<< Пред. стр. 147 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
всяком случае они содержат в себе мнения о Б. тогдашних буддистов и
доказывают существование буддистов в далекие времена. Южный сборник
сказаний о Б. и о его учении, именуемый Трипитакой, был окончательно
установлен за 250 лет до Р. X. на совете в Паталипутре, на Ганге,
собранном царем Асокой Великим; а северный сборник был утвержден в
начале нашей эры, на совете в Яландаре, в Кашемире, собранном Канишкою,
могущественным индо-скифским государем. Из первого мы можем почерпнуть
биографические сведения о Будде. Статью нашу мы разделим на три части.
Часть I. Жизнь Гаутамы Будды. В конце VI ст. до Р. X. арийские
племена, вышедшие из Пенджаба, давно уже жили на берегах Ганга.
Национальная гордость не позволяла им сходиться с побежденными
туземцами, точно также, как родовая гордость не позволяла предводителям
или знати сходиться с чернью. Духовенство, искусно эксплуатируя народное
суеверие, не замедлило занять первенствующее положение. Все это вместе
взятое положило начало делению на касты. Наивная жизнерадостность, столь
рельефно проглядывающая в книгах Веды, и поклонение природе сменилось
поклонением новым, уже не столь чистым божествам. Страна распалась на
маленькие княжества, управляемые эгоистичными деспотами, интересы
которых зачастую не сходились с интересами их подданных. Учение о
переселении душ заставляло людей думать, что они терпят несчастья за
грехи своих предков, души которых в них переселились, и что избавиться
от чужих грехов можно только щедрыми подарками духовенству. Чтобы
обеспечить лучшую жизнь своим потомкам, угнетенный народ обращался к
совету и помощи астрологов и кудесников. Философия того времени не
допускала мысли о будущей жизни и учила, что человек может освободиться
от неразлучных с жизнью бедствий только путем уничтожения существования
своего, как личности. Служившие источником одушевления войны с врагами
арийского народа и арийских божеств сменились рядом междоусобных войн
между соседними племенами. В литературе век поэтов уступил место веку
комментаторов, думавших, что старые поэмы были творением богов. Но вот
наступил рассвет реформации; странствующие мыслители устраивали
публичные прения; появились аскеты, мечтавшие стать выше богов, и
отшельники усердно трудились над разрешением различных вопросов жизни.
Эти провозвестники новых начал быстро приобрели симпатии народа, и хотя
жреческая каста по прежнему строго ограждалась от постороннего
вторжения, человеку одной из низших каст, возмутившемуся против
господствующего учения, удалось сделаться религиозным учителем и
реформатором.
Вокруг Бенареса население было чрезвычайно густо, а самый город
считался рассадником благочестия и учености. В нескольких днях пути к
северу от Бенареса, в Капилавасту, над племенем сакиев царствовал
Судгодана (по мнению одних - в половине VI века, по мнению других - в
начале V века до Р. X.). Сакии, жившие на рисовых полях, в виду
величественного Гималая, брали воду из реки Рохини, нынешней Коханы,
которой пользовалось тоже соседнее племя колианов. Соседи жили в мире и
согласии, и две дочери правителя колианов вышли замуж за Судгодану. Обе
эти жены были бездетны, и велика была радость всего народа, когда
старшая жена, Магамайя, имея 45 лет от роду, объявила мужу, что
готовится сделаться матерью. Она отправилась к своим родителям и по
дороге родила сына, будущего Будду. Рассказы о непорочном зачатии
ребенка, о том, как святой старик явился к его отцу и предсказал ему
рождение сына, о поклонении мудрецов и т.д., мы приведем ниже, в
изложении позднейшего буддизма. В последующее время ребенок был более
известен под фамильным именем Гаутамы, но собственно его имя было
Сидхарта. Девятнадцатилетним юношей он женился на своей двоюродной
сестре Язодгаре (Jasodhara) и предался всей роскоши и неге восточной
жизни. По южно-буддийскому преданию, его родственники открыто обратились
с жалобой к его отцу, говоря, что сын его живет только в свое
удовольствие, ровно ничему не учится, и они боятся, что он не сумеет
управлять государством. Гаутама, узнав об этом, просил назначить день
испытания и поразил всех своими познаниями. Это единственное предание об
его юности. Будучи двадцати девяти лет, Гаутама поехал, однажды, к себе
на дачу и дорогою был поражен видом человека, совершенно расслабленного
от старости; в другой раз ему встретился человек, страдавший
отвратительной болезнью, а в третий раз он наткнулся на разлагавшийся
труп. Всякий раз возница его, по имени Чанна, говорил ему, что такова
судьба всех людей. Вскоре после этого он встретил аскета, и тот же
возница, объяснил ему характер и стремления аскетов. Все эти встречи
заставили ум Гаутамы сильно работать: он стал смотреть на все земные
радости и надежды, как на суетные вещи, мечтал о тихой монастырской
жизни и искал случая отдаться всецело воздержанию и размышлению. После
встречи с аскетом к нему явился гонец с известием о рождении сына. -
"Это новые крепкие оковы", спокойно сказал Гаутама, "которые мне
придется разбивать". Население Капилавасту было в восторге от рождения
наследника, единственного внука царя. Вернувшийся Гаутама был встречен
музыкантами, окружившими его колесницу, и народом, кричавшим от
восторга. Среди всеобщих криков его внимание было привлечено голосом его
двоюродной сестры, воспевавшей его таким образом: "Спасен отец, спасена
мать, спасена жена такого сына и мужа". Слово "спасен" он понял так, что
может спастись от цепей жизни. В благодарность за то, что в такую минуту
торжества ему напомнили о цели его жизни, Гаутама снял с себя
драгоценное жемчужное ожерелье и послал его девушке. В этот же вечер он
не обратил никакого внимания на танцовщиц и во время танцев даже заснул.
Проснувшись, он вскочил "готовый к работе", по словам сингалезской
хроники - "как человек, узнавший, что дом его горит". Спросив, кто стоит
на страже, и узнав, что стоит его возница, он велел ему оседлать себе
лошадь. В то время как Чанна пошел исполнять его приказание, Гаутама
открыл потихоньку дверь в ту комнату, где спала его жена Язодгара,
окруженная цветами, положив руку на голову своего младенца. Ему хотелось
взять ребенка на руки, чтобы проститься с ним, но боясь разбудить жену,
он решил уйти не простившись в вернуться, когда ум его просветится и он
сделается Буддой, т.е. "просвещенным". Гаутама ушел в полнолуние в июле
месяце, в сопровождении одного Чанны, и отправился по белу свету бедным,
бесприютным учеником и странником. Эти то события и послужили темою для
санскритского сочинения, переведенного Билем. Далее рассказывается, что
Мара, великий искуситель, появился в небесах и остановил Гаутаму, обещая
ему через семь дней владычество над всеми четырьмя материками, если
только он не пойдет далее и откажется от своего намерения. Слова эти не
подействовали на Гаутаму, но искуситель утешился надеждой, что возьмет
верх, когда грешная мысль западет в душу Гаутамы. - "И с этой минуты",
говорится в Бирманской летописи, "он как тень следовал за Гаутамой,
стараясь постоянно ставить ему препятствия к осуществлению его мысли о
том, чтобы стать Буддой". В тексте рукописи на яз. пади слово Будда
употребляется в виде титула, а не как собственное имя. Гаутама
проповедовал, что он - один из Будд, являвшихся в разное время на землю.
После смерти каждого Будды его религия процветала в продолжение
некоторого времени, и затем забывалась до прихода нового Будды, который
снова начинал проповедовать туже истину. Отчет о двадцати четырех
Буддах, предшествовавших Гаутаме, находится в Ятаке.
После встречи с искусителем, Гаутама ехал в продолжение целого дня до
берегов реки Анома, где остановился, мечем срезал себе длинные кудри,
снял богатые одежды и послал их обратно в Капидавасту. Следующие семь
дней Гаутама оставался один в роще из манговых деревьев и затем пошел в
город Магадху, место пребывания Бимбизары, одного из могущественных
государей того времени в долине Ганга. Он был милостиво принят
государем, другом его отца; но несмотря на просьбы сделаться
вероучителем, он не решился взяться за дело проповедника. Он примкнул
сначала к брамину, по имени Алора, а потом к другому, по имени Удрака,
от которого выучился всему, чему учила в то время индийская философия.
Не удовлетворившись этим учением, он удалился в дремучие леса Урувелы, и
прожил там шесть лет с пятью верными учениками, в суровом посте и
самоистязаниях, до тех пор, пока слава об нем, как об аскете, разнеслась
по всему свету: "как звон колокола, повешенного на своде небесном",
говорит Бирманская летопись. Наконец он довел себя до такого истощения,
что с ним сделался однажды глубоки обморок. Окружающие думали, что он
умер, но он оправился и с этих пор прекратил свои истязания и начал
вести правильную жизнь. После этого в душе Гаутамы произошла новая
борьба, о которой говорится, как в южно-буддийских, так и в
севернобуддийских сказаниях в такой поэтической и фантастической форме,
какую могло создать только пламенное воображение индийцев.
Разочарованный и недовольный Гаутама отказался от всего, что вообще
дорого людям, и искал успокоения в науке в самоотречении. Видя, что
усвоением чужой мудрости и простою жизнью он не достигнет того, чего ему
хотелось, он предался размышлению и покаянию, посредством которых, по
мнению тогдашних философов, люди могут стать выше богов. В этом
направлении он дошел до того, что его стали считать святым, но в тоже
самое время он утратил и силы, и даже веру. В таком положении
привязанность и расположение людей могли бы поддержать его, но друзья и
ученики изменили ему, и перешли к другим учителям. Вскоре после этого,
если только не в тот же день, когда ученики покинули его, он направился
к берегам Наиранджара и сел под тенью громадного дерева, известного с
этого времени под названием дерева Бо или священного дерева (Ficus
religiosa). Тут он просидел весь день, борясь с собой и раздумывая, что
ему делать. Все прежние искушения с новою силою вернулись к нему. Много
лет он философски смотрел на все земные блага, понимая, что нет счастья
без горечи; но теперь, при его поколебавшейся вере, сладость домашнего
очага и любви, прелести богатства и власти показались ему совсем в
другом, крайне привлекательном виде. Он сомневался и терзался своими
сомнениями; но к закату солнца вера одержала верх и вышла из этой борьбы
как бы очищенной. В голове у него все стало ясно, и он сделался Буддой,
т.е. просвещенным. С этой ночи он не считал самоумерщвление необходимым
для веры, и открыто говорил об этом. Всю ночь провел он в размышлении
под деревом, и правоверные буддисты веруют, что он постился в этом месте
семь раз по семи суток, и каждый раз архангел Брама являлся к нему для
беседы и наставлений. Всей своей последующей жизнью Гаутама доказал,
что, проповедуя миру свою религию, он руководится чувством любви и
сострадания к ближним. Гаутама прежде всего захотел возвестить свое
новое учение своим старшим учителям Аларе и Удраке; но не застав их в
живых, решил отправиться к прежним пяти ученикам своим, жившим в то
время в лесу около Бенареса. Увидав его, бывшие ученики решили не
признавать над собою превосходство человека, не сумевшего сдержать свой
обет, и называть его только по имени, а не учителем. Он понял причину их
обращены к нему со словами: "Почтенный Гаутама", и просил их не называть
его так, говоря, что они люди смертные, а что он нашел путь к бессмертию
и может указать им его. Они, возражали ему, указывали на его прежнее
падение. Тогда он в следующих словах объяснил им свое новое учение: все
телесное есть материальное и, следовательно, временное, так как оно само
в себе носит зачатки разложения. Пока человек связан с материальным
миром телесным существованием, до тех пор он подвержен печали,
разрушению и смерти. Пока человек будет дозволять дурным желаниям царить
у него в душе, он будет чувствовать неудовлетворенность, бесполезное
утомление и заботы. Бесполезно стремиться очистить себя порабощением
своей плоти: нравственная порча в душе человека связывает его со всем
материальным миром. Только безусловное искоренение всего дурного
разорвет цепи его существования и перенесет его "на другую сторону,
откуда душа его уже не переселится в другое тело". Не следует, однако,
приравнивать эти идеи к христианскому учению о загробной жизни. Б. не
знает ничего о духовном бытии. Основные положения буддизма выражаются в
очень старинной формуле, составленной вероятно его основателем и
называющейся "четырьмя великими истинами". Вот они: 1) несчастия всегда
сопутствуют жизни; 2) источник всего бытия лежит в страстях или похоти;
3) избавиться от бытия можно только, уничтожив похоть; 4) достигнуть
этого можно поднимаясь по следующим четырем ступеням в Нирвану. Первая
ступень состоит в пробуждении сердца. Когда чешуя спадает с глаз
верующего, когда он познает великую тайну скорби, неразлучной с жизнью и
со всеми земными интересами, когда он обращается к Будде - он становится
на первую ступень по пути к спасению. Вторая ступень состоит в
освобождении от нечистых помыслов и мстительности. Чтобы достигнуть
третьей ступени, верующий должен отделаться от всех злых желаний, от
незнания, сомнения, ереси, недоброжелательства и раздражительности.
Умерщвлять свою плоть различными лишениями представляется, по учению
Будды, вполне излишним; главное внимание должно быть обращено на
очищение души от дурных помыслов, ибо чистому сердцу открыт весь мир и
все добрые дела. Венцом всего здания жизни, по мнению Будды, должно быть
всеобщее милосердие. Истинное просвещение, истинная свобода заключается
только в любви. Верующий, проникнутый любовью, достиг последней ступени;
он порвал цепи незнания, страсти и греха, и тем самым избавил свою душу
от переселения, приблизился к Нирване и стал вне законов материального
бытия, тайны будущей и прошлой жизни открыты ему, и он навеки
освобождается от рождения с его последствиями - разрушением и смертью.
Никакой буддист не надеется достигнуть этой ступени на земле; но кто раз
вступил на эту стезю, тот уже не может покинуть ее, рано или поздно
добьется своего, и, войдя в Нирвану, успокоится навеки.
Но вернемся теперь к истории Гаутамы. Можно считать достоверным, что
Будда обладал внушительною наружностью и замечательно сильным и приятным
голосом. Если прибавить к этому его страстную и глубокую веру в свое
учение, то нечего удивляться тому, что пять бывших учеников его очень
скоро примкнули к новому учению Будды. Гаутама пробыл около Бенареса до
тех пор, пока число его последователей не достигло шестидесяти человек.
Главным его учеником был очень богатый молодой человек Яза, который
пришел к нему в первый раз ночью из страха перед своими родными, а потом
обрил себе голову, надел желтую одежду и привлек к учению Будды многих
из своих родных. Его мать и жена были первыми женщинами, последовавшими
за Буддой. Отшельническая жизнь, говорит Будда, способствует к
достижению высшего блаженства, но и светская, семейная жизнь, не лишает
человека возможности достигнуть той же цели. Когда миновало дождливое
время года, Гаутама собрал тех из своих учеников, которые посвятили себя
высшей жизни, и обратился к ним с такой речью: - "я освободился от пяти
смертных грехов, опутывающих людей и ангелов гигантскими сетями, и вы
тоже, благодаря моему ученью, достигли этого. Нам предстоит теперь
великая задача: помочь людям и ангелам добиться спасения. Разделимтесь,
и пойдемте в разные стороны по одиночке. Идите и проповедуйте..... Я, с
своей стороны, пойду в деревню Сена, около пустыни Урувелы". В
последующие годы своей деятельности Гаутама ежегодно рассылал таким
образом своих учеников, оставляя при себе только некоторых из наиболее
близких. В пустынях Урувелы в это время жили три брата философа -
отшельники и огнепоклонники, собравшие около себя довольно много
учеников. Гаутама остановился у них, и вскоре все они сделались его
последователями. Здесь же Гаутама сказал первую проповедь, предметом для
которой послужил лесной пожар, вспыхнувший на склоне соседней горы. В
этой проповеди он предостерегал своих слушателей от пожара дурных
страстей и сравнивал последние с огнем, который в одно и то же время
причиняет и боль, и удовольствие, и быстро ведет к разрушению. В
сопровождении своих учеников, Будда отправился в Раджагриху, где
обратился с речью к царю, говоря ему, что все земные несчастия
происходят от страстей. Царь пригласил его с учениками отобедать у него
и потом подарил ему бамбуковую рощу, известную впоследствии тем, что
Гаутама провел там несколько дождливых времен года и произнес там
большую часть своих лучших проповедей. Там он приобрел очень много
последователей. Между тем старый царь Судгодана, тревожно следивший за
жизнью своего сына, узнал, что последний перестал быть аскетом и
сделался простым странствующим проповедником и учителем. Тогда он послал
просить сына вернуться домой, чтобы перед смертью повидаться с ним.
Будда тот час же отправился в Капилавасту, и по своему обыкновению
остановился в загородной роще. Отец его, и дядя и другие родственники
пришли к нему, но Гаутама встретил их холодно и не выказал им должного
почтения. Обыкновенно таких учителей приглашали на следующий день к
обеду, но Гаутаму никто не пригласил; поэтому на следующий день он пошел
в город с чашкой, собирать подаяние. Отец, услыхав, что сын его ходил по
улицам и просил милостыню, пришел в ужас и, выйдя к нему, вскричал:
"Знаменитый Будда! зачем ты подвергаешь всех нас такому позору? К чему
ты просишь милостыню? Неужели ты думаешь, что я не в состоянии накормить
всю твою нищенствующую братию"! "Благородный отец мой, отвечал Будда, -
таков уж обычай нашего рода". "Как так? вскричал отец, - разве ты не
потомок царского рода? Никто из нашего рода не унижал себя таким
образом". - "Благородный отец мой, сказал Гаутама, - и ты, и семья твоя
можете требовать себе царских прав, но я происхожу от древних пророков,
которые всегда поступали так, и обычаи их хороши, как для этого мира,
так и для того, который ждет нас. Если кто-нибудь находит клад, то он
обязан прежде всего поделиться им со своим отцом, отдав ему лучшую
часть. Позволь мне поделиться с тобой найденным мною сокровищем".
Смущенный царь, приняв от сына чашу, повез его к себе в дом. Дворцовые
женщины вышли приветствовать его; но между ними не было Язодгары,
которую он не видел с тех пор, как оставил ее спящей с младенцем семь
лет тому назад. - "Я подожду и посмотрю, говорила она: - может быть я
еще значу для него что-нибудь, и тогда он сам придет ко мне или спросит
обо мне". Гаутама заметил ее отсутствие и, вероятно, помня, что
отшельник не может прикасаться к женщине, сказал: - "Царевна еще не
освободилась от желаний, как освободился я, и не видя меня столько
времени, она может еще сердится на меня? Если гнев ее не успокоится, то
сердце ее может разбиться. Она может поздороваться со мной". Он пошел к
ней, и она, увидав не мужа, которого ждала, а монаха, в желтой рясе, с
бритой головой и бритым лицом. Упала на пол, и обняв его ноги заплакала,
Затем однако Язодгара мало помалу успокоилась, и вскоре сделалась
ревностною последовательницею учения своего мужа. Будде против воли
пришлось устроить орден монахинь, в который прежде всех вступила его
бывшая жена. На следующий день была назначена свадьба сводного брата
Гаутамы Нанды, но вместо свадьбы Нанда последовал за Буддой в рощу.
Через несколько дней Язодгара одела своего сына Рахулу и приказала ему
пойти и просить отца передать ему наследство. - "Я не знаю своего отца,
сказал мальчик, - кто он такой". Мать взяла его на руки и показала ему
на отца, обедавшего в это время во дворце. "Вот этот монах, с таким
светлым лицом, сказала мать, - и есть твой отец. У него четыре источника
богатств, пойди к нему и попроси ввести тебя во владение твоим
наследством". Рахула пошел к отцу и без страха почтительно сказал: -
"Отец мой! как я рад, что я с тобой". Гаутама молча благословил его, и
встал, чтобы уйти; тогда Рахула пошел за ним, прося его оставить ему
наследство. Никто из окружающих не остановил его, и они ушли в рощу, где
ребенок был принят в число учеников. Узнав об этом, царь рассердился, и
чтобы спасти других родителей от риска потерять таким образом своих
детей, он просил Будду не брать к себе детей без разрешения родителей.
Гаутама исполнил просьбу и вскоре вернулся в бамбуковую рощу. С этого
времени рассказы о жизни Гаутамы не имеют хронологической
последовательности, и потому мы приводим из них только некоторые.
Однажды Будда подошел к богатому земледельцу, пахавшему свое поле и
просил подаяния. Земледелец богатый брамин сказал Будде: "Если бы ты
пахал и сеял как я, то тебе не пришлось бы просить милостыни". - "Я
тоже, брамин, отвечал Будда, - сею, пашу и пожинаю". - "Только никто не
видит, как ты пашешь", заметил брамин. "Вера есть мое семя, отвечал
нищий; - борьба с самим собой есть благодатный дождь; мудрость есть мой
<< Пред. стр. 147 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу