<< Пред.           стр. 23 (из 29)           След. >>

Список литературы по разделу

 анализа. М., 1985. Гл. 5.
 ls Cyert R., March J. Op. cit. P. 78-80.
 19 Simon R. Administrative Behavior N.Y., 1947.
 648
 
 ление которых содержится в книге коллег Саймона: Р. Сайерта и Дж. Марча "Поведенческая теория фирмы" (1963), которая до сих пор сохраняет важное теоретическое значение и является своего рода "библией" данного теоретического направления.
  Сайерт и Марч применили в этой работе метод "case studies": анализ документов, глубокие интервью и прямые наблюдения за процессом принятия решений в нескольких крупных фирмах.
  Авторы рассматривают фирму как коалицию индивидов и подразделений. При этом не существует человека (предпринимателя) или [руппы людей, которые могли бы навязать свою волю всем остальным, контролируя и стимулируя их2С1. Поэтому различные цели, ко-i орых добиваются разные подразделения фирмы, вовсе не обязательно должны интегрироваться в одну общую цель. Перечень этих показателей, на которые, согласно Сайерту и Марчу, ориентируется фирма, выглядит следующим образом:
 1) объем производства - заинтересован отдел производства;
  2) уровень запасов - заинтересованы отделы запасов и производ
 ства;
  3) уровень продаж - заинтересовано высшее руководство и отдел
 продаж;
  4) доля рынка - заинтересовано высшее руководство и отдел про
 даж;
  5) величина и норма прибыли - заинтересованы отдел капита
 ловложений, высшее руководство и акционеры.
  Для каждого из показателей необходимо добиваться не максимального, а определенного целевого (на саймоновском языке - удовлетворительного) уровня. Ограниченная рациональность участников коалиции не дает им возможности удерживать в поле зрения все проблемы и согласовывать их оптимальным образом. На практике дело обстоит так, что в центре внимания оказывается то одна, то другая из возможных целей, которые часто даже противоречат друг другу. Со-(лветственно, между отдельными подразделениями фирмы идет торг. С другой стороны, в организациях, существующих достаточно долго, складывается свой набор формальных и неформальных процедур, которые играют роль прецедента в судебной практике и способствуют стабильности целей организации. Коалиционное соглашение изменяется сравнительно редко, в основном тогда, когда уровни притязаний различных участников фирмы со временем сдвигаются.
  Ограниченная рациональность и отсутствие единоличной ответственности порождают и своеобразное явление, которое Сайерт и Марч
  20 Cyert R., March J. A Behavioral Theory of the Firm. Englewood Cliffs. 1963. I! 27-28.
 G49
 
 назвали организационной расслабленностью (organizational slack,, свойственной большим коалиционным организациям. Проявляется она в том, что некоторые члены коалиции получают больше, чем минимум, необходимый для того, чтобы удержать их п организации: завышается зарплата, лишние привилегии получают управляющие; быстрее, чем это действительно нужно, растет бюрократический аппарат и т.д. Это означает, что организация заведомо не может максимизировать прибыль, так как факторы производства оплачиваются не по их предельной производительности, а выше. Однако организационная расслабленность имеет и свои положительные стороны. Во-первых, она позволяет фирме одновременно придерживаться нескольких, не полностью совместимых целей, о чем было сказано выше.. Во-вторых, в неблагоприятных условиях фирме как бы есть на чем экономить: завинчивание гаек в этом случае не приведет к уходу работников и потере клиентов, что очень важно для ее жизнеспособности.
  Что же касается процесса сбора и обработки информации в рамках фирмы, то исследование Сайерта и Марча (основанное, напомним, на изучении практической деятельности американских компаний) пришло к следующим выводам. Поиск информации предпринимается фирмой не регулярно, а скорее как исключение. Он осуществляется в тех случаях, когда в изменившихся-внешних условиях действующие организационные решения доказали свою неэффективность21. Новые варианты поведения фирмы сравниваются не между собой, как предполагает неоклассическая теория, а с действующими решениями, а также оцениваются с точки зрения соответствия некоторым важнейшим параметрам (их не более полудюжины, главным является наличие в бюджете организации необходимых средств для осуществления проекта) . Таким образом, эта процедура полностью соответствует саймоновской гипотезе ограниченной рациональности - поиску и выбору удовлетворительного решения.
  В целом процесс организационного выбора в поведенческой модели Сайерта и Марча выглядит следующим образом. Фирма осуществляет: 1) прогноз спроса на свою продукцию; 2) прогноз поведения конкурентов; 3) оценку издержек; 4) формулирует цели из приведен-; ного выше набора. Затем составляется план действий и происходит ¦ его оценка на соответствие целевым уровням показателей. Если план ' проходит этот тест, его принимают. Если нет, то корректируются, где >: можно, прогнозы, уточняются цели и в результате составляется новый план, который вновь проходит ту же процедуру.
 21 Cyert R., March J. Op. cit. P. 78.
 22 Ibid. P.'78-80.
 650
 
 5. Поведенческая теория потребления - Мичиганская школа
  В отличие от школы Карнеги-Меллона, которая исследовала поведение фирм на микроуровне, Мичиганская школа поселенческих исследований сосредоточила свое внимание главным образом на поведении потребителей на макроуровне. Ее теоретические концепции сформулированы в трудах ее основателя, американского экономиста венгерского происхождения Дж. Катоны21. Катона делит все потреби-i ел ьские расход ы и сбереже н ия на обя зательн ы е (контра ктн ы е) и н ео -бизательные (дискреционные). Главный теоретический интерес пред-(лавляют дискреционные виды покупок (к ним относятся, в частнос-|ц, покупки товаров длительного пользования) и сбережения. Решения по их поводу принимаются относительно редко, и на них влияют i [с только объективные факторы (доходы, процент по потребительскому кредиту), но и совокупность психологических переменных, которые Катона назвал промежуточными (intermediate) в том смысле, что лея кое воздействие объективных экономических факторов на потребление и сбережение идет лишь через них. К этим переменным относятся мнения, ожидания, настроения, притязания - все необходимое для того, чтобы объективная покупательная способность человека воплотилась в реальные покупки. Катона и его последователи стремятся объяснить главным образом макроэкономические процессы. Поэтому состояние промежуточных психологических переменных Мичиганская школа измеряет с помощью массовых опросов, результаты которых подытоживает "индекс потребительских настроений"24.
  В традиционной макроэкономической теории потребления (начиная с Кейнса) промежуточные переменные не учитывались и по-i ребительские расходы рассматривались непосредственно как функ-
  " См.: Katona G. The Powerful Consumer. N.Y., 1960; Psychological Economics. N.Y., 1975.
  24 Этот индекс был создан под руководством Катоны и с 1952 г. применяется в регулярных опросах Института социальных исследований Мичиганского университета. Величина индекса определяется как средняя арифметическая из долей положительных ответов опрашиваемой выборки на пять нопросов, касающихся финансового положения семьи в настоящий момент по сравнению с прошлым годом и на следующий год; перспектив экономического положения страны через год и через пять лет ("лучше или хуже?"), а шкже условий, сложившихся для покупок товаров длительного пользования ("Хорошее ли сейчас для этого время?"). Аналогичные индексы созданы и применяются во многих странах, в том числе в России (см.: Индекс потребительских настроений: технология, мониторинг, результаты. Матери-илы международной конференции. М., 1997).
 651
 
 ция доходов, а также ставок процента и других "объективных" переменных. Катона считает недопустимым такое "спрямление" логической цепочки, прежде всего потому, что на промежуточные переменные, а через них - на дискреционные потребительские расходы поз-действуют не только экономические, но и политические (войны, выборы) и другие факторы. Кроме того, что еще важнее, лишь от внутреннего состояния человека, которое и измеряют внутренние переменные, зависит, какой вес он придает тому или иному внешнему фактору. Массовые волны оптимизма или пессимизма могут побудить потребителей действовать, казалось бы, вопреки разумным расчетам. В результате возникают ярко выраженные циклические колебания потребительских расходов на товары длительного пользования". Для Мичиганской школы также характерна эмпирическая направленность исследований, Данные о потребительских настроениях используются в прогнозировании, в том числе в системе циклических индикаторов Национального бюро экономических исследований США и во многих других странах.
 Рекомендуемая литература
 Саймон ГА. Рациональность как процесс и продукт мышления // THESIS: теория и история экономических и социальных институтов и систем. 1993. Вып. 3. С. 16-38.
 Саймон Г.А. Теория принятия решений в экономической науке и науке о поведении // Теория фирмы / Под. ред. В.М. Гальперина. СПб.: Экономическая школа, 1995. С. 54-72.
 Лайбенстайн X. Аллокативная эффективность в сравнении с "ЛГ-эф-фектипностью" // Теория фирмы / Под. ред. В.М. Гальперина. СПб.: Экономическая школа, 1995. С. 477-506.
 Махлуп Ф. Теории фирмы: маржиналистские, бихэвиористские и управленческие // Теория фирмы. Под. ред. В.М. Гальперина, СПб.: Экономическая школа, 1995. С. 73-93.
 Автономов B.C. Человек в зеркале экономической теории // М.: На-, ука, 1993. Гл. 2, §4. Гл. 3, § 2, 3.
 Нобелевские лауреаты по экономике: библиографический словарь.) М., 1994. С. 102-107.
 Стерлин А.Р., Тулин И.В. Стратегическое планирование в промышленных корпорациях США. М.: Наука, 1990. Гл. 1.
  25 См.: Механизм экономического цикла в США. М., 1978. Гл 12; Эко-| номический цикл в США, 70-е - начало 80-х годов. М., 1981 Гл. 13.
 
  Глава 38 Новая институциональная теория
 ? Методологические особенности и структура новой
 институциональной теории О Права собственности,
 трансащионные издержки, контрактные отношения
 Q Теорема Коуза О Теория экономических организаций
 ? Экономика права ? Теория общественного выбора
  Неудовлетворенность традиционной экономической теорией, уделявшей слишком мало внимания институциональной среде, в ко-юрой действуют экономические агенты, привела к возникновению повой школы, выступившей под общим именем "новая институциональная теория".
  Такое обозначение может породить ошибочное представление о ее родстве со "старым" институционализмом Т. Веблена, Дж. Ком-монса, Дж, Гэлбрейта. Однако совпадения здесь скорее чисто терминологические (например, понятие "сделки" (transaction) является исходной единицей анализа как для Дж. Коммонса, так и для "но-лых" институционалистов). В действительности корни новой и институциональной теории уходят в неоклассическую традицию.
  Она известна также под множеством иных названий: неоинсти-1уционализм (т.е. течение, оперирующее понятием института с но-мых, отличных от "старого" институционализма позиций); трансак-ционная экономика (т.е. подход, изучающий трансакции (сделки) и связанные с ними издержки); экономическая теория права собственности (поскольку права собственности выступают в качестве важнейшего и весьма специфического понятия данной школы), контрактный подход (поскольку любые организации, от фирмы догосударст-иа, понимаются как сложная сеть явных и неявных контрактов).
  Первая статья, положившая начало этому направлению, - "Природа фирмы" Р. Коуза - была опубликована еще в 1937 г. Но вплоть до i средины 1970-х годов она оставалась на периферии экономической илуки и лишь в последние десятилетия стала выдвигаться на передний план. С этого времени новая институциональная теория начи-i глет осознаваться как особое течение экономической мысли, отличное как от неоклассической ортодоксии, так и от различных неортодоксальных концепции. На первых порах она разрабатывалась почти исключительно в США. В 1980-е годы в этот процесс включились за-
 G53
 
 падно, а с начала 1980-х годов и восточноевропейские экономиста!. Признание заслуг нового направления выразилось в присуждении Нобелевской премии по экономике двум его виднейшим представителям - Рональду Коузу (1991) и Дугласу Норту (1993).
  1. Методологические особенности и структура новой институциональной теории
  Неоинституционализм исходит из двух общих установок. Во-первых, что социальные институты имеют значение (institutions matter) и, во-вторых, что они поддаются анализу с помощью стандартных инструментов экономической теории. Совмещение подобных представлений встречалось в истории экономической мысли нечасто.
  Наиболее прочно неоинституционализм связан с неоклассической теорией, от которой он ведет свое происхождение. На рубеже,| 1950-60-х годов экономисты-неоклассики осознали, что понятия и методы микроэкономики имеют более широкую сферу применения, чем предполагалось ранее. Они начали использовать этот аппарат для изучения таких внерыночных явлений, как расовая дискриминация, образование, охрана здоровья, брак, преступность, парламентские выборы, лоббизм и др. Это проникновение в смежные социальные дисциплины получило название "экономического империализма" (ведущий теоретик - Г. Беккер). Привычные понятия - максимизация, равновесие, эффективность - стали прилагаться к несравненно более широкому кругу явлений, которые прежде входили в компетенцию других наук об обществе.
  Неоинституционализм - одно из наиболее ярких проявлений это^ общей тенденции. Его "вторжение" в сферу правоведения, истории l организационной теории означало перенос техники микроэконом и! ческого анализа на разнообразные социальные институты. Однако вьм привычных рамок стандартные неоклассические схемы сами начал!] испытывать изменения и приобретать новый облик. Так происходи] ло зарождение неоинституцйонального направления.
  Как известно, ядро неоклассической теории составляет модель ра| ционального выбора в условиях заданного набора ограничений. Нес институционализм принимает эту модель как базовую, однако осва бождает ее от целого ряда вспомогательных предпосылок, которым!| она обычно сопровождалась, и обогащает ее новым содержанием.
 Какие же сходства и различия здесь обнаруживаются?
  Прежде всего неоинституционалисты критикуют традици он ну* неоклассическую теорию за отступления от принципа "методологи^
 654
 
 ческого индивидуализма". Согласно этому принципу, реально дейст-иующими "актерами" социального процесса признаются не группы 1пи организации, а индивиды. Никакие коллективные общности (например, фирма или государство) не обладают самостоятельным существованием, отдельным от составляющих их членон. Все они под-iсжат объяснению с точки зрения целенаправленного поведения ин-ишидуальных агентов.
  Благодаря последовательно проводимому принципу методологического индивидуализма перед новой институциональной теорией и гкрьшается новый, более глубокий пласт экономической реальнос-[Ц. Она спускается на уровень ниже, чем тот, на котором останавливался традиционный микроэкономический анализ. В центре ее вни-м.шия оказываются отношения, складывающиеся внутри экономических организаций, тогда как в неоклассической теории фирмы и фугие организации рассматривались просто как "черный ящик", ипутрь которого она не заглядывала. В этом смысле подход новой институциональной теории может быть охарактеризован как микромикроэкономический.
  Стандартная неоклассическая теория знала два вида ограничений: физические, порожденные редкостью ресурсов, и технологические, iсражающие уровень знаний и практического мастерства экономических агентов (т.е. степень искусности, с какой они превращают исходные ресурсы в конечную продукцию). При этом она отвлекалась m особенностей институциональной среды и издержек по обслужи-II ишю сделок, считая, что все ресурсы распределены и находятся в ¦мстной собственности, что права собственников четко разграничены и надежно защищены, что имеется совершенная информация и .тсолютная подвижность ресурсов и т.д.
  Неоинституционалисты вводят еще один класс ограничений, условленных институциональной структурой общества, также сующих поле индивидуального выбора. Они отказываются от все->можных упрощающих предпосылок, подчеркивая, что экономи-кие агенты действуют в мире высоких трансакционных издержек, >хо определенных прав собственности и ненадежных контрактов, Ире, полном риска и неопределенности.
 Кроме того, предлагается более реалистическое описание самого
 >цесса принятия решений. Стандартная неоклассическая модель
 юражает человека как существо гиперрациональное. Неоинститу-
 шальный подход отличается большей трезвостью. Это находит
 |. фажсние в двух его важнейших поведенческих предпосылках- ог-
 р.шиченной рациональности и оппортунистическом поведении.
 655
 
  Первая отражает факт ограниченности человеческого интеллею та. Знания, которыми располагает человек, всегда неполны, его счетные и прогностические способности далеко не беспредельны, совершение логических операций требует от него времени и усилий. Одним словом, информация - ресурс дорогостоящий. Из-за этого агенты вынуждены останавливаться не на оптимальных решениях, а на тех, что кажутся им приемлемыми исходя из имеющейся у них ограниченной информации. Их рациональность будет выражаться в стремлении экономить не только на материальных затратах, но и на своих интеллектуальных усилиях. При прочих равных условиях они будут предпочитать решения, предъявляющие меньше требований к их предсказательным и счетным возможностям.
  Оппортунистическое поведение определяется О. Уильямсоном, который ввел это понятие в научный оборот, как "преследования собственного интереса, доходящее до вероломства" (self-interest-seeking-with-guile). Речь идет о любых формах нарушения взятых на себя обязательств, например уклонении от условий контракта. Индивиды, максимизирующие полезность, будут вести себя оппортунистически (скажем, предоставлять услуги меньшего объема и худшего качества), когда это сулит им прибыль. В неоклассической теории для оппортунистического поведения не находилось места, поскольку обладание совершенной информацией исключает его возможность.
  Значительная часть институтов - традиций, обычаев, правовых норм - призвана уменьшать негативные последствия ограниченной рациональности и оппортунистического поведения. Как подчеркивает О. Уильямсон, в социальных институтах нуждаются ограниченно разумные существа небезупречной нравственности. При отсутствии проблем ограниченной рациональности и оппортунистического поведения потребность во многих институтах попросту бы отпала.
  По-иному формулирует новая школа и задачи нормативного анализа. В ортодоксальной неоклассической теории при опенке реально действующих экономических механизмов за точку отсчета принималась модель совершенной конкуренции. Отклонения от оптимальных свойств этой модели расценивались как "провалы рынка", а надежды на их устранение возлагались на государство. Неявно предполагалось, что оно обладает всей полнотой информации и в отличие от индивидуальных агентов действует без трений.
  Новая институциональная теория отвергает подобный подход. Привычку сравнивать реальные, но несовершенные институты с совершенным, но недостижимым идеальным образцом Г. Демсец окрестил "экономикой нирваны". Оценки действующих институтов долж-i
 656
 
 ны исходить из сопоставлений не с некими воображаемыми конструкциями, ас альтернативами, осуществимыми на практике. Нормативный анализ, настаивают неоинституционалисты, должен вестись и сравнительно-институциональной перспективе. Такая смена точки отсчета неизбежно ведет к переоценке многих традиционных форм государственного вмешательства в экономику.
  Новая институциональная теория преодолевает многие ограничения, присущие традиционным неоклассическим моделям, и одновременно распространяет принципы микроэкономического анализа на сферы, которые ранее считались вотчиной марксизма и "старого" институционалиэма. Это дает основание некоторым авторам определять ее как обобщенную неоклассическую теорию.
  Однако сегодня многие ведущие теоретики неоинституционализ-ма склонны расценивать его как революцию в экономической мысли. Они видят в нем конкурирующую теоретическую систему, полностью несовместимую с неоклассической ортодоксией и способную в перспективе ее заменить. Такова позиция Р. Коуза, О. Уильямсона, многих других авторов. Правда, разделяют ее далеко не все. Так, Р. Познер считает подобную оценку завышенной: в экономическом анализе институтов он усматривает просто приложение "нормальной* микроэкономической теории.
  Какая из двух означенных тенденций возьмет верх, сказать трудно. Пока можно лишь констатировать, что теоретическое самоопределение нового направления еще не завершено.
  Переходя к рассмотрению структуры новой институциональной теории, нужно сразу сказать, что она никогда не отличалась внутренней однородностью. Между ее отдельными ветвями обнаруживаются не только терминологические, но и серьезные концептуальные расхождения. В тоже время значение этих расхождений не следует переоценивать. Сегодня неоинституционализм предстает как целое семейство походов, объединенных несколькими общими идеями.
  Один из его ведущих теоретиков - О. Уильямсон предложил следующую классификацию. Неоклассической доктрине, по его мнению, присуща не контрактная, а преимущественно технологическая ориентация. Предполагается, что обмен совершается мгновенно и без издержек, что заключенные контракты строго выполняются и что границы экономических организации (фирм) задаются характером используемой технологии. В отличие от этого новая институциональная теория исходит из организационно-контрактной перспективы. На первый план выдвигаются не технологические факторы, а издержки, сопро-иождающие взаимодействие экономических агентов друг с другом.
 657
 
  Для ряда концепций, относящихся к этому теоретическому семейству, предметом изучения является институциональная среда, т.е. фундаментальные политические, социальные и юридические правила, в рамках которых протекают процессы производства и обмена. (Примеры таких основополагающих правил:-конституционное право, избирательное право, имущественное право, контрактное право и др.) Правила, регулирующие отношения в публичной сфере, изучает теория общественного выбора (Дж. Бьюкенен, Г. Таллок, М. Ол-сон и др.); правила, регулирующие отношения в частной сфере, -теория прав собственности (среди ее основателей Р. Коуз, А. Алчиан, Г. Демсец). Названные концепции различаются не только по предмету, но и по общей теоретической направленности. Если в первой акцент делается на потерях, которые порождаются деятельностью по--литических институтов, то во второй - на выигрыше в благосостоя-нии,"который обеспечивают институты права.
  Другая группа концепций занята изучением организационных форм, которые - в рамках действующих общих правил - создаются экономическими агентами на контрактной основе. Взаимодействию "принципал - агент" посвящена теория агентских отношений (agency theory). Одна ее версия, известная как теория механизмов стимулирования (mechanism design), исследует, какие организационные схемы могут обеспечить оптимальное распределение риска между принципалом и агентом. Другая так называемая "позитивная" теория агентских отношений обращается к проблеме "отделения собственности и контроля", сформированной У. Берлем и Г. Минзом еще в 1930-е годы. Среди ведущих представителей этой концепции - У. Меклинг, М. Джен-сен, Ю. Фама. Центральным для нее является вопрос: какие меры не-1 обходимы, чтобы поведение агентов (наемных менеджеров) внаимень- i шей степени отклонялось от интересов принципалов (собственников)? Действуя рационально, принципалы будут заранее (ex ante) учитывать опасность уклоняющегося поведения при заключении контрактов, за- [ кладывая защитные меры против него в их условия.
  Трансакционный подход к изучению экономических организаций I опирается на идеи Р. Коуза. Организации с точки зрения этого под-,1 хода служат цели сокращения трансакционных издержек. В отличие[ от теории агентских отношений акцент делается не на стадии заклю-1 чения, а на стадии исполнения контрактов (ex post). В одном из ответвлений этого подхода главной объясняющей категорией выступают издержки измерения количества и качества товаров и услуг, передаваемых в сделке. Здесь выделяется работы С. Чена, Й. Барцеля и Д. Норта. Лидером другой школы является О. Уильямсон. В центре
 G58
 
 ее внимания находится проблема "регуляционных структур" (governance structure). Речь идет о механизмах, которые служат для оценки поведения участников контрактных отношений, разрешения возникающих споров, адаптации к неожиданным изменениям, применения санкций к нарушителям. Согласно О. Уильямсону, каждой сделке соответствует свой тип регуляционных структур, лучше других обеспечивающий ее исполнение.
  Даже простое перечисление основных подходов в рамках новой школы показывает, как бурно шло ее развитие и какое широкое распространение она получила в последние десятилетия. Сегодня это уже не какое-то полумаргинальное явление, а законная часть основного корпуса (mainstream) современной экономической науки.
 2. Права собственности, трансакционные издержки, контрактные отношения
  Основоположник неоинституционализма Р. Коуз в лекции, посвященной присуждению ему Нобелевской премии по экономике, бросает традиционной теории упрек в оторванности от жизни. "То, что изучается, - отметил он, - является системой, которая живет в умах экономистов, а не в действительности. Я назвал этот результат "экономической теорией классной доски"". Свою же заслугу Коуз нидит в "доказательстве важности для работы экономической системы того, что может быть названо институциональной структурой производства". Изучение институциональной структуры производства стало возможно благодаря освоению экономической наукой таких понятий, как трансакционные издержки, права собственности, контрактные отношения.
  Ключевое значение для работы экономической системы трансак-ционных издержек было осознано благодаря упоминавшейся выше статье Р. Коуза "Природа фирмы"'. Ортодоксальная неоклассическая теория рассматривала рынок как. совершенный механизм, где нет необходимости учитывать издержки по обслуживанию сделок. Однако наделе, как показал Р. Коуз, такие издержки существуют. И при каждой сделке "необходимо проводить переговоры, осуществлять шаимосвязи, устранять разногласия". Трансакционные издержки определялись им как издержки пользования рыночным механизмом.
  Однако позднее это понятие приобрело более широкий смысл. К трансакционным издержкам стали относить любые виды издержек, сопровождающих взаимодействие экономических агентов, где бы оно
 См.. Коуз Р. Фирма, рыноки право. М.: Catallaxy, 1993.
 659
 
 ни протекало: на рынке или внутри организаций. Ведь деловое сотрудничество в пределах иерархических организаций (таких, как фирмы) также сопровождается трениями и потерями. Согласно неоинституциональному подходу, независимо от того, являются'трансак-цки "рыночными" или "иерархическими", их обслуживание - дело весьма дорогостоящее.
  Развивая анализ Коуза, современные экономисты предложили несколько различных классификаций трансакционных издержек. В соответствии с одной из них выделяются:
  1) издержки поиска информации - затраты времени и ресурсои '
 на получение и обработку информации о ценах, об интересующихj
 товарах и услугах, об имеющихся поставщиках и потребителях;
 2) издержки ведения переговоров;
  3) издержки измерения количества и качества вступающих в об-]
 мен товаров и услуг - затраты на промеры, измерительную технику, \
 потери от остающихся ошибок и неточностей;
  4) издержки по спецификации и защите прав собственности - рас-]
 ходы на содержание судов, арбитража, органов государственного уп-]
 равления, а также затраты времени и ресурсов, необходимые для нос-
 становления нарушенных прав;
 5) издержки оппортунистического поведения.
 Различают две основные формы:
  "отлынивание" (shirking): оно возникает при асимметрии инфод мации, когда агент точно знает, сколько им затрачено усилий, априь ципал имеет об этом лишь приблизительное представление (так ui зываемая ситуация "скрытого действия"). В таком случае возникав и стимул, и возможность работать не с полной отдачей. Особет остро встает эта проблема, когда люди работают сообща ("командой^ и личный вклад каждого определить очень трудно;
  "вымогательство" (holding-up): оно наблюдается в тех случая^ когда какой-либо агент обладает ресурсом, специально приспосс ленным для использования в данной "команде" и не имеющим выс   В 1986 г. профессорами Д. Уоллисом и Д. Нортом была иперш.г| измерена общая доля трансакционных издержек в валовом нацис нальном продукте США. Согласно полученным оценкам, доля в 1ШГ
 6G0
 
 США трансакционных услуг, оказываемых частным сектором, уве-личиласьс23% в 1870 г. до41% в 1970 г., оказываемых государством -с 3,6% в 1870 г. до 13,9% в 1970 г., что в итоге составило росте 26,6 до 54,9%.
  Расширение трансакционного сектора экономики авторы назвали "структурным сдвигом первостепенной важности". Здесь, по их мнению, лежит ключ к объяснению контраста между развитыми и развивающимися странами.
  Экономическая теория прав собственности ассоциируется в пер-ную очередь с именами А. Алчиана и Г. Демсеца. Экономическое значение отношений собственности - факт достаточно очевидный, однако именно эти ученые положили начало систематическому анали-чуданной проблемы.
  Под системой прав собственности в новой институциональной теории понимается все множество норм, регулирующих доступ к редким ресурсам. Такие нормы могут устанавливаться и защищаться не только государством, но и другими социальными механизмами - обычаями, моральными установками, религиозными заповедями. Согласно имеющимся определениям, права собственности охватывают как физические объектны, так и объекты бестелесные (скажем, результаты интеллектуальной деятельности).
  С точки зрения общества права собственности выступают как "правила игры", которые упорядочивают отношения между отдельными агентами. С точки зрения индивидуальных агентов они пред-С1ают как "пучки правомочий" на принятие решений по поводу того или иного ресурса. Каждый такой "пучок" может расщепляться, так "по одна часть правомочий начинает принадлежать одному человеку, другая - другому и т.д. Права собственности имеют поведенческое значение: одни способы действий они поощряют, другие подавляют (через запреты либо повышение издержек) и таким образом влияют Mi) выбор индивидов.
  К основным элементам пучка прав собственности обычно относя г: 1) право на исключение из доступа к ресурсу других агентов; 2) право на пользование ресурсом; 3) право на получение от него дохода; 4) право на передачу всех предыдущих правомочий. Чем шире ипГюр правомочий, закрепленных за ресурсом, тем выше его ценность.
  Необходимым условием эффективной работы рынка является точное определение, или "спецификация", прав собственности. Чем менее определены и надежнее защищены права собственности, тем теснее связь между действиями экономических агентов и их благосостоянием. Тем самым спецификация подталкивает к принятию эко-
 GG1
 
 номически наиболее эффективных решений. Обратное явление -, "размывание" прав собственности - имеет место тогда, когда они неточно установлены и плохо защищены либо подпадают под разного | рода ограничения.
  Принципиальный тезис новой институциональной теории состо- \ ит в том, что спецификация прав собственности является небесплат-'! ной. Подчас она требует огромных затрат. Степень ее точности зави-^ сит поэтому от баланса выгод и издержек, сопровождающих установ- ¦ ление и защиту тех или иных прав. Отсюда следует, что любое право : собственности проблематично: в реальной экономике оно не может ] быть с исчерпывающей полнотой определено и с абсолютной надежностью защищено. Его спецификация - это вопрос степени.
  Неоинституциональная теория не ограничилась признанием неполноты реально существующих прав собственности. Она пошла дальше и подвергла сравнительному анализу различные правовые режимы - общей, частной и государственной собственности. Это отличает ее от традиционной неоклассической теории, в которой обыч- "• но предполагались идеализированные условия режима частной собственности.
  Любой акт обмена понимается в неоинституционализме как об- ¦ мен "пучками прав собственности". Каналом, по которому они пере-' даются, служит контракт. Он фиксирует именно правомочия и на каких условиях они подлежат передаче. Это еще один ключевой термин новой институциональной теории. Интерес экономистов к реально существующим контрактам также побудили работы Р. Коуза (в моделях общего равновесия присутствовали только идеальные контракты, и которых все возможные будущие события были заранее учтены).
  Некоторые сделки могут совершаться мгновенно, прямо на месте. Но очень часто передача прав собственности носит отсроченный характер, представляя собой длительный процесс. Контракт в таких ' случаях превращается в обмен обещаниями. Тем самым контракт ограничивает будущее поведение сторон, причем эти ограничения при меняются добровольно.
  Контракты бывают явные и неявные, кратко- и долгосрочные, индивидуальные и не нуждающиеся в третейской защите и т.д. Вс это многообразие контрактных форм стало предметом всесторош го изучения. Согласно неоинституциональному подходу, выбор тщ| контракта всегда диктуется соображениями экономии трансакцион ных издержек. Контракт оказывается тем сложнее, чем сложнее вступающие в обмен блага и чем сложнее структура относящихся к ним I трансакционных издержек.
 662
 
  Положительные трансакционные издержки имеют следствия. Во-первых, из-за них контракты никогда не могут быть полными: участники сделки будут неспособны заранее предусмотреть взаимные права и обязанности на все случаи жизни и зафиксировать их в контракте. Во-вторых, исполнение контракта никогда не может быть гарантировано наверняка: участники сделки, склонные к оппортунистическому поведению, будут пытаться уклониться от ее условий.
  Эти проблемы - как приспосабливаться к неожиданным изменениям и как обеспечить надежность исполнения принятых обязательств - встают перед любым контрактом. Чтобы успешно решать их, экономические агенты, по выражению О. Уильямсона, должны обмениваться не просто обещаниями, а обещаниями, заслуживающими доверия (credible commitments). Отсюда потребность в гарантиях, которые бы, во-первых, облегчали адаптацию к непредвиденным событиям в течение срока действия контракта и, во-вторых, обеспечивали его защиту от оппортунистического поведения. Анализ разнообразных механизмов, побуждающих или принуждающих к исполнению контрактных обязательств, занял одно из ведущих мест в новой институциональной теории.
  Простейший из таких механизмов - обращение в случае нарушений в суд. Но судебная защита срабатывает далеко не всегда. Очень часто уклонение от условий контракта не поддается наблюдению или недоказуемо в суде. Экономическим агентам не остается1 ничего другого, как защищать себя самим, создавая частные механизмы урегулирования контрактных отношений (private orderings).
  С одной стороны, можно попытаться так перестроить саму систему стимулов, чтобы все участники оказались заинтересованы в соблюдении условий контракта - не только в момент его заключения, но и в момент исполнения. Пути подобной перестройки разнообразны: предоставление залога, забота о поддержании репутации, публичные заявления о взятых обязательствах и т.д. Все это сдерживает постконтрактный оппортунизм. Скажем, когда информация о любых нарушениях сразу же делается всеобщим достоянием, угроза потери репутации и вызванных этим убытков останавливает потенциальных нарушителей. Контракт в таком случае становится "самозащищен-пым" (self-enforced) - конечно, лишь до известных пределов.
  С другой стороны, можно договориться о каких-то специальных процедурах, предназначенных для контроля за ходом исполнения сделки. Например, об обращении в спорных случаях к авторитету третьего лица (арбитра) или о проведении регулярных двусторонних консультаций. Если участники заинтересованы в поддержании долго-
 663
 
 срочных деловых отношений, они будут пытаться преодолевать возникающие трудности такими внеюридическими способами.
  Разные контрактные формы подпадают под действие разных "ре-гуляционных структур*. Механизмом, регулирующим простейшие контракты (их называют "классическими*), О. Уильямсон считает рынок, механизмом, регулирующим сложные контракты (их называют "отношенческими"), - иерархическую организацию (фирму). В первом случае отношения между участниками носят краткосрочный и безличный характер и все споры решаются в суде. Во втором -отношения приобретают длительный и персонифицированный характер, а споры начинают решаться путем консультаций и неформаль- ¦ ных переговоров. Примером "классического контракта" служит по-" купка на бирже партии зерна или нефти, примером "отношенческо-го контракта" - сотрудничество между фирмой и проработавшим в1 ней много лет и накопившим уникальные навыки работником (на-( глядный пример из другой сферы - брачный контракт).
  В примитивных обществах даже простейший обмен носил лич-j ностный характер, был погружен в плотную сеть долговременны! неформальных отношений между участниками. Только так можн! было избежать опасностей оппортунистического поведения. Однак| по мере совершенствования юридических и организационных ипст рументов, контролирующих ход выполнения контрактов, относител* но простые сделки приобрели безличный и формализованный хара* тер. Одновременно в зону "отношенческих" контрактов попадали вс более сложные сделки, которые прежде всего были вообще непрел ставимы - из-за запретительно высоких трансакционных издержек
  Такие интересные результаты дает анализ, обогащенный поняти) ями прав собственности, трансакционных издержек и контрактно отношений. Связь между ними раскрывается в знаменитой теорел Коуза.
 3. Теорема Коуза
  Теорема Коуза, изложенная в его статье "Проблема социалын издержек" (I960), относится к числу наиболее общих положений не вой институциональной теории. Она посвящена проблеме внешш эффектов (экстерналий). Так называют побочные результаты любе деятельности, которые касаются не непосредственных ее участников а третьих лиц.
  Примеры отрицательных экстерналий: дым из фабричной трубь которым вынуждены дышать окружающие, загрязнение рек сточиi
 664
 
 ми водами и т.д. Примеры положительных экстерналий: частные цветники, лужайки, которыми могут любоваться прохожие, мощение улиц за свой счет и др. Существование экстерналий приводит к расхождению между частными и социальными издержками (по формуле: социальные издержки равны сумме частных и экстернальных , т.е. возлагаемых на третьих лиц). В случае отрицательных внешних эффектов частные издержки оказываются ниже социальных, и случае положительных эффектов - наоборот, социальные издержки ниже частных.
  Такого рода расхождения исследовались еще А. Пигу в книге "Теория благосостояния" (1920), Он характеризовал их как "провалы рынка", так как ориентация лишь на частные выгоды и издержки приводит либо к перепроизводству благ с отрицательными экстерна-лиями (загрязнение воздуха и поды, высокий уровень шума и т.д.), либо к недопроизводству благе положительными экстерналиями (недостаточность возводимых частными лицами маяков, прокладываемых ими дороги т.п.). Указания на "провалы рынка" служили для Пигу теоретическим обоснованием государственного вмешательства в экономику: он предлагал налагать на деятельность, являющуюся источником отрицательных внешних эффектов, штрафы (равные по величине экстернальным издержкам) и возмещать в форме субсидий эквивалент экстернальных выгод производителям благ с положительными внешними эффектами.
  Против позиции Пигу о необходимости государственного вмешательства и была направлена теорема Коуза.
  С его точки зрения, в условиях нулевых трансакционных издержек (а именно из этих условий исходила стандартная неоклассическая теория) рынок сам сумеет справиться с внешними эффектами. Теорема Коуза гласит: "Если права собственности четко определены и трансакционные издержки равны нулю, то размещение ресурсов (структура производства) будет оставаться неизменной и эффективной независимо от изменений и распределении прав собственности".
  Таким образом, выдвигается парадоксальное положение: при отсутствии издержек, по заключению сделок структура производства остается той же самой независимо от того, кто каким ресурсом владеет. Теорема доказывалась Коузом на ряде примеров, частично условных, частично взятых из реальной жизни.
  Представим, что по соседству расположены земледельческая ферма и скотоводческое ранчо, причем скот хозяина ранчо может захо-чить на поля фермера, нанося ущерб посевам. Если хозяин ранчо не несет за это ответственности, его частные издержки будут меньше со-
 665
 
 циальных. Казалось бы, есть все основания для вмешательства государства. Однако Коуз доказывает обратное: если закон разрешает фермеру и хозяину ранчо вступать в контрактные отношения по поводу потравы, тогда вмешательство государства не потребуется; все разрешится само собой.
  Допустим, оптимальные условия производства, при которых оба участи и ка дости гают макс и мума совокупного благосостоя н и я, закл ю-чаются в следующем: фермер собирает со своего участка урожай в 10 ц зерна, а хозяин ранчо откармливает 10 коров. Но вот хозяин ранчо решает завести еще одну, одиннадцатую корову. Чистый доход от нее составит 50 дол. Одновременно это приведет к превышению оптимальной нагрузки на пастбище и неизбежно возникнет угроза потравы для фермера. Из-за этой дополнительной коровы будет потерян урожай в размере I ц зерна, что дало бы фермеру 60 дол. чистого дохода.
  Рассмотрим первый случай: правом не допускать потраву обладает фермер. Тогда он потребует от хозяина ранчо компенсацию, не меньшую, чем 60 дол. А прибыль от одиннадцатой коровы - только 50 дол. Вывод: хозяин ранчо откажется от увеличения стада и структура производства останется прежней (а, значит, и эффективной) -10 ц зерна и 10 голов скота.
  Во втором случае права распределены так, что хозяин ранчо не несет ответственности за потраву. Однако у фермера остается право предложить ему компенсацию за отказ от выращивания дополнительной коровы. Размер "выкупа", по Коузу, будет лежать в пределах от 50 дол. (прибыль хозяина ранчо от одиннадцатой коровы) до 60 дол. (прибыль фермера от десятого центнера зерна). При такой компенсации оба участника окажутся в выигрыше, и хозяин ранчо опять-таки откажется от выращивания "неоптимальной" единицы скота. Структура производства не изменится.
  Конечный вывод Коуза таков: и в том случае, когда фермер имеет право взыскать штраф с хозяина ранчо, и в том случае, когда право потравы остается за хозяином ранчо (т.е. при любом распределении прав собственности), исход оказывается одним - права все равно ne-j реходят к той стороне, которая ценит их выше (в данном случае -; фермеру), а структура производства остается неизменной и оптимальной. Сам Коуз по этому поводу пишет следующее: "Если бы все пра-^ ва были ясно определены и предписаны, если бы трансакционные издержки были равны нулю, если бы люди соглашались твердо придерживаться результатов добровольного обмена, то никаких экстер-налий не было бы". "Провалов рынка" в этих условиях не происходило бы, и у государства не осталось бы никаких оснований для вмеша* тельства с целью корректировки рыночного механизма.
 66G
 
  Примечательно, что сам Коуз, полемизируя с положениями А. Пигу, не ставил перед собой задачи сформулировать какую-то общую теорему. Само выражение "теорема Коуза", равно как и первая ее формулировка, были введены в оборот Дж. Стиглером, хотя последний и основывался на статье Коуза 1960 г. Сегодня теорема Коуза считается одним из наиболее ярких достижений экономической мысли послевоенного периода.
  Из нее следует несколько важных теоретических и практических выводов.
  Во-первых, она раскрывает экономический смысл прав собственности. Согласно Коузу, экстерналии (т.е. расхождения между частными и социальными издержками и выгодами) появляются лишь тогда, когда права собственности определены нечетко, размыты. Когда права определены четко, тогда все экстерналии "интернализируют-ся" (внешние издержки становятся внутренними). Не случайно главным полем конфликтов в связи с внешними эффектами оказываются ресурсы, которые из категории неограниченных перемещаются в категорию редких (вода, воздух) и на которые до этого прав собственности в принципе не существовало.
  Во-вторых, теорема Коуза отводит обвинения рынка в "провалах". Путь к преодолению экстерналии лежит через создание новых прав собственности в тех областях, где они нечетко определены. Поэтому внешние эффекты и их отрицательные последствия порождаются дефектным законодательством; если кто здесь и "проваливается", так это государство. Теорема Коуза по существу снимает стандартные обвинения в разрушен-ии окружающей среды, выдвигаемые против рынка и частной собственности. Из нее следует обратное заключение: к деградации внешней среды ведет не избыточное, а недостаточное развитие частной собственности.
  В-третьих, теорема Коуза выявляет ключевое значение трансак-ционных издержек. Когда они положительны, распределение прав собственности перестает быть нейтральным фактором и начинает влиять на эффективность и структуру производства.
  В-четвертых, теорема Коуза показывает, что ссылки на внешние эффекты - недостаточное основание для государственного вмешательства. В случае низких трансакционных издержек оно излишне, в случаях высоких - далеко не всегда экономически оправдано. Ведь действия государства сами сопряжены с положительными трансак-ционными издержками, так что лечение вполне может быть хуже самой болезни.
  Влияние Коуза на развитие экономической мысли было глубоким и разноплановым. Его статья "проблема социальных издержек"
 GG7
 
 стала одной из наиболее цитируемых в западной литературе. Из его работы выросли целые новые разделы экономической науки (экономика права, например). В более широком смысле его идеи заложили теоретический фундамент для развития неоинституционального направления.
  Однако восприятие Коуза другими экономистами оказалось достаточно односторонним. Для него самого вымышленная экономика с нулевыми трансакционными издержками была лишь переходной ступенькой к рассмотрению реального мира, где они всегда положительны. К сожалению, в этой части его исследование вызвало меньший интерес, чем знаменитая теорема. Именно на ней сосредоточилось внимание большинства экономистов, поскольку она отлично вписывалась в господствующие неоклассические представления. Как признавал сам Коуз, его попытка "выманить" экономистов из воображаемого мира "классной доски" не увенчалась успехом.
 4. Теория экономических организаций
  Если институты - это "правила игры", то организации (фирмы) можно сравнить со спортивными командами.
  В неоклассической теории понятие фирмы фактически сливалось с понятием производственной функции. Вследствие этого в ней даже не возникало вопросов о причинах существования фирм, особенностях их внутреннего устройства и т.д. Можно сказать, что она ставила знак равенства между фирмой и индивидуальным экономическим агентом.
  Трансакционная теория фирмы представляет собой попытку преодолеть такой упрощенный подход. Ее развитие шло под знаком нескольких фундаментальных идей, связанных с именами ряда выдающихся экономистов. В 1937 г, Р. Коузу впервые удалось поставить и частично разрешить вопрос, который традиционной теорией даже не ставился: почему существует фирма, если есть рынок?
  Хотя основоположником трансакционной теории фирмы по праву считается Р. Коуз, хронологически ей предшествовала концепция Ф. Найта, изложенная в книге "Риск и неопределенность" (1921). Отличительным признаком фирмы Найт считал отношения найма и свя-j зывал ее существование с тем, что она способствует лучшему распре делению риска между рабочими (стремящимися избегать риска) предпринимателями (нейтральными к риску). В обмен на стабиль ную оплату, застрахованную от случайных колебаний, рабочие согла шаются подчиняться контролю предпринимателя.
 668
 
  Объяснение Коуза было иным. По его мнению, соображения экономии трансакционных издержек являются решающими при выборе организационной формы и размеров фирмы. Раз такие издержки реальны, то всякая хозяйствующая единица встает перед выбором: что для нее лучше и дешевле - брать эти издержки на себя, покупая необходимые товары и услуги на рынке, или же быть свободной от них, производя те же товары и услуги собственными силами? Именно стремлением избегать издержек по заключению сделок на рынке можно, по мнению Коуза, объяснить существование фирмы, в которой распределение ресурсов происходит административным путем (посредством приказов, а не на основе ценовых сигналов). В пределах фирмы сокращаются затраты на ведение поиска, исчезает необходимость частого перезаключения контрактов, деловые связи приобретают устойчивость.
  Но тогда возникает обратный вопрос: зачем нужен рынок, если вся экономика может быть организована наподобие единой фирмы {идеал К. Маркса и других социалистов)? На это Коуз отвечал, что административный механизм также не свободен от издержек, которые нарастают по мере увеличения размеров организации (потеря управляемости, бюрократизация и т.п.). Поэтому границы фирмы, по его мнению, будут проходить там, где предельные издержки, связанные с использованием рынка, сравниваются с предельными издержками, связанными с использованием иерархической организации.
  Следующий шаг в развитии трансакционного подхода был сделан в работе А. Алчиана и Г. Демсеца "Производство, информационные издержки и экономическая организация" (1972). Сущность фирмы они выводили из преимуществ кооперации, когда, совместно используя какой-либо ресурс в составе целой "команды", можно достигать лучших результатов, чем действуя по одиночке. Однако производство единой "командой" затрудняет оценку вклада каждого участника в общий результат, порождая стимулы к "отлыниванию". Отсюда - потребность в контроле, который вводил бы подобное поведение в жесткие границы. Агент, берущий на себя по соглашению с другими участниками функции контролера, становится собственником фирмы.
  Развивая этот подход, У. Меклинги М.Дженсен определили фирму как "сеть контрактов" в своей статье 1976 г. Проблема фирмы понимается ими как проблема выбора оптимальной контрактной формы, обеспечивающей максимальную экономию на трансакционных издержках. Задача сводится к выработке таких контрактов, которые были бы лучше всего приспособлены к особенностям каждой конкретной сделки.
 669
 
  Огромный вклад в трансакционную теорию фирмы был внесен О. Уильямсоном. Его книгу "Экономические институты капитализма" (1985) можно считать настоящей энциклопедией трансакцией-ного подхода2. Фирма обеспечивает более надежную защиту специфических ресурсов от "вымогательства" и позволяет их владельцам быстрее приспосабливаться к непредвиденным изменениям. Это - лейтмотив его концепции. Однако лучшая адаптация достигается ценой ослабления стимулов. По выражению О. Уильямсона, если на рынке действуют стимулы "высокой мощности", то в фирме - стимулы "слабой мощности". Границы фирмы проходят поэтому там, где выгоды от лучшей адаптации и большей защищенности специфических активов уравновешиваются потерями от ослабления стимулов.
  Близка к этим идеям концепция Г. Гроссмана и Г. Харта (1986). Они обратили внимание на тот факт, что влияние фирмы на риск "вымогательства" не столь однозначно, как думал Уильямсон. Допустим, фирма, принадлежащая агентур, поглотила фирму, принадлежавшую агенту В. При этом достался руководить своей бывшей фирмой, но уже как наемный менеджер. Очевидно, что если для А риск "вымогательства" сократился, то для В возрос. Соответственно, ослабли и его стимулы к инвестированию (не обязательно денег, но и времени, сил и т.п.) в специфические активы. Если такие потери оказываются значительными и в варианте, когда фирма В поглощается фирмой А, и и варианте, когда фирма А поглощается фирмой В, то экономически выгоднее, чтобы они оставались независимыми и их отношения строились через рынок.
  Ту же линию анализа продолжает теория Д. Крепса (1990), строящаяся вокруг понятия "организационной культуры". Из-за неизбежной неполноты контрактов критическое значение для любой фирмы имеет вопрос об адаптации к неожиданным изменениям. Но необходимую свободу маневра ей удается получить, только если ее работники будут твердо уверены, что она не злоупотребит этой свободой во вред им. Чтобы убедить их в этом, фирма может сама связать себя определенными принципами, пообещав (в явной или неявной форме) руководствоваться ими при приспособлении к непредвиденным обстоятельствам. (Скажем, не увольнять работников с длительными сроками службы при внезапном падении спроса.) Набор таких принципов образует, по определению Крепса, "организационную культуру" фирмы: то, что отличает ее от всех остальных фирм. Следование избранному принципу, даже когда это явно невыгодно, закрепляет за ней репутацию "надежной" и "справедливой", что дает ощутимые долговремсн-
  2 Уильямсон О. Экономические институты капитализма, СПг., 1996. 670
 
 ные преимущества. Организационная культура и связанная с ней репутация - ценный ресурс: их можно продать, продав фирму.
  Однако поддержание репутации не обходится без издержек. Всякая организационная культура приспособлена к строго определенной категории случайных событий. При распространении одного и того же принципа на далекие друг от друга области адаптация к изменениям становится псе менее эффективной. Это оказывается препятствием на пути вертикальной интеграции: границы фирмы, утверждает Крепе, будут определяться ее организационной культурой и проходить там, где лучшая адаптация в одних видах деятельности станет уравновешиваться худшей адаптацией - в других.
  Несмотря на множественность подходов, нетрудно убедиться, что трансакционная теория выделяет несколько сквозных характеристик, определяющих сущность фирмы. Это - существование сложной сети контрактов, долговременный характер отношений, производство единой "командой", административный механизм координации посредством приказов, инвестирование в специфические активы. Во всех фирма выступает как орудие по экономии трансакционных издержек1.
  Выбор формы экономической деятельности не ограничивается дилеммой: фирма или рынок? На следующем этапе принятия решения возникает новая проблема: какой тип фирм более предпочтителен? Трактовка фирмы в качестве "сети контрактов" стала исходным пунктом для построения типологии, основанной на особенностях внутрифирменного распределения прав собственности.
  Простейшим случаем можно считать индивидуальную частнопредпринимательскую фирму. Ее владелец, по определению Алчиа-ил и Демсеца, обладает пучком прав из пяти элементов. Во-первых, он имеет право на остаточный доход, т.е. на доход за вычетом кон-фактного вознаграждения всех остальных факторов. Во-вторых, он наделен правом контролировать поведение других участников "команды". В-третьих, он является центральной стороной - принципа-юм, с которым владельцы всех остальных факторов заключают кон-факты (такая форма контрактов называется зонтичной). В-четвер-i их, у него есть право менять членство в "команде" (т.е. право на наем
  1 О значении подобной экономии можно судить по результатам, полученным при анализе изготовления крупных морских судов в США. Для со-¦иния такого судна необходимы, как было установлено, 74 компонента. Из них 43 производились самими судостроительными фирмами, 31 - приобре-I.UICH "на стороне". Средняя стоимость одного компонента составляла око-iii) 50 тыс. дол Анализ показал, что если бы псе компоненты производились ппутри фирм, их средняя стоимость возросла бы на треть, а если бы все они приобретались через рынок - то почти вдвое.
 671
 
 и увольнение). И наконец, он имеет право продать все перечисленные полномочия.
  К числу основных выгод такого распределения прав А. Алчиан и Г. Демсец относят прежде всего закрепление за центральным агентом (собственником) права на остаточный доход. Это создает мощный стимул для собственника к эффективному управлению фирмой, а также побуждает его организовывать действенный контроль за работой других. Кроме того, благодаря зонтичному контракту достигается существенная экономия на ведении переговоров. В случае надобности можно прерывать контракт между центральным участником и любым нерадивым членом команды, не разрывая отношений со всеми остальными.
  Весьма оригинально решается вопрос о том, кто из участников "команды" должен быть центральным агентом. Им, как утверждают А. Алчиан, О. Уильямсон и другие, становится владелец наиболее специфического ресурса, готовый заплатить максимальную цену за все указанные выше правомочия. В случае с "классической" капиталистической фирмой таким ресурсом оказывается физический капитал. Но лидером частнокапиталистической фирмы может быть и собственник человеческого капитала, если его знания и способности выступают как наиболее специфический для данной фирмы ресурс. Пример тому - адвокатские конторы, рекламные и проектно-конструк-торские бюро, инжиниринговые фирмы, фирмы по программному обеспечению ЭВМ и т.д.
  Более компактное определение собственности на фирму было предложено Г. Гроссманом и Г. Хартом. На их взгляд, ключевых правомочий два - право на остаточный доход и право на принятие остаточных решений. Из-за высоких трансакционных издержек контракты страдают неполнотой, так как лишь небольшая часть будущих решений - кто что должен делать при наступлении того или иного события - поддается точной спецификации. Право же на принятие остальных решений (специально не оговоренных в контракте) по умолчанию закрепляется за владельцем наиболее специфических ресурсов, для которого оно представляет наибольшую ценность. По сути речь идет о праве отдавать приказы прочим участникам "команды" - j естественно, в пределах, очерченных контрактом. Поэтому собствен-; ника фирмы можно определить как носителя остаточных прав.
  Типы фирм различаются прежде всего тем, какой категории агеь тов приписываются остаточные права. В корпорациях они принг лежат инвесторам, в потребительских и сбытовых кооперативах - пс требителям и поставщикам, в фирмах, контролируемых работника-
 672
 
 ми, - персоналу, в предприятиях, находящихся в общественной собственности, - государству, а, скажем, неприбыльные организации -это фирмы, где право на получение остаточного дохода вообще отсутствует.
  Остановимся лишь на некоторых организационных формах, как они предстают в трактовке теоретиков неоинституционализма.
  В современном мире ведущей формой деловой организации является открытое акционерное общество (публичная корпорация). Права на остаточные решения владельцев таких фирм (акционеров) сильно урезаны. Они сводятся к праву на контроль за высшими менеджерами, и то в основном не прямо, а через совет директоров.
  И все же такой суженный набор прав дает немало крупных преимуществ. Акционеры несут ограниченную ответственность, что резко снижает риск, связанный с инвестициями, и открывает возможности для мобилизации крупных сумм капитала. Акционерная собственность высоколиквидна: изъятие кем-либо своей доли из дела не гребует согласия остальных совладельцев, получение которого бывает необходимо в партнерствах или кооперативах. К тому же акционерная собственность служит хорошей формой защиты от "вымогательства": акционер может продать свои акции, но при этом сами специфические активы никуда из фирмы не уйдут, останутся в "команде". Наконец, разделение функции принятия риска (право на ос-гаточный доход) и функции управления (право на принятие большей части остаточных решений) дает возможность подбирать наиболее талантливых менеджеров независимо оттого, насколько велико или мало личное богатство.
  Вместе с тем в отличие от частнопредпринимательской фирмы в акционерном обществе возникает трудно разрешимая проблема "контроля за контролером", т.е. высшим менеджментом. В корпорации остаточный доход идет не менеджеру, а акционерам. Следовательно, здесь появляется мощный стимул для оппортунистического поведения управляющих: часть ресурсов "команды" они будут пытаться направить на удовлетворение своих личных нужд в ущерб собственников-акционеров.
  Долгое время считалось, что современные масштабы распыления акционерного капитала не позволяют удовлетворительно решать проблему отделения собственности от контроля. Последние исследования, однако, показывают, что возможности управленческого оппор-1унизма ограничены. В корпорациях действует целый набор внутренних механизмов контроля, дисциплинирующих поведение менеджеров в интересах собственников.
 '2 История экономических учений , 673
 
  К внутренним механизмам относится: контроль со стороны совета директоров; концентрация акций в руках компактной группы акционеров; участие менеджеров в акционерном капитале своих корпораций; увязка вознаграждения управляющих с состоянием дел и фирме. Особое место принадлежит механизму банкротств и контролю со стороны кредиторов.
  Но шаги по сдерживанию оппортунистического поведения управляющих не обязательно ограничиваются рамками самой корпорации. Негативная реакция участников рынка - как акционеров, так и сторонних агентов - ставит предел злоупотреблениям менеджмента. Движение курса акций высвечивает некомпетентность управляющих и создает основу для целого ряда внешних механизмов контроля:
  рынок капитала: падение курса акций ухудшает условия, на которых руководство корпорации может привлечь дополнительный капитал;
  рынок менеджерского труда: падение курса акций - плохой сигнал не только для нынешних, но и для будущих нанимателей менеж-дера. В этих условиях жертвовать карьерой ради сиюминутной выгоды становится нерационально;
  рынок корпоративного контроля (поглощений): падение курса акций делает корпорацию более легкой добычей для поглощения, за которым обычно следует смена всего руководства. Это также подстегивает работу менеджеров.
  Взвешивая плюсы и минусы акционерной формы собственности, большинство специалистов по экономической теории организаций приходят к выводу: хотя абсолютная подконтрольность менеджеров недостижима, совместное действие внутренних и внешних дисциплинирующих механизмов ограничивает потенциал оппортунистического поведения и снижает остроту проблемы. Выгоды, связанные с данной организационной формой, перевешивают ее издержки.
  Согласно анализу А. Алчиана и Г. Демсеца, отличительная черта государственных фирм - это недобровольный характер участия во владении ими. Владельцы-налогоплательщики не вправе уклониться от своих обязанностей по содержанию государственной собственности (прежде всего - от уплаты налогов).
  Последствия такой формы собственности оцениваются теорети-1 ками неоинституционализма весьма критически. Деятельность rocyJ дарственных предприятий серьезно страдает от политизации, подчи-1 нения разного рода внеэкономическим целям. В случае государсг-1 венных предприятий невозможно получить биржевую оценку каче| ства их управления; контроль со стороны собственников (налогоплаЛ
 674
 
 телыциков) за поведением аппарата весьма слаб; из-за отсутствия [возможности поглощений рынок не проявляет интереса к: судьбам шких предприятий, уклоняясь от участия в их реорганизации.
  Несмотря на это, как отмечает американский экономист Л.Де Алесси, государственная собственность имеет свою нишу в экономике. Так, она может быть наиболее эффективной формой организации, когда речь заходит о производстве общественных благ, таких, к примеру, как безопасность страны. Составить контракт всех граждан страны с частными фирмами по обеспечению обороны было бы практически невозможно, и он плохо поддавался бы контролю и право-иой защите.
  Особое внимание теоретики трансакционного подхода уделяли самоуправляемым фирмам бывшей Югославии как примеру явно неоптимальной организации. Все члены такого самоуправляемого коллектива имели право на остаточный доход (участие в прибылях), но оно было жестко обусловлено продолжением работы на предприятии. Это приводило к тому, что при распределении дохода работники оказывались заинтересованы получать большую часть в полное распоряжение - в виде зарплаты и меньшую часть направлять на ин-иестиции.
  Подобная структура правомочий отрицательно влияла на занятость и накопление капитала: члены самоуправляемых фирм избегали расширения своего состава; наблюдался также постоянный инвестиционный голод и склонность к наращиванию внешней задолженности. Такие фирмы обладали ограниченными возможностями по диверсификации риска, испытывали трудности с налаживанием кон-|роля за поведением директоров, их внутренняя жизнь неизбежно политизировалась.
  Важнейшие выводы теоретиков трансакционного подхода тако-иы: в экономике складывается рынок организационных форм, на ко-тром фирмы разного типа вступают между собой в конкуренцию. Процветание лучших и отмирание худших организационных форм определяются в конечном счете их способностью обеспечивать экономию трансакционных издержек. Конкуренция на этом рынке может быть косвенной и выражаться в борьбе за привлечение и удержание в "команде" наиболее производительных участников. Но она может быть и прямой, когда одни фирмы пытаются захватывать (поглощать) другие.
  Конкуренция на рынке организационных форм ведет к тому, что на нем выживают структуры, в наибольшей степени отвечающие требованиям экономической среды. При этом для каждого типа отыс-
 675
 
 кивается ниша, в пределах которой он оказывается эффективнее остальных. Но его преимущества могут сводиться на нет условиями, преобладающими в других секторах. Какие-то сектора экономики могут быть заселены в основном корпорациями, какие-то- партпер-ствами, какие-то - кооперативами и т.д. Картина распределения организационных форм не остается неизменной. Поиск новой ниши, вызнанный резкими технологическими или институциональными сдвигами, бывает и болезненным, и длительным. Если он заканчивается безрезультатно, данная организационная форма начинает встречаться все реже и постепенно сходит со сцены.
  Таким образом, не существует абсолютных преимуществ одного вида фирм перед всеми остальными; каждая форма собственности имеет свой набор трансакционных издержек, который при определенных условиях может превращать ее в наиболее эффективную.
 5. Экономика права
  Особый раздел институциональной теории образует экономика права, выделившаяся в самостоятельное направление уже в середине 1960-х годов. Эта дисциплина лежит на стыке экономической теории и права. Наряду с Р. Коузом ключевыми фигурами в ее формировании и развитии были профессора Р. Познер и Г. Калабрези. Огромное значение имели также работы Г. Беккера по экономическому анализу внерыночных форм поведения, в частности - преступности.
  Экономика права не стала ограничиваться какими-то отдельными отраслями права, имеющими дело с явными рыночными отношениями, а попыталась распространить экономические понятия и методы на весь корпус юридического знания. За прошедшие три десятилетия не осталось, наверное, ни одной правовой нормы или доктрины, ни одного процессуального или организационного аспекта правовой системы, которые она не подвергла бы анализу.
  Концептуальный каркас экономики права можно представить в следующем виде. Она исходит из того, что агенты ведут себя как рациональные максимизаторы при принятии не только рыночных, но и внерыночных решений (таких, например, как нарушать или не нарушать закон, возбуждать или не возбуждать судебный иск и т.д.).
  Правовая система, подобно рынку, рассматривается как механизм, регулирующий распределение ограниченных ресурсов. Скажем, в случае кражи, как и в случае продажи, ценный ресурс перемещается от одного агента к другому. Разница в том, что рынок имеет дело с добровольными сделками, а правовая система - с вынужденными,
 676
 
 совершаемыми без согласия одной из сторон. Многие вынужденные "сделки" возникают в условиях настолько высоких трансакционных издержек, что добровольные сделки становятся из-за этого невозможны. (Например, водители автомобилей не могут заранее провести переговоры со всеми пешеходами о компенсации за возможные увечья.) К числу вынужденных "сделок" можно отнести большинство гражданских правонарушений и уголовных преступлений.
  Однако несмотря на вынужденный характер, они совершаются по определенным ценам, которые налагаются правовой системой. В качестве таких неявных цен выступают судебные запреты, выплаты денежной компенсации, уголовные наказания. Поэтому аппарат экономического анализа оказывается приложим не только к добровольным, но и к недобровольным сделкам.
  Такое понимание открыло совершенно неизведанное поле новых научных проблем. В экономике права подробно анализируется, как реагируют экономические агенты на различные правовые установления. Например, как скорость судебных разбирательств влияет на количество исков, тяжесть и неотвратимость наказаний - на уровень преступности, особенности законодательства о разводах - на относительное богатство мужчин и женщин, изменения в правилах ответственности водителей автомобилей - на частоту дорожно-транспортных происшествий и т.д.
  Однако наиболее интересный и спорный аспект экономики права связан с обратной постановкой вопроса: как меняются сами правовые нормы под воздействием экономических факторов? Предполагается, ¦[то в основе развития и функционирования правовых институтов лежит экономическая логика, что их работа в конечном счете направляется принципом экономической эффективности. (Разными авторами он формулируется по-разному: как принцип максимизации богатства, как принцип минимизации трансакционных издержек и др.)
  Обратимся к знакомому примеру с фермером и хозяином ранчо. Так, в США известны две альтернативных системы, регулирующие их отношения. При одной фермеры имеют право предъявлять пре-гензии о потраве только в том случае, если предварительно приняли необходимые меры по ограждению своих полей от захода скота. При другой системе они этого делать не обязаны, так что именно хозяева ранчо должны позаботиться о возведении ограждений, если не хотят подвергнуться штрафам. Первая норма более эффективна, когда объем земледелия относительно невелик по сравнению с объемом скотоводства, при обратном соотношении эффективнее вторая норма. Выяснилось, что в преимущественно скотоводческих штатах США
 677
 
 принята первая система, в преимущественно земледельческих - вторая. Это одна из иллюстраций того, как правовые нормы устанавливаются в соответствии с критерием эффективности.
  Аналогичным "тестам" на эффективность было подвергнуто огромное множество юридических норм и доктрин. Результат в большинстве случаев был положительным. По мысли теоретиков экономики права, объясняется это тем, что при установлении прецедентов суды "подражают" (simulate) рынку: они принимают такие решения, к которым приходили бы сами стороны, имей они возможность заранее вступать в переговоры по предмету спора. Другими словами, правовая система обеспечивает такое распределение прав, к которому при отсутствии трансакционных издержек подводил бы рынок.
  Предположение, что суды следуют логике рыночного анализа и при вынесении решений задаются вопросом, к кому - истцу или ответчику - перешло бы право в условиях низких трансакционных издержек, вызвало острую критику - как со стороны экономистов, так и особенно со стороны юристов.
  В некоторых случаях суды действительно вполне осознанно руководствуются экономическими соображениями. Однако обычно они исходят из критерия справедливости, а не эффективности. Но, как утверждают сторонники экономики права, требования эффективности и справедливости совпадают чаще, чем можно было бы ожидать. По замечанию Р. Познера, не стоит удивляться тому, что в мире ограниченных ресурсов поведение, ведущее к их растрачиванию, начинает оцениваться обществом как "несправедливое" и "безнравственное".
  Далее, нужно иметь в виду, что следование принципу эффективности приписывается в первую очередь системе-общего права, т.е. системе, в которой право в виде прецедентов (предшествующих решений по аналогичным делам) творится самими судами. В ней складывается своеобразный рынок прецедентов, обеспечивающий их естественный отбор: неэффективные прецеденты рано или поздно вытесняются эффективными. Объясняется это тем, что поток исков будет интенсивнее в тех случаях, когда действуют неэффективные прецеденты, так как их замена на эффективные дает дополнительный, чистый прирост в благосостоянии. Чаще подвергаясь испытаниям, неэффективные прецеденты имеют меньше шансов на выживание и потому неспособны удерживаться длительное время.
  Это* конечно, не значит, что система общего права никогда щ дает сбоев. Важно и то, что нарисованная оптимистическая картин| не распространяется на правила, которые вырабатывают не суды,
 678
 
 органы законодательной власти. Существование в этом случае механизма по отбору эффективных норм представляется теоретикам экономики права крайне проблематичным.
  У многих ее представителей принцип эффективности получает также нормативное истолкование. Другими словами, они настаивают, что правовые нормы должны устанавливаться исходя из соображений эффективности. Из такого подхода вытекают общие требования к правовой системе:
  1. Закон должен способствовать снижению трансакционных из
 держек, в частности устраняя искусственные барьеры на пути добро
 вольного обмена и обеспечивая исполнение заключенных контрак
 тов.
  2. Он должен также четко определять и надежно защищать права
 собственности, препятствуя перерождению добровольных сделок в
 вынужденные. В условиях низких трансакционных издержек, как это
 следует из теоремы Коуза, устранение неопределенности в наделе
 нии правами собственности будет вести к расширению поля добро
 вольного обмена.
  3. При высоких трансакционных издержках законодательство
 должно избирать и устанавливать наиболее эффективное из всех до
 ступных распределение прав собственности. Это распределение, к
 которому экономические агенты приходили бы сами, не препятст
 вуй им в этом высокие издержки трансакций.
  Итак, правовая система призвана облегчить работу рынка, а тем самым, где это оказывается невозможно, "симулировать" его результаты. Следуя этим предписаниям, она будет способствовать оптимальному использованию ресурсов общества.
  Нормативные выводы экономики права уже начали проникать в судебную и законодательную практику многих стран. Примером может служить знаменитая теорема Коуза. Ссылки на нее содержатся в Нрешениях судов штатов, в 17 решениях апелляционных судов и даже решении Верховного суда США.
  Однако, как показали критические исследования, принцип максимальной экономической эффективности - и при определении субъекта собственности, и при выборе форм ее правовой защиты - в социальном плане отнюдь не нейтрален. Он, в частности, тяготеет к сохранению статус-кво (на том основании, что существующие нормы уже прошли многолетний естественный отбор и потому доказали свою эффективность), он ставит производителей в более выгодное положение по сравнению с потребителями, а состоятельных членов общества - в более выгодное положение по сравнению с малоиму-
 679
 
 щими. Вместе с тем тезис Познера о "подражании" юридической системы рынку помогает обнаруживать "устранять нормы, мешающие эффективной работе экономики.
 6. Теория общественного выбора
  Особенности институтов и их изменения находились в центре внимания традиционной экономической истории. Однако она была чисто описательной дисциплиной, без прочего теоретического фундамента. В этом сказалось определяющее влияние на нее немецкой исторической школы.
  Поворот произошел на рубеже 50-60-х годов с проникновением в историко-экономические исследования понятий неоклассической теории и строгих количественных методов (так называемая "клиометрическая революция"). Эклектичные "повествования" начали вытесняться формальными моделями с точной формулиров-, кой гипотез и их экономической проверкой. Но социальные институты при этом выпали из поля зрения исследователей: использование предпосылки нулевых трансакционных издержек оставляло для них мало места,
  Вновь предметом активного изучения институты стали благодаря "новой экономической истории". Лидером этой историко-эконо-мической дисциплины считается американский ученый Д. Норт4. Из многочисленных работ самого Норта и его последователей вырисовывается широкая концепция институтов и институциональной динамики, опирающаяся на понятия прав собственности, трансакционных издержек, контрактных отношений и групповых интересов и претендующая на объяснение самых общих закономерностей развития человеческого общества.
  Она исходит из того, что, будучи "правилами игры", институты задают систему стимулов (положительных и отрицательных), направляя деятельность людей по определенному руслу. Этим они снижают неопределенность и делают социальную среду более предсказуемой. Когда люди верят в надежность и справедливость законов, договоров и прав собственности, они воздерживаются от попыток мошенничества, кражи, обмана. Так институты выполняют свою главную функцию - экономию трансакционных издержек. Однако создание и поддержание общих "правил игры" в свою очередь требует немалых за-

<< Пред.           стр. 23 (из 29)           След. >>

Список литературы по разделу