<< Пред.           стр. 3 (из 10)           След. >>

Список литературы по разделу

  Стих оказывается прямой способностью стекать с любой плотности, преодолевая препятствие к выживанию, не запоминая его. Наверное, это сопоставимо с тем, что древние китайцы говорили о Дао.
  Разум начинается со способности творить, хранить и использовать образы. Сталкиваясь с внешним миром, сознание ребенка (а "створожившимся сознанием" старики считали даже человеческое тело) приходит в первые взаимодействия с плотностями этого мира. И оно их запоминает, храня в теле память о боли. Я, думаю, именно это представление о том, как ребенок знакомится с миром, и заставило стариков использовать именно понятие "плотности" для разговора об Уме. Первое болезненное противодействие, которое осознается и запоминается ребенком - это всегда плотность. Плотность тканей материнского тела, плотность стола, на котором он лежит, плотность тканей, в которые он завернут и которые ослабляют боль от соприкосновения с плотностью дерева. Затем появятся всякие углы и выступы, о которые ребенок бьется, и которые несут боль, то есть предупреждение о том, что тело разрушается.
  А потом появится горячее и холодное. И оно тоже будет разрушать тело и поэтому восприниматься болью. И через понятие образа мира
  "боли", горячее и холодное можно тоже условно назвать плотностью, которую надо обтекать, то есть избегать в жизни. Как и голод.
  Сознание запоминает в виде образов все: и боль, и виды плотностей, и способы, которыми удавалось их обтечь. Лишь постепенно к разным видам плотностей прикрепляются их имена, бытующие в принявшей тебя культуре или в обычаях твоего народа, если говорить по-русски. Но это и есть вхождение культуры в Сознание, но отнюдь не вхождение Разума.
  Разум может использовать для всех явлений мира и обычные имена, но при этом он все время видит те образы простейших взаимодействий, которые создавал сам до появления имен. С возрастом это состояние видения плотностей и болей уходит глубоко внутрь, но никуда не девается, не исчезает. И ты, глядя на окружающий тебя мир, помнишь, как называются в нем все вещи, потому что так тебе удобней общаться с соплеменниками. Но видишь ты при этом не имена, а плотности и боли.
  Проверь, ткни уголком этой книги себе в глаз. Попробуй это сделать действительно и повтори несколько раз, и ты почувствуешь, что сначала делаешь это вполне легко, но на определенном расстоянии от глаза, назовем его расстоянием выскакивания боли, что-то выскакивает из твоего подсознания и тормозит твою руку. Я даже слышу, как в твоих ушах звучит смешок и вполне определенные слова: нашел дурака! Или - что я, дура, что ли, себе в глаз тыкать!
  Конечно, после того, как расстояние выскакивания боли преодолено, можно осторожно довести уголок книги до глаза, но больно себе будет делать только сумасшедший. Да мне это и не нужно. Нужно было только увидеть, что за знанием того, как называются вещи этого мира, у нас скрывается знание боли, хранящейся в этих вещах, а значит, знание того, что своей плотностью эта вещь может причинить нам боль.
  Вот это и есть самая основа Разума.
  Мазыки называли ее Материком, потому что рождается она как отражение в сознании человека некоего "материка", земной основы. Если помните, материком зовут ту основу земли, на которой лежит плодородная почва, в которой растут растения. Из Материка человеческого сознания вырастает вся человеческая культура. При этом я бы хотел обратить ваше внимание кое на что еще. Во-первых, на то, что эта основа состоит из множественных воспоминаний ваших столкновений с вещами, предметами и явлениями этого мира, сохраненных в столь же многочисленных образах. Их можно назвать образами вещей и образами простейших взаимодействий. Но образы эти так плотно и многослойно наложились друг на друга, что разобраться в них и выявить начальные очень и очень сложно.
  А во-вторых, я хочу, чтобы вы не забывали того "дурака" и тот "смех", которые внезапно выскочили, как только мы попробовали ковырнуть Разум поглубже и попроще. С одной стороны, чем проще - тем ближе к простейшим взаимодействиям. Это, вроде бы, ясно. Но с другой стороны, чем проще мы действуем, тем глупее выглядим в глазах людей. Додуматься - тыкать себе углом книги в глаз! - мог только дурак! Даже если это назвать психологическим экспериментом, все равно это вызывает подозрения! Или дикий смех, простите!
  Вот это и есть самая страшная ловушка человечества. Способность думать - это основная черта Разума, как считается. Но думать - значит решать задачи по преодолению помех нашему существованию. И учимся мы этому не в институтах. Дай бог, если за всю школу и все институты, которые мы кончаем, мы добавляем к уже имеющейся способности думать хоть один процент. В школе и институтах мы учимся не думать, а думать в соответствии с определенными образцами, принятыми в культуре или определенных обществах. Вроде научного сообщества. Иными словами, не думать мы там учимся, а загонять свою уже имеющуюся способность думать в колеи определенных образцов, как их называют, алгоритмов. То есть принятых способов решать задачи.
  Думать мы в своей жизни учились, лишь когда каждый миг сталкивались с чем-то неведомым, что причиняло боль, и искали способы избежать ее. Это в детстве, особенно раннем. Вся остальная учеба - это лишь причесывание мозгов под моду соответствующего столетия.
  Но как мы воспринимаем ребенка, который учится думать и вляпывается во все встречное говно? Как дурака. Точнее, пока он совсем маленький, как милого, смешного дурачка, а чуть подрос - как безнадежного идиота. Это то-то существо, которое единственное из всего его окружения действительно живет исключительно одним только разумом!
  А разве взрослые, которые смеются над маленьким дурачком, не разумны? Ведь они-то ошибок не совершают. А вот для их состояния ума старики использовали слово Мышление.
  Я уже рассказывал, что как только Разум находит способ преодолевать определенную помеху жизни, он проверяет его, а потом закрепляет в жестком образе, который теперь должен всегда использоваться в подобных случаях, потому что он определенно дает решение и себя оправдывает. Такой жесткий образ ответа на определенное воздействие мира называется Образцом.
  Из подобных образцов и состоят и то, что называется Мышлением, и вся Культура или Обычай.
  Это значит, что человек, находящийся в Мышлении, гораздо реже ошибается, чем человек в Разуме. Разве что неправильно узнает то, с чем столкнулся. Но зато он и не думает!..
  И как ни странно, но именно Разум неразрывно связан с Дураком. Вся жизнь Разума - это борьба с неведением, с Глупостью, но всегда Разум оказывается Дураком в глазах Мышления из-за своих ошибок.
  Это выбор. Большой жизненный выбор для каждого. Думать или быть неуязвимым и безошибочным в глазах остальных людей... Это настолько лично, что я даже не осмеливаюсь предложить его вам. Пусть каждый сам решает, делать ли этот выбор и даже замечать ли его существование. Быть как все и не думать, а мыслить - требование не случайное. За ним неуязвимость и желание выжить в обществе себе подобных. Как можно призвать человека пойти против течения, которое только и ждет, чтобы убить его?!
  Поэтому мы ограничимся обсуждением сугубо теоретических вопросов, связанных с понятием Разум. Тех. что обеспечивают способность договариваться и включать Разум тогда, когда это необходимо для решения определенной задачи. А это основной способ выжить в обществе людей - в основном жить по образцам и включать Разум тогда, когда сталкиваешься с задачей, в образцах не решаемой. Например, где перехватить до получки, когда у всех знакомых уже занял и не по одному разу? Или как извернуться и не платить, когда тот, кто давал, сам помирает с голоду? Итак, образы простейших взаимодействий с миром создаются каждый раз, когда ты, "еще совсем бессмысленным ребенком" сталкиваешься с этим миром в виде того, что заполняет окружающее пространство. То есть с вещами. Что происходит с этими образами дальше?
  Они хранятся. Ясно, что в памяти. Но память понятие непростое. По мере того, как увеличивается количество и разнообразие подобных образов взаимодействий, память тоже начинает усложняться. Я не буду сейчас рассказывать о том, как из подобных простых образов рождаются сложные, которые называются понятиями. Это неплохо описано в академической психологии, начиная с Пиаже и Выготского. Меня интересует другая часть памяти, потому что она оказывается несущей основой Разума.
  Это - Образ Мира.
  Постарайтесь увидеть, что ребенок все детство постоянно обо что-то бьется, трется, режется, обжигается... И все это окружающее вначале внутри дома. Потом во дворе. Что запоминает ребенок? Точнее, что хранит его память?
  Образ дома как места, где расположены Образы вещей и простейших взаимодействий со всем, что бьет, трет, колет, режет, обжигает, обмораживает, прищемляет... А также с тем, что гладит, дует, целует, ласкает, кормит, моет, греет...
  Вот это и есть тот Мир, который лежит в памяти каждого из нас в самой глубине. Он постепенно расширяется до Двора, улицы, деревни, города, страны, планеты, вселенной... Впрочем, это уже не важно. Расширять можно как угодно. Разум закладывается в Доме и на Дворе. На улицу выпускают только более или менее разумных детей. Там мы изучаем не столько простейшие взаимодействия, сколько простейшие взаимоотношения. То есть не Мир-природу, а Мир-общество. Но это уже совсем особый разговор.
  Получается, что Образ Мира, лежащий в основе Разума, - вполне определенное психологическое явление, не имеющее отношения ни к каким картинам мира, в том числе и к научным. Как сказал бы академический психолог, эти картины мира - всего лишь концепции. Иначе говоря, наши представления о том, что есть мир. Образ же мира - это вовсе не представление и никакому намеренному воздействию, никаким изменениям не поддается. Если, конечно, не знать, как воздействовать. Но мы сейчас рассматриваем обычную психологию, а не особые знания док.
  И назывался этот первый Образ мира, состоящий из простейших взаимодействий с телами Матери и Земли, как вы уже, наверное, поняли, Материком.
  Надо еще отметить такую вещь, что Материк, родившись в детстве, конечно, не застывает. Он медленно развивается, но не через обретение каких-то дополнительных представлений, а только через накопление боли от взаимодействий или взаимоотношений с другими людьми или обществом. В итоге мазыки говорили о нескольких Образах Мира, соответствующих разным возрастам человека. У всех их были свои имена и свои особенности. Но к этому я вернусь позже.
  Пока достаточно будет сказать, что Образ Мира - это наши знания об устройстве мира и о том, как в нем жить. Эти "знания" уложены в таком виде, что мы даже и не оцениваем их как знания и даже вообще не замечаем. Тем не менее, они очень действенны и правят всем. При этом самый ранний слой этих знаний целиком связан с прямыми взаимодействиями с природными явлениями. Но чем старше мы становимся, тем лучше мы познаем Мир-природу в доступной нам части ее, и тем меньше налетаем на боль от природных явлений. Но зато все больше начинаем познавать Мир-общество. И это познание точно так же идет через боль. Вначале телесную, которую причиняют нам другие люди, а потом и через душевную, значит, как бы нематериальную боль. Пусть она нематериальна, но болит дольше телесной! Из нее-то и соткан Образ мира-общества. А предприятие свое, как и свое сообщество, нам предстоит создавать, в первую очередь, в Мире-обществе.
  Так как же устроен мир, в котором мы живем? Что нужно знать, чтобы в нем выжить и выжить хорошо?
  Во-первых, конечно, мы должны знать наш мир как Мир-природу. И мы его знаем в достаточном для жизни объеме. Но не более.
  Все остальное мышление, а это большая часть, поглощено знаниями о том, как устроен Мир-общество. Это во-вторых. Мы в гораздо большей мере живем в нем, а не в природе. Поэтому просто забудем пока о природной основе нашего мира. Будем исходить из того, что мы живем в Обществе.
  И первое, что надо знать об этом мире - это правила и права. Как сказал один маленький мальчик: А кто у нас в доме больше всех не имеет права? Вот на этом вопросе и держится все общество. Через правила и права проявляется все устройство нашего мира, и весь наш мир познается с их помощью. Правила предписывают и запрещают, права разрешают и защищают.
  И, не вдаваясь в долгие доказательства, можно определенно сказать: и то, и другое - по сути, договорные явления. Причем, что в самом раннем детстве, что на уровне основного закона страны, мы постоянно договариваемся о правилах и правах. Они являются одним из самых поздних образований Образа Мира, но в силу этого и самым ближним к нашему взгляду. Они застят нам и свет, и действительное понимание устройства мира. Поэтому изучать устройство мира надо с них, как, впрочем, и искусство договариваться. Любые договоры между обычными людьми работают на этой земле лишь настолько, насколько в них вложена сила того или иного правила или закона.
  Конечно, правила и права - это не прямые договоры. Чаще всего так получается, что нам их навязывают вместе с рождением. И тем не менее, даже самые страшные режимы постоянно напоминают своему народу, что конституция - это закон, введенный по согласию народа и для народа. Впрочем, любой режим старается показать, что он действует в интересах народа, даже если разворовал всю страну и многократно предал свой народ.
  Однако ничто не отменяет того, что все законы и правила действуют по согласию с людьми, если мы посмотрим на это с психологической точки зрения. Даже если мы заявим, что никто с нами не договаривался ввести уголовное законодательство, тем не менее то, что мы его не нарушаем, означает, что мы этот договор приняли и исполняем. Пусть нас заставили его принять. Но выбор у нас был, и многие люди отказываются принимать подобные навязанные договоры. Правда, при этом они не менее вынужденно-осознанно принимают иные правила. Но это уже другой вопрос. Главное - все мы живем по тем или иным правилам, которые определяют наши права и обязанности. Ведь правила, по сути, договоры людей между собой, но навязываемые через узел силы, правящий обществом, который называется правительством.
  Задача правительства - поддерживать устройство нашего мира-общества. А это значит, что это устройство самосохраняет себя с помощью правительства. По крайней мере, это совершенно верно в отношении той части общественного устройства, которое называется государством.
  Понимание государства как машины для эксплуатации одних общественных групп другими, созданное коммунизмом, безусловно, во многом верно.
  Государство - это машина, в том смысле, что под машиной мы понимаем любое приспособление, способное работать и без человека. Государство - это, я бы сказал, огромная машина по перегонке силы. Она, если искать какой-то наглядный образ, скорее химическая или двигатель внутреннего сгорания, чем простой станок. В ней множество труб-каналов, емкостей, вроде поршней. Людей в ней нет, в ней используется некая среда, которую коммунисты называли массами. Массы людей перераспределяются по ходам и каналам государства между различными емкостями-силовыжималками. Там на них оказывают давление, и они начинают шевелиться, вызывая движение поршней. Появилась сила - будет проделана работа.
  Куда идет эта сила? На поддержание самой машины и на поддержание жизни тех же масс. Что плохо - машина эта из дурного сна или абсурдного фильма. Мало того, что она дико выглядит, но она ещё и насквозь дырява и неуклюжа. Сила, словно пар, садит изо всех её щелей и тут же разворовывается теми, кто не захотел подчиниться правилам. Их тоже целое общество или, своего рода, сходная машина по высасыванию первой машины. Все живут за счет этой силы, и все это бессмысленно.
  Важно увидеть то, что оказаться вне государственной машины вполне возможно. Хотя бы уехать в другое государство. Правда, при этом попадаешь в новую машину. Но если ты хоть однажды начал видеть границы машин и их работу, ты уже свободен внутренне. Ты можешь творить собственную жизнь. Однако начать нам придется с умения договариваться. Теперь, когда я в самых общих чертах обрисовал образ такого явления, как Разум, можно задаться и вопросом о том, а что же такое договоренность? И мы увидим, что на поверхности, то есть в той части Образа Мира, которую мы можем назвать слоем Правил, договоренность - это что-то вроде бумаги, на которой двое договаривающихся письменно или устно условливаются о чем-то, что должно быть сделано, к примеру. Я осознанно говорю об этом подчеркнуто упрощенным бытовым языком.
  Но если мы заглянем за этот слой в ту часть Образа Мира, которая ближе к простейшим взаимодействиям, то поймем, что договариваться мы можем, по сути, о двух вещах: или об Образе действия или об Образе вещи.
  Когда мы договариваемся об Образе вещи, то на самом деле мы договариваемся об имени этой вещи или, точнее, какой образ нам привязать к определенному имени, чтобы другой нас понимал. Значит, вытаскивал из памяти тот же образ, когда будет названо это имя. Не думайте, что это было понятно только каким-то особенным старикам-докам из мазыков. Это общее место для всей русской народной культуры. Прочитайте пару побасенок из сборника "Северных сказок" Н. Ончукова24, происходящих, кстати, все из того же Верхневолжья, что и мои мазыкские сборы.
  Прибакулочка
  Шел мужик из Ростова-города, стретилса ему мужик, идет в Ростов-город. Сошлись, поздоровались.
  - Ну, что у вас в Ростове хорошего деитца ?
  - А что у нас - пошел мужик на поле, понёс семе посеять, да дорогой просыпал.
  - Это, брат, худо.
  - Худо, да не порато.
  -А что, брат, таково?
  - А он просыпал, собрал.
  - Это, брат, хорошо.
  24 Северные сказки. Сборник Н.Е. Ончукова // Записки Императорского Русского Географического Общества по Отделению Этнографии. - Т. XXXIII - СПб., 1908. (Переиздано: СПб.: Тропа Троянова, 1998.)
  - А хорошо, да не порато.
  -А что, брат, таково?
  - Он пошел на поле, семе посеял, ему навадилася черная попова комолая бесхвостая корова, у него семе-то и поела.
  - А это ведь медведь был ?
  - А какой медведь, полно на хер пердеть! Я прежде медведя знавал, медведь не такой: медведь серой, хвост большой, рот большой.
  - А то ведь волк.
  - Какой волк, хер тебе долг! Я прежде волка знал: волк красинь-кёй, низинькёй, сам лукавинькёй, идёт по земли и хвост волокёт.
  - А то ведь лисича.
  - Кака лисича, хер тебе под праву косичу! Я прежде лисицу •знал: лисича белинькая, малинькая, бежит, прискочит да сядет.
  - А то ведь заец.
  - Какой заец, хер бы тибе в задницу! Я прежде зайца знал, заец не такой: заец малинькой, белинькой, хвост-нос чернинькой, с кустика на кустик перелетыват, сам табаркаёт.
  - А то ведь куропатка.
  - Кака куропатка, хер бы тибе под лопатку! Я прежде куропатку знал: куропатка серинькая, малинькая, с ёлки на ёлку перелё-шывает, шишечки покляиват.
  - А это тетеря.
  - Кака тетеря, хер бы тебе запетерил! Я прежде тетерю знал:
  тетеря белинькая, малинькая, хвостик черненькой, по норкам поска-кчват, сама почирикиват.
  - А это ведь горносталь.
  - А поди ты на хер, перестань. Да и прочь пошел.
  Прибакулочка
  Шел мужик из Ростова-города, стретилса ему, идет мужичек в /'остов-город; сошлисьи поздоровались.
  - Ты, брат, откудова ?
  - Я из Ростова-города.
  - Что у вас хорошего в Ростове деитца ?
  - А что, у нас Ваньку Кочерина повесили.
  - А за что его, милова, повесили ?
  - Да за шею.
  - Экой ты, братец, какой беспонятной, да в чем его повесили-то?
  - А в чем повесили- в сером кафтане да в красном колпаке.
  - Экой ты какой беспонятной- какая у него вина-то была?
  - А не было вина-то, он, сударь, не пил.
  - Экой ты беспонятной- да что он сделал-то?
  - А что сделал- он украл у Миколы подковки, у Богородицы венок с головы.
  - Эка, паря, милой Ваня, у его невелика была вина-то, да его и за это повесили.
  Как видите, русская сказка, то есть русская народная культура не только обыгрывает это сложное явление несоответствия образа вещи ее имени или непонимание образа происходящего действия, но еще и почему-то соотносит это непонимание или глупость с матерной бранью. Однажды мне придется рассказать об этом гораздо подробнее, но и сейчас необходимо сказать, что старики называли самую основу Разума Материк, прямо соотнося ее и с взаимодействиями с матерями - родной матушкой и матерью Сырой землей - и с матерной бранью. Брань - это не ругань, это война. Матерная брань - это война Разума с Дураком. Можно сказать, что это заклятия на изгнания из нас Глупости. Смех и Матерная брань - два обязательных спутника Разума. Два волка, бегущие у ног этого Бога, или два ворона, сидящие на его плечах. Но об этом в другой раз.
  Итак, Образ вещи может быть очень сложным, требующим действительного обсуждения в деталях. Но это значит, что его творят во время обсуждения. Мы как бы договариваемся во время любого бытового общения о том, какими должны быть образы тех или иных вещей. На это уходит значительная часть нашей'' жизни. По сути, именно заключение этих договоров и есть образование или обретение культуры. Культура - это договоры о том, какие образы должны соответствовать именам. Именам вещей или. именам действий.
  Когда мы договариваемся об Образе действия, мы действительно должны собрать воедино множество образов простейших взаимодействий или взаимоотношений, чтобы из них и с их помощью собрать Образ той вещи, о которой мечтали. Например, образ Рая, или своего Предприятия. И получается, что в основе всего искусства договариваться лежат простейшие образы - или образы вещей, как мы их создали во время самых ранних столкновений с этими вещами, или же образы взаимодействий с вещами. Назывались у мазыков такие образы Истотами. Истота если обратиться к Далю - это истина. Истотное - истинное. Самая основа Разума состоит из Истот, которые складываются в Образ мира. Именно он подсознательно считается нами истинным или Образом истинного мира. Все остальное ощущается ложью, а неспособность отличать ложное от истотного - глупостью. Отсюда и рождается у Тютчева:
  Мысль изреченная есть ложь... Образ, обретший слово...
  И тут пример из Ончукова нам очень полезен. Одна и та же вещь, имеющая одинаковый образ у представителей двух обществ или двух культур, может иметь разные имена. Следовательно, разные имена, то есть разные слова, могут вызывать у членов разных сообществ разные образы. И чем проще этот образ, чем чаще встречается в обыденной жизни соответствующая ему вещь, | см вернее один человек будет считать другого дураком, если тот не понимает имени этой вещи. Точнее, узнает под этим именем другой образ. Глупость - это неспособность понимать простейшие вещи! Но как неоднозначно все это с точки зрения прикладного психолога!
  Но этим сложности не исчерпываются. Если некая вещь на )гой планете существует в своем определенном виде, то человеческое сознание может сделать с этой вещи образ предельной точности. А может и не сделать. Стоит вспомнить суфийскую притчу о трех мудрецах, в темноте исследующих слона. Для одного слон оказывается шлангом, для другого - столбом, а для третьего - веревкой. Значит, мы вполне можем налететь на то, что не понимаем друг друга или не можем работать вместе, если даже говорим об одном и том же.
  Но настоящие сложности начинаются после того, как мы договорились о вещах или именах и уверенно знаем, что видим одинаковые образы. Теперь можно бы и действовать, но у каждого свои образы взаимодействия с этими вещами. И когда мне кто-нибудь предложит свистнуть тебе в ухо, я еще очень и очень подумаю, чем это для меня обернется. Почему? А потому что культура, в которой я рос, позволяет предположить, что "свистнуть в ухо" - это значит, издать громкий, пронзительный звук. Но вдруг мое предположение неверно и от меня ожидается что-то другое?
  И культура играет свои шутки с образами простейших взаимодействий. Но еще страшнее то, что сами взаимодействия у каждого записаны по-разному. Если даже мы снимем слой культуры, мешающий пониманию, и "свистнуть в ухо" будет для нас означать, что надо издавать свистящие звуки, а не бить, вдруг окажется, что один умеет свистеть очень громко, а второй, особенно вторая, так и не научился этому за всю жизнь. Она не свистит, а шипит! И значит, для одного "свистнуть в ухо" вызовет образ свиста, а для другого - шипения.
  И я вас уверяю, что мы все не имеем очень многих Образов действий из числа тех, которые считаются чуть ли не обязательными для человека нашей культуры. Как и очень многих Образов вещей или состояний, считающихся прямо неотторжимыми от понятия "человек". У нас не культура, а сплошные дыры!
  Значит, прежде чем договариваться, нам придется проверить, есть ли у нас инструменты для взаимопонимания по тем вопросам, о которых мы собрались договариваться. И если окажется, что их нет, придется сначала заняться их восстановлением.
  Эта задача во многом и определяет то, как я буду вести дальнейшее изложение.
  Что же мы примем за исходные образы, по которым должны будем достигнуть полного и однозначного взаимопонимания при создании своего предприятия?
  Законодательство. Законы, регулирующие всю предпринимательскую деятельность, и даже шире. Что значит шире и почему шире?
  Это означает, что, приняв хоть какие-то из законов государства к неукоснительному исполнению, мы вынуждены будем принять и те законы, которые позволяют этим законам существовать. А это, в первую очередь, основной закон любого государства или Конституция, в котором обычно обговариваются взаимные обязательства граждан и государства. Но что значит, выйти на уровень основного закона?
  По сути, это означает, что ты начинаешь видеть государство равным себе и потому договаривающимся с тобой. Это, безусловно, расширение сознания. И как только вы его себе позволяете, вы тут же начинаете видеть и все пространство, в котором живет ваше государство. А оно есть мир, заполненный другими государствами. И значит, мы вынуждены будем принять к исполнению и основные законы, управляющие взаимоотношениями между государствами.
  Может показаться, что я беру слишком широко или вообще лезу туда, куда можно и не лазить. Лишнее это все!
  Нет, не лишнее! Русские уже очень хорошо показали свое хамство, как только вышли на уровень свободного международного предпринимательства. Если мы с вами хотим сделать программистское предприятие, существующее, прежде всего, за счет заказов наших иностранных партнеров, мы должны начать работать на уровне норм международного права. А это означает, что нам потребуется и защита нашего собственного государства, и прекрасные знания того, что из себя представляют другие государства, и умение работать с капиталом, а не только с деньгами. Ни одно государство не уважает предпринимателя, который не может внутренне поставить себя вровень с ним, соблюдая все должное уважение.
  Международный предприниматель. Это тот первый и начальный образ, который я предлагаю принять всем, кто действительно захочет вместе с нами создавать задуманное предприятие. Если он принимается, то все остальные рассуждения уже можно будет проверять на соответствие этому договору.
  Исходя из него в следующих главах я постараюсь дать самые общие образы того, что есть предприятие и его составные части, как это понимала русская производственная культура. А потом мы постепенно будем уточнять эти образы. Может быть, многое из сказанного покажется вам очевидным, но это и есть моя задача - нарисовать вначале самые общие и общепринятые образы того, что такое предприятие и добиться по ним согласия, чтобы быть уверенным, что все понимают друг друга совершенно одинаково.
  Глава 4. Производство
  Начну разговор о самых очевидных составных частях предприятия с производства. Почему? Во-первых, потому, что без производства, то есть без определенных людей, способных производить то, за что платят, предприятие существовать не может. Естественно, я буду говорить на примере программистского предприятия как той основы, на которой разворачивалось наше экспериментальное исследование.
  Это так очевидно, что программистские предприятия чаще всего создают именно программисты. И начинается это обычно с первого заказа или первой идеи продукта на продажу, которые приходят к программисту, который не в состоянии осилить это дело в одиночку. Он собирает команду, команда эта начинает получать за свою работу деньги, и так рождается фирма "от 5 до 15", как я это называю. Дело в том, что подавляющее большинство русских программистских предприятий имеет численность работников от 5 до 15 человек. Это какое-то непреодолимое для России правило. А может, не для России, а для художников, собравшихся что-то делать вместе. Большее количество творческих людей вместе долго находиться не может. Для них это каким-то образом разрушительно.
  Чем хороши такие фирмы? Тем, что молодые люди, еще не вышедшие толком из войны детей против отцов, то есть взрослых, могут работать "без всего этого начальства! Просто так собрались сами и зарабатываем получше родителей!" И поверьте, слова о том, что, мол, вот собрались сами по себе и зарабатываем, между прочим, приличные деньги! - частенько звучат между работниками подобных фирм, когда они немножко навеселе.
  Потом, правда, к ним заглядывает налоговая инспекция, и фирма исчезает. Или перестраивается, чтобы быть неуязвимой. И тем самым обретает вид предприятия, соответствующий законодательству. В обновившейся фирме программист, принесший однажды первый заказ, становится директором и говорит про себя:
  ну, сам-то я уже не программирую...
  Теперь он занимается управлением и признает это. Но если он обернется и приглядится к прошлому, то увидит, что и раньше он этим управлением все равно занимался. И кадрами тоже, и делопроизводством, даже бухгалтерию считал сам, пока бухгалтера не взяли.
  Если не кривить душой, то предприятие, приносящее деньги, с самого начала обладало полным набором всех рабочих мест, которые обычно бывают на предприятиях и должны быть на них, если эти предприятия соответствуют земным условиям существования и не противоречат общественным договорам, то есть законодательству своей страны. Это надо однажды увидеть и принять, иначе или развалится ваше молодое предприятие, потому что его образ будет неполноценным в ваших головах, или в нем поселится ложь и заставит поссориться тех, кто начинал дело. Нужно сразу принять, что как бы мало ни было работников, дел от этого не меньше. Следовательно, оценка этих работников должна идти в соответствии с количеством мест, которые они совмещают.
  Получается, что все, что так или иначе требует от нас общество, на предприятии должно быть в виде обязательного рабочего места. Общество как бы проливается внутрь наших предприятий рабочими местами. И уж это вопрос личностный, отдавать ли это место особому человеку и тем самым открывать соответствующую службу или занимать сразу несколько мест самому. Большие люди, рассчитывающие однажды получить имя Великих, какие обычно и открывают в двадцать с небольшим программистские фирмы "от 5 до 15", предпочитают совмещать в
  себе как можно больше мест.
  И это вовсе неплохо для начала, потому что дает сразу несколько возможностей. Во-первых, ты проверяешь себя, насколько велик объем твоего сознания и скольким простым работникам ты равен. Во-вторых, это дает возможность познать предприятие целиком: если ты хочешь действительно иметь собственное предприятие, ты сам должен пройти все работы, какие только на нем могут быть. Ну, а в-третьих, на таком начинающем предприятии вначале просто не бывает достаточно денег, чтобы содержать весь необходимый штат. И вот однажды деньги появляются, но, к сожалению, фирма по-прежнему остается маленькой. Ее руководитель и хозяин привык все держать в своих руках и боится, как он заявляет, упустить управление, если штат разрастется... На самом деле он боится потерять власть, которая так сладка для престарелого ребенка. Подвиг сначала перерос в героическую битву, а потом в тюрьму.
  В начале нашего дела мы должны сделать выбор - на каком предприятии мы хотим работать: на мелком или на большом. Если бы у нас шел разговор о личном обогащении, то можно было бы ограничиться и малым предприятием. Если же вопрос стоит о жизнеобеспечении сообщества, то выбор однозначен. Нам нужно крупное предприятие с большим и производительным производством. Это означает, что привычный для России образ создания программистского предприятия нам бесполезен. Нам придется исходить из имеющихся у каждого из нас общих представлений о том, что такое крупные фабрики и заводы вообще.
  А это, в самых общих словах, большое производство и вокруг него целый набор дополнительных служб, обеспечивающих производству возможность работать не отвлекаясь и не заботясь ни о чем, кроме своего основного дела. Вот из этого правила мы и будем исходить, когда будем создавать образ полноценного программистского предприятия:
  Мы постараемся определить, что есть основное дело производства, а потом будем давать имена всему, что отвлекает программистов от него. И эти имена будут именами отделов и служб, которые надо создать, чтобы работа шла с предельной производительностью.
  В общем-то, любой человек, хоть немного знающий жизнь, то есть обладающий Разумом, уже увидел, что, примерно, получается. Поэтому я не буду растекаться мыслью по древу и использую для основы не какие-то общие отвлеченные идеи, а живой пример создания нами при Авалоне так называемых Внешних производственных отделов. Мы называем их внешними, потому что набираем в них людей со стороны, извне предприятия. Иначе говоря, внештатников на временную работу по контракту.
  Наши Внешние отделы можно считать самыми простыми программистскими предприятиями. Почему? Потому что мы искусственно содержим их в самом простом виде, какой только можно себе позволить. Что входит во Внешний отдел?
  Во-первых, это программисты, которые собираются под полученный определенный заказ. Заказ обычно требует тех или иных профессиональных навыков и умений. У нас в Банке данных собраны сведения о большом количестве работающих русских программистов. Поэтому, когда люди приглашаются работать над заказом, вопрос о подборе специалистов решается очень просто. Можно сказать, технически.
  Программисты приглашаются на работу временно по ограниченному контракту. То есть только для выполнения полученного заказа. И могут, после получения задания, работать на дому, если им так удобнее. Но если у них нет соответствующих условий, фирма предоставляет им возможность работать в компьютерном зале на наших машинах.
  Во-вторых, главным лицом Внешнего отдела является Постановщик задач. Это, так сказать, главный архитектор проекта. То есть человек, который и решает заказ как задачу. Он создает общее решение, разбивает его на части и определяет, сколько и каких специалистов ему потребуется для выполнения заказа. Поскольку сумма оплаты за выполненную работу всегда ограничена тем, что готов платить заказчик, то лишних работников Постановщику брать не выгодно. Но и меньше, чем нужно, не возьмешь.
  В каком-то смысле можно говорить, что Постановщик задач - это тот же программист в малой фирме, который нашел заказ и под него собрал команду. Только у нас он его находит не сам. Заказами его обеспечивают. Его задача - выполнить заказ в срок и предельно качественно. Значит, раздав части заказа работникам, он должен плотно следить за их работой и постоянно ее подправлять, исходя из общего проекта и требований заказчика. Для этого ему необходимо поддерживать постоянную связь с заказчиком. А потом нужно сдать проект и сдать так, чтобы получить или оплату как можно выше, или продолжение заказа.
  Вот таким образом предприятия можно было бы и ограничиться. Проще, что называется, некуда. Если только не видеть тех хвостов, которые тянутся из этой "простоты" во все стороны и за всё цепляются.
  Я постарался их показать прямо в рассказе о "простой работе" программистов и Постановщика над заказом. Начнем по порядку.
  Кто-то должен добыть сам заказ. Кто? Или Постановщик, иди особая служба.
  Кто-то должен "технически" собрать программистов. Скажем, просто обзвонить и вызвать на собеседование. Кто? Или Постановщик задач, или секретарь.
  Кто-то должен собрать их и не технически, а неуязвимо, с точки зрения законодательства, оформив их контракты и все финансовые отношения с налоговыми и социальными службами. Лучше, если не Постановщик, а специализированная и грамотная служба.
  Кто-то должен хранить, вести и развивать банк данных. Кто ? Или Постановщик, или особая служба.
  Кто-то должен обеспечить всяческую поддержку, начиная от информационной и кончая помещениями и оборудованием. Пожалуй, даже несколько служб.
  Кто-то должен обеспечить получение денег и их законное использование. То есть бухгалтерию и все, что с этим связано.
  И еще кое-что, и еще, и еще...
  И похоже, что этого всего сопутствующего так много, что Постановщику задач надо сделать выбор: либо бросить программирование и заняться управлением, или стать художником своего дела и принять помощь.
  Конечно, в итоге его доходы падают, по сравнению с тем, чтобы было его долей, будь это его собственная малая фирма, потому что все эти люди, оказывающие помощь, бесплатно работать не будут. Но с падением доли становятся ли доходы постановщика задач меньше, чем если бы он все держал в своих руках? Причем я уж не говорю сейчас о том, сколько нужно вложить труда, чтобы обработать один приличный заказ и заработать свои деньги. Пусть об этом говорят директора тех небольших фирм, которые все должности совмещают в одном лице.
  Я предлагаю действительно посчитать прибыль на одного постановщика задач, если он все делает сам, но выполняет лишь один заказ за единицу времени, и если он отдает большую часть прибыли по заказу предприятию, но зато высвобождает время и может вести несколько заказов. Наш опыт работы в Авалоне показал, что за первый год существования предприятия зарплата ведущих постановщиков превысила доход бывших хозяев фирмы, когда она была маленькой, в полтора раза.
  В настоящем деле, если действительно хочешь стать богатым, надо платить за все. что делают для тебя люди. Мы, в России, привыкли делать вид, что не замечаем, как на нас работают. Труд - это только то, что делаю я, потому что мне трудно и я устаю! А если другой делает не то же, что и я, так он вроде как бы и вообще не трудится. Для утонченной личности программиста, к примеру, крайне разрушительно допускать мысль, что его мама, кормя, моя и обстирывая его, совершает работу, за которую надо платить. Мама не трудится! Ей это в радость- обслуживать любимого сыночка! И не надо покушаться на мой покой, говоря такие слова! Мне от вас неприятно!
  По большому счету, нежелание видеть и оценивать труд другого - это хамство. И нет больших хамов в этом мире, чем художники, потому что хамство - это, чаще всего, лишь грубое проявление мышления исключительности. А без исключительности художником не станешь. Творческий дар, который они в себе чувствуют, дает им оправдание во всем, что только они могут себе позволить. И это, конечно, не случайная вещь. За этим скрывается глубочайший психологический механизм, тянущийся из самого раннего детства - чувство собственной божественности, которой ты можешь наделять людей.
  Откуда это чувство? Не будем вдаваться в мистику. Даже если она и есть. Достаточно поглядеть на те чувства, которые испытывают родители и особенно родня, когда крошечный говнюк наделяет их тем, что из него лезет и течет. Пока он дитё, пока он совершенно неразумен, все это - сплошное блаженство. А сам говнюк - это маленький божок, который и заглянул в наш мир, чтобы наделять всех блаженством.
  И это ловушка. В самых ранних, основных слоях нашего зарождающегося разума записывается, что окружающие должны радоваться всему, что из нас выходит. Ты вырастаешь и начинаешь стесняться того, что пахнет говном. Но зато по-прежнему требуешь оценивать как божественное то говно, которое пахнет красками. Или течет строчками кодов.
  Соответственно, даже если умом ты и понимаешь, что надо быть справедливым и благодарным, внутренне, глубинно, ты обижен на всех, кто целых два-три года после твоего рождения всем своим лживым поведением закладывал в тебя ощущение, что ты долгожданный бог, пришедший наделить этот мир радостью. любовью и творчеством.
  Теперь они все стали злыми и постоянно что-то от тебя требуют. Ты сидишь за своим мольбертом, пианино или компьютером и творишь очередную какашку в неосознанном желании наконец вернуть тот утерянный рай, который имел в самом раннем детстве, а они ноют и скулят вокруг! А им всё чего-то надо от тебя! Можно ли придумать для дитя человеческой культуры более высокое дело, чем возвращение утерянного рая?! Этому посвящены десятки тысяч лет усилий целых человеческих сообществ - племен и народов. Почему же тогда мое-то творчество никто не ценит и не бережет?! Что-то стухло в датском королевстве...
  Обиды молодых художников на вырастившее и предавшее их общество вполне оправданны, но жить все-таки надо. И жить надо не в том мире, который вам нарисовали тогда в раннем детстве родители, а в настоящем. А здесь за все радости надо платить. И за все услуги тоже. Примите это сразу как основу взаимоотношений с любыми людьми внутри предприятия.
  Люди делают предприятия, чтобы получать прибыль, и собираются на предприятие затем, чтобы получать прибыль. Все остальное - это помимо предприятия! В свободное время. Правда, платить иногда можно и не деньгами. Но это уже особый разговор. А для того, чтобы легче было видеть работу, то есть то, за что надо платить, время от времени вспоминай, что однажды ты можешь оказаться хозяином собственного большого предприятия, которое будет приносить прибыль, только если не будет обиженных.
  Итак, как только мы начинаем перечислять хвосты, которые окружают рабочее место творческого человека, становится ясно, что рядом с художником всегда должен быть кто-то, кто будет за него эти хвосты разгребать и увязывать, как это делала его мама. Иными словами, чтобы художник мог ни на что, кроме творчества, не отвлекаться, кто-то должен ему такую возможность заботливо обеспечивать.
  Это третья часть Внешнего отдела - Управляющий со своим небольшим штатом. Каким?
  В зависимости от заказа таким, какой требуется, чтобы обеспечить выполнение любых требований, которые может предъявить Постановщик задач или любой из его программистов. Чаще всего - это один-два секретаря. Можно ли справиться со всем обилием дел и хвостов, которые окружают Внешний отдел или любое малое производство, одним-двумя секретарями?
  Конечно, нет. Но делают они это не сами. а с помощью четвертой части - самого Авалона, где и находятся все необходимые для обслуживания производства отделы. Их можно назвать Маткой, чтобы сходство с заботливой мамой было яснее. Управляющие - это присутствие большого заботливого предприятия внутри любого творческого подразделения.
  Как бы то ни было, но я постарался нарисовать начальный образ того, что такое Предприятие. И в него вошли две части:
  Производство и Обслуживание производства. Матка. По крайней мере, пока разделим все лишь на эти две части, а потом посмотрим, нельзя ли будет выделить еще какие-то явные составные части.
  Как это ни парадоксально, но хоть производство и кажется его работникам главным, однако Матка может плодить такое количество производств и производственных отделов, какое посчитает нужным. И это очень важно увидеть, потому что наш с вами "внутренний пролетарий", наш скрытый "работяга" - а это злобная тварь прямо противоположная разуму и богатству - привычно требует уважать только работяг, а всех остальных считать эксплуататорами, бездельниками и нахлебниками.
  Это явное проявление нашей советской культуры - искусственно культивируемая в нас целых полтора столетия ненависть ко всем, кто правит или управляет, к деловым людям, к предпринимателям, к утонченности, к мечте и полету... Ко всему, что не вмещается в стадо и не является быдлом. Любое стадо затравливает все выдающееся. Даже если стадо состоит из элитных животных... Например, из интеллигенции. Но иногда, когда "работяга" загнан в угол, есть возможность сквозь окружающую его пленку ненависти увидеть истинное устройство мира. Русские интеллигенты очень хорошо это чувствовали, когда встречались на Соловках с теми, на кого сами доносили.
  И тогда, хорошенько получив по рылу, мы со всей очевидностью прозреваем, что Управление выше Труда. И оно не зря выше и не зря управляет трудом. И если ты откажешься управлять, как это бывало на Руси со времен призвания варягов, придут враги, возьмут власть и будут править, а не управлять. А правеж, по-русски, означает порку, а то и дыбу. Творческие люди, кстати, очень плохо ее выдерживают. Но так было всегда в истории - когда ты отказываешься принять разумное управление, ты или хамеешь или становишься холуем. В любом случае тогда ты получаешь то, что заслужил - власть переходит к Хаму. Великий Хам уже столетие правит Россией...
  И это тоже выбор. Выбор жизненного пути.
  Глава 5. Большое Производство
  В предыдущей главе я исходил из того, что производственная часть нашего предприятия как бы равна обычному малому программистскому предприятию, но постарался показать, что при этом Матка - обслуживающая производство часть предприятия - может открыть любое количество Внешних и Внутренних производственных отделов. А это значит, что Производство у нас будет большим, то есть состоящим из множества подобных, условно говоря, малых предприятий. Собственно говоря, любая экономика так и вырастает, прибавляя к некоему ядру необходимые
  расширения.
  Как только это становится ясно, меняется и сам образ Производства. Даже если мы пока ограничимся только Внешними отделами, где люди работают временно и на дому, становится ясно, что при разрастании количества заказов и людей будет теряться и целостность образа и качество обслуживания производственников, если мы не подчиним все производство единому управлению. Иными словами, если над всеми управляющими Внешних отделов не будет стоять Управляющий производством с необходимым ему штатом.
  Попробуйте почувствовать, как изменился образ Производства с точки зрения, скажем, генерального директора всей фирмы. Появилось звено, которое в глазах генерального, а значит, - услышьте это! - и в глазах всего остального предприятия, всех остальных людей отвечает за все, что делает Производство. Теперь пропали множественные мелкие отделы, многочисленные постановщики и управляющие. Теперь есть Управляющий Производством и его хозяйство. Нашему разуму, разуму хозяина предприятия, больше не надо держать занятыми производственными образами множество условных "клеточек" у себя в мозгах. Разум высвободился для других дел. За производство теперь отвечает в нем одна двойная клетка: определенный Управляющий Производством и за ним нечто неопределенное, но не вызывающее беспокойства - Его Хозяйство.
  И попробуйте представить себе. что происходит в управлении предприятием, если все управляющие Внешних отделов напрямую ходят со своими вопросами к генеральному директору. По жизненному опыту могу сказать, лучше всех будут жить те отделы, где самая симпатичная, на взгляд генерального, управляющая или где управляющий его личный друг. И не потому даже, что генерал коррумпирован, а потому что для него входить в заботы управляющих отделами слишком мелко.
  Это начинается прикладная психология. Мозги генерала просто не справятся с такой объемной задачей и переложат решение на тех, кому он доверяет. И так и должно быть. Мы можем одновременно решать, точнее, одновременно держать в уме примерно семь задач. Редко чуть больше. Лучше - меньше. Так устроена наша способность думать. С этим можно воевать и перегружать свои мозги и мозги работников, но лучше это понять и использовать как подсказку для устроения правильных производственных взаимоотношений. Поэтому пусть лучше генеральный директор работает с пятью-девятью помощниками, отвечающими за крупные подразделения предприятия. А они, в свою очередь, так же должны работать с семью заведующими отделами и не больше.
  Соответственно, доверяет Генеральный Управляющему Производством или не доверяет, но его одного он и проверит, и заставит работать. А вот толпа управляющих отделами и постановщиков обязательно будет "воровать", если в цепи управления будет разрыв, перегружающий мозги начальству. Старики-офени прямо говорили, что в артели должно быть семь работников.
  Если же их становится больше, то хозяину надо брать помощников для управления.
  Как только Производство определится с Управляющим, станет ясно, что прямо в нем, то есть в прямом подчинении Управляющего Производством, должны находиться еще несколько служб и отделов.
  Первым я бы назвал Внутренний отдел. Это собственный штат программистов. Вначале они и работают Постановщиками задач при выполнении заказов. Но в перспективе Предприятие однажды должно будет приступить к созданию собственных программных продуктов. Это произойдет так скоро, как только у предприятия появится
  на это достаточно средств. Вот тогда и должен заработать полноценный Внутренний программистский отдел.
  Кроме того, в прямом ведении Управляющего Производством, а не в Матке должно находиться Обеспечение внутрипроизводственных нужд, каким, к примеру, бывают инструментальные цеха, склады, техники-наладчики.
  Для программистского предприятия к Обеспечению будут относиться все техники, отлаживающие и поддерживающие работу машин или специализированные машинные возможности, включая связь и сети.
  При Производстве же должны находиться Экспертный, Исследовательский и Патентный отделы.
  Эксперты - это как раз основные штатные программисты предприятия, его голова, способная определить производственность новых заказов, рассчитать трудозатраты и стоимость работ, а также, конечно, создать образ решения каждой новой задачи.
  Исследовательский отдел - это совсем не то же самое, что и Научно-исследовательский институт. НИИ должен заниматься, как это говорится, перспективными разработками. Будущим предприятия. А Исследовательский отдел при Производстве - непосредственно тем, что находится в работе, но требует более глубокой проработки, чем в состоянии дать просто программисты.
  Сейчас объемы программных продуктов и особенно сред, обслуживающих сложные наукоемкие отрасли производства, стали настолько велики, что многие заказы уже не решаются простыми заплатами из кодов. Нужны параллельные научные исследования, но исследования, как бы идущие вслед за производством и его нуждами, а не ведущие его.
  Соответственно, Патентный отдел оказывается обслуживающим подобные исследования, можно сказать, обеспечивающим защиту. Но Патентный отдел должен обеспечивать работу и других отделов.
  Совершенно определенно, в современном программистском Производстве должны быть отделы Проверки качества. Тестирования и Безопасности. Безопасности, в первую очередь, с точки зрения сохранения секретности и авторских прав (особенно в отношении закрытых материалов, предоставляемых нам заказчиками. Все работники, участвующие в работе над заказами, в обязательном порядке подписывают так называемый Договор! о неразглашении. Но чтобы наши заказчики чувствовали себя спокойно, работая с нами, одного этого мало).
  Наличие в Программистском предприятии этих трех отделов является признаком соответствия предприятия международным нормам, то есть правилам. Значит, понимание этой части дела есть путь к разворачиванию себя до предпринимателя международного масштаба.
  Для программистского предприятия вопрос Хранения готовой продукции не кажется существенным. Это же не производство металлоизделий или пищевых продуктов, где нужны какие-то особые склады. Вначале достаточно иметь немножко свободного пространства на жестком диске. Но это вначале. Впрочем, какими бы ни были эти потребности, выглядит естественным, что все хранение материалов и продукции, то есть склады, хранилища и люди, отвечающие за хранение программных производственных материалов, также подчинены Управляющему производством.
  В его хранилищах продукция хранится, пока ее не заберет отдел, занимающийся продажами и покупками. Мы называем его Рынок. И хотя это и внутренняя передача, но ее необходимо осуществлять документально, чтобы снимать с Управляющего Производством лишние хвосты, и тем самым высвобождать способность думать.
  Для программистского предприятия, где еще нет собственной продукции, это означает точно такую же передачу файлов готовой продукции от одного работника другому в режиме секретности и с передачей ответственности за сохранность.
  Вероятно, я не во всем точен, и, скорее всего, жизнь и сами работники Предприятия внесут в предложенный мною образ Производства изменения. Тем не менее, исходный Образ Производства представляется таким. И он развернулся из того, что я описывал в предыдущих главах. Как только мы заговорили не о производстве вообще, а об определенном производстве, образ уточнился и оброс деталями.
  Теперь есть от чего отталкиваться при создании действительно работающего образа Производства и можно было бы перейти к той части Предприятия, которую мы называем Маткой. Однако мы легче поймем, что такое Матка, если выделим в образе предприятия еще одну часть, которая существует всегда, но далеко не всегда и не всеми осознается как самостоятельная и уже тем более сопоставимая с Большим Производством часть предприятия.
  Глава 6. Второе Производство или Рынок
  Слово Матка, использованное в предыдущей главе, было взято мазыками из жизни пчел или муравьев. Улей и муравейник тоже существуют ради матки и под ее управлением. Там матка плодит не только жизнь, но и различные службы. Все знают, что и у муравьев, и у пчел бывают, условно говоря, различные профессии, обслуживающие основное производство, которое, по самой своей сути, является воспроизводством семьи. Матка у хорошего хозяина может произвести столько артелей и бригад, сколько потребуется для дела.
  Разговор о производстве через понятие воспроизводства позволяет явно и значительно расширить и углубить наше понимание этой части народной культуры. Целью воспроизводства явно и очевидно является выживание. А вот на производстве цель не так видна, и многие "рабочие особи" теряют ее. Не многие вообще думают, что у всех работающих на предприятии есть какая-то общая цель. Лишь редкие люди уверенно отвечают, что цель предприятия - получение прибыли. А то, что эта прибыль, по сути своей, есть средство, обеспечивающее выживание, доступно совсем немногим. Однако и это не последний шаг мысли, если мы хотим понять устройство мира через его отражение в предприятии.
  Если прибыль, деньги, попросту говоря, есть то, что обеспечивает выживание, значит, они есть не воплощенный труд, а воплощенная сила жизни, которую мы запасаем в таком виде.
  Вот в этом мы сходны с любым живым существом, которое запасает жизненную силу в таком виде, в каком она легко может быть усвоена, или в собственном теле, или в улье, или муравейнике. Старики называли такую силу съедобной.
  Понятие "съедобной и несъедобной жизненной силы" позволяет нам разделить все предприятие на две части - на ту, которая обрабатывает "несъедобную" силу, и ту, которая перерабатывает ее в "съедобную". Привычнее говоря, одна часть предприятия - Большое производство - делает товар. А другая делает из товара деньги. И тут начинается магия. Именно так! Все, что мы имеем как человеческую цивилизацию, невозможно на Земле. Ни один вид живых существ, сохранивший естественность, не смог бы выжить в таком количестве, как это сделали люди, просто из-за того, что сохранял бы верность Земле. Ни одному виду не хватило бы места для семи миллиардов особей, если бы он, условно говоря, играл по правилам и требованиям Земли.
  Человек нарушил правила игры и добавил к земным, Богом данным, измерениям еще одно. Измерение сознания или измерение магии, я уж и не знаю, как это точнее назвать. В любом случае, люди сделали такой невозможный ход: продолжая телесно жить в земном пространстве, он перенесли взаимоотношения между собой в пространство сознания. А точнее, в пространства. И там всем хватило места.
  Посмотрите на пацана, безотрывно бегающего в какой-нибудь компьютерной игре по виртуальным неземным пространствам, и вам станет ясно, сколько ему нужно жизненного пространства. Как говорили в старину, две сажени. А теперь прикиньте, сколько еще может вместить Земля. Пока не станет общей могилой... Эту магию, это колдовство нам надо понять, если мы хотим выжить.
  Не рассчитывайте, что в этой. книге будут какие-то окончательные ответы. Хорошо, если удастся дать хотя бы самое приблизительное описание явления. Да и то лишь коротенькими неуверенными штришками. К примеру, кое-что о деньгах.
  Предприятие, созданное в человеческом обществе, может лишь перерабатывать нечто так или иначе извлеченное из Земли в деньги. Все остальное было бы отступлением от естественности, а значит, нежизнеспособным в земных условиях.
  Почему перерабатывать? Да потому, что мы можем употреблять лишь "съедобную силу", то есть то, что непосредственно можно съесть, одеть, использовать. Для того, чтобы стать "съедобной", любая жизненная сила должна быть проведена через магическое превращение в деньги.
  Даже фрукты или овощи, которые, как кажется, можно есть прямо с грядки, есть лишь пища, а не жизненная сила, пока не будут превращены в деньги. Почему? Потому что у тебя может быть много пищи, а ты не выживешь. Кроме еды, для выживания требуется еще много-много других вещей. Их надо как-то приобрести. Для этого придется или продать овощи или обменять. Но как только часть овощей будет запасена отдельно от пищи именно для обмена, она превратится в деньги. И их больше нельзя есть, их даже никто не рассматривает теперь пищей. Одним решением превратить нечто в товар мы уничтожаем съедобность.
  И хотя пища, безусловно, тоже дает силу жизни, но земные условия нашего существования показывают нам, что жизненная сила растворена на этой планете не только в еде, но и во всем том, без чего выживание невозможно. Причем растворена в прямом смысле этого слова. При этом в современном мире все, что требуется для выживания, можно приобрести за деньги, хотя силы жизни в них и нет. Ты не наешься ими и не согреешься. Значит, деньги есть некая условность, всеобщий договор людей считать, что "деньги правят миром", а точнее, если взглянуть психологически, что в деньгах записаны некие правила управления использованием жизненной силы в человеческом обществе.
  В этом смысле деньги, безусловно, магичны, и магично все, что с ними связано. Если, конечно, под магичностью считать не знание каких-то таинственных ритуалов и знаков, а так, как в первобытном обществе, - способность обеспечить выживание своего племени, сообщества.
  Основной задачей, к примеру, русских волхвов, которых так яростно вырезало христианство, была отнюдь не борьба с новой верой, а обеспечение Гобино. Сытой жизни своему народу! Именно ради выживания делали они свои чудеса, а вовсе не ради того, чтобы отвратить людей от церкви, как это описывается. Для них она была не враг, а помеха в работе.
  Впрочем, если подходить шире, магия - это вообще способность добиваться желаемого, мочь то, что хочешь. Могия.
  Деньги - это магия, это какое-то чудо, морок, но они, безусловно, действуют, позволяя выживать и добиваться желаемого, и действуют по строго определенным законам общественной психологии, позволяя управлять людьми. Эти законы и воплощены в устройстве всего человеческого общества и любого жизнеспособного предприятия. Вот почему частный предприниматель или малое предприятие начинают задумываться об освобожденных работниках, в первую очередь, с бухгалтера и управляющего, как только возрастает оборот денег. Не забывайте, бухгалтер - это всего лишь помощник управляющего по счету денег. Но хозяин и распределитель денег - управляющий.
  Поэтому мы со всей определенностью можем сказать, что недостаточно лишь производить товар. Долгий переход от коммунизма к рыночному производству в России хорошо показал, как вылетали в трубу, сгорали старые большие предприятия, умевшие производить много товара, но не умевшие превращать его в деньги.
  Поэтому вторая задача Матки после того, как создано Большое производство, - создать хорошее Второе Производство Предприятия. На Первом Производстве идет превращение несъедобной жизненной силы в товар, на Втором Производстве товар превращается в деньги, которые и обеспечивают выживание всем участвующим в деле.
  Мы называем Второе Производство Рынком.
  И тут очень важно сразу принять, что оба Производства совершенно равноправны и равнозначимы.
  Я подчеркиваю эту равноценность двух производств предприятия все из-за той же еще живой в нас советской производственной культуры. Она навязала нам привычку относиться ко всему, что делает не рабочий класс, пренебрежительно и как к эксплуатации. Это все были происки коммунистических демагогов, которые заигрывали с пролетариатом, чтобы удерживать власть. Рабочий класс! Вот кто правил Советским Союзом. И кухарки будут управлять государством, - заявил Ленин, однако не подпустив к власти ни одну кухарку.
  Работяга потому и внизу, потому и эксплуатируется, что просто по уму не может занять место вверху. А хочет! И всегда хочет, даже если отказывается, потому что понимает, что все равно мозгов не хватит. Жестковато я прикладываю работягам? Это игры прикладного психолога. Я хочу. чтобы ваше мышление почувствовало, что быть работягой уязвимо в мире, который мы создаем, и скрыло ту свою часть, которая привыкла затравливать "начальство" от лица работяг. В нашем мире придется сделать выбор - кем быть. Работягой или...
  Могу со всей определенностью заявить, что "работяга", "пролетарий" - это психологический механизм, создаваемый нами ради психотерапевтических целей. Приглядитесь к тем, кого мы считаем типичными работягами. И вы увидите, что основное психологическое их отличие заключается в том, что у них есть
  право ненавидеть эксплуататоров. И ненависть народная вскипает, как волна...
  Ненависть в те времена, когда рождались понятия "пролетарий", "эксплуататор" и "классовая борьба", считалась чувством полезным и прямо необходимым для управления пролетарскими массами. А как без ненависти разрушить то, что крепко и хорошо? Порыв ненависти - это как кровь, залившая глаза, как дурман или лихорадка. Последнее, пожалуй, точнее всего.
  Состояние ненависти - это болезнь. Выздоровевший от нее человек в ужасе созерцает то, что натворил. Но это выздоровев.
  А как выздоравливают от ненависти? Старики считали, что ненависть - своего рода яд, заполняющий наше сознание. И основной способ избавиться от нее - это выпустить из себя. Просто излить. И это подсознательно знают все люди. Вот только изливать ее можно наружу, а можно в другое сознание, перелить в другого человека. Почему?
  А потому что наше сознание устроено как бы мешком или пузырем, который может хранить в себе память, знания, ненависть... Берешь свою ненависть и выплескиваешь на другого. Ты теперь успокоился, тебе полегчало, а он пусть ненавидит.
  Вот это и есть психологическая суть классовой борьбы и политической пропаганды и агитации. Растравить ненависть и направить на какое-то из явлений сознания. Скажем, на государство. Ни одно явление сознания большого количества ненависти не выдерживает. Ненависть разъедает сознание. В итоге государство слабеет и его можно или захватить, или заменить, скажем, заняв в нем правящие места своими людьми.
  То же самое творится в более мелких проявлениях сознания, скажем, на предприятиях. Они все переполнены ненавистью- Зачем нужно растравливать в работниках ненависть к руководству? Как кажется, затем, чтобы улучшить свою жизнь. Но жизнь каждого в стране, как и на предприятии, улучшается, если улучшается и усиливается все, начиная с самого государства или предприятия. Вот тогда "нормальный оппортунист", а крестьянин, чью науку мы сейчас изучаем, всегда оппортунист, ловец возможностей, просит то, что ему надо, и получает.
  И что получается, если просить или требовать тогда, когда возможности дать все равно нет? Ничего, кроме права возненавидеть.
  Еще раз. Если возможности выделить тебе то, что ты хочешь, все равно нет, то зачем просить? Незачем? А тогда почему просят? Да не просят, а требуют, буквально так, что пусть предприятие погибнет, а мне дай? Неспроста?
  Неспроста! Кому-то выгодно, чтобы предприятие начало гибнуть. И выгодно это тому, кто будит в тебе бездумного работягу и заставляет требовать. Ты требуешь, не получаешь и начинаешь ненавидеть тех, кто не дал. А это управление.
  Управление от ненависти работников слабнет. И меняется! Не в лучшую сторону. А совсем. Как когда говорят: у нас сменилось руководство.
  Вот и выгода. Кто-то сменит руководство, а ты останешься работягой.
  И это еще один выбор!
  Скажу так, на жизнеспособном предприятии может быть только два вида работников - Управляющие и Художники. И далеко не всякий, кто работает руками - работяга. Работяга - это не тот, кто работает, а тот, кто считает себя работягой, чтобы иметь право ненавидеть управляющих!
  Ремесленник, мастер своего дела - не рабочий и не пролетарий. Он художник, которому нравится творить. А в управление он не идет не потому, что не может, а потому что творит образы, более для него значимые, чем те, что творятся в управлении. Но это мы затрагиваем вопрос о разнице между образами вещей, которые творит Художник, и образами действий, которые творит Управляющий. Об этом надо говорить отдельно.
  Итак, по сути, на жизнеспособном предприятии могут быть только два вида работников - управляющие и художники. И никаких работяг! Работяга - это всегда вредитель. Но это если смотреть с точки зрения предприятия. Если же посмотреть с точки зрения людей, которых сделали работягами, то такой жесткий подход ставит их перед выбором: или помереть, или помереть как работягам.
  И это возможный выбор. Дело в том, что те, кто работают лишь по образцам и утеряли способность творить образы сами, в глубине души - те же художники. Но что-то заставило их предать себя и жить так, как велело наше общество. А как велело наше общество, которое откровенно спаивало людей, чтобы они не думали и были послушными?
  Однако общество или государство может быть только таким, каковы мы, составляющие его. Значит, нам зачем-то было нужно, чтобы было такое общество? Зачем? А чтобы было на кого свалить вину за то, что мы превратились в злобное быдло!
  Выбор - быть художником или быть неуязвимым, а работяга психологически неуязвим, - это выбор, который мы совершаем еще в детстве, когда отказываемся от Мечты ради права на месть и ненависть. Говорить об этом здесь я не смогу. Думайте сами. Но жесткое неприятие работяг - это условие выживания предприятия. Ненависть - это смерть для мира. Только художники, как бы сложно с ними ни было! А вот работяга или художник - это твой личный выбор.
  Тем не менее, я боюсь, что мне не удается передать образ, который я описываю, и понимание остается лишь общим. Попробую порисовать. Представьте себе обычное предприятие. По крайней мере, как его обычно представляют. Оно выглядит как пирамида, где в широком основании находится производство, над ним ненавистное и непонятное для советского работяги Управление и на самой вершине - зажравшийся и охамевший директор.
  Образ предприятия, который я пытаюсь нарисовать в этой книге, тоже напоминает пирамиду, но еще больше кольцо или раскрытую книгу. На одной странице - Производство, на другой точно такой же рядом с первой - Рынок. При этом строки словно бы перетекают с одной страницы на другую и обратно.
  Посередине, но не выше - Мамка, как корешок, который все соединяет. А над всем этим, как тот, кто эту книгу читает, - Управляющий. Он - Хозяин Дела.
  А это значит, если мы представим себе крестьянскую семью, он - мудрый старик, который уже не должен ломить и пахать вместе со всеми. Он может лежать на печи, читая свое Дело, как книгу, и только подсказывать сильным и хорошо обученным сыновьям. Только управлять. Лишь бы видел дальше других...
  А можно поглядеть на предприятие и как на птицу, которая несет тебя к мечте. Как сказочная птица Маговей, выносящая богатыря из Нижнего мира к Свету. Тогда действительно становится ясно, что оба крыла должны быть равны и нельзя относиться к одному хуже, чем к другому. На нашем предприятии придется полностью принять мысль о том, что Рынок равен Производству.
  Что входит в задачи Рынка и из чего он состоит?
  Давайте подумаем. Если главная задача Рынка - обеспечить превращение товара в деньги, а главная задача самих работников - работать как можно меньше, значит, надо продавать товара как можно меньше, но как можно дороже. Это несколько неожиданно, потому что обычно принято считать, что продавать нужно как можно больше. Но это-ловушка. У коммунизма одни ловушки, у капитализма свои. Это - основная ловушка, в которой застревает капиталист. Коммунист - раб власти, капиталист - денег. Он для денег, а не они для него.
  А что же делать нам? Тут, конечно, неплохо бы поразобраться в своих целях еще раз, но в общем у нас уже есть договор - достигать своей мечты, и он нас спасет. Нужно только посидеть и посчитать, сколько нам для этого нужно. И тогда будет ясно, что для того, чтобы зарабатывать как можно больше, а работать как можно меньше, нужно, чтобы наш товар очень хорошо покупался. Чтобы это был дорогой товар.
  Если бы мы извлекали что-то из Земли, Рынку пришлось бы подумать над тем, какой источник силы выбрать для устройства там производства. Почему Рынку? А кто же еще должен подсказывать управлению, на какие товары перейти, как не Рынок? Ведь только он знает, что покупают лучше, Следовательно, в Рынке должна быть служба, которая изучает Спрос. Можно назвать ее Экономической Разведкой. Слово "разведка" столь романтично, что все романтики с наслаждением будут в нее играть.
  В Рынке, естественно, должен быть отдел, занимающийся Продажами.
  Ну а поскольку мы на нашем программистском предприятии работаем с Заказчиками, но можем в любой миг выбросить в магазины собственную продукцию, то и отдел Продаж должен состоять из двух подотделов - по работе с Заказчиками и по работе с Магазинами, Торговлей.
  В этом есть нечто, что не бросается в глаза из-за очевидности, но правит всем. Вся работа с заказчиками, а также вся работа с покупателями в магазинах - это работа с людьми. А это значит, что в Рынке должен быть свой штат психологов, по-нашему, психотехников.
  Психотехник, работающий с Заказчиком, является Представителем заказчика. Как должен называться психотехник, работающий с магазинами, я пока не знаю, но работать он должен в Рекламном отделе.
  Вот, пожалуй, и все основные службы Рынка. Единственное, о чем еще стоит упомянуть, - это то, что Заведующий Рынком должен наравне с Заведующим Производством обладать правами заместителя Генерального Управляющего.
  Глава 7. Матка
  Что же входит в задачи Матки? Поддержание жизни. Не дать умереть всему предприятию, работающим на нем людям и их семьям.
  Значит, задача Матки - изучив предложенные Рынком источники силы, выбрать наилучший, понять, как можно извлекать из него эту силу, и вырастить такое тело предприятия, которое сможет эту силу перерабатывать и превращать в съедобную наилучшим из известных образов.
  Тут надо кое-что пояснить. Матка выращивает такое тело предприятия, которое способно перерабатывать силу наилучшим из известных образов.
  Матка действительно не в состоянии ничего придумать, она должна соответствовать общепринятому, а значит, неким образцам, которые существуют в обществе. И когда мы начинаем новое дело, мы сразу же обращаемся к набору подобных образцов, хранящихся в законодательстве. Но это не тупость и не отсутствие смекалки. Просто таковы условия нашего земного существования и таков путь, избранный человечеством для своего развития. При сложении этих двух условий - Земля и Культура - обрабатывать жизненную силу и превращать ее в съедобную можно лишь вполне определенным образом, соответствующим законам этого мира.
  Несколько слов о законах. Раз вопрос поставлен о соответствии Земле и Культуре, то есть Обычаю, значит, имеются в виду законы физические и законы правовые, законодательство. И те и другие, будучи названы, оказываются составными частями Образа мира. А точнее, описывают то, что может уничтожить человека или поставить перед ним непреодолимое препятствие.
  Я бы хотел, чтобы это было понято правильно. Конечно, есть законы, которые способствуют жизни на Земле. Ноя говорю сейчас с точки зрения психологической, то есть с точки зрения восприятия человеком законов этого мира.
  А восприятие это таково, что мы знаем о благоприятных нам законах, но предпочитаем ограничиться лишь указанием на то, что они есть. Вроде: что не запрещено, то разрешено. Так было во все века. Присмотритесь к религиям, и вы увидите, что добрых богов почти нет, а те, что могли считаться добрыми, забываются в самую древнюю эпоху. Поклоняются, в основном, страшным богам, богам опасным. Вопрос о том, считать ли богов Ислама и Христианства страшными, я оставлю верующим, а в доказательство своей мысли приведу, как пример, этнографический рассказ об одном странном божестве:
  "У некоторых народностей в Японии отмечались странные ассоциации, связанные с ленточным червем. Они верили, что существует определенное божество по имени Аманжака в виде ленточного червя, который временно обретается в теле человека. Он может проникнуть в него только по определенным ночам и только во сне. В такую ночь, получившую название "ночь Ко" шин", по их мнению, этот червяк мог выползти из тела человека, чтобы сообщить небесному богу о грехах тех людей, в организме которых он побывал. Нужно сказать, что ленточный червь обычно поставлял неблагоприятные сообщения богу, даже если на самом деле все обстояло иначе.
  Чтобы не допустить этого, люди обычно бодрствовали, не ложились спать в течение всей "ночи Кошин". Они даже не позволяли спать детям, опасаясь, как бы негодный и подлый червь не проник в их тельце.
  Отдавая себе отчет в том, что только в эту ночь Аманжака мог доставить свое донесение, люди собирались накануне вечером, чтобы чествовать это божество. Они предлагали ему свои дары, пищу, воду, чтобы тем самым чем-то занять его, полагая, что когда божество досыта наестся и напьется, то разомлеет и ему станет лень доставлять свои донесения на Небеса".25
  Точно так же воспринимаются человеком и законы природы. В первую очередь нас влекут опасности, хотя бы потому, что жизнь уже дана, а теперь надо сделать все, чтобы ее не потерять.
 
  25 Талалаж Я., Талалаж С. Самые невероятные в мире обычаи. - М.: Крон-Пресс, 1998, - С. 106-107.
  Задача сохранения жизни и заставляет человека в первую очередь посвящать себя изучению и служению страшному и опасному. Чем же в таком случае оказывается предприятие, которое создает Матка?
  Можно сказать, что предприятие - орудие выживания. Это очевидно. Но если мы приглядимся, то увидим, что для обеспечения этого выживания Матке приходится так приспособить предприятие ко всем законам, что в его теле оказываются воплощенными все защиты и увертки, придуманные человеком, чтобы выжить. Но если обходные пути точно соответствуют изгибам опасностей, значит, стены нашего храма выживания исписаны образами этих опасностей. Иначе говоря, храм выживания внешне выглядит самым устрашающим образом, потому что на его стенах нет никаких других изображений, кроме ликов самых опасных богов. И любой внешний наблюдатель может посчитать, что видит перед собой самый ужасный из храмов.
  Естественно, все это относится ко всем возможным религиям и верам. Все храмы людей - храмы жизни, даже если называют себя храмами смерти, но разные народы по-разному видят страшное, потому что по-разному сталкивались с опасностями и преодолевали их на своем историческом, точнее, доисторическом пути.
  Но оставлю примеры из религии. Об этом написано достаточно много. Мне гораздо важнее, чтобы закрепилось видение предприятия как храма выживания, Тело которого, по сути, представляет из себя воплощенный Образ мира. Естественно, как его видит современный человек.
  Если мы теперь разделим предприятие на ту часть, которая дает жизнь, и на ту, которая заботится о первой, защищает ее от уничтожения, то увидим, что к первой относятся оба производства, а также то, что творит будущее предприятия, что ведет к мечте. Все, что занято защитой, и будет Матка.
  Что же в таком случае войдет в Матку, если мы изымем из нее все Производство и Будущее?
  Попробуем в этом размышлении оттолкнуться от использованного мною выше мазыкского выражения, что Матка творит тело предприятия.
  Из чего может состоять тело предприятия, если такое выражение вообще допустимо? Лично я вижу три составные части:
  во-первых, это люди, во-вторых, это вещи, и в-третьих, образы, в соответствии с которыми устраиваются вещи и работают люди.
  Про вещи или, как это принято называть, материальную часть производства я, пожалуй, говорить не буду. На предприятии, подобном нашему, она слишком проста. Однако Хозяйственная служба, отвечающая за приобретение и поддержание вещей в порядке, быть, конечно, должна. Соответственно, должен быть и Заведующий хозяйством.
  Все, что касается людей, относится к ведению Отдела кадров.
  Во-первых, Отдел кадров осуществляет поиск нужных людей, специалистов в соответствии с заявками всех остальных отделов и, в первую очередь, конечно, Производств.
  Во-вторых, в ведении Отдела кадров должны находиться обучение и профессиональная подготовка работников. Не можете найти нужного спеца - обучайте, но производство должно работать, а предприятие жить.
  И в-третьих, конечно, запись всего происходящего в делопроизводственных бумагах.
  Соответственно, получается, что в ведении Заведующего Отделом кадров должно быть три подразделения: Поиска, Обучения и Оформления работников.
  По поводу образов нужно сразу оговориться, что Матка не занята творением образов. Она их лишь воплощает и отслеживает правильность воплощения, то есть соответствие образцам. А как увидеть, соответствует ли нечто, воплощенное тобою в материю, образцу?
  Давайте подумаем. В чем хранятся образцы? Конечно, можно сказать, что в человеческих умах, в сознании. Это и верно, и неверно. В сознании образы творятся и хранятся, но... чужая душа -:
  потемки! А мысль изреченная есть ложь. Иначе говоря, человечество не доверяет больше такому хранилищу образов, как память. Времена эпических сказителей, хранивших обычаи своего народа в памяти, миновали.
  Человечество хранит образцы для собственных действий на внешних носителях памяти, в первую очередь, на бумаге. И самым простым способом проверить свои действия на соответствие образцам будет записать образец на бумагу, потом выполнить по нему какие-то действия, затем описать свои действия на новой бумаге и сложить обе бумаги вместе. Если они совпадут, все сделано верно. А если где-то есть расхождение, на предприятие или человека можно накладывать штрафные санкции.
  Это относится и ко всем кадровым делам, и к хозяйственным. И подбор людей, и подбор вещей идет на производстве, исходя из его нужд, а это значит, строго в соответствии с образцами подобных нужд.
  Вот и получается, что головой Матки, которой подчинены Кадры и Хозяйство, оказывается Делопроизводство - Третье Производство Предприятия, Производство Дел. В старину бы его назвали Писцовым приказом. Делопроизводство насквозь магично в силу того, что работает с образами, значит - нематериально, но правит всей материальной и человеческой частью предприятия. Но об этом мы поговорим подробнее позже. Сейчас достаточно будет указать, какие подразделения входят в отдел Делопроизводства.
  Пожалуй, их всего два: Общее делопроизводство и Бухгалтерия.
  Общее делопроизводство обслуживает все отделы предприятия, создавая их описания и сличая их с образцами. Бухгалтерия обслуживает денежные потоки. И то и другое, по сути, заняты лишь обеспечением неуязвимости предприятия.
  Соответственно, Заведующий делопроизводством, этакий Генеральный секретарь, оказывается очень важной фигурой в любом деле. И наша история показывает, как Генеральные секретари из главных делопроизводителей превращаются в верховных правителей всей страны.
  Эта должность способствует захвату власти, поэтому Заведующий делопроизводством должен быть первым заместителем Генерального Управляющего. Странный ход, правда? Но нет в этом странном мире более прямых путей, чем окольные. Ничто не удержит Главного делопроизводителя от захвата власти, если он задумает подсидеть Первого. Вспомните Сталина. Вольно или невольно Главный делопроизводитель будет собирать свою команду из числа управленцев, а это значит, что в один прекрасный день в его руках окажется вторая Матка. И как только она ощутит себя дееспособной, она тут же начнет роиться, собирая своих людей, и строить свой улей. И если другого места нет, она захватит имеющийся, для чего и уберет бывшего Главу предприятия.
  Следовательно, в миг, когда молодая Матка начинает роиться, ее надо отсадить в собственный улей.
  Говоря понятнее, на должность Заведующего делопроизводством надо ставить тех людей, кто стажируется на Управляющего предприятием. А как только он обучится, стажировку нужно заканчивать, создавая ему дочернее предприятие от основной фирмы.
  Конечно, на должность Заведующего делопроизводством или первого заместителя могут приходить люди с любых ведущих должностей - Заведующие Производствами, Кадрами, Хозяйством, - но для создания дочерних предприятий их стажировка на этой ступени обязательна. Почему?
  Да потому, что Маткой предприятия является его Управляющий. А все остальные службы - Кадры, Хозяйство и Делопроизводство - есть лишь его увеличенное тело. И управляет он, передает управление, через "нервы", которые сходятся к Заведующему делопроизводством. И тут есть одна хитрость. Если предприятие устроено верно, то Управляющий ничего не должен делать. Он должен быть лишь пучком нервных окончаний, чувствующих неуют от того, что что-то не сделано. А делать все должен Главный делопроизводитель - делатель дел. От лица Управляющего, конечно.
  Это надо увидеть, потому что это непривычно. Делопроизводитель потому так и называется, что он должен производить дела. Но "делами" называются бумажки, точнее, папки, в которых хранятся эти бумаги. Многие работники крупных предприятий вообще никогда не видят директора, а уже тем более с ним не работают. Зато все работники видят и работают с выпущенными от его имени бумагами. Например, с ведомостями зарплаты, или кадровыми документами. Это означает, что Управляющий вполне может быть фигурой номинальной, как говорится. Он может быть совершенным бездарем, нулем и просто с достоинством занимать свое место. Если Делопроизводитель на предприятии хорош, и все бумаги производятся в соответствии с образцами, никто никогда не заметит, что Управляющий -пуст! Подробнее читайте у Салтыкова-Щедрина.
  Я же со своей стороны добавлю лишь то, что лучшими управляющими являются прожженные, но мудрые лентяи. Как деревенские деды, которые правят хозяйством, не слезая с теплой печки. Задача Управляющего - не лезть ни во что со своим умом. Образцы есть образцы и их не улучшишь. Его задача - нежиться в безделье и наслаждаться этим. По сути. Управляющий воплощает мечту всего предприятия о блаженстве. И именно это его дело, а в способности спихивать с себя работу на других - высшая ценность. Я не шучу и очень хочу, чтобы это усвоилось.
  Матка, конечно, плодится, но при этом она ничего не делает в улье. Не выполняет никаких работ. И весь улей ухаживает за ней как за высшей ценностью, какой обладает. Управляющий подобен в этом матке. Он представляет ценность для предприятия именно своей способностью острее всех остальных чувствовать блаженство и умением думать, как избавляться от помех блаженству. Почему?
  Задайте себе вопрос: А я хочу в блаженство?
  - Ну, конечно. Кто же не хочет! Тогда следующий: А получается?
  - Да не всегда, конечно.
  - А почему не всегда? - спрашивали себя?
  Так вот, объясню. Профессионализма в этом деле не хватает!
  Дикие слова, если их принять всерьез. А принять надо всерьез. Дико здесь то, что профессионализм может относиться к работе, но никак не к блаженству. Профессионализм предполагает, что блаженства можно осознанно и определенно достигать. А мы знаем, что оно может лишь случаться в некоторые особо удачные мгновенья жизни. Так показывает наш жизненный опыт.
  Однако жизненный опыт есть лишь проявление нашей культуры. В нашей культуре есть знания о том, что блаженство на земле невозможно, и нет знаний того, как его достигать. Это называется опущенностью. Нас опустили с Небес на грешную землю и заставили принять себя такими. И чем дольше мы будем держать себя опущенными, тем труднее нам будет вернуть то, что наше подсознание считает естественным состоянием. Блаженство, к примеру.
  Мы постоянно нацелены на смерть - как бы не помереть. А когда нам предлагают просто жить, мы не понимаем, как это, просто жить! Я же и так, вроде бы, живу!
  Вроде бы, не помираю... пока!
  Если мы вырастим профессионалов, которые будут знать, как сохранять блаженство и вести к нему других, то нам останется всего один шаг до того, чтобы научиться жить.
  В чем же тут возможен профессионализм? В умении избавляться от помех блаженству, которое свойственно одаренным управляющим. Как они от них избавляются? Как я уже сказал выше, спихивая работу на других.
  Но всмотритесь в эти слова. Они полны ненавистью пролетария-работяги к эксплуататорам и кровопийцам-захребетникам. Человек в ненависти думать не может. Он туп, как злобное животное. А если отбросить ненависть и задуматься?
  Что означает способность Управляющего "спихивать" дела на других? Это значит, во-первых, что Управляющий видит, я подчеркиваю и пишу это слово с большой буквы. Видит помехи своему блаженству как дела!
  Это большое искусство - способность узнавать в помехах соответствия образцам. А ведь тут мы имеем именно узнавание образцов, потому что ничто нельзя превратить в "дело", если для такого дела нет соответствующего образца. Делопроизводители просто не будут знать, как и что описывать.
  Получается, что хороший управляющий должен иметь и великолепные знания образцов, правящих делами в этом мире, и чутье, позволяющее распознавать образцы в мешанине помех, преследующих любое предприятие.

<< Пред.           стр. 3 (из 10)           След. >>

Список литературы по разделу