<< Пред. стр. 1031 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
купорос.
В. М. О.
Траэтта (Томазо Traetta) - известный композитор неаполитанской школы
(17271779). Занимался композицией месс, мотетов и пр. В 1750 г. в
Неаполе была поставлена с успехом первая опера Т. "Il Farnace". Лучшими
операми Т. считаются "Ezio" (1754), "Ifigena" (1759) и "Armida" (1760).
Они отличаются большой драматичностью и чисто итальянской мелодичностью.
В 1768 г. Т. приехал в Петербург, где после Галуппи занял место
придворного композитора. Поставленная им здесь опера "Didona
abbandonata" имела выдающийся успех. Т. пробыл в России семь лет. См.
"Тraetta е 1а musica" Винченцо Капруцци (Неаполь, 1878).
Н. С.
Траян (М. Ulpius Trajanus) после усыновления его Нервой названный
Нерва Т. - рим. император, род., вероятно, в 53 г. по Р. Хр. в Италике
(близ нынешней Севильи) в Испании; в молодости участвовал в парфянской и
иудейской войнах, в 91 г. назначен консулом, в 97 г. начальствовал над
легионами на нижнем Рейне в борьбе против германцев и обратил на себя
внимание Нервы, который усыновил его и сделал своим соправителем и
преемником, дав ему почетное имя Германика. В 98 г., после смерти Нервы,
стал императором, являясь первым правителем Рима не итальянского
происхождения. Все свое правление он неустанно работал над поднятием
благосостояния и блеска империи. Он отменил многочисленные налоги,
заботился о воспитании бедных детей, предпринимал, в видах доставления
заработка низшему классу народа, обширные сооружения, отчасти под
наблюдением знаменитого архитектора Аполлодора. Таковы форум, названный
по его имени, на котором возвышалась поныне стоящая колонна в 39 м.
вышины, украшенная рельефными изображениями сцен из дакийского похода
Т.; одеон; гимназия; водопровод в Риме; мост у Железных Ворот на Дунае;
мост у Алькантары и др. Т. расширил сеть дорог римской империи, строил
гавани, осушал Понтийские болота, основывал колонии. Переписка его с
Плинием Младшим, который по поручению Т. управлял в 111-113 гг.
Вифинией, свидетельствует о его вдумчивости, справедливости и большой
заботливости о благосостоянии провинций. Он привлек на свою сторону
сенат обещанием не осуждать ни одного сенатора - и обещание это сдержал,
за одним лишь исключением, ввел закрытую письменную баллотировку при
выборах в сенат и вообще считался с притязаниями этого древнего
учреждения. При нем вновь стали расцветать римская и греческая
литературы (Дион Хризостом, Плутарх, Тацит, Светоний, Плиний, Ювенал).
Вообще при Т. деятелям литературы жилось и дышалось легче нежели до него
и после него. Плиний Младший, личный друг Т., является сознательно
профессиональным литератором. смотрящим на литературу не как на праздное
занятие, а как на общественно важное дело. Сенат, при всеобщем
одобрении, преподнес Т. прозвище Optimus (лучший); впоследствии
императоров приветствовали словами: "будь счастливее Августа и лучше
Т.". Нужно сказать, что у Т. была принесшая государству много вреда
страсть к военным авантюрам, к завоеваниям и славе. Впрочем,
колонизаторская его деятельность, также предпринимаемая с военными
целями, во многих отношениях способствовала распространению культуры в
диких до той поры местах (в нынешней Румелии, Сербии, Болгарии, во
Фракии и Мизии). Его мирная деятельность впервые была прервана обеими
дакийскими войнами 101-102 г. и 105-106 г., в которых дакийский царь
Децебал был совершенно побежден, и Дакия обращена в римскую провинцию;
затем (113) он предпринял поход на восток, во время которого покорил
Армению и Месопотамию и проник через Тигр в Парфию до Ктезифонта. Во
время этих блестящих успехов в тылу его армии возник ряд восстаний,
между прочим, восстание евреев. Не успев еще подавить их, Т. скончался в
117 г. - в Киликии. Сохранилось много статуй и бюстов его; лучшие бюсты
- в Риме (на Капитолии и в Ватикане) и в Мюнхене. Ср. Franke, "Zur
Geschichte Trajans" (2-е изд., Кведлинб., 1840); Dierauer, "Beitrage zu
einer kritischen Geschichte" (Лпц., 1868); De la Berge, "Essai sur le
regne de Trajan" (Пар., 1877).
Траян в народной поэзии. - Около личности императора Т. образовалось
много легенд, как на Западе, так и в славянском Мире. Западноевропейские
легенды о Т. имеются в списках VIII-IX веков, но восходят к VI-му веку;
Т. является здесь типом правдивого царя. "Т." славянских преданий
получил свое имя от римского императора благодаря тому, что славяне
обитали в Дакии, где пришли в соприкосновение с римской империей при
Траяне. Имя Т. в ряду славянских божеств, наряду с Велесом и Хорсом,
встречается в одной из славянских редакций хождения Богородицы, в
рукописи XII в. В "Слове и откровении св. Апостол", напечатанном по
рукописи XVI в. Тихонравовым, Т. стоит рядом с Хорсом, Перуном и Дыем,
причем о нем говорится, что он "бяше царем в Риме". Эпитет "Т."
встречается тоже неоднократно в Слове о Полку Игореве. А. Н.
Веселовский, признавая, что в одних случаях этот эпитет Слова навеян
легендой об императоре Т., в других случаях объясняет появление его в
Слове влиянием так наз. "Траянских Деяний", широко распространенных в
средневековой литературе. Эпитет Слова: "внук Т." Веселовский сближает с
легендой о происхождении разных народов от троянцев. В южнославянской
поэзии Т. является в качестве ночного существа; по сербской сказке, он
ездит ночью в Срем к своей возлюбленной и покидает ее до зари.
Застигнутый однажды солнцем, он был растоплен им и исчез без следа. Это
дает повод исследователям мифологической школы сближать Т. с ночными
(черными) Эльфами. Подобно Эльфам, Т. обладает несметными сокровищами. В
болгарской песне жители города Т. не веруют в Бога, а поклоняются золоту
и серебру. По этим чертам Буслаев сравнивает Т. болгарского предания с
Карловым Alvis из Эдды. Веселовский указывает другую параллель между
южнославянским преданием и немецким, сопоставляя славянского Т. с
Гагеном "из Трои" германской саги X-го века. Сербское сказание о Траяне
близко подходит к рассказу о Мидасе, с которым роднит Т. южно-славянской
легенды и наружность его (он с звериными ушами). Созвучие, по-видимому,
открыло доступ отголоскам Траяновой легенды в Троицкую обрядность. Шейн
сообщает, что в Севском уезде, Троицкое хождение в лес для завивания
березки называется "ходить на Т.". Вообще отголоски Траяновой легенды
знакомы не только южным, но и северным славянам (русским), на что
указывает существование ряда географических названий, происходящих от
имени Т., как-то Траянов, Траяновка и др. Ср. В. Ф. Миллер, "Взгляд на
Слово о Полку Игореве"; Веселовский, "Новый взгляд на Слово о Полку
Игореве" ("Журн. Мин. Нар. Просв." 1877, август); его же, "Легенды о
вечном жиде и об императоре Т." ("Журн. Мин. Нар. Просв.", 1880, июль);
его же, "Разыскание в области русск. дух. стиха" VI-X); Буслаев,
"Историч. очерки русско-народной словесности" (т. 1, глав. XIV).
П. К-а.
Тредиаковский (Василий Кириллович) - выдающийся русский ученый XVIII
в. и неудачный поэт, имя которого сделалось нарицательным для
обозначения бездарных стихотворцев. Родился 9 февраля 1703 г. в
Астрахани, в семье приходского священника. Первоначальное образование
получил из духовных книг в Троицкой школе, но словесным наукам учился у
капуцинских монахов, на латинском языке. Существует известие, что отец
предназначал юношу к духовному званию и намеревался женить его против
воли, но последний бежал за день до свадьбы в Москву и там поступил в
славяно-греко-латинскую академию. По другим сведениям, он выказал в
астраханской школе отличные способности к учению и был отправлен в 1723
г. в академию в качестве лучшего ученика. Ко времени пребывания в
академии относятся первые стихотворные попытки Т. в силлабическом роде и
первые же драмы, впоследствии им затерянные. В 1726 г. Т. отправился за
границу, не кончив курса в академии. В Голландии Т. жил у посланника гр.
И. Г. Головина и выучился здесь французскому языку, в Париже - у
посланника кн. А. Б. Куракина. Тем не менее, ему приходилось бедствовать
за границей: просьба его в синод "определить годовое жалованье" для
окончания богословских и философских наук не была уважена, потому что он
числился бежавшим из академии. В Париже, куда он явился "шедши пеш за
крайнею уже своею бедностию", он учился в университете математическим и
философским наукам, слушал богословие, принимал участие в публичных
диспутах. Светскую жизнь французского общества, с ее вычурно
пасторальными стремлениями, Т. воспел в многочисленных русских и
французских стихах. Последние сплошь посвящены любви и значительно
превосходят русские благозвучием и даже известного рода изяществом.
Кроме основательного знания французского языка, Т. приобрел в Париже
обширные сведения в области теории словесности и классических литератур;
он изучал и итальянский язык. Вернувшись в 1730 г. в Россию, он явился
одним из наиболее образованных людей тогдашнего русского общества. В это
время на смену талантливому Феофану Прокоповичу, который сделался не в
меру сдержан и осторожен после кончины Петра Великого, шел не менее
талантливый князь Антиох Кантемир, метко изобразивший убогое состояние
просветительной русской мысли. Среди молодого поколения было немало
приверженцев Петровских идей; частью это были люди знатного круга,
имевшие возможность получить воспитание при исключительных для того
времени условиях, частью - лица, путешествовавшие за границей и на
личном опыте узнавшие благие стороны западной культуры. Но их влияние
еще не распространялось на широкие общественные круги, и человеку
незнатному, как Т., приходилось делать ученую карьеру при
обстоятельствах чрезвычайно трудных, требовавших от человека больших
сделок с самолюбием и даже самопожертвования. Он должен был искать
покровителей и защитников среди знати. Такой покровитель нашелся у Т. в
лице того же кн. А. Б. Куракина, у которого он жил в Париже. Ему было
посвящено первое печатное произведете Т., изданное на счет покровителя:
"Езда в остров любви" (1730). Это - перевод старинной книги Поля
Тальмана. Переводить на русский язык в то время было очень трудно; не
существовало ни образцов, ни комментированных изданий, ни словарей; но
если и принять в соображение все эти трудности, нельзя назвать перевод
Т. удовлетворительным по отношению к благозвучию и чувству
художественной меры; он был только точен и добросовестно верен
подлиннику. Ему доставило успех самое содержание книги, посвященное
изображению чувств изящной любви и уважения к женщине, новых в то время
для русских читателей. В той же книге Т. поместил несколько
стихотворений своей "работы" и предисловие, в котором впервые высказал
мысль об употреблении в литературных произведениях русского, а не
славянского языка, как было до того времени. Есть известие, что много
лет спустя Т. собрал все, сколько мог достать, экземпляры этой книги и
сжег. Во всем нуждавшегося Тредияковского приютил у себя сначала
академический студент Ададуров, с целью научиться от него франц. языку.
В 1731 г. Т. жил в Москве, в доме Семена Кирилловича Нарышкина, и
переписывался с Шумахером, который принимал уже по отношению к нему
подобострастный тон. В Москве Т. мог убедиться еще раз в неприязни к
нему духовенства, отказавшего ему в заграничной стипендии: его готовы
были обвинить в атеизме, как изучавшего философию, по коей выходило,
"якобы Бога нет". В 1733 г. его принимает на службу академия с
жалованьем в 360 р. и с обязательством "вычищать язык русской пишучи как
стихами, так и не стихами; давать лекции, ежели от него потребовано
будет; окончить грамматику, которую он начал, и трудиться совокупно с
прочими над дикционарием русским; переводить с французского на русский
язык все что ему дастся". Ему пришлось также обучать русскому языку
самого президента академии, Германа Кейзерлинга. В тоже время Т. сочинял
торжественные речи и стихи, проникнутые самой грубой лестью и
самоунижением. Это были оды на восшествие на престол, на бракосочетания,
на победы, на назначение нового президента академии и т. д. В 1734 г.,
по случаю взятия Данцига русскими войсками, Т. написал оду, посвященную,
в лакейски льстивых выражениях, Бирону, и в конце ее поместил
"рассуждение об оде вообще", взятое им из "Discours sur l'ode" Буало,
прибавив от себя чрезмерные похвалы Феофану Прокоповичу. В исправленном
и переделанном на тонический лад виде эта ода появилась спустя несколько
лет, уже без посвящения Бирону, находившемуся в опале, и без похвал
Прокоповичу, тогда уже умершему. Путь Т. в качестве придворного
стихотворца был испещрен разнообразными терниями. Рассказывают, напр.,
что при поднесении императрице Анне Иоанновне своих од Т. должен был от
самых дверей залы до трона ползти на коленях. У священника Алексея
Васильева оказался список песни Т., начинавшейся стихом: "Да здравствует
днесь императрикс Анна". Слово "императрикс" показалось подозрительным
писцу духовного правления Семену Косогорову, и он донес о том своему
начальству, Загорелось дело: "в титуле ее императорского величества
явилось напечатано не по форме". Священник Васильев и дьякон Савельев,
доставивший песню, были отосланы в Москву в контору тайных розыскных
дел. Т. должен был написать обширное разъяснение, при чем не преминул
коснуться свойств пентаметра. "Употребил я сие Латинское слово,
Императрикс, для того, что мера стиха сего требовала, ибо лишний бы слог
в слове Императрица; но что чрез оное слово никакого нет урона в
высочайшем титле Ея Императорского Величества, то не токмо Латианский
язык довольно меня оправливает, но сверьх того еще и стихотворная
наука". Объяснения Т. были признаны резонными, и священник с дьяконом
были освобождены без штрафа. 4 февраля 1740 г. Волынский избил
беззащитного писателя, получившего приказание сочинить вирши к
"дурацкой" свадьбе шута кн. Голицына с Бужаниновой. Долго и слезно молил
Т. о вознаграждении его за бесчестье и увечье, но только после падения
Волынского его просьба была услышана, и ему выдано из конфискованных
средств обидчика триста шестьдесят рублей. Выполняя различные поручения
академии и переводы, трудясь над самыми разнообразными видами
литературных произведений, в роде "Силы любви и ненависти, драмы на
музыке" (первая печатная на русском языке опера) или "Истинной
политики", изданной им на собственные средства, Т. долго не получал в
академии никакого повышения. Он сильно нуждался и страдал от долгов. В
ряде жалобных прошений и писем, в которых чувствуется истинная нужда и
горе он говорит о своем жалком положении при котором, напр., после
пожара в 1738 г., ему не на что было купить дров и свеч. Академия туго
исполняла просьбы Т. о вспомоществованиях и ссудах, хотя материальное
положение его особенно осложнилось в 1742 г. женитьбой. Только в 1745
г., когда Т. обратился с доношением в сенат и изложил по пунктам свои
права на звание академика и испытанные мытарства, импер. Елизавета
пожаловала его, по докладу сената, в профессоры "как латинския, так и
российские элоквенции". С тех пор он стал получать 660 р. Одновременно
был пожалован в академики и Ломоносов, с которым у Т. шла уже полемика
по поводу ямбов и хореев. Результатом этой полемики, в которой принял
участие и Сумароков, сначала вместе с Т., стоявший за хорей, а потом
перешедший на сторону ямба, осталась любопытная брошюра, в которой
писатели решились передать свой спор на суд читателей: "Три Оды
парафрастическия псалма 143 сочиненные чрез трех стихотворцев из которых
каждой одну сложил особливо" (1743). Позже эта полемика приняла
ожесточенный характер, и с принципиальной перешла на личную почву: один
писатель старался унизить и осмеять другого. Сумароков написал комедию,
в которой вывел Т. под. видом пошляка и педанта Трессотиниуса. Т. в
отместку жестоко критиковал сочинения Сумарокова, пытаясь доказать
полнейшее отсутствие в них оригинальности и таланта. Ломоносов в своих
эпиграммах на Т. выражался так:
Языка нашего небесна красота
Не будет никогда попрана от скота...
Т. говорил в ответной эпиграмме:
Когда по твоему сова и скот уж я,
То сам ты нетопырь и подлинно свинья. Правописание Т., изложенное им
в "разговоре между чужестранным человеком и российским об Ортографии",
отличалось от общепринятого в то время главным образом исключением
некоторых букв нашей азбуки и писанием прилагательных множественных в
именительном падеже на и, е, я, а не е, я. В примечаниях изложена
история создания славянской азбуки и ее последующие судьбы в эпоху
московской и позднейшей гражданской печати. Книга об ортографии была
напечатана в сент. 1748 г., на счет неизвестных благотворителей, которым
она и посвящена. Она имеет и до сих пор значение в том отношении, что в
ней впервые определенно высказана мысль о необходимости фонетического
письма: "писать так надлежит, как звон требует - мысль, занимающая умы
наших филологов и педагогов поныне. Как профессор элоквенции, Т. сочинил
"Слово о богатом, различном, искусном и несхотственном витийстве". Здесь
он указывал на важность изучения иностранных языков, особенно
латинского, как "довольно и предовольно вычищеннаго", но при этом
предостерегал от увлечения: "только да не называют его благороднейшим
всех прочих, а особливо каждой своего природного, cиe не знаю чем
угрюмым дышет, и да не приписывают толь много чести Латинскому языку,
дабы думать что все на все учение токмо на нем состоит". Мнения и
замечания Т. о русской истории, в связи с характеристикой свойств
славянского и русского языков, изложены преимущественно в "Трех
рассуждениях о трех главнейших древностей российских: а) о первенстве
славянского языка пред тевтоническим, b) о первоначалии россов и с) о
варягах руссах славянского звания, рода и языка", это рассуждение,
свидетельствующее о немалой начитанности автора и в этой области,
написано с предвзятым намерением доказать преимущество русского языка и
народа. Впервые высказанное здесь мнение о славянском происхождении
варяжских князей Т. основывает на предположении, что варяги-рус были
поморские (прибалтийские) славяне, и что Рюрик вышел с о-ва Рюгена.
Стремясь доказать древность русского языка и отыскивать повсюду следы
первобытного пребывания славян, Т. обращается к филологическим
сближениям и объяснениям, доходящим сплошь и рядом до комизма: слово
"варяги" он понимает, как "предварятели" ("варяю" - предваряю), слово
"скифы" производить от скиты ("скитаться"), "Париж" - от "царить",
"Мадрид" - от "мудрить" и т. д. Важнейшие из переводных и оригинальных
трудов Т. - несомненно те, которые относятся к теории словесности; здесь
он стоял на высоте современной ему европейской науки. Особенно здравыми
суждениями отличается его "Мнение о происхождении поэзии и стихов
вообще". Изложив здесь различные взгляды на происхождение поэзии и
стихотворство ("иное быть пиитом, а иное стихи писать"), автор
предлагает деление поэтических произведений на разные роды и виды,
которых насчитывает более 23. Он признает отличительным признаком поэзии
творчество, вымысел, но вымысел "по разуму", естественный,
правдоподобный, - и эта в настоящее время элементарно школьная мысль
была тогда новостью для русского читателя. Первым стихотворением,
написанным тоническим размером, введение и утверждение которого
составляет большую заслугу Т., было поздравление барону И. А. Корфу,
назначенному в сентябре 1734 г. начальником академии. Несвойственный
русскому языку, но прежде господствовавший в нем силлабический размер не
удовлетворял Т., казался ему не совпадающим с музыкальным складом нашей
стихотворной речи. Постепенно он напал на мысль о тоническом количестве
слогов, и из стоп прежде всего остановился на хореях. Свою теорию он
изложил в 1735 г. в руководстве "Новый и краткий способ к сложению
российских стихов", и в 1755 г., в статье "О древнем, среднем и новом
стихотворении российском". Возражая некоторым оппонентам, полагавшим,
что новое стихосложение взято им с французского, Т. указал на источник,
откуда возникло его нововведение: это были народные песни. Столь же
основательны его суждения о комедии, на основании исследований Брюмуа и
Рапена, об оде; из переводов выдаются "Стихотворческая наука Буало"
(L'art poetique) и "Эпистолы о стихотворстве" Горация. О трудолюбии Т.
лучше всего свидетельствуют переводы таких капитальных и многотомных
трудов, как "Древняя история" Роллена (13 тт.), "Римская история"
Роллена и Кревье, "История римских императоров" Кревье (оба сочинения -
16 т.), не говоря уже о множестве других переведенных им книг, вроде
<< Пред. стр. 1031 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу