<< Пред.           стр. 22 (из 28)           След. >>

Список литературы по разделу

  По правилам гл.8 АПК на основании заявления стороны третейского разбирательства могут быть приняты обеспечительные меры арбитражным судом по месту нахождения третейского суда, либо по месту нахождения или месту жительства должника, либо по месту нахождения имущества должника*(333).
 
 
  153
 
  Российская Федерация как правопреемник СССР участвует в Нью-Йоркской конвенции от 10 июня 1958 г. "О признании и исполнении иностранных арбитражных решений", а также в Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже (Женева, 1961).
  В Российской Федерации остается в силе принятая странами - членами СЭВ в 1972 г. Конвенция "О разрешении арбитражным путем гражданско-правовых споров, вытекающих из отношений экономического и научно-технического сотрудничества".
  Российская Федерация участвует в заключенном странами - членами СНГ в 1992 г. Соглашении о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности. Формально это Соглашение распространяется и на исполнение решений третейских судов, вынесенных на территории одного из государств - участников Соглашения, на территории других государств-участников.
  Ряд двусторонних договоров Российской Федерации содержит положения о третейском разбирательстве споров.
 
  1. Конвенция ООН "О признании и приведении
  в исполнение иностранных арбитражных решений"
  (Нью-Йоркская конвенция 1958 г.)
 
  Принятая в 1958 г. Конвенция ООН "О признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений" была призвана продолжить традицию, начало которой было положено принятыми в начале 20-х гг. ХХ в. двумя многосторонними международными договорами. Этими двумя международными договорами были:
  а) Протокол об арбитражных соглашениях (Женевский протокол 1923 г.);
  б) Конвенция об исполнении иностранных арбитражных решений (Женевская конвенция 1927 г.).
  Предназначение Женевского протокола состояло в создании международно-правовой основы для признания договаривающимися государствами действительности арбитражных соглашений, включаемых в договоры находящимися под их юрисдикцией сторонами. Стороны могли договориться о передаче в арбитраж, в том числе на территории страны, чьей юрисдикции стороны не подчинялись, всех или любых разногласий, которые могут возникнуть в связи с таким договором, в том числе и коммерческого характера. Для этого исторического периода было чрезвычайно важным признание допустимым заключения арбитражных соглашений в отношении как уже возникших, так и будущих споров. Сфера действия Женевского протокола была ограничена применением только к сторонам из разных государств, а также возможностью его подписания с "коммерческой оговоркой" - о применении его только к спорам коммерческого характера, определявшегося по законодательству соответствующего государства. Кроме того, Женевский протокол предусматривал обязательство договаривающихся сторон "обеспечить исполнение своими властями в соответствии с положениями национального законодательства арбитражных решений, вынесенных на его собственной территории"*(334).
  Женевская конвенция, участвовать в которой могли только страны, подписавшие Женевский протокол, в определенной мере расширила сферу применения Женевского протокола. Теперь арбитражное решение подлежало исполнению на территории любого государства - участника Женевского протокола и Женевской конвенции, а не только на территории того государства, где оно было принято.
  Несомненным достижением Женевской конвенции было исключение пересмотра арбитражного решения "по существу". В Женевской конвенции содержались унифицированные требования, соблюдение которых требовалось для исполнения иностранного арбитражного решения, а также три основания для отказа в его исполнении: "...аннулирование решения в стране, где оно было вынесено; неизвещение проигравшей стороны за достаточный период времени об арбитражном разбирательстве, что повлекло невозможность подготовиться к процессу; вынесение решения по вопросам, выходящим за пределы арбитражного соглашения"*(335).
  В Женевской конвенции было два ограничительных условия:
  1) "двойная экзекватура"(double exequatuer) - возможность исполнения только такого иностранного решения, которое стало "окончательным" (final) в стране его происхождения. Испрашивающая исполнение сторона должна была получить подтверждение окончательности решения ("экзекватуру") в суде той страны, на территории которой было принято арбитражное решение, а затем "приказ об исполнении этого решения" (enforcement order) в суде той страны, на территории которой подлежало исполнению иностранное арбитражное решение;
  2) возложение на ходатайствующую об исполнении иностранного арбитражного решения сторону бремени доказывания отсутствия основания для отказа в исполнении.
  Масштабные перемены в практике международной торговли потребовали пересмотра не отвечавших новым условиям положений Женевской конвенции. Начатая в 1953 г. по инициативе Международной Торговой Палаты (ICC, Paris) работа над проектом новой международной конвенции об исполнении иностранных арбитражных решений завершилась принятием 10 июня 1958 г. под эгидой Организации Объединенных Наций Конвенции о признании и исполнении иностранных арбитражных решений (Нью-Йоркская конвенция 1958 г.).
  Нью-Йоркская конвенция - многосторонний (универсальный) международный договор, ставший важной вехой в становлении института международного коммерческого арбитража. Почти беспрецедентное увеличение числа государств - участников Конвенции - до 133 - означает возложение на государственные суды 133 стран*(336) обязанности по соблюдению двух основополагающих закрепленных в Конвенции начал:
  1) признание обязательности арбитражного соглашения;
  2) признание и исполнение арбитражных решений как результата основанного на арбитражном соглашении третейского - частного, негосударственного - разбирательства правовых споров.
  К основным достижениям Нью-Йоркской конвенции относятся*(337):
  введение унифицированного правила, требующего соблюдения письменной формы арбитражного соглашения [ст.II (2)];
  упразднение "двойной экзекватуры", на которое указывает замена требования о том, чтобы иностранное арбитражное решение было окончательным (final) в стране его вынесения, на требование обязательного характера (binding) такого решения для сторон;
  распространение сферы применения на территорию всех государств - участников Нью-Йоркской конвенции (за исключением примерно трети государств-участников, которые подписали Конвенцию с первой оговоркой о применении Конвенции только в отношении решений, вынесенных на территории "другого Договаривающегося государства") [ст.I (3)];
  перераспределение бремени доказывания: вместо возложения на ходатайствующую о признании и исполнении иностранного решения сторону обязанности доказать наличие установленных для этого оснований - обязанность по доказыванию наличия оснований для отказа в признании и исполнении возложена на ту сторону, в отношении которой испрашиваются признание /исполнение [ст.V (1)];
  изменение правила Женевской конвенции о том, что образование состава арбитража и арбитражный процесс на территории иностранного государства всегда должны осуществляться в соответствии с законом (law) места арбитража. В ст.V (1) (d) установлено, что для отказа в признании и исполнении должно быть доказано несоответствие порядка формирования состава арбитража или арбитражного процесса соглашению сторон и только в отсутствие такового - закону страны места арбитража;
  закрепление "правила более выгодной нормы", в соответствии с которым положения Нью-Йоркской конвенции не затрагивают действительности других многосторонних или двусторонних договоров о признании и приведении в исполнение арбитражных решений и не лишают никакую заинтересованную сторону права воспользоваться любым арбитражным решением в том порядке и в тех пределах, которые допускаются законом или международными договорами страны, где испрашивается признание и приведение в исполнение такого арбитражного решения [ст.VII (1)].
  Общепризнано, что значение Нью-Йоркской конвенции для международного коммерческого арбитража требует ее единообразного применения государственными судами всех стран. Это достигается в том числе на основе сравнительного анализа судебной практики*(338).
 
  2. Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже
  (Женева, 1961)
 
  Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже (Европейская конвенция) была подписана в Женеве 21 апреля 1961 г., т.е. через 3 года после Нью-Йоркской конвенции "О признании и приведении в действие иностранных арбитражных решений".
  СССР ратифицировал Европейскую конвенцию 27 июня 1962 г.*(339) Российская Федерация участвует в этой Конвенции как правопреемник СССР.
  По разным данным, в этой региональной Конвенции в конце XX в. участвовало от 25 государств*(340) до 28 государств (по состоянию на 31 марта 1999 г.)*(341). Только одно из подписавших Европейскую конвенцию государств - Финляндия - не ратифицировало ее. В числе участников Конвенции были: все социалистические страны (за исключением Албании); два неевропейских государства - Буркина-Фасо и Куба. Из западноевропейских стран в Европейской конвенции не участвуют: Королевство Великобритании и Нидерланды*(342).
  Сфера применения. Европейская конвенция применяется:
  а) "к арбитражным соглашениям как физических, так и юридических лиц, которые на момент заключения такого соглашения имеют постоянное местожительство или соответственно свое местонахождение в различных Договаривающихся государствах, о разрешении в порядке арбитража споров, возникших при осуществлении операций по внешней торговле";
  б) к арбитражным разбирательствам и арбитражным решениям, принятым по отнесенным к сфере Европейской конвенции спорам. При этом "местонахождение юридического лица" обозначает место, где находится контора юридического лица, заключившего арбитражное соглашение (ст.I "а" и "б" Европейской конвенции), а понятие "внешняя торговля" подлежит применению в самом широком значении.
 
 
  154
 
  Практически все европейские страны - участницы Европейской конвенции одновременно участвуют и в Нью-Йоркской конвенции 1958 г. Этим объясняется содержание положений, направленных на согласованное применение обеих Конвенций. Так, в ч.7 ст.X Европейской конвенции указывается на то, что "постановления этой Конвенции не затрагивают действительности многосторонних и двусторонних соглашений в отношении арбитража, заключенного Договаривающимися государствами".
  Основным предназначением Европейской конвенции было создание международно-правовых основ арбитражного разбирательства споров в Европе с учетом геополитических реалий - существования системы отношений "Восток - Запад".
  Именно институционализацией и иными особенностями арбитража в социалистических странах принято, и, по-видимому, справедливо, объяснять:
  включение в Европейскую конвенцию указания на возможность передачи спора как в постоянно действующий третейский суд ("институционный арбитраж"), так и в третейский суд для разрешения конкретного спора ("арбитраж ad hoc");
  указание на то, что в случае передачи спора в "институционный арбитраж" процедура арбитражного разбирательства имеет место в соответствии с правилами "институционного арбитража";
  регламентацию специальных процедур, позволяющих формировать состав арбитража ad hoc путем обращения за содействием не к государственным судам соответствующей страны, а к Специальному комитету (состав и порядок деятельности которого определен в приложении к Европейской конвенции) или к председателю торговой палаты страны ответчика либо торговой палаты "места арбитража"*(343).
  В то же время ряд положений Европейской конвенции был обусловлен необходимостью преодоления некоторых устаревших и сдерживавших развитие внешнеторгового арбитража положений национальных законов западноевропейских стран и международных договоров. В числе таких положений:
  во Франции и в Бельгии - нормы, запрещавшие заключение арбитражных соглашений государству (government) и "юридическим лицам публичного права" (public entities);
  в Италии - запрет на выполнение функций арбитров иностранными лицами*(344).
  Именно эти положения были отвергнуты и преодолены в Европейской конвенции, согласно которой:
  "юридические лица, которые по применимому к ним национальному закону рассматриваются как "юридические лица публичного права", будут иметь возможность заключать арбитражные соглашения" ("о разрешении в порядке арбитража споров, возникающих при осуществлении операции по внешней торговле" (п.1 ст.I; п.1 ст.II Европейской конвенции);
  "арбитрами могут быть назначены иностранные граждане" (ст.III Европейской конвенции).
  Согласно ч.2 ст.IX Европейской конвенции в отношениях между государствами - участниками Европейской конвенции, являющимися одновременно участниками Нью-Йоркской конвенции, ограничено применение ст.V (1) (e) Нью-Йоркской конвенции*(345).
  В числе других положений Европейской конвенции следует назвать:
  закрепление (с некоторыми особенностями) принципов "компетенции-компетенции" и "безотзывности арбитражного соглашения" (ст.V "Отвод арбитражного суда по неподсудности" и ст.VI "Подсудность государственным судам" Европейской конвенции).
  Положения этих статей могут иметь значение при применении ч.5 и 6 ст.148 АПК. Например, при определении закона, по которому должна определяться действительность арбитражного соглашения. Это могут быть:
  а) закон, которому стороны подчинили арбитражное соглашение;
  б) при отсутствии указания на этот счет - закон страны, в которой должно быть вынесено (арбитражное) решение;
  в) при отсутствии указаний на закон, которому стороны подчинили арбитражное соглашение, и если в тот момент, когда этот вопрос представлен на разрешение государственного суда, невозможно установить, в какой стране должно быть вынесено арбитражное решение, законом, применимым в силу коллизионной нормы государственного суда, в котором возбуждено дело;
  возможность обращения стороны арбитражного разбирательства в государственный суд с заявлением о "временных мерах" или "мерах предварительного обеспечения" (п.4 ст.VI Европейской конвенции);
  презумпцию договоренности сторон (в арбитражном соглашении) о вынесении мотивированного арбитражного решения.
  Такая презумпция применяется, если стороны "не оговорили особо, что решение не должно быть мотивировано, или если не избрали процедуры, в рамках которой не принято мотивировать арбитражное решение, и если при этом ни одна из сторон не потребовала особо, до окончания устного разбирательства или, при отсутствии устного разбирательства, до составления арбитражного решения, чтобы решение было мотивированным" (ст.VIII "Мотивы решения").
 
  3. Конвенция "О разрешении арбитражным путем
  гражданско-правовых споров, вытекающих из отношений экономического и
  научно-технического сотрудничества" (Московская конвенция, 1972 г.)
 
  Конвенция "О разрешении арбитражным путем гражданско-правовых споров, вытекающих из отношений экономического и научно-технического сотрудничества" (далее - Московская конвенция) была подписана социалистическими странами в Москве в 1972 г. В 1997 г. из 9 стран - участниц этой Конвенции прекратили участие в ней: ГДР, Чехословакия (не заявили о своем правопреемстве ни ФРГ, ни Чехия, ни Словакия). Денонсировали Московскую конвенцию: Венгрия - 20 октября 1994 г., Польша - 15 декабря 1994 г. В отсутствие денонсации в установленном порядке в Румынии тем не менее были случаи отказа в применении Московской конвенции. По-прежнему считаются участвующими в Московской конвенции: Болгария, Куба, Монголия, Россия*(346).
  Московская конвенция "установила обязательность арбитражного порядка разрешения:... споров между хозяйствующими организациями стран - участниц Конвенции ("с исключением подсудности таких споров государственным судам" - п.1 ст.I)"*(347).
  Согласно п.2 ст.IV Московской конвенции арбитражные решения подлежат исполнению в любой стране-участнице в таком же порядке, как и вступившие в законную силу решения государственных судов страны исполнения.
  Обращение за принудительным исполнением решений арбитражных судов при торгово-промышленных палатах стран - участниц Московской конвенции и утвержденных этими арбитражными судами мировых соглашений возможно в течение двухлетнего срока.
  Перечень оснований для отказа в принудительном исполнении арбитражных решений, вынесенных в соответствии с Московской конвенцией, включает только три таких основания:
  а) вынесение решения с нарушением правил о компетенции, установленных Московской конвенцией;
  б) представление стороной, против которой вынесено решение, доказательств того, что она была лишена возможности защищать свои права вследствие нарушения правил арбитражного производства или других обстоятельств, которые она не могла предотвратить, а также уведомить арбитражный суд об этих обстоятельствах;
  в) представление стороной, против которой вынесено решение, доказательств того, что это решение на основании национального законодательства той страны, в которой оно было вынесено, отменено или приостановлено исполнением.
 
  4. Соглашение о порядке разрешения споров,
  связанных с осуществлением хозяйственной деятельности
  (Киев, 20 марта 1992 г.)
 
  Киевское соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20 марта 1992 г. регулирует вопросы разрешения дел, вытекающих из договорных и иных гражданско-правовых отношений между хозяйствующими субъектами (ст.1). В соответствии с ч.2 ст.3 этого Соглашения "хозяйствующие субъекты каждого государства - участника Содружества Независимых Государств имеют право на территории других государств - участников Содружества Независимых Государств право беспрепятственно обращаться в суды, арбитражные (хозяйственные) суды, третейские суды и другие органы, в компетенции которых относится разрешение дел, указанных в ст.1 настоящего Соглашения (в дальнейшем - компетентные суды)".
  В ст.7 Соглашения предусмотрено: "Решения, вынесенные компетентными судами одного государства - участника Содружества Независимых Государств, подлежат исполнению на территории других государств - участников Содружества Независимых Государств.
  Решения, вынесенные компетентным судом одного государства - участника Содружества Независимых Государств в части обращения взыскания на имущество ответчика, подлежат исполнению на территории другого государства - участника Содружества Независимых Государств органами, назначенными судом, либо определенными законодательством этого государства".
  В связи с применением Киевского соглашения велась дискуссия по двум вопросам.
  С принятием АПК 2002 г. решен первый из этих вопросов - о подведомственности российским судам общей юрисдикции либо арбитражным судам заявлений об исполнении решений третейских судов, вынесенных на территории другого государства - участника СНГ. Такие заявления подведомственны арбитражным судам Российской Федерации (ст.32 АПК) и подлежат рассмотрению в порядке, определенном в гл.31 АПК, в части, не противоречащей международным договорам Российской Федерации.
  Второй вопрос состоит в определении процедуры рассмотрения заявлений и оснований для отказа в исполнении в соответствии с Нью-Йоркской конвенцией либо на основании Киевского соглашения. Судебная арбитражная практика формировалась как исходящая из приоритета Киевского соглашения по отношению к Нью-Йоркской конвенции, которая имеет универсальный характер и действует в отсутствие регионального или двустороннего международного договора по одному и тому же вопросу (ст.30 Венской конвенции о праве международных договоров)*(348).
 
 
  155
 
  Вашингтонская конвенция 1965 г. - Конвенция о разрешении инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами вступила в силу 14 октября 1966 г. По данным на сентябрь 2002 г., участниками этой Конвенции являлись 132 государства. Подписана Россией 16 июня 1992 г., однако до настоящего времени не ратифицирована*(351). В соответствии с Вашингтонской конвенцией в Вашингтоне учрежден центр по разрешению инвестиционных споров (International Center for Settlement of Investment Disputes - ISCID).
  Вашингтонская конвенция:
  применяется при наличии арбитражного соглашения для рассмотрения споров, возникающих между государством, государственным образованием или государственным органом и инвестором (физическим или юридическим лицом) из другого государства;
  исключает обращение за разрешением споров в национальные (государственные) суды сторон спора и ссылки на государственный иммунитет;
  регулирует вопросы формирования состава арбитража и порядка рассмотрения им спора; процедуру "аннулирования" решения Генеральным секретарем ISCID по итогам рассмотрения ходатайства проигравшей стороны; придание арбитражному решению юридической силы решения государственного суда.
 
  Глава XXVIII. Третейское соглашение
 
  Литература:
  Брунцева Е.А. Международный коммерческий арбитраж. Учебное пособие для высших юридических учебных заведений. СПб.: Издательский дом "Сентябрь", 2001;
  Лебедев С.Н. Международный торговый арбитраж. М., 1965;
  Лебедев С.Н. Международный коммерческий арбитраж: компетенция арбитров и соглашение сторон. М.: ТПП СССР. 1988;
  Лунц Л.А., Марышева Н.И. Курс международного частного права. Т.3. Международный гражданский процесс. М., 1976. С.217-219;
  Карабельников Б.Р. Признание и приведение в исполнение иностранных арбитражных решений: Научно-практический комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 года. М.: ЗАО "Юстицинформ", 2001;
  Минаков A.И. Арбитражное соглашение и практика рассмотрения внешнеэкономических споров. М., 1985. С.77-85;
  Поздняков B.С. Международный коммерческий арбитраж в Российской Федерации. Закон. Регламент. Комментарии. М., 1996. С.18;
  Попов М.А. Теоретические и практические проблемы российской модели регулирования деятельности третейских судов. Автореф. канд. дис. юрид. наук. СПб., 2002;
  Светланов А.Г. Международный гражданский процесс: совеременные тенденции. М.: ТОН - Остожье, 2002;
  Хлестова И.О. Арбитраж во внешнеэкономических отношениях стран - членов СЭВ. М., 1980. С.7-17.
  Fouchard, Gaillard, Goldman. On International Commercial Arbitration. Kluwer Law Publishing. 1999;
  Holtzmann, Howard M. A guide to the UNCITRAL Model Law on International Commercial Arbitration: legislative history and commentary. Kluwer Law and Taxation Publishers - Deventer, the Netherlands. 1989, 1994.
 
  _ 1. Правовая природа, понятие и способы заключения соглашения о
  передаче спора на рассмотрение третейского суда
 
  1. Понятие и правовая природа третейского суда
 
  Конституирующим признаком третейского суда всегда являлся и, преимущественно, продолжает считаться*(352) договор сторон о передаче спора на рассмотрение "частного (негосударственного) суда" (третейское соглашение).
  При общепризнанной квалификации основанного на третейском соглашении "добровольного" третейского суда как имеющего договорную природу дискуссия о правовой природе такого договора ведется на протяжении двух последних веков.
  В отечественной доктрине традиционно анализируются три представленные в зарубежной доктрине XIX-XX вв. основные теории правовой природы третейского суда:
  1) договорная;
  2) процессуальная;
  3) смешанная.
  Одни сторонники "договорной" ("концессуальной") теории рассматривают третейский суд как обычное гражданско-правовое отношение. Соглашение о передаче спора в третейский суд является, по их мнению, обычным гражданско-правовым договором, порождающим для сторон гражданско-правовые обязательства, в том числе обязательство подчиниться вынесенному третейским судом решению, ибо стороны считаются заранее отказавшимися от своего права и признающими право другой стороны в споре, если таковым будет решение третейского суда. Другие сторонники этой теории объявляют третейских судей "мандатариями" сторон, действующими по их поручению, а вынесенное решение - заключенным по поручению сторон договором. В случае неисполнения такого договора в государственный суд может быть предъявлен обычный иск.
  Другое объяснение правовой природы третейского суда дают приверженцы процессуальной теории, трактующей третейский суд как особую форму государственного правосудия, все элементы и стадии третейского разбирательства, включая и соглашение о передаче спора в третейский суд, - как предмет процессуального права, а вынесенное решение - как тождественное решению государственного суда. По мнению процессуалистов, деятельность третейских судей тождественна деятельности судей государственных судов.
  Основное практическое значение договорной теории состоит в решении всех вопросов организации и деятельности третейского суда на базе гражданского права. Процессуальная теория, наоборот, ведет к применению по всем вопросам, касающимся третейского суда, процессуального права.
  О неспособности как договорной, так и процессуальной теории правовой природы третейского суда дать их стройную аргументацию писали в своих работах современные отечественные ученые С.Н. Лебедев, Л.А. Лунц, Н.И. Марышева, А.И. Минаков, И.О. Хлестова*(353).
 
  В качестве основного порока договорной теории называется нетождественность третейских судей "мандатариям" сторон, поскольку, хотя решение и выносится ими с согласия сторон, при этом не выполняется, как это имело бы место в случае договора поручения, воля поручителя относительно содержания решения третейского суда. Неубедительными признаются и доводы "процессуалистов", квалифицирующих третейское соглашение как имеющее исключительно процессуальный характер и обращающих внимание на ассимиляцию решений третейского и государственного судов.
  Отечественные ученые в области международного частного права практически единодушно признают теорию "смешанной" правовой природы (sui generis), квалифицирующую третейский суд как сочетающий материально-правовые и процессуально-правовые элементы. Оформление этой теории связывают с именем швейцарского профессора Дж. Саиссэ-Холла и его докладом на 44-й сессии Института международного права в апреле 1952 г.*(354)
  Согласно теории sui generis третейский суд базируется на гражданско-правовом договоре, который влечет процессуальные последствия. Основное практическое значение этой теории понимается как состоящее в том, что вопросы, касающиеся правоспособности и дееспособности сторон, заключающих соглашение о передаче спора в третейский суд, о форме и действительности такого соглашения, квалифицируются как материально-правовые, решаемые на общих основаниях коллизионного права с отсылкой в случае необходимости к применимому иностранному материальному праву. Правила третейского разбирательства, вынесения и исполнения решений третейского суда определяются с применением норм процессуального права страны, где имеет место третейское разбирательство.
  Теория третейского суда как института sui generis, сформулированная применительно к третейским судам для разрешения споров, вытекающих из внешнеторгового оборота и иных видов внешнеэкономической деятельности, в начале 90-х гг. получила в нашей стране применение и к отношениям, возникающим в связи с организацией и деятельностью третейских судов для разрешения гражданско-правовых споров экономического характера, возникающих между российскими организациями и гражданами-предпринимателями.
  "Автономная" теория правовой природы третейского суда появилась сравнительно недавно. Характеризуя позицию ее авторов, А.И. Минаков в 1985 г. писал*(355), что они отрицают и договорную, и процессуальную, и смешанную теории. По их мнению, третейский суд - оригинальная система, свободная как от договорных, так и от процессуальных элементов. Это - институт, юридическая природа которого и совершенствование регулирующего его законодательства отражают практические потребности торговли и зависят лишь от прагматических экспериментов некоего "сообщества" деловых людей. По свидетельству А.И. Минакова, сторонники этой теории высказывались за "денационализацию" третейского суда (арбитража) в пользу неограниченной автономии воли сторон в выборе правовых и процессуальных норм*(356).
  Исходя из приведенной информации об "автономной" теории, в предыдущем издании настоящего учебника автором данной главы высказано предположение о возможности признания "автономной" теории как имеющей право на самостоятельное существование в научных целях наряду с признанием теории sui generis*(357). Не отказываясь от возможности и такой трактовки "автономности", следует признать, что она должна быть дополнена информацией о современных взглядах зарубежных ученых.
  По свидетельству авторитетных иностранных авторов, в настоящее время общеприняты положения, согласно которым процедура третейского разбирательства не обязательно определяется (1) с применением того же права, которое является применимым к существу спора, или (2) с безусловным применением (процессуального) права "места третейского разбирательства". Единственными нормами, подлежащими приоритетному применению при определении правил третейского разбирательства, признаются императивные нормы процессуального права того государства, в котором рассматриваются заявления об отмене или об исполнении решения третейского суда*(358).
 
 
  156
 
  Еще более важное практическое значение имеет изменение подхода все большего числа европейских стран (Франции, Германии, Англии и др.) к определению государств, судам которых подведомственно рассмотрение заявлений об отмене решения третейского суда. Примененное в третейском разбирательстве процессуальное право перестает использоваться в качестве критерия определения национальности решения третейского суда. Критерием для определения подведомственности таких заявлений становится исключительно "место третейского разбирательства".
  Например, после внесения в 1981 г. изменений в законодательство Франции о третейском суде выбор процессуального права больше не определяет подведомственность заявлений об отмене/исполнении решений третейских судов. То есть решение третейского суда как результат третейского разбирательства, процедура которого на территории другого государства определялась с применением французского процессуального права, больше не считается "французским" решением, подлежащим отмене французским государственным судом*(359).
  Из сказанного вытекает очень важный вывод о том, что "автономность" третейского разбирательства в ее современном практическом преломлении, как правило, не исключает необходимости определять "национальность" решения третейского суда в целях определения государственных судов, компетентных оказывать содействие и осуществлять контроль в отношении третейского разбирательства. "Место третейского разбирательства"*(360) становится при этом единственным критерием для определения "национальности" решения третейского суда.
 
  2. Понятие и способы заключения третейского соглашения
 
  Третейское соглашение - соглашение сторон о передаче на рассмотрение третейского суда конкретного спора, определенных споров или всех споров, которые уже возникли или могут возникнуть между ними в будущем в связи с каким-либо правоотношением, независимо от того, носило ли оно договорный характер. Такое соглашение о передаче спора на рассмотрение международного коммерческого арбитража, а также иностранного арбитража называется арбитражным соглашением*(361).
  Третейское соглашение может заключаться до принятия арбитражным судом первой инстанции решения по спору (ч.6 ст.4 АПК; ч.3 ст.3 ГПК).
  Третейское соглашение должно заключаться в письменной форме. С введением в действие Федерального закона от 24 июля 2002 г. "О третейских судах в Российской Федерации" в основном унифицированы требования к письменной форме третейского соглашения и арбитражного соглашения в международном коммерческом арбитраже. Третейское (арбитражное) соглашение считается заключенным в письменной форме, если оно содержится в документе, подписанном сторонами, либо заключено путем обмена письмами, сообщениями по телетайпу, телеграфу или с использованием других средств электронной или иной связи, обеспечивающих фиксацию такого соглашения. Ссылка в договоре на документ, содержащий условия передачи спора на разрешение третейского суда, является третейским соглашением при условии, что договор заключен в письменной форме и данная ссылка такова, что делает третейское соглашение частью договора. Кроме того, в международном коммерческом арбитраже считается заключенным в письменной форме арбитражное соглашение, если оно заключено путем обмена исковым заявлением и отзывом на иск, в которых одна из сторон утверждает о наличии соглашения, а другая против этого не возражает (ст.7 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации"; ст.7 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже").
  Представляется что практика применения ст.7 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" может формироваться на основе расширительного толкования такого способа заключения третейского соглашения в письменной форме, как "обмен письмами, сообщениями". Имелось в виду*(362), что "обмен письмами, сообщениями" подразумевает "обмен исковым заявлением и отзывом на иск, в которых одна из сторон утверждает о наличии соглашения, а другая против этого не возражает".
  О правомерности квалификации подписанного с использованием электронной подписи или обмена электронными документами третейского (арбитражного) соглашения как удовлетворяющего требованиям заключения такого соглашения в письменной форме свидетельствует содержание новейших документов Рабочей группы по вопросам третейского суда Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ)*(363). В этих документах отмечено, что "статья 7 (2) Типового закона "О международном коммерческом арбитраже", очевидно, признает действительность любых средств телекоммуникационной связи, "которые обеспечивают фиксацию соглашения"". Такая редакция охватывает как телексы и факсимильные сообщения, так и широко используемые электронную почту и электронный обмен данными (ЭОД). Рабочая группа обратилась к Генеральной Ассамблее ООН с предложением о разработке проекта документа, который бы подтвердил интерпретацию ст.II (2) Нью-Йоркской конвенции "О признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений" как охватывающую электронную связь в значении определения ст.2 Модельного закона об электронной торговле.
  Приведенный выше подход Рабочей группы Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) представляется применимым и в российской правоприменительной практике, в основу которой могут быть положены совпадающие по содержанию нормы российских законов.
 
 
  3. Виды третейских соглашений
 
  Третейское соглашение относительно споров, которые могут возникнуть в будущем, заключенное путем включения его в текст основного договора, называется третейской (арбитражной) оговоркой (arbitration clause).
  Договоренность о третейском суде применительно к уже возникшим спорам в виде отдельного от основного договора соглашения называется третейской записью (submission).
  В современном законодательстве большинства государств различие между арбитражной оговоркой и третейской записью не проводится, употребляется общее понятие "арбитражное соглашение" ("условие об арбитражном разбирательстве споров").
  Согласно Федеральному закону "О третейских судах в Российской Федерации" заключение третейского соглашения в отношении "спора по договору, условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения", под угрозой недействительности, допускается только "после возникновения основания для предъявления иска" (ч.3 ст.5 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации"). В Законе РФ "О международном коммерческом арбитраже" аналогичное положение отсутствует.
  В зависимости от числа участников договорных отношений существуют двусторонние, многосторонние, односторонние оговорки.
  Третейская (арбитражная) оговорка может включаться в двусторонние и в многосторонние договоры, в том числе в учредительные договоры совместных предприятий, ассоциаций.
  Теоретическое обоснование таких многосторонних оговорок исходит из признания смешанной правовой природы третейского суда (sui generis), согласно которой вопросы действительности, формы соглашения о передаче спора на рассмотрение третейского суда решаются с применением норм материального (гражданского) права. Следовательно, включая в Учредительный договор, Устав организации - учредителя постоянно действующего третейского суда условие договорного характера, фиксирующее соглашение между всеми членами организации о третейском разбирательстве всех или какого-то круга споров между членами организации, стороны заключают многосторонний договор, оформляемый подобно третейской оговорке в договоре*(364).
  Несмотря на то, что это теоретическое положение не было никем оспорено, в практике третейского разбирательства при возникновении спора между сторонами - членами организации, в учредительных (уставных) документах которой есть многосторонняя третейская оговорка, во избежание отказа государственного суда в основанном на такой оговорке принудительном исполнении решения третейского суда по мотиву отсутствия между сторонами письменного третейского соглашения на практике часто повторно заключают двустороннее соглашение о передаче спора на рассмотрение третейского суда.
  Соглашением о третейском разбирательстве может быть признана односторонняя арбитражная оговорка в агентском соглашении.
  Стороны агентского соглашения подписали протокол, в котором зафиксировали факт выполнения агентом своих обязанностей, а также срок, в пределах которого принципал обязался уплатить предусмотренное агентским соглашением вознаграждение. Протокол содержал, кроме того, условие, согласно которому в случае неуплаты в срок вознаграждения агент вправе обратиться с иском в арбитраж по своему выбору. Принципал отказался уплатить вознаграждение, и агент обратился с иском к нему в арбитражное учреждение (т.е. в постоянно действующий третейский суд) третьей страны, известное своей высокой репутацией. Принципал отрицал компетенцию этого учреждения и действительность арбитражной оговорки, ссылаясь, в частности, на ее "односторонность". По мнению описавшего этот случай профессора B.С. Позднякова, "возражения принципала подлежали отклонению, поскольку "односторонность" арбитражной оговорки была обусловлена "односторонностью" правоотношения, ставшего предметом спора"*(365).
  В зависимости от содержания третейских (арбитражных) оговорок могут быть выделены альтернативные третейские (арбитражные) оговорки двух видов:
  1) предоставляющие сторонам или одной из них в случае возникновения спора возможности выбора между несколькими третейскими судами;
  2) предусматривающие возможность выбора между государственным судом и названным в оговорке третейским судом.
 
 
  157
 
  "В практике западногерманского окружного суда в г.Карлсруэ имелось дело по спору между голландской и западногерманской фирмами. Спор касался вопроса об арбитражной оговорке следующего содержания: "Все споры, вытекающие из настоящего контракта, в случае невозможности урегулировать их путем переговоров, будут разрешаться в арбитражном суде при германо-голландской Торговой палате. Если одна из сторон сочтет решение арбитража неудовлетворительным, она может обратиться в государственный суд". В своем решении суд пришел к выводу, что, поскольку данная арбитражная оговорка не исключает юрисдикцию государственного суда, она имеет характер не соглашения об арбитраже, а скорее соглашения о попытке мирного урегулирования дела до обращения в арбитраж. На этом основании суд признал арбитражную оговорку недействительной"*(366).
  К сожалению, в договорной практике российских организаций имели место случаи, когда иностранные контрагенты предлагали российской стороне проект "альтернативной арбитражной оговорки" второго вида, заведомо ограничивающий свободу российской стороны по осуществлению права на возбуждение арбитражного разбирательства и имеющий целью в конечном итоге передать спор на рассмотрение государственного суда "своей" страны. Об истинных намерениях таких "контрагентов" впервые в российской научной литературе написал Б.Р. Карабельников: "На практике достаточно часто встречаются арбитражные оговорки, устанавливающие, что помимо разрешения спора в арбитраже стороны могут обратиться в тот или иной государственный суд, при этом в такие соглашения иногда еще включают положения о том, что одна из сторон отказывается как от выдвижения юрисдикционных возражений в случае направления иска в государственный суд, так и от предъявления иска в арбитраж по собственной инициативе. Особенно часто такие арбитражные соглашения практикуют в договорах с российскими заемщиками банки и международные финансовые организации, расположенные в Великобритании, предпочитающие, чтобы их споры с российскими заемщиками рассматривались в государственных судах Англии"*(367).
 
  4. "Патологические" оговорки
 
  Не считается исполнимым третейским соглашением так называемая патологическая оговорка - как результат ее неопределенности, неполноты и других дефектов, не позволяющих установить действительное волеизъявление сторон на заключение третейского соглашения.
  Следствием этого являются многочисленные случаи невозможности третейского разбирательства ввиду того, что или сам третейский, или государственный суд не признают неясную, нечеткую оговорку достижением между сторонами соглашения о третейском суде. Бывают также случаи отказа государственного суда в исполнении решения третейского суда, поскольку государственный суд устанавливает нечеткость или неясность оговорки, не позволяющую прийти к выводу о заключении сторонами соглашения о третейском суде.
  По свидетельству Е.В. Брунцевой, арбитражные оговорки часто "становятся патологическими вследствие неправильного наименования: арбитражного учреждения, применимого права, предмета и существа споров, передаваемых в арбитраж, указания в качестве компетентного органа для назначения арбитров организации, которая на самом деле таких услуг не оказывает, передачи споров на разрешение в несуществующее арбитражное учреждение, а также попыток совместить два и более механизма разрешения споров..."*(368).
  В качестве одного из случаев признанной "патологической" оговорки автор приводит пример так называемой альтернативной оговорки, предусматривающей, с одной стороны, передачу спора в арбитраж, а с другой - возможность его судебного рассмотрения. Это является еще одним аргументом против обосновываемой подчас допустимости таких оговорок:
  "В случае спора стороны обязуются передать его в арбитраж, но в случае судебного процесса Трибунал департамента Сены будет иметь исключительную юрисдикцию"*(369).
  Иногда содержание "патологической" оговорки настолько курьезно, что не поддается никакому разумному толкованию и лишь вызывает недоумение.
  Так, Федеральный арбитражный суд Московского округа отменил определение арбитражного суда первой инстанции о выдаче определения на принудительное исполнение решения постоянно действующего третейского суда, признавшего соглашением сторон о рассмотрении спора в этом третейском суде оговорку следующего содержания:
  "Если стороны к сему не смогут достичь дружеского разрешения какой-то претензии или спора между ними в связи с настоящими договорами, любая такая претензия или спор должны быть переданы на рассмотрение суда, действующего по нормам статутного и общего права в Никозии, Кипр. Безотносительно к вышеприведенному положению, кредитор должен иметь право на осуществление любых законных действий или на судебное преследование заемщика и гарантов или любого из них в связи с настоящими договорами в любом суде или судебном органе какого бы то ни было рода, в любой стране или в любом месте мира по абсолютному усмотрению кредитора либо параллельно с судебным разбирательством на Кипре, либо нет".
  Еще одним примером такого рода может служить "образец" из зарубежной практики:
  "Споры [по настоящему договору] должны передаваться в арбитраж, проводимый арбитрами, назначенными Международной Торговой Палатой в Женеве, в соответствии с арбитражной процедурой, изложенной в Гражданском кодексе Венесуэлы и в Гражданском кодексе Франции, с надлежащим уважением к закону места арбитража"*(370).
  Подчас, так же как в случае с "альтернативными" оговорками, "патологические" оговорки бывают хорошо продуманными недобросовестными контрагентами с целью затянуть срок рассмотрения возможного или планируемого спора или вообще уклониться от его разбирательства как в государственном, так и в третейском суде. Иногда в таких "заготовках" намеренно неточно указывается наименование третейского суда. В подобных случаях все зависит от искусства адвокатов в толковании, поскольку: "...несмотря на возможные текстовые различия, арбитражный суд может признать действительность арбитражной оговорки, если она составлена в письменной форме и из ее содержания следует, что стороны определенно достигли соглашения отказаться от государственной юрисдикции и передать спор в третейский суд"*(371).
 
  _ 2. Процессуальное значение заключения третейского соглашения
 
  В современное российское законодательство о третейском суде включены нормы, закрепляющие общепризнанные принципы третейского разбирательства, гарантирующие в том числе исполнимость третейского соглашения. Третейские судьи наделены компетенцией самостоятельно решать вопрос о наличии или об отсутствии у них компетенции в отношении конкретного спора, в том числе относительно наличия или действительности третейского соглашения (принцип "компетенции-компетенции"). Именно для этой цели в силу закона третейская (арбитражная) оговорка, являющаяся частью договора, должна трактоваться как соглашение, не зависящее от других условий договора (принцип автономности третейского соглашения) (ст.16 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже"; ст.17 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации").
  Реализация принципов "компетенции-компетенции" и "автономности третейского соглашения" обеспечивается также выполнением государственным судом возложенной на него федеральным законом обязанности оставить без рассмотрения иск по спору, в отношении которого имеется третейское соглашение.
  Условиями оставления иска без рассмотрения являются:
  а) заявление ходатайства об этом не позднее первого заявления стороны по существу спора;
  б) отсутствие у суда оснований для установления, что "соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено" (ч.3 ст.II Нью-Йоркской конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений, совпадающая с содержанием п.2 ст.8 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже"; п.8 ст.148 АПК; ч.6 ст.222 ГПК).
 
  1. Принципы "компетенции-компетенции"
  и автономности третейского соглашения (оговорки)
 
  В ст.17 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" и ст.16 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" закреплены два фундаментальных положения, в значительной мере обеспечивающих жизнеспособность института третейского суда как основанного на третейском соглашении.
  Принцип "компетенции-компетенции"*(372) означает право третейского суда после возбуждения и в ходе третейского разбирательства решать вопрос о наличии у него компетенции без обращения к государственному суду, который осуществляет "последующий" контроль в отношении такого решения в установленных законом пределах и порядке на стадиях производства по делам об отмене/исполнении решения третейского суда.
  Автономность третейского соглашения (третейской оговорки) - положение, наделяющее в силу закона третейский суд компетенцией рассматривать и разрешать вопрос о действительности третейского соглашения отдельно (автономно) от вопроса о действительности договора, в который это соглашение (оговорка) включено или к которому оно относится. Законодательное закрепление принципа автономности третейского соглашения оговорки является основанием для разрешения третейским судом спора, возникшего из признанного им недействительным договора, при условии, что основание недействительности договора не является одновременно основанием недействительности оговорки.
  В настоящее время эти принципы закреплены в правилах третейского разбирательства, в законах многих государств и в международных договорах. На содержание принятых в последние годы национальных законов о третейском суде в части регламентации принципа "компетенции-компетенции" оказало содержание ст.16 Типового закона ЮНСИТРАЛ "О международном коммерческом арбитраже"*(373).
 
 
  158
 
  оформляющие принципы "компетенции-компетенции" и "автономности арбитражной (третейской) оговорки" нормы имеют императивный характер, т.е. не предоставляют сторонам права договариваться об исключении либо об ограничении полномочий третейского суда решать вопрос о наличии у него компетенции "рассматривать переданный на его разрешение спор". Принимая такое решение, разработчики Типового закона исходили из важнейшего практического значения принципа "компетенции-компетенции", не позволяющего стороне уклоняться от участия в третейском разбирательстве, просто заявив возражение об отсутствии у третейских судей компетенции рассматривать этот спор;
  жизнеспособность института третейского суда в значительной мере обеспечивается законодательным закреплением права ("компетенции") третейского суда "самому", "самостоятельно" (т.е. без обращения к государственному суду) решать вопрос о наличии или об отсутствии оснований существования у него компетенции рассматривать спор, в том числе по возражениям о наличии или действительности третейского соглашения;
  состав третейских судей может рассмотреть вопрос о наличии у него компетенции как по инициативе стороны третейского разбирательства, так и по собственной инициативе, пределы которой полагаются ограниченными:
  1) теми же основаниями, по которым государственный суд мог ex officio отменить решение третейского суда или отказать в его исполнении;
  2) проверкой соблюдения императивных норм закона, например устанавливающих требования к форме заключения третейского соглашения*(374);
  "сначала и прежде всего сами арбитры*(375) должны принимать решение относительно своей компетенции при условии последующего судебного контроля"*(376);
  судебный контроль в отношении решения третейского суда о наличии у него компетенции допускается в пределах, определенных в статьях об отмене/исполнении решений третейского суда (ст.16, 34-36 Типового закона ЮНСИТРАЛ "О международном коммерческом арбитраже"/ разд.VII и VIII Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации"*(377);
  реализация принципа "компетенции-компетенции" обеспечивается и законодательным закреплением в значительной мере связанного с ним принципа автономности арбитражного соглашения, позволяющего третейскому суду:
  1) рассматривать вопрос о действительности третейского соглашения отдельно от вопросов о совершении (заключении)/о действительности основного договора;
  2) сохранять компетенцию рассматривать спор из признаваемого недействительным основного договора*(378).
  Именно для этой цели под автономностью арбитражного соглашения (оговорки) принято понимать его независимость от остальных условий содержащего его (основного) договора. Принцип автономности арбитражной оговорки в рассматриваемом контексте трактуется как означающий, что "судьба арбитражного соглашения отделена от судьбы основного договора", в который это соглашение включено или к которому оно относится*(379).
  Таким образом, принцип автономности третейской оговорки справедлив:
  а) когда, в случае "признания недействительным основного договора (контракта), соглашение сохраняет свою юридическую силу"*(380);
  б) если третейское соглашение (оговорка) признается незаключенным как составляющее часть незаключенного договора*(381).
  Во втором случае третейские судьи рассматривают возражение об отсутствии у них компетенции в связи с тем, что содержащий третейскую оговорку договор "никогда не существовал", устанавливают обоснованность заявленного возражения в отношении договора и применяют основания сделанного вывода к третейской оговорке. Это "поражает" оговорку, и третейские судьи должны признать, что они не обладают компетенцией*(382).
  Поскольку на практике может вызывать затруднение разграничение двух названных случаев проявления принципа автономности третейской оговорки, далее приведены примеры, являющиеся "визитными карточками" каждого из них.
  В качестве хрестоматийного примера применения принципа "автономности арбитражной оговорки" как означающего независимость такой оговорки от "судьбы" основного содержащего такую оговорку контракта и в отечественной, и в зарубежной литературе часто приводится дело по спору между Внешнеэкономическим объединением "Союзнефтеэкспорт" и бермудской компанией "Джок Ойл".
  В этом деле Внешнеторговая арбитражная комиссия признала, что арбитражное соглашение "является процессуальным*(383) договором, независимым от материально-правового договора, и что поэтому вопрос о действительности или недействительности этого договора не затрагивает соглашения", а последнее само по себе в данном случае юридически действительно"*(384).
  Предметом рассмотрения Внешнеторговой арбитражной комиссии было дело по иску В/О "Союзнефтеэкспорт" к фирме "Джок Ойл". Советское объединение подписало с фирмой контракт на поставку истцом ответчику значительного количества нефти и нефтепродуктов. Ввиду прекращения фирмой, находившейся на Бермудских островах, оплаты части поставленного ей товара дальнейшие поставки были приостановлены. Затем истец на основании арбитражной оговорки контракта, предусматривавшей, что все споры будут рассматриваться во Внешнеторговой арбитражной комиссии в Москве, обратился с иском в этот постоянно действующий арбитражный суд.
  Ответчик ссылался на недействительность контракта, поскольку он был подписан со стороны истца только председателем объединения, что являлось нарушением действовавшего в то время советского законодательства, согласно которому договоры должны подписываться двумя лицами. Недействительность же контракта, по мнению ответчика, влечет за собой недействительность арбитражной оговорки, устраняя тем самым компетенцию Внешнеторговой арбитражной комиссии по возникшему спору.
  Внешнеторговая арбитражная комиссия признала контракт недействительным с момента его подписания, но в то же время отклонила возражение ответчика в части, касающейся арбитражной оговорки, и разрешила спор по существу. Внешнеторговая арбитражная комиссия исходила из самостоятельности арбитражной оговорки. "Арбитражное соглашение, - указывалось в решении, - может быть признано недействительным лишь в том случае, если в нем будут обнаружены пороки воли (заблуждение, обман и др.), нарушения требования закона, относящиеся к содержанию и форме заключенного арбитражного соглашения. Таких обстоятельств, приводящих к недействительности арбитражного соглашения, нет, и ни одна из сторон не заявила о его недействительности, ссылаясь на такие обстоятельства"*(385).
  Второй из рассматриваемых случаев становится более понятным на примере дела из практики Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ (МКАС)*(386).
  Состав арбитров пришел к выводу, что МКАС не обладает компетенцией рассматривать спор между российской организацией иностранным ответчиком при следующих обстоятельствах. Состав арбитров признал незаключенным и не имеющим юридической силы содержавший арбитражное соглашение контракт, поскольку этот контракт не был подписан одной из сторон (ответчиком). Подписавшее этот контракт от имени ответчика лицо никогда не являлось сотрудником фирмы-ответчика и не получало от ответчика полномочий на его подписание. "Поскольку контракт не считается подписанным ответчиком, арбитражное соглашение, предусмотренное этим контрактом, являющееся соответственно его частью, не может быть признано заключенным сторонами".
  Во избежание трудностей в процессе правоприменения, следует принимать во внимание два несущественных на первый взгляд различия в российских законах о третейском суде (международном коммерческом арбитраже).
  Во-первых, разное значение имеет термин "третейский суд", определенный во второй статье каждого из сравниваемых законов. В Законе РФ "О международном коммерческом арбитраже" "третейский суд" (the arbitral tribunal) означает "единоличного арбитра или коллегию арбитров (третейских судей)". В Федеральном законе "О третейских судах в Российской Федерации" "третейский суд - постоянно действующий третейский суд или третейский суд, образованный для решения конкретного спора...:". Следовательно, в первом случае правом решения вопроса о своей компетенции наделен состав третейского суда, сформированный для рассмотрения спора в третейском суде любого из двух видов: ad hoc или постоянно действующем третейском суде. Во втором - пределы применения принципа "компетенции-компетенции" могут быть, по-видимому, расширены и применяться не только составом третейского суда, но и постоянно действующим третейским судом в лице председателя, его заместителей, иных лиц, наделенных таким правом в соответствии с правилами постоянно действующего третейского суда*(387).
  Второе из отличий ст.17 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" состоит в указании не на "ничтожность", а на "недействительность" содержащего оговорку договора. Требует обсуждения вопрос о пределах в таких случаях правомочия третейского суда инициировать рассмотрение вопроса об отсутствии у него компетенции в отсутствие соответствующего заявления стороны третейского разбирательства. Представляется, что этот вопрос должен быть решен ограничительно: третейский суд вправе рассматривать по собственной инициативе вопрос о наличии (об отсутствии) у него компетенции только при установлении обстоятельств, указывающих на возможную ничтожность содержащего оговорку договора. Возложение на третейский суд аналогичной обязанности в отношении оспоримых сделок противоречило бы принципу диспозитивности третейского разбирательства, закрепленному в ст.18 этого Федерального закона.
 
 
  159
 
  Заявление об отсутствии у третейского суда компетенции должно быть сделано в установленные сроки (не позднее представления возражений по иску либо как только вопрос, который, по мнению стороны, выходит за эти пределы, будет поставлен в ходе арбитражного разбирательства). Предполагалось, что заявления, сделанные с нарушением указанных сроков, по общему правилу приниматься не должны с тем, чтобы воспрепятствовать злоупотреблениям - преднамеренному незаявлению об отсутствии у третейского суда компетенции - до стадии исполнения принятого им решения.
  Указание на возможность стороны сделать заявление об отсутствии у третейского суда компетенции независимо от назначения или участия в назначении третейского судьи призвано служить законодательной основой для участия сторон в формировании состава третейского суда в отсутствие специальных оговорок о намерении заявить возражение об отсутствии у него компетенции.
  В то же время:
  а) сроки не определены достаточно четко и могут отчасти совпадать;
  б) в отсутствие у стороны достаточного опыта не всегда можно своевременно обнаружить основания отсутствия у третейского суда компетенции;
  в) иногда вопрос о наличии у третейского суда компетенции трудно решить отдельно от существа спора;
  г) подчас отсутствие у третейского суда компетенции становится очевидным только из текста принятого им решения по существу спора.
  Компенсация потенциальных трудностей практического плана должна достигаться за счет:
  а) реализации предоставленного третейскому суду права "принять заявление, сделанное позднее, если он сочтет задержку оправданной";
  б) подразумеваемого "распространения" пределов применения этого правомочия на государственные суды, которым на стадии отмены решения третейского суда следовало бы принимать заявления об отсутствии у третейского суда компетенции по некоторым исключительным основаниям, таким как "публичный порядок", включая "неарбитрабильность" - недопустимость рассмотрения спора в третейском суде.
  В ч.2 и 3 ст.17 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" нашло отражение намерение российского законодателя более точно определить сроки и процессуальные последствия их несоблюдения.
  Во-первых, акцент сделан на "праве" сторон заявлять третейскому суду об отсутствии у него компетенции. Праву сторон третейского разбирательства корреспондирует обязанность третейского суда в любом случае рассмотреть сделанное заявление об отсутствии у него компетенции.
  Во-вторых, указание на срок для реализации этого права означает одновременное возложение на стороны третейского разбирательства обязанности своевременно представлять третейскому суду соответствующие заявления.
  В-третьих, российским законодателем предпринята попытка более четко разграничить основания заявлений об отсутствии у третейского суда компетенции на разных стадиях третейского разбирательства.
  На начальной стадии третейского разбирательства (до представления стороной заявления по существу спора) отсутствие указания на конкретные основания для оспаривания компетенции третейского суда предполагает возможность такого оспаривания по любым возможно существующим основаниям. В ходе третейского разбирательства - только по основаниям, прямо указанным или подразумеваемым в ч.3 ст.17 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации". К подразумеваемым основаниям следовало бы относить основания ничтожности третейского соглашения (указания на вопросы, не предусмотренные третейским соглашением, и на вопросы, которые не могут быть предметом третейского разбирательства).
  В-четвертых, несоблюдение установленного срока не является основанием для отказа в принятии к рассмотрению заявлений, сделанных позднее, но может даже в случае обоснованности стать основанием для отказа в их удовлетворении в тех случаях, когда решение этого вопроса предоставлено усмотрению третейского и/или государственного суда. Следует обратить внимание, что компетентный государственный суд может (но не обязан) отменить решение третейского суда/отказать в его исполнении в случаях доказанности оснований по п.1 ч.1 ст.42 и по п.1 ч.2 ст.46 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации".
  Кроме прочего, право делать заявление об отсутствии у третейского суда компетенции не поставлено в зависимость от назначения стороной или участия стороны в назначении третейского судьи.
 
  3. Сроки и пределы осуществления судебного контроля
  в отношении решения третейского суда о его компетенции
 
  В Законе РФ "О международном коммерческом арбитраже" и в Федеральном законе "О третейских судах в Российской Федерации" установлены разные сроки осуществления судебного контроля в отношении решения ("постановления", "определения") третейского суда о наличии у него компетенции. Этим обусловлены разные пределы судебного контроля принятых на разных стадиях третейского разбирательства решений третейского суда (международного коммерческого арбитража) о наличии компетенции.
  В соответствии с ч.3 ст.16 Типового закона ЮНСИТРАЛ "О международном коммерческом арбитраже" третейский суд имеет право выбора:
  рассматривать вопрос о наличии или об отсутствии у него компетенции до начала рассмотрения спора по существу как "вопрос предварительного характера" или
  одновременно с принятием окончательного решения по делу.
  Это дает возможность учесть особенности каждого конкретного дела; соотнести риск "тактики затягивания" третейского разбирательства (при оспаривании решения о компетенции) и опасность существенных денежных и временных затрат на бесполезное третейское разбирательство (при отложении решения вопроса о компетенции до принятия решения третейского суда по существу спора).
  Если принимается отдельное постановление "как по вопросу предварительного характера" о наличии у международного коммерческого арбитража компетенции, такое постановление может быть оспорено в государственном суде в течение трех месяцев с момента получения стороной постановления "по вопросу предварительного характера".
  Определение государственного суда по итогам рассмотрения вопроса об обоснованности постановления третейского суда о наличии у него компетенции рассматривать спор не подлежит обжалованию в вышестоящие судебные инстанции. В период рассмотрения дела в государственном суде "третейский суд может продолжать разбирательство и вынести арбитражное решение"*(388).
  Решение о наличии компетенции, принятое одновременно с решением по существу спора, можно оспорить в государственном суде только в рамках производства об оспаривании (окончательных) решений третейских судов либо производства о принудительном исполнении (окончательных) решений третейских судов.
  Решение третейского суда об отсутствии у него компетенции в государственном суде оспорено быть не может. Несмотря на то, что такое решение не обязательно означает окончательное решение вопроса о том, какому суду - государственному или третейскому - подведомственно дело, третейский суд не может быть принужден к рассмотрению спора.
  Редакция ч.3 ст.16 российского Закона о международном коммерческом арбитраже восприняла аналогичную норму Типового закона ЮНСИТРАЛ "О международном коммерческом арбитраже", считающуюся "международным стандартом" для "универсальной унификации режима международного коммерческого арбитража"*(389). Этот "международный стандарт" зафиксировал компромисс между представителями ряда стран "континентального права" и стран "общего права", к которым присоединились и некоторые европейские страны (Австрия, Норвегия, Польша и др.).
  Первые настаивали на отложении судебной проверки решения третейского суда о наличии у него компетенции до стадии судебного "обжалования арбитражных решений, установленных в ст.34", и предлагали дополнить ч.3 ст.16 проекта Типового закона второй, имеющей ключевое значение частью: "В любом случае постановление арбитражного суда о том, что он обладает компетенцией, может быть оспорено любой из сторон только путем ходатайства об отмене арбитражного решения"*(390). Контрпредложение состояло в закреплении "обязанности арбитров по требованию любой из сторон выносить постановление предварительного характера" и в возможности "немедленного обжалования такого (положительного) постановления в суд, с приостановлением в этом случае самого арбитражного разбирательства"*(391).
  В ст.17 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" (далее - Федеральный закон) в вопросе о сроках судебного контроля решения третейского суда о наличии у него компетенции не был закреплен принятый для международного коммерческого арбитража компромиссный "международный стандарт". Достаточным и своевременным был признан контроль компетентного (государственного) суда, осуществляемый только в рамках производства по делам об оспаривании (окончательных) решений третейских судов и производства о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение (окончательных) решений третейских судов*(392).
  В ст.17 Федерального закона и в АПК сторонам третейского разбирательства не предоставлено право оспаривания "предварительного" решения третейских судей о наличии у них компетенции рассматривать спор в компетентный (арбитражный) суд.
  Третейский суд обязан без промедления, не откладывая решение этого вопроса до вынесения решения по существу спора, рассмотреть заявление стороны, возражающей против третейского разбирательства, в том числе со ссылкой на отсутствие или недействительность третейского соглашения, и вынести по итогам такого рассмотрения определение.
 
 
  161
 
  Однако Арбитражный суд с этим не согласился и определением от 28 октября 1996 г. иск был оставлен без рассмотрения.
  Рассмотрев протест об отмене принятых первой и апелляционной инстанциями судебных актов, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ не нашел оснований для его удовлетворения.
  В основе постановления Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ следующие мотивы:
  согласно ст.384 ГК право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором;
  анализ указанной нормы и заключенного между сторонами договора цессии, которым предусмотрена также уступка права на предъявление исков, позволяет сделать следующие выводы:
  - предъявление иска в защиту нарушенных прав представляет собой одну из составных частей содержания права требования, перешедшего к новому кредитору;
  - сохранение ранее установленного сторонами порядка разрешения споров не ущемляет прав цессионария и позволяет обеспечить надлежащую защиту интересов должника.
  Принимая во внимание эти мотивы, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ постановил, что к упоминаемым в ст.384 ГК условиям, на которых права первоначального кредитора переходят к новому кредитору, может быть отнесено также условие об избрании определенного арбитража для разрешения возможных споров между участниками договора, а следовательно, и о правомерности применения ч.2 ст.87 АПК*(400), согласно которой иск оставляется без рассмотрения при соблюдении указанных в этой норме требований.
 
  6. Судебно-арбитражная практика рассмотрения исков о расторжении
  соглашений о передаче споров на рассмотрение третейских судов
 
  В период, предшествовавший принятию нового процессуального законодательства, в арбитражных судах отдельных регионов получила определенное распространение практика неправомерного применения положений федеральных законов об обязательности для сторон заключенного ими третейского соглашения и его процессуальном значении*(401).
  В мотивировочной части таких постановлений делались ссылки не на нормативные правовые акты, а на опубликованное в журнале "Законодательство" в 2000 г. интервью М.К. Юкова. В этом интервью действительно сообщалось о том, что в процессе подготовки проекта нового АПК Российской Федерации неназванные эксперты Совета Европы предложили предусмотреть в Кодексе возможность обращения в государственный суд с иском по существу спора независимо от наличия между сторонами третейского соглашения и от того, рассматривается ли дело в третейском суде*(402).

<< Пред.           стр. 22 (из 28)           След. >>

Список литературы по разделу