<< Пред.           стр. 7 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу

  Нужно особенно подчеркнуть, что античный мир не знал равенства рас и, соответственно, видового единства человечества. Как и следовало ожидать, только проповедь Единого Бога вместе с распространением христианства положила начало моногенистической агитации. Не удивительно, что именно человек смешанного расового происхождения, метис по имени Августин, получивший впоследствии прозвище Блаженный, впервые в Европе в 415 году нашей эры принялся развивать иудео-христианскую доктрину об общем происхождении людей. Однако разум белого человека постоянно сопротивлялся этому вздорному расово чуждому измышлению, ибо еще при византийском императоре Юстиниане церковный собор обсуждал вопрос, происходят ли негры от Адама и могут ли они быть христианами? В 748 году папа Захарий осудил монаха Вергилия, который утверждал, что на земле существует другой мир, населенный людьми, отличными от нас. В 1110 году философ Гийом де Конш был осужден за то, что писал, будто Ева, была не единственной сотворенной женщиной и за океаном живут ее антиподы. В 1450 году еврей Самуил Сарса был сожжен как еретик за теорию о глубокой древности происхождения мира и человека.
  После открытия Америки было объявлено в 1512 году, что индейцы тоже происходят от Адама и Евы.
  Пионером полигенизма в Новое время в Европе нужно считать гениального швейцарского врача Теофраста Парацельса (1493_1541), который в 1520 году возродил античные преставления о природе происхождения рас. Невозможно предположить, говорил он, будто обитатели недавно открытых островов являются детьми Адама, и у них такие же плоть и кровь, как у нас. Моисей был теологом, а не врачом.
  Великий итальянский ученый-просветитель Джордано Бруно (1548_1600) высказал сходные взгляды в 1584 году в своей книге ''Изгнание торжествующего зверя''. О некоторых человеческих расах он писал: ''Эти из ''новой земли'' вовсе не составляют часть человеческого рода, ибо они не люди, хотя и очень похожи на них своими членами, фигурой и мозгом''.
  А в 1591 Бруно добавил, что ''ни один разумный человек не выведет эфиопов из той же протоплазмы, что и евреев''. Он ссылался на то, что китайцы, как и раввины, признают существование трех человеческих пород. Мало кто знает, но в 1600 году Джордано Бруно был сожжен на костре инквизиции не за утверждение, что земля круглая, а, за пропаганду идей полигенизма. В 1616 году такая же участь постигла Ванини. Его приговорили к отрезанию языка и сожжению за то, что в своих ''Диалогах'' он напомнил о древних гипотезах о естественном происхождении человека и ''утверждениях атеистов, будто эфиопы произошли от обезьян, будто первые люди ходили на четвереньках, как животные, и будто в природе существует своего рода иерархия существ, от низших до высших''.
  В 1655 году против иудео-христианской моногенистической доктрины выступил дворянин-протестант Исаак де Лапейрере, опубликовав сочинение ''Преадамиты'', которое подверглось публичному сожжению в Париже на Гревской площади. Согласно теории де Лапейрере, только белые люди, ведущие свое происхождение от Адама, являются людьми в прямом смысле этого слова, представители же других рас _ жалкие подделки под людей, ''преадамиты''.
  В 1695 году в Лондоне вышла книга анонимного автора, в которой вопрос переносился уже на научную почву. Она была посвящена американским туземцам. Моисей, говорилось в ней, был великим законодателем, таким же, как Солон, Ликург, и его рассказ о Творении был ориентирован на умственный уровень его слушателей. Исследуя аргументы в пользу миграции в Америку людей и животных с других континентов, анонимный автор пришел к выводу, что американцы - автохтоны. Он показал также, что негры и в далеком прошлом были такими же, как теперь. Их почернение нельзя объяснить ни проклятием Божьим, ни влиянием солнца. Ни американцы, по мнению автора, ни негры не являются потомками Адама.
  В 1744 году Гийом Рей в Лионе опубликовал ''Диссертацию о происхождении негров'', в которой указывал, что существует шесть видов человека, причислив к людям также орангов, ленивцев и тюленей.
  Самой важной книгой, излагающей доводы полигенистов той эпохи, был двухтомник лорда Кеймса, вышедший первым изданием в 1774 году. Автор, протестант-либерал, считал критерием вида сходство, а не плодовитость гибридов. По его мнению, Бог создал несколько человеческих пар, приспособленных к климатическим зонам, в которых им предстояло жить. Белые и негры - это люди разных сортов (kinds). Книга лорда Кеймса имела широкий отклик, а его высокое положение в обществе придало вес научной позиции полигенистов в целом.
  В 1785 году Сэмюэль Томас Зоммеринг (1755_1830) в Германии и Чарльз Уайт (1728_1813) в Англии заложили основы сравнительной анатомии рас. Оба они приходят к выводу, что негры по своему строению занимают промежуточное положение между европейцами и обезьянами.
  На начало XIX века приходится расцвет деятельности таких выдающихся французских антропологов-полигенистов, как Жан-Жозеф Вирей, Жан Батист Бори де Сен Винсан и Антон Демулен.
  В Англии середины XIX века самым радикальным полигенистом был Роберт Нокс. В книге ''Расы человека'', изданной в 1850 году в Лондоне, он старался доказать, что европейские расы столь же отличны друг от друга, как обычные негры от бушменов, кафры от готтентотов, краснокожие индейцы от эскимосов и последние от басков. ''Люди принадлежат к разным расам. Хотите, называйте их видами, хотите - разновидностями, это не имеет значения. Факт остается фактом: люди принадлежат к разным расам''. Его идеи разделял Чарльз Гамильтон Смит, который в сочинении ''Естественная история человеческих видов'' (1848) утверждал, что существовало последовательно три творения человека, и считал невозможным происхождение одних рас от других.
  Крупный швейцарский естествоиспытатель Жан Луи Агассис (1807-1873) также писал: ''Виды не установлены прочно в их границах и не могу быть определяемы исключительной способностью особей к оплодотворению только между собой. Человеческие расы разнятся настолько же, сколько и некоторые семейства, роды и виды. Они произошли независимо друг от друга, в восьми различных точках земного шара''.
  Выдающийся немецкий философ и антрополог Карл Фогт (1817_1895) в книге ''Человек и его место в природе'' (С.-Петербург, 1866) подчеркивал: ''Если макаки в Сенегале, павианы в Гамбии и гиббоны на острове Борнео могут развиться до человекообразных форм, то мы не видим, почему же следует отказывать в подобном развитии обезьянам Америки? Если на различных местностях земли могут развиться человекообразные обезьяны, и притом из различных групп, то мы опять-таки не видим, почему лишь одной из этих различных групп доступно дальнейшее развитие до типа человека, а другим нет. Словом, мы не понимаем, отчего нельзя производить различные виды американцев от американских обезьян, негров - от африканских, и, наконец, хоть негритосов - от азиатских''.
  В Америке крупнейшим антропологом-полигенистом был Сэмюэль Джордж Мортон (1799-1851), который возглавил целое научное направление и обосновал правовые аспекты рабовладения. Его последователи Джошие Кларк Нотт (1804_1873) и Джордж Робин Глиддон действовали еще более радикально. Их совместные сочинения ''Типы человечества'' (1854) и ''Туземные расы земли'' (1857) представляют собой по сути энциклопедию полигенизма, в которой содержится огромное количество антропологической и этнографической информации, а также сведений из теологических трактатов всех основных религий. Весь этот внушительный корпус текстов подкрепленный для большей убедительности десятками исторических иллюстраций из культурной жизни различных народов земли, свидетельствует лишь об одном: всевозможные разглагольствования о генетическом единстве человечества - антинаучная провокация более позднего происхождения.
  Данную точку зрения нельзя рассматривать как устаревшую, поскольку сочинения Агассиса, Мортона, Глиддона и Нотта недавно переизданы в восьмитомной академической серии ''Американские теории полигенизма'', выходящей при университете города Мемфиса в США стараниями крупного ученого Роберта Бернаскони. Все тома снабжены профессиональными научными комментариями, ясно указывающими на подъем интереса к данной теме в первую очередь среди специалистов.
  Однако подлинный расцвет полигенизма приходится, как мы убедились, на начало XIX века. После некоторого ослабления интереса к теме уже во времена открытия Чарльза Дарвина со второй половины века начинается новый бум в развитии этой теории. Первыми в ее поддержку выступили крупные лингвисты своего времени Макс Мюллер (1823_1900) и Эрнест Ренан (1823_1892). Последний утверждал: ''Если бы поместили отдельно детей Семитов и детей Индоевропейцев и отдали их под надзор глухонемых, то первые неизбежно стали бы говорить на одном из семитических, а вторые - на одном из арийских языков; откуда следует, что тип языка не зависит от воли человека и составляет неизбежный продукт его мозговой организации. Данные эти представляют значительный довод в пользу теории происхождения человеческого рода от нескольких пар. В то время, когда человек становился человеком в силу приобретенной речи, он уже был рассеян в виде различных групп или рас по земной поверхности. А между тем известно, что число таких элементарных языков огромно, не говоря уже о мертвых языках, не оставивших после себя следов''.
  Замечательный польский антрополог Людвик Крживицкий (1859-1941) позднее экстраполировал выводы сравнительного языкознания на данные расовой антропологии и полученный аналитический результат позволил ему совершенно по-новому интерпретировать многие факты культурологии. В своей монографии ''Антропология'' (1901) он писал: ''Как бы давно ни существовало человечество, оно всегда распадалось на известное число независимых друг от друга групп, развившихся самостоятельно в культурном и общественном отношении. В подтверждение этого достаточно сослаться на факт, что человеческая речь создавалась в нескольких пунктах. Равным образом другие великие культурные открытия, например, умение пользоваться огнем и луком, сделаны во многих местах земного шара совершенно самостоятельно''. В свою очередь, мы бы хотели подчеркнуть, что современная цивилизация познакомилась с таким изделием, как бумеранг от местных туземцев после открытия Австралии. Но вот каково его функциональное назначение, и кто является автором данного изобретения, представители австралоидной расы объяснить не в силах. Если бы все расы и в самом деле происходили из единого очага расообразования, то бумеранг был бы известен им всем, и уж представители хотя бы одной из них наверняка вспомнили бы, зачем он нужен и кто настоящий автор этого шедевра аэродинамики.
  Точно так же, когда испанцы экспедиции Колумба высадились на побережье Америки, то местные индейцы были больше всего шокированы видом и функциональной эффективностью огнестрельного оружия, прирученных лошадей и колеса. Ни о чем подобном они никогда и не слыхивали.
  Л. Крживицкий развивал свои логические рассуждения следующим образом: ''Существование расовых различий можно отодвинуть так далеко в прошлое, насколько это допускают собранные до сих пор палеонтологические доказательства. О многообразии человеческой речи свидетельствует различие в способах построения слов из звуков. Но самым убедительным доказательством факта, что человеческая речь возникла в нескольких независимых друг от друга центрах, мы находим в различном строении языков. Итак, мы должны допустить существование расовых различий уже в далекую доисторическую эпоху. Существование их является даже наследием наших наполовину человеческих предков. Череп совершенно кроманьонского типа мы встречаем сегодня у басков, корсиканцев и берберов''.
  Крупнейшие французские антропологи Поль Брока (1824-1880) и Арман де Катрфаж (1810_1892) в одно и то же время в конце XIX века создали длинный список рас, ''которые признаются чистыми''. Ученик Брока, замечательный антрополог Поль Топинар (1830-1911) первым ввел в употребление понятие человеческого типа, под которым он понимал ''среднюю норму признаков, которыми обладает раса, предполагаемая чистой''.
  Поль Брока в трехтомном собрании сочинений, вышедшем в Париже в 1877, посвятил много статей жесткой и бескомпромиссной критике моногенизма. Он указывал, что ''современные расы происходят по прямой линии или через скрещивание от нескольких видов''. Кроме того, он, пожалуй, одним из первых вскрыл очевидную уловку моногенистов, утверждающих, что, если некоторые расы скрещиваются, то следовательно это правило гибридизации справедливо и для всех рас вообще. Брока считал, что это не так, ибо североевропейцы вообще не скрещивались с коренными жителями Австралии и многими племенами Африки.
  Главный вывод в собрании сочинений Брока звучит красноречиво и убедительно для тех, кто еще грезит фантомами политического моногенизма: ''Человечество явно представляет собой один род; но если бы оно было одним видом, это было бы единственным исключением во всем творении. Человеческие расы различаются между собой больше, чем некоторые виды животных, выделяемые в некоторых родах всеми натуралистами. Будучи перенесенными в другой климат и другие жизненные условия эти расы противятся каким бы то ни было изменениям''.
  Вышеперечисленные факторы укрепили теоретическую базу полигенизма. Кроме того, окончательно сформировалось типологическое направление в антропологии, которое выводило расовую дифференциацию человечества на основе устойчивых расовых типов. Эрнст Геккель (1834-1919), ученик Чарльза Дарвина и один из основоположников философско-политической версии его учения, получившей название социал-дарвинизма, утверждал, что ''ни одна из всех известных ныне живущих обезьян и, стало быть, никакая из указанных человекообразных не может быть прародителем человеческого рода''.
  Подлинным же шедевром, развенчавшим все ненаучные спекуляции моногенистов - сторонников происхождения всех человеческих рас от одной предковой пары, - следует признать базовую монографию Поля Топинара ''Антропология'' (С.-Петербург, 1879).
  Как известно, основное доказательство моногенистов в пользу видового единства человечества сводится к возможности свободного скрещивания между представителями различных рас. На что Топинар возражал следующее: ''Положим еще, что кролик и заяц, собака и волк, верблюд и дромадер принадлежат к одному виду. Но коза и овца слишком далеки, и потому относятся даже к различным видам, а между тем доказано, что их скрещивание хорошо удается. Пиренейский козел и домашняя коза также принадлежат к различным родам, а между тем в Пиренеях они дают ублюдков. Кажется, даже совокупление коровы с оленем произвело ублюдка. Итак, плодовитость исключительно в пределах вида и бесплодие их не составляют, следовательно, достаточного критерия для вида. Между видами скрещивания довольно обыкновенны и плодовиты, происходящие же от них ублюдки в одних случаях бесплодны, как например, мулы и лошаки, в других же случаях плодовиты, как например, ублюдки зайца и кролика, собаки и волка, шакала или лисицы, двух видов верблюда, лошади, зебры, бизона и европейского быка и т. д. Теперь несомненно, что границы вида не составляют безусловного препятствия плодовитому скрещиванию и что, следовательно, сами эти границы не представляют ничего незыблемого; это дает нам полную свободу при рассуждении о скрещиваниях в человеческом роде. Расстояние между европейцами и бушменами так же велико, как например, между различными видами человекообразных обезьян, или как между волком и собакой, козой и овцой''.
  Наконец, одно из основных подтверждений в пользу концепции полигенизма Топинар видит именно в том, что представители разных рас адаптированы к разным климатическим условиям: ''Люди претерпевают пред нашими глазами влияние среды, но не передают потомству приобретенных таким образом признаков''. Что же касается так называемого ''свободного скрещивания'', о котором так любят рассуждать либеральные эволюционисты, то Топинар, будучи эрудированным человеком, приводит в своей книге множество любопытной исторической информации, которая позволяет всерьез усомниться в этой самой ''свободе'' скрещивания: ''Одним из доказательств в пользу существования частноплодовитого полового родства в человеческом роде приводят Австралийцев, однако до последнего времени не было известно их метисов с Европейцами. Египетские мамелюки в течение 560 лет не имели детей от их собственных жен, вывезенных из Грузии, и никогда не могли дать прочного потомства в долине Нила''.
  Кроме того, выясняется, что в бывшей португальской колонии Макао никак не приживаются метисы от китайцев и португальцев, а в бывшей голландской колонии на острове Ява метисы малайцев и голландцев уже в третьем поколении стойко воспроизводят только бесплодных девочек. Все метисы, появившиеся в Африке от браков между голландцами и готтентотами, или вымерли, или вернулись к исходному африканскому типу. В южных штатах США и в странах Латинской Америки давно замечено, что представители нордического типа европеоидной расы при скрещивании с неграми дают в основном бесплодных потомков уже в первом и втором поколениях, в то время как темноволосые и более темнопигментированные европеоиды дают с ними сравнительно стойкое и жизнеспособное потомство. У арабов со времен распространения ислама в Африке существует целая терминологическая иерархия, обозначающая шесть устойчивых переходных расовых типов от чистого араба до чистокровного негра. И на протяжении веков замечено, что все они имеют различную плодовитость и, как следствие, их женщины имеют разную цену на невольничьих рынках. Из чего Топинар делает закономерный вывод: ''Две хорошие расы произведут лучшую среднюю, две же дурные расы дадут еще худшую''.
  Наконец, французский антрополог справедливо заостряет внимание на такого рода расово-антропологических аномалиях, которые ни при каких условиях не позволяют говорить о видовом единстве человечества. Это стеатопигия у бушменок и так называемый готтентотский передник (LABIORUM MINORUM). Под стеатопигией подразумевают непомерное развитие жировых складок под седалищными мышцами у женщин этого племени, что придает им совершенно несообразный вид, увеличивая объем бедер в несколько раз. Под готтентотским передником понимают неестественно длинные половые губы у женщин данного племени, которые часто достигают 15-18 сантиметров в длину, и свисают до колен, в связи с чем с древнейших времен выработался обычай перед вступлением в брак эти губы срезать. Едва в XVI веке в Абиссинии было введено христианство, которое запретило проведение данной гинекологической операции, как сразу же вспыхнули восстания, ибо девушки не могли найти себе женихов-соплеменников, так как даже по их туземным понятиям данный анатомический феномен отвратителен. Специальным постановлением папы римского аборигенам было позволено вернуться к первоначальному обычаю, чтобы не чинить препятствий в распространении христианства. Как добросовестный ученый, Топинар проанализировал данный факт и с эволюционной точки зрения: ''Заметим при этом, что ''передник'' не говорит в пользу непосредственного родства готтентотов, бушменов и обезьян, так как у самки гориллы эти губы совершенно невидимы''.
  Так что, если соотносить данного рода расовые феномены с классическим дарвиновским учением, придется неминуемо согласиться с наличием отдельной самостоятельной ветви в развитии данных племен, ведущих свое происхождение даже не от обезьян, а от каких-то неведомых животных.
  Жан-Жозеф Вирей в этой же связи писал: ''Полагали, что у бушменок есть нечто вроде кожаного фартука, свисающего с лобка, закрывая половые органы. В действительности, это не более, чем удлинение малых срамных губ на 16 см. Они выступают с каждой стороны за большие срамные губы, которых почти нет, и соединяются сверху, образуя капюшон над клитором и закрывая вход во влагалище. Их можно поднять над лобком, как два уха. Этим можно объяснить естественную неполноценность негритянской расы по сравнению с белой. Поэтому правильнее говорить о негритянском виде, а не расе, так как та же особенность строения половых органов наблюдается у коптских и эфиопских женщин''.
  Остается совершенно непонятным, почему многие либерально-демократические средства массовой информации, занятые распространением эротической и порнографической печатной продукции и склонные к пропаганде всякого рода половых извращений, обходят вниманием данный антропологический феномен, явно способный увеличить их барыши. Справедливости ради нужно отметить, что подобного рода расовая специфика наблюдается не только у представительниц ''прекрасного'' пола, но и у ''сильной'' половины человечества, ибо Вирей во время натурных испытаний установил, что бушмены при беге втягивают яички в брюшную полость. Данный признак напрямую связан с наследственным кретинизмом, а также свидетельствует о том, что у этой расовой группы принципиально по другому устроена вся соединительная ткань в организме.
  Швейцарский путешественник Виктор Элленберг в своей книге ''Трагический конец бушменов'' (М., 1956) также ясно указывал: ''У большинства бушменов, даже у молодых, все тело, и особенно лицо, покрыто складками и морщинами, в результате чего создается впечатление, что кожа бушменов слишком велика для их тела, особенно когда они голодны. Бушменская раса сильно отличается от всех ныне населяющих африканский континент рас и вплоть до XIX века пребывала в своем развитии на стадии каменного века. У бушменов даже строение костей совершенно иное, чем у большинства представителей негрских рас. Кости конечностей у них имеют почти цилиндрическую форму; другая характерная особенность бушменов заключается в том, что кисти рук и стопы ног у них маленькие, по выражению одного путешественника, почти лилипутских размеров, едва ли больше, чем у детей. К числу отличительных особенностей физического строения бушменов относится и то, что Penis у них постоянно находится в состоянии полуэрекции. Эта присущая бушменской расе особенность запечатлена на многочисленных бушменских наскальных изображениях''.
  Крупнейший немецкий антрополог Ганс Вейнерт в книге ''Происхождение человечества'' (М., 1935), желая исправить понятийную путаницу, возникающую при любом критическом взгляде на антропогенез в рамках всего ''человечества'', был вынужден констатировать: ''Название ''обезьяна'' употребляется в таком общем смысле и настолько некритично, что различные возражения против происхождения от обезьяны, так же как и некоторые отклонения от этой теории, часто объясняются непониманием и неправильным обобщением ее. Трудно сказать, насколько выигрывают наше ''достоинство'' и внутренняя ценность от того, что мы ведем свой род не от обезьяны, а от ящерицы или акулы. Мы вовсе не обязаны считать достоверностью, что наши древние предки из антропоморфных эволюционировали лишь в качестве единственной ограниченной группы''.
  Возвращаясь к книге Топинара, имя которого значится в числе великих классиков в каждом учебнике антропологии, приходится признать, что, даже невзирая на обилие приводимой им доказательной базы, его главный вывод производит впечатление разорвавшейся бомбы, до такой степени мнение ученого расходится с общеупотребимыми повседневными штампами о ''каком-то едином человечестве''. Очевидно, составители учебников сами мало читают и с творчеством Топинара также не знакомы. Старая истина, что классик - это тот, кого все любят, но никто не читал. Что ж, воздадим должное авторитету Поля Топинара и процитируем основной вывод из его замечательной книги ''Антропология'', предисловие к которой в русском издании написал великий русский ученый, профессор Илья Ильич Мечников:
  ''Между видами человекообразных обезьян одного рода различий гораздо меньше, чем между главными человеческими расами. Даже между орангутангом и гориллой, то есть двумя отдельными родами, расстояние меньше, чем например, между австралийцем и лапландцем. Белокурый швед, с румяным цветом лица, небесно-голубыми глазами, стройными конечностями, большой емкостью черепа, далеко отстоит от черного, как сажа, негра, с желтой склеротикой, короткими и рунообразными волосами, выдающейся челюстью и отвороченными губами; или от папуаса, с руновидными, но длинными и пучковидными волосами, иногда всклокоченными и представляющими шарообразную массу, сравнительно большую, чем грива бизона; или же от бушменки с желтым цветом лица, губами орангутанга, с половыми губами, достигающими колен, и безобразно большим задом. Их различия не соответствуют, конечно, понятию о простых разновидностях и превосходят даже различия, отделяющие многие виды. Итак, необходимо признать, что расстояние между главными человеческими типами больше, нежели между разновидностями в естественной истории, и такое же большое, как между отдельными видами. Даже больше: иногда это расстояние, по-видимому, так же велико, как и расстояние, отделяющее роды. Человеческий род, составляющий первое семейство в разряде приматов, делится на виды или основные человеческие расы''.
  Конечно же, наши оппоненты из числа уставных моногенистов могут возразить, что данная точка зрения хотя и принадлежит классику, тем не менее устарела. Что же, приведем сходную по смыслу цитату выдающегося советского ученого В. В. Бунака. В посмертно изданной статье ''Верхнепалеолитический череп сунгирь 1 и его место в ряду других верхнепалеолитических черепов'' из сборника ''Сунгирь: антропологическое исследование'' (М., 1984) отечественный светило антропологии подчеркивал в духе классической философии полигенизма: ''Уроженцы разных континентов в их типической форме различаются между собой по окраске кожи, форме волос, вторичным половым признакам, мозговой коробке, форме лица, носа, губ и другими особенностями больше, чем некоторые хорошие виды _ маралы и олени, многие виды грызунов. Такие формы, как бушмены, несут отличия от преобладающего современного типа также в строении поясничной части скелета, положении таза, форме половых органов''. На склоне лет, чувствуя приближение конца, В. В. Бунак решил не связывать себя узами марксистско-ленинской науки и высказал свои убеждения, основанные на многолетних исследованиях.
  Наконец крупнейший современный отечественный антрополог А. А. Зубов в статье ''Некоторые данные одонтологии к проблеме эволюции человека и его рас'' из сборника ''Проблемы эволюции человека и его рас'' (М., 1968) сделал совершенно откровенное заявление: ''Зубная морфология не противоречит предположению о возможности независимого параллельного развития рас от разных местных групп палеантропов''.
  Что же это, если не обновление идей полигенизма усилиями отечественной науки?
 
 
  8. Проблема ''границы'' между человеком и животным
 
  Череда археологических открытий конца XIX - начала ХХ веков позволила такому крупнейшему немецкому антропологу-полигенисту, как Герман Клаач (1863_1916) создать принципиально новую модель возникновения и эволюции человеческих рас. В своей книге ''Положение человека в природе'' (С.-Петербург, 1895) он указывал: ''Подобно тому, как предки человекообразных обезьян уже отличались друг от друга, когда началась симиация (т. е. обобезьянивание), человеческие группы также не являются совершенно одинаковыми, так как среди них тоже наметились различия еще до начала гоминизации (т. е. очеловечивания). Исходя отсюда, можно в значительной степени объяснить расовые различия человечества. Таким образом, речь идет о распадении общей группы предков на ветви, из которых каждая произвела как человеческие расы, так и человекообразных обезьян''.
  На конгрессе антропологов в г. Линдау в 1899 году Клаач впервые изложил свои взгляды, которые сводились к следующему. Человек - независимая ветвь приматов, а человекообразные обезьяны _ параллельно развившаяся ветвь приматов, - но не предки человека. Ни один из живущих типов приматов не может, по его мнению, рассматриваться как ближайший родственник человека. Человек во многих отношениях ближе к низшим формам обезьян, чем к человекообразным обезьянам; многие из его черт восходят даже к лемурам и гипотетической примитивной форме приматов. Человек - прямой потомок низших приматов, а сами приматы - примитивные члены рода млекопитающих.
  В 1910 году на конгрессе в г. Кельне он развил свои взгляды на теорию расогенеза. Из его доклада под названием ''Полигенез рас и общая основа человека и человекообразных обезьян'' следовало, что на очень раннем этапе примитивные группы высших приматов разделились на западную и восточную ветви, и каждая из них, в свою очередь, разделилась на свои расы и свои виды человекообразных обезьян. Он открыто утверждал: ''Между этими двумя обезьянами и этими породами людей меньше родства, чем между каждой из обезьян и человеком, развившимся из одного с ней потока. Неандерталец и горилла _ представители западного потока, а ориньякский человек и орангутанг - представители восточного''. В американском издании своей книги ''Эволюция и прогресс человечества'' (1923) он заключил: ''По всем законам вероятности очень странно, что человек занял исключительное положение по сравнению с другими животными. Несправедливо считать человека во всех отношениях высшей стадией эволюции. Многие из его черт примитивней, чем у обезьян''.
  Взгляды Клаача поддержал и развил крупнейший итальянский антрополог-полигенист Джузеппе Серджи (1841 - 1936). В книге ''Виды и разновидности человеческого рода'', изданной в 1900 году, он писал: ''Человек - один вид или несколько? Мои наблюдения в Европе и в Африке позволяют сделать вывод: есть два вида человека - евроафриканский и евроазиатский; каждый из них состоит из нескольких рас''.
  В 1892 году Серджи сделал доклад на международном конгрессе антропологов в Москве, а классик русской антропологии Дмитрий Николаевич Анучин поддержал его идеи, опубликовав в 1913 году книгу ''Происхождение человека'', а в 1914 - ''Органическая эволюция и происхождение человека''. В них он уже детальнее разработал концепцию полигенетического происхождения ''человечества''. Согласно его версии, от предшественников приматов произошли три независимые группы: церкопитеки, с шестью независимыми ветвями, симииды, давшие четыре ветви, и гоминиды, также с отдельными четырьмя ветвями. В свою очередь эти ветви рассматриваются им как четыре отдельных рода: эоантропус, палеонтропус (гейдельбергский человек), нотантропус (негрская ветвь) и геоантропус (монгольская ветвь). Все эти роды не являлись ответвлениями от общего, раннего, менее специализированного человеческого типа; они не связаны ни с крупными обезьянами, ни с другими известными нам приматами. Предполагается, что все они уже обособились в то время, когда группа гоминидов выделилась из своих предполагаемых предшественников.
  Крупнейшие отечественные археологи А. С. Амальрик и А. Л. Монгайт в совместной работе ''В поисках исчезнувших цивилизаций'' (М., 1959) указывали, что по результатам раскопок можно констатировать наличие расовых различий уже в эпоху позднего палеолита. Мало того, ''вместе с тем отмечена исключительная пестрота антропологического состава этих находок, предполагающая расовые различия, превосходящие различия между современными расовыми типами''. Таким образом получается, что если на заре расогенеза различия между основными расами были больше, чем сегодня, то, следовательно, по всем законам логики эволюционного развития они могли произойти только из различных независимых центров, что лишний раз опровергает все паранаучные измышления моногенистов. Крупнейший австрийский расолог-полигенист Людвиг Гумплович (1838 - 1909) объяснял некоторое видимое морфологическое сходство основных человеческих рас простым умозаключением: ''Сходство не всегда предполагает потомственную связь. Также и относительно человечества; закон происхождения и развития мог быть один, тогда как генеалогическое древо не одно''.
  В 20-е и 30-е годы ХХ века с началом бурного расцвета биологии и первых успехов в области генетики старые идеи антропологов-полигенистов получили подтверждение на качественно новом уровне, и особенно после возникновения в середине века так называемой синтетической теории эволюции. Даже если предположить, что человечество, согласно мнению моногенистов, произошло от одной пары предков, то неравномерность темпов эволюции, в том числе и под воздействием среды, должна была неминуемо разделить расы в процессе их обособления по иерархическому признаку, создав ''высшие'' и ''низшие''. Помимо различий между расами на морфологическом уровне, теперь добавились еще и неоспоримые свидетельства о различиях биохимических, а позднее - и генетических. Не могли же потомки общего предка, расселяясь по всей земле, всюду с одинаковой скоростью отдаляться от него в процессе развития. Это же очевидно. Популяционная генетика подтвердила, что в различных человеческих расах и составляющих их популяциях неодинаков процент распределения атавистических признаков, доставшихся в наследство от животных предков. Выражаясь языком современной экологии, в одно и то же время в рамках одной экологической ниши, с точки зрения эволюционной ценности могут сосуществовать недочеловек, человек и сверхчеловек. Все эти виды живых существ проделали различный путь развития, и в этом их основное отличие.
  Крупнейший советский антрополог Б.С. Жуков в монографии ''Происхождение человека'' (М., 1928) отмечал:
  ''У некоторых низших представителей современного человека замечаются признаки некоторого сходства с неандертальцами, как, например, надбровные дуги у австралийцев. У них также ''зубы мудрости'' достигают большего развития, чем остальные коренные зубы, и это несколько приближает австралийцев, по строению зубов, к высшим обезьянам. По своему росту неандертальская раса приближается более всего к таким низкорослым современным народам, как, например, лопари, живущие в северо-западной России и в северной Финляндии''.
  Американский антрополог Генри Фэрфильд Осборн (1857_1935) в своей книге ''Человек древнего каменного века'' (Ленинград, 1924) высказался так: ''Мы не можем утверждать, что в группе, принадлежащей к виду ''разумного человека'', никогда не было примеси неандертальной крови. Интересно заметить, что тасманийцы в момент ознакомления с ними европейцев находились на стадии кремниевой культуры, весьма сходной с той, которая была распространена среди неандертальцев в мустьерскую эпоху. Последние представители этой наиболее примитивной расы вымерли на острове Тасмании в 1877 году''. Другой крупнейший американский антрополог Алеш Грдличка также справедливо утверждал: ''Следы неандертальской крови и физиономические черты этой расы встречаются даже среди современных европейцев''. Еще один американский антрополог Лорен Эйслей заметил: ''Homo sapiens шагал по земле вместе с неандертальцами''.
  Подлинный переворот в эволюционной теории произвел известный польский антрополог Казимир Столыгво, который в начале ХХ века в скифском кургане близ села Новоселки обнаружил скелет неандертальца, и в силу того, что официальная наука считала, что к этому историческому периоду все они давно вымерли, был принужден ввести новый термин ''постнеандерталоиды''. В 1937 году в одной из своих статей он окончательно пришел к выводу, что кроме пренеандерталоидов и классических представителей неандертальской расы ''все остальные нисходящие неандерталоидные формы, известные до настоящего времени, относятся к периодам более поздним, чем мустьерский, к верхнему плейстоцену, а также и к более поздним временам - преисторическим, протоисторическим, а также и к современным''.
  Крупнейший советский биолог Лев Семенович Берг (1876_1950) также придерживался данной концепции. В своей работе ''Номогенез, или эволюция на основе закономерностей'' из сборника ''Труды по теории эволюции. 1922_1930'' (Ленинград, 1977) он писал: ''Неандертальский человек, HOMO NEANDERTALENSIS, обнаруживает ряд черт, которые в своем развитии пошли дальше, чем у современного человека HOMO SAPIENS. Отметим, что, согласно новым воззрениям, нет доказательств тому, чтобы H. NEANDERTALENSIS был предком современного человека. Коренные зубы у неандертальского человека пошли в своем развитии дальше, чем у шимпанзе и у современного человека, который удержал в коренных зубах черты древние, обезьяньи. Мозг неандертальца по своему объему не уступал мозгу современного европейца и даже превосходил, если судить по черепу из LA CHAPELLE, объем мозга у которого 1625 см3. Первобытный человек получил от природы мозг, гораздо более совершенный, чем это необходимо было для поддержания его существования''.
  Крупнейшие современные американские ученые Майкл Кремо и Ричард Томпсон в книге ''Неизвестная история человечества'' (М., 1999), которая буквально потрясла основы существующих представлений об эволюции, также пишут: ''Сегодня большинство научных авторитетов утверждают, что как люди с современным анатомическим строением, так и западноевропейские неандертальцы классического типа произошли эволюционным путем от донеандертальцев, или древнейших homo sapiens''.
  Впрочем, еще Чарльз Дарвин писал: ''Мы можем быть уверенными, что во всяком живом существе скрыто множество давно утраченных признаков, готовых развиться при соответствующих условиях''. Поэтому сказки разных народов, повествующие об упырях и оборотнях, вовсе не кажутся с точки зрения эволюционных атавизмов выдумками безграмотных людей. Скотоводы и зоологи хорошо знают, как осуществляется возврат к утерянным признакам в процессе одичания некоторых организмов. Уильям Рипли и Генри Ф. Осборн, впервые проанализировав язык басков - самый примитивный и недоразвитый в Европе, пришли к выводу, что их предки скорее всего позаимствовали его прямо у кроманьонцев. Поэтому, на наш взгляд, истоки современного сепаратизма басков нужно искать в особенностях их антропологии. То же, очевидно, можно отнести и к некоторым кавказским народам России: например, чеченцам, обретшим письменность только в ХХ веке, сепаратизм которых не поддается никаким вразумительным объяснениям. А вековая склонность к работорговле и удовольствие от кровожадности, которое они демонстрируют, пытая пленных, также позволяют нам сделать вывод об очень древней архаической природе данных атавистических проявлений, имеющих, безусловно, генетическую основу. Система чеченских тейпов, враждующих между собой, также свидетельствует в пользу первобытнообщинных племенных принципов организации этого народа, которые наследственно закреплены в особенностях его расового строения.
  Но, как мы показали, картина существенно усложняется тем, что, помимо рас, имеющих различную эволюционную ценность, каждая также состоит из качественно неравноценных популяций, а те, в свою очередь, дробятся по такому же принципу вплоть до отдельных человеческих особей. Таким образом, мы вновь говорим о том, что в одно и то же время в рамках одной и той же экологической ниши могут сосуществовать недочеловек, человек и сверхчеловек. Данное мнение автор составил, проанализировав работы большого количества современных специалистов в области антропологии.
  Крупный отечественный ученый Ю. Д. Беневоленская в своей статье ''Проблема выявления сапиентной и неандертальской линий на ранних стадиях эволюции'' (Курьер Петровской Кунсткамеры. Вып. 8_9, С.-Петербург, 1999) пишет: ''Гипотеза эволюционной трансформации неандертальцев в неоантропа все более уступает место представлению о вытеснении первых человеком современного типа, которое сопровождалось метисацией между ними''.
  Другой выдающийся отечественный антрополог А. А. Зубов в статье ''Проблемы внутривидовой систематики рода homo в связи с современными представлениями о биологической дифференциации человечества (Современная антропология и генетика и проблема рас у человека. М., 1995) также указывает: ''Мы можем говорить о ''сетевидном'' характере эволюции рода homo на всех этапах его эволюции.(...) Важно отметить, что ''сеть'' могла включать разные эволюционные ''этажи'', взаимодействовавшие между собой и вносившие свой генетический вклад в общий, единый фонд многообразия эволюционирующего рода homo''.
  В переводе с высокопарно академического языка на разговорный это означает, что представители более ''высоких'' человеческих этажей вступали в половую связь с представителями ''низших'', неандертальских, этажей, в результате какового скотоложества и произвели на свет ''ублюдков-мутантов'', затем численно обособившихся до уровня целых народов и рас, что и породило общее ''эволюционное многообразие рода homo''.
  И в этом факте опять же нет ничего удивительного. Из описаний древнегреческих и римских историков известно о многочисленных оргиастических культах и вообще об очень вольной сексуальной жизни в Античной Европе, но решительно ничего не известно о тяжелых венерических заболеваниях, которые поразили белых европеоидов только в новейшие времена с началом эпохи великих географических открытий, когда они в прямом смысле этого слова вступили ''в контакт'' с представителями цветных рас. Но эти представители цветных рас, в свою очередь, получили данные венерические заболевания от животных. Так например, сифилис, завезенный в Европу из Америки, европейцы получили от индейцев, а те от местных лам. Существует мнение, что современный СПИД пришел из Африки, где негры приобрели его от обезьян.
  Таким образом очевидно, что представители цветных рас, находясь на более ''низких этажах'' в общей ''сети эволюции'', вполне естественно рассматривали совокупление с животными как нечто эволюционно само собою разумеющееся, как раз по принципу близости ''этажей''. Речь, безусловно, идет в данном случае не об абсолютных категориях, а лишь об относительной концентрации тех или иных животных черт, доставшихся в наследство от неандертальца представителям всех современных рас. Никто не свободен от груза животных рудиментов, ввиду установившегося ''многообразия'', но все одарены ими по-разному.
  Известный американский биолог Энтони Барнетт в книге ''Род человеческий'' (М., 1968) также свидетельствует, что ''люди современного типа появились примерно в то же время, если не раньше, что и неандертальский человек, и развивались параллельно. Промежуточные типы между современными людьми и неандертальцами могли быть результатом либо скрещивания, либо ранних фаз дивергенции неандертальцев от линии, которая привела к современному человеку''. Но ведь совершенно очевидно, что эти ''промежуточные типы'' никуда не исчезли, а существуют сегодня среди нас, составляя свои особые социальные, этнические и расовые группы на основе инстинктивного влечения, как это имеет место у животных, и то, что мы по неведению относим их к типу ''современного человека'', и является источником многих наших социальных бед и политических разочарований. У ''промежуточных типов'' промежуточная же мораль, в прямом смысле этого слова недочеловеческая. Оценивая их как себе подобных, мы впадаем в естественнонаучное заблуждение, жертвами которого в результате сами и оказываемся.
  Крупнейший шведский антрополог и анатом Вильгельм Лехе (1850_1927), в книге ''Человек, его происхождение и эволюционное развитие'' (М., 1913) писал: ''Подобно тому, как у отдельных особей могут появляться физические особенности, которые рассматриваются в качестве наследия от какого-нибудь очень отдаленного предка, так точно особи должны совершать известные антисоциальные или безнравственные поступки, выпады против близких или против всего общества, которые можно рассматривать в качестве наследия от прародича, совсем не обладавшего или лишь слабо обладавшего социальным чувством, причем эти душевные изъяны не были подавлены воспитанием. Подобно тому, как естественный отбор необходимо вызывает не абсолютное, но только относительное совершенство организма, так и понятие о нравственности может достигать более высокого или более низкого развития, вот почему в различные времена и у различных народов понятие о нравственности было, да есть еще и теперь, столь различно. Что человечество когда-нибудь освободится от всего, что мы называем рудиментарными органами, однако, невероятно уже потому, что эта дисгармония является неразрывным спутником каждого эволюционного процесса''.
  Жан-Жозеф Вирей также обращал внимание на явные различия в строении у представителей основных человеческих рас в связи с наличием рудиментарных органов. ''У негров серое вещество мозга имеет более темный цвет. Но главное - у негров гораздо больше, чем у европейцев, развита периферийная нервная система, а центральная, наоборот, меньше. Похоже, мозг у негров частично ушел в нервы, словно животная жизнь развивалась за счет умственной. У некоторых животных имеется третье веко. У человека оно рудиментарно, но у европейцев гораздо менее выражено, чем у негров, которые в этом отношении сближаются с орангутангами. Расстояние между европейцем и негром невелико по сравнению с той пропастью, которая отделяет человека и человекообразных обезьян. Однако физические формы негров в какой-то степени являются промежуточными между европейскими и обезьяньими''.
  Также и Жозеф Артюр де Гобино (1816-1882) в одном из своих писем отмечал: ''Некоторые современные смешанные расы произошли от существ, промежуточных между человеком и обезьяной, в результате смешения их с людьми''.
  Его приверженность базовым идеям полигенизма ясно выражена и в главном сочинении ''Опыт о неравенстве человеческих рас'' (1853): ''Кажется совершенно логичным заявить, что группы, из которых состоит человечество, также отличаются друг от друга, как и различные виды животных в мире дикой природы. Тот факт, что Адам - прародитель нашей белой расы, не подлежит сомнению. Но при всем при этом нет никаких свидетельств того, что первые редакторы адамовой генеалогии причисляли к этой группе других людей, не принадлежащих к белой расе''.
  Л. С. Берг в работе ''Эмбриональные черты в строении человека'' из вышецитированного сборника указал на качественные различия в эмбриональной фазе у представителей различных рас и соотнес эти различия у людей с аналогичными фазами у обезьян. Его выводы оказались шокирующими. В целом логика Берга такова: одним из наиболее бросающихся в глаза отличий человека от человекообразных обезьян является отсутствие у человека густного волосяного покрова. У человека густые волосы имеются лишь в определенных местах тела, а, кроме того, очень редкие волосы разбросаны почти по всему телу. При этом у младенца в последние месяцы утробной жизни имеется сплошной и довольно густой покров из тонких и коротких волос, исчезающий однако до рождения. У зародышей гориллы и шимпанзе тело покрыто волосами, но они настолько коротки, что кожа кажется голой. Примечательно, что у зародыша шимпанзе волосы короткие и курчавые и сидят пучками, как у негров, тогда как у зародыша гориллы они прямые и растут равномерно, как у европейцев. У зародыша гориллы волосы на голове образуют пробор и доходят до бровей, а у зародыша шимпанзе пробора нет и имеется голый лоб. Л. С. Берг делает такое заключение: ''Не человек существованием у него зародыша первичного пуха повторяет в своей зародышевой жизни стадию сплошного волосяного покрова антропоидов, а наоборот, горилла и шимпанзе в своей зародышевой жизни проходят временную фазу, которая у человека остается на всю жизнь. Исчезновение волосяного покрова у человека не есть результат действия внешних условий или приспособления, а произошло под влиянием каких-то внутренних факторов. Ухо взрослого человека также частью сохраняет более примитивные черты, чем у зародыша гориллы. Наибольшим количеством зародышевых признаков обладает монгольская раса''.
  Вышецитированные американские авторы Майкл Кремо и Ричард Томпсон целую главу в книге озаглавили ''Люди-обезьяны среди нас?'', которая посвящена проблемам изучения ''недочеловеков'', обитающих среди нас сегодня, и отдельной науке, занятой рассмотрением данной тематики, под названием криптозоология.
  Одним из первых версию гибридогенной природы человечества выдвинул крупнейший русский расовый теоретик Владимир Александрович Мошков в своей великолепной книге ''Новая теория происхождения человека и его вырождения'' (Варшава, 1907). Согласно его базовому утверждению, человечество - вид гибридный, произошедший от смешения белого человека с питекантропом. Различные концентрации этого смешения и дали в результате современные расы, но от груза подобных животных атавизмов не свободны и европеоиды. ''Если низшие расы, в отличие от европейца, имеют в своих жилах более крови питекантропов, то ясно, что у них же мы должны искать и черты, отличавшие этих последних'', - писал Мошков. Свою точку зрения он обосновал в том числе величиной массы мозга, которая у питекантропов была больше, чем у представителей современных рас, и в результате смешения понизилась до современного уровня. Известный французский антрополог Поль Брока (1824 - 1880) также писал: ''Средняя величина емкости черепа у цивилизованных народов должна несколько уменьшиться, вследствие сохранения значительного числа личностей, слабых умом и телом, которые у дикарей гибнут''. Это подтверждал и Чарльз Дарвин: ''Убеждение, что у человека существует связь между объемом мозга и степенью умственных способностей, основывается на сравнении черепов диких и цивилизованных рас, древних и новейших народов, равно как на аналогиях всего ряда позвоночных''.
  Это смешение человека с питекантропом, по мнению Мошкова, имело фатальные последствия для всего человечества, как для его социальной жизни, так и его морального облика. Контакт между ''эволюционными этажами'' произвел сущее потрясение сознания потомков и внес разлад и сомнения во всю их душевную организацию. Метания между ангелом и бесом, происходящие в душе человека, есть всего лишь отражение восстания рудиментов животной природы в его теле. Мошков писал: ''На самок питекантропа, сделавшихся женами белого человека, и на их детей этот последний вначале не мог, конечно, иначе смотреть, как на одну из пород своих домашних животных, которых можно было, смотря по надобности, или съесть или приспособить к какой-нибудь работе, или поменять на что-нибудь соседям. Вот здесь-то и было положено основание рабству, которое нас теперь так возмущает. В самом начале оно не имело в себе ничего возмутительного и только впоследствии стало таковым, когда человечество сильнее перемешалось и различие между рабами и господами уменьшилось. Через несколько поколений белая раса пала, а бывшие рабы от помеси благородной крови постепенно сравнялись с господами. В конце концов выработалось современное человечество, как ублюдок древних видов. Вот где была причина изменения человека в худшую сторону. Вот почему емкость черепа современного человека стоит ниже емкости первобытного, неолитического''.
  С открытием групп крови в начале ХХ века этот вопрос, считавшийся гипотетическим, начал дебатироваться вполне серьезно. Немецкий биолог Герман Орледер в 1918 году, обсуждая возможность скрещивания человека и какого-нибудь антропоида, считал, что в случае успешного искусственного осеменения самки шимпанзе человеческими сперматозоидами помесь могла бы родиться на свет и без необходимости производить кесарево сечение.
  Крупнейший советский антрополог М. Ф. Неструх в книге ''Приматология и антропогенез'' (М., 1968) также подчеркивал: ''Плацента, морфологические и биохимические особенности крови, сперматозоиды шимпанзе очень сходы с человеческими. Опыты переливания крови от человека к шимпанзе и обратно были успешными. Шимпанзе в эксперименте восприимчив к сифилису. Полагают, что методом искусственного осеменения можно произвести скрещивание шимпанзе с человеком и получить гибридов с промежуточными чертами. В пользу этого мнения говорят нередкие случаи успешного межвидового и межродового скрещивания у обезьян, кровное родство, особое сходство половых клеток с человеческими''.
  Как подлинный ученый, Неструх обращает внимание читателей на огромный ''интерес'' к обезьянам в древнем мире у представителей экваториальных рас. В Эфиопии, Мавритании, Ливии и Египте обезьяны считались обязательной частью военных трофеев наряду с драгоценностями и пленными воинами. Барельеф, изображающий их, есть на храме Дер-эль-Бахри, созданном 3500 лет назад и аналогично в усыпальнице визиря Рехмира в Фивах того же времени. В Египте плащеносый павиан гамадрил был священным животным и олицетворял собою Бога Луны и колдовства Тота. Кроме того, не только фараонов, но также и обезьян подвергали мумификации, а не слуг, жен и военачальников. Об анатомии обезьяны писал Аристотель, а древнеримский анатом, врач и физиолог Клавдий Гален (130_200 н.э.) оставил подробное описание вскрытия человекообразных обезьян, которых называл ''смешными копиями людей''. Первое же детальное описание вскрытия человека выполнил Андрей Везалий только в 1543 году. Египетский терракотовый рельеф берлинского антиквариума (инвентарный номер 31276) изображает сидящую самку гориллы с человеческим лицом, которая обнимает двух детенышей: одного обезьяньего типа, а другого человеческого. Индийский обезьяний Бог Гануман имеет человеческое тело и обезьянью голову, он изображен в храме Свами (г. Уна, Индия).
  Классик русской антропологии Дмитрий Николаевич Анучин (1843_1923) одним из первых обратил внимание на мифы о происхождении некоторых народов от смешения человека с животными. Причем тотемный первопредок рассматривался им не как замысловатая аллегория из области преданий, а именно как антропологический факт. Свою оригинальную зоогенеалогию он также начал с обезьян. ''Вообще, _ писал Анучин, - можно сказать, что мысль о возможности близкого родства или взаимного перехода между человеком и обезьянами пользуется довольно значительным распространением как между полудикими народами, так и между культурными, с тою только разницей, что в последнем случае такое обезьянье происхождение приписывается обыкновенно или более грубым племенам, или же отдельным фамилиям''.
  Одно царственное индийское семейство считало себя потомками обезьяны, и члены его носили титул ''хвостатый Рана'', так как согласно преданию, родоначальник сей августейшей фамилии был снабжен этим придатком. Когда в 1867 году английское правительство в Индии издало приказ об убиении 500 штук священных обезьян, то туземцы стали просить об отмене распоряжения на том основании, что в обезьянах они признавали своих предков.
  Древнегреческий историк Диодор Сицилийский (80_29 до н.э.) также рассказывал об одной княжеской фамилии в Африке, что у нее хвост, как естественный придаток тела, передавался из рода в род в ряду многих поколений. Предания о первоначальной хвостатости отдельных народов встречаются и в Африке, и в Азии, и в Америке. Древнекитайские историки указывали на народ Тинг-Линг, обитавший на Енисее, который имел зеленые глаза и который будто бы происходил от обезьян и потому очень на них похож. Китайские летописи родословную многих народов выводили от обезьян, точно также индийцы объясняли происхождение тибетцев. Мошков в этой связи писал: ''Многие низшие племена негров, малайцев и американских индейцев считают обезьян, в особенности высших, настоящими людьми, которые не говорят только из опасения, чтобы их не заставили работать''. Кафры верят, что обезьяны имеют человеческую душу. Один тибетский писатель сообщал, что буддизм распространялся не только среди людей, но и среди некоторых видов обезьян. Греки и римляне почитали обезьян за демонических существ, а древние вавилоняне считали их ''слугами фетишей''.
  Малайское название ''оранг-утан'', ставшее сегодня общеупотребительным в качестве названия породы обезьян, на самом деле переводится как ''лесной человек'' и применяется самими малайцами большей частью одинаково, как для обозначения обезьян, так и для живущих в тех местностях первобытных народов. Жители островов Фиджи, Тасмании, а также некоторые племена Южной Америки до сих пор сокрушаются, что утеряли хвост, ибо, согласно их преданиям, люди после этого сделались злыми и раздражительными. В современной Индии определение ''народ обезьян'' до сих пор применяется для обозначения некоторых первобытных племен, которые в свою очередь считают, что многие виды обезьян произошли от людей, надругавшихся над Богами. Сходное поверье существует и у арабов в отношении мартышек. Кафры считают, что одно из их племен было обращено в павианов. У мусульман также есть легенда о том, что жители одного из иудейских городов были обращены в обезьян за несоблюдение субботы.
  Классик русской антропологии Д. Н. Анучин в работе ''Антропоморфные обезьяны и низшие типы человечества'' (Природа, №№ 1, 3, 4, СПб., 1874) писал: ''Часто эти низшие племена даже смешиваются в понятиях с обезьянами до такой степени, что иногда настоящие обезьяны принимаются за людей, и обратно, настоящие люди описываются как обезьяны. Еще чаще при этом допускается возможность обратной, так сказать рецессивной метаморфозы, то есть превращения людей в обезьян. Примеров всех таких и подобных им представлений можно отыскать довольно много у самых различных народов''.
  До сих пор многие негры, индейцы и малайцы думают, что обезьяны могут говорить, но только скрывают эту способность. Другие прибавляют, что у обезьян существует подобное человеческому общественное устройство и чиновники. Наконец, у многих народов распространено поверье, согласно которому обезьяны любят утаскивать к себе женщин человека, живут с ними и приживают детей. Древние египтяне верили даже, что серебристый павиан может быть обучен письму и музыке.
  Сегодня тот факт, что белую расу пытаются обвинить во всех мыслимых и немыслимых преступлениях расизма является одним из самых неслыханных информационных преступлений. Мы настоятельно утверждаем, что базовую идею о неравноценности человеческих рас и, малого того, о биологической близости некоторых из них к обезьянам, европейцы не изобрели сами, а напротив, почерпнули от туземных народов в эпоху ''великих географических открытий''. Когда в 1700 году в Англию впервые привезли шимпанзе, то англичане были совершенно уверены, что это представители племени пигмеев. Откуда им было знать, кто это такие на самом деле, если они никогда не видели ни тех, ни других. Очевидно, что настоящая расистская система оценок и определений пришла в Европу извне, то есть от самих туземцев.
  Расизм - это глубоко неевропейское явление, как раз и появившееся за пределами Европы у неевропейских рас, о чем наглядно свидетельствуют хроники эпохи ''великих географических открытий''.
  Помимо обезьян, видное место в зоогенеалогии занимают и люди с собачьими головами, называвшиеся ''циноцефалами'', ''кинокефалами'' или ''цинамонами''. В одной коптской раннехристианской легенде повествуется о том, как Иисус обратил в свою веру одно такое существо. На русском Севере в сельских церквях Олонецкой области можно встретить иконы с изображением св. Христофора, который также изображен в виде человека с собачьей головой. О подобных существах многократно повествовали древнегреческие и римские историки. Айны на Севере Японии до сих пор убеждены, что произошли от собак. Алеуты считают, что мать их племени была сукой по имени Магах, зачавшей гибридов от некоего старца, что и положило начало племени. У киргизов есть легенда, выводящая их родство ''от красного борзого кобеля и одной царицы с ее сорока прислужницами''. На Фиджи предание повествует о Боге Денге, который, посмотревшись однажды в чистый ручей, был поражен полным безобразием своего метисного облика. Множество других зверей, таких как медведь, лисица, волк, а также уже совершенно немыслимых волшебных созданий числятся разными народами в ряду своих предков, что, например, даже отражается в их государственной символике.
  Из-за отсутствия обезьян многие племена почитали своими предками бобров, ворон, журавлей, слонов, рыб и черепах. Народы северо-восточной Африки выводили свою родословную от крокодилов, жители Антильских островов - от муравьев, некоторые племена американских индейцев - от червей. Из чего следует, что многие народы земли, вовсе не поддерживая современные убеждения о разгуле ''белого колониального расизма'', сами открыто распространяли информацию о своем низменном биологическом происхождении.
  Неимоверное количество сходных легенд рассеяно по всему свету, но этнографы, обобщающие этот материал, почему-то настойчиво обходят стороной биологические аспекты грехопадения, также детально описанного в священных писаниях разных народов. Собиратели ''культурного многообразия'' человечества боятся честно заявить, что многие народы земли гордятся смешанным происхождением, выводя свою генеалогию из самого акта скотоложества. Нисколько не скрывая сей постыдный факт, всячески похваляются им, придавая ему напыщенную мифологическую образность. А ''просвещенное человечество'' послушно внимает волхованию академических этнографов, призывающих в этой зоофилии искать какую-то возвышенную эзотерику, якобы способствующую просветлению и мистическому единению рода людского.
  Еще раз подчеркнем нашу позицию. Мы вовсе не считаем, что на современном этапе эволюции можно получить гибрид человека с неким животным, например, человекообразной обезьяной. Пусть генетики решают этот вопрос, если он вообще имеет какое-либо практическое значение. Нас поражает совершенно другое, а именно: почему, обращаясь к родословному древу неких племен, нужно непременно искать какие-то аномальные факты, делая акцент не на человеческой природе, а на рудиментах зоологического происхождения? Почему поиск животного первопредка, пусть даже и не наяву, а лишь в воображении этого племени, совокуплявшегося с людьми, стал признаком хорошего тона в этнографии и культурной мифологии? Нужны ли нам вообще такие науки, ориентированные на легализацию и мифологизацию зоофилии? Не лучше ли, доверяясь гениальной интуиции Фридриха Ницше, искать ''человеческое, слишком человеческое?''
  Великий римский философ Тит Лукреций Кар (99 - 55 до н.э.) писал: ''В усилиях своих земля произвела множество уродов, странных и чудовищных форм: таковы были андрогины, двуполые и ни к одному полу не принадлежащие; таковы безногие, лишенные рта, безлицые и слепые существа, также уроды, скрюченные так, что не в состоянии переходить по желанию''. Пусть это аллегория, но современные массовые шабаши гомосексуалистов, трансвеститов и прочих извращенцев, ''ни к одному полу не принадлежащих'', сегодня есть факт нашей общественной жизни, а рождение время от времени в разных частях света младенцев с хвостовыми придатками, животными ушами, излишним оволосением лица и тому подобными зоологическими атавизмами есть факт биологический.
  Один из величайших языческих мудрецов поздней античности Секст Эмпирик (II век н. э.), прозванный так за укоренение духа наглядности и практицизма в философии, выдвигал мысль о том, что не существует никакого признака, на основании которого можно было бы провести резкое различие между человеком и животным. В этом ключевом вопросе, имеющем важнейшее богословское значение, его поддержали даже ранние христианские писатели Арнобий (III в.) и Лактанций (IV в.). Вместе с началом эпохи великих географических открытий, когда европейцы впервые познакомились с туземными обитателями отдаленных земель, в Европе возникло движение атеистов, считавших, что люди, находящиеся на стадии первобытнообщинного развития, получили свое начало из земли, пришедшей в состояние гниения от разложения в ней трупов обезьян, свиней и лягушек, чем они и пытались объяснить то сходство, которое, по их мнению, существует между строением и склонностями этих животных и представителями цветных рас во вновь открытых землях. Голландский ученый Гуго Гроций (1583-1645) создал целую теорию, в которой обосновал возможность смешения людей и животных, в результате чего на свете и появилось множество ''сомнительных'', диких людей переходных форм.
  Не наличие животных признаков в человеке как таковое интересует расологию, но их количественное и качественное распределение у отдельных народов и рас.
  Неоднократно цитированный нами современный классик отечественной антропологии А. А. Зубов в своей статье ''Дискуссионные вопросы теории антропогенеза'' (Этнографическое обозрение, № 6, 1994) пишет: ''Представления о становлении гоминид и человека, сложившиеся к середине нашего столетия, подверглись в настоящее время серьезной ревизии. Предполагается, например, что не двуногие формы произошли от четвероногих, а, наоборот, человекообразные обезьяны - предки шимпанзе и гориллы _ были потомками двуногих, прямоходящих гоминид''.
  Материалистическая марксистско-ленинская теория антропогенеза, выводящая появление человека из обезьяны посредством развития трудовых навыков, здесь несомненно зайдет в тупик, ибо не сможет объяснить, от чего часть предков человека эволюционировала до уровня современного HOMO SAPIENS, а другая, пройдя часть пути очеловечивания, вновь опустилась с двух ног на четвереньки, и вернулась назад в эволюционном отношении. Если мы вспомним, аналогичную концепцию сто лет назад высказывал немецкий антрополог Герман Клаач и его доводы были осмеяны. Сегодня Зубов констатирует: ''К числу новых достижений науки о происхождении человека относится также твердо установленный факт отсутствия жесткой связи между типом каменного инвентаря и эволюционной стадией того или иного представителя рода HOMO''.
  Таким образом старый тезис о том, что ''труд сделал из обезьяны человека'' должен быть окончательно снят с повестки дня, как ненаучный. Но если не труд, то что же тогда? Зубов продолжает: ''Антропологи констатируют наличие в упомянутый период антропогенеза в Европе трех вариантов ископаемых людей: 1) неандертальцев; 2) людей современного типа; 3) промежуточных форм''.
  Вот эти-то ''промежуточные формы'', явившиеся результатом обыкновенного скотоложества людей современного типа с недочеловеками, и раскололи эволюционный процесс. Гибриды, более склонные к зоофилии в силу высокой концентрации в них животных признаков, посредством полового отбора вернулись в исходное животное состояние, превратившись в современных шимпанзе, гориллу и прочих, а другая их часть в силу меньшей концентрации животных атавизмов избавилась от экзотических сексуальных пристрастий и с опозданием эволюционировала до уровня современного человека, но сохранила при этом в мифологии многих народов сам факт их происхождения от животных. На эту этнографию скотоложества обратил первым внимание наш великий антрополог Дмитрий Николаевич Анучин, а Владимир Александрович Мошков развил его идеи. Таким образом не труд, а именно специфика сексуального поведения является движителем эволюции, ускоряя и направляя процесс полового отбора. Кроме того, ни о каком однонаправленном поступательном движении развития говорить не приходится, ибо, как мы убедились, вместе с эволюционирующими ветвями одновременно могут сосуществовать и инволюционирующие, ведущие к деградации. Все эти факты могут стать объектом изучения новой науки под названием эволюционная зоофилия. Сегодня любой криминолог способен констатировать, что у разных народов наблюдается большой разрыв в процентной статистике сексуальных действий с животными. Этот факт как нельзя лучше подтверждает нашу гипотезу антропогенеза. ''Феномен Маугли'' говорит лишь о том, что волчья стая очень редко принимает к себе человеческого детеныша, и принимает лишь на основе животной близости, в силу известной концентрации в нем нечеловеческих признаков. Случаи нападения волков, и даже одичавших домашних собак, на людей отмечены гораздо чаще. А. А. Зубов пишет далее: ''Процессы смешения неандертальцев с людьми современного физического типа происходили и в Передней Азии, что уже давно предполагали некоторые антропологи''. В силу удобства миграционных путей на заре антропогенеза эта территория служила своеобразным плацдармом, поставлявшим субъектов недочеловеческого ''переходного типа''. Скотоложество в этом регионе до сих пор встречается гораздо чаще, чем среди народов Северной Европы, на что имеются указания даже в Ветхом Завете. На родине, так называемой, ''чернокожей Евы'' в Африке это также нормальное заурядное явление, с чем мы и поздравляем адептов данной концепции.
  Известный советский антрополог Г. А. Васильев, выступая с докладом на VII Международном конгрессе антропологических и этнографических наук в 1964 году, высказался совершенно конкретно в том же духе: ''Вопрос о возможности рассмотрения явлений мутации в процессе перехода наших предков к мясной пище очень важен потому, что, как известно, определенные повреждения мозга у обезьян вызывают у них предпочтение мясной пищи всем другим ее видам.
  Причем изменение вкуса тут возникает не изолированно, а является лишь компонентом целого синдрома, куда, кроме предпочтения мяса, входит потеря у обезьян врожденных социальных реакций и гиперсексуализма. Поправившаяся обезьяна не отвечает на угрожающую мимику других обезьян и пытается отнимать пищу не только у слабых, но и у сильных обезьян, и, несмотря на поражения, продолжает вести себя по-прежнему. Гиперсексуализм ее проявляется в том, что такая обезьяна стремится к половому общению не только со всеми обезьянами любого пола и возраста, но даже с другими животными, пущенными к ней в клетку, и не соблюдает сезонных сроков.
  Если сравнивать поведение человека и обезьяны, то нельзя не заметить, что человек оказывается более похожим не на нормальную обезьяну, а на обезьяну, страдающую синдромом Бьюси-Клювера. На самом деле, он не имеет врожденных социальных ситуационных реакций, которыми чрезвычайно насыщено поведение стадных обезьян, например павианов гамадрилов; получает удовольствие от потребления мяса; не имеет сезонных половых циклов и менее, чем обезьяны, разборчив в сексуальных объектах, судя по преступлениям против нравственности, существовавшим еще в библейские времена''.
  Поэтому становится совершенно очевидным, что пропаганда любых форм половых извращений с эволюционной точки зрения имеет следствием искажение или замедление направления развития той группы людей, в среде которых эта пропаганда осуществляется. В свою очередь различная степень примеси животной крови у представителей различных рас как раз и подкрепляет теорию полигенизма. Если бы все расы происходили из одного очага образования, то и степень концентрации животных рудиментов так же была бы распределена между всеми равномерно. Однако любой морфолог легко покажет вам, что все современные расы в разной степени одарены атавизмами животного происхождения.
  Крупнейший антрополог Франц Вейденрейх (1873 - 1948), с именем которого связано формирование целой научной школы, получившей название полицентризм, отмечал вполне политически корректно: ''Сходство человека с обезьяной отнюдь не сосредоточено в том или ином народе, но таким образом распределено в отдельных частях тела у различных народов, что каждому из них обеспечена некоторая наследственная часть этого сродства, конечно, одному больше, другому меньше, и даже мы, европейцы, никоим образом не можем иметь притязаний на то, что мы совсем чужды этой родственной связи''. В официальном учебнике советской эпохи ''История первобытного общества'' (М., 1982) авторы А. И. Першиц, А. Л. Монгайт, В. П. Алексеев писали: ''Археологически фиксируемый непрерывный переход от раннего палеолита к позднему на всех материках Старого Света и наличие параллелизма в географическом распределении современных рас и различных морфологических форм неандертальского типа склоняют чашу весов скорее в пользу полицентрической гипотезы''.
  Несостоятельность концепции происхождения человека из одного очага расогенеза критиковали также советский археолог П. И. Борисковский и другой наш соотечественник - антрополог Г. Ф. Дебец. А крупнейший американский антрополог Карлтон Стивенс Кун посвятил обстоятельной проработке этой темы большую работу ''Происхождение рас'' (1963), в которой обосновал ''низшую'' природу экваториальных рас и разделил все ''человечество'' на пять независимых эволюционных ветвей.
  К. М. Хайлов в своей программной статье ''К эволюции теоретического мышления в биологии: от моноцентризма к полицентризму'' из ежегодного сборника статей ''Системные исследования'' за 1973 год пишет: ''Моноцентрическое мышление выделяет в каждом конкретном случае лишь часть реального мира, тогда как насущные нужды человека связаны со всеми его частями. Новый системный подход в теоретической биологии заключается в том, что он позволяет критически пересмотреть принцип моноцентризма и отказаться от него в пользу гораздо более плодотворной идеи полицентризма, с точки зрения которой все составные элементы живой природы - суборганизменные структуры, организмы, виды, сообщества, экосистемы - рассматриваются как равноважные ее элементы. Это значит, что и в биохимическом плане идея моноцентризма должна уступить место полицентризму''.
  Подчеркнем и нашу позицию, ибо эволюционный, системный подход к большим экосистемам автоматически избавляет нас от всяких обвинений в пропаганде расизма. Расизм - это разновидность фрагментарного моноцентрического мышления, толкующего о ''плохих'' и ''хороших'' расах. Полицентрический, системный подход снимает сам принцип этого искусственного деления. Разноочаговость происхождения человеческих рас уводит нас от примитивного дуалистического мышления, потому что сложную динамически эволюционирующую систему невозможно качественно характеризовать в этой парадигме. Ведь не говорим же мы, что лиса в расовом отношении лучше зайца, просто у каждого из них своя ''экологическая ниша''. То же самое имеет место и среди человеческих сообществ, где каждая раса, в силу уникальности своего происхождения, подчинена своим собственным законам развития, не подлежащим вульгарной унификации.
  Данная умеренная точка зрения отражена и в декларации ЮНЕСКО ''Предложения по биологическим аспектам расовой проблемы'' (Москва, 12_18 августа 1964 г.), где в первой же статье говорится: ''Остается спорным вопрос о том, как и когда обособились различные группы людей''.
  Но если принять за основу такую весьма толерантную формулировку и дополнить ее постановкой задачи современной эволюционной теории, то совершенно повисает в воздухе ''Декларация ЮНЕСКО о расе и расовых предрассудках'' (Париж, 26 сентября 1967 г.), где в первой главе сказано: ''Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах'' - ибо становится совершенно непонятным, что такое ''люди'', если все в разных пропорциях перемешаны с обезьянами. В документе нигде не указано, какой процент ''обезьяньей'' крови считать допустимым для определения равенства ''достоинств и прав'', а какой нет. Не приводится для ясности и таблица распределения по народам этой самой ''животной'' примеси, с которой согласны антропологи, но которую упорно не признают правоведы-международники. Налицо явный разрыв теории с практикой, чреватый многочисленными судебными ошибками, в том числе и международного характера. Правосубъектность многих институтов власти даже на самом высоком уровне может быть подвергнута сомнению и оспорена в суде. Открывается перспектива, например, отвода всего состава суда, как несоответствующего минимально-допустимым критериям ''человечности'' на основе расово-биологических показателей, и несогласия подсудимого с процедурой оглашения приговора, выносимого ему представителями более низкой, в эволюционном отношении, ''группы гоминидов''. Характер свидетельских показаний также может оказаться неудовлетворительным ввиду эволюционной неразвитости органов восприятия ассоциативного аппарата свидетеля. А подбор присяжных заседателей должен осуществляться по принципу общности фенотипических признаков. Предметом рассмотрения в суде должно быть не само деяние, а дееспособность субъекта в соответствии с его расово-биологическим статусом.
  Американский биолог Энтони Барнетт поясняет, что большинство проблем в гуманитарной сфере связано как раз с тем, что обществоведы и социологи неверно трактуют биологические понятия. ''Биологический вопрос о врожденных различиях часто путают с политическим вопросом о равенстве возможностей. Несмотря на величественность выражений и благие намерения, Американская Декларация Независимости утверждает право каждого человека на жизнь, свободу и стремление к счастью, но это не имеет никакого отношения к врожденным различиям между индивидуумами''. Этот же автор делает и такое утверждение: ''Словом ''дикость'' принято обозначать ранние общественные формации. Термин этот вполне научен и не имеет никакого унизительного смысла. Он относится к образу жизни всех людей до появления homo sapiens''. Но тогда получается, что многочисленные племена экваториальной Африки и Австралии, ведущие первобытно-общинный, дикий образ жизни в биологическом плане, не принадлежат к виду homo sapiens, являясь в прямом смысле этого слова ''дочеловеками'' или ''недочеловеками''.
  Данные термины также вполне научны и не несут никакого унизительного смысла, всецело отражая естественнонаучное положение вещей, подтверждаемое эволюционной теорией. В соответствии с предыдущими умозаключениями мы намерены подчеркнуть, что ''недочеловеки'' существуют внутри всех рас и популяций, в том числе и среди европеоидов, но везде они составляют различную концентрацию и представлены различными формами дикости в эволюционном плане.
  Главный вывод современной эволюционной теории, повергающий в шок всех ''гуманистов'', состоит в том, что никакой ясной и конкретной границы между человеком и животным нет, а между расами есть.
  Многие антропологи, нейроморфологи и эволюционисты считают, что сам процесс ''очеловечивания'' не ознаменован изменениями в области морфологии, но только в области поведения. Т. О. Бажутина в монографии ''Происхождение человека'' (Новосибирск, 1993), обобщая множество данных, утверждает: ''Бесспорное качественное отличие человеческой психики, заключающееся в выходе за пределы животной стереотипности, от психики высших обезьян базируется на незначительной количественной разнице в морфофизиологическом субстрате мозга. Найти и зафиксировать четкие морфофизиологические критерии ''человечности'' невозможно''. Я. Я. Рогинский в своей фундаментальной работе ''Проблемы антропогенеза'' (М., 1969) писал, что ''ни о каком резком морфологическом критерии между ''последним животным'' и ''первым человеком'' говорить не приходится, поэтому невозможно угадать самый момент зарождения человеческого сознания''. Данную точку зрения разделяли крупнейшие отечественные антропологи В. П. Алексеев, Б. Ф. Поршнев, М. И. Урысон, Г. Ф. Хрустов, а также всемирно известный авторитет в области эволюционной теории американский ученый Эрнст Майр. В 1964 году в Москве проходил VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук, в рамках которого состоялся симпозиум с характерным названием ''Проблема грани между животным и человеком''. Большинство участников дискуссии, развернувшейся в ходе этого научного мероприятия, также пришли к выводу, что никакой четко фиксируемой границы в эволюционной цепи между последним антропоидом и первым человеком не существует. Из всего вышеизложенного логически вытекает, что существуют ''более животные'' и ''менее животные'' расы.
  Основоположник русской расовой теории Степан Васильевич Ешевский (1829-1865), еще в своей базовой работе ''О значении рас в истории'' (1862) писал, что ''современная наука дает нам возможность, уничтожая глубокий рубеж между человеком вообще и животным, провести зато еще резче границу между человеком высшей расы и человеком низшей организации - существом, еще переходным от мира собственно животного к миру несомненно человеческому в высшем его значении. Чем ближе знакомится исследователь с различными племенами и чем более увеличивается количество этнологического материала, тем дробнее становится деление, и он доходит в своих выводах до предположения о сотворении рода человеческого по племенам''.
  Крупнейший немецкий антрополог Роберт Видерсгейм (1848-1923) в книге ''Строение человека со сравнительно-анатомической точки зрения'' (М., 1900), основываясь на обширном статистическом материале, пришел к следующему выводу: ''При попытке восстановить первоначального человека, то есть найти следы предков человека, необходимо останавливаться и на других точках зрения, которые заставляют рассматривать организацию человека в ряду других животных отчасти как развивающуюся прогрессивно, отчасти - регрессивно''. И он был не одинок в своих обобщениях. Таким образом, становится совершенно очевидным, что необходимо отбросить всякие разговоры об однонаправленности эволюции для всего человеческого рода как крайне наивные и не соответствующие действительности. Если бы все человечество и вправду развивалось в одном направлении, то тогда не существовало бы такого количества исчезнувших народов и цивилизаций, которыми пестрят все учебники по истории и археологии.
  Совершенно очевидно, что в то время как одни расовые группы прогрессивно эволюционируют, другие в условиях одной и той же экологической ниши, в этот же момент поступательно деградируют, даже будучи объединены общностью социальной и политической жизни.
  Мало того, совершенно не приходится говорить и о некоем универсальном ''единстве'' человеческого тела, так как одна группа его органов в процессе эволюции может развиваться, а другая при этом находиться в состоянии атрофации. Классик академической антропологии немецкий ученый с мировым именем барон Эгон фон Эйкштедт (1892-1965) в своей фундаментальной монографии ''Расология и расовая история человечества'' (1937-1943) утверждал: ''Дело в том, что при становлении и росте скоплений расовых признаков, то один, то другой морфологический процесс образования расы (благодаря возникновению новых мутаций) идет то быстрее, то медленнее. Этот процесс развития ни в коем случае не является самопроизвольным и не проходит в пустом пространстве, а находится, как и все живое и органическое, в непосредственном и гармоничном взаимодействии с жизненной ситуацией и зоной обитания. Отсюда определенное расслоение в ходе эволюции, которое происходит во всем человечестве''.
  Расы с ускоренными темпами развития, которые за счет физической и психической дифференциации вырабатывают специфические человеческие признаки, по мнению автора, он называл прогрессивными. В противоположность им примитивные расы из-за отсутствия роста и специализации вырабатывают инфантильные и животные признаки.
 
 
  9. Единое человечество как фикция
 
  Таким образом, достижения современной биологии никак не противоречат концепции полигенетического развития ''человечества''. Фундаментальная теория гомологических рядов в наследственной изменчивости, выдвинутая Н. И. Вавиловым еще в начале 20-х годов ХХ века, до сих пор имеет самостоятельную научную ценность и, мало того, по мнению В. П. Алексеева, полностью приложима к теории антропогенеза. В монографии под названием ''Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости'' (Ленинград, 1987) выдающийся советский биолог сформулировал два основных правила своей научной системы: ''Ближайшие генетические виды характеризуются параллельными и тождественными рядами признаков и, как правило, наблюдается положение: чем ближе генетические виды, тем резче и точнее проявляется тождество рядов морфологических признаков. Ближайшие генетические виды имеют, следовательно, одинаковые ряды наследственной изменчивости. Вторая закономерность в полиморфизме, вытекающая из первой, состоит в том, что не только генетические виды, но и роды проявляют тождества в рядах генотипической изменчивости''.
  Отсюда как раз и вытекает, что ''человечество'' состоит из различных видов, то есть человеческих рас, и внешнее сходство, выражающееся в одинаковом числе рук, ног и т. д., говорит не об общности их происхождения, а о близости принципов параллельного развития. Вавилов делает закономерный практический вывод: ''Уже в настоящее время может стать целесообразным определение полиморфизма у видов не числом описанных и возможных комбинаций, а числом и перечнем расовых признаков, по которым виды отличаются друг от друга''. Данный вывод находится в точном соответствии с идеями классической расовой теории. В основе сходства и различий между расами лежат описываемые наследственные расовые признаки, а не абстрактные внутривидовые мутации, что и составляет основу теории полигенизма.
  Н. И. Вавилов разработал также весьма ценные положения о мимикрии живых организмов, то есть об имитации одним видом форм другого, что очень часто наблюдается в среде паразитов и сорняков, имитирующих основную породу, а также о конвергенции, или сходстве в признаках. Доказательства истинности обоих этих положений мы наблюдаем каждый день, ибо не только отдельные люди, но иногда и целые народы имитируют внешний облик и поведение государствообразующих наций, ведя внутри них паразитическое существование.
  Эти положения подтверждены и развиты современной наукой. В частности, биолог Ф. М. Шеппард в книге ''Естественный отбор и наследственность'' (М., 1970) указывает: ''Поскольку существуют признаки, обеспечивающие приспособления к различным условиям среды, то не удивительно, что многие группы организмов имеют сходные направления эволюции, например, увеличение тела. При определенных специализированных условиях часто возникают сходные приспособления. Лошади, например, возникали дважды. Другой пример - это мимикрия''.
  Известный советский биолог Г. Ф. Гаузе развил основные положения теории Н. И. Вавилова, указывая: ''Известно очень много примеров параллелизма во внешнем проявлении модификаций и мутаций. Этот эффект по Шмальгаузену называется генокопиями''.
  Как здесь вновь не вспомнить слова Джордано Бруно, который еще 500 лет назад говорил, что некоторые люди не являются людьми, хотя и похожи на них наружно. Конкретный пример: известный маньяк Чикатило, у которого во время следственного эксперимента обнаружилось несовпадение группы крови и группы спермы, что невозможно для нормального человека. Будучи ''нечеловеком'' в прямом смысле этого слова, он и совершал нечеловеческие поступки.
  Другой корифей отечественной науки В. И. Вернадский в своей работе ''Химическое строение биосферы Земли и ее окружения'' (М., 1965) уделил внимание неравномерности темпов эволюции видов, а также их полигенетическому происхождению: ''Представление о едином или немногих предках современного органического населения Земли не только не подкрепляются прямыми данными палеонтологии, но и противоречат тому, что нам известно о геологическом значении живого вещества. В биосфере всегда наблюдается разнородное живое вещество''.
  Наконец, Н. В. Тимофеев-Ресовский, Н. Н. Воронцов и А. В. Яблоков в совместной книге ''Краткий очерк теории эволюции'' (М., 1969) писали: ''Формулировка понятия ''вид'' не только ограничена по содержанию, но и трудно применима практически. Содержание понятия ''вид'' может в разных случаях и разных группах организмов быть очень различным, отражая как тип возникновения, так и историю и дальнейшую судьбу соответствующих видов. Думается, что если последовательно применять концепцию строгой монофилии ко всем таксонам выше семейства, то мы вскоре сможем прийти к выводу о полифилетичном происхождении всех больших групп, поскольку совершенно естественно, что группа родственных видов на уровне семейства часто может развиваться не из одного, а из нескольких видов. Ясно, что у родственных видов, родов, семейств сохраняются гомологичные гены и целые группы генов, и они могут гомологично мутировать. Несомненно необходим отказ от концепции ''строгой монофилии'' в отношении крупных таксонов''.
  Но этот отказ чреват уничтожением самого понятия ''человечество'', со всеми вытекающими необратимыми последствиями. Весь гуманизм правозащитников, именем которого они действуют, потеряет не только физическую, но даже и метафизическую основу. Как квалифицированно измерить страдание существа, в жилах которого течет нечеловеческая кровь, но мнящего себя homo sapiens? Если только по статье уголовного кодекса, предусматривающей наказание за ''жестокое обращение с животными''. Н. И. Вавилов писал: ''Одинаковые изменения фенотипического порядка могут быть вызваны и разными генами'', а В. П. Алексеев подтверждал, что внешне похожие народы имеют совершенно различное расовое происхождение.
  Советский биолог Ю. А. Филипченко еще в 20-е годы ХХ века предложил выделять параллелизм генотипический, который наблюдается у родственных видов, захватывая преимущественно признаки родственных видов и родов. Кроме того, он выделяет параллелизм анатомический, вытекающий из одинаковых возможностей развития, заложенных в органах. А. А. Заварзин установил общность гистологической структуры аналогичных органов у различных классов животных, независимо от генетических отношений. Все это также говорит в пользу полигенизма в развитии основных рас. Н. И. Вавилов в этой связи отмечал: ''Число фактов конвергенции у живых организмов растет с каждым годом. Существуют мутации, идущие в разных направлениях, но при объединении обнаруживающие общий закон''. Именно поэтому народы, имеющие различное расовое происхождение, нередко обнаруживают сходство внешнего облика. Таким образом, четное количество рук и ног, а также членораздельная речь вовсе не являются критерием принадлежности к единому ''человеческому роду''. Исследования в области биохимических различий основных человеческих рас также целиком подтверждают теорию полигенизма. Крупнейший советский антрополог В. П. Алексеев в монографии ''Историческая антропология и этногенез'' (М., 1989) утверждал: ''Ныне точно установлено, что на протяжении всей истории человечества не было однонаправленных изменений в групповых факторах крови; и в этом отношении сохранялась локальная специфика групп населения. Таким образом, в каждый определенный момент истории человечество представляло собой общность, гетерогенную по генам групп крови''.
  Но если никогда не было общности по генам групп крови и, вместе с тем, никогда не было их однонаправленных изменений во времени, то, следовательно, не может быть и речи о едином источнике возникновения ''человечества'', и, как следствие, ''человечестве'' как таковом вообще. Именно поэтому крупнейший немецкий философ и расовый теоретик Эрнст Крик (1882 - 1947) говорил: ''Человечество _ это самое сомнительное целое из всех''. Даже такое светило отечественной антропологии, как В. В. Бунак в своей фундаментальной монографии ''Род homo, его возникновение и последующая эволюция'' (М., 1980) признавал: ''Гибридологический критерий как единственная основа систематики особенно неприемлем в таксономии приматов, так как известны жизнеспособные помеси столь различных форм, как некоторые виды макак и павианов''. Поль Брока также подчеркивал: ''Физиологический феномен плодовитости гибридов не может служить основой ни для различения видов, ни для определения их происхождения''.
  Поэтому ''свободная скрещиваемость'' представителей различных рас, о которой говорят генетики, не является основанием для утверждений о видовом единстве человеческого рода. Фатальные морфологические различия между различными видами людей, передающиеся из поколения в поколение, естественным образом проявляются в их психике и стратегии поведения. В. А. Мошков писал: ''В психическом отношении различия между крайними пределами человечества так же велики, как между млекопитающими хищниками, как между львом или тигром и бараном''.
  Советский биолог И. И. Шмальгаузен подсчитал, что не менее 25% видов в животном царстве являются целиком паразитическими. Но если перенести и это правило по закону гомологических рядов на ''человечество'', то мы получим, что не менее 25% популяций по сути являются целиком паразитическими, что впрочем без труда можно наблюдать в повседневной социальной практике. Генетиками установлено, что некоторые мутации в организме могут превратить весь генотип в аномальный. Но это справедливо и для целых популяций, ибо мы также наблюдаем целые невменяемые народы.
  Французский ученый Жорж Тесье (1900 - 1972) является одним из основоположников синтетической теории эволюции. В 1937 году им была обоснована концепция искусственной популяции. Понятно, что все живое имеет свою врожденную систему ценностей, а нечто искусственное будет неизбежно иметь искусственную ценность. Все это мы без труда можем наблюдать сегодня в условиях современного ''плавильного котла'', или мультикультурного общества, с его нездоровым социобиологическим климатом. А многие голливудские фильмы о репликантах, мутантах, маньяках и прочих генокопиях создаются также на основе теоретических и практических достижений современной эволюционной теории. Уже выдвинута и обоснована частная теория эволюции, рассматривающая самостоятельное развитие отдельных популяций и рас в отрыве от всех остальных и по своим собственным законам. Самая древняя из известных стратегий такого рода - еврейские диаспоры рассеяния, воплощающие идею отдельного мира иудаизма, живущего по своим канонам и эволюционным критериям. Данный феномен подробно описан в книге Кевина Макдональда ''Народ, который может существовать в одиночестве: Иудаизм как групповая эволюционная стратегия''.
  В условиях современного политического, финансового, техногенного и информационного диктата создается перспектива сброса биологических конкурентов вниз по эволюционной лестнице. Современная поп-культура и сеть массовой информации, пропагандирующие культ цинизма, жестокости и беспринципности, несут в себе единственную цель пробуждения в человеке рудиментарного животного наследия, дабы замедлить эволюционное развитие неугодных конкурентов. Советский антрополог М. Ф. Неструх в книге ''Происхождение человека'' (М., 1970) указывал, что ''метисация вела человечество к своеобразному биологическому объединению, к замедлению и приостановке видовой эволюции''.
  Поэтому совершенно очевидно, что сама идея ''человечества'' принадлежит тем, кто, мимикрируя, паразитирует на идее мнимого единения людей. Общечеловеческие ценности - это всего лишь метки для неискушенных с целью отвлечения их в эволюционные болота.
  Фундаментальное открытие новейшего времени - расшифровка генома человека - грозит использованием геномного шантажа и геномного терроризма, направленного против биологических конкурентов. Человечество, или точнее то, что под ним подразумевается, - это сборный пункт разнохарактерных эволюционных групп, естественно, имеющих различную ценность и различные задачи. Градация по принципу ''высший - низший'' простирается как на целые расы, так и на отдельные популяции, а затем сказывается и на уровне отдельных особей. Если же возвратиться к логическому умозаключению Тимофеева-Ресовского, Воронцова и Яблокова, то становится очевидным, что заказной политический моногенизм, доведенный до логического завершения, рано или поздно превращается в свое собственное отрицание.
  Для лучшего понимания достаточно обратиться к последней классической работе Е. Н. Хрисанфовой и И. В. Перевозчикова ''Антропология'' (М., 1999). Чтобы буквально притянуть факты за уши в лоно любимой ''однообезьяньей'' теории антропогенеза, авторам книги буквально приходится творить чудеса умственной эквилибристики: ''Сейчас появилось много новых данных в пользу единого (монофилетического) происхождения обезьян Нового и Старого Света. Допускается, что на рубеже эоцена и олигоцена в Южной Атлантике существовала цепь островов, соединявших Южную Америку с Африкой и проходивших от Южной Африки к Фолклендскому плато; могла быть и цепь вулканических островов вдоль Срединного Атлантического хребта, также служившая путем миграции для приматов и грызунов''.
  Прежде всего отметим, что строить такие грандиозные обобщающие идеологические конструкции, как происхождение человека, на одном из допущений частного археологического характера, без сверки с результатами смежных дисциплин, недопустимо по всем законам логики, которую антропологам, к сожалению, не преподают. Наконец, как Вы можете представить себе сам процесс целенаправленного перекочевывания обезьян и грызунов с острова на остров на пути в несколько тысяч километров? Если только и те и другие ориентировались по звездам, и обезьяны добирались вплавь, а грызуны, временно отрастив жабры, пробирались по дну, а затем как ни в чем не бывало опять избавились от них. Ну что здесь сказать? Известная в нашей стране детская книжка ''Незнайка на Луне'' представляется вершиной реалистического творчества по сравнению с этим учебником.
  Дальше больше: авторы пишут, что ''существует фактический разрыв в палеонтологической летописи в период от 8 до 5 млн. лет назад'' (с. 41). А далее они сообщают: ''Наиболее правдоподобной сейчас представляется гипотеза относительно позднего выделения человеческой линии эволюции - от 8 до 5 млн. лет назад'' (с. 45). Получается, что наибольшая правдоподобность гипотезы вытекает как раз из отсутствия подтверждающих ее палеонтологических фактов.
  Римский отец церкви Тертуллиан бросил однажды фразу, обессмертившую его имя: ''Верую, ибо абсурдно''. Столетия спустя великий философ Гегель изрек: ''Если моя теория не согласуется с фактами, то тем хуже для фактов''. Собственно говоря, мы и не вправе рассчитывать на другую логику людей, еще десять лет назад изучавших азы марксистско-ленинской схоластики, густо замешанной на гегельянстве, чтобы обрести свои кафедры и научные степени. Поль Брока поэтому справедливо отмечал, что ''моногенистам неизвестна логика''.
  Для того, чтобы объяснить сам процесс морфологического превращения обезьян в промежуточного предка человека, они же ссылаются на возникновение в Восточной и Южной Африке радиации, приведшей к искомым мутациям. Конечно, не объясняется, откуда взялась эта самая радиация и почему одни обезьяны, облучившись, встали на ноги, а другие нет. Кроме того, нет ни одного подтвержденного факта появления нового биологического вида в результате действия радиации, не говоря о том, что большинство мутаций вредны для организма и приводят не к его эволюционному развитию, а к летальному исходу.
  В христианской католической этике, для того чтобы скрыть очевидную глупость или неблаговидный поступок, с давних пор существует понятие индульгенции - платного отпущения грехов. В современной биологии этим же целям служит понятие мутации. Могущество ее беспредельно, а направление действия алогично избирательно.
  Мы уже указывали, что и Ламарк, и Дарвин, будучи эволюционистами, сами иронизировали над понятием ''вид'', на основе которого строили свои умозрительные конструкции. В этом же духе поступают и Е. Н. Хрисанфова и И. В. Перевозчиков, ибо в конце своей книги пишут: ''При современном положении дел в антропологии ситуация такова, что имеющиеся факты могут быть истолкованы в любую сторону''.
  Конечно же, ерничание над собственным многостраничным эпистолярным наследием - личное дело авторов, но вся беда заключается в том, что данный ''шедевр'' рекомендован Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, ''обучающихся по направлению ''Биология''. Можно теперь не сомневаться, что ''направление Биология'' обретет своих новых непотопляемых кормчих, вроде Лысенко и Презента.
  Равным образом перенося расовую логику в область человеческой культуры, мы без особого труда обнаружим те же закономерности. Культура не берется из некоей ''абстрактной среды'', как увещевают нас культурологи. Только раса создает все и вся вокруг, и ценности и цивилизацию, и даже преобразовывает ландшафт. Крупнейший австрийский философ, специалист в области этологии Конрад Лоренц в книге ''Оборотная сторона зеркала'' (М., 1998) указывал: ''Единство человеческой ''цивилизации'' _ такая же фикция, как единство филетического древа жизни. Каждая веточка, каждый вид растет на свой страх и риск в своем собственном направлении - и точно так же ведет себя отдельная культура! Таким образом, человеческие культуры не возникают, как это постулировала унифицирующая философия истории, в линейной последовательности и по единому закону, а независимо друг от друга, точно так же, как возникают виды животных и растений, - исследователь эволюции сказал бы, что они возникают полифилетически. Уравнивание всех народов имеет уничтожающее действие: если все люди всех культур сражаются одним и тем же оружием, конкурируют друг с другом с помощью одной и той же техники и пытаются перехитрить друг друга на одной и той же мировой бирже, то межкультурный отбор теряет свое творческое действие''.
  Корифей советской антропологии Б. С. Жуков в своей монографии ''Происхождение человека'' (М., 1928), перенося закономерности эволюции человеческих рас на их культурные достижения, высказывался вполне конкретно в том же смысле: ''Боковые ветви человеческого древа, развитие которых не могло привести к постепенному совершенствованию человеческих признаков к тому, чтобы они сделались близкими к современным представителям высших человеческих рас, должны были или вымереть, как некоторые ископаемые человеческие расы, или же, почти остановившись в своем совершенствовании, как низшие современные расы, не участвовать в культурном прогрессе человечества''.
  В свете всего вышеизложенного сам собою напрашивается простейший вывод. Почему эволюционисты, биологи и антропологи никак не могут на протяжении нескольких столетий прийти к консенсусу по вопросу об истории человечества? Почему все это время они пересматривают эволюционные концепции, выдвигая все новые и новые? По простой и вполне очевидной причине. Они пытаются доказать существование того, чего нет и никогда не было в принципе, а именно: самого ''человечества''. То, что мы все по привычке называем человечеством, есть всего лишь некий эволюционный вольер, в котором вот уже миллионы лет конкурируют организмы, имеющие совершенно различное происхождение и, как следствие, различную ценность.
  Если бы все люди имели одно происхождение, они неизбежно имели бы одну тактику биологического поведения и сходные цели в жизни, одну и ту же стратегию воспроизведения потомства. Но ничего подобного мы не наблюдаем в истории ''человечества'', где одни расы без остатка расходуют себя, творя культурные ценности, представляющие из себя мусор в глазах других рас, совершенно не озабоченных созданием культуры, государственности и даже письменности. Разве может наблюдаться что-либо подобное в популяции волков, среди которых одна особь питается мясом убитых на охоте жертв, другая предается пожиранию падали, а третья обратилась в вегетарианство, поедая траву. Меж тем, это явление крайней узкой специализированности в питании целых народов и рас, на которое мы совершенно не обращаем внимания, посещая рестораны национальных кухонь, должно было бы служить первым показателем разнородности ''человечества''.
  А можете ли Вы себе представить стаю лебедей, часть из которых хранит супружескую верность и воспитывает детенышей, а другая часть предается блуду, торгуя собственными детьми для умерщвления их на донорские органы? Видели ли вы когда-нибудь муравьев, из которых одна часть занята тем, что строит общий муравейник, а другая тут же его разрушает? Где Вы увидите пчел, часть которых собирает нектар, а другая поколениями живет за счет сдачи его под проценты в соседний улей? Возможно ли такое в природе, когда мы говорим, что все эти виды имеют происхождение из одного источника? Меж тем, эти и множество иных противоречий в ежедневном поведении разных народов и рас не заставляют нас усомниться в подлинности того, что, по недоразумению, называется ''человечеством''. Понятие ''человечества'' - гнусное надувательство, возмутительный миф, который должен быть разоблачен раз и навсегда.
  В вопросах сексуально-брачной стратегии поведения, если принимать единство человечества за аксиому, постулируемую ''антропологами-гуманистами'', почему-то ни один другой вид не дает такого шокирующего разнообразия форм. Только попытайтесь себе представить барсука, который в одном регионе стойко придерживается моногамного брака, в соседнем ведет себя как многоженец, а в третьем - придерживается гостевого брака. Любой зоолог-эволюционист на основе этих элементарных фактов, служащих наглядным изображением популяционной специфики размножения, не задумываясь отнес бы этих животных к разным видам. Но стоит нам завести разговор о человеке, как принципы систематики вдруг отступают на задний план по соображениям мнимой политкорректности.
  Выдающийся русский психолог В. П. Осипов, соотнеся данные рефлексологии с обширнейшим культурно-историческим материалом, пришел к однозначному выводу, что массовый гомосексуализм как социально-биологическое явление в древнем мире имел своим происхождением исключительно Восток. Древняя Европа не имела о нем представления. Другой русский ученый, этнолог О. В. Мильчевский констатировал, что обычай кастрации зародился в гаремах Эфиопии и Ливии, как следствие ненависти и ревности мужей к мужчинам-сторожам, и распространился далее в Египет, Иудею и Ассирию. Все экзотические формы разврата и похотливости, по мнению Мильчевского, также получили преимущественное первоначальное распространение у южных экваториальных рас и в течение длительного времени были совершенно не известны среди белых культурных народов Европы. Возвышенное, почти божественное отношение к девственницам существует в мифологии всех без исключения народов, принадлежащих к индоевропейскому культурному кругу, сформировавшемуся на биологической базе нордической расы, в то время как среди негров экваториальной Африки до сих пор существует обычай, согласно которому верховный жрец племени каменным ножом публично лишает девственности едва достигших половой зрелости девушек. Девственность - это непозволительная обуза для племен, по наследству исповедующих оргиастические культы. Среди монголоидных племен северо-востока Евразии весьма распространены обычаи гостевого брака и даже сдачи жены ''в ренту''. Подиум с непременным вертикальным шестом, предназначенным для кружения вокруг него в танце раздевающейся танцовщицы, ставший ныне атрибутом любого стриптиз-клуба, почему-то прочно ассоциируются с европейской системой ценностей. На самом же деле, это относится к элементам азиатской храмовой проституции из Древнего Вавилона, на что первым в европейской науке Нового времени обратил внимание крупный немецкий историк Гуго Винклер (1863-1913).
  Различие форм и стилей проявления основного инстинкта - инстинкта продолжения рода - лучше всего указывает на отсутствие единой эволюционно-биологической основы, каковой могло бы быть наличие единого человеческого вида. Но его нет в принципе, о чем говорят факты. Единство человечества - это фикция.
  Практически в каждом учебнике по судебной психиатрии и сексологии при перечислении половых извращений обязательно упоминается гетерохромофилия - сексуальные действия, при которых партнером может быть только субъект с другим цветом кожи (разновидность фетишизма).
  Но тогда логически можно прийти к выводу, что смешанные расы - это результат устойчивого полового извращения, генетических отбросов из числа первоначальных чистых рас, в процессе деградации впавших в фетишизм. А если вспомнить утверждения современных эволюционистов о сетевидном развитии основных рас, где ''верхние этажи'' находятся в непосредственном контакте с ''нижними этажами'', то станет очевидным, что эти смешанные расы есть результат не просто устойчивого полового извращения, но тягчайшей формы наследственной зоофилии, когда объектом полового влечения становится субъект, занимающий промежуточное положение между человеком и животным. Теперь становится понятным, почему в древнем мире обезьян называли ''слугами фетишей'', ибо они и их переходные формы у многих народов выступали в качестве объектов полового влечения, что наглядно отражено во множестве преданий во всех частях земли.
  Наши выводы служат иллюстрацией и подтверждением концепции о гибридности рода человеческого, состоящего из неравноценных в эволюционно-биологическом плане видов, несущих в себе разные формы проявления и различную степень концентрации человеческих и животных признаков. Данное положение впервые аргументированно было изложено выдающимся русским ученым В. А. Мошковым в его фундаментальном труде ''Новая теория происхождения человека и его вырождения'' (Варшава, 1907). Мы считаем для себя огромной честью выступить в поддержку этой научной теории спустя почти целое столетие и, основываясь на новых фактах, вновь показать ее достоверность.
  И едва вы осознаете себя свободным в суждениях от груза данного вредоносного мифа, Вы тотчас испытаете огромное облегчение. Мир станет прозрачным и понятным в самой своей сути, а большинство повседневных проблем сами собой найдут свое разрешение, едва Вы начнете сортировать ''людей'' по расово-биологической шкале согласно их ценности. Будет меньше разочарований, ошибок и душевных ран. Не сокрушается же у Вас вера в себя от комариного укуса или лая дворовой беспородной собаки. Точно так же нужно поступать и в отношениях с теми, кого Вы раньше по ошибке относили к одному виду ''человеков''. Понимая теперь, что этого видового единства не существует в принципе, Вы претерпите кардинальную ломку морально-ценностных ориентиров. Но этого не нужно пугаться, ибо это закономерный процесс очистки биологической основы совести от шлаков, мешающих эффективному использованию природной расовой самоценности.
  Поль Брока писал по этому поводу: ''Поскольку ни один факт не подтверждает теорию моногенистов и ни одна их гипотеза не объясняет происхождение типов, остается предположить, что эти типы возникли разными путями. Моногенисты пытались также говорить о моральном единстве человеческого рода. Но все исследования в этом направлении доказали противоположное: умственное и моральное различие основных рас еще больше, чем анатомическое. Человеческая группа, несомненно, представляет собой род. Если бы этот род состоял из одного вида, это было бы уникальным исключением в природе. Поэтому естественно думать, что этот род состоит, как и все прочие, из нескольких видов''.
  Современный философ из Франции Пьер Шассар также заявляет, что ''человечество - это миф, не соответствующий действительности''. Один из видных теоретиков национал-иудаизма Аарон Дэвид Гордон в своих ''Письмах из Палестины'' утверждал: ''Человечество, о котором так часто говорят, - всего лишь абстракция, термин, взятый из безвоздушного пространства и не имеющий никаких соответствий с тем, что действительно существует на Земле''.
  Закономерно, что за отсутствием ''единого человечества'' отсутствуют как таковые и ''общечеловеческие ценности''. Поэтому, обращаясь к высокой патетике великого Ницше, можно утверждать, что ''переоценка всех ценностей'' грядет со всей неизбежностью, ''веселая наука'' сойдет на нет, а ''человеческое, слишком человеческое'' даст себя знать, и наступит новая ''утренняя заря'' грядущего ''Сверхчеловека''.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 а54
 
 
 РАСОВО-ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ НЕВРОЛОГИЯ
 
 "Один генотип - один инстинкт"
 Н. П. Дубинин
 
 "Человек легче замечает неравенство, чем равенство"
 Д. Н. Узнадзе
 
  Еще великий древнегреческий философ Алкмеон Кротонский около 520 года до н. э. утверждал, что "мозг - это седалище души". Однако весь парадокс развития европейского естествознания состоит в том, что детальное серьезное изучение мозга - органа, отвечающего за отправление психических способностей человека, началось только на рубеже XVIII и XIX веков нашей эры. Еще просветители и гуманисты, а также философы и естествоиспытатели, составлявшие отряд идеологического обеспечения Великой Французской революции, всерьез утверждали, что он представляет собой всего лишь "безобразную связку перепутанных кишок" и служит "защитной оболочкой нижней кости черепа". Неудивительно, что лозунги о всеобщем равенстве и братстве быстро проросли на такой благодатной "натурфилософской" почве.
 
  1. Мозг как седалище души
 
  Первым, кто навел порядок в "райском" саду нарождающейся демократии, был выдающийся немецкий врач и анатом Франц Йозеф Галль (1758-1828), создавший учение о локализации различных психических функций в тех или иных частях коры головного мозга и обосновавший совершенно революционное по тем временам положение, согласно которому сила психических и интеллектуальных способностей индивида зависит от степени развитости его мозга. Мало того, свободу воли, религиозный инстинкт и даже способность к моральным суждениям он объявил зависящими от "наследственных предрасположенностей". Галль писал: "Мы приходим к тому заключению, что в организации людей и рас существуют основные различия, часто чрезвычайной важности. Чем больше мы удаляемся от общих свойств и вникаем в особенности отдельных явлений, тем ближе мы к познанию природы. Утверждение, что инстинкты слепы, неверно, ибо мотивы действия предписаны, так же, как животным... Всякий, углубляясь в себя, должен чувствовать и испытывать, что воля и свобода есть одно и то же. Воля есть собирательный мускульный механизм организма(...) Нельзя сомневаться, что род человеческий снабжен особым органом, посредством которого он признает Творца вселенной и удивляется ему. Бог существует, потому что есть орган, чтобы познавать его и удивляться Ему. Физические обстоятельства могут остановить развитие той части мозга, посредством которой Творцу угодно было бы открыться человеческому роду. Если бы было племя, организация коего была бы совершенно не развита в этом отношении, то оно к чувству религии и познанию Бога не могло бы быть способнее животных. Для тех существ, организация коих не развита в значении определенных способностей, Бога нет".
  Галль выделил 27 основных зон - органов (как он их называл) локализации высших психических функций, степень развития которых и обуславливает основные психические и культурные различия между отдельными особями, племенами и целыми расами. "Мозг есть орудие всякого чувства, каждой мысли, каждого желания. Разум есть результат одновременного действия всех духовных способностей. Этим можно объяснить, почему один человек может обладать быстрым и верным соображением относительно одних предметов и быть тупым относительно других; так, он может иметь воображение живое и плодовитое относительно предметов одного рода, холодное и скудное для прочих предметов. Один орган может действовать с большей энергией, чем другой и дать причину более сильную. Известно также, что народы с большим мозгом до того возвышаются над народами с малым мозгом, что покоряют и угнетают их, как угодно. Мозг индуса значительно меньше мозга европейца, и всем известно, как несколько тысяч европейцев покорили и теперь держат в зависимости миллионы индусов. Точно так же, мозг американского туземца меньше, чем мозг европейца, а с Америкой случилось то же, что с Индией".
  Неустанно проверяя все свои смелые гипотезы на практике, Галль высчитал, что вместимость черепа у белой расы составляет от 75 до 109 кубических дюймов, тогда как у монголоидной расы она простирается от 69 до 93 дюймов. Будучи сыном своего революционного времени и подлинным ученым-реформатором, Франц Йозеф Галль совершенно не боялся переносить данные своих антропологических наблюдений в социально-политическую сферу, а также в область прикладного правоведения. "Все способности и наклонности являются врожденными, поэтому равенство перед законом - величайшая несправедливость".
  Однако общество того времени, подверженное поэтическим воззрениям на природу человека, все еще мыслило категориями сердца как первопричинами всех психических движений, да и клерикальное христианское образование также всеми силами противилось распространению "материализма". Галль был осмеян, а его идеи изгнаны из научного обихода. Но бурный расцвет естествознания в Европе уже начинал делать свое дело.
  Один из пионеров физиологии немец Иоганн Мюллер (1801-1858) утверждал: "Психологом не может быть никто иной, как физиолог". Английский ученый Джон Бэн в 1866 году опубликовал книгу "Об изучении характера", в которой указывал: "Душа во всех своих проявлениях существенно зависит от головного мозга, она тем развитее, чем развитее головной мозг, и слабеет при недостатках и болезнях мозга". Известный немецкий естествоиспытатель и натурфилософ Лоренц Окен (1779-1851) предпринял попытку соотнесения особенностей психофизиологии органов чувств у представителей различных рас, исходя из степени их развития. Его классификация рас по пяти основным чувствам выглядела так: 1) кожный человек - черный африканец, соответствует стадии низших животных; 2) языковый - коричневый австралиец и малаец, соответствует ступени собаки; 3) носовой человек - красный американец, соответствует ступени медведя; 4) ушной человек - желтый азиат, монгол, ступень обезьяны; 5) глазной человек - белый европеец, стоящий на ступени человека.
  Данную психофизиологическую расовую классификацию вовсе не нужно считать каким-то проявлением особо циничного расистского мракобесия, ибо даже Энгельс в своей знаменитой работе "Анти-Дюринг" положительно оценивал вклад Окена в развитие биологии и материализма вообще.
  И только с началом исследований таких ученых, как Фридрих Тидеман (1781-1861), Пьер Грациоле (1815-1865), Карл Фогт (1817-1895), Дмитрий Николаевич Зернов (1843-1917), начинается осознанное и целенаправленное изучение специфики и формы строения мозга различных человеческих рас. В частности, Карл Фогт первым обнаружил, что ударная вязкость вещества мозга у негров превышает этот показатель у белых европеоидов.
  Наконец, во второй половине XIX века были открыты так называемые "психомоторные центры", возникла теория "новой френологии", называвшаяся также "географией мозговой коры". Галль первым обнаружил речевой центр в левом височном отделе, позднее эту зону назовут "Зоной Брока", в честь крупнейшего французского антрополога Поля Брока (1824-1880). Этот великий ученый первым начал осознанную кампанию по реабилитации научной теории Франца Йозефа Галля. Другой корифей антропологии немец Иоганнес Ранке (1836-1916) в своей фундаментальной монографии "Человек" (СПб., 1901) также подчеркнул: "Первая попытка новейшего времени возвратиться на путь Галля, в смысле точно ограниченного локализирования функций в мозговой коре человека, принадлежит Брока. Тем не менее, мы должны заметить, что применительно к локализационной теории во всей ее полноте, то есть начертание "географии мозговой коры" неминуемо поведет не только к локализации воли и сознания, но и к их расчленению, соответственно различным центрам".
  Таким образом, основное рациональное зерно всей натурфилософской системы Галля все же уцелело и со временем дало всходы, ибо антропологи, психологи и физиологи разными путями пришли к одному и тому же выводу: отправление основных психических функций человека осуществляется раздельно и всякие абстрактные разговоры о некоем "едином духе" не имеют под собой никаких биологических оснований. Крупнейший немецкий антрополог-эволюционист Герман Клаач (1863-1916) в книге "Происхождение и развитие человеческого рода" (М., 1910) также счел необходимым отметить: "В новейшее время попытка Галля ценится опять гораздо больше, чем это было прежде в течение долгого времени. Теперь сознают, что ошибка Галля принадлежит к числу тех, которые лежат на пути к успехам знания. А так как каждое научное завоевание, выраженное в определенной форме, имеет только временное значение, то на пути к истине научное исследование шествует от ошибки к ошибке. Не раз идея, давно выброшенная как ненужный хлам, через долгое время снова подбиралась и становилась на почетное место. Если учение о черепе в той грубой форме, которая была ему дана Галлем, и представляет заблуждение, то в основе его уже находилось в зародыше то воззрение, которое теперь играет руководящую роль в психологии и психиатрии. Согласно этому воззрению в мозгу имеются определенные центры физиологических отправлений частей организма, и в частности, для органов чувств такими центрами являются определенные участки так называемого серого коркового вещества больших полушарий".
  Итак, была поддержана и развита основная идея Галля о том, что между степенью развития отдельных зон коры полушарий мозга и силой развития соответствующих психических функций существует определенная жесткая взаимосвязь.
 
  2. Причины неравенства идей
 
  Однако еще до начала эпохи серьезных открытий в области неврологии гениальные дилетанты - основоположники расовой теории постулировали, что качество идей всецело определяется качеством строения мозга и органов чувств их носителей. Жозеф Артюр де Гобино в своей главной книге "Опыт о неравенстве рас" (1853-1855) писал: "В безобразии образов нельзя винить природу абстрактного мышления, потому что все дело в устройстве глаз, умов и сердец, к которым обращены эти образы. Черные и желтые аборигены могли понимать только уродливое - оно было создано для них, и оно стало для них необходимым". Однако просвещенной публике Европы понадобилось более полувека, чтобы выводы подобного рода сделались очевидными.
  Выдающийся русский ученый Владимир Михайлович Бехтерев (1857-1927) опубликовал множество работ по невропатологии, психиатрии, психологии, морфологии и физиологии нервной системы, чем обусловил перевод исследований на качественно новый уровень. Отвергая субъективный и еще весьма эмоциональный подход к науке своего времени, В. М. Бехтеров первым сформулировал принцип "объективной психологии", согласно которому необходимо прежде всего "изучать биологические основы психической деятельности".
  В своем фундаментальном сочинении "Объективная психология" (СПб., 1907-1910, т. 3) он указывал: "Психические отправления стоят в связи с состоянием мозгового кровообращения и составом крови, питающей нервные клетки. Известно также, что различные отправления, а равно и патологические изменения состава крови при общих болезненных процессах изменяют коренным образом и психические отправления. Нет ни одного психического процесса, который бы являлся только субъективным или духовным в философском значении этого слова и не сопутствовался бы определенными материальными процессами".
  Таким образом, специфика и строение нервной системы у различных народов и рас всегда проявляются во всем обилии форм психической и материальной деятельности. Памятники культуры никогда не берутся из ниоткуда, но создаются людьми конкретного расового типа, наделенного от природы расово-специфическим строением нервной системы.
  Никакой абстрактный дух еще никогда ничего не создавал, ибо все творения в нашем мире несут на себе клейма рас их авторов.
  "Объективная психология человека, не нуждаясь в самонаблюдении, имеет в виду лишь одни объективные факты и данные, которые являются результатом его нервно-психической деятельности. Сюда относятся психически обусловленные движения, речь, мимика, жесты, деяния и поступки, а в более широком смысле, что составляет собственно предмет объективной психологии народов, язык, нравы, обычаи и быт отдельных племен, их законы и общественное устройство, их индустрия и наука, их философия и религия, их поэзия и изящные искусства - словом все, чем характеризуется внешняя деятельность отдельных и целых народов", - писал Бехтерев.
  Другой всемирно признанный классик русской науки Иван Петрович Павлов (1849-1936) также подчеркивал, что "динамические явления, разыгрывающиеся в центральной нервной системе, должны быть приурочены к тончайшим деталям конструкции аппарата".
  На возможность качественной и количественной оценки параметров нервной системы и, в частности, на способность мозга к созиданию культуры у представителей различных рас и народов указывал и выдающийся советский психиатр Виктор Петрович Осипов (1871-1947) в своей фундаментальной монографии "Курс общего учения о душевных болезнях" (Берлин, 1923): "Головной мозг, и преимущественно, кора больших полушарий мозга является субстратом душевной деятельности. Доказательство того, что душевная деятельность сосредотачивается в головном мозге и особенно в серой коре больших мозговых полушарий, черпается из различных источников: из области сравнительной анатомии, эмбриологии, из области физиологии, антропологии, патологической анатомии и гистологии. Сравнительная анатомия учит, что чем выше стоит психическая организация индивида, тем лучшее развитие обнаруживает его центральная нервная система и, в частности, его головной мозг. Исследования антропологов показывают, что по мере того, как человеку приходится совершенствовать природные душевные способности, его головной мозг становится больше и тяжелее; мозг увеличивается с усилением борьбы за существование и ростом культуры, и некультурные народы, стоящие на той ступени развития, на которой находился древний человек, обладают по объему и весу меньшим мозгом, по сравнению с культурными народами".
  Приблизительно в это же время И. П. Павлов выдвинул положение, согласно которому "все открываемые подробности конструкции мозга рано или поздно должны будут найти свое динамическое значение". Путем многочисленных лабораторных исследований было выявлено, что особенности структуры мозга должны соответствовать его функциональным особенностям. Таким образом, в неврологии получила мощное развитие концепция единства структуры и функции. Известный советский ученый Л. А. Орбели в "Лекциях по физиологии нервной системы" (Ленинград, 1935) в этой связи уже совершенно определенно подчеркивал, что чем выше с эволюционной точки зрения организм, тем большее развитие получает принцип локализации функций в центральной нервной системе. Также и Л. С. Выготский, указывая на структуру центров высшей психической деятельности, говорил, что "локализация высших функций не может быть понята иначе как хроногенная, то есть отношения, которые характерны для отдельных частей мозга, складываются в ходе развития".
  Таким образом, различия в строении мозга "культурных" и "некультурных" народов, "высших" и "низших" рас имеют под собой эволюционно-биологические основания.
  Высшая культура складывается как результат более узкой специализации отдельных зон мозга ее создателей. Между спецификой строения мозга различных рас и произведениями их материальной культуры существует прямая и ясная функциональная связь. Раса и культура неврологически взаимосвязаны, так как каждый биологический тип всегда стремится выразить себя в узнаваемых, адекватных формах в процессе борьбы за существование, узаконивая свой стиль мировоззрения.
  Учение о локализации психических функций было в полной мере применено к объяснению культуросозидающих способностей мозга. Так, В. М. Бехтерев еще в 1907 году писал о том, что лобные доли мозга связаны с "психорегуляторной деятельностью", а также с "правильной оценкой внешних впечатлений и целесообразным, направленным выбором движений сообразно с упомянутой оценкой".
  И вообще, по его мнению, "в восходящем ряду животных развитие лобных долей шло параллельно развитию интеллектуальных способностей". И. П. Павлов в 1949 году также указал на специальное отношение лобных долей мозга к наиболее сложным формам условно-рефлекторной деятельности, лежащим в основе "целесообразного поведения". Академик П. К. Анохин утверждал, что весь "акцептор действия" связан с функциями лобных долей мозга. Английский ученый К. Прибрам установил, что на основе лобных долей совершаются сложные процессы саморегуляции, которые и управляют поведенческими актами. Е. Д. Хомская в книге "Мозг и активизация" (М., 1972) сформулировала тезис, согласно которому с морфологической точки зрения в лобных долях сосредоточен "командный потенциал" и "способность к действию".
  Но тогда со всей очевидностью следует, что различия в культурах и даже отдельных идеологемах нужно искать в различиях строения, в том числе и этих частей мозга. В. П. Осипов, основываясь на результатах практических исследований, совершенно ясно свидетельствовал: "Нервный ток всегда легче устремляется по однажды уже проторенному пути наименьшего сопротивления, что служит выражением общего закона проявления энергии, осуществляемого в области нервно-психической энергии, как производного единой мировой энергии".
  Именно так под воздействием этого закона и возникают расовые стили в искусстве, науке, религии, политике, экономике, ибо каждый устойчивый биотип стремится выразить себя в характерных только для него формах и поведении, идентифицируя реакции других биотипов на его поведение по принципу "свой - чужой".
  Главная функция культуры, таким образом, заключается в том, чтобы сигнализировать окружающим о расовом происхождении ее создателей. Тип идеи всегда функционально связан с конструкцией мозга ее носителя, и при их рассогласовании неминуемо возникает психическая патология.
  Жозеф Артюр де Гобино обращал внимание на следующее: "Для азиатских философов истинная мудрость заключается в том, чтобы подчиняться сильному, не противодействовать неизбежному, довольствоваться тем, что есть. Человек живет в своих мыслях или в своем сердце, он приходит на землю, подобно тени, проходит по ней равнодушно и покидает ее без сожаления. Мыслители Запада не проповедуют такие истины своим ученикам. Они призывают их вкушать земное существование в полной мере и как можно дольше. Неприятие нищеты - вот первое положение их закона. Остерегаться безумств сердца и ума - главная максима; наслаждаться - первая и последняя заповедь. Семитская философия делает из богатой земли пустыню, чьи пески, каждодневно наступая на плодородную почву, вместе с настоящим поглощают и будущее. Противоположная ей арийская доктрина гласит: борозди землю плугами, а море кораблями, затем, в один прекрасный день, презрев разум с его призрачными радостями, сотвори рай здесь, на земле и в конце концов, сойди в нее".
  Базовые стереотипы стратегий поведения различных рас, запечатленные на уровне морфологии и динамического функционирования нервной системы их представителей, проявляют себя во всем многообразии жизненных форм, стилистически безошибочно указывая на первоисточник - конкретную расу. Поэтому совершенно бесполезно, например, объяснять философию Шопенгауэра в цыганском таборе, так как они расово-биологически несовместимы.
  Основоположник русской евгеники - науки об улучшении человеческой породы - Н. К. Кольцов в своей программной статье "Генетический анализ психических особенностей человека" (Русский евгенический журнал, 1924. Т. 1. Вып. 3-4) ясно выделял идею, что "характеристика каждой отдельной культуры является характеристикой того конституционного типа нервно-психических способностей, который сыграл главную роль в создании соответствующей культуры".
  Крупнейший современный американский политик Патрик Дж. Бьюкенен в нашумевшей философско-политической книге "Смерть Запада" (М., 2003), опираясь на данные официальной криминальной статистики в США и культурные достижения рас, делает следующий убедительный вывод: "История показывает, что нет и никогда не было абсолютно равных народов, культур и цивилизаций. Одни достигали величия регулярно, другие к нему вообще не приближались. Разнятся образы жизни, религии, идеи; равенства не найти нигде. Пожалуй, важнейший, самый красноречивый и убедительный довод - тот, что нет и не может быть равенства идей".
  Крупный отечественный психолог и нейроморфолог А. С. Аркин в книге "Мозг и душа" (М., 1923), обосновал тезис о том, что наше мировоззрение зависит от нашей душевной организации. К этому вескому умозаключению он пришел на основе долгих лет практики. Так, в статье "О расовых особенностях в строении мозговых полушарий человека" (Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова,1909 книга 3-4, он писал: "Средняя лобная борозда представляет собой борозду, которая в большей степени, чем другие борозды головного мозга, подвержена изменениям и у представителей различных рас имеет различные очертания". Кроме того, основываясь на огромном зарубежном материале, Аркин на протяжении всей статьи говорил о "мозгах, богатых извилинами, которые как известно, считаются более совершенно устроенными".
  Принципиальное открытие А. С. Аркина в данной статье заключается в том, что "наиболее характерные расовые отличия отмечены в области ассоциативных центров". Эти центры имеют более позднее развитие по сравнению с другими участками мозга. В них также легко читаются внешние морфологические различия строения мозга у представителей "высших" и "низших" рас. Постижение чужой и в равной мере созидание своей собственной культуры тесно сопряжены с развитием этих ассоциативных центров. Язык конкретной культуры, ее стиль, известная утонченность или, напротив, варварская грубость, глубина и чистота переживаний, свойственных ей, имеют, таким образом, ясные физические очертания. Большинство суждений о культуре, высказываемых сегодня идеалистически настроенными, абстрактными культурологами, не стоят и одного приговора анатома средней руки, способного после короткой операции наглядно показать, что от данных конкретных мозгов высокой культуры и ожидать было нельзя.
  Вывод в работе Аркина прост и убедителен: "Расовые различия в строении головного мозга имеют излюбленные борозды и извилины, где они проявляются более часто и рельефно".
  Другой отечественный ученый Р. Л. Вейнберг в статье "К учению о форме мозга человека" (Русский антропологический журнал,1902, № 4) выявил расовые различия в строении Роландовых и Сильвиевых борозд. Крупный немецкий антрополог Карл Фогт также писал в этой связи: "Сильвиева щель у негра имеет более вертикальное направление, равным образом и Роландова щель".
  Величайший французский антрополог Поль Топинар в своей фундаментальной книге "Антропология" (1879) подчеркивал: "Извилины бывают более толсты, более широки и менее сложны в низших расах. Нервы негров и преимущественно нервы основания мозга толще, вещество их мозга не так бело, как у европейцев". Обладая более толстой костью черепной коробки, о чем писал еще древнегреческий историк Геродот, представители негроидной расы поэтому закономерно имеют более низкий порог болевой чувствительности. На этот нейрофизиологический факт указывали еще во второй половине XIX века ассоциации боксеров, отказывая чернокожим спортсменам участвовать в соревнованиях на том основании, что они менее чувствительны к боли, чем белые.
  О биологических же основаниях культуры Поль Топинар высказывался с еще большей ясностью: "Импульсы, присущие мозговому веществу, столь прочны, несмотря на воспитание и цивилизацию, что сохраняются еще после скрещиваний и помесей и помогают распознать последние (...) Тогда вопрос об отличительных признаках рас, зависящих от их мозговой организации, значительно упростится, и можно будет в самом деле доказать, что способ деятельности мозга дает отличительные признаки, подобно форме черепа или особенностям волос (...) Достаточно сказать, что идеи нравственности могут составить физиологические отличия между расами. Сравнивая басни и аллегории, лежащие в основании мифологий, наука восходит к познанию взаимных прикосновений, в которых находились народы, и, следовательно, отделяет приобретенные признаки от собственных расовых различий (...) При еще большем расширении задачи, наука раскроет прошедшие стадии заимствований в умственной жизни, которые делали одни расы у других (...) Существуют языки, глубоко отличающиеся друг от друга и требующие особого устройства гортани для разговора на них и особого понимания для уразумения их (...) Следует обратить внимание также на различные способы ощущения музыкальной гаммы в пяти частях света. То, что гармонично для слухового аппарата мозга одних рас, неприятно для слуха других. Воспитание здесь не при чем, так как самый факт первичен и имеет анатомическое основание. То же относится и к отличиям в системах счисления. Народы, называемые арийскими, понимают их все и вообще отличаются способностями к математике (...) Способности к рисованию также различны. Есть племена, умеющие чертить только кружки и палочки; некоторые же из их представителей не умеют даже отличить на рисунке голову от дерева или корабля (...) Расы различаются весьма глубоко еще образом жизни и пониманием общественного состояния. Есть народы, как бы предназначенные к вечной кочевой жизни, как цыгане, евреи и арабы".
  Наука более позднего времени полностью подтвердила эти глубокие натурфилософские обобщения культуробиологического характера. Известный советский психолог А. Р. Лурия в статье "Мозг человека и психические процессы" из сборника "Философские вопросы физиологии высшей нервной деятельности и психологии" (М., 1963) указывал, что "синоптический узел" является той единицей, на уровне которой "дух влияет на тело". Таким образом, становится совершенно ясно, что любые явления культуры имеют в основании характерные морфофизиологические признаки нервной системы ее создателей. В другой своей книге "Очерки психофизиологии письма" (М., 1950) он отмечал: "Затылочная и затылочно-теменная область коры головного мозга является тем центральным аппаратом, который позволяет осуществлять целостное зрительное восприятие человека, переводя зрительные ощущения в сложные оптические образы, сохранять и дифференцировать зрительные представления и, в конечном итоге, реализовывать наиболее сложные и обобщенные формы зрительного и пространственного познания".
  Именно это и обуславливает в конечном счете различия в эстетике и художественном стиле у различных рас.
  Различия в языках и письме также всецело определяются различиями в строении мозга. Немецкий ученый Фридхарт Кликс в книге "Пробуждающееся мышление" (Киев, 1985) писал: "Бушмены Центральной Африки имеют языковые формы и звукообразования, подобные праязыку в переходный этап развития от животного к человеку". Проводя натурные испытания на бушменах ученый установил, что их язык очень беден словами, обозначающими числа, мало того, многие звуковые выражения заменяются жестикуляцией. Наконец для языка бушменов характерна редупликация (форма повторения), ибо об одном человеке они говорят "ту", о многих "ту-ту", а о большом количестве "ту-ту-ту". Человекообразные обезьяны в силу специфики строения их мозга также легко обучаемы подобной системе счета. Впрочем, еще основоположник расовой теории граф Жозеф Артюр де Гобино в своем главном сочинении "Опыт о неравенстве человеческих рас" (1853-1855) провидчески утверждал: "Ни один народ не может иметь язык, стоящий на более высокой ступени, чем он сам. Иерархия языков находится в строгом соответствии с иерархией рас". Крупный немецкий расолог и этнолог Отто Рехе (1879-1966) в статье "Раса и язык" пришел к такому выводу: "Результатом совместных усилий разных отраслей науки о человеке является решение проблемы "раса и язык": человеческие расы возникают в состоянии изоляции как продукт наследственных задатков, отбора и эндогамных браков, и та же самая изоляция одновременно порождает однородный тип языка как продукт физических и духовных особенностей возникающей расы. Таким образом, первоначально раса и тип языка всегда совпадают. Язык был, так сказать, одним из духовных расовых признаков. В характерном для нее типе языка каждая раса создала удивительно гармоничный, приспособленный к ее тончайшим духовным движениям инструмент, который она не может безнаказанно отбросить. И если в позднейшие времена из-за распространения и смешения рас первоначально столь ясная картина замутилась, это не может ничего изменить в основном факте духовной взаимосвязи расы и языка: язык это часть расовой души".
  Каждый народ имеет тот язык, которого он биологически достоин, поэтому например, отсутствие письменности у многих народов может указывать на наследственную расово-эволюционную неразвитость соответствующих идеомоторных центров в мозгу их представителей. В данном утверждении не содержится ничего расистского и оскорбительного, ибо это факт, поддерживаемый изысканиями большинства классических этнографов, культурологов и религиоведов. Известный английский этнограф Роберт Маретт писал: "По большей части ритуал порождает миф, а не миф порождает ритуал. Дикарская религия не столько выдумывается, сколько выплясывается". Классик психологии, крупнейший немецкий ученый Вильгельм Вундт высказывался в этой же связи следующим образом: "Существенные пружины мифологического мышления - это не представления, но аффекты, сопровождающие повсюду представления. Таким образом, всякое мифотворчество происходит из аффекта и вытекающих из него волевых действий".
  Следовательно, различия между основными религиозными системами нужно искать не в различиях культурных мифов, их породивших, но в различиях строения нервной системы людей, создавших эти мифы, а также среди тех, кто им поклоняется. Совершенно очевидно, что в Азии традиционные религии Востока исповедуют нормальные психически вменяемые и социально-детерминированные люди, в то время как европейцы, увлекающиеся всякого рода "восточной экзотикой", сплошь и рядом являются выходцами из маргинальных слоев населения с ярко выраженным дегенеративным астеническим психотипом. Религии, языки, культуры и даже политические идеи зарождаются не в пустоте и передвигаются не в безвоздушном пространстве. Степень их адаптивности и усвояемости зависит от степени тождественности типа идеи типу конструкции мозга того, на кого она рассчитана. В свою очередь еще И. П. Павлов указывал, что различия психотипов в конечном счете сводятся к различиям в типах строения нервной системы. Именно поэтому одни лозунги и идеи, легко находящие своих поклонников в одной части света, совершенно не пользуются популярностью в другой.
  Основоположник науки народоведение, крупнейший немецкий ученый Фридрих Ратцель (1844-1904) в своей базовой монографии "Антропогеография" (1912) подчеркивал: "Следует считать основным положением антропогеографии, что распространение этнографических предметов может совершаться только через человека, с ним, при нем, на нем, особенно же в нем, то есть в его душе, как зародыш идеи формы. Этнографический предмет передвигается вместе с его носителем". Его соотечественник известный этнолог и религиовед Лео Фробениус (1873-1938) формулировал этот основной принцип еще короче: "У культуры нет ног, и поэтому она заставляет человека переносить себя. Человек или народ - носильщик культуры". А всемирно признанный классик этнологии Бронислав Малиновский (1884-1942) довел формулировку тезиса до совершенства, провозгласив: "Культура - это биологическое явление".
 
  3. Новая концепция интеллекта
 
  Развитие таких современных наук, как молекулярная биология, психогенетика, нейрохимия существенно укрепило позиции биодетерминизма как системы взглядов на природу человеческих сообществ. Притязания так называемой культуры на роль вселенского арбитра были сведены до минимума. О какой культуре вообще имеет право говорить человек, биологически к ней не способный? И это обобщение может быть легко перенесено на целые этносы, популяции и расы, ибо нельзя смешивать высшую культуру и фольклор, так как в противном случае мы неизбежно принуждены были бы поставить на один уровень оперы Вагнера и стучание по тамтаму у африканских туземцев. Такого рода уравнительная культурная антропология, пышным цветом расцветшая на университетских кафедрах усилиями "соросов" и им подобных, ни о чем другом, кроме как о дегенерации мозга адептов подобных дисциплин,свидетельствовать не может.
  Корифей современной психологии Ганс Юрген Айзенк в работе "Интеллект": новый взгляд" (Вопросы психологии, 1995 № 1), разрабатывает новую концепцию генетических аспектов интеллекта, экспериментально измеряемого с помощью электроэнцефалографии (ЭЭГ), усредненных вызванных потенциалов (УВП), кожно-гальванических реакций (КГР) и времени реакции (ВР). Он пишет: "Тесты на измерение времени реакции (ВР) имеют неоспоримые преимущества: они гораздо более фундаментальны, биологичны и независимы от влияния культуры, чем IQ тесты, неизбежно искажаемые культурными, образовательными и социоэкономическими факторами того или иного вида". Самым естественным образом сказывается, что наследственный биологический статус интеллекта гораздо лучше и точнее характеризует культуротворческие способности индивида, чем все абстрактные рассуждения о культуре.
  "При обработке информации корой головного мозга происходят ошибки, возможно на уровне синапсов, и чем выше склонность индивида к такого рода ошибкам, тем ниже его IQ". Культура, даже самая возвышенная, никогда не изменит морфологическую структуру мозга человека, к ней стремящегося, и не изменит интенсивность нервных реакций. Для расовой теории, так же как и для марксизма-ленинизма, нужно родиться. Культуре нельзя обучить, ей можно лишь соответствовать, так как "культура - это биологическое явление".
  Что же касается других измеряемых признаков наследственного интеллекта, то "результаты исследований показывают, что ладонное сопротивление растет с повышением уровня интеллекта", - отмечает Г. Ю. Айзенк. Кроме того, у людей с низким уровнем интеллекта в мозгу понижено содержание глютаминовой кислоты, и, следовательно, создание классификации рас по этому важному показателю существенно обогатит понимание нами причинно-следственных связей в мировой истории.
  Хотя на человеческий мозг приходится всего 2% массы тела, но потребляет он при этом примерно 20% всей энергии расходуемой организмом. Основным поставщиком энергии мозгу является глюкоза, поэтому главный показатель энергоемкости мозга, определяемый расходом глюкозы в миллиграммах на 100 грамм мозговой ткани в минуту, напрямую связан с IQ. Совершенно очевидно, что расы обладающие различным IQ, легко могут быть измерены и по уровню энергоемкости мозга их представителей, чтобы наконец понять, кто больше всех "работает мозгом", не в переносном, а в прямом смысле.
  "Глютаминовая кислота, глюкоза и другие биологические агенты, ответственные за энергетическое снабжение коры головного мозга и связанные с выработкой нейротрансмиттеров, играют ведущую роль в генетически наследуемом интеллекте, являясь источником той самой "психической энергии", которая служит биологическим субстратом фактора G (общий интеллект)", - пишет Г. Ю. Айзенк.
  Наконец, хронический недостаток кальция в мозгу связан с умственной отсталостью и, в частности, с болезнью Альцгеймера, синдромом Дауна и болезнью Паркинсона. Но и эти массовые недуги человечества имеют ярко выраженные расовые и этнические вариации, что говорит в пользу хорошей дискриминантности данного признака.
  Общий же вывод в работе Ганса Юргена Айзенка таков: "Психометрический интеллект на 70% зависит от биологического и на 30% - от средовых факторов. Таким образом, происходит отход от концепции интеллекта А. Бине и возврат к более ранним взглядам Ф. Гальтона. Любое работающее определение интеллекта должно в основе своей быть биологическим".
  Совершенно нельзя сказать, что подобная точка зрения стоит особняком в современной науке, ибо и у нас в стране нашлись авторы, придерживающиеся сходной системы доказательств. Так, А. М. Мустафин в статье "Биологически активные точки и интеллектуальная активность" (Вопросы психологии 1997, № 2) в самом начале считал необходимым подчеркнуть, что целиком и полностью разделяет мнение Г. Ю. Айзенка о семидесятипроцентной наследственной детерменированности интеллекта, которая коррелирует с физиологическими и биохимическими факторами, такими как слуховое различение, ЭЭГ, скорость утилизации глюкозы. А. М. Мустафин свидетельствует также, что обнаружена корреляция между температурой в зоне биологически активных точек (БАТ) уха и данными психологического тестирования. Данный феномен объясняется регуляцией кровообращения головного мозга и уха человека. Как после этого не вспомнить замечательную русскую поговорку: "Дурак - уши холодные".
  Кроме того, выявлено сопоставление термо- и морфометрии ушей с типом мышления обследуемых, а также обнаружен температурный коррелят успеваемости. По морфометрическим параметрам была выбрана длина ушей, а также их асимметрия, так как разница их в длине указывает на когнитивный стиль и тип мышления (лево- или правополушарный). Самое же главное заключено в том, что в развитии зон мозга имеет место известная конкуренция способностей. У различных рас они развиваются в соответствии с наследственной программой неравноценно.
  Помимо этого, умственные способности регистрируются на основе измерения температурного индекса кожи (ТИК) в 19 точках головы. Более низкий уровень интеллекта и успеваемость у негритянских детей по сравнению с белыми вызвана, по мнению автора, более интенсивным развитием двигательных способностей у чернокожих в ущерб умственному развитию, что наследственно закреплено в генетической программе их развития. "Успеваемость и тип мышления определяются преимущественно биологическими факторами", - резюмирует А. М. Мустафин.
  В свою очередь С. Б. Малых в статье "Исследования генетической детерминации ЭЭГ человека" (Вопросы психологии, 1997 № 6), отмечает: "На пути от гена к поведению находится целый ряд уровней организации - клеточный, межклеточный, уровень функциональных органов и уровень целостной индивидуальности. Как известно, наследуется не само поведение, наследуется ДНК. ДНК кодирует белки, из которых строятся клетки (нейроны), клетки в свою очередь вступают во взаимодействие, определяя структуру и функции мозга. Поведение же индивида определяется развитием мозга в процессе взаимодействия со средой".
  Наследственные факторы влияют на биоэлектрическую активность мозга, измеряемую электроэнцефалограммой (ЭЭГ), но различные расы, в свою очередь, имеют различные наследуемые модусы поведения, что и приводит к частым межрасовым конфликтам в крупных "мультикультурных" городах. Соответственно этому на основе измерений ЭЭГ можно объективно обосновать степень биологической комплиментарности рас в социуме, чтобы показать: кто с кем может уживаться, а кто с кем - заведомо нет. "Как оказалось, различные параметры ЭЭГ связаны с широким кругом поведенческих и когнитивных характеристик, эмоциональностью, темпераментом и пр. ЭЭГ - индивидуально-специфическая и достаточно стабильная в течение жизни индивида характеристика". Кроме того, на основе этой характеристики открывается возможность выявления параметрической несовместимости различных видов так называемой "общей культуры", ибо со всей очевидностью обнаруживатся морфофизиологическое и функциональное различие в строении мозга людей, предпочитающих музыку Вагнера или песни цыганского табора. Максимальное значение коэффициента наследуемости для ЭЭГ составляет 0,7-0,9 именно в зависимости от диапазона частоты. Расовые музыкальные каноны, в свою очередь, по этой причине и состоят из различных гармоник. Ведь еще Поль Топинар, как мы помним, указывал: "То, что гармонично для слухового аппарата мозга одних рас, неприятно для слуха других. Воспитание здесь не при чем, так как самый факт первичен и имеет анатомическое основание".
  Наименьшее генотипическое влияние (46%) обнаружено для ЭЭГ левой височной области коры головного мозга, отвечающей за речевые центры. Очевидно, по этой причине культурные антропологи и выводят общность этносов на языковой основе. Одна раса легче перенимает язык другой, нежели когнитивный стиль мышления, особенности темперамента или стилистику душевных переживаний.
  То, что в расовой психологии называется "душой расы", на самом деле представляет собой общность макро- и микроструктуры мозга представителей данной расовой группы. "Отдельные области мозга не работают изолированно друг от друга, их взаимодействие координируется сложными нейронными цепями, которые связывают их между собой. Число и мощность связей находит свое отражение в показателях когерентности. Высокая когерентность указывает на то, что ЭЭГ различных зон мозга синхронизированы и рассматриваются как показатель "связанности" областей мозга, поскольку синхронизированные колебания в нейронных сетях наблюдаются только в том случае, если они связаны между собой". Наследуемость когерентности составляет 85%, как указывает С. Б. Малых, и отсюда со всей очевидностью ясно, почему именно национальные песни и танцы, гармонично активизирующие нейронные связи наследственной конструкции мозга, имеют такой психический консолидирующий эффект в социуме. Генетически обусловленные, когерентные биоритмы являются кодированным выражением расового архетипа. Именно в музыке со всей ясностью и чистотой проявляется специфика и уникальность души расы, ее неповторимый стиль.
  В подтверждение нашей позиции уместно будет привести высказывание известного французского психолога и социолога Гюстава Лебона, который в своем знаменитом сочинении "Психология народов и масс" (М., 1995) писал: "Душа расы обладает известным количеством общих психологических особенностей, столь же прочных, как анатомические признаки. Как и эти последние, психологические особенности воспроизводятся наследственностью с правильностью и постоянством. При этом устойчивая психическая организация находится в зависимости от устройства мозга".
 
  4. Культура как биологическое оружие
 
  Теперь же, логически суммируя все вышеизложенное, мы неминуемо приходим к узловой части нашего исследования, а именно: к психологическому и невропатологическому влиянию культуры одного расового типа на другой, ибо ценности, нормы и принципы мировосприятия, как мы убедились, есть биологические константы. Созданные наследственной массой одной расы, при перенесении в лоно жизнедеятельности другой они неминуемо приводят к искажению генетической программы ее существования, подрывая таким образом сами основы жизнеустойчивости. Основоположник русской академической школы психиатрии Сергей Сергеевич Корсаков (1854-1900) в своей фундаментальной монографии "Курс психиатрии" (М., 1901) подчеркивал: "Нужно всегда взвешивать влияние расовых особенностей, потому что многое, что считается аномалией для людей одной расы, составляет явление нормальное для людей другой расы".
  Современный американский ученый Э. Ф. К. Уоллес в работе "Психические заболевания, биология и культура" из тематического сборника "Личность, культура, этнос" (Современная психологическая антропология, М., 2001) развивает данную точку зрения в еще более конкретной форме: "Стимулируют ли различные культуры развитие различных форм психических заболеваний? Да, различные культуры стимулируют развитие различных форм психических заболеваний". В том же сборнике Джон Хонигман, обосновывая новейшие принципы психологической антропологии, также ясно постулирует свои воззрения: "Биологическое выживание - это одна из целей, которым служит культура".
  Но если культура есть результат функциональной жизнедеятельности структуры мозга конкретных представителей определенной расы, то будет вполне естественным заключить, что культуротворчество одной расы никогда не будет способствовать возвеличиванию другой расы и ее психическому здоровью. Стиль архетипа одной расы, то есть комбинация ее генетического кода, не соответствует ключу функционирования другой, и именно поэтому все культурологические уловки либеральных обществоведов методически почти всегда походят на дилетантство начинающих жуликов, пытающихся приспособить один и тот же набор отмычек к нарушению сохранности квартир различного уровня достатка.
  Каждому - свое: эта сакральная фраза неизбежно звучит как пароль за каждой комбинацией генов.
  В контексте нашего повествования уже совершенно не выглядит удивительным, что сам термин дегенерация был впервые предложен к употреблению в 1803 году великим немецким естествоиспытателем Готфридом Рейнхольдом Тревиранусом (1776-1837) сразу же после утверждения идеалов Великой Французской революции. А когда в конце XIX века в морально разложившемся обществе Европы возникли идеи декаданса, то передовая часть антропологов и психологов принялась создавать теоретические концепции и разрабатывать комплекс практических мер по борьбе с проявлениями дегенерации в обществе и культуре. Англичанин сэр Фрэнсис Гальтон (1822-1911) создал евгенику - науку об улучшении человеческой породы. В Германии Вильгельм Шальмайер (1857-1919) и Альфред Плетц (1860-1940) создали сходное учение, назвав его расовая гигиена. Крупнейший итальянский ученый Чезаре Ломброзо (1835-1909) провозгласил создание криминальной антропологии, объявив почти каждого преступника дегенератом и почти всякого дегенерата преступником. Его соотечественник и ученик Энрико Ферри (1856-1929) развил идеи своего учителя, создав целое фундаментальное направление, получившим название криминальная социология. Согласно его концепции революции и иные социальные потрясения - это всецело дело рук наследственно отягощенных людей. Борьбу с причинами вырождения во Франции возглавил невропатолог и анатом Жюль Дежерин (1849-1917), а в Швейцарии - невропатолог и психиатр Август Форель (1848-1931). Россия, объятая на рубеже XIX и ХХ веков "революционными вихрями", не осталась безучастной и явила миру свою активную позицию здоровой общественности, дав славную плеяду ученых : С. С. Корсаков, А. И. Сикорский, В. П. Сербский, И. П. Мержеевский, Э. Ю. Петри, П. И. Тарновская. Все они посвятили значительную часть своей научной деятельности вопросам диагностики вырождения и созданию адекватных мер по его предупреждению.
  Практически все указанные корифеи науки выводили нездоровые психические проявления, как социальные, так и культурные, из нарушений в морфологии нервной системы, то есть, по их мнению, анатомический факт всегда предшествует факту психическому. Чезаре Ломброзо формулировал главный тезис своего учения так: "Существует известный процент анатомически изуродованных людей, которые вследствие своего анатомического уродства думают, чувствуют, ощущают, радуются и унывают иначе, чем нормальный тип современного человека. Криминальная антропология доказывает, что есть аномалии неизлечимые, поэтому об исправлении, или вернее об излечении, преступника речи быть не может".
  В книге "Новейшие успехи науки о преступнике" (1892) Чезаре Ломброзо дал описание этих аномалий. В мозгу наследственных дегенератов и преступников наблюдается повышенный процент аномалий извилин, частичная атрофия лобных извилин, а также увеличение размеров мозжечка в сравнении с величиной мозга. К аномалиям черепа относятся прежде всего асимметрия, преждевременное сращение швов, непропорциональное развитие надбровных дуг, скул и нижней челюсти. В скелете наследственных дегенератов и преступников также часто наблюдаются патологии, например, нарушение числа ребер и позвонков. Этим субъектам свойственны пониженные болевые ощущения, наименьшая тонкость вкуса, нарушение почерка и жестов, а в их походке левый шаг длиннее правого. У них нарушен обмен веществ, что даже легко определяется по естественным отправлениям. Морщины, расположенные вертикально посередине щеки, в криминальной антропологии получили название морщин порока... Среди наследственных дегенератов и преступников очень часто можно обнаружить людей с аномалиями ушей. "Ушная раковина занимает первое место среди органов, указывающих на вырождение", - писал Ломброзо. Огромный интерес и актуальность представляют его указания на связь между психическими и физическими признаками: "Умственное вырождение черпает в наследственности многочисленные и разнообразные формы своих превращений. Умственное вырождение всегда сопровождается вырождением физическим. Нет ни одной формы помешательства, которая не платила бы дани преступлению".
  В этой части Ломброзо делает свое наиболее существенное открытие, ибо начинает анализировать политическое преступление как явление с антропологической точки зрения. Таким образом устанавливается прямая причинно-следственная связь между идеей, порожденной анатомически изуродованной нервной системой дегенерата, и ее политическим воплощением.
  Самому факту изучения наследственных политических преступников посвящена его книга "Политическая преступность и революция" (1906). В ней автор отмечает: "В истории мы встречаем множество примеров совмещения политической преступности с врожденной. Да нам, к несчастью, и не нужно никаких цифр для того, чтобы убедиться в удобосовместимости самых прогрессивных идей с самыми преступными наклонностями. Прирожденные преступники выступают обыкновенно в бунтах и при начале революций, заражая своим примером слабых и нерешительных - порождая настоящую подражательную эпидемию".
  Более всего врожденным политическим преступникам, по мнению Ломброзо, присущ "нравственный идиотизм". Согласно его наблюдениям, почти все зачинщики Великой Французской революции были дегенератами, так же как позднее и коммунары: "Сумасшедшие в большом количестве входят в состав политических преступников, потому что наклонность к преступлениям разного рода, обуславливаемая уже отсутствием нравственного чувства, усиливается в них еще и умственной неуравновешенностью, отсутствием рассудка, преувеличенным самомнением, идеями величия и преследования. Достаточно взглянуть на портреты некоторых политических преступников, чтобы, не будучи специалистом, увидеть, что они были сумасшедшими".
  Самый же смелый вывод Ломброзо звучит так: "Среди антропологических факторов политической преступности на первом плане стоит влияние расы, что ярко иллюстрируется при сравнении резко выраженного революционного духа некоторых народностей с абсолютной апатией, проявляемой другими, живущими при такой же климатической и социальной обстановке". Сегодняшняя криминальная ситуация в большинстве мегаполисов наглядно подтверждает это утверждение итальянского ученого, ибо и в абсолютном и процентном отношении лидируют представители темнопигментированных расовых групп. Ломброзо отмечал, что блондины дают больший процент изобретателей и ученых, но гораздо меньший процент наследственных преступников, в том числе и политических, по сравнению с брюнетами. Кретины и эпилептики среди блондинов вообще составляют исключение.
  Для определения психически дегенеративных людей, в том числе и среди политических преступников, Ломброзо предложил использовать термин mattoide - маттоид, что в переводе с итальянского буквально означает "помешанный". Политические преступники часто пишут мемуары, особенно модным это занятие стало среди них последнее время. О том, как распознать маттоида по его сочинениям, не будучи знакомым с ним лично, Ломброзо оставил нам подробную инструкцию: "Маттоидизм - это сочетание слабоумия с манией величия, представляет чрезмерное развитие гордости и честолюбия, на почве слабоумия. В их сочинениях встречаются стремление к несбыточному, постоянные противоречия, многословие и над всем этим царит хвастовство. У всех маттоидов замечается скорее недостаток, чем излишек вдохновения. Деморализованные излишним развитием собственного "я", они, как и истинные гении, способны легко отрешиться от традиции и привычек, отличаются нетерпимостью. Они способны играть известную политическую роль. Множество цареубийц - маттоиды, так же как и многие предводители партий".
  Дегенеративные идеи всегда зарождаются в дегенеративных же мозгах, а их существование легко улавливается по общей дегенеративности конституции тела и психического поведения.
  Последователь Ломброзо, его соотечественник Энрико Ферри основав школу криминальной антропологии, существенно развил и дополнил взгляды своего учителя, увязав воедино дегенерацию, политику и искусство. В книге "Преступные типы в искусстве и литературе" (1907) он давал такое определение сущности новой науки: "Позитивная школа уголовного права перенесла свои исследования с преступления на преступника, то есть с юридической сущности на того, кто производит само действие".
  Для определения наследственного помешательства Ферри предложил использовать термин pazzia ragionante, что означает "рассуждающее сумасшествие". Сегодня, чтобы понять, что это такое, достаточно включить телевизор и послушать дебаты о легализации наркотиков и прославлении гомосексуализма или посетить сборище искусствоведов в модном салоне. Любое вручение крупных международных премий в области моды, киноискусства, литературы сегодня имеет политический оттенок с ярко выраженным привкусом маттоидности, а несколько минут открытой предвыборной кампании помогут даже неспециалисту поставить диагноз устроителям шоу. Энрико Ферри писал: "Политический преступник может быть также прирожденным преступником, который прикрывает флагом политического идеала, более или менее спорного, удовлетворение своих преступных инстинктов обмана и насилия. Чаще всего политические преступники бывают преступниками сумасшедшими (в явной или рассуждающей форме); они появляются в те моменты общественных волнений, когда светлые идеалы проникают в общественное сознание и нарушают умственное и нравственное равновесие лиц, уже расположенных к подобного рода аномалиям. Партия - это безумие всех на пользу немногих".
  Прения и дебаты в политических кулуарах - нормальная форма функционирования маттоидов, а их стремление отменить смертную казнь во всем мире - способ осуществлять это занятие неограниченно долго. В современной истории России "перестройка" - это биологический процесс, не имеющий к политике никакого отношения, ввиду того, что до легализации многопартийной системы в стране была проведена кампания повышения лояльности по отношению к умалишенным. Будучи выпущенными на свободу, они влились в ряды только что зарегистрированных десятков политических партий, ибо ничего другого, как бесконечно предаваться "рассуждающему помешательству", они не умеют. Так называемая политическая свобода убеждений помогла легализовать весь спектр существующих диагнозов. Лишь общество, не имеющее ни малейшего представления о теории наследственной политической преступности, может свыше десяти лет рассуждать о причинах распада СССР. Любой инквизитор, начавший постигать средневековую заплечных дел науку, едва завидев чело создателя перестройки, украшенное "печатью дьявола", моментально рассказал бы зазубренный урок о признаках демонов, подлежащих аутодафе. В НКВД времен Л. П. Берии учитывали те же признаки для вынесения приговоров врагам народа, то есть наследственным политическим преступникам.
  Русский ученый Игнатий Закревский в своей монографии "Об учениях уголовно-антропологической школы" (Харьков, 1893) перенес проблему врожденной патологии на формирование религиозных воззрений. "Часто прирожденная преступность сливается с революционной деятельностью, открывая возможность удовлетворять противообщественным побуждениям под видом заботы об общем благе. Известна форма психического расстройства, которую следует назвать политической эпилепсией; при ней гениальные мысли перемежаются с галлюцинациями. Магомет, по-видимому, может служить представителем подобного типа".
  В самом конце XIX века концепция дегенерологии оформилась уже окончательно, выдающийся немецкий психиатр Эмиль Крепелин (1856-1926) указывал: "Термин "вырождение" означает появление таких передающихся по наследству качеств, которые затрудняют или делают невозможным достижение основных жизненных целей". Другой корифей данного направления Пауль Юлиус Мёбиус оформил практическую сторону воззрений, через создание патографии, то есть системной методики изображения морфологических признаков психического вырождения. Он также определял дегенерацию как "нецелесообразное отклонение от типа".
  Наконец, и такой знаток проблемы, как Август Морель, указывал, что "дегенерация и болезненное отклонение от нормального человеческого типа - это одно и то же". В медицинский обиход из психологии, психиатрии и антропологии проникли такие понятия, как rassekrueppel (калеки расы), stigma degenerationis (признаки отягощения), abarten (видоизменение).
  Крупнейший немецкий невролог Освальд Бумке в книге "Культура и вырождение" (М., 1926) сформулировал тезис, согласно которому не только отдельные пласты творчества этнических и социальных групп, но и целые культуры в мировом масштабе бывают дегенеративными, то есть являются порождением больных мозгов. Он подчеркивал: "В обыденной жизни слова "вырождение" и "выродок" - равносильны моральной оценке, моральному суждению". Его русский коллега Г. И. Россолимо в своей программной книге "Искусство, больные нервы и воспитание" (М., 1901) выступил с недвусмысленным призывом: "Наука во всеоружии должна вступиться за тех, кому грозит опасность от патологических течений в современном искусстве; она должна указать на тот вред, который может произойти как для нравственности, так и для состояния нервной системы, от разнузданности воображения, от культивирования и разработки болезненных мозговых процессов, от крайнего преобладания работы фантазии над деятельностью интеллектуальной". Мало того, классик русской, а позднее и советской науки призывал к "массовой гигиене эстетического восприятия". Все массовое современное искусство, телевидение, мода, а шире - и стиль мировосприятия с ценностными установками, то есть весь тип цивилизации, согласно установкам Россолимо и других классиков неврологии, должен быть признан дегенеративным, порожденным деятельностью мозга, наследственно "анатомически изуродованных людей, которые вследствие своего анатомического уродства думают, чувствуют, ощущают, радуются и унывают иначе, чем нормальный тип современного человека", как отмечал Ломброзо. И следовательно этот тип цивилизации должен быть уничтожен, как "затрудняющий или делающий невозможным достижение основных жизненных целей", по мнению Крепелина.
  Современная наука, как психологическая антропология, уделяет большое внимание исследованиям в области такого распространенного явления, как измененные состояния сознания (ИСС). Причем, что особенно важно подчеркнуть, основной упор делается на изучение психического здоровья личности и этноса в контексте конкретной культуры. Процитированный нами выше современный ученый Э. Ф. К. Уоллес в своей работе "Психические заболевания, биология и культура" из сборника "Личность, культура, этнос (Современная психологическая антропология)" (М., 2001) утверждает: "Всякая физическая дисфункция мозга предполагает некоторую психическую дисфункцию. Некоторые физические дисфункции вызывают дезорганизацию нервной системы, большая часть компонентов которой остается неповрежденной". Поэтому одной из основных задач психологической антропологии должно являться "изучение анатомии и физиологии центральной нервной системы, где она рассматривается как целое". Именно такой подход дает возможность классифицировать культуры как более или менее патогенные. "Таким образом, в будущем может стать возможным рассматривать частоту, распределение и формы психических болезней человека в обществе как индекс его культуры". Причем, что особенно важно, культурные ценности на прямую связаны с реакциями индивидов на психические болезни, то есть каждый тип культуры по-разному поражает психику различных этнических и расовых групп. А возникшие психические дисфункции отдельных частей нервной системы приводят затем к глобальным нарушениям всей системы в целом, что находит свое отражение уже в нарушениях физического функционирования мозга. Большинство этнических психозов как таковых, по мнению Уоллеса, связано с неспособностью одной этнической группы приспособиться к культурным ценностям другой.
  Другой автор данного сборника Эрика Бургиньон в работе "Измененные состояния сознания" отмечает, что символы культуры действуют не только на мышление, но и на биологическую систему человека. Символы своей культуры синхронизируют и гармонизируют действие эндокринной системы представителей данной расы, в то время как инорасовые ведут к разбалансировке процессов жизнедеятельности, что и проявляется в увеличении числа психозов.
  Известный писатель Олдос Хаксли в этой же связи отмечал: "Ни один человек, как бы он не был высоко цивилизован, не сможет длительное время слушать африканского ударника, монотонное пение индейца и остаться цельной, критичной и сознательной личностью. Если воздействие тамтамов и индейского пения будет достаточно продолжительно, то любой из наших философов в конце концов начнет скакать и голосить с дикарями". Здесь можно согласиться с признанным мастером художественного слова, ибо многие современные культурологи, проповедующие универсальность "общечеловеческой культуры" под воздействием инорасового психического воздействия, физически изуродовали свой мозг и утеряли способность мыслить и чувствовать категориями своей расы. Именно поэтому в среде пропагандистов современного авангардного искусства процент людей с психическими и сексуальными отклонениями существенно выше, чем среди консерваторов, отдающих предпочтение эстетическим пристрастиям предков.
  Инорасовая культура - главный источник психических инфекций в среде доминирующего расового типа в обществе. Человек, выросший на философии Шопенгауэра и Ницше, не сможет сохранить психическое здоровье, если длительное время будет окружать свой мозг зулусскими сказками или примется вдыхать фимиам восточного оккультизма с его эзотерическим развратом и вседозволенностью.
  Результаты воздействия культуры одной расы на другую иногда могут быть сравнимы с боевой психической травмой.
  Оперы Вагнера, цыганский романс и шансоны не совместимы, так как рождены на свет типами мозга, имеющими различную культурную механику. Еще раз процитируем слова классика русской неврологии и психиатрии С. С. Корсакова: "Многое, что считается аномалией для людей одной расы, составляет явление нормальное для людей другой расы".
  Рассмотрим теперь вкратце влияние так называемых "культурных норм" одной расы на другую. Сегодня принято считать пропаганду сексуальных свобод частью европейской системы ценностей, основанной на всех немыслимых и противоестественных извращениях, в значительной степени имеющих откровенно патологический характер. Однако крупнейший отечественный психолог В. П. Осипов в своем фундаментальном сочинении "Курс общего учения о душевных болезнях" (Берлин, 1923), основываясь на данных сравнительной психиатрии и психорефлексологии, доказывал, что массовый гомосексуализм и педерастия происходят с Востока, преимущественно из географических ареалов, где соприкасались большие расы и где хаос смешения кровей неминуемо выливался в повсеместное торжество самых противоестественных форм поведения, в том числе и сексуального. Смешение рас ведет к смешению систем ценностей с неизбежной последующей их утратой.
  В. П. Осипов подчеркивал: "По свидетельству сведущих лиц, педерастия на Востоке настолько приобрела право гражданства, что в среднеазиатских ханствах мальчики-танцоры (бачи) принимали участие в официальных процессиях, а Саади и другие поэты воспевают их красоту в своих стихах. Бачи обучаются танцам, пению, носят полуженскую одежду, кокетливы и умеют возбудить своих клиентов; богатые люди считают хорошим тоном иметь на содержании бачей, если даже и не пользуются ими. Одни пользуются бачами за неимением женщин, оставляя неестественный способ при первой возможности, другие же остаются педерастами навсегда; сами бачи, большинство которых принадлежат к пассивному типу, с появлением бороды обыкновенно оставляют свое ремесло, иногда женятся и живут нормальной жизнью, некоторые же не могут уже освободиться от уранического влечения и в свою очередь прибегают к помощи бачей. Бачи вырабатываются как результат специального, большей частью насильственного полового воспитания в определенном направлении; они профессионалы полового извращения, которому подчиняются и которое культивируют, и которое вырастает в истинное гомосексуальное влечение, свойственное их дегенеративной конституции".
  Сегодня достаточно включить телевизор или посетить салон модного искусства, чтобы убедиться в том, что характерный вид дегенеративной физиономии в совокупности с гомосексуалистскими ужимками сделался признаком хорошего тона, и никакие рассуждения о высоком искусстве уже давно не обходятся без подобного антуража. Эстетизм стал парадной прихожей гомосексуализма.
  Ни в русских народных сказках, ни в сказках других народов, принадлежащих к исходному индоевропейскому культурному кругу, нигде нет и намека на половые извращения. А в таких классических арийских религиях, как индуизм и зороастризм, гомосексуализм считается самым тягчайшим преступлением, подлежащим наказанию не только в этой жизни, но и во всех последующих воплощениях. Существуют специальные древнеперсидские трактаты, детально описывающие технологию ритуального убийства половых извращенцев и принесения их в жертву. В войсках СС также расстреливали за мужеложество.
  Вместе с тем турецкий султан Мехмед II, сокрушивший Византию в 1453 году и превративший христианские храмы и дворцы Константинополя в груду дымящихся развалин, был ревностным мусульманином, несшим всюду слово пророка Мухаммеда, но при этом открыто содержал два гарема; один состоял из женщин разного возраста, а второй был укомплектован мальчиками. Данный факт никак не входил в противоречие с "культурными" нормами ислама и не мешал проповеди истины Аллаха.
  Несколько глав в своей замечательной книге В. П. Осипов посвятил описанию всех видов половых извращений, процветавших в библейские времена, из чего становится окончательно ясно, что для понимания "духовных красот" Ветхого Завета нужно предварительно обзавестись учебником по криминальной сексологии.
  Крупный итальянский антрополог и психолог Паоло Мантегацца весьма оригинально объяснил генезис гомосексуализма, который, по его мнению, возникает в результате анатомо-физиологической аномалии, выражающейся в распространении периферических нервов половых органов на прямую кишку, включаемую таким образом в эрогенную область. Обилие магазинов, торгующих "марсианской" механической техникой для удовлетворения аномально экзотических сексуальных наклонностей, делают эту гипотезу вполне достоверной. Причем, что характерно, количество этих магазинов в крупнейших городах Европы и Америки увеличивается параллельно общей демократизации общества и борьбе за права человека, а это полностью вписывается в контуры нашей концепции, согласно которой для восприятия и распространения каждого типа идеологии необходим определенный тип нервной системы. Движения за гуманизм, феминизм, права сексуальных и иных меньшинств нуждаются в особом типе нервной системы, функционирующей через соответствующий массаж аномальных периферических нервов половых органов. Демократические ценности по уровню и характеру агитации все больше напоминают предписания практолога.
  Работы крупного русского психолога и физиолога Григория Николаевича Бренева сегодня совершенно забыты, однако его труд "Доисторическая цветная цивилизация" (1935) весьма актуален в контексте современной культурной ситуации, так как ее сущность этот русский ученый, бывший одним из любимых учеников И. П. Павлова, раскрыл сквозь призму полового рефлекса и языка, то есть соотнес основной инстинкт продления рода с одним из главных орудий культуры, что означало революцию в науке. Он писал: "Рефлекс является сигнализатором био-процессов в прошлом. Современный русский рефлекс "колыбели" Белого человека не сломался, а оброс, впитал в себя мировые идеи цветного соревнования всех своих цветных врагов. Русский язык поэтому - это вечный часовой всех цивилизаций, всех эпох и всей нервной энергетики человечества. Русский язык все видел, все слышал и решительно все рефлекторно выстрадал и запомнил. Язык - это воплощение нервной энергетики народа".
  Постижение и истолкование мировой истории, по Бреневу, вообще возможно лишь через сравнительное изучение рефлексов различных рас, ибо только тогда становятся понятными и очевидными мотивы их поведения, преследуемые цели и культурные ценности: "Современное положение в России может быть понято только на точном знании рефлекса крови белого и цветного людей". Для изучения биологической сущности извечных врагов России Бренев предложил ввести специальный научный предмет - "цветное крововедение". Духовное же состояние современного русского человека, обросшего противоестественными рефлексами цветных соседей, он метко назвал "колонизированной психикой": "В современной экспериментальной России всюду "переключка" рефлекса, отсюда океан Русских терзаний, крови и слез".
  Согласно его концепции, звуко-знак языка служит своего рода "радиоаппаратом", а принимающей антенной служит безусловный рефлекс крови человека. Язык все время осуществляет корректировку и настройку рефлекса крови и одновременно служит индикатором биопроцессов. Все это легко наблюдать в повседневной речи. Так, просторечное выражение "Бог шельму метит" опять же свидетельствует о физических отметинах на теле дегенератов, как, например, в случае с основателем "перестройки". Выражение "подложить свинью" раскрывает суть ритуального скотоложства, практикуемого некоторыми небелыми народами, что известно еще из Ветхого Завета. Фраза: "Держать в черном теле" - свидетельствует об исконно презрительном отношении белых людей к черным.
  Г. Н. Бренев пишет по этому поводу: "Белый рефлекс никогда не признавал равенства цветной расы и никогда не признает, так как кровосмешение рефлекторно отравляет психику; коллизия разной крови снижает нравственные достоинства Белой Расы и физически ведет к вырождению и уходу "ублюдков" в небытие. Требование Цветного Интернационала старее мира".
  Выдающийся отечественный ученый В. П. Осипов неустанно подчеркивал: "Все без исключения психические акты развиваются путем рефлекса". Это означает, что расово-чуждые, а также откровенно извращенные дегенеративные идеи всегда будут оказывать негативное воздействие на развитие естественных рефлексов в лоне преобладающей расы. Человек, мозг которого сконструирован для восприятия полотен Дюрера, всегда будет испытывать физиологический дискомфорт при виде "живописи" Шагала.
 
  5. Фикционализм
 
  Немецкий философ-позитивист Ганс Файхингер (1852-1933) в своей работе "Философия" как если бы" выдвинул положение о том, что поведение огромного количества людей определяется социальными фикциями, такими, как например, "все люди равны в своих возможностях", или "все люди - братья" и т. д. Причем самое главное заключается в том, что люди, подверженные психическому влиянию этих фикций, большую часть своей жизненной энергии тратят на то, чтобы овеществить иллюзию. Поэтому управляемая фикция является мощнейшим инструментом власти. Данная теория получила название фикционализма.
  Однако в свете данной теории становится совершенно очевидным, что если представители одной расы начнут экспортировать фикции в виде культурных норм или даже целых политических доктрин в жизненное пространство другой расы, то этим они извратят ценностные ориентиры ее представителей и тем самым подорвут биоресурс этой расы.
  Другой крупный немецкий психолог Альфред Адлер (1870-1937) также считал, что в основе поведения невротика лежит фикционалистское поведение, которое через компенсаторную функцию отнимает у него все силы в борьбе с собственной неполноценностью. Человек, осознавая психически свою неполноценность, борется с нею по принципу компенсации. Но ведь это правило справедливо для целых народов и рас, которые можно буквально обессилить, внушив им комплекс неполноценности и принудив тем самым тратить весь биоресурс на борьбу с самими собой.
  Современный немецкий ученый Фридхарт Кликс в книге "Пробуждающееся мышление" (Киев, 1985) перевел обсуждение данной проблемы на качественно новый научный уровень. Он пишет: "Основная функция нервной клетки состоит в генерировании импульса в ответ на изменение внутренних и внешних условий. Реакция в значительной мере зависит от размещения заряда в клетке и в определенном смысле может рассматриваться как распознавание. Элементарная самостоятельная функция нервного узла состоит в выборе альтернативы между возбуждением или торможением. Рефлекс замирания некоторых насекомых является уже примером комплексного осуществления данной функции. Характерная функция нервного импульса клетки состоит в "распознавании" в целях выбора соответствующей программы поведения. В естественных условиях это выражается в усилении или подавлении активности, в зависимости от того, что "распознает" сенсорный аппарат - хищника или жертву. Решения такого рода основываются на межклеточных нервных затуханиях. При этом распознавание и управление как функции нервной системы подчиняются удовлетворению потребности. Это филогенетическая основа для возникновения мотивации поведения, так как наследуемые программы и их реализация в признаках поведения настроены на наиболее вероятное окружение, на некий тип жизненного пространства".
  Таким образом, весь подлинный ужас при воздействии чужеродной фикции на представителя конкретной расы состоит не только в извращении ценностных ориентиров в его сознании, но именно в нарушении функционирования нервных узлов, а также включении противоестественных рефлексов и изменении наследственной программы поведения. Упакованные в гуманистические лозунги о "равенстве и братстве" психические вирусы в виде фикций, при внедрении в лоно жизнедеятельности активной расы, расы-хищника, способны включить рефлекс замирания, превращая ее в расу-жертву. Культурные нормы барана никогда не будут способствовать эволюционному совершенствованию волка. "То, чем выгодно располагают так называемые низшие виды животных, закреплено в их генотипе преимущественно на инстинктивной основе", - пишет Ф. Кликс. Это означает, что культурные нормы низшего организма, навязываемые посредством создания фикции высшему организму, не становятся от этого более совершенными и эволюционно продвинутыми. Примитивные стереотипы "низших" рас не изменяют своей примитивности при перенесении в среду обитания "высших" рас, и именно в этом заключено их тлетворное влияние.

<< Пред.           стр. 7 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу