АВEРЬЯНОВ Л Я ПОЧEМУ ЛЮДИ ЗАДАЮТ ВОПРОСЫ М СОЦИОЛОГ 1993 152 С

<< Пред. стр. 1 (из 5) След. >>

Л.Я. Аверьянов

ПОЧЕМУ ЛЮДИ
ЗАДАЮТ ВОПРОСЫ?

Москва 1993

Л.Я. Аверьянов

ПОЧЕМУ ЛЮДИ
ЗАДАЮТ ВОПРОСЫ?

* Почему в истории философии не нашлось место вопросу?
* Знают ли сегодня философы, что такое вопрос?
* Вопрос - это знание, которое является возможно истинным.
* Как видит автор формально-логическую структуру вопроса.

Москва 1993

Аверьянов Л.Я.

Почему люди задают вопросы? - М., "Социолог",1993г. - с. 152.
Работа посвящена логико-философским проблемам вопроса. Дается краткий экскурс в историю изучения вопроса, современное его исследование, предлагается концептуально-гипотетическая модель вопроса и вопросно-ответных отношений.
Книга рассчитана на научных работников, преподавателей философских и социологических факультетов, специалистов в области логики вопроса и ответа.

@ Аверьянов Л.Я. Почему люди задают вопросы?
@ Работа выполнена в лаборатории эксперементальной социологии.
ВВЕДЕНИЕ

В своей повседневной жизни человек меньше всего задумывается над тем, почему он задает вопросы и как это делает. Природа позаботилась о том, чтобы все это происходило как бы само собой, в порядке естественного хода жизни.
Интерес к вопросу как новому и непонятному явлению возник тогда, когда человек начал выходить за пределы природного естественного мира и стал строить свой искусственный мир. В частности, потребность в построении искусственных диалоговых систем, например, ЭВМ-человек, стало мощным стимулом в последнее десятилетие изучение вопроса и вопросно-ответных отношений, ибо без понимания его природы и прежде всего в естественном выражении, ни о какой формализации его построения не может быть и речи.
В настоящей работе предлагается небольшой экскурс в философскую и логическую историю изучения вопроса, и хотя она оказалась не очень богатой, тем не менее это позволило определить некоторые интересные подходы к раскрытию его сущности. Важным разделом работы является освещение современного изучения данной проблематики, определения основных тенденций и подходов к ее решению.
Центральным является третий раздел, где говорится о том, что вопросно-проблемная проблематика не может быть решена в рамках формальной логики, как это пытались сделать современные исследователи. Природа вопроса может быть понята только в более широкой парадигме, а именно системе субъектно-объектных отношений, определения основных принципов познавательного процесса. Важно понять и то, что сам по себе вопрос не должен подменяться субъектно-объектной проблематикой. Он выступает только формой выражения субъектно-объектных отношений со всеми присущими ей принципами построения.
В работе предлагается принцип решения логической природы вопроса. Исходя из того, что процесс познания в обязательном порядке является концептуальным, т.е. всегда содержащим определенное знание, в вопросе он принимает форму концептуально-гипотетического знания. При этом, если для субъекта, который сформулировал вопрос, концепция является полностью истинной, то для объекта концепция выступает возможно истинной. Полностью истинной и для субъекта и объекта становится только в том случае, если концепция, заложенная в вопросе, получит подтверждение в ответе.
Представляемая работа, конечно, не дает ответы на все вопросы о вопросах, но, как нам кажется, позволяет сделать еще один шаг в исследовании данной проблемы. Насколько это получилось судить читателю.
Работа рассчитана на философов и специалистов в области логики вопроса и ответа

"То что мы ищем, по числу равно
тому, что мы знаем."
Аристотель

Глава 1. ПРОБЛЕМА ВОПРОСА В
ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ

Вопросу в истории философии не повезло. Удивительно, но факт, что в течение сотен лет существования философии, изучавшей различные аспекты человеческой деятельности, такой важной форме мышления как вопрос и такой важной форме общения как вопросно-ответные отношения не было уделено сколько-нибудь большого внимания.
Самое парадоксальное заключается в том, что если вопросу в качестве проблемы познания было уделено довольно много внимания как в прошлом, так и в настоящем, то о проблеме вопроса, как форме выражения научного знания, практически не говорилось ни в одной научной теории на протяжении всей истории философии.
Великие мыслители прошлого (во всяком случае некоторые из них) тем не менее прекрасно отдавали себе отчет в том, какова роль вопроса в процессе познания. Взять хотя бы знаменитый сократовский метод отыскания истины посредством вопросов, постановку любой научной проблемы в виде вопроса, наконец, диалектику, которую долгое время рассматривали как искусство вести беседу, спор посредством умелой постановки вопроса и получения на него ответа и т. д. Однако сам по себе вопрос, как форма противоречивого движения исследовательской мысли, как некоторая самостоятельная проблема, практически не использовался.
Объяснить это лишь недооценкой этой формы мышления, конечно, нельзя, случайностью - тоже. По всей видимости имеется целый ряд причин, отразивших данную закономерность развития философской мысли.

СТАРАЯ ЛОГИКА И НОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ
(Некоторые причины невнимания к проблеме
вопроса в истории философии)

Одна из причин невнимания к изучению вопроса заключается в специфическом подходе к процессу мышления и познания, нашедшем отражение в принципах построения формальной (или классической) логики.
В свое время перед философами возникла большая трудность, связанная с теоретическим объяснением сущности мышления, в частность, принципа соотношения понятий и появления нового знания. Поскольку мышление рассматривалось как самостоятельная сущность, постольку возникла проблема определения правил и законов мышления, которыми и стала заниматься логика выводного знания, или дедуктивная логика. Основным в ней стал принцип исключения противоречия, и сама она рассматривалась как наука о правильном мышлении. В рамках метафизики она понималась наукой, способной дать истинное знание при условии, если мыслитель следует правилам правильного мышления и т. д.
В непротиворечивую систему дедуктивного мышления вопрос не вписывался, поскольку выражал противоречие и был порожден противоречием в мышлении (ведь научная проблема возникает тогда, когда старое знание не позволяет объяснить новые факты), более того, вопрос фактически взрывал ее. Согласно старой логике, он выступал алогичной формой мышления, а посему его просто не могло быть. Его игнорировали, делая вид, что проблемы вопроса в логике не существует.
В этом плане интересное замечание было высказано известным философом Э. В. Ильенковым. Оно было сделано в связи с исследованием проблемы противоречия, как категории диалектической логики. Он писал: "Старая логика не случайно обходила такую важную логическую форму, как "вопрос". Ведь реальные процессы, реальные проблемы, возникающие в движении исследуемой мысли, всегда вырастают перед мышлением в виде противоречий в определении в теоретическом выражении фактов"1. Именно господствующий принцип мышления в старой логике и философии принцип дедуктивного, выводного знания, не позволял признать противоречие, а вместе с ним и вопроса, как выражение особой специфической формы мышления, принципиально отличающейся от правил старой логики. Из-за различных причин, в том числе и сложившейся в философии традиции изучения мышления лишь только в рамках выводного знания, в основном непротиворечивого, и снятия возникающих противоречий прежде всего средствами традиционной логики, был ограничен и заторможен на долгие годы (века) процесс изучения вопроса.
Тем не менее проблема вопроса, как формы мышления, спонтанно и часто независимо от магистральных путей развития философии нет-нет да и возникала в трудах великих мыслителей прошлого. И она не могла не возникать, если только не следовать строго спекулятивному подходу к изучению процесса познания, и быть искренним в поиске и естественном следовании существующим формам мышления. Философы, может быть начиная с Аристотеля, в исследовании форм мышления, невольно приходили в своих рассуждениях к этой проблеме, поскольку вопрос и вопросно-ответные отношения составляли активную часть как обыденного, так и научного мышления (в их понимании) и выступали одной из важнейших составляющих процесса отыскания истины.
Вместе с тем засилие метафизики, господство формальной логики, сравнительно недостаточно высокий уровень развития философской мысли, другие обстоятельства не позволили разработать собственную теорию вопроса, способную, с одной стороны, избежать противоречий с дедуктивной системой и, с другой - иметь собственную формальнологическую непротиворечивую систему взглядов о диалектически противоречивой природе вопроса.
Несмотря на то, что проблема вопроса и вопросно-ответных отношений (как определяют ее в настоящее время) в истории философии не приобрела законченного и теоретически обоснованного вида (или направления в качестве специальной науки), тем не менее, анализ высказываний мыслителей прошлого позволяет выделить некоторые общие подходы к ее исследованию.
В самом общем виде можно выделить три основных направления ее исследования: первое - выяснение места вопроса в теории и процессе познания, подход к нему как к результату и выражению противоречия; второе - разработка логической структуры вопроса, выделение структурных элементов и определение характера их связи; третье - решение задачи правильного построения вопроса. И сегодня эти направления остаются основными и актуальными. Заслуга мыслителей прошлого и, прежде всего, Аристотеля, заключается в том, что они поставили эти проблемы, определили направление их разработки, наметили пути их изучения.

ДИАЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД ДИАЛОГА
(Аристотель и Аль-Фараби о проблемах вопроса)

Сочинения Аристотеля положили начало многим теоретическим изысканиям, развившимся впоследствии в самостоятельные направления. И это - не случайно. Его учение представляет собой выражение поиска истинных, объективно существующих форм логического мышления. Было бы неправильно связывать имя Аристотеля лишь с одним направлением в учении о мышлении - формальной традицией в логике: "...его исследовательское внимание,- отмечает Э. В. Ильенков,- было направлено на анализ условий, в которых формы мышления оказываются тождественными формам движения действительных предметов. Его логика была лишь попыткой понимания логики диалектической"2 .
Аристотель пытался найти действительное знание о вещах в их противоречивом развитии и соответствие этого знания различным формам мышления. Именно попытка найти всеобщие формы мышления и отразить в них противоречия объективного мира, привели его к тому, что он первым описал различные формы мышления. Вместе с тем, наряду с учением о силлогизмах, изложенном в "Аналитиках", он уделил внимание и проблеме вопроса, как одной из форм логического мышления.
Проблемы вопроса в его сочинениях нашли наиболее полное отражение в "Топике". Историки логики полагают, и весьма обоснованно, что это его сочинение создавалось в духовной атмосфере платоновской академии. Но предметом изучения в "Топике" выступает не содержание диалога, как это имеет место у Платона, а сами принципы диалогового обсуждения. В ней излагается методология (метатеория) диалектики Платона и по общему признанию является наряду с логикой подлинным изобретением Стагирита 3.
Показывая использование различных "топов", Аристотель разрабатывает систему их взаимосвязи, выделяет, в частности, структуру диалога, который содержит пять компонентов: (1) постановка проблемы; (2) средства правильного построения умозаключения - такие, как правила принятия положения, разбора значения каждого имени, нахождение различий и сходств; (3) правила построения умозаключения - индуктивного или дедуктивного; (4) стратегия постановки вопросов; (5) стратегия ответа на них4 . Диалогический метод рассматривается Аристотелем как путь к "началам", к образованию аксиоматических посылок.
Один из главных вопросов, которые задавал Аристотель в "Топике",- откуда берутся аксиоматические посылки, аксиоматические положения, почему их принимают как аксиоматические. Без ответа на него повисает в воздухе само учение о силлогистических фигурах и принципах выводного знания. Он затем не раз возникал у философов, в частности, у Декарта. Диалогический метод Аристотеля представляет собой одну из попыток разрешения возникшей проблемы.
Хотя сущность логического следования в диалогическом методе (в рамках эротетической логики эта проблема сама по себе оказывается очень интересной и не только в историческом плане) заслуживает серьезного исследования, тем не менее необходимо отметить, что анализ диалога, в частности на примере платоновских диалогов, содержит большие возможности для изучения многих проблем эротетической логики, в том числе проблемы соотношения вопросов в некоторой смысловой взаимосвязи. Эта проблема в первую очередь интересна самой попыткой раскрытия смысла того или иного вопроса через систему других вопросов, что имплицитно и присутствует у Аристотеля.
Однако диалогический метод у Аристотеля выступает как учение о доказательстве. Разрабатывая этот метод, он преследовал цель дать общие приемы мышления с тем, чтобы получить истинное знание. Это, пожалуй, первая в истории развития логики попытка рассмотрения вопроса в качестве основы диалога, одного из основных приемов достижения истины знания, полученного посредством вопроса. Более того, первый вопрос выступает исходным началом для другого вопроса (других вопросов). И таким путем круг рассуждений замыкается и постоянно воспроизводится.
У Аристотеля проблема вопроса связана с развитием логики суждения и силлогистики. Но в то же время им были отмечены (попутно) многие особенности правильной постановки вопроса и ответа, поведения "вопрошающего" и "отвечающего". Однако, в данном случае, нас интересует такая особенность вопроса, как его противоречивое содержание, при этом независимо от того, создано ли это противоречие искусственно или вследствие неумения "вопрошающего" ставить вопросы, его ошибок в рассуждении или же это противоречие обусловлено внутренней природой самого вопроса.
Аристотель писал: "Итак: если диалектический вопрос требует ответа - или (признания) посылки, или (признание) другого члена противоречия (ведь посылка есть один член противоречия), то не может быть один ответ на них, ибо вопрос не один, даже если он правилен. Но об этом уже сказано в "Топике". В то же время ясно и то, что вопрос о сути вещи не есть диалектический вопрос, ибо в последнем (отвечающему) должна быть дана возможность выбора из вопроса того члена противоречия, относительно которого он желает утверждать. Но вопрошающий должен сверх того уточнить, (например), человек ли вот это или нет""5 .
Ответ в данном случае заключается в выборе одного из противоречий, составляющих содержание вопроса и имеющих сущность той или иной посылки (посылок) - "ведь посылка есть один член противоречия". Но каждая из сторон противоречия, но не обе вместе, имеет равную возможность быть ответом, Аристотель пишет о том, что соединение несоединимого может привести к нелепости; и соединение двух истинных посылок еще не дает истинного выражения в совокупности. Так, например, пишет он: "если человек кожевник и он хороший, то нельзя (это объединить и сказать) "хороший кожевник". Получается много нелепого, если считать, что по той причине, что каждое из двух сказуемых истинно и оба вместе должны быть истинным"6 .
Приведенные суждения дают возможность прийти к выводу: противоречивая основа вопроса заключается в том, что его всегда можно разделить на два вопроса при сохранении возможности равного выбора ответа.
"Вопрошающий" задавая вопрос, закладывает в нем возможность противоречивого ответа или вернее противоположного ответа. Вопрос как бы имеет две стороны, из которых по сути дела, всегда можно сделать два возможных вопроса, но каждый из которых уже не будет иметь диалектического характера, поскольку они носят уточняющий характер в отношении той или иной или обеих посылок. В силу своей природы, и это обстоятельство необходимо специально подчеркнуть, вопрос всегда сохраняет в себе свою противоположность и соответственно имеет форму превращения, но при сохранении обязательного момента: любой последующий вопрос выступает в качестве уточняющего и развивающего предыдущий вопрос, т. е. при обязательном сохранении системы вопроса в виде диалога.
Это положение было развито выдающимся мыслителем Востока Абу Наср Аль-Фараби, который был последовательным выразителем взглядов Аристотеля и полностью придерживался его точки зрения на роль вопроса в познании истины. Но он внес и свое понимание в развитие диалога.
Аль-Фараби рассматривал вопрос в рамках своего понимания диалектики, как искусство вести беседу. Согласно его мнению, вопрос выступает результатом противоречия, которое разрешается посредством силлогизма, т. е. в рамках традиционной формальной логики. В этом плане интересен его первый тезис из "диалектики": "Искусство диалектики есть искусство, посредством которого человек приобретает способность вырабатывать силлогизм из общепринятых посылок для опровержения любого состояния общего тезиса, получаемого посредством вопроса от отвечающего, который стремится защитить в нем (общем тезисе) состояние, представляющее собой одну из двух сторон противоречия, которое оказалось у него по совпадению, т. е. отвечающий стремится доказать любое состояние общего тезиса, которое он выдает спрашивающему, а спрашивающий стремится опровергнуть это состояние тезиса, представляющее собой одну из двух сторон противоречия" 7.
Иными словами, если задается вопрос: "Сейчас день или ночь?", отвечающий должен на основе известных посылок, применяя метод силлогизма, т. е. дедуктивным путем, доказать, что сегодня день или ночь, и тем самым опровергнуть одну из сторон противоречия, высказанного спрашивающим. Вопрос задается, как это присутствует в представлении Аль-Фараби, тогда, когда возникает некоторое несоответствие или противоречие между имеющимся знанием и новым неполным знанием, которое следует разрешить отвечающему методом силлогизма. По существу здесь речь идет об одной из сторон логической структуры вопроса и его природе, ставшей предметом внимания многих последующих философов вплоть до настоящего времени. Это положение было высказано еще Аристотелем. В некоторой степени Аль-Фараби углубил его или, вернее, сделал более определенным. В частности, он писал: "Если человек вопрошает этими высказываниями, то он стремится опровергнуть любую из (двух) сторон противоречия, которая у него окажется по совпадению и получается посредством вопроса, заданного отвечающему, который ее защищает. А если он отвечает, то стремится посредством их (общепринятых высказываний) защитить любую из двух сторон противоречия, которая окажется у него по совпадению, выдавая ее вопрошающему, стремящемуся ее опровергнуть"8 . "Таким образом целью вопрошающего,- продолжал он,- является опровержение того что стремится защитить отвечающий" 9.
Иными словами, если человек спрашивает, то самой постановкой вопроса он уже опровергает одну из сторон возникающего противоречия если он получает ответ, то обнаруживает в нем стремление защитить одну из сторон высказывания. По сути дела вопрос и ответ на него выполняют одну и ту же функцию путем приведения к некоторому соглашению по защите или опровержению какого-либо высказывания. Именно по такому образцу в целом устанавливается и развивается диалогическая беседа.
Далее, в этой работе Аль-Фараби довольно подробно разбирал, в каких случаях вопрос может быть неправильно поставлен, показывал, что такой вопрос может не иметь правильного или вообще какого-либо ответа, к примеру, когда с точки зрения отвечающего посылки у спрашивающего не могут рассматриваться в качестве объективной истины и т. д. Кроме того, ученый Востока приводил виды и типы вопросов, их взаимосвязь с силлогизмами.
Проблема противоречия и его разрешение у Аль-Фараби - центральная в исследовании природы вопроса, его характера, типологии и возможности использования в диалектическом споре. При этом мыслитель рассматривал противоречие, как выражение сущности диалектического отношения к действительности и как средство отыскания истины.
Споры об истине и отыскание ее посредством вопроса и силлогизма были основными положениями его работы "Диалектика". Конечно, краткий анализ этого труда не дает полного представления о понимании древним мыслителем проблемы вопроса в познании. Для этого требуется углубленный и тщательный анализ не только "Диалектики", но и других его работ, в которых разбросаны замечания и высказывания по интересующей нас проблеме. Но даже приведенные высказывания, их анализ позволяют сделать по меньшей мере несколько существенных выводов.
Первый: вопрос выступает важнейшей составной частью мыслительного процесса (в его трактовке диалектического спора), без которого достижение истины оказывается практически невозможным. Второй: вопрос оказывается тесно связанным с силлогизмом, а значит и с дедуктивной системой, с системой выводного знания. Правда он не показывал, каким образом осуществляется эта связь, но сама по себе постановка им данной проблемы уже говорила о многом. Третий; вопрос служит выражением противоречия, представляет собой противоречивое высказывание, а вернее, высказывание, состоящее из двух взаимно противоречащих друг другу высказываний, которые должны или защитить, или опровергнуть и отвечающий, и спрашивающий. По сути дела речь шла о возможно истинном знании в вопросе, а не о частично истинном, как стали говорить впоследствии. Данное положение представляло собой один из существенных выводов в учении Аль-Фараби по проблеме вопроса.

ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ НЕИЗВЕСТНОГО И ИЗВЕСТНАЯ
НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

(Философы нового времени: Ф. Бэкон, Р. Декарт,
Г. Лейбниц, Э. Кондильяк)

Влияние Аристотеля оказалось очень сильным и на последующие поколения философов и, в частности, на мыслителей Нового времени. Говоря о его "Топике", Ф. Бэкон писал: "Однако мне представляется необходимым попутно напомнить, что общая топика имеет значение не только для аргументации, необходимой в спорах, но и в рассуждениях, когда мы обдумываем, и обсуждаем сами с собой какую-нибудь проблему; более того, сущность ее сводится не только к тому, что она предлагает или советует, что мы должны утверждать или заявлять, но прежде всего мы должны исследовать и о чем спрашивать"10 . Тем самым Ф. Бэкон обращал специальное внимание на очень важное положение "Топики", а именно на исследовательский метод. Он писал, что это представляет собой не только способность вести спор и доказывать истинность своего положения, но и, прежде всего, умение исследовать поставленные проблемы на основе имеющегося знания и разработанного метода. Данное положение мыслителя можно вполне обоснованно интерпретировать в русле нашего исследования; поэтому акцент необходимо сделать на том, что именно мы должны спрашивать. Однако, если задавать вопрос, то это означает, что уже достигнуто некоторое знание, которое получено "в рассуждениях, когда мы обдумываем и обсуждаем сами с собой какую-нибудь проблему". "А умный вопрос,- восклицал Ф. Бэкон, это уже добрая половина знания". И в доказательство данного тезиса он приводит слова Платона: "Тот, кто о чем-то спрашивает, уже представляет себе в самом общем виде то, о чем он спрашивает, а иначе как бы он смог узнать правильность ответа, когда он будет найден". (Платон, Менон, 80-е)11.
В высказываниях Ф. Бэкона и Платона была заложена важная для нас мысль: в вопросе уже заключено определенное знание, и ответ на него есть по существу знание, которое гипотетически уже известно спрашивающему, но оно представляется ему не в полной мере, или как бы мы сейчас сказали, выступает вероятно истинным знанием. Аналогичная мысль была и у Аристотеля в его "Топике"; он делал акцент на умении поставить проблему, что невозможно сделать без наличия того определенного знания, которое впоследствии будет заключено в вопросе.
В свою очередь, определяя необходимость наличия знания для построения вопроса, Ф. Бэкон сделал другое важное заключение: "Поэтому, чем более обширной и точной будет наша антиципация (приблизительно - знание - Л. А.), тем более прямым и кратким путем пойдет исследование. И те же самые места (доказательства), которые заставляют нас рыться в тайниках нашего интеллекта и извлекать собранные там знания, помогают нам и в приобретении знаний, находящихся вне нас; так что, если мы встретим какого-то знающего и опытного человека, то сможем разумно и толково спросить его о том, что ему известно; и точно так же мы сумеем с пользой для дела выбрать и прочитать тех авторов, те книги или часть книг, которые могут нам дать сведения по интересующим нас вопросам"12.
Только при хорошем предварительном знании можно правильно поставить вопрос, спросить какого-либо человека или выбрать из книг интересующую нас информацию, т. е. получить в конечном итоге ответ на наш вопрос. В данном случае речь идет не об абстрактном знании, не о знании вообще и не о полном исчерпывающем знании предмета. В нашей интерпретации приведенного выше высказывания Ф.Бэкона вполне правомерно представить его таким образом, что вопрос может быть сформулирован лишь на базе обоснованного и концептуально представленного знания. Речь должна идти о таком знании, которое позволяет поставить специальный, строго определенного содержания вопрос, т. е. "сможем разумно и толково спросить". В отмеченном положении философа выражена мысль о связи содержания вопроса с предыдущим знанием.
Конечно, научный анализ и интерпретация высказываний великих мыслителей, тем более, когда они изложены в весьма краткой форме, представляет собой дело исключительной сложности, поскольку всегда остается опасность неправильной передачи мысли, выраженной в цитате, можно приписать ей свое субъективное видение, понимание, или, наоборот, упустить либо оставить в тени какое-то важное ее положение. Однако другого пути нет, и это обнаруживаешь особенно тогда, когда отсутствует развернутое изложение интересующего нас положения о понимании сущности вопроса. Но даже такая ограниченная интерпретация, как нам кажется, позволяет выразить основные идеи философов и определить общее направление в изучении предмета нашего исследования.
В проблематике исследования вопроса важное значение имеет его логическая структура, особенности его построения по определенным правилам. Мы уже отмечали, что у древних мыслителей, например, у Аристотеля, имеется ряд высказываний о правилах, применение которых позволяет избежать ошибок при построении вопросов. Так, в частности, он выделял ошибку сдвоенности вопросов, когда в одном вопросе по существу заключается два. Древнегреческие философы говорили и о так называемых провокационных вопросах, как неправильно поставленных, например: "Продолжаешь ли ты бить своего отца?" или "Перестал ли ты носить рога?" и др. При любом утвердительном или отрицательном ответе на такой вопрос получается, что тот, к кому он был обращен, бил своего отца или носил рога.
Однако эти аспекты стали больше разрабатываться именно философами Нового времени. В частности, в логической структуре вопроса (хотя прямо о логической структуре они еще не говорили), стали уже уделять внимание проблеме соотношения взаимосвязи известного и неизвестного, видя в этой взаимосвязи существенный момент развития знания, переход от незнания к знанию. Подобные исследования вносили весьма существенные моменты в логическую структуру вопроса, что стало иметь большое значение в исследованиях для современной философии и логики, на чем мы еще специально остановимся. В анализе проблемы вопроса философы сразу же подметили существенный момент - движение от знания к незнанию. Это стало чуть ли не основным в логическом анализе вопроса. Наиболее четко эта мысль прозвучала у Р. Декарта в сочинении "Правила для руководства ума". Он писал: "Во-первых, во всяком вопросе необходимо должно быть налицо некоторое неизвестное; ибо иначе вопрос бесполезен; во-вторых, это неизвестное должно быть чем-то отмечено, иначе ничто не направляло бы нас к исследованию данной вещи, а не какой-нибудь другой; в-третьих, вопрос должен быть отмечен только чем-нибудь известным"13.
Здесь уместно, пожалуй, отметить, что имплицитно, в некоторых высказываниях этого философа, а конкретно - в приведенном выше, содержатся очень интересные соображения по поводу структуры вопроса. Речь идет о том, что вопрос, по его мнению, должен содержать в себе неизвестное. Высказывается исключительно интересная мысль, кажущаяся на первый взгляд очевидной. В действительности она имеет далеко нетривиальное содержание. Мы имеем в виду то обстоятельство, что неизвестное в вопросе должно быть определено, т. е. быть в то же самое время и известным.
В современной литературе эта мысль, к сожалению, не стала предметом пристального внимания, вероятно в силу ее простоты и очевидности: "...неизвестное должно быть чем-то отмечено, иначе ничто не направляло бы нас к исследованию данной вещи, а не к какой-нибудь другой".
По всей видимости, здесь акцент сделан на различении понятий известного и неизвестного; в то же время их не следует рассматривать в качестве противоположности друг другу. Однако с момента, когда происходит выделение некоторых областей известного и неизвестного, обозначение последнего говорит о том, что оно, тем самым сразу же приобретает статус известного (хотя бы в какой-то мере известного). Р. Декарт не раскрывал особенности соотношения известного и неизвестного, поскольку не занимался специально анализом проблемы вопроса, между тем высказанная им мысль позволяет несколько иначе взглянуть на всю логическую структуру вопроса.
Примерно такой же подход к анализу вопроса осуществил и Кондильяк. В работе "Логика или начало искусства мыслить" он писал: "Таким образом, в каждом вопросе есть два момента - формулировка данных - это, собственно, то, что понимается под изложением вопроса, а выделение неизвестных - рассуждение, в результате которого находят его решение"14. Кондильяк, менее четко изложил мысль о соотношении известного и неизвестного в вопросе, чем это сделал Р. Декарт. Впрочем, первый под вопросом в данном случае понимал не форму выражения проблемы, а саму проблему.
Вслед за приведенной нами выдержкой Кондильяк высказал еще одну интересную мысль: о сведении сложного высказывания к простому. Он писал, что независимо от того, выскажу ли я или кто-либо еще сложное рассуждение, каждый старается перевести его в простое выражение и тем самым выделить необходимые неизвестные, "Сформулировать изложение вопроса - значит по существу перевести данные в наиболее простое выражение, так как именно наиболее простое выражение облегчает рассуждение, способствует выделению неизвестных"15.
Кондильяк рассматривает рассуждение и выражение в рамках вопроса; формулировка вопроса для него, определение его содержания соединялись с процессом рассуждения или суждения, определяющих неизвестное в вопросе, т. с. с тем, что предстоит выяснить. Тем самым подчеркивалась связь суждения с вопросом, но не их идентичность.
Важную мысль о разделении вопросов по сложности высказал и Г. Лейбниц: "Можно даже сказать, что существуют темы, представляющие нечто среднее между идеей и предложением. Таковы вопросы, из которых некоторые требуют в качестве ответа только "да" или "нет"; такие вопросы ближе к предложению. Но есть также вопросы, в которых спрашивается об обстоятельствах дела и т. д. и которые требуют больших дополнений для превращения их в предложения"16.
Сейчас мы сказали бы, что существуют вопросы первого типа (дихотомические) и второго типа. Под "предложением" он понимал такое утверждение, которое несет в себе полное знание, но которое имеет "молчаливое утверждение возможности"17. "Идеи" - это по существу вопросы второго типа; они выражают неопределенное знание и требуют большего доказательства. Здесь мыслитель высказал еще одно существенное замечание: дополнительные доказательства нужны для того, чтобы превратить вопросы в предложения, т. е. в более определенное знание.
Иначе говоря, Г. Лейбниц выдвинул довольно существенное соображение о необходимости сведения вопросов об обстоятельствах, как он говорил, к вопросам, которые ближе всего к предложениям. В неявной форме была высказана мысль о том, что такое сведение представляет собой необходимый процесс познания истины, т. е. путь от "идеи" к "предложению" лежит через превращение вопроса об обстоятельствах в предложение.
Конечно, справедливости ради надо отметить, что идея о двух типах вопросов не была новой: об этом говорил и Аристотель. Однако для нашего исследования существенно то, что Г. Лейбниц высказал соображение о процессе необходимого сведения одного типа вопроса к другому.
В другом месте Г. Лейбниц снова возвращается к этой мысли и высказывается уже более определенно: "Здесь полезно заметить, что дело идет иногда о том, чтобы выяснить истинность или ложность некоторого данного предложения, что представляет не что иное, как ответ на вопрос: "Так ли? (Аn?)", т. е. так ли это или не так? Иногда - о том, чтобы ответить на более трудный (сеteris paribus) вопрос, когда спрашивают, например, почему и как и когда приходится вносить больше дополнений. Такие именно вопросы, в которых часть предложений остается незаполненной, математики называют проблемами". "Что касается вопросов первого рода, в которых речь идет только об истинном или ложном и в которых не приходится ничего дополнять ни в субъекте, ни в предикате, то требуется меньше изобретательности, однако она все-таки требуется, и одной рассудительности здесь недостаточно"18.
И в самом деле, ответить "да" или "нет" - значит, по существу, определить истинность или ложность данного предложения. Сказать "да" - это значит согласиться с данным предложением, с тем знанием, которое в нем заложено.
Вопросы второго рода оказываются более трудными; в них необходимо вносить много дополнений или разъяснений, и по сути дела они в себе в первоначальном виде не несут ни ложности, ни истинности; они лишь выступают темп проблемами, которые необходимо прояснить, разрешить и т. д. Соответственно вопросы первого рода требуют меньшей изобретательности, чем вопросы второго рода.
Мысль, высказанная Г. Лейбницем, оказалась плодотворной, и в дальнейшем типология вопросов рассматривалась как состоящая из вопросов первого и второго типа: вопросов, которые требуют ответа только в виде "да" или "нет", и вопросов, которые требуют развернутого ответа, т. е. ответа на вопросы "какой", "почему", "как" и пр. Правда, ни Г. Лейбниц, ни современные философы и логики, хотя и придерживались подобной классификации вопросов, тем не менее не наметили возможности перехода вопросов первого типа в вопросы второго типа и обратно. Они чаще всего рассматривали их как самостоятельные. Сведение этих типов вопросов друг к другу оказывается принципиальным моментом во всей логике вопросов и ответов.
Уместно отметить, что пожалуй лишь у Г. Лейбница, можно найти довольно много высказываний по поводу различных форм познания, так или иначе связанных с проблемами постановки вопроса и получения ответа. Справедливости ради следует подчеркнуть, что большинство из этих высказываний имеет неявный характер.
Конечно, краткий обзор не дает полного представления о проблемах вопроса в истории философии. Эти проблемы требуют большего внимания, тщательного анализа. Можно предположить, что последующие исследователи найдут много интересного и полезного здесь для себя и науки о вопросах и вопросно-ответных отношениях. Перед нами стояла более скромная задача - показать, что проблемы вопроса находились, если не в центре внимания философов, то во всяком случае нашли свое отражение в их исследованиях.

"Умный вопрос - это уже добрая
половина знания"

Ф. Бэкон

Глава II. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМ ВОПРОСА

В XX веке к проблеме вопроса и вопросно-ответных отношений стали проявлять больше интереса. Это связано с рядом объективных процессов и прежде всего разработкой различных искусственных языков, например социологических анкет, общения между человеком и животным, диалоговых систем человека и ЭВМ и др.
Правда практика здесь пошла несколько дальше чем теория, но не настолько далеко, чтобы обойтись без теории. Логико-формализованный анализ вопроса, давший довольно много для разработки его логической структуры, оказался в тупике, не получив подкрепления в логико-философском обосновании этой проблемы. Встала задача определения философской природы вопроса, которая оказалась довольно сложной. Имеющиеся подходы пока не привели к решению этой проблемы, хотя и позволили определить некоторые направления ее исследования. Хуже другое - необходимость методологического подхода в решении этой проблемы, как нам кажется, пока не полностью осознается ни философами, ни логиками. Первыми, в силу того, что они работают в основном в традиционных философских направлениях, где вопросу, как уже говорилось, не находится места. Вторые, ограничиваются только формально-логической стороной, игнорируя философский подход. И тем не менее в неявной форме, но и те и другие ощущают потребность именно в широком философском обосновании вопроса как особой форме мышления.

ДВА АСПЕКТА ОДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ

(Основные логико-философские направления исследования вопроса)

В настоящее время в исследовании вопроса и вопросно-ответных отношений можно выделить два основных направления: чисто философское и формально-логическое. Такое разделение произошло не случайно. Интерес, в основном, зарубежных логиков к проблемам вопроса и вопросно-ответных отношений был вызван бурным развитием компьютерной техники (особенно последних поколений) и разработкой принципов общения человека (или, как принято говорить, пользователя) с ЭВМ.
Создание искусственных языков неизбежно столкнулось с потребностью разработки диалоговых систем, ибо любой такой язык представляет собой систему вопросов и ответов. Поскольку сначала создавались диалоговые системы для общения с компьютером, постольку решение шло на уровне логико-формализованных систем, в которых символический язык отличался по форме от естественного.
Другая трудность, вытекающая из первой, заключалась в том, что речь должна была уже идти не об отдельном вопросе и ответе на него, как о единичном акте, а о целой системе вопросов и ответов на них. Задача, таким образом, оказалась вдвойне сложной, поскольку требовалось определить логическую структуру не только отдельного вопроса, но и некоторой их совокупности, т. е. возникла необходимость перехода от описания логики одного вопроса к логике вопросов.
Решение этих и многих других практических задач невольно выводило логиков к исследованию проблемы логической структуры вопроса, а философов к определению методологических принципов построения вопроса и раскрытию его природы, как особой формы мышления. Возникла потребность в разработке логических и методологических основ отдельного вопроса, а затем и методологических принципов построения диалоговых систем.
В нашей научной литературе интерес к проблемам вопроса стали проявлять в основном логики, работавшие в рамках философских исследований и нельзя сказать, что он был бурным. Скорее напоминал альтруистский интерес отдельных ученых к новой, нетрадиционной и такой необычной проблеме.
Однако даже осторожные попытки исследования этих проблем вызывали возражение и неприятие у ряда советских философов. Сама постановка проблем вопроса в философии и логике встречала их негативную реакцию, отрицалась возможность рассмотрения вопроса в качестве самостоятельной формы мышления, его особой роли в познании и т. д. Достаточно сказать, что ни в Советской философской энциклопедии 1961-1970 гг., ни в Философском энциклопедическом словаре 1983 г. нет статей, посвященных вопросу.
Самое скромное, и далеко не полное даже для того времени определение понятия вопроса имеется в Логическом словаре Н. И. Кондакова: "Вопрос - неизвестная задача, которую необходимо разрешить: высказывание, требующее ответа, объяснения"19.
Еще в 1957 г. П. В. Копнин писал: "Стремление построить систему науки,в которой бы не находил никакого места вопрос как форма движения познания, порочно в своей основе. Оно основывается на извращенном понимании процесса научного мышления. В действительности вопросы входят в содержание науки.
Правильная постановка вопроса имеет огромное значение в развитии научного знания. Вопрос - одна из форм познания и раскрытия предмета. Нет такой науки, которая бы обходилась без постановки вопросов (проблем). Правильная постановка вопросов есть результат сложной мыслительной деятельности. Вопрос логически следует из всего предшествующего анализа предмета"20.
В этом высказывании нашла отражение, пожалуй, вся история становления и определения места вопроса в познании; стало понятным наконец, что вопрос представляет собой именно форму движения познания. Более того, иное его понимание не только ошибочно, но и, говоря словами П. В. Копнина, порочно в своей, прежде всего методологической основе.
Нельзя даже предположить существование какой-либо науки без постановки вопросов и без получения ответа на них. В свою очередь, если отрицать значение вопроса - значит совершать грубейшую методологическую ошибку в определении форм движения познания и его законов.
Камнем преткновения оказались правила логической интерпретации, позволяющие осуществить принцип выводного знания, основанный на аксиоматизации (некоторых) изначально данных исходных положений. Они стали той ахиллесовой пятой, которая не позволила включить вопрос в эти правила логической системы анализа и вообще признать в нем особую форму познания. "Гипотетико-дедуктивная концепция теорий не позволяла раскрыть все структурные элементы научного знания"21. Более того, ставшая традиционной формой познания действительности, освещенная именами великих мыслителей прошлого, сыграла злую шутку не с одним поколением философов. Было трудно сразу отказаться от дедуктивной системы, как единственной формы познания, и безоговорочно признать наряду с ней еще и такую форму познания как вопрос. Именно поэтому П. В. Копнин вынужден был написать: "В действительности вопросы входят в содержание науки"22. В самом деле входят, хотя многие философы отказывали ему в этом праве.
Несмотря на то, что проблемы вопроса и вопросно-ответных отношений становятся в последнее десятилетия объектом внимания философов и логиков, тем не менее, как правильно пишут К. А. Сергеев и А. Н. Соколов: "...было бы преждевременно говорить о теории вопроса как о дисциплине, имеющей хорошо очерченную проблематику и достаточно разработанный логический аппарат"23. И действительно, на сегодня проблемы вопроса и вопросно-ответных отношений остаются далеко не разработанными, занимается ими ограниченное число ученых, исследуют их эпизодически, нередко в связи с пересечением со своими специальными философскими или логическими проблемами. По ходу дела следует заметить, что в исследованиях философов и логиков нет тесной взаимосвязи: знакомство с литературой по логическим проблемам вопроса оставляет впечатление, что кроме логиков никто этими проблемами не занимается; то же самое можно сказать о философах. Такое положение препятствует решению проблем вопроса.

ПРОТИВОРЕЧИВАЯ СУЩНОСТЬ ВОПРОСА

С возникновением и развитием диалектической логики, которая понималась как наука о наиболее общих законах мышления, появилась возможность говорить о различных формах мышления, как равноправных, самостоятельных, имеющих свою специфику и пр. Как писал в свое время Э. В. Ильенков, диалектическая логика есть наиболее общая логика, предметом, которой выступает не диалектическое противоречие само по себе (оно лишь одно из условий функционирования мышления), а наиболее общие законы мышления. В предмет диалектической логики входят все возможные и имеющиеся формы мышления, а, следовательно, и формальная логика, как одна из форм мышления. В равной степени вполне правомерно включить в диалектическую логику и такую форму мышления, как вопрос24.
В имеющейся философской литературе эта тенденция нашла свое выражение в определении вопроса, как имеющего ярко выраженную природу диалектического противоречия25.
Тот факт, что вопрос выступает формой выражения противоречивого существования бытия и мышления, а потому и сам имеет противоречивое содержание, был отмечен еще Аристотелем, представлявшего его как имеющего противоположные стороны и ярко выраженный противоречивый характер. Правда, мыслитель древности, по всей видимости, имел в виду, прежде всего, антиномичные вопросы. Эта тенденция сохранилась и до настоящего времени. Противоречивость вопроса усматривается в его антиномичности: от элементарного, выраженного конъюнкцией тезиса и антитезиса, до представления противоречивой сущности вопроса как понятия антиномии - проблемы, содержащей диалектическую основу перехода от старого знания к новому26. Однако, диалектическое содержание вопроса имеет другую природу: "Во многих случаях диалектическая природа вопросов обнаруживается не по их антиномичной постановке, а в диалектическом характере их решения"27.
Противоречивую сущность вопроса следует рассматривать не как противостояние тезиса и антитезиса, не как простое отрицание, а как единство этих противоположностей, которое в противостоянии сторон представляет собой некоторое единое знание, что возможно только на основе разрешения данного противоречия. Сущность противоречия, как перехода от старого к новому знанию, наиболее полное свое выражение находит именно в вопросе, в его постановке и разрешении. Сам вопрос формируется в силу возникшего противоречия и с целью его разрешения; свое противоречение он содержит в качестве момента и способа разрешения - данная интерпретация представляет собой общий подход к вопросу, как форме выражения и разрешения противоречия.
Выражая диалектическое противоречие, вопрос рассматривается в нашей философской литературе как уже содержащий в себе необходимое искомое знание. Это знание заключается не в том, что вопрос направлен на область поиска, а в том, что содержит в себе это определение области поиска. Спрашивать ни о чем нельзя; можно спрашивать только о том, что уже известно; однако известное заключает в себе часть того неизвестного, которое заключено в вопросе. Данное положение перекликается с уже приведенным высказыванием Р. Декарта: вопрос содержит известное и неизвестное. Однако эту мысль философ оставил без дальнейшего развития. Сегодня это положение представлено следующим образом: в вопросе нет строгого разграничения между знанием и незнанием; их границы расплывчаты, более того, одно входит в другое. Знание, заключенное в вопросе, служит не только основой для продвижения вперед, но и само входит частью в незнание (для человека) в будущее полное совокупное знание. Но и незнание (незнаемое) оказывается частью знания (знаемого), известного. Это взаимопроникновение знания и незнания, известного и неизвестного, в вопросе представляет собой интересную проблему.
Определение характера взаимосвязи известного и неизвестного в вопросе позволяет вскрыть механизм перехода одного явления в другое в процессе разрешения противоречия,
Сразу же встает проблема о грани между известным и неизвестным. Парадокс заключается в том, что любое неизвестное, если оно исследователю известно как неизвестное, сразу же выступает перед ним и как известное. Или, как говорили древние: знание того, что мы не знаем, уже есть знание об этом незнаемом. Такова попытка разрешения антиномии о соотношении ассерторической и эротетической частей вопроса, как чего-либо известного и того, что необходимо узнать.
Важную роль в вопросе играют его предпосылки. В философской литературе имеется две интерпретации - философская и логическая. Не отказывая ни той, ни другой в праве на существование, и на осуществление своего права в решении проблемы вопроса и его правильной постановки, тем не менее необходимо отметить их различную функциональную роль. При всей важности логических предпосылок
"... невыполнимость предлагаемой вопросом программы исследования определяется не только требованиями логического порядка, которые характеризуют правильно поставленный вопрос, но и принципом методологического и мировоззренческого плана"28. Видимо, можно было бы сказать, не столько логическими требованиями, сколько требованиями философского методологического характера, его постановкой, содержанием и разрешением. Логические предпосылки играют роль производного момента; логическое понимание предпосылки здесь выступает как требование к обоснованию логической структуры вопроса.
В развитии методологического содержания вопроса в научной литературе поднята еще одна очень важная проблема, а именно организующая роль имеющегося знания. Определение содержания вопроса, требует по существу осмысления содержания того знания, которое заложено в вопросе, вернее закладывается в него, требует систематизации знания. В вопросе "... мы сталкиваемся с систематизацией научного знания, которая присуща в той или иной степени результатом научного исследования на любом этапе его развития"29. Это положение имеет более важное значение, чем оно кажется на первый взгляд, во всяком случае для нашего дальнейшего исследования. Когда говорят, что в вопросе содержится полное знание, то под этим понимают следующее: во-первых, это знание - строго определенное, и, во-вторых, оно - систематизированное. Это означает, что знание, заложенное в вопросе, всегда оказывается выражением определенного взгляда на данное явление. Вопрос каждый раз выступает как фокус, концентрирующий в себе определенным образом уже имеющееся знание. Осмысление данного знания позволяет выявить то, что интересует исследователя, и на этом основании получить новое знание. И как только ставится задача по формулировке вопроса сразу же начинается процесс систематизации некоторого прошлого знания и выработки единого взгляда на новое знание. Данное положение требует развернутого объяснения, что будет сделано в следующих разделах.
Как уже говорилось, в современной научной литературе вопрос чаще всего рассматривается преимущественно в качестве вопроса-проблемы, а не в качестве конкретного вопроса. Тем самым нередко смешиваются понятия - теория, гипотеза, программа, проблема в плане их отношения к вопросу. Однако проблема, задача, теория и пр. в определенный момент своего развития приобретают специфическую форму вопроса (это обусловлено процессом развития знания). В свою очередь успешное решение проблемы, выдвинутой в форме вопроса, возможно при условии правильной постановки вопроса. В широком плане - это связано с правильной методологической постановкой проблемы; в узком плане (методическом) - с правильным построением, формулировкой вопроса.

ВОПРОС В НЕВОПРОСНОЙ ФОРМЕ
(Пути и формы решения логической структуры вопроса)

Представление о вопросе, как об особой форме мышления и познания, вне определения его логической структуры является в принципе хотя и верным, но по существу не доказанным положением. Поэтому все требования рассматривать его в качестве особой логики мышления остаются благими пожеланиями. По аналогии именно строгая логическая структура суждения позволила представить его как дедуктивную форму мышления, как такую логическую процедуру с понятиями, которая позволила получить новое знание. Возникает вопрос к вопросу: если вопрос и вопросно-ответные отношения служат особой специфической формой мышления, то каким образом эта форма позволяет получить новое знание? В противном случае, представление вопроса, как особой формы мышления, не имело смысла.
Попытки решения проблемы логической природы вопроса осуществлялись посредством сведения логической структуры вопроса к логической структуре суждения. Такой подход был вполне оправдан и естественен.
Во-первых, логика вопроса рассматривалась через известное и апробированное, т. е. через логику суждения.
Во-вторых, логика суждения и логика вопроса имеют много общего и при определенном типе вопроса их логические структуры оказываются идентичными. Так, например, вопрос первого типа полностью поддается рассмотрению в логической структуре суждения, т. е. его можно выразить дизъюнкцией простых суждений.
Однако, принципы сведения вопроса к суждению не всегда были убедительными. Например, П. В. Копнин писал: "Мы считаем, что мысль-вопрос имеет все общие признаки суждения. Во-первых, мысль-вопрос является формой отражения действительности; содержанием вопроса, как и других форм суждения, в конечном счете является объективный мир" (с этим трудно не согласиться, хотя автор и не доказывает идентичности их логических структур). "Во-вторых, вопрос, как всякая другая форма суждения, может быть истинным или ложным" (правда другие философы это отрицают, нов этом случае необходимо определить, что понимать под истинностью и ложностью в вопросе и суждении). "Хотя разумеется, истинность или ложность вопроса отличаются от истинности или ложности суждений-сообщений. "В-третьих, вопрос, как и всякое другое суждение, представляет собой некоторую связь мыслей, отражающую общие, объективно существующие связи явлений действительности" (это так же верно, но именно характер связи мыслей, отражающих объективно существующие связи явлений действительности и является предметом внимания логиков, занимающихся проблемой вопроса; это и отличает вопрос от суждения). "В-четвертых, всякий вопрос имеет субъектно-предикатную форму, т. е. всякий вопрос имеет субъект, предикат и связку" (не всякий, конечно, вопрос; субьектно-предикатную форму имеет только вопрос первого типа и то не полную, поскольку один из элементов обязательно имеет вероятностное значение). "Наконец, мысль-вопрос реально существует, как и суждение вообще, в форме предложений" (это тоже верно, но не может говорить об их идентичности)30.
Несмотря на осторожность своих высказываний о соотношении суждения и вопроса - "имеют все общие признаки", тем не менее П. В. Копнин по существу сводит вопрос к суждению, что не всегда обоснованно, и в основном работает на вопросах первого типа. И в самом деле, вопрос типа "Колумб открыл Америку?" имеет много общего (почти все вышеперечисленные признаки) с суждением; однако вопрос второго первого типа - "Кто открыл Америку?" уже имеет очень мало общего.
В последние годы стали более осторожно говорить о сведении логической структуры вопроса к логической структуре суждения, однако эти попытки постоянно возобновляются с применением более тонкой логической интерпретации.

<< Пред. стр. 1 (из 5) След. >>

Список литературы по разделу