, Ирочка! Идите сюда!
Жена и дочь бросились на грудь ошеломленному Филиппову.
Когда ему стала известна подоплека затеянной японцами и белой контрразведкой против него провокации, он без колебаний дал согласие на сотрудничество с советской разведкой и поклялся честью офицера до конца служить ей. Воспользовавшись легендой об удачном побеге из окружения и обратном переходе границы, Филиппов вскоре вернулся в Харбин. Теперь у него была еще и слава «боевого партизана».
Вскоре, выполняя задание чекистов, С. М. Филиппов подготовил хорошо продуманную и обоснованную докладную записку на имя руководства Военного отдела. В ней, ссылаясь на многочисленные провалы и поражения белогвардейских отрядов, вызванные отсутствием своевременной информации, единого плана действий и должной координации работы, он предлагал создать информационный центр и выделить сравнительно небольшую сумму для его успешной работы. План одобрили и дали деньги.
Военный отдел выделил в распоряжение Филиппова несколько связных, которые систематически пробирались через границу, встречались с руководителями отрядов в Приморье, получали от них информацию и доставляли ее в Харбин. Филиппов ее обрабатывал и препровождал в штаб, но и резидентура во Владивостоке также стала получать и сообщать в Центр важные и своевременные данные о бандах, готовящихся к переброске, о времени и маршрутах, о лазутчиках и эмиссарах противника.
Однажды от Филиппова поступила серьезная информация о том, что, по указанию японской разведки, готовится восстание в Спасском, Ни-кольск-Уссурийском, Яковлевском и Анучинском уездах Приморья... Расчет был на то, что оно послужит детонатором повстанческого движения в других районах. '
Через Филиппова стало также известно, что для координации повстанческой деятельности в «Таежный штаб» направляется жестокий и беспощадный поручик Ковалев. Это сообщение было одним из последних. В резидентуру поступили данные, что обеспокоенная многочисленными провалами контрразведка белых и японской миссии заподозрила Филиппова в предательстве. Кольцо вокруг него сжималось. Было решено вывести агента из Военного отдела и использовать ситуацию дли его проникновения в «Таежный штаб» с целью разгрома.
Операция прошла успешно. Удалось инсценировать похищение Филиппова и его «убийство чекистами». По «невинно убиенному рабу Бо-
122
100 ВЕЛИКИХ ОПЕРАЦИЙ СПЕЩ
жию Сергею» в штабе отслужили панихиду. Подозрения с него был» сняты, и все операции, задуманные и спланированные с его участием! продолжались без каких-либо изменений.
Поручика Ковалева чекисты захватили после перехода границы, и по его удостоверению (на вымышленное лицо) в «Таежный штаб» напра^ вился Филиппов. Это было рискованно — весть о его «гибели» могли дойти до «таежников». Но игра стоила свеч. *
В помощь Филиппову выделили группу пограничников и бывши» партизан в составе двенадцати человек, комиссаром которой стал вла-1 дивостокский чекист И. М. Афанасьев. Подготовку группы осущест будущий известный советский разведчик Д. Г. Федичкин. Этот человек заслуживает того, чтобы о нем сказать особо.
В его биографии — партизанская и подпольная работа в тылу ( и японцев, разведывательная работа в предвоенные годы в Латвии Польше, арест и заключение в польскую тюрьму. Затем, в годы Второй мировой войны, — работа на территории Болгарии, после войны — ководство резидентурой в Риме и долгие годы, посвященные воспита-; нию новых поколений разведчиков...
Но вернемся к событиям вокруг «Таежного штаба». Отряд Филиппе-; ва — Афанасьева успешно добрался до него. Вскоре разведчики были! курсе всех вопросов подготовки восстания. Под предлогом «сохранен* сил» удалось уговорить руководство «штаба» сократить текущие опера* ции, проще говоря — бандитские налеты. Однако это вызвало подозре^ ние у некоторых руководителей. Существовало также опасение, что «штабе» появится кто-либо из белогвардейцев, знавших о миссии Кова-| лева и об «убийстве» Филиппова. Расправа над агентом и его товарищач ми могла произойти в любой момент. Эти обстоятельства заставили ус корить ликвидацию «штаба». Операция, которую провели с этой цельи Филиппов и Афанасьев, вряд ли имеет аналоги в истории разведки.
Филиппов, страстный фотограф-любитель, всегда носил с собой ( тоаппарат. По его предложению руководители «Таежного штаба» распоч ложились для группового фотографирования. Рядовые, в том числе члены его отряда, стояли в стороне; их очередь была следующей. Отря Филиппова замер в ожидании условного сигнала командира. И во вспыхнул магний. В тот же момент раздались выстрелы, и главари «шта-| ба» были уничтоженье Остальные, растерявшись, сдались без сопротив-1 ления. Лишь одному бандиту удалось скрыться и добраться до Харбина,! где он и доложил о происшедшем. Оказавшись единственным «предста-1 вителем» «Таежного штаба», Филиппов принял срочные меры для пре-| дотвращения восстания и для ликвидации оставшихся отрядов. Положе-| ние в Приморье стабилизировалось.
В 1925 году во Владивостоке состоялся судебный процесс по дел эмиссара Ковалева и выявленных с помощью группы Афанасьева —I Филиппова руководителей белогвардейского подполья, которые должны! были возглавить намечавшееся восстание. На нем была полностью ра-1 зоблачена подрывная деятельность белогвардейских организаций и «цен-| тров» в Приморье.
МЕЖДУПЕРВОЙ и ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ 123
САМАЯ ВЕЛИКАЯ ОПЕРАЦИЯ
Пожалуй, таковой можно назвать ту, которую осуществила руководимая Ф. Э. Дзержинским служба в начале 1920-х годов.
Семь лет Первой мировой и Гражданской войн вызвали разруху в стране. Народное хозяйство пришло в упадок, миллионы людей остались без крова и без работы, семьи — разлученными, дети — выброшенными на улицу.
Как только стихли бои на фронтах Гражданской войны, одним из первых вопросов, вставших перед советской властью, был вопрос о детях. Проблема детской беспризорности обострилась с особой силой в
1921 году, когда на Россию обрушилась губительная засуха. Посевы погибли, хлебные резервы оказались исчерпанными, надежд на урожай не было. Положение страны стало катастрофическим. Пришел небывалый для России голод, охвативший 37 губерний с населением свыше 40 млн. человек.
В районах бедствия сложилась ужасающая картина детского горя, сиротства, бездомности, проституции, преступности, буквального вымирания. Газета «Красная звезда» Петроградского военного округа 29 марта
1922 года сообщала, что «к началу 1922 года от голода умерло более 11,2 млн. детей». В 1922 году в стране скиталось около 7 млн. детей.
По инициативе Ф. Э. Дзержинского Президиум ВЦИК на заседании 27 января 1921 года постановил организовать при ВЦИК комиссию по улучшению жизни детей. В тот же день Дзержинский издал приказ ВЧК № 23, в котором, в частности, говорилось: «...Положение детей, особенно беспризорных, тяжелое... Три года напряженной борьбы на фронтах не дали возможности, однако, сделать всего необходимого для обеспечения и снабжения детей и окружения их исчерпывающей заботой... И Чрезвычайные комиссии не могут оставать- Бывшие беспризорники вступают в новую жизнь
124
100 ВЕЛИКИХ ОПЕРАЦИЙ СПЕЩ
МЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
125
ся в стороне от этой заботы. Они должны помочь всем, чем могут, ее ветской власти и в работе по охране и снабжению детей».
Далее в приказе указывались конкретные задачи. В них входили: • следования фактического положения дел на местах; проверка выполне^ ния декретов о детском питании и снабжении и изыскании мер и спей собов к их выполнению; помощь в отыскании лучших зданий, их ремонте! снабжении топливом; особое внимание предлагалось уделить защ» беспризорных детей на вокзалах и в поездах. В случае невозможнс принять детей органами народного образования надлежало «изыскат иные способы снабжения их помещением и продовольствием». ПредпиЧ сывалось: «обо всех случаях хищений, злоупотреблений или преступного отношения к детям — и разгильдяйства — Чрезвычайные комиссии должны доводить до сведения своего Исполкома... и все дела, требукМ щие наказания, передавать в Ревтрибунал или Народный Суд по важнс сти дела — для гласного разбирательства». В заключение приказа гово« рилось: «Забота о детях есть лучшее средство в истреблении контрревс люции. Поставив на должную высоту дело обеспечения и снабжена детей, Советская власть приобретает в каждой рабочей и крестьянской семье своих сторонников и защитников, а вместе с тем широкую опору в борьбе с контрреволюцией». В двухнедельный срок предлагалось со»* общить, «что по этому вопросу сделано, а также план предстоящей ра-« боты в этом направлении».
Официально Комиссия по улучшению жизни детей была образовав,, 10 февраля 1921 года. Председателем Комиссии стал Ф. Э. Дзержинс-| кий. Его заместителем ВЦИК утвердил командующего войсками ВЧО начальника милиции республики В. С. Корнева. В состав Комиссии! вошли пять членов — по одному представителю от наркомпрода, нар-С комздрава, наркомпроса, Рабоче-крестьянской инспекции и ВЦСПС. >\
В письме Дзержинского, направленном всем местным органам ВЧКЛ говорилось, что работа сотрудников ЧК должна состоять не в том, что-! бы вмешиваться в деятельность учреждений, которым поручена охрана! детей, а в том, чтобы оказывать им практическую помощь. 1
Сотрудники ЧК и милиции раскрывали и пресекали преступления,! связанные со взяточничеством, хищениями и бесхозяйственностью в! работе учреждений по охране жизни детей, взяли под свою защиту бес-| призорных детей на вокзалах и в поездах.
В приказе по войскам ВЧК республики № 177 от 16 марта 1921 года' говорилось, в частности; «... Блуждающих по водным и ж.-д. путям со-^ общения беспризорных детей быть не должно... Обнаруженных на пу- \ тях сообщения беспризорных детей отводить в: а) приемные пункты, б) < распределители, в) комиссии по делам несовершеннолетних и г) отдел 1 Народного образования... При задержании чинами Желдормилиции бес-1 призорных детей проявлять максимум внимания и бережливо-осмотри- < тельного отношения к ним и ни в коем случае не допускать грубости и насилия».
Чем только не занималась Деткомиссия за время своего существования! Но, конечно, больше всего внимания она уделяла вопросам снаб-'.
жения детских учреждений всем необходимым, распределением продовольствия, мануфактуры (по губерниям, с точностью до аршина). Было распределено 175 тысяч пар обуви и 750 тысяч пар лаптей (например, Петроградской губернии выделялось 17 780 пар обуви и 76 200 пар лаптей), а также 110 тысяч пар американской обуви; досок, брусков и других лесоматериалов. Особо выделялись деньги (12 млрд. 700 млн. рублей) на организацию детских домов в голодающих губерниях. Отдельные решения были приняты даже по распределению 4 вагонов посуды и 2400 ящиков оконного стекла!
Нищая, почти умирающая страна все, что могла, отдавала детям!
Самых несчастных детей из голодавших губерний эвакуировали в более благополучные регионы, а также за границу (600 человек отправили в Чехословакию; рассматривался вопрос о направлении в Германию и Англию).
По инициативе ВЧК Народный комиссариат продовольствия направил 21 марта 1921 года указание всем Губпродкомам: «В целях обеспечения диетическим питанием детей и больных... изъять нижеперечисленные продукты из общего распределения, предоставив их исключительно для детского и больничного питания». В числе этих продуктов были запасы сушеных фруктов, молочной муки «Нестле», овсяной крупы «Геркулес», фруктовых консервов, шоколада и т.д. В телеграмме Корнева, направленной вслед за этим указанием, говорилось: «Виновные в неисполнении циркуляра подлежат строжайшей ответственности».
В другой телеграмме Корнева предлагалось «немедленно принять меры отвода в ведение Наркомпроса не требующих большого ремонта хорошо сохранившихся пригородных дач для летних детколоний».
Сотрудники органов и войск ГПУ ежемесячно отчисляли часть пайка и жалования в помощь голодающим детям и строго контролировали использование этих денег. Ко всем частям и органам ГПУ были прикреплены беспризорные дети. Действовал принцип: «Десять голодных кормят одного умирающего». Некоторые органы ГПУ организовывали и содержали за свой счет детские дома, где детям прививались трудовые навыки.
Одних бюджетных средств для борьбы с беспризорностью было недостаточно, и Деткомиссия искала новые источники. Одним из них стал специальный выпуск тиражей двух почтовых марок, все средства от продажи которых шли на помощь беспризорным. По инициативе Деткомис-сии Президиум ВЦИК ввел специальное 10%-ное обложение билетов на различные увеселительные зрелища в форме особых марок. В 1923 году была проведена всероссийская «Неделя беспризорного и больного ребенка», давшая большие сборы (ГПУ пожертвовало 100 млрд. рублей). Прошел также «Тарелочный сбЪр» в театрах. 10%-ное отчисление от выручки буфетов только за первый день «Недели» составило 25 млрд. рублей Была выпущена кинокартина «Беспризорные», освещавшая жизнь среды, в которой вращались беспризорные — «дно улицы», ночлежки, воровские притоны. На средства, собранные в рамках «Недели», были основаны новые детские учреждения.
126
100 ВЕЛИКИХ ОПЕРАЦИЙ СПЕЦС
МЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
127
Созданные в большом количестве детские дома, «дома ребенка», де ские коммуны, колонии, интернаты и другие детские учреждения, эв куация детей в благополучные районы, кампания по усыновлению бе призорных и другие меры дали свои результаты.
Кстати, колонии не носили нынешнего характера «исправительжз трудовых», как многие полагают сейчас. Достаточно обратиться к тру! дам А. С. Макаренко, чтобы убедиться в этом. *
Количество беспризорных и безнадзорных детей в стране резко ее кращалось. Может быть, это простое совпадение, но памятн» Ф. Э. Дзержинскому был воздвигнут там, где высятся здания не толы* спецслужб, но и универмага «Детский Мир».
По просьбе Ф. Э. Дзержинского, перегруженного работой в ОГГ Наркомате путей сообщения, а также в ЦК РКП(б), осенью 1923, год„ он был освобожден от руководства комиссией, работа которой была уж| налажена, но до конца дней не переставал заботиться о детях. Ф. Э. Дзер жинский ушел из жизни в 1926 году, не успев полностью завершить на! чатое дело. Несмотря на все принятые меры, в 1926 году в СССР остаЦ валось еще около 290 тыс. беспризорных детей.
Накануне Великой Отечественной войны позорное явление бесприЦ зорности в стране было практически ликвидировано.
Детские колонии и коммуны НКВД существовали до самой войнь^. Двумя из них (имени Ф. Э. Дзержинского и А. М. Горького, которые пр|| объединении получили имя Ф. Э. Дзержинского) руководил велики! педагог А. С. Макаренко. Как-то на вопрос о своих наградах он отве «Золотые часы от имени НКВД».
Из числа бывших воспитанников детских учреждений для беспризор ных выросли сотни тысяч тех, кто встал грудью на защиту Родины в год Великой Отечественной войны. Война принесла народу новые страда^ ния, в том числе и всплеск детской беспризорности. Но уже нескольк лет спустя с ней было покончено. 1 Сейчас, в 2003 году, в мирное и неголодное время, в России, по раз-( ным данным, насчитывается от 2 до 3 млн. беспризорных детей.
ОПЕРАЦИЯ «СИНДИКАТ-2»
Хрестоматийная операция «Синдикат-2» известна многим. Тем н^ менее книга о великих операциях разведки была бы неполной без хотя! бы краткого рассказа о ней. Эта операция интересна не только сама по! себе, но и тем, что стала образцом для многих других, проведенных рос-| сийскими разведчиками в последующие годы.
После окончания Гражданской войны белогвардейские силы, разоб-1 щенные и изолированные друг от друга, уже не представляли серьезной! опасности для советского строя. Однако в союзе с империалистически-! ми разведками и внутренней контрреволюцией они еще могли причи-> нить немало бед. Белая эмиграция, насчитывавшая от полутора до 2 млн. | человек, имела остатки армии, издавала свыше полусотни газет и под-1 держивала многочисленные связи с международным капиталом. Из ее |
рядов разведки вербовали агентуру, создавали многочисленные антисоветские эмигрантские организации, строившие планы интервенции и свержения советской власти.
В эти годы основные акции, проводимые ВЧК — ОГПУ, были направлены не столько против иностранных разведок, сколько против различных зарубежных антисоветских центров^ и их филиалов в России. Сейчас многие относятся к ним как к некоему подобию «Меча и Орала», высмеянного Ильфом и Петровым в «Двенадцати стульях», но в те времена это были боевые, действенные организации, состоящие из молодых людей, рвавшихся в бой и представлявших серьезную опасность.
Одним из таких центров был «Народный союз защиты родины и свободы» (НСЗРиС), который возглавлял Борис Савинков, эсер, террорист, приговоренный к смертной казни царским судом; министр Временного правительства; организатор антисоветских
. мятежей в Ярославле, Рыбинске и Муроме; участник Первой мировой войны в рядах французской армии и Гражданской войны в России на стороне белых — Краснова, Колчака, мятежных чехословаков; создатель так называемой Русской народной армии, воевавшей на стороне польского правителя Пилсудского; лютый враг советской власти; незаурядный писатель. В общем, яркая и колоритная фигура.
В начале 1921 года, находясь в Польше, Савинков создал новую военную организацию — НСЗРиС. Ее вооруженными формированиями руководил полковник С. Э. Павловский. На создание НСЗРиС болезненно реагировало советское правительство, и после его ноты поляки предложили Савинкову покинуть страну. Он перебрался в Париж.
К этому времени на территории России уже было арестовано около 50 активных членов этой организации. Состоялся открытый судебный процесс, на котором были выявлены связи Савинкова с польской и французской разведками, подготовка мятежей и иностранного вторжения. Были получены сведения, что еще в январе 1921 года Савинков в своем обращении к военным министрам Франции, Польши и Великобритании указывал, что после падения Врангеля он представляет единственную «реальную антибольшевистскую силу, не сложившую оружия».
То, что савйнковпы «не сложили оружия», доказали кровавые рейды отрядов полковника Павловского по территории Советской Белоруссии,
А. X. Артузов, начальник
контрразведывательного
отдела ВЧК-ГПУ
128
100 ВЕЛИКИХ ОПЕРАЦИЙ СШЩС
когда десятки мирных граждан были убиты, растерзаны, изнасилов бандитами.
Имея агентуру в России, Савинков снабжал шпионской информ^и генеральные штабы Польши, Англии и Франции, за что получал неи лые деньги: от французской миссии в Варшаве 1,5 млн. польскюша от польского генштаба 500—600 тыс., а от МИДа Польши 15 млн, ем месячно- Поступления шли и из других источников, в том числе от р$ ских капиталистов, вовремя пристроивших свои деньги за рубежом.
Агенты Савинкова занимались не только шпионажем, но и дивер ями, террором и организационной работой по созданию многочисле! ных ячеек и резидентур на советской территории, подготовкой к отк] тому вооруженному выступлению, первоначально намеченному на авг 1921 года. Савинков рассчитывал, что успеху восстания будут способе вать трудности, связанные с хозяйственной разрухой и голодом в губерний.
Однако, приняв в 1921 году нэп и заменив продразверстку прод! логом, Советское правительство изменило внутриполитическую об новку в стране, лишило Савинкова опоры на массы, тем самым нару его планы. Тем не менее он не унимался. Он произвел реорганизам, «Союза» и продолжал подрывную деятельность, стремясь восстанови связи с агентурой и действовавшими в России агентами.
По указанию Ф. Э. Дзержинского, органы ОГПУ (Объединение Государственное Политическое управление, сменившее ВЧК), восгомн, зовавшись намерениями Савинкова, разработали операцию под усло| ным названием «Синдикат-2» для установления контакта с Савинков кими центрами в Париже, Варшаве и Вильно через якобы существу шую антисоветскую организацию и для вывода Савинкова на совете» территорию.
Летом 1922 года при нелегальном переходе польско-советской ницы был задержан видный деятель «Союза» и доверенный сотрудх Савинкова Леонид Шешеня, направлявшийся в Смоленск и Москву ^ установления связи с ранее заброшенными агентами Герасимовым * Зекуновым, которые были на основании его показаний арестованы. Ге расимов был осужден, его подполье — свыше 300 человек — разгро] лено, а Шешеня и Зекунов завербованы для работы против Савинков
К этому времени был разработан план, включавший легендировак на территории России контрреволюционной организации «Либеральн» демократы» (ЛД), которая якобы была готова к решительным действ ям по свержению большевиков, но нуждалась в опытном политической руководителе, каковым она считала Б. В. Савинкова.
В Польшу был направлен Зекунов с рекомендательным письмо! Шешени к его родственнику, видному деятелю «Союза» Фомичев} В письме Шешеня сообщал о благополучном прибытии в Москву и о то* что ему удалось познакомиться с лицами, состоящими в некоей «эсеров ской организации», членом которой является и Зекунов. При этом упс минался ответственный армейский чин — полковник Новицкий, давш* знакомый Савинкова, который прислал для передачи полякам секретю
*ЛЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
129
документы генштаба Красной армии. Эти документы, переданные французам и полякам, заслужили высокую оценку их штабов, а Савинков удостоился благодарности и дополнительного вознаграждения для своих агентов.
Поездка Зекунова в Варшаву прошла настолько успешно, что вскоре он был вновь направлен за рубеж, на этот раз вместе с чекистом А. П. Федоровым, выступавшим под видом одного из активных деятелей ЛД, Визит Федорова еще больше убедил польскую разведку и «Союз» в существовании этой солидной контрреволюционной организации. Для установления более тесного контакта с ней в Москву вместе с Федоровым и Зекуновым был направлен Фомичев. В Москве Фомичеву представили руководителей организации (в этой роли выступили сотрудники ОГПУ), причем была создана видимость, что на сближение с НСЗРиС ЛД идет только в силу общепризнанного авторитета Савинкова. Фомичев в ответ предложил организовать встречу представителей ЛД с Савинковым в Париже.
Руководители операции — а ими помимо Ф. Э. Дзержинского, были В. Р. Менжинский и А. X. Артузов — приняли решение: для закрепления легенды дать возможность Фомичеву вернуться в Варшаву. В мае 1923 года он вместе с Зекуновым по «зеленому коридору» перебрался в Польшу и доложил обстановку руководителям местного отделения «Союза». Они одобрили его предложение и согласились отправить представителя ЛД в Париж на встречу с Б. В. Савинковым.
11 июля 1923 года Федоров в сопровождении Фомичева выехал в Париж, где 14 июля произошла его первая встреча с Борисом Савинковым. Таких встреч состоялось несколько, и каждый раз Федоров все больше убеждал Савинкова в том, что ЛД представляет собой реальную силу, однако нуждается в таком авторитетном руководителе, как Борис Викторович.
Савинков рассказал Федорову об источниках финансирования «Союза» (помимо разведки он назвал Форда, Муссолини и бельгийских капиталистов, заинтересованных в получении будущих концессий в России); о положении дел в эмигрантских кругах; представил ему своих ближайших помощников и друзей: полковника Павловского, супругов Деренталь и английского разведчика Сиднея Рейли. Учитывая, что Савинков намеревался направить Павловского на советскую территорию с бандой для ограбления банков, Федоров предложил связать его с московской организацией ЛД, для чего дал ему адрес Шешени. Это совпадало с желанием опытного конспиратора Савинкова, который и сам хотел направить Павловского в Москву как особо доверенного эмиссара. Тот должен был осветить положение с ЛД и высказать мнение о возможности поездки Савинкова в Москву.
17 августа 1923 года Павловский с бандой, совершив ряд нападений, пересек польско-советскую границу, а 16 сентября явился на квартиру Шешени. На следующий день он был арестован. Сначало он отказывался давать показания, но затем, спасая свою шкуру, согласился сотрудничать с ОГПУ.
130
100 ВЕЛИКИХ ОПЕРАЦИЙ СПЕЦОП
МЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
131
Чтобы не вызывать беспокойства Савинкова задержкой Павловског в Москве, в Польшу был направлен сотрудник разведки Григорий Сь роежкин. Он передал сотруднику польской разведки капитану Секук подготовленные в Москве «разведданные» и для посылки Савинков докладную Щешени о работе с ЛД и о том, что в Москве все в порядк^
После возвращения Сыроежкина в Париж отправился сам Шеше* который вез с собой письмо на имя Савинкова, написанное Павловскик под диктовку сотрудников ОГПУ. Павловский сообщал о том, что п требованию ЛД в Москве создан двусторонний руководящий центр, за| очно избравший Савинкова своим председателем. В другом письме са лидер ЛД Твердое (псевдоним Артузова) извещал Савинкова, что явля| ется его заместителем в СССР.
Павловский отправил Савинкову еще несколько писем об успешно! работе в Москве и о намерении съездить на юг, где он «нашел свок родственников, где можно погостить и кое-что подзаработать» (имелся в виду акт экспроприации).
Письма Павловского сыграли большую роль в создании у Савинков впечатления о жизнеспособности московской организации и ее актив», ной деятельности. Тем не менее он ответил, что готов выехать в России только при одном условии: если за ним приедет сам Павловский. Опыт-1 ный конспиратор терзался сомнениями. В письме, переданном Павлов скому через Шешеню одним из заместителей Савинкова, говорилось: «I Вашего приезда отец посетить ярмарку не сможет». В апреле 1924 год в Варшаве, а затем и в Париже вновь побывал Федоров. Встретившись с| Савинковым, он подробно рассказал о разногласиях в организации, ко-| торые могут привести к ее расколу и требуют его личного вмешательства! Но сомнения у Савинкова оставались. Чтобы их рассеять, 21 ма 1924 года на заседании правления ЛД (состоявшего из чекистов) была организована встреча Павловского с прибывшим из Варшавы Фомиче-1 вым. Павловский вел себя на встрече безукоризненно; хорошо сыграл! роль и высказал «просьбу», чтобы его оставили для работы в России.! 31 мая на «квартире Павловского» состоялась его новая встреча с Фо-1 мичевым, на которой присутствовал и Федоров. Павловский снова вел! себя правильно. Но проведенные мероприятия только оттягивали необ-1 ходимость выезда его за границу.
Пришлось сообщить Савинкову, что Павловский во время попытки| экспроприации поезда недалеко от Ростова тяжело ранен, однако сумел! ^ускользнуть от чекистов и укрыться в Москве на квартире надежного! человека, хирурга, который его лечит. В письмах Савинкову Павлове- з кий звал его в Россию и выражал надежду на свое скорое выздоровле-ние. Фомичеву снова организовали встречу с «раненым» Павловским. < Убедившись в невозможности выезда последнего за границу, Фомичев < через Варшаву возвратился в Париж. Вместе с ним отправился Федоров.: Это была последняя командировка по линии ОГПУ. После прочтения! писем Павловского, бесед с Фомичевым и Федоровым и долгих размыш-: лений Савинков, наконец, решился ехать в Россию.
Одному из видных деятелей эмиграции, В. Л. Бурцеву, Савинков
сказал: «Моя поездка в Россию решена. Оставаться за границей я не могу. Я должен ехать... Я еду в Россию, чтобы в борьбе с большевиками умереть. Знаю, что в случае ареста меня ждет расстрел. Я покажу сидящим здесь, за границей, Чернову, Лебедеву, Зензинову и прочим, как надо умирать за Россию... Своим судом и своей смертью я буду протестовать против большевиков... Мой протест услышат все!»4
Приняв решение, Савинков пригласил из Нью-Йорка Сиднея Рей-ли, с которым обсудил план поездки. 12 августа 1924 года Савинков прибыл в Варшаву, где с помощью грима несколько изменил свою внешность. 15 августа вместе с Фомичевым и супругами Деренталь, с фальшивым паспортом на имя В. И. Степанова, он перешел польско-советскую границу. На границе их встретили Федоров, выехавший из Варшавы на день раньше, а также сотрудники разведки Пиляр (в роли командира пограничной заставы, «сочувствующего» ЛД), Пузицкий и Крик-ман («члены московской организации»).
16 августа Савинков и его сообщники были арестованы. Арест вызвал надлом и внутреннюю капитуляцию знаменитого террориста, не боящегося смерти.
25—29 августа 1924 года в Москве состоялся судебный процесс по делу Савинкова. Его показания вызвали замешательство в среде белой эмиграции.
На суде Савинков сделал заявление, которое тогда вряд ли кому-нибудь показалось искренним: «Я безусловно признаю Советскую власть и никакую другую. Каждому русскому, кто любит свою страну, я, который прошел весь путь этой кровавой тяжелой борьбы против вас, я, кто доказывал вашу несостоятельность, как никто другой, я говорю ему — если ты русский, если ты любишь свой народ, ты низко поклонишься рабоче-крестьянской власти и признаешь ее безоговорочно».
29 августа 1924 года Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла Савинкову смертный приговор. Но, принимая во внимание признание Савинковым своей вины и «полное отречение от целей и методов контрреволюционного и антисоветского движения», суд постановил ходатайствовать перед Президиумом ЦИК СССР о смягчении приговора. В тот же день смертная казнь была заменена лишением свободы на 10 лет.
Савинков из тюрьмы направил своим единомышленникам за рубежом несколько писем с призывом прекратить Шрьбу против собственного народа, последовать его примеру и вернуться в Россию.
Содержался бывший террорист во внутренней тюрьме на Лубянке. В его распоряжение была предоставлена библиотека; его возили на прогулки в Сокольники и даже водили в рестораны. Более того, к нему на интимные свидания допускали его возлюбленную, мадам Деренталь. Но Савинков все чаще впадал в депрессию, неволя тяготила его. Он ходатайствовал о полном помиловании. Когда следователь сообщил ему, что его просьба отклонена, он выбросился из окна пятого этажа и разбился насмерть, чуть было не утащив за собой пытавшегося удержать его Сы-роежкина. Все разговоры о том, что Савинкова сбросили в пролет лестницы, являются домыслами: чекистам он нужен был живой.
132
100 ВЕЛИКИХ ОПЕРАЦИЙ СПЕЦС
МЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
133
ОПЕРАЦИЯ «ТРЕСТ»
Эта операция хорошо известна всем, кто интересуется историей ра ведки, о ней написано немало книг, очерков, статей, поставлен фильл Тем не менее, как и «Синдикат-2», ее нельзя не упомянуть в книге великих операциях разведки.
Она отличается от большинства других операций тем, что ее авторы Дзержинский, Менжинский и Артузов — не «придумали» ее, а восполь зевались сложившейся обстановкой.
Дело в том, что в 1921 году монархические эмигрантские организа^ ции в Европе активизировали свою работу, провели съезд и усиление искали единомышленников в Советской России. В ноябре 1921 года вне»| шняя разведка перехватила письмо некоего Артамонова, направление из Ревеля (Эстония) в Берлин члену Высшего монархического совета (ВМС) князю Ширинскому-Шихматову. В нем говорилось о встрече А. А. Якушевым, ответственным работником Наркомпути, бывшим стат-! ским советником. По словам Артамонова, Якушев сообщил ему о нали-| чии в Москве и других районах России подпольных монархических групп,; которые ищут контакт с Высшим монархическим советом.
Ознакомившись с копией этого письма, Дзержинский решил восполь~] зоваться обстоятельствами. По примеру проводившейся в то же время операции «Синдикат-2», направленной против Савинкова и иностранных разведок, с которыми он был связан, было решено создать «подпольную антисоветскую организацию» и начать оперативную «игру» с монар-| хистами. Якушев был задержан, допрошен, завербован и стал главой!
Б. В. Савинков перед советским судом
легендированной «Монархической организации Центральной России» (МОЦР). По его предложению, в ее руководящий состав были включены некоторые действительно монархически настроенные лица из «бывших», а номинальным главой стал профессор военной академии, генерал-лейтенант царской армии Зайончковский. Позже в руководство организации вошел генерал-лейтенант Потапов, который стал надежным помощником Якушева в агентурной работе. Бывший царский офицер Опперпут-Стауниц-Касаткин был назначен заместителем Якушева по финансовым вопросам. Авантюрный и неуравновешенный Опперпут стал в конечном счете виновником расшифровки и прекращения операции. Но это будет позднее. Пока же события развивались по намеченному плану. По заданию Артузова, непосредственно руководившего операцией «Трест», Якушев неоднократно выезжал за границу для встреч с ответственными деятелями ВМС и врангелевской «Организации русской ар~ мии» (ОРА). К нему отнеслись очень серьезно как к представителю сильной, активно действующей организации, не вызывающей никаких сомнений. Основной задачей Якушева на этих встречах было убедить своих собеседников в том, что все контакты с подпольем в России следует осуществлять только через МОЦР и что террористические акты не только бесполезны, но и вредят делу. Ему это удалось.
Вскоре в письмах МОЦР, направляемых в ВМС, стала появляться информация, заинтересовавшая эстонскую и польскую разведки. Так МОЦР вышла на связи и с этими спецслужбами. Позже были установлены контакты с финской и английской разведками.
Не сомневаясь в том, что МОЦР существует, ОРА для проверки ее деятельности все же решила направить в Россию «ревизоров». В Петроград поехал полковник Жуковский, в Москву — супружеская пара Мария Захарченко-Шульц и ее муж, бывший офицер Радкович, получившие кличку «племянники», так как Мария действительно была племянницей одного из руководителей «Российского общевоинского союза» (РОВС) генерала Кутепова. Полковник Жуковский сразу вышел на двух офицеров, являвшихся агентами ОГПУ. Жуковскому дали возможность выполнить его миссию и благополучно вернуться в Париж, где он доложил о дееспособности МОЦР и о возможности создания ее ячеек в Красной армии.
Что касается «племянников», то их хорошо встретили, устроили и поручили им важную работу по линии связи МОЦР с польской и эстонской разведками. Посланный же без согласования с МОЦР Врангелем его представитель Бурхановский был арестован, чтобы показать Врангелю, что так делать нельзя.
Вскоре обострились разногласия между Врангелем и Кутеповым. Они зашли так далеко, что Врангель был отстранен от руководства РОВС, и Кутепов стал его единоличным предводителем. Якушеву была организована встреча с Кутеповым, после которой они вместе посетили претендента на царский престол Великого князя Никблая Николаевича. Якушев воспользовался этой возможностью, чтобы внести охлаждение в отношения между Великим князем и ВМС. Отчасти ему это удалось.
134
100 ВЕЛИКИХ ОПЕРАЦИЙ СПЕЦСЛ1
МЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
135
Сидней Реши
Поездки Якушева не были напрас| ными. Он узнал о планах и замысла монархистов, об их руководителях, раздорах и склоках в рядах антисов кой эмиграции. Но самой ценной бь информация о намерениях совершен» террористических актов и о конкретнь лицах, засылаемых с этой целью СССР. Сведения о внутренних делах ( логвардейских организаций позволял! ссорить и сталкивать их между собой лишать их даже подобия единства, крывать перед рядовыми эмигрантам» неприглядное лицо тех, кто пытаетс| стать их идейными вождями.
Установление контактов с разведка-* ми позволило передавать за рубеж во| енно-политическую дезинформацию < СССР и его вооруженных силах, этой цели, по предложению ГПУ ОГПУ с согласия Реввоенсовета было создано специальное бюро для фабрикации дезинформации, передаваемо! военным разведкам Запада. Это имелс немалое значение, так как в ИНО ОГПУ поступали данные о подготовке интервенции. Передаваемые же за Гранин цу сведения значительно преувеличивав! ли действительную боевую мощь и бо-| еготовность Красной армии, что в ка-| кой-то мере помогло остудить горячие головы потенциальных интервентов.
Одной из акций, проведенных в ходе операции «Трест», стал вывод из-за рубежа в СССР известного международ-; ного разведчика Сиднея Рейли. Необходимость в этом появилась потому, что
Рейли, ранее проявлявший умеренный интерес к деятельности МОЦР, вдруг усилил свое внимание к этой организации, а главное — стал высказывать террористические намерения, которые собирался осуществите с ее помощью. По предложению Якушева, Мария Захарченко-Шульц пригласила Рейли в Финляндию, чтобы обсудить возможность его участия в работе МОЦР. Представитель великого князя Николая Николаевича в Финляндии, Н. Н. Бунаков, и английский резидент в прибалтийских странах Бойс, с которым Рейли был знаком по совместной работе! в России в 1918 году, поддержали эту идею. Одобрил ее и руководитель \ РОВС генерал Кутепов.
Опперпут-Селянов,
возлюбленный Марии
Захарченко-Шульц
Генерал Якушев, один из руководителей «Треста»
24 августа 1925 года Якушев встретился в Гельсингфорсе с Сиднеем Рейли, который изложил свои взгляды на положение в России, Европе и Америке, а также предложил, два пути финансирования МОЦР: покупка или кража художественных ценностей и продажа английской разведке сфабрикованной информации о деятельности Коминтерна. Якушев заявил, что он один эти вопросы решить не может, и пригласил Рейли тгриехать в Москву для обсуждения на Политсовете МОЦР. Это предложение поддержала и Захарченко-Шульц, прибывшая в Финляндию через «зеленое окно» на границе и высмеявшая страхи Рейли. Он повел себя как истинный мужчина, заявив, что не уронит свою честь и не окажется трусливее женщины.
25 сентября 1925 года Рейли пересек финскую границу в районе Се-строрецка. До границы его сопровождали Радкович и финский офицер. На советской стороне Сиднея Рейли встретил начальник заставы Тойво Вяхя (выступавший как сторонник МОЦР), который на двуколке отвез его на станцию Парголово. Там его встретили Якушев, легально пересекший границу, и чекист, действовавший под фамилией Щукин. Все вместе они отправились в Ленинград.
27 сентября Рейли уже был на даче в подмосковной Малаховке, где специально для него была разыграна комедия заседания Политсовета МОЦР, на котором присутствовали только чекисты. Рейли повторил свои предложения... По пути с заседания на вокзал он был арестован и содержался во внутренней тюрьме на Лубянке.
3 ноября 1925 года в соответствии с приговором Революционного трибунала, вынесенным в 1918 году, он был расстрелян.
Чтобы скрыть факт ареста Рейли, 28 сентября 1925 года на границе с Финляндией была произведена инсценировка: шум, крики, выстрелы, «убийство» трех человек, «арест Вяхи» (впоследствии он был награжден орденом Красного Знамени и долгие годы под фамилией Петров служил на другом участке границы). Было опубликовано сообщение о том, что при попытке нелегального перехода границы убито трое неизвестных. Все это делалось для того, чтобы у сторонников Рейли создать впечатление о его случайной гибели. Несмотря на принятые меры, провал Рейли вызвал у руководителей эмиграции и разведок определенные сомнения в отношении МОЦР. Поэтому было принято решение не только не арестовывать следующего «визитера», но, напротив, оказать ему всяческое содействие. Таковым оказался бывший член Государственной думы, видный монархист и политический деятель, В. В. Шульгин, направившийся в СССР в надежде найти своего сына, пропавшего в годы Гражданской войны.
136
<< Пред. стр. 7 (из 28) След. >>
Список литературы по разделу