<< Пред. стр. 8 (из 44) След. >>
Список литературы по разделу
106
Если мы будем учить истинному живому слову Божьему, то мы сможем победить неверующего и указать ему ясный путь, ибо откроется тайна его сердца и он должен будет смиренно признать, что Бог существует в нас. Это доказывает Павел в Первом послании к Коринфянам (глава 14), где говорит, что проповедник должен иметь Откровение, иначе он не может проповедовать слово Божье. Возможно, даже дьявол поверит в истинность христианской веры. Если бы слуги антихристовы могли это опровергнуть, то Бог выглядит глупым, сказав, что слово Его никогда не погибнет.
Когда мы читаем: "Небо и земля погибнут, но мое слово не исчезнет никогда". Если эти слова всего лишь записаны в книгах, а произнесший их Бог растворился в воздухе, то они не могли быть словами вечного Бога. Это было бы лишь извне привнесенное в память творение... Поэтому все пророки говорят так: "Это говорит Господь", а не говорят: "Так сказал Господь", т.е. как бы в прошлом, а не в настоящем.
Такой невыносимый и злостный вред христианству наполняет мое сердце горем. Я нахожу, что после смерти главы апостолов чистая, целомудренная Церковь сделалась блудницей по причине духовного прелюбодеяния по вине ученых, которые всегда хотят сидеть наверху...
Ни в одном церковном Соборе мне не удалось обнаружить истинного соответствия правдивому слову Божьему. Оно стало пустой детской игрушкой.
Но нельзя принять и не будет, слава Богу, допущено, чтобы попы и обезьяны представляли христианскую Церковь. Избранные же друзья слова Божьего должны научиться проповедовать так, как от всего сердца Бог говорит со Своими избранными.
Th. Muntzer. Politische Schriften.
Hrsg. von С. Hinrichs. Halle, 1950, 35-37;
Th. Muntzer. Sein Leben und sein Schriften. Hrsg. von О. Н. Brandt. Jena,
1933. 59-62б в пер. В. Первухина, цит по: Антология мировой философии, т. 2, М., 1970.
Часть вторая
ВЕРШИНЫ И ДОСТИЖЕНИЯ ВОЗРОЖДЕНЧЕСКОЙ МЫСЛИ
ЛЕОНАРДО, ТЕЛЕЗИО, БРУНО, КАМПАНЕЛЛА
Лучше маленькая ясность, чем большая ложь.
Леонардо да Винчи
Я рожден, чтобы одолеть три тяжких недуга - тиранию, софизмы и лицемерие.
Томмазо Кампанелла
Глава четвертая
ЧЕТЫРЕ ВЫДАЮЩИЕСЯ ЛИЧНОСТИ ИТАЛЬЯНСКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ: ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ, БЕРНАРДИНО ТЕЛЕЗИО, ДЖОРДАНО БРУНО И ТОММАЗО КАМПАНЕЛЛА
Леонардо: природа, наука и искусство
Механическое строение природы
Известный всему миру вызывающими всеобщее восхищение художественными шедеврами, Леонардо да Винчи знаменит также своими удивительными рисунками и техническими проектами, полными блистательных догадок; меньше знают о его философских взглядах.
Леонардо родился в Винчи, в Вальдарно, в 1452 г. Его отец Пьетро был нотариусом, мать Катерина - местная крестьянка. Начальное образование Леонардо получил во Флоренции. В 1470 г. он поступает в мастерскую Верроккьо; это событие сыграло значительную роль в формировании личности Леонардо. Он изучает математику и законы перспективы; интересуется анатомией и ботаникой; обращается к проблемам геологии; занимается проектированием в области механики и архитектуры. В 1482 г., во время правления Лодовико Моро, Леонардо приезжает в Милан и остается здесь до 1499 г., до падения власти Лодовико. В Милане он пишет разнообразные трактаты, здесь сформировался как художник. После пребывания в Мантуе, Венеции и Флоренции Леонардо в 1502 г. поступает на службу к Чезаре Борджиа в качестве архитектора и военного инженера. После свержения Валентино в 1503 г. Леонардо вновь возвращается во Флоренцию; здесь он занимается анатомией и решает проблемы, связанные с полетом человека, что позже приведет к изобретению летательного аппарата. К этому периоду относится создание "Джоконды". В 1506 г. Леонардо возвращается в Милан и поступает на службу к королю Франции. Когда в
109
1512 г. власть в Милане вновь перешла в руки рода Сфорца, он переезжает в Рим, на этот раз под покровительство папы Льва X. В 1516 г. он отправляется во Францию в качестве придворного художника, инженера, архитектора и механика. Леонардо умер 2 мая 1519 г. в замке Клу, близ Амбуаза, где гостил у короля Франциска I.
Прежде всего Леонардо стал символом Возрождения не только потому, что он мыслитель универсального типа, т.е. не ограничивается какой-либо одной областью знаний, но и потому, что в его рассуждениях можно обнаружить следы
неоплатонизма, например, когда он обращает внимание на параллелизм человека и космоса. "Человек состоит из земли, воды, воздуха и огня и тем самым его строение схоже со строением мира; человек имеет кости, служащие основой и поддержкой плоти, - мир имеет камни, основу земли". Неоплатоническая идея параллелизма микрокосма и макрокосма имеет, однако, у Леонардо несколько иное преломление. Механистическое строение всей природы происходит от Бога, хотя Леонардо не отрицает наличия души, функция которой заключается в формировании одушевленных тел. Однако он оставляет не имеющие научного обоснования рассуждения о ней братьям-монахам, которые по вдохновению свыше знают все секреты.
110
Таким образом, полученное по наитию свыше не является знанием. Не обладают знанием и те, кто опирается исключительно на авторитет древних мыслителей. Повторяя традиционные взгляды, они остаются только глашатаями и декламаторами чужих идей. Маги, алхимики и вообще все "золотоискатели" твердят о фантастических открытиях и опираются в своих объяснениях на причины духовного порядка.
Для Леонардо проектировщиком и интерпретатором строго механического и строения всей природы является математическая мысль: "Необходимость - руководительница и защитница природы, основа и создательница, ее узда и вечный образец". Леонардо исключает из числа естественных феноменов - механических и материальных - мистические и духовные силы: "О математики, пролейте свет на это заблуждение! Дух не имеет голоса... поскольку не может быть голоса там, где нет движения и разрыва воздуха; не может быть колебаний воздуха там, где нет инструмента; инструмент не может существовать вне тела; а раз это так, дух не может иметь ни голоса, ни формы, ни силы... где нет жил и костей, не может быть никакой силы и никакого движения, производимого воображаемыми духами".
Леонардо между Возрождением и Новым временем
Таким образом, идеи Леонардо, его концепции природы, причинности и, как мы скоро убедимся, опыта значительно отличаются от идей большинства мыслителей эпохи Возрождения. Искания Леонардо обращены на более точное понимание явлений, в сторону математике-экспериментального натурализма, абсолютно чуждого соображениям мистического и космологического порядка Кузанца и Фичино.
Некоторые из наиболее созвучных современности идей Леонардо не позволяют еще говорить о нем как об ученом эпохи научной революции. Мы тщетно будем искать в трудах Леонардо черты, которые являются главными составляющими науки в нашем представлении. Нельзя не согласиться с Рандаллом, Сартоном или Кой-ре, которые утверждают, что исследования Леонардо, полные блистательных догадок и гениальных прозрений, никогда не выходили за пределы "занимательных" опытов и не достигали той систематичности, которая является основной характеристикой современной науки и техники. Его изыскания, всегда колеблющиеся между экспериментом и комментарием, оказываются раздробленными и как бы рассеянными в серии разрозненных наблюдений, письмен-
111
ных заметок для самого себя. Леонардо не имел интереса к науке как к организованному корпусу знаний, для него наука - это коллективное предприятие. Для тех, кто считает, что наука в современном смысле не сводится к сумме теорий, инструментария, экспериментов, это различие очень важно. Можно сравнить Леонардо с деревом, которое корнями проросло в свою эпоху, а листвой вдыхает воздух грядущих времен. Иными словами, если в трудах Леонардо и не обнаруживается всей суммы основных характеристик современной науки, то некоторые из них прослеживаются в его размышлениях с достаточной четкостью. Именно так обстоит дело с идеей опыта, а также отношения между теорией и практикой.
"Умозрительное рассуждение" и "опыт"
Каковы же представления об опыте и знаниях по Леонардо? Леонардо любил называть себя "необразованным человеком", хотя мы знаем, что он обучался в мастерской Верроккьо, в том числе разным "механическим искусствам". А именно на основе "механических искусств" постепенно формируется понимание опыта, который больше не является ни разрозненной практикой людей, занимающихся различными ремеслами, ни простым рассуждением специалистов в области свободных искусств, не имеющих никаких контактов с миром природы. Опыт таких мастерских, к которым принадлежала и мастерская Верроккьо, позволяет прочно соединить механические и свободные искусства, такие как геометрия или перспектива. Следовательно, Леонардо против тех, кто считает, что чувство - т.е. ощущение и наблюдение - препятствует природному утонченному познанию.
С другой стороны, он убежден, что "никакое человеческое исследование не может привести к истинному знанию, если оно не опирается на математические доказательства". Просто голого наблюдения недостаточно; в природе есть "бесконечное число отношений", которые никогда не познаются опытным путем. Природные явления могут быть поняты лишь в том случае, если мы раскроем их причины в умозрительном рассуждении: именно причина показывает, почему "мы имеем дело с опытом такого рода". Природа изобилует бесконечным числом причин, которые никогда не проявлялись в опыте; любое наше знание берет начало от чувства; чувства имеют земную природу, разум находится вне, созерцает их. И те, кто принимает практику без науки, подобны кормчему, взошедшему на корабль без
112
штурвала и компаса, не знающему точно, куда плывет корабль. Наука, продолжает Леонардо, - это капитан, практика - матросы. Научное знание вещей, с одной стороны, завершается определенным опытом, т.е. теории получают подтверждение, с другой - оно открывает путь к технологическим разработкам, воплощенным Леонардо в его машинах. Во всей этой цепи рассуждений, замечает Кассирер, нет противоречия между положением, что любое знание начинается с ощущения, и признанием за разумом собственной функции, помимо и за пределами восприятия. Два этих положения вполне совместимы, по крайней мере для Леонардо. Размышления Леонардо с очевидностью направлены на поиски промежуточного звена между этими двумя основополагающими факторами. Не распыляясь на частном, мы должны попытаться понять общий закон, который возвышается и господствует над ним. Только знание этого закона даст нам в море частных фактов и отдельных практических данных компас, без которого мы остаемся слепыми и лишенными штурвала. Теория дает нужное направление опыту. Таким образом, Леонардо, полагает Кассирер, предвосхитил аналитико-синтетический метод Галилея.
Галилей в работе над своим математико-экспериментальным методом испытал, пусть и не прямо, влияние Леонардо.
По мнению других, опыт и математика не столь легко соединяются в рассуждениях Леонардо и вряд ли его следует считать предшественником Галилея. Например, Энрико Беллоне пишет: "Образ какого Леонардо мы можем воссоздать? Того, который восхваляет блестящие возможности опыта, или того, который их отвергает и прославляет достоинства математической абстракции? В эпоху Леонардо в науке происходят сложные изменения, которых он не осознает, и пытается комментировать лишь посредством кратких заметок или лаконичных афоризмов. Леонардо является истинным сыном Возрождения и как таковой он никоим образом не мог заложить основы учения Галилея".
В противоположность авторитетам и традиции, Леонардо считает, что опыт - великий учитель; именно в школе опыта мы можем постичь природу, а не путем передачи и повторения ее бледных отражений в книгах: "знание - дитя опыта", а не произвольных теоретических конструкций, пусть и воплощающих проблемы высшего порядка: "Лучше маленькая точность, чем большая ложь", - говорит Леонардо. И еще: "Ложь столь презренна, что, если даже го-
113
ворится о божественных вещах, она лишает их божественной благодати, а правда столь совершенна что если даже и распространяется на низкие материи, она несравненно превосходит неопределенность и ложь, связанные с большими и высокими рассуждениями. <...> Но ты, который живешь мечтами, тебе больше нравятся софистические изыски и торгашеское мошенничество в большом и отвлеченном, нежели строгое описание естественного и не непосредственно данного".
Итак, чтобы понять природу, следует вернуться к опыту. Мы будем недалеки от истины, если предположим, что Леонардо отталкивается от проблемного опыта; путем рассуждений он вскрывает причины; затем, чтобы проверить рассуждения, он вновь обращается к опыту. Если природа получает результаты, пользуясь определенными причинами, человек от результатов должен обратиться к причинам. Для выявления этих причин необходима "математика" - наука, которая вскрывает отношения необходимости между различными явлениями, т.е. причины, "которые никогда не проявлялись опытным путем". "Необходимость, - повторим еще раз вслед за Леонардо, - основа и создательница природы, ее узда и вечный образец". Леонардо утверждает: "Нематематик не разделит моих принципов". И еще: "Кто порицает высшую точность математики, тот питается неразберихой и никогда не положит конца противоречиям софистических учений, от которых можно научиться только вечным ссорам".
Природа регулируется поддающимся измерению порядком, который обнаруживается в причинном отношении между явлениями. "Именно эта необходимость исключает всякую метафизическую или магическую силу, всякую интерпретацию, которая предшествует опыту и пытается подчинить природу чуждым ей принципам. Эта необходимость в конце концов идентифицируется с необходимостью, свойственной математическому рассуждению, которое выражает отношения соразмерности, составляющие законы. "Разумность" природы явлена в "пропорциях", которые обнаруживаются не только в числах и измерениях, но и в звуках, весах, времени, пространстве и в любой другой природной силе" (Н. Аббаньяно).
114
В механике Леонардо приблизился к пониманию принципа инерции, "угадал принцип сложения сил и принцип наклонной плоскости, принятый им в качестве основы при объяснении полета птиц. Удивительно то, что эти догадки не остались только на теоретическом уровне. Были попытки их реализации или по крайней мере технического проектирования" (L. Geymonat). Будучи сведущ в прикладной гидравлике, Леонардо имел ясное представление о принципе сообщающихся сосудов. Многочисленны его проекты в области гидравлики. То же можно сказать и относительно искусства фортификации, создания оружия, текстильного производства, типографского дела.
Он достиг новых результатов в геологии (объяснив, в частности, происхождение ископаемых), в анатомии и физиологии. Его интерес к анатомии объяснялся желанием лучше познать природу, чтобы усовершенствовать ее художественное воплощение. Невозможно отделить в Леонардо ученого от художника. Да это и не нужно, ибо для него живопись - это наука, более того, - вершина наук. Живопись обладает познавательной ценностью, и художник должен обладать познаниями в области различных наук (анатомии, геометрии и т.д.), если хочет проникнуть в тайны природы: "О созерцатель, не хвались, что ты знаешь венда, которыми руководит сама природа; но радуйся тому, что ты знаешь назначение вещей, начертанное в твоем разуме".
Бернардино Телезио: исследование природы согласно ее собственным принципам
Жизнь и творчество
Бернардино Телезио родился в 1509 г. в Козенце. В самом начале жизненного пути он получил хорошее гуманитарное образование. Его дядя, Антонио Телезио, литератор, стал его первым учителем. Бернардино сопровождал дядю в Милан, а затем в Рим, где в 1527 г. был захвачен в плен солдатами во время знаменитого "римского пленения" и освобожден лишь благодаря вмешательству одного своего соотечественника спустя два месяца после пленения. Он отправился в Падую, где еще сохранялась традиция дискуссий Аристотеля и где он изучал философию и естественные науки (в особенности медицину), и завершил университетское образование в 1535 г.
115
После получения университетского диплома Телезио жил в разных городах Италии и в конце концов удалился в монастырь братьев-бенедиктинцев (есть мнение, что это был монастырь Семинара).
Позже, с 1544-го по 1553 г., Телезио пользовался гостеприимством семьи Карафа, герцогов Ночеры. В этот период он заложил основы своей системы, создал первый вариант книги "О природе вещей согласно ее собственным принципам".
В 1553 г. Телезио поселяется в Козенце, где остается вплоть до 1563 г. Отсюда он ездил в Рим и Неаполь, но постоянно возвращался в Козенцу; здесь он и умер в 1588 г.
Первые две книги труда "О природе вещей" (De rerum natura) он опубликовал в 1565 г., после многочисленных сомнений и консультаций в Бреше с крупнейшим представителем аристотелизма той эпохи Винченцо Маджи. Положительный исход встречи с Маджи, которого по многим причинам можно было считать идеальным противником, убедил Телезио в своевременности публикации. Но полностью труд - в девяти книгах - вышел только в 1586 г. из-за финансовых трудностей. Другие сочинения Телезио носят второстепенный характер и ограничиваются объяснением некоторых природных явлений ("О землетрясениях", "О кометах", "О паре", "О молнии" и т.д.).
Телезио получил большую известность, и притом гораздо раньше, нежели были опубликованы его сочинения. Академия Козенцы, членом которой он состоял, превратилась в наиболее активный центр по распространению его учения. Могущественные и влиятельные друзья защищали его от атак сторонников аристотелизма, хотя в дискуссиях и полемике недостатка не было.
Среди последователей Телезио был Кампанелла. Лично с ним не знакомый, он посетил собор Козенцы, где находился гроб с телом. "Великого Телезио". Именно Кампанелла стал главным продолжателем дела Телезио.
Новизна физики Телезио
Значение и ценность идей Телезио зависят от перспективы их рассмотрения. Если рассматривать эти идеи с точки зрения научной революции Галилея, выводы не будут отличаться от тех, которые уже сделал Патрици (хотя он и исходил из других оснований). Учение
116
Телезио оказывается скорее метафизикой, нежели физикой, вопреки заявленным намерениям.
В глазах человека того времени идеи Телезио представляли собой одну из наиболее радикальных и прогрессивных попыток создания физики как строго автономной области исследования, без магических элементов Возрождения, связанных с герметико-неоплатонической традицией, и аристотелевской метафизики.
Необходимо отметить, что в труде "О природе вещей" отсутствуют магические идеи, более того, Телезио открыто заявляет, что в его книгах нет ничего божественного и достойного удивления. Но у Телезио остается и нечто общее с магическими учениями - убеждение, что в природе все полно жизни.
Аристотель (заодно с перипатетиками) рассматривал физику как теоретическое знание об особом роде бытия. Метафизика (наука о бытии, или о субстанции вообще) для Стагирита составляла необходимую предпосылку физики. Рассуждение о чувственной субстанции неизбежно перерастало в рассуждение о субстанции сверхчувственной, а изучение подвижной субстанции завершилось метафизическим доказательством неподвижной субстанции.
Телезио дает четкие контуры проблемы. Он не отрицает (и мы увидим это несколько ниже) ни трансцендентного Бога, ни неосязаемую душу, но и одно и другое он тематически выносит за пределы физического исследования. Таким образом он утверждает автономию природы и ее основ и, как следствие, автономию исследования этих основ. Это можно назвать "натуралистической редукцией".
Н. Аббаньяно в монографии, посвященной Телезио, обращает внимание на этот момент, уточняя, что такая редукция рождена требованием найти во всех вещах и в каждой из них естественный экспликативный принцип, исключив все прочие. Название труда Телезио выражает это в прекрасной синтетической формуле: "О природе вещей согласно ее собственным началам" (Der verum natura iuxta propria principia), что означает: природа имеет в себе самой принципы своего строения и объяснения. Человеку, чтобы познать их, не нужно делать ничего другого, кроме как заставить говорить саму природу, доверившись ее самораскрытию перед ним, поскольку он является ее частью. Действительно, человек может познать природу, поскольку сам есть природа. Отсюда возникает предпочтение, отдаваемое чувству, а не другим средствам познания.
Человек как природа - это восприимчивость. Способность познавать и понимать он имеет как часть или элемент природы. Телезио первым энергично заявил об автономности природы и первым попытался реализовать ее до конца с помощью тщательного исследования.
Заслуживает внимания еще одно обстоятельство. Телезио, как мы увидим, конструирует качественную физику; однако он предвидит и количественную перспективу, хотя и говорит, что не в состоянии развить ее. Он надеется, что это сможет сделать кто-нибудь другой, дабы - он подчеркивает это - люди могли стать не только "знающими", но и "сильными". Речь идет о двух темах, которые впоследствии станут центральными: первая - у Галилея, а вторая - у Бэкона.
Собственные принципы природы
Телезио реконструирует принципы физики на основе чувства, убежденный в том, что "чувство" обнаруживает реальность природы, поскольку сама природа, в своем естестве, есть жизнь и чувство. Телезио обращается к гилозоизму и досократовскому панпсихизму (тезису об одушевленности всего сущего) с ионийскими мотивами (схема интерпретации реальности, предложенная Анаксименом). Образцом для подражания служат ему не неоплатоники, а в большей степени физики-досократики.
"Чувство" обнаруживает, что основные начала - это горячее и холодное, "тепло" и "холод". Первое оказывает расширяющее воздействие, делает вещи легкими, приводит их в движение. Второе, наоборот, производит конденсацию и поэтому делает вещи тяжелыми и препятствует их движению.
Солнце горячее, а земля холодная. Но солнце, как и все жаркое, не есть только тепло, как и земля есть не только холод. Тепло и холод бестелесны и нуждаются в телесной массе, с которой они могут воссоединиться. Поэтому, заключает Телезио, в основе всего сущего три начала: "Две действующие природные силы - тепло и холод и телесная масса, которая свойственна обеим природным силам и способна расширяться и распространяться, а также сужаться и уплотняться и принимать любое положение, подходящее для тепла и холода". Иначе существа не могли бы превращаться одни в другие и не было бы того единения, которое на самом деле встречается в природе.
118
Вместо физики четырех элементов и концепции сущего как единства материи и формы, поддерживаемой перипатетиками, Телезио строит физику, согласно которой - элементы и все формы вещей - производны от вышеописанных начал. Два действующих начала пронизывают все тела, противодействуют друг другу, отталкивают и заменяют по очереди в телах, взаимно воспринимая друг друга. Эта возможность воспринимать собственные действия и состояния в связи с действиями и состояниями другого заставляет принять то, что сродно и благоприятствует собственному сохранению, и отторгнуть противоположное. Поэтому, заключает Телезио, "все существа чувствуют взаимную связь".
Почему же тогда только животные имеют органы чувств? Животные - сложные существа, и эти органы выполняют функцию путей, по которым в чувствующую субстанцию проникают внешние силы. Простые вещи, именно в силу их простоты, чувствуют непосредственно, напрямую.
Итак, физика Телезио базируется на простейших "качествах" - тепле и холоде. Но в связи с этим, как уже отмечалось, он понимает, что нужно идти дальше к определению "количества" тепла, необходимого для создания различных феноменов. И это "количественное" исследование он оставляет своим последователям.
Человек как природная реальность
Человек поддается объяснению как и любая другая природная реальность. Животный организм Аристотель объяснял как функцию "чувствующей души". Естественно, Телезио не может принять этого тезиса, он чувствует необходимость отличительного признака, отделяющего человека от всего остального, поэтому прибегает к тому, что называет "духом, производным от семени" (spiritus e semine eductus). Терминология (восходящая к стоикам), очевидно, навеяна античной медицинской традицией (с которой Телезио был хорошо знаком). "Дух", тончайшая телесная субстанция, заключен в теле как собственном органе. Вследствие этого "духом" объясняется все то, что Аристотель объяснял с помощью "чувствующей души" (вспомним аналогичную концепцию "духа" у Фичино; однако у последнего он выполняет совершенно иную функцию).
Телезио сразу предупреждает: в человеке помимо "духа" есть нечто большее - "род божественной и бессмертной души". Это, однако, способствует объяснению не природных черт, а лишь тех, которые выходят за пределы его природы и о которых мы скажем ниже.
119
Знание в разнообразных формах Телезио объясняет вмешательством "духа", который воспринимает изменения и движения, вызываемые в чувствах вещами. Иными словами тепло и холод, вступая в контакт с организмом, вызывают движение, расширение и сужение "духа", и таким образом рождается восприятие, т.е. осознание модификаций.
Понимание вырастает из ощущения, а точнее, из сходства между воспринятыми вещами, которое мы констатируем, воспоминание о которых мы сохраняем и распространяем путем аналогий на другие вещи, в настоящий момент не воспринимаемые. Например, когда мы видим молодого человека, разум нам подсказывает, что он состарится. Это "старение" не воспринято нами, ибо еще не наступило, и поэтому оно не может вызвать у нас подобного ощущения; однако мы можем "осознать его" с помощью прошлого опыта и сравнения того, что мы воспринимали раньше, с тем, что воспринимаем сейчас.
Телезио ясно говорит, что вовсе не презирает разума, более того, что разуму следует доверять, "как и чувствам". Но чувство вызывает больше доверия, чем разум, поскольку воспринятое чувством не нуждается в последующем исследовании. Сама математика, по Телезио, основана на чувстве, сходствах и аналогиях, как уже объяснено выше.
Природная мораль (этика)
Нравственная сторона жизни человека, по крайней мере на первом уровне, может быть объяснена природными началами. Добро для человека, как и любого существа, - это его самосохранение, а зло - то, что наносит ему ущерб и ведет к разрушению. Радость и печаль также включены в это объяснение через сохранение и разрушение. Радостно то, что услаждает "дух"; а услаждает "дух" то. что оживляет его и таким образом создает благодатную силу. Печально то, что гнетет и подавляет "дух"; а гнетет дух то, что ему вредно. Таким образом, радость - это "ощущение сохранения", а печаль - "чувство разрушения".
120
Радость и печаль имеют четкую функциональную задачу. Радость не может быть конечной целью, к которой мы стремимся, она средство, помогающее достичь этой цели, которой является, как мы уже сказали, самосохранение. В общем, все, чего желает человек, направлено на такое сохранение. И добродетели, если их рассматривать с природной точки зрения, направлены на достижение той же цели, потому что они способствуют сохранению и совершенствованию "духа".
Божественная трансценденцня и душа как сверхчувственное существо
Телезио, как мы уже отметили, в объяснении природной реальности использует натуралистическую редукцию, но он далек от того, чтобы придавать этой редукции метафизический статус. Неоспоримо, что Бог как Создатель возвышается над природой, но необходимость обращения к Нему в физическом исследовании Телезио отрицает.
В этой связи интересно заметить, что Телезио осуждает Аристотеля за то, что он слишком метафизичен, но в физике выдвигает прямо противоположное возражение. Понятие Бога, сведенное Аристотелем к функции "вечного двигателя", совершенно неудовлетворительно. Телезио прямо пишет, что Аристотель "вызывает не только критику, но и отвращение". Движение неба могло быть вызвано самой его природой. Бог здесь ни при чем. Во всяком случае, куда лучше представлять Бога не проявляющим такой активности. Неприемлемо, что Аристотель отказывает Богу в доверии по отношению к людям. Таким образом, Бог Телезио - библейский Бог, Создатель и правитель мира. От Его творческой активности зависит и эта "природа", устроенная так, как мы видели, и высшее предназначение людей в сравнении со всеми другими существами.
От Бога исходит "данный свыше ум", разумная бессмертная душа. Душа едина с телом, и особенно с природным "духом", будучи его формой.
Духом человек познает и страстно желает того, что способствует его природному сохранению; "данным свыше умом" он познает и стремится к божественному, не природному, а вечному спасению. Следовательно, в человеке два стремления и два интеллекта. Поэтому он в состоянии понимать не только ощутимое добро, но и вечное, и хотеть его (благодаря свободному выбору) и не поддаваться силам материального мира, но хранить дух в чистоте, стремясь к сходству с Создателем. Этот "ум" - Mens superaddita (добавочный ум) - имеет отношение к религиозной активности человека и выделяется специфичностью в мировом устройстве.
121
Интерпретаторы часто усматривали в учении Телезио отступления, уступки (по-видимому, сделанные ради согласия с оппонентами - pro bono pads) и, во всяком случае, тезисы, противоречащие его "натурализму". На самом деле все не так. Его оригинальность заключается именно в попытке четко разделить сферы исследования. Можно провести аналогию с Галилеем, обозначившим грань между наукой и религией: обязанность первой - показать, как устроено небо (по своим особым законам), а второй - как попасть на небо (веруя и действуя в соответствии с верой).
Джордано Бруно: религия как метафизика бесконечного и "героический энтузиазм"
Жизнь и творчество
Джордано Бруно родился в Ноли в 1548 г. При крещении ему дали имя Филиппе; имя Джордано он получил в монастыре Сан-Доменико в Неаполе совсем молодым, а с 1572 г. стал священником.
Еще в годы студенчества проявился его мятежный характер, и в 1567 г. против него был начат процесс, который остался незавершенным.
В 1576 г. было возбуждено новое дело, не столько по подозрению в ереси, сколько из-за убийства одного из собратьев-монахов, который донес на него. На самом деле подозрение было необоснованным. Но ситуация усложнилась настолько, что Бруно вынужден был бежать в Рим, невзирая на монашеский сан, потом на Север (Генуя, Ноли, Савона, Турин, Венеция), а затем в Швейцарию, в Женеву, где он сблизился с кальвинистскими кругами. Но вскоре у него возникли разногласия и с теологами-кальвинистами.
С 1579 г. Бруно жил во Франции. Первые два года он провел в Тулузе, а в 1581 г. перебрался в Париж, где ему удалось привлечь к себе внимание Генриха III, у которого он получил защиту и поддержку.
122
В 1583 г. в свите французского посла он отправился в Англию, где жил в основном в Лондоне. Некоторое время он провел также в Оксфорде, однако поссорился там с преподавателями университета, которых считал "педантами". Недавно обнаруженные документы свидетельствуют, что оксфордские ученые обвинили его в плагиате, использовании в своих лекциях идей, заимствованных у Фичино (магико-герметическую доктрину).
В 1585 г. он возвратился в Париж, но вскоре почувствовал, что не может больше пользоваться защитой короля, и после одной бурной стычки с последователями Аристотеля вынужден был бежать.
На этот раз он избрал лютеранскую Германию. В 1586 г. Бруно обосновался в Витгенберге, где публично восхвалял лютеранство. Но и здесь надолго не задержался. В 1588 г. он попытался добиться расположения императора Рудольфа II Габсбурга, но безуспешно. Через несколько месяцев вновь вернулся в Германию, где в 1589 г. в Гельмштадте вступил в лютеранскую общину, откуда через год был изгнан.
В 1590 г. философ перебрался во Франкфурт, где опубликовал свою трилогию - три большие поэмы на латинском языке. Во Франкфурте он через книгопродавцев получил приглашение от знаменитого венецианца Джованни Мочениго, желавшего изучить мнемотехнику, в которой Бруно знал толк. Он неосторожно принял приглашение и вернулся в Италию в 1591 г. В том же году Мочениго донес на Бруно в Священную канцелярию.
В 1592 г. в Венеции начался процесс над Бруно, который завершился его осуждением. В 1593 г. в Риме философ снова предстал перед судом. После безуспешных попыток убедить его отречься от некоторых тезисов, Бруно был приговорен к сожжению на костре, что и было исполнено на Кампо деи Фьори (Поле цветов) 17 февраля 1600 г.
Бруно не отрекся от своих философско-религиозных взглядов и умер, самой гибелью утверждая их. "Он умер, чтобы жила его философия. Таким способом он бросил вызов, и судебный процесс возобновился: он был продолжен совестью итальянского народа, который осудил тех, кто его убил" (А. Гуццо).
Многочисленны труды Бруно. Среди них особого упоминания заслуживают: комедия "Подсвечник" (Candelaio, 1582), "О тенях идей" (De umbris idearum, 1582), "Пир на пепле" (Сепа de le Ceneri,
<< Пред. стр. 8 (из 44) След. >>
Список литературы по разделу