<< Пред. стр. 408 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
С.Ростовцев.
Каланхоэ телесная (Calanchoae carnea), - многолетнее комнатное
растение (до 8 - 10 в. высоты), с душистыми тёмно-розовыми
воскообразными цветками, собранными щитком. Цветет уже в первый год,
начиная с половины декабря до февраля; в зимние месяцы необходимо
держать при температуре 8 - 10° P., в светлом месте и сухом воздухе.
Калахари, Калахара или Карри-карри (т.е. мучительная) - пустыня в
южн. Африке, простирается, от 16(ю. ш., между страной Бечуанов на В и
странами Дамара и Большая Намаква на З до Оранжевой р. на Ю; 1780 км. в
длину, 740 в ширину; как бы продолжение бесплодной страны Бушменов между
Оранжевой рекой и горами Карри. Сев. часть К. представляет более
разнообразный характер (преобладают густые кустарники, сменяющиеся
открытыми равнинами и перерезанные на В сухими низменностями); в ней
живут семейства Бушменов. Южн. часть ненаселённая, песчаная, особенно на
З почти безводная область, прорезанная почти, всегда сухими руслами рек,
местами она покрыта лесом. Самое полезное из растений здесь кенгве или
дикая водяная дыня, освежающий сок которой один только делает
проходимыми некоторые части К.
Калевала - финская поэма, составленная ученым Элиасом Лённротом и
изданная им сначала в более кратком виде в 1835 г., затем с большим
количеством песен в 1849 г. Название К., данное поэме Лённротом, есть
эпическое имя страны, в которой живут и действуют финские народные
герои. Суффикс lа означает место жительства, так что Kalevala есть место
жительства Калева, мифологическ. родоначальника финских богатырей -
Вэйнэмейнена, Ильмаринена, Лемминкэйнена, называемых иногда его сынами.
Материалом для сложения обширной поэмы, из 50 песен, послужили Леннроту
отдельные народные песни (руны), частью эпического, частью лирического,
частью магического характера, записанные со слов финских крестьян самим
Леннротом и предшествовавшими ему собирателями. Всего лучше помнят
старинные руны в русской Карелии, в Архангельской (приход Вуоккиньеми) и
Олонецкой губ. (в Peпoле и Химоле), а также в некоторых местах
финляндской Карелии и на западных берегах Ладожского озера, до Ингрии. В
недавнее время (1883 г.) руны были записаны в значительном количестве на
западе от Петербурга и в Эстляндии (К. Кроном). Древним германским
(готским) словом руна (runо) финны называют в настоящее время песню
вообще; но в древности, в период язычества, особенным значением
пользовались магические руны или руны заговоры (loitsu runo), как
продукт шаманских верований, господствовавших никогда среди финнов, как
и у их родичей - лопарей, вогулов, зырян в других угро-финских народов.
Под влиянием столкновения с более развитыми народами - германцами и
славянами - финны, особенно в период скандинавских викингов (VIII - XI
вв.), пошли в своем духовном развитии дальше других народов шаманистов,
обогатили свои религиозные представления образами стихийных и
нравственных божеств, создали типы идеальных героев и вместе с тем
достигли определенной формы и значительного искусства в своих
поэтических произведениях, которые, однако, не переставали быть
всенародными и не замкнулись, как и у скандинавов, в среде
профессиональных певцов. Отличительная внешняя форма руны - короткий,
восьмисложный стих, не рифмованный, но богатый аллитерацией. Особенность
склада - почти постоянное сопоставление синонимов в двух рядом стоящих
стихах, так что каждый следующий стих является парафразою предыдущего.
Последнее свойство объясняется способом народного пения в Финляндии:
певец, условившись с товарищем о сюжете песни, садится против него,
берет его за руки, и они начинают петь, покачиваясь взад и вперед. При
последнем такте каждой строфы наступает очередь помощника, и он всю
строфу перепевает один, а между тем запевала на досуге обдумывает
следующую. Хорошие певцы знают множество рун, иногда хранят в памяти
несколько тысяч стихов, но поют либо отдельные руны, либо своды из
нескольких рун, связывая их по своему усмотрению, не имея никакого
представления о существовании цельной эпопеи, которую находят в рунах
некоторые ученые. Действительно, в К. нет основного сюжета, который
связывал бы между собой все руны (как, напр., в Илиаде или Одиссее).
Содержание ее чрезвычайно разнообразно. Открывается она сказанием о
сотворении земли, неба, светил и рождении дочерью воздуха главного героя
финнов, Вэйнэмейнена, который устраивает землю и сеет ячмень. Далее
рассказывается о разных приключениях героя, встречающего, между прочим,
прекрасную деву Севера: она соглашается стать его невестой, если он
чудесным образом создаст лодку из осколков ее веретена. Приступив к
работе, герой ранит себя топором, не может унять кровотечения и идет к
старику знахарю, которому рассказывает предание о происхождении железа.
Возвратившись домой, Вэйнэмейнен поднимает заклинаниями ветер и
переносит кузнеца Ильмаринена в страну Севера, Похьолу, где тот,
согласно обещанию, данному Вэйнэмейненом, сковывает для хозяйки Севера
таинственный предмет, дающий богатство и счастье - Сампо (руны I
- XI). Следующие руны (XI - XV) содержат эпизод о похождениях героя
Лемминкайнена, опасного соблазнителя женщин и вместе с тем воинственного
чародея. Далее рассказ возвращается к Вэйнэмейнену; описывается
нисхождение его в преисподнюю, пребывание в утробе великана Випунена,
добытие им от последнего трех слов, необходимых для создания чудесной
лодки, отплытие героя в Похьолу с целью получить руку северной девы;
однако, последняя предпочла ему кузнеца Ильмаринена, за которого выходит
замуж, при чем подробно описывается свадьба и приводятся свадебные
песни, излагающие обязанности жены и мужа (XVI - XXV). Дальнейшие руны
(XXVl - XXXI) заняты снова похождениями Лемминкэйнена в Похьоле. Эпизод
о печальной судьбе богатыря Куллерво, соблазнившего, по неведению,
родную сестру, вследствие чего оба, брат и сестра, кончают жизнь
самоубийством (руны XXXI - XXXVI), принадлежит, по глубине чувства,
достигающего иногда истинного пафоса, к лучшим частям всей поэмы.
Дальнейшие руны содержат пространный рассказ об общем предприятии трех
финских героев - добывании сокровища Сампо из Похьолы, об изготовлении
Вэйнэмейненом кантелы (гуслей), игрой на которой он очаровывает всю
природу и усыпляет население Похьолы, об увозе Сампо героями, о
преследовании их колдуньей хозяйкой Севера, о падении Сампо в море, о
благодеяниях, оказанных Вэйнэмейненом родной стране посредством осколков
Сампо, о борьбе его с разными бедствиями и чудищами, насланными хозяйкой
Похьолы на К., о дивной игре героя на новой кантеле, созданной им, когда
первая упала в море, и о возвращении им солнца и луны, скрытых хозяйкой
Похьолы (XXXVI - XLIX). Последняя руна содержит народно-апокрифическую
легенду о рождении чудесного ребенка девой Марьяттой (рождение
Спасителя). Вэйнэмейнен дает совет его убить, так как ему суждено
превзойти могуществом финского героя, но двухнедельный младенец осыпает
Вэйнэмейнена упреками в несправедливости и пристыженный герой, спев в
последний раз дивную песнь, уезжает на веки в челноке из Финляндии,
уступая место младенцу Марьятты, признанному властителю Карелии. Трудно
указать общую нить, которая связывала бы разнообразные эпизоды К. в одно
художественное целое. Э. Аспелин полагал, что основная идея ее -
воспевание смены лета и зимы на С. Сам Леннрот, отрицая единство и
органическую связь в рунах К., допускал, однако, что песни эпоса
направлены к доказательству и выяснению того, каким образом герои страны
Калева осиливают население Похьолы и покоряют последнюю. Юлий Крон
утверждает, что К. проникнута одной идеей - о создании Сампо и добывании
его в собственность финского народа, - но признает, что единство плана и
идеи не всегда замечаются с одинаковой ясностью. Немецкий ученый
фон-Петтау делит К. на 12 циклов, совершенно друг от друга независимых.
Итальянский ученый Компаретти, в обширном труде о К., приходит к выводу,
что предполагать единство в рунах нет возможности, что комбинация рун,
сделанная Леннротом, является нередко произвольной и все-таки придает
рунам только призрачное единство; наконец, что из тех же материалов
возможно сделать другие комбинации, соответственно какому-нибудь другому
плану. Леннрот не открыл поэму, которая была, в сокрытом состоянии, в
рунах (как полагал Штейнталь) - не открыл потому, что такой поэмы у
народа не существовало. Руны в устной передаче, хотя бы и связывались
певцами по несколько (напр., несколько похождений Вэйнэмейнена или
Лемминкэйнена), так же мало представляют цельную эпопею, как русские
былины или сербские юнацкие песни. Сам Леннрот признавал, что, при
соединении им рун в эпопею, некоторый произвол являлся неизбежным.
Действительно, как показала проверка работы Леннрота вариантами,
записанными им самим и другими собирателями рун, Леннрот выбирал такие
пересказы, которые наиболее подходили к начертанному им плану, сплачивал
руны из частиц других рун, делал добавления, для большей связности
рассказа присочинял отдельные стихи, а последняя руна (50) может быть
даже названа его сочинением, хотя и основанным на народных легендах. Для
своей поэмы он искусно утилизировал все богатство финских песен, вводя,
на ряду с повествовательными рунами, песни обрядовые, заговорные,
семейные, и этим придал К. капитальный интерес, как средству изучения
мировоззрения, понятый, быта и поэтического творчества финского
простонародья. Характерным для финского эпоса является полное отсутствие
исторической основы: похождения богатырей отличаются чисто сказочным
характером; никаких отголосков исторических столкновений финнов с
другими народами не сохранилось в рунах. В К. нет государства, народа,
общества: она знает только семью, и ее богатыри совершают подвиги не во
имя своего народа, но для достижения личных целей, как герои чудесных
сказок. Типы богатырей находятся в связи с древними языческими
воззрениями финнов: они совершают подвиги не столько при помощи
физической силы, столько посредством заговоров, как шаманы. Они могут
принимать разный вид, оборачивать других людей в животных, переноситься
чудесным образом с места на место, вызывать атмосферические явления -
морозы, туманы и проч. Близость богатырей к божествам языческого периода
чувствуется еще весьма живо. Замечательно также высокое значение,
придаваемое финнами словам песни и музыке. Вещий человек, знающий руны
заговоры, может творить чудеса, а звуки, извлекаемые дивным музыкантом
Вэйнэмейненом из кантелы, покоряют ему всю природу. Помимо
этнографического, К. представляет и высокий художественный интерес. К
достоинствам ее относятся: простота и яркость изображений, глубокое и
живое чувство природы, высокие лирические порывы, особенно в изображении
людской скорби (напр., тоски матери по сыне, детей по родителям),
здоровый юмор, проникающий некоторые эпизоды, удачная характеристика
действующих лиц. Если смотреть на К. как на цельную эпопею (взгляд
Крона), то в ней окажется немало недостатков, которые, однако,
свойственны более или менее всем устным народным эпическим
произведениям: противоречия, повторения тех же самых фактов, слишком
значительные размеры некоторых частностей по отношению к целому.
Подробности какого-нибудь готовящегося действия нередко излагаются
чрезвычайно обстоятельно, а само действие рассказывается в нескольких
незначительных стихах. Такого рода несоразмерность зависит от свойства
памяти того или другого певца и встречается нередко, напр., и в наших
былинах.
Литература. Немецкие перев. К. - Шифнера (Гельсингфорс, 1852) и Пауля
(Гельсингфорс, 1884 - 86); французский - Leouzon Le Duc (1867); англ. -
I.M. Crawford (Нью Йорк, 1889); небольшие отрывки в русском переводе
даны Я.К. Гротом ("Современник", 1840); несколько рун в русск. переводе
изданы г. Гельгреном ("Куллерво" - М., 1880; "Айно" - Гельсингфорс,
1880; руны 1 - 3 - (Гельсингфорс, 1885); полный русский перевод, Л.П.
Бельского: "Калевала - финская народная эпопея" (СПб., 1889). Из
многочисленных исследований о К. (не считая финских и шведских) главные:
Jacob Grimm, "Ueber das finnische Epos" ("Kleine Schriften" II);. Мориц
Эман, "Главные черты из древней эпопеи Калевалы" (Гельсингфорс, 1847);
v. Tettau, "Ueber die epischen Dichtungen definnischen Volker, besonders
d. Kalewala" (Epфурт, 1873); Steinthal, "Das Epos" (в "Zeitschrift fur
Volkerpsychologie" V, 1867); Jul. Krohn, "Die Entstehung der
einheitlichen Epen im allgemeinen" (в "Zeitschrift fur
Volkerpsychologie", XVIII, 1888); его же, "Kalewala Studien" (в немецком
переводе со шведского, там же); Eliel Aspelin, "Le Folklore en Finlande"
("Melusine", 1884, № 3); Andrew Lang, "Custom and Myth" (pp. 156 - 179);
Radloff, в предисловии к 5-му тому "Proben der Volkslitteratur der
nordlichen Turk-Stamme" (СПб., 1885, p. XXII). О замечательной финской
книге Ю. Крона, "История финской литературы. Ч. I. Калевала", вышедшей в
Гельсингфорсе (1883 г.), см. статью г. Майнова: "Новая книга о финском
народном эпосе" (в "Ж. М. Н. Пр." 1884, май). Самостоятельную
переработку обширных материалов, собранных Ю. Кроном и другими финскими
учеными для критики "Калевалы", представляет основательный труд
известного итальянского учёного Domenico Comparetti, вышедший и в
немецком переводе: "Der Kalewala oder die traditionelle Poesie der
Finnen" (Галле, 1892).
Вс. Миллер.
Каледония - древнее название сев. части о-ва Великобритания, за
заливом Фортским; отожествляется с нынешней Шотландией. К. лес на сев.
границе римской Британии впервые упоминается в "Естественной истории"
Плиния. Затем слово К. встречается у Тацита, в рассказе о походах
Агриколы. В 54 г. по Р. Хр. вождь племен, К. Галгак, был разбит наголову
Агриколой и потерял 10000 убитыми. При Антонине успешно бился с
каледонцами Лоллий Урбик, построивший так называемый Антонинов вал.
Попытка императора Севера в 208 г. окончательно покорить К. потерпела
полную неудачу, вследствие недоступности гор. Позже Каледония исчезает
из известий писателей; на сцену выступают пикты (с конца III по Р. Хр.)
и скоты, аттакоты и саксы (с 367 г.). Этимология слова К. не ясна; его
сближают с кимрским Celydd - "лесистая ограда", с ирландским caill -
"дрова" и с Gael, английским названием кельтов и кельтского языка.
Калейдоскоп - оптический прибор, состоящий из двух маленьких
продолговатых зеркал, касающихся длинными ребрами и составляющими угол
между собой обыкновенно в 60°. Зеркала помещены в цилиндрическом футляре
с двойным стеклянным дном с одного конца; между двух донышек насыпаются
кусочки цветных стекол или какиелибо иные цветные мелкие предметы. Если
глядеть в К. со стороны, противоположной двойному дну, то представляется
шестисторонняя звездообразная фигура, состоящая из 6 повторений цветных
кусочков, помещающихся в угле между продолжением зеркал. С
поворачиванием K. фигуры переменяются. Их красивость была причиной, что
К. думали пользоваться для составления узоров, однако, он в этом
отношении мало полезен и служит более красивой игрушкой. К. придуман
Брюстером.
Ф. П.
Калибр - внутренний диаметр канала огнестрельного оружия; если оно
нарезное, то К. представляет собой диаметр канала по полям нарезов. К. в
настоящее время выражается в линейных единицах. В период существования
гладкостенной артиллерии К. выражались весом ядер (сферических сплошных
снарядов) каменных, а впоследствии чугунных, соответствующих диаметру
канала. Такое обозначение К. применялось некоторое время и для нарезных
орудий, стрелявших продолговатыми снарядами. Например, 4-х фунтовая
пушка - обозначает, что калибр орудия таков (3,42 дм.), что вес
сферического чугунного ядра того же диаметра равен 4 фн.; действительный
же вес снаряда, которым стреляло орудие, 14 фн.
Калибр - номенклатура ружей, определяемая или по числу круглых
свинцовых пуль, входящих в дуло ружья без всякого зазора (без просвета),
идущих на один фунт, или же по диаметру ствола в миллиметрах, а также
линиях и точках. Для охотничьих ружей принимается, преимущественно,
первая система, не смотря на ее неточность, зависящую от того, что фунты
разных государств не вполне совпадают в весе. По этой системе, К.
стволов обозначается четными номерами от 4 до 32. Наиболее
употребительны для гладкоствольных (дробовых) ружей четыре К. от 10 до
16; диаметр стволов их в миллиметрах выражается в следующих цифрах:
№ калибра Диаметр ствола
По франц. шкале По англ. шкале 10 19,4 20,4 12 18,8 19,2 14 18,2 18,2
16 17,6 17,4
К. дробовых ружей имеет огромное влияние на ружейный бой, так как в
ружьях крупных К. на заряд идет большее количество дроби, а
следовательно - увеличивается поражаемая площадь. Величина же К. в
известной степени обуславливает длину стволов, так как для кучности и
дальности боя означенная длина должна равняться приблизительно 44
диаметрам ствола. При соблюдении этого условия, обыкновенное
двуствольное ружье, заряжающееся с казны, 12-го К. весит ок. 8 фн. Для
стрельбы пулей крупных животных употребляют штуцера (широкоствольные
нарезные ружья) 12 - 16 К., а также штуцера-экспрессы (мелкокалиберные
нарезные ружья) К. (в линиях и точках) 360, 400, 450, 500 и 577. На
охоте за мелким пушным зверем и крупными птицами употребляются винтовки
К. 220 - 380 (в линиях и точках). К. дробовых ружей у дула, для пригонки
соответствующего заряда, измеряется специальным прибором - калибромером,
представляющим конический стержень с делениями, показывающими номер К. и
диаметр канала в миллиметрах.
С. Б.
Калидаса - величайший драматический писатель Индии. Время и
обстоятельства его жизни в точности неизвестны. Существует индийское
стихотворное изречение, помещающее К. при дворе царя Викрамы или
Викрамадитьи, вместе с прочими "девятью перлами" его двора. Более новые
памятники индийской литературы считают этим Викрамой царя Бходжу,
владетеля Малавы, правившего в Дхаре и Удджаини, около 1040 - 1090 г. по
Р. Хр. Существует даже апокрифическое (позднее) произведение индийской
литературы, в котором изображается жизнь Калидасы при названном дворе.
Драмы и другие произведения Калидасы не содержат в себе никаких прямых
указаний на время их сочинения. Упоминание о греческих невольницах
свидетельствует о сравнительно позднем времени, а формы пракрита в речах
некоторых действующих лиц указывают на большое хронологическое
расстояние, отделяющее их от языка надписей царя Ашоки или Пиядаси.
Сомнительно, однако, чтобы К. жил в XI в., так как произведения других
писателей этого века явно свидетельствуют о литературном упадке, тогда
как драмы К. представляют собой кульминационный пункт индийской поэзии.
С другой стороны невозможно помещать К. в I в. до Р. Хр., как это делали
прежде, ибо тогда мы вправе были бы ожидать большой разницы, в культурно
историческом отношении, между его драмами и произведениями другого
индийского драматурга - Бхавабхути, принадлежность которого к VIII в. по
Р. Хр. установлена довольно прочно. Между тем, содержание тех и других
указывает на их сравнительную близость, по времени возникновения.
Голландский санскритист Керн, основываясь на астрологических данных,
имеющихся в сочинениях предполагаемого современника К. - астронома
Варагамигиры, относит последнего к первой половине VI в. по Р. Хр. В
применении к К. это предположение хорошо гармонирует с указанным уже
фактом близости К. и Бхавабхути. Южные буддисты также категорически
относят К. к VI в. К VI в. относит К. и Фергюсон, известный своими
работами в области индийской хронологии; но в последнее время
соображения Фергюсона относительно эры царя Викрамы сильно поколеблены.
Якоби, основываясь на астрологических данных, в поэмах, приписываемых
К., приходит к заключению, что их автор не мог жить раньше 350 г. по Р.
Хр. К. приписывается много произведений иногда совсем различного
характера и достоинства. Это обстоятельство находится, очевидно, в связи
с существованием нескольких писателей этого имени, и теперь
употребительного среди индусов. Из всех этих произведений европейская
научная критика признает несомненно принадлежащими К. только три драмы:
Шакунтала, Викраморваши, Малавика и Агнимитра, и три больших поэмы: две
эпические, Рагхуванша и Кумарасамбхава, и одна лирическая - Мегхадута.
<< Пред. стр. 408 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу