БОГУСЛАВСКИЙ В М - СКEПТИЦИЗМ В ФИЛОСОФИИ

<< Пред. стр. 1 (из 12) След. >>

OCR: Ихтик (г.Уфа)
ihtik.lib.ru, ihtik@ufacom.ru

Богуславский В. М.
Б73 Скептицизм в философии. — М..: Наука, 1990. — 272 с.
ISBN 5—02—008051—9

На основе анализа специфических форм, в которых скептицизм выступал в различные эпохи, выясняется роль, которую он играл в материальной и духовной жизни общества. Привлекая обширный историко-философский материал, автор опровергает распространенное среди западных историков философии воззрение, приписывающее почти всем скептическим учениям антиинтеллектуалистический, фидеистический характер, и показывает антифидеистическую направленность наиболее влиятельных скептических концепций и их прогрессивную роль в развитии философской мысли.
Для всех интересующихся историей философии.

Boguslavsky V. М.
Scepticism in philosophy.

On the base of analysis of specific forms, in which scepticism appears in different ages, the author defines its role in the sphere of material and spiritual life of a society. Using a wide range of historical and philosophical material the author deproves a popular opinion of western historians of philosophy, according to which all the sceptical theories have antiintellectual fideistic character. The author showes that the most influencial sceptical concepts demonstrate their fideistic nature and a progressive role in the process of development of philosophy.
This book is intended for scientists, interested in the field of history of philosophy.

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ

В. М. Богуславский
СКЕПТИЦИЗМ В ФИЛОСОФИИ

Ответственный редактор доктор философских наук З. А. КАМЕНСКИЙ

МОСКВА «НАУКА» 1990

ББК 87.3
Б73

Рецензенты: доктора философских наук Б. В. МЕЕРОВСКИЙ, И. С. НАРСКИЙ, В. В. СОКОЛОВ
Редактор издательства В. П. ЛЕГА

ISBN 5—02—008051—9

В. М. Богуславский, 1990

Номер страницы следует за страницей – (прим. сканировщика)
Знак "###" в тексте обозначает нераспознанные древнегреческие символы – (прим. сканировщика)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предварительные замечания.............. 3

Глава 1.
Истоки (античные софисты и скептики).......... 7
1. Софисты (7). 2. Условия возникновения античного скептицизма (10). 3. Борьба против догматизма; диалектика и антидиалектика (11). 4. Субъективизм античных скептиков (13). 5. Критика мышления и чувственного познания (14). 6. Диалектика категорий (16). 7. Скептицизм и агностицизм (17). 8. Отношение к рационально обоснованным положениям и к религии (18). 9. Отношение к науке (20). 10. Социально-политическая и этическая позиции (21).

Глава 2.
Скептические идеи позднего средневековья (Абеляр, Ибн-Рушд, Николай из Отрекура)................. 26
1. Средневековый догматизм и обстоятельства, вызвавшие появление скептицизма в средние века (26). 2. Защита теологии от философии или защита философии от теологии? (29). 3. Некоторые особенности скептических воззрений в XIV в. (32). 3. Средневековый фидеистический скептицизм (35).

Глава 3.
Возникновение ренессансного скептицизма (Эразм Роттердамский) .................39
1. Против унаследованного от средневековья догматизма (39). 2. Отношение к разуму (42). 3. Полемика с Лютером и проблема веротерпимости (44). 4. Заключение (47).

Глава 4.
«Беллианизм> и скептицизм (С. Кастеллион)........ 50
1. Против преследований за убеждения (50). 2. Владеем ли мы истиной? (52). 3. Рационализм Кастеллиона. Реакция кальвинистов (55). 4. Бог предписывает сомневаться (57). 5. Скептическое ниспровержение фидеизма (60). 6. «Свидетельства органов чувств и ума» (62). 7. Кастеллион о вере и знании (65). 8. Скептицизм Эразма и скептицизм Кастеллиона (67).

Глава 5.
Развитие «нового пирронизма» в XVI веке (Агриппа из Неттесгейма, Ф. Санкез, Ж. Балле и др.)............... 72
1. Кастеллионизм в Нидерландах (72). 2. Скептические идеи в Англии и Германии (74). 3. «Новые пирроники» во Франции. А. Не затрагивающие религиозной проблематики (76). 4 «Новые пирроники» во Франции. Б. Противники христианства (80). 5. Некоторые выводы (84).

Глава 6.
Развитие «нового пирронизма» в XVI веке (продолжение) (М. Монтень) ...................... 88
1. Отношение к общепринятым нормам и принципам (88). 2. Разум и вера (91) Я Защита скептицизма; провозглашение его ценности для веры (95). 4. Монтень о религии (98). 5. Отношение к христианству (100). 6. Отношение к науке (104). 7. О присущих «Опытам» противоречиях (107). 8. Социальная роль христианства (110). 9. Психофизическая проблема и вопрос о бессмертии души (111). 10. «Наша мать-природа» (112). 11. Социально-политическая позиция (114). 12. Этические проблемы (116). 13. Диалектические идеи (118). 14. «Новый пирронизм» Фр. Пико делла Мирандола и Ж.-П. Камю (119). 15. Скептицизм Монтеня как кульминационный пункт ренессансного скептицизма (122).

Глава 7.
Скептицизм Шаррона и «Тетрады»............129
1. «Три книги о мудрости» (129). 2. Шаррон и ортодоксы (133). 3. Скептицизм и наука. «Тетрада» (135). 4. Скептицизм Гассенди. Гносеологическая проблематика (139). 5. Религиозная и этическая проблематика. Соотношение между скептицизмом Гассенди и его предшественников (143). 6. Ламот Левайе и другие (146). 7. Еще об отношении «новых пирроников» к науке (152).

Глава 8.
Рационалистические идеи XVII в. и скептицизм (Р. Декарт, Б. Паскаль) ...................... 158
1. Антитрадиционализм, антифидеизм, рационализм у Декарта и у «новых пирроников» (158). 2. Был ли Декарт абсолютистом и догматиком? (160). 3. Отношение Декарта и «новых пирроников» к религии (163). 4. О «картезианском скептицизме» (165). 5. Скептические идеи Паскаля: абсолютное и относительное в познании, истина и заблуждение (168). 6. Были ли скептические идеи Паскаля проникнуты иррационализмом? (173). 7. О познавательном значении опыта и прогрессе познания (175). 8. Источники знания: разум, опыт, чувство («сердце») (177). 9. Скептицизм Паскаля и его религиозность (180). 10. Заключение (183)

Глава 9.
Рационалистические идеи XVII в. и скептицизм (продолжение) (П. Бейль).................... 186
1 Об атеистах. «Парадокс Бейля» (187). 2. За право следовать своему разуму и своей совести (190). 3. Бейлевский скептицизм; религия и «естественный свет» (193). 4. Бейль и рационалистические системы XVII в. (203).

Глава 10.
Скептические идеи в «век разума» (Д. Юм, французские просветители) ....................210
1. Юмовская концепция каузальности (210). 2. Отношение Юма к интеллекту (215). 3. Антидиалектические особенности юмизма (217). 4. Субъективизм и агностицизм (225). 5. Юм и религия (232). 6. Скептицизм и философия французского Просвещения (235).

Заключение....................249
Указатель имен...................263

CONTENTS

Preliminary Notes.................. 3

Chapter 1
The Sources. (Antique Scepticism)............ 7
1. Sophists (7). 2. The conditions of Origin of Greek Scepticism (10). 3. The Fight against dogmatism; dialectics and antidialectics (11). 4. Subjectivism of Antique sceptics (13). 5. Critics of thinking and scientific cognition (14). 6. Dialectics of categories (16). 7. Scepticism and agnosticism (17). 8. Attitude to the rationally based principles and to religion (18). 9. Attitude to science (20). 10. Socio-political and ethical position (21).

Chapter 2.
Sceptical Ideals in Middle Ages (Abelard, Ibn Rushd, Nikolas from Otrekur) ..................... 26
1. Medieval dogmatism and the conditions of the origin of medieval scepticism (26). 2. The Defence of theology from philosophy or philosophy from theology? (29). 3. Some features of sceptical views in the XIV century (32). 4. Medieval fideistic scepticism (35).

Chapter 3.
The Origin of Renaissance Scepticism (Erasm from Rotterdam) .............. 39
1. Against the way of thinking inherited from Middle Ages (39). 2. Attitude to mind (42). 3. The Polemics with Luther and the problem of tolerance to belief (44). 4. Conclusion (47).

Chapter 4.
«Bellianism» and scepticism (S. Castellion)........ . 50
1. Against the persecution for belief (50). 2. Do we posess truth? (52). 3. Castellion's rationalism. Kalvinist's reaction (55). 4. The God advises to hesitate (57). 5. Sceptical overthrow of fideism (60). 6л «The Evidence of the organs of sense and mind» (62). 7. Castellion on belief and knowledge (65). 8. Erasm's scepticism and Castellion's scepticism (67).

Chapter 5.
The Development of «New Pyrrhonism» in XVI century (Agrippa from Nettesheim; J. Valle, F. Sanches and others)..... 72
l. Castellionism in Netherland (72).2. Sceptical ideals in England and Germany (74). 3. «New Pyrrhonists» in France (A. Which do not touch on religion) (76). 4. «New Pyrrhonists» in France (B. The Enemies of Christianity) (80). 5. Some Conclusion (84).

Chapter 6.
The Development of «New Pyrrhonism» in XVI century (Continuation. M. Montaigne)................... 88
1. Attitude to generally accepted norms and principles (88). 2. Mind and belief (91). 3. The Defence of Scepticism, proclamation of its usefulness for belief (95). 4. Montaigne on religion (98). 5. Attitude to Christianity (100). 6. Attitude to science (104). 7. On Contradictions, usual to «Essais» (107). 8. Social Role of Christianity (110). 9. Psycho-physical problems and the problem of immortality (111). 10. «Our Mother-Nature» (112). 11. Socio-political position (114). 12. Ethical problems (116). 13. Dialectical Ideals (118). 14. «New Pyrrhonism» of Fr. Pico della Mirandola and J.-P. Camus (119). 15. Montaigne's Scepticism as a culminating point in Renaissance Scepticism (122).

Chapter 7.
Scepticism of P. Sharron and «Tetrade»..........129
1. «Three Books about Wisdom» (129). 2. Sharron and orthodoxes (133). 3. Scepticism and science. «Tetrade» (135). 4, Scepticism of Gassendi. Gnoseological problems (139). 5. Religious and ethical problems. Correlation between scepticism of Gassendi and his predecessors (143). 6. La Motte Le Vaillet and others (146). 7. Once more about the attitude of «New pyrrhonists» to science (152).

Chapter 8.
Rationalistic Ideas in XVII century and Scepticism (R. Descartes, B. Pascal).................... 158
1. Antitraditionalism, antifideism, rationalism of Descartes and «New pyrrhonists» (158). 2. Whether Descartes was absolutist or dogmatist? (160). 3. Relation of Descartes and «New pyrrhonists» to religion (163). 4. On «cartesiane scepticism» (165). 5. Pascal's sceptical ideas; absolute and relative in cognition; truth and error (168). 6. Whether Pascal's sceptical ideas were permeated with irrationalism? (173). 7. On cognitive role of experiment and on progress of knowledge (175). 8. The Sources of knowledge: mind, experiment, sense («heart») (177). 9. Pascal's scepticism and his religiosity (180). 10. Conclusion (183).

Chapter 9.
Rationalistic Ideas in XVII century (Continuation. P. Bayle) .................186
1. About Ateists. «Bayle's paradox» (187). 2. For the right to follow one's mind and conscience (190). 3. Bayle's scepticism, religion and «natural light» (193). 4. Bayle and rationalistic systems in the XVII century (203).

Chapter 10.
Sceptical Ideas in the «Era of Reason». (D. Hume, French Enlightener) .............210
1. Hume's concept of causality (210). 2. Hume's attitude to intellect (215). 3. Antidialectical character of humism (217). 4. Subjectivism and agnosticism (225). 5. Hume and religion (232). 6. Scepticism and the philosophy of French Enlightenment (235).

Conclusion ....................249
Index ......................263

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

С момента возникновения интереса к исследованию процесса познания различные гносеологические концепции, исходя из того, что существуют пути, надежно ведущие нас к знанию, адекватно отражающему реально существующее положение вещей, сосредоточивают свои усилия на решении вопроса о том, какой путь ведет к истине и в чем заключается критерий истины. К различным ответам на эти вопросы сводятся в конечном счете все важнейшие различия между такими концепциями. Но в философии уже в глубокой древности зародились два воззрения, исходящие из того, что в некоторых областях или даже во всех областях познания само существование какого-нибудь пути, ведущего к истине, отнюдь не доказано. Одно из этих воззрений заключается в том, что истинность очень многих (или даже всех) положений, признаваемых несомненными всеми (или почти всеми) людьми, не более доказана, чем их ложность; что вопрос о том, сможет ли человечество когда-нибудь найти неопровержимое доказательство их истинности, обрести строгий критерий истины, остается открытым. По мнению одних сторонников этого воззрения, такая ситуация имеет место лишь в одной, вполне определенной области познания; по мнению других ее сторонников, таково положение во всех его областях. Вторая доктрина решительно утверждает, что в соответствии наших мыслей тому, что имеет место в действительности, или в соответствии действительности всех наших мыслей вообще не может быть и речи, поскольку существуют совершенно неустранимые обстоятельства, в силу которых достоверное знание (касающееся определенных вопросов или относящееся ко всем без исключения вопросам) людям принципиально недоступно. Не только не доказано, что существует путь, следуя по которому мы можем обрести достоверное знание, но наоборот: неопровержимо доказано, что такого пути (в известной области или во всех областях познания) нет и быть не может. Эту доктрину имеет в виду Энгельс, когда говорит, что «существует ряд философов, которые оспаривают возможность познания мира или, по крайней мере, исчерпывающего его познания. К ним принадлежат среди новейших философов Юм и Кант...» [1].

3

Сторонники первой из этих концепций уже в древности получили наименование скептиков (от греческ. ### — рассматривающие, исследующие). Название сторонников второй концепции — агностики (от греческ. а — отрицание и ### — доступный познанию, познаваемый) — было употреблено впервые лишь в 1869 г. Л. Гексли. Ниже дана краткая характеристика учений, содержание которых позволяет одно из них именовать скептицизмом, а другое — агностицизмом. Необходимость этих предварительных разъяснений вызывается тем, что применение данных терминов различными авторами в весьма различном смысле существенно мешает выяснению содержания и значения каждой из этих доктрин.

В философской литературе XX в. скептические взгляды сплошь да рядом трактуются как отрицание самой возможности познания, а термин «скептицизм» часто рассматривается как синоним агностицизма. О том, насколько распространено смешение этих двух концепций, свидетельствует, в частности, то, что его можно найти почти в каждом философском словаре. Так, в словаре Р. Эйслера утверждается, что скептицизм — это «отрицание возможности (объективного, абсолютного) познания» [2]. В словаре А. Кювилье о скептицизме говорится, что это «доктрина, согласно которой ум человеческий не может ничего знать с достоверностью...» [3]; к скептикам Кювилье относит и Юма, и Канта. Почти дословно то же можно прочитать о скептицизме в словаре А. Лаланда, где об этой концепции сообщается, что это «доктрина, согласно которой человеческий ум не может с достоверностью достичь ни какой бы то ни было носящей всеобщий характер и спекулятивной истины, ни даже уверенности, что одно положение этого рода более вероятно, чем другое» [4]. Аналогичным образом определяется эта доктрина в словаре Ф. Аустеда [5].

Смешение скептицизма и агностицизма, стирание грани между ними проникло и в марксистскую литературу. Английский марксист Дж. Льюис, указывая, что в действительности разум имеет не только функцию опровержения заблуждений и борьбы с легковерием, но и функцию «за голыми фактами находить научные объяснения, а также понимать смысл и значение человеческой жизни», утверждает: «Скептицизм отрицает обе эти возможности» [6]. Здесь скептицизм отождествляется с агностицизмом. Полное отождествление скептицизма с некоторыми формами агностицизма, характерными для современной западной философии, имеет место и в философском словаре Г. Клауса и М. Бура, где говорится, что скептицизмом является «всякая философия, в которой обнаруживаются агностические, пессимистические в отношении познания (erken-ntnispessimistische) черты, всякая теоретико-познавательная теория, которая сомневается в возможности познания или вообще ставит ее под вопрос и возводит скепсис в абсолютный принцип; всякое мировоззрение, утверждающее бессмысленность человеческого существования, так же как и всякое мировоззрение, отстаивающее нигилизм и иррационализм» [7]. Г. Г. Соловьева, подвергшая скептицизм вдумчивому анализу и давшая ряд верных и важных характеристик идейного содержания скептических учений в домарксистской философии и их исторической роли, тем не менее приписывает скептицизму основной тезис агностицизма, утверждая, что скептицизм — это «философское направление, выступающее против самой возможности познания» [8].

4

А в работе Н. 3. Парамонова, содержащей ряд метких нетривиальных мыслей об агностицизме, встречается также и такая формула: «Агностики признают, что все знания опираются на данные, полученные посредством органов чувств, однако они сомневаются, дают ли наши чувства верные изображения воспринимаемых нами вещей» [9]. Здесь агностикам приписывается скептическая позиция.

Между тем различия между скептицизмом и агностицизмом очевидны. Ведь скептицизм исходит из того, что и аргументы, выдвигавшиеся до сих пор против способностей людей достичь достоверных знаний, и аргументы, обосновывающие противоположный тезис о том, что такие знания людям вполне доступны, необходимо признать — по крайней мере в настоящий момент — одинаково убедительными. Агностицизм же утверждает, что возможность достижения таких знаний окончательно опровергнута.

Чем же объясняется стирание грани, отделяющей скептицизм от агностицизма? Прежде всего содержанием этих доктрин. И представители скептицизма, и агностики уделяют много внимания анализу господствующих в обществе представлений — религиозных и философских, социально-политических и этических, научных и эстетических, — анализу, устанавливающему, что притязания этих представлений на безусловную истинность несостоятельны. Представители обеих концепций занимаются также исследованием средств, которыми мы пользуемся в процессе познания, и стараются выявить те их особенности, которые мешают знаниям, полученным при помощи этих средств, быть верным отображением реально существующего положения вещей. К тому же в произведениях сторонников каждой из этих доктрин соответствующая точка зрения чаще всего проводится не вполне последовательно. У тех, кто занимает скептическую позицию, нередко встречаются отдельные агностические высказывания, а у агностиков мы часто находим воспроизведение типично скептических рассуждений.

Следует также учесть, что если некоторые греческие философы, придерживавшиеся скептических взглядов, старались четко отграничить свою позицию от позиции агностиков (хотя последние тоже называли себя скептиками), то в последующие эпохи носители скептических идей, как правило, не разграничивали эти две гносеологические позиции. Поскольку до последней трети XIX в. самого термина «агностицизм» не существовало, скептиками называли и тех, кто придерживался агностических взглядов, и тех, которые были действительно скептиками, но не агностиками.

Что же касается вопросов о теоретическом содержании собственно скептицизма, о месте этой гносеологической концепции в развитии философской мысли, о ее роли в борьбе между различными направлениями в философии, а также в общественной жизни, то

5

найти ответ на эти вопросы можно, только внимательно рассмотрев и подвергнув критическому анализу специфические формы, в которых скептицизм выступал в различных исторических условиях, потому что как содержание скептических учений, так и их теоретическое и практическое значение было весьма различным в зависимости от того, какие социально-политические реалии породили данную форму скептицизма, против чего она направляла свою критику и во имя чего, ради чего она эту критику выдвигала. В настоящей работе излагаются результаты такого исследования.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 284.
2 Eisler R. Worterbuch der philosophischen Begriffe. В., 1930. Bd. 3. S. 100.
3 Cuvilier A. Nouveau vocabulaire philisophique. P., 1956. P. 164.
4 Lalande A. Vocabulaire technique et critique de la philosophie. P., 1962. P. 949.
5 См.: Austeda F. Worterbuch der Philosophie. В.; Munchen, 1962. P. 222.
6 Льюис Дж. Наука, вера и скептицизм. М., 1966. С. 21.
7 Klaus G., Buhr M. Philosophisches Worterbuch. Leipzig, 1964. S. 513.
8 Соловьева Г. Г. О роли сомнения в познании. Алма-Ата, 1976. С. 141.
9 Парамонов Н. 3. Критика догматизма, скептицизма и релятивизма. М., 1973. С. 69.

6

1
ИСТОКИ
(античные софисты и скептики)

1. Софисты. Невозможно выяснить сущность скептических концепций средневековья, Возрождения, Нового времени, не исследовав предварительно выдвинутых и развитых задолго до возникновения этих концепций идей, на которые в той или иной мере опирались более поздние представители скептицизма.

Такими были уже некоторые идеи греческих софистов.

Это прежде всего их идея о том, что истинность всех положений, устанавливаемых познанием, относительна, поскольку любая мысль в определенной мере зависит от того, кому она принадлежит, и от обстоятельств, при которых она возникает. Поэтому, утверждал Протагор, все мнения истинны: то, что снится, не менее истинно, чем наблюдаемое наяву, представление безумного для него столь же истинно, как представление здорового человека для этого человека [1]. Но содержащийся в этом воззрении субъективизм сочетается у Протагора с его глубоким убеждением в существовании материи и в том, что «основные причины всех явлений находятся в материи», которая все время изменяется [2]. То же надо сказать о взглядах и остальных философов-софистов. «Если назвать эти воззрения одним термином, — говорит И. Д. Рожанский, — то это был материализм» [3]. Мнения людей, по Протагору, непрестанно изменяются потому, что непрестанно изменяются и познаваемые материальные объекты и сами люди. И все их различные мнения истинны, так как соответствуют определенному объективному положению вещей и определенному объективному состоянию людей. По мысли Протагора, и специфика данного индивида, и особенности, общие всем людям, позволяют данному индивиду в данный момент воспринять только какую-то сторону, какой-то момент, черту объективной действительности, у которой этих сторон, черт бесчисленное множество. Когда различные люди различно судят о каком-то предмете или событии, то суждение каждого из них истинно: оно верно отражает объективно существующие стороны предмета, события.

7

Принимая активное участие в борьбе, разгоравшейся в обществе, Протагор говорил: раз мнение человека зависит не только от того, о чем он судит, но и от его собственного состояния, надо добиваться, чтобы на смену состоянию, вызывающему дурное мнение, пришло состояние, порождающее мнение хорошее. «Надо изменить худшее состояние на лучшее... Мудрец вместо каждой дурной вещи заставляет достойную и быть и казаться городам справедливой» [4]. Говоря, что из двух мнений одно лучше другого, но не истиннее, Протагор имеет в виду, что оба соответствуют объективному положению вещей и объективному состоянию тех, кто их придерживается. Столь же объективно для данного человека, данного полиса при данных обстоятельствах одно мнение «достойно», а другое «недостойно». Если субъективизм и релятивизм Протагора предвосхищали субъективизм и релятивизм греческих скептиков, то присущего Протагору сочетания субъективизма и объективизма мы у этих скептиков не найдем [5].

Важной особенностью гносеологических взглядов софистов, ставшей позднее также характерной чертой античного скепсиса, является рационализм. Протагор, провозглашая, что при известных условиях одновременно истинны все, даже контрадикторные суждения, отрицал формально-логический закон, запрещающий противоречить себе. Горгий, абсолютизируя этот закон, объявил все высказывания ложными. Но когда, беседуя с ним, Сократ противопоставляет основанной на сомнительных доводах вере (могущей оказаться ложной) знание, покоящееся на безупречных доказательствах и обязательно истинное, Горгий с ним соглашается. Приводя всевозможные доводы против достоверности результатов познания, философы-софисты тем не менее высоко ценят научные знания, много им уделяют внимания. Продик, автор книг «О природе» и «О временах года», внес существенный вклад в языковедение и логику. Гиппий занимался математическими и астрономическими исследованиями. Астрономией и математикой занимался и Антифонт. Протагор разработал концепцию истории, в которой доказывается, что в процессе смены одних этапов развития человечества другими знания людей о мире и о самих себе становятся все обширнее и точнее. При этом (что характерно для протагоровского рационализма) всеми достижениями и в своей производственной деятельности, и в организации своей общественной жизни человек обязан своей «рассудительности», своему разуму.

Общим для всех доктрин философов-софистов является то, что их критика своим острием направлена не против возникающей науки, а против некритически усваиваемых традиционных социально-политических, этических, религиозных воззрений, а у Антифонта, Алкидама и близких к ним софистов — также и против представлений, пришедших на смену традиционным в связи с утверждением в греческих полисах рабовладельческой демократии. Чуждые мысли о необходимости воздерживаться от суждения, софисты рекомендуют соглашаться только с тем, что доказано основанными на фактах доводами разума.

8

Рационализм философов-софистов напоминает рационализм элеатов. Последние смело принимали выводы умозрения, несмотря на то, что они находились в кричащем противоречии с общепринятыми представлениями и свидетельствами органов чувств. Горгия не остановила даже парадоксальность тезиса «ничего не существует»; раз его разум приводил к этому тезису, Горгий его принимал. Так же решительно настаивали на необходимости следовать разуму Гиппий, Антифонт, Тразимах, Алкидам и, разумеется, Протагор, который, как говорит С. Я. Лурье, был «прямолинейным и бесстрашным ионийским рационалистом» [6].

Провозглашаемое этими мыслителями требование представить все вопросы на суд разума не имеет ничего общего с софистикой в том одиозном смысле, в каком это слово обычно употребляется. Софистикой занимались многие греческие преподаватели «искусства убеждать», бравшиеся одинаково убедительно доказать и опровергнуть любое положение. Философы-софисты осуждали такой образ действий. Это признает и Платон, отрицательно относившийся к учениям этих философов. Он вкладывает в уста Горгию заявление, что если кто-нибудь, научившись в палестре искусству кулачного боя, поколотит родителей, «не нужно по этой причине преследовать учителей гимнастики... Ведь они передали свое умение ученикам, чтобы те пользовались им по справедливости, против врагов и преступников, для защиты, а не для нападения...». Также дело обстоит с «искусством убеждать»: «... учителей нельзя называть негодяями, а искусство винить и считать негодным... негодяи, по-моему, те, кто им злоупотребляет» [7].

Образцами той субъективно примененной гибкости понятий, которую В. И. Ленин характеризовал как софистику, являются известные софизмы — «Рогатый», «Критянин», «Спрятанный». Но не произвольно, не субъективно применяется гибкость понятий в парадоксе «Лжец», вскрывающем важную проблему, для решения которой потребовалось значительное развитие логики. Не были софизмами и известные апории Зенона: в них нашли свое отражение диалектика бытия и диалектика мышления. То же следует сказать об учениях философов-софистов. Они, как и Зенон, не нашли решения поднятых ими вопросов, но, выдвинув эти вопросы, они существенно способствовали развитию философской мысли и, в частности, подготовили почву для античного скептицизма.

Для становления последнего немалое значение имело обоснованное Протагором положение: нельзя говорить об истинности какого-нибудь утверждения безотносительно к тому, кто, где, когда, при каких обстоятельствах его высказал — абстрактных истин не бывает [8]. Правда, родоначальник софистов очень далек еще от решения вопроса, в чем заключается, как достигается истина конкретная. Но то, что его размышления вплотную подводят к этому вопросу, его большая заслуга в исследовании диалектики познания.

9

Очень важную роль как в формировании греческих скептических идей, так и для развития философии вообще сыграли рассуждения Горгия о том, что и в реальной действительности, и в наших мыслях о ней налицо совпадение, тождество бытия и небытия, безграничного и ограниченного, единого и многого, истины и заблуждения, а также выявление Горгием трудностей, выступающих при анализе соотношения между объектами наших высказываний, нашими мыслями об этих объектах и высказываниями, предназначенными для выражения наших мыслей. Хотя объяснения обнаруженных им проблем Горгий найти не сумел, но рассуждения, приведшие его к обнаружению этих проблем, не только стали отправным пунктом рефлексии представителей греческой скептической мысли, но и явились важным этапом исторического развития диалектического мышления вообще.

2. Условия возникновения античного скептицизма. Поразительные успехи, достигнутые греками в области материальной и духовной культуры, «величайший внутренний расцвет Греции» [9] в эпоху, вершиной которого является «золотой век» Перикла, вселяют в мыслителей—свидетелей этих успехов уверенность в том, что перед разумом человеческим открываются практически безграничные возможности. Пафос философской мысли данной эпохи — это пафос гносеологического оптимизма, характерный для концепций Эмпедокла, Анаксагора и в особенности — Платона и Аристотеля.

Но в III в. до н. э. начинается упадок и разложение существовавших в Греции общественных отношений. Потрясения, переживаемые греческим обществом, вызывают глубокое разочарование в существующих социально-политических установлениях и связанных с ними взглядах и идеалах. При этом остается вовсе не ясным, какими порядками, взглядами, идеалами не только нужно, но и можно заменить те, которые изжили себя. «... Разлагающий яд... разъедал Элладу; ни в науку, ни в государство, ни в людей не было веры; об Олимпе и говорить нечего...» [10] Появление скептицизма тесно связано с тем, что вследствие переживаемого обществом кризиса в центре интересов мыслителей, так много прежде занимавшихся теоретическим исследованием бытия и мышления, природы и общества, теперь оказывается практически-этическая проблематика. Каким должно быть поведение человека, чтобы он был огражден от всего, что может его потревожить? Поискам ответа на этот вопрос и теоретическому его обоснованию уделяется больше всего внимания. Падает интерес не только к общественной жизни, но и к всестороннему исследованию всей вообще действительности, к познанию мира. Таково одно из важнейших обстоятельств, способствовавших возникновению и распространению скептицизма.

Но его появление и распространение в неменьшей степени обусловлено еще одним очень важным обстоятельством — спекулятивным характером доктрин, разработанных в Греции в VI— III вв. до н. э. Создавая свои системы задолго до возникновения опытного естествознания, великие греческие мыслители опирались на чрезвычайно скудный материал, накопленный посредством довольно примитивных наблюдений. Глубина, проницательность их мысли, выявившей и остро поставившей важнейшие философские проблемы, смелость, с которой они сделали из своих исследований далеко идущие выводы, до сих пор вызывает изумление.

10

Но огромные теоретические завоевания периода расцвета греческой философии «в известной мере потому и стали возможны, что тогда не было и не могло быть тех конкретных знаний, которые бы связывали, ограничивали полет теоретической мысли. Высшие достижения античной философии — это смелые гениальные догадки, ни одна из которых при тогдашнем уровне знаний не могла быть убедительно обоснована данными опытной науки, поскольку достигнутый на этом этапе истории уровень производственной, практической деятельности не обеспечивал условий для экспериментального исследования природы» [11]. То же самое обстоятельство, благодаря которому их умозрение смогло так поразительно далеко продвинуться, обусловило слабость их построений, отсутствие у них солидного научного фундамента, и «данный период развития философии должен был завершиться осознанием равной необоснованности противоположных определений», выдвигаемых различными философами [12], появлением скептицизма. Особенно большое место в рассуждениях скептиков занимает критика различных философских школ, сущность которой состоит в том, что ни к одному из мнений, защищаемых ими, присоединиться нельзя, «потому что доводы за эти мнения равносильны» [13]. На это неоднократно указывает не только Диоген Лаэрций, но и Секст Эмпирик, считающий такие разногласия важнейшим доводом в пользу скептицизма [14]. Сопоставлением и противопоставлением различных течений греческой философии, их исследованием и критикой, проделанными пиррониками и «академиками», в значительной мере определяется то значение, которое греческий скептицизм действительно имел в истории античной философии: «Скептики являются учеными среди философов; их работа заключается в противопоставлении, а следовательно — и в собирании различных, ранее высказанных утверждений. Они бросили выравнивающий, сглаживающий ученый взгляд на прежние системы и обнаружили таким образом противоречие и противоположность» [15].

3. Борьба против догматизма; диалектика и антидиалектика. Критическое исследование греческими скептиками ранее выдвинутых учений показало, по сути дела, что преодолеть трудности, выступающие при анализе важнейших вопросов, поднятых создателями этих учений, одними только теоретическими средствами, не выходя за пределы чистого умозрения, невозможно. Это — одна из заслуг греческого скептицизма, и тот факт, что сами скептики довольно часто делали отсюда вывод, что эти трудности никакими средствами преодолеть невозможно, не может зачеркнуть этой их заслуги. Утверждая, что спор между философами остается нерешенным, скептики в сущности были правы: ведь спекулятивный характер и отсутствие достаточно убедительного экспериментально-научного обоснования были свойственны всем системам, которые подвергались скептической критике.

11

Содержание своих систем их создатели рассматривали как знание, в отличие от общепринятых взглядов, представляющих собой лишь мнения, заблуждения; в философской же системе заключена истина. Борьбу против этой черты исследуемых ими философских доктрин, против взгляда, что те или иные утверждения неопровержимо верны, абсолютно истинны, скептики считали самой главной своей задачей. Опровержение этого взгляда, систематическое и настойчивое образует почти все содержание многочисленных и нередко довольно сложных рассуждений скептиков. Положения, говорят они, признаваемые истинными у различных народов или у представителей различных философских направлений, весьма различны, нередко они даже противоположны, но каждое такое положение по крайней мере столь же верно, сколь и ошибочно. Кроме того, скептики указывали на то, что все наши суждения — это не знание того, чем является познаваемый объект сам по себе, независимо от всяких отношений, а лишь выражение того, чем он является по отношению к субъекту и к другим объектам. Вследствие этого истинность наших знаний не абсолютна, а относительна (шестой и восьмой «тропы» «древних скептиков» и пятый «троп» «младших скептиков»).

Положение, что истинность всех мнений, которых придерживаются люди, относительна, выдвинули, как мы видели, уже софисты. Но, кроме Горгия, все они, выдвигая этот тезис, исходили из рассмотрения главным образом представлений обыденного сознания. Скептики же, помимо взглядов, свойственных обыденному сознанию, обстоятельно исследовали многообразную теоретическую проблематику, которой занимались античные философские учения. Опираясь на это исследование, скептики сумели убедительно доказать неправомерность притязаний различных философских доктрин на абсолютную истинность теоретических выводов, к которым эти доктрины пришли, показать, что истинность всех знаний, какими располагала античность, относительна. Говоря, что скептические «тропы» представляют собой «основательное оружие против рассудочной философии», которая «нечто определенное утверждает в качестве абсолютного» [16], Гегель указывал на большое значение скептической критики, наносящей сокрушительные удары по гносеологическому абсолютизму, трактующему наши знания догматически.

Предметы и отношения между ними, абсолютное и относительное, позитивное и негативное в действительности не только противоположны друг другу, но и предполагают, обуславливают друг друга, неотделимы друг от друга; это — диалектические противоположности. Скептики же трактуют их метафизически, антидиалектически. Выявляя тот важный факт, что отношения, в которых познаваемый объект находится с познающим субъектом и с другими объектами, накладывают глубокую печать на наши знания о данном объекте; выясняя ряд моментов, в силу которых истин-

12

ность наших знаний относительна; находя неизбежно присутствующее в нашем знании негативное, античный скепсис заставляет осмотрительно, критически относиться к результатам, добытым познанием, показывает несостоятельность всякого догматизма. В этом проявляется заключенный в этом скептицизме не дающий успокоиться на достигнутом, толкающий вперед, к дальнейшим исследованиям диалектический момент. А в скептических рассуждениях о том, что, хотя нам доступно знание об отношениях, присущих познаваемому объекту, это знание ничего не сообщает нам о природе данного объекта; что раз истинность наших знаний относительна, то в них нет никакого абсолютно верного содержания; что из наличия в наших знаниях негативного момента вытекает отсутствие в них позитивного, — в этих рассуждениях проявляется не только присущая скептицизму древних антидиалектическая тенденция, но и тенденция агностическая.

4. Субъективизм античных скептиков. А. Ф. Лосев говорит, что скептики опирались на Гераклита, хотя в его учении было не совсем то, что в нем хотели видеть скептики [17]. Действительно, и релятивизм скептиков, и их учение о противоположностях (которое будет рассмотрено ниже) связаны с доктриной Гераклита. Но принципы своей философии скептики обосновывают только критическим анализом ощущений, эмоций, понятий, суждений, умозаключений, доказательств, различных философских и научных теорий. Все внимание скептиков, все их изыскания сосредоточены на рассмотрении явлений нашего сознания. Ни Диоген Лаэрций, ни Секст, произведения которых являются главными источниками информации о философии греческих скептиков, не упоминают о том, что Пиррон или его последователи выводят свою доктрину из изменчивости объектов внешнего мира или из присущего им единства противоположностей.

Скептики рассуждают иначе. Изложив взгляды Протагора относительно «текучей материи», Секст прибавляет: «... И о текучести материи, и о том, что в ней находятся основы всего видимого, он выражается догматически, а это вещи неочевидные и для нас подлежащие воздержанию от суждения» [18]. Осуждая взгляд, признающий достоверным факт существования непрестанных изменений материи, как догматический, Секст, разумеется, не мог выводить из этого «неочевидного» явления никаких заключений. Между скептицизмом и учением Гераклита, по Сексту, есть не только различие, но даже противоположность, ибо «Гераклит о многом неочевидном выражается догматически, мы же нет» [19]. «...Скептики говорят: „кажется, что противоположное есть в отношении к одному и тому же", а последователи Гераклита переходят отсюда к существованию этого» [20]. Секст Эмпирик разъясняет: «... скептик порицает все то, что Гераклит утверждает догматически», «он высмеивает догматическое безрассудство» гераклитовской доктрины [21]. Секст объявляет «бессмысленным» утверждение, что скептицизм «является путем к тому самому учению, против которого он борется» [22], к учению Гераклита.

13

Еще Пиррон выдвинул тезис: «Ничто не есть в большей степени одно, чем другое» [23]. Сходным образом высказывался Демокрит. Некоторые усматривают в этом близость скептицизма к взглядам Демокрита. Секст решительно отрицает какую-нибудь близость между этими концепциями: ведь «различно употребляют выражение „не более" скептики и последователи Демокрита» [24]. Демокрит приписывает существование или несуществование неочевидным характеристикам вещей. Мы же, пишет Секст, воздерживаемся как от признания существования таких характеристик, так и от отрицания их существования.

Доводы скептиков гораздо ближе к доводам Горгия, исследовавшего мышление, чем к доводам Протагора, исходившего из гераклитовского учения об изменчивости и противоречивости бытия. Энесидем, по свидетельству Диогена Лаэрция, писал: «Пирроновское рассуждение есть отчет о том, что кажется и каким-либо способом мыслится» [25]. Все сообщаемое о пирронизме Диогеном Лаэрцием и Секстом подтверждает справедливость этой характеристики рассуждений древних скептиков. Едва ли можно поэтому согласиться с тем, будто Секст выводит свой скепсис из того, что «все вещи неизменно текут и меняются так, что никакую вещь нельзя ни назвать, ни помыслить» [26]. Так рассуждал Кратил; скептики же так не рассуждали. Высказывая те или иные свои соображения, разъясняет Секст, скептик лишь «говорит о том, что ему кажется, и заявляет о своем состоянии, не высказывая о нем никакого мнения и не утверждая ничего о внешних предметах» [27]. При этом Секст неоднократно повторяет, что все свои высказывания скептик сопровождает оговорками — «для меня», «как мне кажется», и если он этих оговорок и не произносит, они тем не менее всегда им подразумеваются [28]. И поэтому этой доктрине, последователи которой всецело заняты исследованием сознания и только на этом исследовании базируют свою гносеологию, не в меньшей мере, чем взглядам философов-софистов, органически присущ субъективизм.

5. Критика мышления и чувственного познания. Обычно философы считают существование мышления несомненным, Горгий же отрицал само существование мышления. Кто прав — задается вопросом Секст. Применить для разрешения этого спора мышление — значит заранее согласиться с одной из спорящих сторон. Другого же средства для разрешения этого вопроса не существует. «Поэтому, — заключает Секст, — вопрос, есть ли мышление или его нет, неразрешим...» [29]. Это рассуждение напоминает рассуждения софистов. Но дальше мы встречаемся с новыми моментами. Допустим все же, продолжает Секст, что мышление существует и что оно может верно судить о вещах. «Но даже если признать, что мышление может судить о вещах, то мы не найдем, как судить сообразно с ним. Ведь велико разногласие о мышлении...» [30] Софисты выступили, когда логики как науки не было, что сказалось на их рассуждениях. Пирроники, овладев достижениями античной логики, используют эти свои познания. Они подвергают

14

критическому рассмотрению различные логические операции, фиксируют внимание на затруднениях, обнаруживаемых при этом рассмотрении, особенно при анализе умозаключений (индуктивных и дедуктивных) и доказательств, и стараются доказать, что затруднения эти непреодолимы.

Для мышления убедительно то, что доказано. Всякое доказательство — это цепь умозаключений, начальным звеном которой является определенное допущение. Но с неменьшим основанием можно исходить и из противоположных допущений. Обязательно принять следует лишь доказанное положение, а его доказательство должно покоиться на первом, никак не доказанном допущении. Поэтому никакое доказательство не может установить своей истинности.

Не означает ли эта критика мышления в этом и других тропах «младших скептиков», что пирроники больше, чем разуму, доверяют чувственным восприятиям?

Секст признает, что для решения, что в жизни делать, а чего не делать, у нас критерий имеется — это явление: «Явлением же мы называем „ощущаемое"», оно «невольно ведет нас к его признанию» [31]. На критерии выбора образа действий мы остановимся несколько ниже. Здесь же отметим, что и при решении вопроса, как дело обстоит в объективной действительности, пирроники нередко склоняются к признанию критерием ощущений. «... Критерием истины у скептиков, — сообщает Диоген Лаэрций, — служит видимость» [32], по их мнению, «разысканию подлежит именно то, чему причастны наши чувства, а не то, что мы мыслим, ибо ясно, что это последнее существует лишь в мысли» [33], а «видимость необорима» [34]. Секст утверждает, что «нет ничего достовернее явлений» [35]. Но было бы ошибкой заключать отсюда о том, что гносеология пирроников носит сенсуалистический характер. С присущей ему методичностью Секст приводит доводы, призванные доказать, что вопрос, верно ли восприятия информируют нас о положении дел во внешнем мире, никому поныне решить не удалось, и неизветно, будет ли он решен когда-нибудь в будущем. Когда внешний объект воздействует на нас, мы имеем дело не с самим этим объектом, а с ощущениями, которые он вызывает. Будучи причиной наших чувственных восприятий, внешний объект «производит отпечатки на данной чувствительной способности. Но результат отличается от производящей его причины» [36]. Возможно, объекты внешнего мира обладают лишь теми свойствами, которые мы ощущаем; возможно, этих свойств у них нет, а может быть, у них есть такие свойства, которых мы не воспринимаем [37].

Можно предположить, что ощущения похожи на объекты, которые их вызвали. Но чтобы установить наличие этого сходства, надо воспринять и сравнить ощущение и объект, следствие и причину. Мы же воспринимаем только ощущения. Если сходство здесь и есть, то у нас нет никаких средств убедиться в этом.

15

<< Пред. стр. 1 (из 12) След. >>

Список литературы по разделу