<< Пред.           стр. 2 (из 2)           След. >>

Список литературы по разделу

 1) число желаний или требований, относящихся к товару;
 2) абсолютная величина субъективной ценности товара для покупателей;
 3) абсолютная величина субъективной ценности денег для покупателей;
 4) количество товара, предназначенное для продажи;
 5) абсолютная величина субъективной ценности товара для продавцов;
 6) абсолютная величина субъективной ценности денег для продавцов.
 Однако для того чтобы дать полное объяснение феноменов цены, нам необходимо сделать, наконец, еще один шаг дальше и определить те факторы, от которых зависят сами наши факторы. Спрашивается: от каких же именно фактических условий зависит, будут ли покупатели и продавцы и сколько покупателей и продавцов будут оценивать товар и деньги высоко или низко.
 Ответ на этот необходимый заключительный вопрос всякой полной теории цен должна дать теория субъективной ценности, которая потому-то именно и является необходимой основой учения о ценах. Так как теория субъективной ценности уже известна нам, то здесь мне остается лишь взять ряд готовых положений и привести их в такую связь, которая соответствует нашей теперешней задаче. При этом мы только в одном пункте встретимся с затруднением, которое требует более детального исследования.
 Будем рассматривать по порядку указанные выше факторы, которыми определяется высота цены.
 1. Число желаний, направленных на товар. Относительно этого фактора мало можно сказать такого, что не разумелось бы само собою. На него оказывают, очевидно, влияние, с одной стороны, размеры рынка, с другой - характер данной потребности: смотря по тому, является ли эта потребность общераспространенной, и смотря по тому, требует ли ее удовлетворение по техническим условиям потребления траты значительной массы экземпляров товара или же нет. Одежда всегда будет требоваться в более значительных количествах, чем грамматики санскритского языка, хлеб и мясо, потребляемые изо дня в день, - в более значительных количествах, чем перочинные ножики, из которых каждый служит несколько лет.
 Впрочем, - и это единственное замечание теоретического характера, которое нам придется здесь сделать, - не всякий желающий обладать товаром в силу своей потребности в нем является вместе с тем и человеком, желающим купить этот товар. Для этого нужно не только желание обладать товаром, но еще и желание переменить обладание деньгами на обладание товаром, а последнего рода желание, как мы уже знаем, существует лишь при известном отношении между силой стремления получить товар и силой препятствующего ему стремления сохранить в своих руках ту вещь, на которую можно выменять товар. Бесчисленное множество людей, нуждающихся в известных материальных благах и желающих обладать ими, тем не менее добровольно устраняются от участия в обмене, так как у них оценка денег при предполагаемом состоянии цен на рынке настолько превышает оценку товара, что они заранее оказываются лишенными экономической возможности заключить меновую сделку. Таким образом, лица, которые вообще желают купить товар, составляют первый самый широкий слой; из этого слоя посредством первого просевания, в котором играют уже роль и два следующих фактора образования цены, а именно оценка товара и оценка денег, образуется гораздо более узкий слой лиц, серьезно намеревающихся купить, и, наконец, из этого второго слоя посредством второго просевания во время самой борьбы на рынке образуется еще более узкий слой лиц, действительно покупающих товар.
 Хотя лица, заранее лишенные возможности заключить меновую сделку, и не оказывают никакого влияния на установление цены, однако ж теория не может игнорировать их существования. Дело в том, что между первой и второй группами не существует резкой границы - отдельные члены постоянно переходят из одной группы в другую. Все те моменты, благодаря которым простое желание обладать возвышается на степень серьезного стремления купить, - а именно субъективная оценка товара и денег и предполагаемое состояние цен на рынке, - представляют собой величины весьма неустойчивые и очень нередко достаточно бывает уже легкого изменения в них, для того чтобы привлечь на рынок новые массы активных покупателей. Зачастую человек, отправляющийся утром на биржу с целью продать акции, при внезапном повышении курса мигом превращается в покупателя этих акций!
 2. Оценка товара покупателями. Высота ценности, как мы уже знаем [см. ч. первую настоящего исследования, гл. II], определяется вообще величиной предельной пользы, какую приобретенная вещь может принести в хозяйстве покупающего, а предельная польза определяется в свою очередь отношением между потребностями и средствами их удовлетворения, следовательно, количеством и важностью требующих удовлетворения потребностей, с одной стороны, и количеством находящихся в распоряжении данного лица экземпляров соответствующего рода материальных благ, или же степенью относительной редкости их, - с другой. Стало быть, чем шире и важнее данного рода потребность и чем ограниченнее количество соответствующих материальных благ, тем выше будет субъективная оценка товара покупателями.
 Но тут необходимо принять во внимание еще одно обстоятельство. При известных условиях ценность вещи определяется не непосредственной предельной пользой, какую приносит эта самая вещь, а предельной пользой материальных благ другого рода, которые могут быть употреблены для замещения этой вещи. Самым важным случаем подобного рода является тот, когда вещь замещается при помощи обмена. При существовании открытого рынка, где я во всякое время могу купить новое зимнее пальто взамен прежнего за 40 гульденов, единственное зимнее пальто, которое у меня имеется, я оцениваю не по той огромной непосредственной предельной пользе, какую оно приносит мне, сохраняя мне жизнь и здоровье, а именно лишь по его "субституционной пользе" в 40 гульденов. Но в такого рода случаях увеличивается и число факторов, которыми определяется высота непосредственной предельной пользы; этими факторами, как мы объясняли в свое время, служат: 1) высота рыночной цены, по которой можно приобрести новый экземпляр взамен прежнего, и 2) субъективные, т. е. существующие в хозяйстве данного субъекта, отношения между потребностями и средствами их удовлетворения в той сфере нужд, за счет которой покрывается расход по приобретению нового экземпляра [см. выше, ч. первая, гл. II].
 Здесь мы встречаем на своем пути серьезное теоретическое затруднение. Дело в том, что рассматриваемый нами фактор образования цены, т. е. "субъективная ценность товара для покупателя", грозит незаметно разложиться на два элемента, из которых один, а именно условия удовлетворения потребностей, т. е. отношения между потребностями и средствами их удовлетворения, в сфере нужд другого рода оказывается совершенно неоднородным с оцениваемой вещью, а другой, еще фатальнее, оказывается тождественным с рыночной ценой, объяснить которую он и должен помочь. Я говорю "еще фатальнее", так как состояние рыночных цен мы объясняем, между прочим, и субъективной ценностью товара для покупателей, а эту самую субъективную ценность мы вынуждены объяснить состоянием рыночных цен, следовательно, наше объяснение вертится в заколдованном круге. Как бы то ни было, теория цен обязана устранить эту трудность, а между тем старая теория даже не пыталась это сделать - в этом заключается один из важных ее недостатков [так, например, Рау в числе факторов, которыми определяется цена, чрезвычайно беззаботно и без всяких объяснений называет и "рыночную ценность" ("Verkehrswert"), какую имеет товар для покупателя (Rau. Volkswirtschaftslehre. Ed. 8 ¬ 147); не менее наивно рассуждает о факторах образования цены и Германн (Hermann. Staatswirschaftliche Untersuchungen. Ed. 1. S. 74). Это значит в действительности объяснять цену ценой].
 В действительности дело обстоит следующим образом. Кто, рассчитывая на возможность во всякое время купить зимнее пальто на рынке за 40 гульденов, определяет его ценность для себя не по его непосредственной предельной пользе, которая может достигать, положим, 400 гульденов, а по его "субституционной пользе" в 40 гульденов, тот основывает свою оценку на предварительном предположении, которое должно осуществиться лишь впоследствии, во время совершения менового акта, на антиципации тех условий, которые должны создаться лишь на рынке. Благодаря этому и сама оценка приобретает у него временный, гипотетический характер. В нашей хозяйственной жизни подобного рода оценки встречаются и во многих других случаях. Когда вновь построенную фабрику, ввиду ожидаемых от нее в будущем доходов оценивают, например, в 100 000 гульденов, когда акцию ввиду ожидаемых на нее в будущем дивидендов, оценивают, например, в 500 гульденов, когда ценность лотерейного билета, на который можно получить главный выигрыш в 100000 гульденов, но еще скорее можно и ничего не выиграть, определяют на основании неопределенной надежды на выигрыш в 10 гульденов, то во всех этих случаях основу оценки составляет более или менее неизвестное будущее, которое предугадывается с некоторой долей вероятности [ср. об оценках такого рода мое сочинение "Rechte und Verhaltnisse vom Standpunkt der volkswirtschaftlichen Guterlehre". (Innsbruck, 1881. S. 80-89]. Это обстоятельство оказывает вполне естественное влияние на сущность и практическое применение подобных оценок: пока ожидаемый факт еще не совершился, до тех пор наше предположение относительно его составляет вполне рациональный, даже по большей части единственно возможный, базис как для нашего определения ценности, так и для нашей практической хозяйственной деятельности, касающейся данных материальных благ; но раз ожидаемый факт совершился, наше предположение утрачивает, конечно, всякую силу, основанная на этом предположении оценка теряет смысл, и нам уже не приходит больше в голову руководствоваться ею в своей практической деятельности. После розыгрыша лотереи никто уже не даст за билет, на который ничего не досталось, по-прежнему 10 гульденов, и точно так же никто не захочет уступить за 10 гульденов другой билет, на который достался главный выигрыш в 100000 гульденов!
 Совершенно такое же значение имеют оценки и в том случае, который интересует нас в данный момент. Если ввиду возможности купить на рынке за 40 гульденов новое пальто взамен того, которое у меня имеется, я оцениваю свое зимнее пальто тоже лишь в 40 гульденов и руководствуюсь этой оценкой в своих практических действиях, касающихся его, то я поступаю вполне рационально и целесообразно: мой способ действия будет нерационален и нецелесообразен только в одном случае, а именно тогда, когда мне приходится иметь дело с рынком, на котором устанавливается сама рыночная цена на зимнее пальто. Здесь наши предположения и примерные расчеты бледнеют перед действительностью и утрачивают всякое право служить руководящим принципом наших поступков. Кто и на рынке вздумал бы руководствоваться своими предварительными предположениями и примерными расчетами, кто, другими словами, захотел бы во что бы то ни стало сообразоваться в своих действиях со своим предвзятым мнением и после установления цены на рынке, - даже в том случае, если бы рыночная цена совершенно не соответствовала его прежним предположениям, - тот стал бы поступать столь же нелепо, как поступал бы человек, который, руководствуясь предвзятым мнением, что завтра будет дождь, стал бы ходить на следующий день с раскрытым зонтом, хотя бы в это время и стояла прекрасная погода. И действительно, люди так не поступают; описанного рода субъективные оценки оказывают на их практическую деятельность лишь такое же влияние, как и какая-нибудь неопределенная надежда, что нужный товар можно будет купить за известную цену, например за 40 гульденов. Удается купить за такую цену - хорошо; не удается - человек не просто возвращается домой с пустыми руками, а отказывается от разбитой действительностью надежды и соображает, позволяет ли ему его положение дать за товар более высокую цену или же нет.
 Этот последний вопрос решается несколько неодинаково, смотря по тому, оказывается ли тот рынок, на котором находится покупатель, единственным, где вообще можно достать нужную ему вещь, или же нет. Когда нужную вещь можно приобрести только на данном рынке, то покупатель, без сомнения, будет предлагать за нее более высокую цену и в крайнем случае согласится дать цену, соответствующую высоте непосредственной предельной пользы, которую он рассчитывает получить от покупаемой вещи, так как если он не купит нужную ему вещь тут и на таких условиях, то он совсем ее не приобретет и, следовательно, лишится всей непосредственной предельной пользы, какую она может принести. Кто не воспользуется единственным случаем купить необходимое ему зимнее пальто, тот принужден будет мерзнуть всю зиму, быть может, даже простудится и захворает. При подобных обстоятельствах, руководствуясь правилом "лучше заключить меновую сделку с меньшей выгодой, нежели совсем не заключать", человек согласится скорее дать за вещь всякую цену, которая еще не достигает высоты непосредственной предельной пользы, чем отказаться от покупки совершенно; следовательно, в образовании цены-равнодействующей будет играть роль не низкая косвенная предельная польза покупаемой им вещи, основывающаяся на предположении определенного уровня рыночных цен, а, напротив, более высокая непосредственная предельная польза этой вещи - вывод, очень важный для нашей теории цен.
 Несколько иной, правда, оборот может принять дело, когда наш покупатель имеет возможность обратиться на другие рынки, помимо того, на который он явился вначале. В этом случае, потерпев неудачу на одном рынке, покупатель может рассчитывать на возможность купить вещь по желательной для него цене на другом рынке; поэтому он решается лучше не покупать на первом рынке, нежели дать больше намеченной цены. Таким образом, в своих действиях на первом рынке покупатель будет еще руководствоваться своей предвзятой, гипотетической оценкой; однако не нужно забывать, что он может и станет поступать так только на первом рынке, а не на рынке вообще. В самом деле, не подлежит сомнению, что, прежде чем уйти не купив необходимой ему вещи со второго или вообще с последнего рынка (если для него открыты не два, а несколько рынков), он предпочтет поднять предлагаемую им цену до высоты непосредственной предельной пользы, которую может принести данная вещь. Стало быть, гипотетическая оценка, пожалуй, еще даст покупателю возможность в поисках низкой цены перейти из одной части рынка в другую, но она нигде не может воспрепятствовать цене повыситься до уровня непосредственной предельной пользы товара. Гипотетическая оценка вещи играет и в рассматриваемом случае совершенно такую же роль, что и простая, лишь неопределенная надежда вообще купить вещь дешево - надежда, не облеченная в форму настоящей оценки. Подобная надежда точно так же, как и гипотетическая оценка, может приводить и очень часто приводит к тому, что покупатель, находя чересчур высокими цены, запрашиваемые в одном месте, отправляется в другое место. Если же ему и там не удается купить товар дешевле, тогда покупатель, прежде чем совсем отказаться от покупки, предложит за вещь больше той цены, по которой он думал купить ее вначале.
 Таким образом, мы приходим к следующему результату. Субъективные оценки, основывающиеся на предположении возможности купить оцениваемую вещь по определенной цене, служат для нашего поведения на том рынке, на котором, по нашему расчету, должна реализоваться упомянутая возможность, достойным внимания психическим этапом, но отнюдь не руководящим началом, от которого зависит решение вопроса в конечном счете. Роль такого руководящего начала, напротив, и тут играет высота непосредственной предельной пользы товара. А отсюда следует, что рассматриваемый фактор образования цены, - а именно "субъективная ценность товара для покупателя", - совсем не распадается на два различных элемента, из которых один не имеет ничего общего с оцениваемой вещью, а другой совпадает с рыночной ценой, - нет, в основе этого фактора лежит опять-таки отношение между потребностями покупателя и находящимися в его распоряжении средствами их удовлетворения. Таким образом в своем анализе рассматриваемого фактора образования цены мы выдерживаем до конца нашу основную точку зрения, не попадая в заколдованный круг и не отклоняясь в сторону совершенно чуждых элементов.
 Наконец, в некотором родстве с только что рассмотренным случаем находится тот случай, когда покупатель оценивает товар не по его потребительной ценности, а по его (субъективной) меновой ценности. Так бывает постоянно, когда товар покупается с целью перепродать его. Хлебный торговец, например, покупающий у крестьянина пшеницу, или банкир, покупающий на бирже ценные бумаги, оценивают покупаемую вещь исключительно по той денежной сумме, которую они могут выручить за нее при перепродаже ее на другом рынке (за вычетом, конечно, провозной платы и торговых расходов). В подобных случаях причинная связь между факторами представляется в следующем виде. Рыночная цена определяется прежде всего меновой ценностью товара для торговца; эта оценка основывается на предполагаемой рыночной цене второго рынка, а последняя в свою очередь, между прочим, на оценках товара покупателями, принадлежащими к району этого второго рынка. Следовательно, благодаря посредничеству торговца-перекупщика оценки, или отношения между потребностями и средствами их удовлетворения, существующие у публики второго рынка, приобретают влияние на высоту рыночной цены на первом рынке. В таком явлении нет ничего странного. Выступление торговца на рынке представляет собой в сущности лишь форму, в которую облекается тот факт, что удовлетворение потребностей лиц, физически принадлежащих к району второго рынка, экономически связывается с первым рынком. Функцию торговца-посредника можно сравнить с функцией поверенного по торговым делам, принявшего на себя соответствующие обязанности по собственной инициативе, а не по поручению покупателей. Он определяет приблизительно размеры нужд нескольких десятков или нескольких сотен отсутствующих клиентов, соображает, какую цену могут дать они за товар при наличных условиях, и затем без их ведома, но для их хозяйства закупает товар по цене, не превышающей этого максимума. С точки зрения установления цен на рынке совершенно безразлично, торговец ли возьмет с рынка на собственный страх 500 экземпляров данного товара по 40 гульденов для 500 покупателей, принадлежащих к району другого рынка, или же эти 500 покупателей сами дадут торговцу прямое поручение купить за их счет 500 экземпляров товара по 40 гульденов. И в том, и в другом случае заявлено желание купить 500 штук по 40 гульденов, и материальную основу этого желания в обоих случаях составляют потребности 500 физически отсутствующих, но экономически представленных лиц - разница только та, что в одном случае они представлены с их ведома и за их счет, а в другом - без их ведома и за счет и на страх торговца.
 Следовательно, раз определения меновой ценности товара со стороны торговцев основываются в последнем счете на определениях потребительной ценности товара со стороны их отсутствующих клиентов и раз эти определения потребительной ценности товара, точно так же как и оценки, принадлежащие физически присутствующим покупателям, имеют своей основой величину непосредственной предельной пользы товара, то, значит, и в приложении к последним из рассмотренных нами случаев остается в полной силе выведенное нами ранее правило, которое можно формулировать так: во всех случаях, как бы сложны они ни были, решающую роль играет в последнем счете непосредственная предельная польза товара для покупателей, или господствующие у них в сфере соответствующих нужд отношения между потребностями и средствами их удовлетворения.
 Усложнения еще более значительные, наблюдаемые в области комплементарных, производительных и т. п. материальных благ [ср. выше, ч. первая, гл. V], не место рассматривать в общей части учения о ценах. Анализом их нужно заниматься при объяснении тех специальных проблем цены, в которых усложнения эти играют роль, особенно же при разрешении важных проблем распределения дохода.
 3. Субъективная ценность денег для покупателей. Если вещь, в которой выражается цена обмениваемых материальных благ, как бывает при натуральных меновых сделках, тоже является обыкновенным товаром, то к оценкам ее вполне приложимо все, что сказано нами в предыдущем параграфе об оценке товара покупателями. Но обыкновенно цена выражается в деньгах. Так как деньги могут служить одинаково для всех отраслей потребностей, то и предельная польза, и ценность их зависят не от отношения между потребностями и средствами их удовлетворения в какой-нибудь отдельной отрасли нужд, а от общих условий удовлетворения потребностей у соответствующих лиц. Следовательно, вообще говоря, в глазах более богатых людей субъективная ценность денежной единицы будет меньше, в глазах более бедных - больше [см. выше, ч. первая, гл. II], причем необходимо заметить, что решающее значение тут принадлежит, конечно, не абсолютной величине имущества или дохода, а отношению ее к количеству и качеству потребностей данного лица. Но, кроме того, на субъективную ценность денег могут оказывать влияние и еще многие специальные условия. Так, например, при легкомыслии и расточительности субъективная ценность денег понижается, при настоятельной нужде в наличных деньгах для важных платежей субъективная ценность их увеличивается. Даже богатый купец в такие моменты, когда ему приходится производить срочные платежи, а наличных денег у него мало, не станет давать таких высоких цен за предметы роскоши, например за дорогие картины, как при нормальных обстоятельствах.
 4. Количество товара, предназначенное для продажи. Чтобы вполне выяснить действующие здесь факторы, нам нужно прежде всего определить, в каком количестве имеется в продаже данный товар в районе соответствующего рынка вообще, или, - так как нередко покупные сделки заключаются на товар, которого еще нет в наличии, например на хлеб, который будет собран во время предстоящей жатвы, на поставку продуктов, которые - еще только требуется произвести, и т. п., - в каком количестве будет иметься в продаже данный товар. Исследуя цепь причин еще несколько дальше, мы увидим, что масса предназначенных для продажи товаров в районе данного рынка сама в свою очередь определяется отчасти чисто естественными условиями (это относится, например, к земле, а до некоторой степени - и к земледельческим продуктам, количество которых зависит от урожая, и пр.), отчасти социальными и правовыми отношениями (монополии, картели, коалиции и т. п.), отчасти, и притом в особенности, высотой издержек производства. Чем выше издержки производства данного товара, тем, - по некоторым причинам, которые угадать нетрудно и о которых мы еще будем говорить впоследствии, - относительно ниже число экземпляров этого товара, изготовляемых для удовлетворения соответствующей потребности, и наоборот. Во всяком случае, именно здесь, в факте влияния на количество имеющихся в продаже товаров, следует искать точку приложения, с которой издержки производства начинают оказывать сильное влияние на высоту товарных цен (об этом влиянии мы будем специально говорить ниже).
 Все имеющиеся налицо экземпляры товара составляют тот основной материал, над которым может оперировать рынок. Какая именно часть этого материала действительно поступит на рынок, - это зависит от условий, о которых мы скажем сейчас, в пунктах 5 и 6, а именно от субъективных оценок товара и денег товаровладельцами. Во всяком случае, и здесь мы должны сказать то же самое, что говорили выше относительно количеств товара, требуемых покупателями: нельзя провести резкой границы между той частью общего запаса, которую продает владелец товара, и той, которую он не продаст, - изменение в субъективных оценках товара и денег или же в предназначенном состоянии рыночных цен может привлечь на рынок массу таких материальных благ, которые еще за минуту перед тем владелец не мог продать.
 5. Субъективная ценность товара для продавцов. По отношению к этому фактору имеют силу все соображения, изложенные нами выше, в пункте 2 (субъективная ценность товара для покупателей). В частности, здесь необходимо заметить лишь следующее: при преобладании производства, основывающегося на разделении труда между отдельными предприятиями, в руках продавцов находится масса товаров, далеко превышающая их собственные потребности в них, а это обстоятельство ведет к тому, что непосредственная предельная польза и затем субъективная потребительная ценность, какую имеет один экземпляр в глазах продавца, в большинстве случаев бывают крайне низки. При подобных обстоятельствах получить даже минимальную выручку оказывается для продавцов по большей части выгоднее, чем оставить товар непроданным, - этим именно и объясняется крайняя незначительность цен, по которым при неблагоприятных рыночных условиях продавцы иногда уступают и принуждены уступать свои товары.
 6. Субъективная ценность денег для продавцов. К этому фактору приложимо в общем все, что мы говорили выше относительно субъективной ценности денег для покупателей. Только у продавцов еще чаще, чем у покупателей, наблюдается то явление, что ценность, какую имеют в их глазах деньги, определяется не столько общим имущественным положением их, сколько специальными нуждами в наличных деньгах. Производители и купцы, которым необходимы более или менее значительные суммы для неотложных платежей или которым угрожает банкротство, придают в подобные моменты особенно высокую ценность деньгам; благодаря этому в случае надобности они уступают свои товары по очень низким ценам. Этим и объясняется необычайно низкий уровень цен на товары, существующий при спешных вынужденных продажах, вообще во время кризисов и т. д.
 Из рассмотренных нами шести факторов образования цены четыре (первый, второй, четвертый и пятый) касаются товара, а два (третий и шестой) - исключительно вещи, в которой выражается цена товара. Первые остаются неизменными, в каких бы материальных благах ни выражалась при обмене цена товара; последние, напротив, изменяются всякий раз с переменой вещи, в которой выражается цена. Поэтому-то последние факторы и имеют значение лишь при решении конкретного вопроса о том, какое количество определенной отдельной вещи, в которой выражается цена, можно получить в обмен на товар, следовательно, при решении вопроса о цене, между тем как первые факторы сохраняют свое значение для менового отношения данного товара ко всевозможным вещам, в которых выражается его цена: они-то и являются настоящими факторами, которыми определяются меновая сила и объективная меновая ценность товаров.
 Все эти четыре основных фактора (а именно: число желаний или требований, относящихся к товару; количество имеющихся в продаже экземпляров этого товара; субъективная оценка товара покупателями; субъективная оценка товара продавцами), как показал наш предшествующий анализ, имеют один общий корень - отношения между потребностями и средствами их удовлетворения в сфере тех нужд, которые удовлетворяются данным товаром. Следовательно, подобно субъективной ценности и объективная меновая сила материальных благ имеет свой корень в последнем счете в отношениях между потребностями и средствами их удовлетворения, с той лишь разницей, что субъективная ценность определяется теми отношениями между потребностями и средствами их удовлетворения, которые складываются в хозяйстве отдельного индивидуума, а объективная меновая сила - отношениями, которые устанавливаются во всем районе, принадлежащем к данному рынку, стало быть, общественными отношениями между потребностями и средствами их удовлетворения.
 Однако называя общественные отношения между потребностями и средствами их удовлетворения основным фактором, которым определяется объективная меновая ценность товаров, мы должны сделать одно пояснение с целью предотвратить всякую возможность придавать этому положению такой смысл, какого оно совсем не имеет. Дело в том, что общественные отношения между потребностями и средствами их удовлетворения служат лишь источником, из которого берет свое начало объективная меновая ценность, но отнюдь не точным пропорциональным мерилом ее. Нет ни малейшей необходимости, чтобы объективная меновая ценность вещи была в точно такой же или хотя бы приблизительно такой же пропорции выше, в какой наличная степень обеспечения членов общества этой вещью оказывается в среднем ниже их потребности в ней, и наоборот. Это объясняется тем, что последние элементы - потребности и количества материальных благ - влияют на образование цены-равнодействующей отнюдь не непосредственно, - нет, будучи соединены в конкретные комбинации, они могут действовать лишь группами, причем влияние многих отдельных элементов и даже целых групп элементов ослабляется или совсем парализуется - совершенно так же, как количество работы, совершаемое механизмом, который приводится в движение известным числом эластических пружин, не должно быть непременно пропорциональным общему числу и силе всех действующих пружин, так как деятельность отдельных пружин может целиком ухолить внутри механизма на регулирование и компенсирование работы многих пружин. И в самом деле, при образовании цены мы наблюдаем такое же явление. Прежде всего потребности и обладание материальными благами комбинируются в отдельных хозяйствах в группы и действуют на цену лишь группами через посредство субъективной оценки вещи индивидуумом, причем может случиться так, что обладание сотней экземпляров приводит в результате к такой же точно оценке, а потому и на рынке обнаруживает такое же действие, как в другой комбинации обладание всего лишь десятью экземплярами. А затем и равнодействующие групп, субъективные оценки, оказывают на образование главной равнодействующей цены также влияние далеко не равномерное: одна часть их не играет совсем никакой роли, роль другой части ограничивается взаимной нейтрализацией, и только третья, самая незначительная группа их, а именно оценка вещи предельными парами, играет решающую роль в образовании цены.
 Таким образом, с одной стороны, при одинаковых в среднем степенях обеспечения общества соответствующими материальными благами могут устанавливаться неодинаковые цены, а с другой - при неодинаковых степенях обеспечения - одинаковые цены [положим, например, что известное число людей желают купить данный товар с одинаковой в среднем степенью интенсивности, оценивая один экземпляр, скажем, средним числом в 10 гульденов и что в продаже имеется такие же число экземпляров, скажем 1000. В таком случае, смотря по различным комбинациям названных элементов в обществе, цены могут устанавливаться крайне неодинаково. Если, например, все 1000 покупателей оценивают товар приблизительно одинаково, так что оценка первых отклоняется от средней высоты лишь на один гульден вверх, а оценка последних - лишь на один гульден вниз, то цена будет приблизительно равна оценке товара последним покупателем, т. е. приблизительно 9 гульденов. Если же при той же средней высоте оценки в 10 гульденов первые покупатели оценивают товар много выше, а последние - много ниже среднего, например только в 2 гульдена, то и цена товара не поднимается выше 2 гульденов. Наоборот, может случиться и так, что степень обеспечения общества материальными благами изменится, но цена в то же время останется без изменения. Если. например, число лиц, желающих купить товар, или же высота их субъективных оценок товара возрастает, но при этом случайное увеличение числа лиц приходится исключительно на долю побитых конкуренцией покупателей или же случайное увеличение интенсивности оценки падает на долю противоположного крыла покупателей, состоящего из лиц, которые и без того уже обладают наивысшей обменоспособностью и потому играют лишь известную нам нейтрализующую роль, то цена от этого нисколько не изменится]. Поэтому-то и нельзя на основании высоты объективной меновой ценности товара делать положительные заключения о степени обеспечения общества данного рода материальными благами и о том значении, какое имеет товар для благополучия общества в целом: как я уже упоминал выше [см. выше, ч. вторая, гл. I], объективную меновую ценность нельзя рассматривать как ценность, которую материальные блага представляют с точки зрения народного хозяйства.
 Говоря это, я отнюдь не думаю отрицать того, что часто наблюдается некоторая приблизительная пропорциональность между состоянием цен и степенью обеспечения общества соответствующими материальными благами. Это факт несомненный и вполне понятный. Уже на основании теории вероятности можно сказать, что гораздо скорее увеличение числа требований на товар и интенсивности его оценки отразится до некоторой степени и на факторах, которыми определяется высота цены, чем именно эти последние останутся незатронутыми такого рода переменой. Если во всей данной местности идет дождь, то нельзя предполагать, что как раз один дом останется сухим; и если весь свет начинает чувствовать более настоятельную потребность в данной вещи, нежели прежде, то представляется в высшей степени вероятным, что и те лица, оценка которых оказывает влияние на положение предельных пар, чувствуют теперь более настоятельную потребность в этой вещи и оценивают ее выше, чем до сих пор. Но отнюдь нельзя сказать, что это непременно должно быть так. И потому теория цен не может ограничиться разъяснением того, что отношения между потребностями и средствами их удовлетворения, полезность и редкость материальных благ вообще служат конечным фактором, которым определяется высота меновой ценности; она может и должна сделать попытку вывести точный закон той замечательной игры интересов, благодаря которой из этих простейших элементов отливаются прежде всего согласно закону предельной пользы субъективные оценки, а из этих последних в свою очередь в силу аналогичного закона предельных пар - цена и меновая ценность материальных благ.
 5. Закон предложения и спроса
 
 Политическая экономия учит, что цены материальных благ определяются отношением между предложением и спросом.
 Положение это можно признать правильным, если под предложением и спросом разуметь не только число предлагаемых и требуемых экземпляров материальных благ, но и всю вообще совокупность факторов, оказывающих влияние на действия продавцов, с одной стороны, и покупателей - с другой. Так как, однако ж, из этого положения даже и при таком понимании его мы еще, собственно говоря, ровно ничего не узнаем ни относительно природы упомянутых факторов, ни относительно характера их действия, то само по себе оно представляет собой лишь простое название, ходячую фразу, но отнюдь еще не закон. Закон в собственном смысле нужно искать лишь в более очных истолкованиях, какие дают этой формуле теоретики, которые ею пользуются.
 Действительно, уже и старая теория чувствовала потребность в более подробном развитии своей общей формулы. Относящиеся сюда учения распадаются на две группы. Одни экономисты стараются выяснить отдельные реальные моменты или факторы, которые под общей вывеской спроса и предложения оказывают влияние на цены, тогда как другие экономисты стремятся точнее определить отношение, существующее между совокупным действием всех этих моментов и высотой цен. Иными словами, первая группа экономистов рассматривает отдельные факторы образования рыночной цены, вторая выводит закон совместного действия этих факторов.
 Попытки разрешить последнюю из указанных задач не все были одинаково удачными [некоторые экономисты даже и совсем не пытаются разрешить эту задачу; замечательно, что в числе их фигурирует даже такой видный ученый, как Рошер! Писателей, являющихся приверженцами старого учения о предложении и спросе, такое множество, что мне нет надобности заботиться о полноте цитат. В последующем изложении я буду иметь в виду главным образом те три произведения, которые с выхода в свет "Руководства политической экономии" Шёнберга занимали господствующее положение в экономической литературе Германии и которые могут поэтому считаться типическими для всей старой теории цен: Hermann. Staatswirtschaftliche Untersuchungen. Ed. 1, 1832; Rau. Grundlagen der Volkswirtschaftslehre. Ed. 8, 1878; Roscher. Grundlagen der National-Okonomie. Последнее я нарочно цитирую по одному из позднейших изданий, относящемуся к тому времени, когда "Основания политической экономии" Рошера господствовали на немецком книжном рынке почти неограниченно (Ed. 10, 1873 г.)]. Совершенно неудовлетворительным является учение Pay, что "если предложение и спрос приблизительно одинаковы по своим размерам, то вещь продается по средней цене, которая представляется в данный момент выгодной для обеих сторон"[Rau. Op. cit. Т. I. ¬ 155]. В самом деле, если принимать в расчет не только активных покупателей, которые действительно вступают в меновую сделку, но и покупателей, побитых конкуренцией, которые не оказывают на установление рыночной цены никакого влияния, то приведенное положение Pay следует признать, безусловно, неверным: рыночная цена все равно может установиться на среднем уровне даже в том случае, когда число желаний купить данный товар вообще (желаний, большая часть которых не играет никакой роли в установлении рыночной цены) будет даже в десять раз больше числа предназначенных для продажи экземпляров этого товара. Если же, напротив, побитых конкуренцией покупателей не принимать в расчет, то рассматриваемое положение Pay оказывается слишком неточным; как мы убедимся сейчас, предложение и спрос должны быть одинаковыми по своим размерам во всяком случае: не только тогда, когда устанавливаются средние цены, но и тогда, когда устанавливаются цены как высокие, так и низкие.
 Гораздо удовлетворительнее другая формулировка, тоже принадлежащая Pay, согласно которой "цена устанавливается на таком уровне, при котором после устранения с рынка известной части покупающих или продающих предложение и спрос уравниваются между собою" [Rau. Op. cit. Т. I. ¬ 155. Странно, что последнюю, более удовлетворительную формулировку мы находим у Pay в том же самом параграфе, в котором содержится формулировка совершенно неудовлетворительная. Всего удачнее и яснее выражена эта мысль у Дж. С. Милля (Основания политической экономии. Кн. III, Гл. II. ¬ 4)]. Эта формула представляется нам и правильной, и определенной. Действительно, как мы разъясняли ранее [cм. ч. вторая, гл. III], соперничество между покупателями в повышении цены должно прекратиться, а следовательно, и рыночная цена должна окончательно установиться в тот момент, когда после отказа от меновой сделки менее сильных по своей обменоспособности конкурентов на стороне покупателей и на стороне продавцов останется одинаковое число лиц. Однако же рассматриваемая формула кажется мне не совсем безупречной, а именно она страдает некоторой двусмысленностью.
 Дело в том, что Pay называет предложение и спрос равными, когда со стороны покупателей и со стороны продавцов требуется и предлагается одинаковое количество товара, хотя бы интенсивность спроса и предложения и была при этом совершенно неодинаковая; стало быть, понятия предложения и спроса рассматриваются у Pay исключительно как понятия количественные. Но именно в этом-то смысле и не следует употреблять их, иначе общая формула, которую мы хотим развить подробнее, а именно что цена определяется отношением между предложением и спросом, будет положительно неверна. Ведь высота рыночной цены зависит отнюдь не только от числа предлагаемых для продажи и требуемых экземпляров данного товара, но еще и от интенсивности, с какой этот товар предлагается и спрашивается. Следовательно, общая формула сохраняет силу лишь в том случае, когда словам "предложение" и "спрос" придается такой смысл, при котором частная формула оказывается неверной, а частная формула сохраняет силу лишь в том случае, когда этим словам придается такой смысл, при котором оказывается неверной общая формула. Обе формулы могут существовать рядом только тогда, когда понятиями "предложение" и "спрос" мы играем, как мячиком ["логическую ошибку", в которую впадают обыкновенно экономисты старой школы при формулировке закона предложения и спроса, очень резко порицает Нейманн (Handbuch der polit. Okonomie. Т. I. S. 288), но он пользуется отчасти такими аргументами, которые я никак не могу признать правильными].
 Теперь обратимся к другой группе экономистов - к тем, которые занимаются анализом отдельных факторов образования цены, действующих в сфере предложения и спроса.
 Силу спроса экономисты ставят обыкновенно в зависимость от двух моментов: от его размеров и от его интенсивности. Размеры спроса выражаются в количестве экземпляров данного товара, на которое существует требование со стороны покупателей [Hermann. Ор. cit. S. 67; Rau. Op. cit. S. 204; Roscher. Op. cit. ¬ 101]. Но экономисты подметили тот несомненный факт, что некоторая часть спроса не оказывает никакого влияния на образование цены; ввиду этого они начали еще проводить различие между спросом активным и пассивным. Активным является, по их учению, не весь спрос в его совокупности, а только тот, который оказывает влияние на цену. Оказывать же влияние на цену может лишь такой спрос, который опирается на способность покупателей заплатить за товар деньги [Hermann. Op. cit. S. 72; Rau. Op. cit. S. 204; Roscher. Op. cit. ¬ 104].
 Все это мы признаем вполне правильным до известного пункта: нам кажется, что граница между активным и пассивным спросом проведена неверно, а именно сфера последнего определена, с одной стороны, слишком узко, с другой - слишком широко. В самом деле, как мы уже знаем, на высоту цены не может оказывать никакого влияния вся масса побитых конкуренцией покупателей. Но не устоять в рыночной борьбе покупатель может по двум причинам: либо потому, что он оценивает деньги слишком высоко или располагает ими в недостаточном количестве (по отношению к этой категории "пассивного спроса" выражение "недостаточная платежеспособность" можно признать хотя и не вполне подходящим, но все-таки приблизительно правильным); либо потому, что приобретению данного товара он не придает особенно высокой ценности. Самый сильный по своей платежеспособности миллионер при аукционной продаже картин будет побит гораздо менее сильными по своей платежеспособности любителями живописи, и, таким образом, его спрос попадет в категорию "пассивного спроса", если его субъективная оценка картины оказывается много ниже субъективных оценок картины со стороны его более восторженных конкурентов. Эта вторая категория "пассивного спроса" совсем не принята в расчет в вышеупомянутом шаблонном определении, потому-то мы и сказали, что область пассивного спроса очерчена слишком узко.
 Но с другой стороны границы области пассивного спроса оказываются чересчур расширенными, Как мы уже видели выше, один из побитых конкуренцией покупателей, а именно самый сильный из них по обменоспособности, во всяком случае оказывает определенное влияние на высоту цены: цена должна установиться непременно на таком уровне, чтобы быть несколько выше его субъективной оценки товара. Таким образом, его спрос является "активным", т. е. играющим роль в образовании цены, и представляет собой, следовательно, исключение, - хотя и незначительное, правда, - из того общего правила, что "активным" бывает только спрос, опирающийся на платежеспособность покупателя.
 Идем дальше. Вторым моментом, которым определяется спрос, экономисты называют его интенсивность. Против этого ничего нельзя возразить, если только со словом "интенсивность" соединяется рациональное представление, а именно: под интенсивностью нужно разуметь в данном случае не силу или напряженность желания купить вещь, но готовность купить вещь в случае надобности за высокую цену. Что первое понятие не совпадает со вторым, - это очевидно. Жена рабочего, у которой потребность иметь по воскресеньям жаркое для ее плохо питающихся детей является несравненно более настоятельной, чем у жены зажиточного мещанина, которая идет на рынок в одно время с ней, будет гораздо сильнее желать купить мяса, чем жена мещанина. Но так как у первой вследствие ее бедности напряженность желания купить мяса не может, к сожалению, превратиться в готовность заплатить за мясо высокую цену, то спрос жены мещанина окажется более интенсивным, нежели спрос жены рабочего. И действительно, сторонники ходячей теории понимают момент интенсивности спроса по большей части правильно, хотя и определяют его иногда неверно [так, например, Pay определяет интенсивность как "силу желания купить" (Rau. Op. cit. S. 204); впрочем, он прибавляет: "откуда происходит готовность согласиться на условия, выгодные для другой стороны". Этой прибавкой хоть до некоторой степени смягчается неправильность определения "интенсивности спроса"].
 Однако ж интенсивность спроса сама в свою очередь определяется совместным действием двух обстоятельств. Такого рода факторами господствующая теория называет: 1) ценность товара для покупателя [Hermann. Op. cit. S. 67; Rau. Op. cit. S. 166; Roscher. Op. cit. ¬ 102] и 2) платежеспособность покупателя [Hermann. Op. cit. S. 72; Rau, Op. cit. S. 204; Roscher. Op. cit. ¬ 104]. Точные экономисты определяют платежеспособность как обладание средствами для покупки товара [Hermann. Op. cit. S. 72] и вполне последовательно приходят к выводу, что она определяется имущественным положением покупателя и размерами получаемого им дохода [Германн (S. 72) утверждает, что платежеспособность покупателя "находится в зависимости иногда от его доходов, иногда от его капитала"; Pay (S. 204), вместо платежеспособности, прямо говорит об имущественном положении покупателей; Рошер (¬ 104) с целью иллюстрировать различные степени платежеспособности сопоставляет друг с другом пролетариев, зажиточных и богатых. (Ср. также Schaffle. Gesellschaftliches System der menschlichen Wirtschaft. Ed. 3. T. 1. S. 173)].
 Первому из называемых факторов, оказывающих влияние на интенсивность спроса (ценность товара в глазах покупатели), дано в общем правильное определение, некоторые неточности встречаются лишь в деталях [так, например, Рошер под ценностью товара для покупателя разумеет исключительно лишь потребительную ценность (¬ 102), между тем как Германн (S. 67) и Pay (S. 204 в связи со S. 190) хотя, кроме потребительной, принимают в расчет и меновую ценность товара, однако ж почти совсем не делают попыток выйти из этого заколдованного круга, в котором они вертятся, объясняя цену и меновую ценность товара отчасти опять-таки его меновой ценностью]. Что же касается второго фактора (платежеспособность покупателя), то учение о нем мы считаем, безусловно, неудовлетворительным. На место платежеспособности следовало бы, по-настоящему, поставить ценность вещи, в которой выражается цена товара в глазах покупателя. Правда, во многих случаях, как увидим ниже, тот и другой момент совпадают на практике; однако ж во многих других случаях они все-таки не совпадают, и тогда учение о платежеспособности оказывается совершенно неверным. В доказательство приведу несколько такого рода случаев.
 Прежде всего теория платежеспособности неприменима к случаям натурального обмена, которые ведь тоже должны надлежащим образом объясняться общей теорией цен. Предположим, например, что антикварий предлагает мне променять прекрасный бюст, который я хочу у него купить, на старые монеты, которые у меня имеются. Очевидно, что я готов буду в виде цены за бюст дать тем большее количество своих монет, чем меньше ценности представляют в моих глазах монеты, и наоборот. Вот где находится, следовательно, фактор, которым определяется интенсивность моего спроса: фактор этот, очевидно, не имеет ничего общего с моей платежеспособностью, напротив, он совпадает как раз с указанным нами фактором "ценность вещи, в которой выражается цена покупаемого товара в глазах покупателя".
 Но то же самое может случиться и при денежных ценах. Предположим, например, что у государства, в котором существует бумажное денежное обращение, происходит конфликт с другими державами. Опасаясь, что благодаря войне бумажные деньги обесценятся, покупатель стремится заблаговременно сбыть имеющиеся у него денежные знаки, которым грозит обесценение. Это стремление может побудить его предложить за земельный участок или за дом более высокую денежную сумму. Очевидно, что причина повышения цены заключается в данном случае не в изменении ценности земельного участка или дома и не в изменении платежеспособности покупателя, а всецело в понижении той ценности, какую придает покупатель бумажным деньгам.
 Далее, всем известен тот факт, что легкомысленные люди, моты и т. д. любят нередко бросать деньги горстями даже за самые бесполезные на свете вещи, или, выражаясь на нашем техническом языке, что на множество вещей, попадающихся им на глаза, они предъявляют очень интенсивный спрос. На чем же основывается эта интенсивность? Разумейся, не на высокой субъективной ценности, какую имеет в их глазах товар: ведь они платят большие суммы денег даже и за такие вещи, которые им совсем некуда девать, которые, следовательно, не могут представлять для них высокой потребительной ценности. Очевидно также, что интенсивность спроса не зависит в данном случае и от крайне высокой платежеспособности покупателей, так как эти лица зачастую предаются самому бешеному мотовству именно тогда, когда их состояние уже растрачено и они запутались в долгах. Очевидно, что настоящая причина рассматриваемого явления заключается в легкомысленном отношении этих людей к деньгам, которые представляют в их глазах ничтожную ценность.
 Указывая несколько пунктов, в которых теория платежеспособности оказывается неверной, я охотно признаю, однако же, что по отношению к преобладающему большинству случаев она оказывается с внешней стороны вполне верной. В самом деле, для того чтобы доказать ее неверность на практических примерах, мне пришлось обратиться к анализу случаев не совсем обыкновенных. Весьма поучительно выяснить причину такого явления. Она заключается в том, что платежеспособность, правильнее говоря - зажиточность, служит хотя и не единственным, однако важнейшим фактором определения ценности денег. Как мы уже знаем [см. ч. первая, 301, затем ч. вторая], при прочих равных условиях деньги представляют для богатых людей низкую, а для бедных - высокую субъективную ценность. Поэтому вполне естественно, что наиболее сильные, по своей платежеспособности, вернее наиболее состоятельные, лица оказываются вместе с тем такими, которые готовы дать за товар наиболее высокую сумму денег. Следовательно, отношение старой теории к истине можно вкратце определить так: вместо самой причины она указывает причину причины. Теория указывает важную причину, потому-то в очень многих случаях она и соответствует действительности, но она указывает лишь одну из нескольких причин и потому оказывается иногда неверной. Полная истина заключается в том, что интенсивность спроса, кроме ценности товара, зависит еще от ценности вещи, в которой выражается цена в глазах покупателя. Если, далее, мы захотим точнее определить самый этот момент, то важнейшей вторичной причиной можно назвать имущественное положение покупателей.
 От спроса перейдем к предложению.
 Сила предложения согласно господствующей теории точно так же определяется прежде всего его размерами, с одной стороны, и его интенсивностью - с другой. Размерами предложения экономисты называют количество предлагаемого для продажи товара. При этом они оговариваются, что предложение должно быть активным; однако ж сущность активного предложения выясняется ими столь же неудовлетворительно, как и сущность активного спроса. Активное предложение Pay определяет как "количество товара, предназначенное для продажи и объявленное продаваемым" [Rau. Op. cit. S. 204].
 На это следует возразить, что предложение всех побитых в экономическом смысле продавцов, за исключением тех из них, которые входят в состав предельной пары, не оказывает на образование цены никакого влияния, как бы серьезно ни предназначали они свой товар для продажи и как бы решительно ни объявляли его продающимся. Если оставить в стороне это неудачное объяснение, то против выставляемого старой теорией фактора "размера активного предложения" ничего нельзя возразить. Точно так же ничего нельзя возразить и против второго из указываемых ею факторов - "интенсивность предложения", если только под интенсивностью предложения разуметь не настоятельность желания продать товар, а возможную - и без всякой настоятельности желания - готовность в случае крайности продать товар и по низкой цене.
 Напротив, очень многое можно сказать по поводу того, как господствующая теория истолковывает еще более глубокие причины, от которых зависит сама интенсивность предложения. Интенсивность предложения, или, точнее говоря, тот уровень цены, до которого склонен и может опуститься продавец, определяется, как мы видели [см. ч. вторая, гл. IV], одновременным действием двух моментов: 1) ценности, какую имеет в глазах продавца получаемая в обмен на товар вещь, и 2) ценности, какую имеет в глазах продавца отдаваемый товар. Продавец удовольствуется тем меньшим количеством денег или вообще вещи, в которой выражается цена товара, чем выше в его глазах ценность денег или вообще вещи, в которой выражается цена товара, и чем меньшую ценность представляет для него товар в случае, если он останется у него в руках. Сущность и значение первого из этих двух факторов господствующая теория объясняет вполне правильно [Hermann. Op. cit. S. 92; Rau. Op. cit. S. 204: "Более или менее сильное желание продавцов сбыть свой товар можно рассматривать как конкретную оценку получаемых за товар денег в данный момент"; не так ясно выражается Рошер (¬ 205)], сущность и значение второго - уже не совсем правильно; но к этим двум факторам она присоединяет еще третий, в данном случае совершенно не подходящий, а именно издержки производства товара.
 Учение о втором факторе, которым определяется интенсивность предложения ("ценность товара в глазах продавца"), всего удовлетворительнее изложено у Германна. Германн замечает, - правда, лишь мимоходом, - что "при простом и изолированном обмене" продавец имеет в виду потребительную ценность продаваемой вещи, а "в обществе", напротив, - ее меновую ценность. Затем Германн оставляет эту мысль, чтобы заняться выяснением того влияния, какое оказывают на цену издержки производства, но несколько ниже снова возвращается к ней, хотя на этот раз употребляет уже совершенно другой термин ("die anderweitigen Verkaufspreise" - "цены, по которым продается товар в других местах"). Тут он уже прямо заявляет, что продавец никогда не согласится уступить свой товар ниже той цены, какую он рассчитывает получить за него на другом рынке или от другого покупателя на том же рынке, т. е., выражаясь несколько иными словами, продавец никогда не уступит свой товар ниже той меновой ценности, какую придает ему. Жаль только, что Германн попадает здесь в заколдованный круг. Он останавливается на формуле "цена товара определяется при прочих равных условиях той ценой, по какой продается этот товар в других местах", следовательно, выводит одну рыночную цену из другой рыночной цены, вместо того чтобы объяснять рыночную цену вообще действием элементарных факторов, которыми она определяется. Еще менее удовлетворительно решается вопрос у Рошера. Хотя Рошер тоже упоминает в одном месте, повторяя, очевидно, мнение Германна, что продавец руководствуется при продаже соображениями о потребительной, а в известных случаях - о меновой ценности своего товара (¬ 105), однако ж в том месте, где у него перечисляются "более основные условия", от которых зависят сами "спрос и предложение", (¬ 101), он совершенно забывает упомянуть о ценности товара для продавца и, таким образом, обнаруживает вполне ясно, какую незначительную важность придает он этому моменту в деле объяснения образования цены. Что касается, наконец, Pay, то он совсем упускает из виду названный момент, объясняя степень интенсивности предложения исключительно большей или меньшей высотой оценки вещи, в которой выражается цена товара [Rau. Op. cit. S. 204].
 Уделяя слишком мало внимания второму фактору, которым определяется интенсивность предложения, а именно ценности товара в глазах продавца, представители старой теории цен вводят третий фактор, будто бы оказывающий на интенсивность предложения влияние, одинаковое с двумя первыми: это издержки производства [Hermann. Op. cit. S. 76-88; Roscher. Op. cit. ¬ 101, 106]. Нельзя сказать, чтоб учением о роли издержек производства восполнялся указанный пробел в старой теории. Не подлежит, правда, сомнению, что между издержками производства и ценой существует очень тесная связь, которую теория цен и должна исследовать самым тщательным образом, но заниматься анализом издержек производства нужно не здесь, не при анализе факторов, которыми определяется интенсивность предложения. Рассматривать издержки производства как фактор, от которого зависит интенсивность предложения, или как минимальный предел, до которого может опускаться продажная цена товара, ни в каком случае нельзя. Издержки производства отнюдь не составляют необходимой экономической минимальной границы для цены товара. В доказательство этого мы сошлемся на бесчисленное множество случаев продажи товара по цене, стоящей ниже его издержек производства для товаровладельца, - случаев, встречающихся ежедневно в каждом большом городе: при конкурсах на имущество несостоятельных должников, при распродаже вышедших из моды товаров крупными, магазинами и т.д. По цене ниже той ценности, какую представляет для него товар, продавец никогда не отдаст своего товара, но он очень часто принужден бывает брать за товар меньше того во что обошелся ему этот товар. Правда, в известном смысле можно, пожалуй, сказать, что при назначении цены продавец сообразуется с издержками: он очень неохотно соглашается на понижение цены ниже издержек. К издержкам он не может относиться безразлично: они служат для него межевым столбом, пройдя который, он видит, что ожидаемая прибыль превращается в убыток. Однако ж норма издержек приобретает значение только благодаря, можно сказать, некоторого рода сентиментальности, которая при благоразумном способе действия не может оказать влияния на поведение продавца на рынке. Переход через границу издержек имеет не больше и не меньше значения, чем, например, падение цены ниже той нормы, которую продавец назначал для своего товара уже раньше и которая тогда была отвергнута. Вспоминая о ней, продавец, конечно, неохотно и не сразу согласится теперь понизить свою цену, но если он благоразумен, он все-таки ее понизит, раз того требует общий ход дел на рынке.
 Дело примет следующий оборот: 1) или продавец, не имея возможности продать свой товар на одном рынке по цене, которая покрывала бы собственные издержки, питает основательную надежду получить за товар цену, соответствующую издержкам, в будущем на другом рынке; в таком случае, правда, продавец не продаст свой товар по цене ниже собственных издержек, однако определяющим моментом служит здесь в сущности не то обстоятельство, что продавец не хочет взять за товар цену, стоящую ниже издержек, а то, что продавец не хочет взять меньше того, что можно получить за товар на другом рынке, другими словами, то, что продавец не хочет взять цену меньше той меновой ценности, какую он, основательно или неосновательно, считает возможным еще придавать своему товару; 2) или же продавец не имеет никакой надежды получить за товар на другом рынке больше, чем на первом; в таком случае продавец, если он человек благоразумный, будет понижать цену, не заботясь об издержках, вплоть до настоящего крайнего предела, который определяется его собственной оценкой товара. Раз продавец за товар, который обошелся ему в 1000 гульденов и ценность которого, если он оставит его у себя, равняется в его глазах лишь 100 гульденам, не имеет возможности ни от кого получить больше 800 гульденов, то, очевидно, он оказался бы упрямым сентиментальным глупцом, если бы захотел во что бы то ни стало остаться при цене, равной издержкам, и решился лучше совсем не продать товар, нежели взять за него 800 гульденов, он поплатился бы за свое упрямство потерей 700 гульденов - разницы между ценой, предлагаемой покупателями, и высотой той потребительной ценности, которую он сам может получить от непроданной вещи [только в одном единственном случае издержки оказывают непосредственное влияние на интенсивность предложения, а именно тогда, когда дело идет о предложении таких материальных благ, которые будут доставлены лишь впоследствии, а пока еще только производятся. При принятии на себя подобного заказа поставщик, конечно, будет рассматривать издержки производства как крайний предел, ниже которого не должна опускаться цена. Однако всматриваясь в дело ближе, нетрудно убедиться, что и в этом случае высота цены определяется в сущности ценностью товара. Действительно, ведь предметом отчуждения здесь является не готовый продукт, которого поставщик, может быть, и не стал бы совсем производить, если бы не получил заказа, а совокупность производительных средств, которые поставщик обязывается теперь употребить для изготовления нужных покупателю вещей. Само собой понятно, что производитель не станет принимать на себя подобного обязательства, если ценность того, что получает он от покупателя, не превышает ценности потраченных им производительных средств; от того-то "высота издержек производства", совпадающая с "ценностью производительных средств", и составляет здесь крайний предел, ниже которого не может опуститься цена, но, заметьте, не потому, чтобы издержки производства принципиально составляли фактор образования цены, а потому только, что в силу чисто конкретных условий данного случая настоящим объектом отчуждения служат здесь материальные блага, в которых выражаются издержки производства товара].
 В действительности неоспоримое и в высшей степени важное влияние на образование цен издержки производства оказывают совершенно другим путем, а именно: они влияют не на высоту запрашиваемой цены или интенсивность предложения, а просто лишь на число производимых экземпляров товара и вместе с тем на размеры предложения. Когда издержки производства товара сокращаются с 10 до 5 гульденов, то понижается, по всей вероятности, до 5 гульденов и цена товара, но отнюдь не потому, что продавцы готовы теперь понизить цену даже до 5 гульденов, - продать свой товар в крайнем случае за 5 гульденов они должны быть готовы и при высоте издержек производства в 10 гульденов, - а просто потому, что уменьшение издержек производства создало экономическую возможность производить больше экземпляров товара, предлагаемых для продажи с такой же (или почти с такой же) интенсивностью, как и прежде. Поэтому и говорить о значении издержек производства для закона предложения и спроса было бы уместно при анализе вторичных факторов, которыми определяются размеры предложения товаров. Там именно мы и упоминали о роли издержек производства. Так как, однако ж, действие издержек производства приводит здесь к очень важным и своеобразным результатам, то нам кажется еще более целесообразным посвятить их рассмотрению особый отдел. Этим мы и займемся в следующей, заключительной главе нашего исследования.
 А пока подведем итоги нашему критическому обзору учения о предложении и спросе.
 Правильна, но слишком неопределенна сама общая формула, гласящая, что цена определяется отношением между предложением и спросом. Правильно и точно, но страдает некоторой двусмысленностью в терминологии положение, что цена устанавливается на таком уровне, при котором предложение и спрос уравниваются друг с другом. Верно то положение, что сила предложения и спроса определяется их размерами и интенсивностью. Неточно обычное определение активного спроса, совсем неверно определение активного предложения. Верно то положение, что первым основным фактором, которым определяется интенсивность спроса, служит ценность товара для покупателя; неверно - потому что слишком узко - положение, в силу которого вторым фактором, определяющим интенсивность спроса, является платежеспособность покупателя. Верно опять-таки положение, что первым основным фактором, от которого зависит интенсивность предложения, является ценность денег (вообще вещи, в которой выражается цена товара); неудовлетворительно обычное объяснение второго фактора - ценность товара для продавца; наконец, положительно неправильной в этом месте оказывается ссылка на издержки производства как на третий фактор, которым определяется интенсивность предложения.
 Если мы прибавим еще к этому, что и сам способ изложения, господствующий у приверженцев старой теории спроса и предложения, оставляет желать очень многого в смысле точности и ясности, что почти все понятия, над которыми оперирует старая теория, отличаются неопределенностью и двусмысленностью ("предложение", "спрос", их "активность", "интенсивность", "платежеспособность"), что, наконец, очень пространно рассуждая иногда об отдельных "факторах", наши экономисты поразительно мало обращают внимания на взаимные отношения между ними и на их совокупное действие, следовательно, на то, в чем, собственно, и заключается проявление закона цен, то мы получим следующую малоутешительную картину: истинное перемешано с полуистинным и ложным, и все это очень слабой внутренней связью соединяется в некоторое нестройное целое.
 При подобном положении дел нисколько не удивительно, если такой строгий критический ум, как Нейманн, потерял всякую надежду получить хоть какой-нибудь здоровый плод от столь хилого учения и, чтобы только устранить ошибки и недоразумения, которыми кишит оно, серьезно советовал лучше совсем отвергнуть весь закон спроса и предложения [Handbuch der politischen Okonomie. Ed. 2. Т. I. S. 286].
 Должны ли мы признать правильным безусловно отрицательное отношение к закону предложения и спроса? Нет, конечно, нет. Как несомненно, что в течение целых тысячелетий хлебные цены падали после хороших урожаев и поднимались после плохих, точно так же несомненно, что существует истинный закон предложения и спроса, раскрыть который и обязана теория. Учение о предложении и спросе нужно не отвергнуть, а только реформировать: в старую форму требуется влить новое содержание. И я думаю, что это не так трудно сделать. Мне кажется, что все недостатки старой теории проистекают из одного источника, потому и искоренить их можно одним ударом: в центр всего учения следует поставить ту мысль, что цена всецело является продуктом субъективных оценок материальных благ участниками обмена. Этим разрешается и приводится в порядок все. Значительная часть старых факторов подтверждается, другая часть их исправляется; вполне пригодные, но расплывчатые понятия "интенсивность", "активность" спроса и предложения и т. д. получают ясное и точное определение; в пеструю кучу прежних факторов вносятся внутренняя связь и логический порядок, и в формуле "оценки товара предельными парами" мы приобретаем, наконец, вполне ясное и точное выражение для высоты цен, которые должны получаться в результате действия всех этих отдельных моментов.
 Очень характерно, что мысль о возможности все явления цены объяснить субъективными оценками высказывалась уже представителями старой теории. "Мы видим, - говорит Pay, - что в предложении, как и в спросе, главную движущую силу составляет конкретная ценность" [Rau. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre. Ed. 8. ¬ 154, прим.]. Но в то время само учение о субъективной ценности было развито еще слишком мало, для того чтобы служить совершенным орудием для объяснения цен. При помощи его удалось объяснить, правда, многое в области феноменов цены, но еще далеко не все, и вот, чтобы заполнить пробелы, экономисты вынуждены были хвататься за разные неоднородные факторы. Но опять-таки в высшей степени характерно, что каждый шаг, который делали экономисты в этом направлении, сопровождался неудачами. Хотя экономисты никогда не удалялись от истины слишком далеко, зато они никогда не постигли и самой истины; оттого их рассуждения отличаются неточностью, неясностью, ошибочностью: таково учение о платежеспособности, таково учение об издержках производства как о факторе, которым определяется интенсивность предложения, таково учение об активном спросе и активном предложении, такова, наконец, и общая формулировка закона спроса и предложения. Можно смело сказать: все, что есть истинного и ценного в учении о предложении и спросе, - все это оказывается истинным и ценным именно потому, что старые экономисты, по крайней мере по существу дела, выводят цену преимущественно из субъективной ценности товара; а все, что есть в учении о предложении и спросе ошибочного и несовершенного, - все это является ошибочным и несовершенным именно потому, что старые экономисты не выдерживают до конца эту плодотворную точку зрения.
 6. Закон издержек производства
 
 Рыночные цены материальных благ, количество которых может быть увеличиваемо путем производства до каких угодно размеров, обнаруживают тенденцию уравняться в конце концов с издержками производства. Причина этого явления заключается в следующем. Рыночная цена рассматриваемого рода материальных благ не может долго держаться ни значительно выше, ни значительно ниже уровня издержек производства. Если цена в течение известного периода времени поднимается значительно выше издержек производства, то производство соответствующего товара становится особенно выгодным для предпринимателей. Это обстоятельство не только побуждает прежних предпринимателей расширять свои предприятия, дающие громадную прибыль, но и привлекает в чрезвычайно прибыльную отрасль промышленности новых предпринимателей. Таким образом увеличивается количество продукта, доставляемое на рынок, а этим, наконец, в силу закона предложения и спроса дается толчок к понижению цены. Если же, наоборот, в течение известного периода рыночная цена падает ниже издержек производства, то продолжать производство соответствующего товара становится убыточным, благодаря этому предложение товара на рынке сокращается, а это в силу закона предложения и спроса должно повести в конце концов опять к повышению рыночной цены. Такова в самых общих чертах сущность закона издержек производства, давным-давно известного как в практической жизни, так и в экономической литературе.
 Я не могу и не хочу здесь касаться множества вопросов, разрешение которых потребовало бы детального анализа соответствующих явлений; таковы вопросы о том, какие именно издержки играют решающую роль при установлении цены - издержки производства или же издержки воспроизведения, а при неодинаковом уровне издержек - высший, низший или же средний уровень издержек; далее, какие именно элементы нужно причислять к издержкам и т. п. Тщательную и по большей части правильную разработку этих вопросов можно найти в любом учебнике политической экономии. Нас интересует здесь только один вопрос - это вопрос о месте, какое должен занимать закон издержек производства в системе теории цен.
 В этом отношении нужно заметить, что закон издержек производства является не общим законом цен наряду с законом предложения и спроса, а лишь частным законом цен, входящим в рамки закона предложения и спроса.
 Закон издержек производства - частный закон цен, ибо, как известно, ему подчиняется лишь область материальных благ, количество которых может быть увеличиваемо посредством производства до каких угодно размеров, между тем как на многие важные разряды материальных благ - каковы, например, вся земля, все "монопольные материальные блага" и т.д. - действие его не распространяется вовсе. Мне кажется поэтому, что Нейманн совершенно не прав, приписывая закону издержек производства значение общего закона цен [Handbuch d. pol. Okon. Ed. 2. Т. I. S. 286]. Подобное притязание можно объяснить только тем, что Нейманн не придает вообще никакого значения "мнимому" закону предложения и спроса, благодаря чему закон издержек производства, несмотря на ограниченность сферы его действия, приобретает характер по крайней мере относительно общего закона цен.
 Далее, закон издержек производства стоит не вне закона предложения и спроса, и еще менее можно говорить о противоположности его этому последнему - нет, закон издержек производства укладывается в рамки закона предложения и спроса. Он содержит в себе лишь частное, более точное определение закона предложения и спроса, действие которого он предполагает повсюду и от которого он заимствует свою собственную силу. Закона издержек производства совсем не могло бы существовать, если бы не существовало предложения и спроса. Закон издержек производства нельзя обосновывать, не ссылаясь на действие закона предложения и спроса. Приглашаю всякого, кто несогласен со мной, дать и опубликовать какое-нибудь другое обоснование закона издержек производства.
 При таком положении дела позиция Нейманна, который отрицает закон предложения и спроса и при этом признает закон издержек производства за закон, мне кажется очень шаткой, потому что она основывается на внутреннем противоречии. Если постоянно обнаруживающаяся гармония между ценой и издержками производства, существование которой никак нельзя отрицать, объясняется только тем, что всякое отклонение цены от нормы издержек производства немедленно возбуждает работу предложения и спроса, которая и исправляет цену, снова приводя ее в соответствие с нормой издержек производства, то регулярность, с какой действуют исправляющие факторы, не может, очевидно, быть маловажнее той регулярности, с какой обнаруживается само исправление. А если признать, что результат, а именно гармония между издержками производства и ценой, обнаруживается достаточно регулярно, чтобы заслуживать названия законосообразности, то нельзя будет не признать этого свойства и за функцией причины, т. е. предложения и спроса, от постоянного действия которой только и зависит регулярное проявление следствия.
 Еще более странным кажется нам при подобном положении дела то, что некоторыми случаями, когда материальные блага подчиняются в сущности действию закона издержек производства, Нейманн, - да и не он один [если здесь и во многих других местах своей работы я полемизирую главным образом против почтенного тюбингского профессора Нейманна, так это не потому, что с ним я расходился во взглядах сильнее, нежели с другими экономистами, а только ввиду того, что он пользуется высоким авторитетом по вопросам теории ценности; при таких условиях я считаю очень важным выяснить свое отношение к его мнениям прежде всего и всего обстоятельнее], - думает воспользоваться даже как доказательством против правильности закона предложения и спроса. В известных случаях, рассуждает он, цена изменяется, если изменение происходит лишь в издержках производства, отношение же между предложением и спросом остается прежним, а это служит доказательством того, что образование цен в упомянутых случаях зависит вовсе не от отношения между предложением и спросом. Кто знает, какие отношения существуют между обоими законами цен, тот сразу сообразит, что такого рода аргументация основывается на каком-нибудь недоразумении; и действительно, анализируя подобные случаи, очень нетрудно показать, что на самом деле изменения происходят тут не только в издержках производства, но и в отношении между предложением и спросом [Нейманн (Handbuch d. pol. Okon. Т. I. S. 289) приводит следующий пример: "Возьмем производство форменной одежды для некоторых категорий чиновников, на которую существует такой же спрос, как и раньше, но которая изготовляется лишь на заказ. Если издержки производства этой одежды увеличиваются, то непременно поднимается и цена, хотя в отношении между спросом и предложением едва ли происходит какое-нибудь изменение". Действительно ли предложение совсем не изменяется в подобном случае? Предположим, что до сих пор предъявлялся спрос на 200 штук платья, которые и продавались по прежней норме издержек производства в 100 гульденов. Пусть издержки производства увеличатся до 110 гульденов. Тогда, разумеется, уже никто не будет в состоянии и не станет брать заказы по цене в 100 гульденов. Следовательно, прежде по цене в 100 гульденов продавались 200 штук, теперь по той же цене - не продается ни одной штуки; неужели же при таких условиях предложение остается неизменным?].
 До сих пор я опровергал возражения со стороны противников; теперь я должен сам сделать себе возражение, без опровержения которого наши тезисы не могут изъявлять притязания на несомненность. Я утверждал выше, что когда материальные блага подчиняются действию закона издержек производства, то они не перестают все-таки подчиняться и действию закона предложения и спроса. Но закон предложения и спроса - в том толковании, какое мы ему дали, - говорит, что цена определяется субъективными оценками товара со стороны покупателей и продавцов; в силу же закона издержек производства цена определяется, напротив, издержками изготовления товара. Спрашивается: не существует ли противоречия между этими двумя положениями?
 Нет, эти положения нисколько не противоречат одно другому. Мы не находим тут никакого противоречия, точно так же как в теории субъективной ценности мы не нашли никакого противоречия между положением, согласно которому субъективная ценность определяется предельной пользой, и положением, согласно которому субъективная ценность определяется издержками производства. Соображения, которые там и здесь приводят нас к разрешению кажущегося противоречия, совершенно одинаковы, только здесь, благодаря тому, что нам приходится теперь иметь дело с явлениями обмена, благодаря тому, что феномен из индивидуального хозяйства переносится в общество, каждый член нашего рассуждения облекается в более сложную форму. Если оставить в стороне все казуистические придатки, которыми обыкновенно осложняется суть дела в практической жизни, то взаимные отношения между ценностью, ценой и издержками производства можно будет изобразить вкратце в следующем виде.
 Исходным пунктом образования ценности и цены являются субъективные оценки готовых продуктов их потребителями. Субъективными оценками определяется спрос на эти продукты, против которого в качестве предложения выступают прежде всего запасы готовых товаров, имеющиеся у производителей. Точкой пересечения оценок товара со стороны потребителя и производителя, высотой оценки товара предельными парами определяется известным нам путем цена, и притом, разумеется, для каждого рода продуктов отдельно. Так, например, цена железных рельсов определяется отношением между предложением и спросом на рельсы, цена железных иголок - отношением между предложением и спросом на иголки; точно так же цена всех других продуктов, изготовленных из производительного материального блага "железо", - заступов, сошников, молотков, листового железа, котлов, машин и т.д. - определяется отношением между предложением именно перечисленных специальных видов продуктов и спросом на них.
 Чтобы яснее представить сущность дела, предположим, что отношения между потребностями в различных железных вещах и наличными запасами этих вещей, а следовательно, и их первоначальные цены весьма неодинаковы, а именно: цена количества товаров, которое может быть произведено из одной и той же единицы производительного средства, например из одного центнера железа [для упрощения анализа я оставляю здесь в стороне влияние других комплементарных производительных средств], колеблется между одним гульденом для самого дешевого рода продуктов и десятью гульденами для самого дорогого.
 Посмотрим, что у нас получится. Высотой рыночной цены, какую может получить каждый производитель за свой продукт, определяется высота субъективной (меновой) ценности, какую он придает продукту [см. ч. первая, гл. IV], а так как ценностью продукта определяется в свою очередь ценностью производительных средств, из которых он изготовлен [см. ч. первая, гл. IV], то каждый производитель будет оценивать единицу производительных средств - в данном случае центнер железа - наравне с рыночной ценой произведенного из нее продукта, следовательно, производитель самого дешевого товара - в один гульден, другой - в два гульдена, третий - в три и т.д., производитель самого дорогого товара, наконец, - в десять гульденов [если бы я принял в расчет другие комплементарные производительные средства, необходимые для производства продуктов, например, труд, орудия труда, топливо и т. п., то согласно принципам, развитым в главе о ценности комплементарных материальных благ (см. ч. первую, гл. V), я должен был бы, разумеется, часть ценности продукта отнести на счет других материальных благ, участвовавших в производстве его, а на счет железа отнести лишь некоторую долю общей ценности продукта. Но в таком случае между ценностью железа и вышеупомянутой долей общей ценности продукта установились бы совершенно такие же отношения, какие указаны в тексте для ценности железа, с одной стороны, и полной ценности продукта - с другой].
 Имея в виду эту оценку, каждый из производителей отправляется на железный рынок, чтобы купить материальное благо "железо", необходимое ему для продолжения своего производства. Размеры спроса, предъявляемого здесь каждым производителем, определяются тем количеством товара, для которого он надеется найти сбыт; интенсивность спроса определяется вышеуказанной оценкой; каждый производитель решится дать за единицу производительных средств в крайнем случае столько, сколько он сам может выручить от продажи товара своим покупателям; следовательно, первый будет расположен дать за центнер железа до одного гульдена, второй - до двух гульденов и т. д., наконец, последний - до 10 гульденов. Таков спрос. Предложение выражается в запасах железа, находящихся в руках горнопромышленников и горнозаводчиков. Железо будет куплено, как мы знаем, наиболее сильными по своей обменоспособности покупателями, и притом по цене, которая необходимо должна установиться в пределах между оценкой товара последним активным покупателем и оценкой товара первым из отказавшихся от покупки конкурентов. Если, как это случается постоянно на крупных рынках, оценки товара, принадлежащие многим покупателям, расходятся между собой незначительно, то указанные выше пределы будут настолько узки, что цена должна во всяком случае подходить весьма близко к оценке товара последним активным покупателем, и потому мы можем, не делая значительной ошибки, принимать эту самую оценку за основу для определения высоты цены. Предположим, что в качестве последнего покупателя заключает меновую сделку тот производитель, который оценивает центнер железа в 3 гульдена, и что, следовательно и рыночная цена устанавливается в 3 гульдена.
 Тогда получим следующее: цена железа, в которой выражаются издержки производства, определялась прежде всего оценкой железа последним активным покупателем, а эта последняя в свою очередь - рыночной ценой произведенного из железа продукта. Но этот продукт отличается особенными свойствами. Если цена центнера железа равняется 3 гульденам, то производство всех тех продуктов, рыночная цена которых стоит выше 3 гульденов, а также и того продукта, рыночная цена которого равна 3 гульденам, может продолжаться и впредь без убытка для производителей, между тем как дальнейшее производство всех продуктов, рыночная цена которых ниже 3 гульденов, оказывается экономически невозможным Следовательно, тот продукт, рыночная цена которого равна 3 гульденам, является последним или самым малоценным, на изготовление которого экономический расчет еще позволяет употребить производительное материальное благо "железо"; это, как мы назвали его раньше, предельный продукт. Таким образом, в области рыночных цен мы встречаемся с тем же самым явлением, которое мы видели в сфере субъективной ценности. Как субъективная ценность производительных материальных благ находится в зависимости от ценности их наименее ценного или предельного продукта, совершенно так же цена производительных материальных благ, или материальных благ, входящих в состав издержек производства, определяется ценой их предельного продукта.
 Но к этому присоединяются еще другие явления. Производство тех продуктов, рыночная цена которых стоит выше 3 гульденов, дает соответствующим производителям возможность получать некоторую премию, которая побуждает их к расширению производства, к увеличению предложения. Чем сильнее расширяется предложение, тем ниже опускается, как мы знаем, точка равновесия между предложением и спросом, а следовательно, и высота оценки товара предельными парами, которой определяется его цена, - до тех пор, пока цена-равнодействующая для соответствующих продуктов не достигнет, наконец, нормы в 3 гульдена. Вместе с тем производители перестают получать премию, а потому исчезает и побуждение к дальнейшему расширению производства. Наоборот, те продукты, рыночная цена которых стоит ниже 3 гульденов, сперва совсем не могут производиться. Если на них не существует спроса настолько интенсивного, чтобы покупатели могли дать из них 3 гульдена, то они не производятся больше и на будущее время. Если же по крайней мере часть покупателей изъявляют готовность дать за них 2 гульдена, то благодаря временной приостановке производства и вызванному ею сокращению предложения цена-равнодействующая повышается до 3 гульденов, после чего производство опять может продолжаться регулярно. Таким образом, всегда через посредство субъективных оценок, из которых проистекают цены, все рыночные цены однородных продуктов, стоявшие первоначально выше цены предельного продукта, понижаются до уровня этой последней, а все рыночные цены, которые первоначально были ниже цены предельного продукта, поднимаются до этого же самого уровня; этим путем и создается повсеместное совпадение издержек производства и цены.
 На основании всего сказанного мы можем выставить следующие положения касательно отношений между издержками производства и ценой:
 1. Для материальных благ, количество которых может быть увеличиваемо при помощи производства до каких угодно размеров, существует принципиальное тождество между издержками производства и ценой (это положение нужно принимать с многочисленными оговорками, подробно излагать которые мы считаем здесь излишним).
 2. Тождество это получается благодаря тому, что цена продуктов является элементом определяющим, а цена производительных средств - элементом определяемым [если может еще существовать сомнение в верности этого кардинального положения нашей теории, то я сошлюсь на тот общеизвестный факт, что с развитием железнодорожной строительной деятельности цена на рельсы поднялась и лишь благодаря возвышению цены на рельсы поднялась и цена производительного средства - железа. С точки зрения нашей теории явление это объясняется очень просто. Благодаря возвышению цен на железные рельсы, вызванному расширением спроса, для производительного средства - железа - открывалось множество новых и притом выгодных отраслей употребления; эти последние поглощают часть запасов железа, которые при других обстоятельствах употреблены были бы на другие производства, и притом должны сократиться именно наименее выгодные производства. Благодаря этому предельный продукт перемещается в более высокий слой, а вместе с тем поднимается цена производительного средства - железа, через посредство которой повышательное движение сообщается, наконец, и остальным железным продуктам. Но сам толчок дан был движению ценами продуктов - это ясно как божий день].
 3. В частности, решающую роль играет цена предельного продукта, т.е. наименее ценного продукта, на производство которого хозяйственный расчет еще позволяет употребить единицу производительного средства.
 4. К этой цене приспособляются при посредстве издержек производства цены всех остальных продуктов, однородных с предельным продуктом.
 5. Все это совершается через посредство игры субъективных оценок или их равнодействующих, так что закон издержек производства проявляется не вопреки и не наряду, а в пределах законов предельной пользы и предельных пар.
 Я кончаю, хотя следовало бы сказать еще очень многое. Никто лучше меня самого не видит тех пробелов, которыми страдает моя работа. Да я совсем и не имею претензии дать полное изложение теории ценности и цены, теории субъективной и объективной ценности. Самое большее, на что я могу рассчитывать, - это то, что мне удалось наметить тот путь, который, по моему глубокому убеждению, ведет к полной и стройной теории. Несмотря на все недостатки моего опыта, я сумел, надеюсь, доказать следующие две истины: во-первых, поскольку вообще принимаются в расчет чисто хозяйственные мотивы, дуалистическое объяснение явлений ценности и цены двумя различными принципами "пользы" и "издержек производства" представляется и ненужным, и неудовлетворительным; напротив, объяснение феноменов ценности и цены одним и тем же принципом оказывается выше не только по внешней простоте, но и по внутренней последовательности и в смысле полного согласия с фактами; во-вторых, этот единый принцип, которым мы старались объяснить все, является самым естественным и простым, какой только вообще можно взять за исходный пункт для исследования феноменов ценности и цены, он почерпнут из самой сущности дела; не подлежит ни малейшему сомнению, что основа и цель всякой хозяйственной деятельности людей заключается в получении возможно большей суммы жизненного благополучия, а мы объясняем отношение людей к материальным благам именно тем значением, какое представляют они с точки зрения человеческого благополучия.
 
 ??
 
 ??
 
 ??
 
 ??
 
 Е.Бем-Баверк "Основы теории ценности хозяйственных благ"
 
 
 
 
 1
 
 
 

<< Пред.           стр. 2 (из 2)           След. >>

Список литературы по разделу