<< Пред. стр. 613 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
промысел, так как повсюду, особенно за границей, при отсутствии денег,
расплачивалось мехами. В то же время занимаемые русскими земли все
расширялись в восточном и южном направлениях; ядром населения были здесь
казаки и так называемые пашенные крестьяне; в 1621 г. в Сибирь был
посвящен первый apxиepeй - архиепископ Киприан. На Волге, особенно в
южном ее течении, от Жигулевских гор, старались ослабить разбой и
доставить возможность развиваться торговле с Прикаспийским краем и
Персией. Между тем, истекал срок перемирия с Польшей. Царь старался
собрать возможно большие и благоустроенные силы для предстоящей борьбы,
так как постоянные недоразумения с Польшей не прекращались.
Правительство приказывало еще в 1631 г. всем дворянам и детям боярским
быть готовыми. С монастырских имений, со всех вотчин и поместий положены
были деньги за "даточных людей", решено было нанять иноземных ратников,
купить за границей 10000 мушкетов с фитилями и т. д.
Несогласия с Польшей обострялись все больше и больше, особенно
вследствие оскорблений, наносимых поляками М., как царю московскому.
Русские послы постоянно жаловались, что поляки не называют М. царем,
неправильно и с пропусками пишут титул московского царя и т. д. В апреле
1632 г. умер Сигизмунд III. В Польше начались междоусобия при выборе
нового короля. М. и Филарет решили воспользоваться удобным временем и
начать войну. Созван был собор, на котором определено было отомстить
полякам за прежние неправды и отнять захваченные области; перемирие было
прервано, и с осени 1632 г. началась война. Главными начальниками над
войском были назначены Мих. Борисович Шеин и окольничий Артемий
Измайлов. Они двинулись к Смоленску, Шеин начал осаду города; на помощь
Смоленску явился король Владислав, осадил Шеина, держал его в осаде до
февраля 1634 г.; помощи из Москвы Шеин не получил и принужден был
сдаться, положив все знамена и пушки перед королем и отступив к Москве с
8000 челов. Незадолго перед ним умер патpиарх Филарет (1 октября 1633
г.); бояре стали оказывать большое влияние на добродушного царя. Они не
любили гордого и заносчивого Шеина; его и Измайлова обвинили в измене и
обоим отрубили головы. Созванный в начале 1634 г. собор склонялся к
заключению мира, так как не было средств к продолжению войны. Угрозы
Швеции и Турции заставили и поляков желать мира. На рч. Поляновке
заключен был вечный мир (4 июня 1634 г.). Поляки хотели получить 100000
р. за отказ Владислава от титула московского царя, но удовольствовались
20000 руб.; из земель были уступлены на вечные времена Смоленская и
Черниговская. Русскими послами были отвергнуты предложения о более
тесном союзе Польши и Москвы, а также требования поляков, чтобы титул
московского царя писался не "царя всея Руси, а "своея Руси", так как М.
не владеет всей русской землей. С этих пор начинается большее сближение
московских людей с иностранцами. Из Западной Европы прибыло голштинское
посольство, описанное известным Олеарием; в Германию послан был
переводчик Захария Николаев за мастерами медноплавильного дела; многие
иноземцы получили привилегии на торговлю и на устройство заводов,
несмотря на протесты и недовольство русских промышленников; немцам было
отведено место для кирки; иноземные солдаты стали составлять необходимую
принадлежность русского войска и т. д. Правительство продолжало
монополизировать в свою пользу разные виды торговли (напр. торговлю
льном, производство селитры и т. п.) и отдавать разные ремесленные и
иные занятия на откуп (напр. занятия извозным, дегтярным, квасным
промыслом, сборы на мостах и перевозах и т. д.). Крепостное право все
развивалось. Преследование разбойников (суздальско-костромская шайка
Толстого и др.) и фальшивомонетчиков, которым стали заливать горло
оловом, приносило немало хлопот московскому правительству. Защита южных
границ от набегов татар вызвала постройку укрепленных гг. Тамбова,
Козлова, Пензы, Симбирска, Верхнего и Нижнего Ломова и др. В конце
царствования М. поднят был вопрос об Азове. В 1636 - 37 гг. донские
казаки взяли Азов; крымский хан, побуждаемый султаном, грозил Москве
войной; созвали собор, стали готовиться к войне. В начале 1641 г. под
стенами Азова явились турки, осадили его и почти разрушили азовские
стены пушечными выстрелами, но казаков из Азова выбить не могли. Казаки,
видя, однако, что им одним не владеть Азовом, били челом М., прося его
принять город под свою власть. Для решения этого важного вопроса вновь
был созван собор в самом начале 1642 г. Мнения на соборе разделились:
дворяне стояли за принятие Азова и за вчинание войны с турками. Гости и
торговые люди не были за войну; люди низшего чина отдавались на волю
царя, но все жаловались на свое печальное, экономическое положение и
разорение. Несмотря на то, что решительно за войну высказалось из 195
членов собора 152, правительство решило Азова под свою власть не брать и
войны не начинать. Посла турецкого Чилибея приняли с честью и тогда же
послали казакам приказ возвратить Азов туркам. В Турцию были отправлены
послы с дарами и уверениями в дружественном расположении моск.
правительства. Раздраженные казаки удалились из Азова, но грозили, что
уйдут с Дона и будут беспокоить персиян. В самом конце царствования М. в
Москве шли переговоры о браке царской дочери Ирины с принцем датским
Вольдемаром. Принц Вольдемар прибыл в Москву в 1644 г., но не пожелал
принять православия, хотя его всеми силами побуждали к перемене веры и
отпустили на родину только в царствование Алексея Михайловича. В то же
время шли переговоры с польскими послами, Стемпковским и др., о выдаче
самозванца Лубы, прибывшего с посольством в Москву. Польские послы ни за
что не хотели выдавать невольного самозванца, ссылаясь на его
невиновность. Во время этих переговоров в ночь на 13 июля 1645 г. М.
Федорович скончался, должно быть от водяной болезни. Когда в 1616 г. М.
задумали женить, он выбрал дочь бедного дворянина, Марью Ивановну
Хлопову, но брак расстроился. В 1624 г. М. женился на дочери кн.
Владимира Тимофееевича Долгорукова, Марии. Через 4 месяца она умерла,
быть может от отравы. Во второй раз М. женился в 1626 г. на дочери
незнатного дворянина - Евдокии Лукьяновне Стрешневой. От нее он имел
сына Алексея, дочерей - Ирину, Анну и Татьяну. В юных летах у М.
Федоровича умерли: сыновья - Иоанн и Василий, дочери Пелагея, Марфа,
Софья и Евдокия. Михаил Федорович был задумчив, кроток, послушлив, тих и
религиозен. В делах государственных и личных им руководили близкие люди.
Эти люди, как и соборы земских москов. людей, поддержали М. Федоровича,
с 1625 г. принявшего титул Самодержца, дали ему возможность выйти из
затруднительного положения и несколько облегчить тяжелые раны,
нанесенные московскому царству "лихолетьем", "розрухою" Смутного
времени. Кроме общих сочинений по истории, в который вошла история
царствования М. Федоровича (Арцыбашев, "Повествование о России",
доведено до 1698 г.; Соловьев, "История России", т. IX; русская история
Карамзина, Полевого и Иловайского не доведена до времени царя М.
Федоровича), существует монография Берха: "Царствование М. Федоровича"
(СПб., 1832); пользоваться ей нужно с большой осторожностью. Важны
отдельные работы: П. Островского, "Историко-Статистическое описание
первоклассного кафедрального Ипатьевского м-ря" (1870), и статья Хрущева
в "Древней и Нов. России" (1876 г., № 12: "Ксения Ивановна Романова", с
портретом царицы).
И. Ж.
Михаил Ярославич - вел. князь тверской. Родился в 1271 г., стол занял
около 1285 г.; в 1286 г. успешно преследовал литовцев, напавших на
тверскую землю. В 1288 г., за то, что М. "не восхоте поклонитися вел.
князю Дмитрию", последний с большим войском явился в тверскую землю,
опустошил окрестности Кашина, и дошел до самой Твери, но тут был
заключен мир и М. жил в согласии с Дмитрием до смерти последнего (1294).
Зато с первых же лет княжения его брата Андрея открывается борьба,
несколько раз прекращаемая духовенством. В 1301 г. М. пошел на помощь
новгородцам против шведов, построивших на Неве, против Охты, крепость
Ландскрону, но с полпути вернулся, узнав, что эта крепость уже сожжена
новгородцами и их союзниками. В том же году он участвовал на съезде
князей в Дмитрове, где переговаривали, вероятно, о Переяславле. С 1304
г., когда, по смерти вел. князя Андрея, множество его бояр отъехало в
Тверь, начинается продолжительная борьба Москвы с Тверью из-за великого
княжения. Получив в 1304 г. от хана ярлык, М. пошел с большой ратью на
Москву, но, не будучи в силах взять ее, вернулся, заключив мир с Юрием.
В 1308 г. снова пошел на Москву, бился под городом и "много зла
сотвори". Вслед затем М. Ярославич был приглашен в Новгород для разбора
возникших там споров по поводу тверских владений в новгородской области
и уладил дело, не возвращая земель. Но в 1314 г. новгородцы,
воспользовавшись пребыванием М. в Орде, куда он отправился за получением
ярлыка от нового хана Узбека, прогнали его наместников и пригласили к
себе Юрия Даниловича. Вернувшийся М. разбил новгородцев под Торжком,
взял с них окуп в 5000 гривенок серебром, равно с жителей Торжка и
казнил главных виновников возмущения, продолжая в то же время не
пропускать в Новгород хлебных обозов. В 1316 г. Михаил Ярославич снова
поднялся на новгородцев со всей низовской землей, но до сражения дело не
дошло. В следующем году против него поднялся получивший ярлык на великое
княжение и женившийся на сестре Узбека, Кончаке, Юрий, пользуясь
содействием новгородцев, но потерпел страшное поражение при с. Бортеневе
(1318), после которого был заключен мир; М. Ярославич, боясь татар,
согласился на уступки. В 1319 г. М. казнен по приказанию хана,
обвиняемый в утайке дани и отравлении пленной Кончаки. От брака с Анной
Дмитриевной Ростовской М. имел сыновей Дмитрия Грозные очи, Александра,
Константина, Василия и дочь Федору.
В. Р - в.
Михайловский (Николай Константинович) - выдающийся публицист,
социолог и критик. Род. 15 ноября 1842 г. в Мещовске, Калужской губ., в
бедной дворянской семье. Учился в горном корпусе, где дошел до
специальных классов. Уже в 18 лет выступил на литературное поприще, в
критическом отделе "Рассвета", Кремпина; сотрудничал в "Книжном Вестн.",
"Гласном Суде", "Неделе", "Невском Сборнике", "Современном Обозрении",
перевел "Французскую демократию" Прудона (СПб., 1867). Воспоминаниям об
этой поре дебютов, когда он вел жизнь литературной богемы, М. посвятил
значительную часть своей книги "Литература и Жизнь" и, в
беллетристической форме, очерки: "В перемежку". С особенной теплотой
вспоминает он о рано умершем, почти совершенно неизвестном, но очень
даровитом ученом и писателе - Ножине которому многим духовно обязан. С
1869 г. М. становится постоянным и деятельнейшим сотрудником перешедших
к Некрасову "Отеч. записок", а со смертью Некрасова (1877) - одним из
трех редакторов журнала (с Салтыковым и Елисеевым). В "Отечественных
Зап." 1869 - 84 гг. помещены важнейшие социологические и критические
статьи его: "Что такое прогресс", "Teopия Дарвина и общественная наука",
"Суздальцы и суздальская критика" "Вольтер-человек и Вольтер-мыслитель"
"Орган, неделимое, целое", "Что такое счастье", "Борьба за
индивидуальность", "Вольница и подвижники", "Герои и толпа", "Десница и
шуйца гр. Л. Толстого", "Жестокий талант" и др. Кроме того, он
ежемесячно вел отдел "Литературных и журнальных заметок", иногда под
заглавиями: "Записки Профана", "Письма о правде и неправде", "Письма к
ученым людям", "Письма к неучам". После закрытия в 1885 г. "Отеч. Зап.",
М. несколько лет был сотрудником и членом редакции "Север. Вестн." (при
А. М. Евреиновой), писал в "Русск. Мысли" (полемика с Л. З. Слонимским,
ряд статей под заглавием "Литература и Жизнь"), а с начала 1890-х гг.
стоит во главе "Русск. Богат.", где ведет ежемесячные литературные
заметки под общим заглавием: "Литература и Жизнь". Сочинения М. собраны
в 6 том. (СПб., 1879-87; т. I-III вышли 2-м изд., СПб., 1887 - 88).
Отдельно напечатаны три книжки "Критических опытов" - "Лев Толстой"
(СПб., 1887), "Щедрин" (М., 1890), "Иван Грозный в русской литературе.
Герой безвременья" (СПб.) - и "Литература и Жизнь" (СПб., 1892). К соч.
Шелгунова и Глеба Успенского приложены вступительные статьи М. К
дешевому изданию Ф. Ф. Павленкова сочинений Белинского (СПб., 1896),
приложена статья М.: "Белинский и Прудон" (из "Записок Профана").
Литературная деятельность М. выражает собою тот созидающий период
новейшей истории русской передовой мысли, которым сменился боевой период
"бури и натиска", ниспровержения старых устоев общественного
миросозерцания. В этом смысле М. явился прямой реакцией против
крайностей и ложных шагов Писарева, место которого он занял как "первый
критик" и "властитель дум" младшего поколения 60-х гг. Хронологически
преемник Писарева, он по существу был продолжателем Чернышевского, а в
своих социологических работах - автора "Исторических писем". Главная
заслуга его в том, что он понял опасность, заключавшуюся в писаревской
пропаганде утилитарного эгоизма, индивидуализма и "мыслящего реализма",
которые в своем логическом развитии приводили к игнорированию
общественных интересов. Как в своих теоретических работах по социологии,
так еще больше в литературно-критических статьях своих, М. снова
выдвинул на первый план идеал служения обществу и самопожертвования для
блага общего, а своим учением о роли личности побуждал начинать это
служение немедленно. М. журналист по преимуществу; он стремится не
столько к стройности и логическому совершенству, сколько к благотворному
воздействию на читателя. Вот почему чисто-научные доводы против
"субъективного метода" не колеблют значения, которое в свое время имели
социологические этюды М., как явление публицистическое. Протест М.
против органической теории Спенсера и его стремление показать, что в
исторической жизни идеал, элемент желательного, имеет огромное значение,
создавали в читателях настроение, враждебное историческому фатализму и
квиетизму. Поколение 70-х гг., глубоко проникнутое идеями альтруизма,
выросло на статьях М. и считало его в числе главных умственных вождей
своих. -Значение; которое М. приобрел после первых же социологических
статей в "Отечественных Записках", побудило редакцию передать ему роль
"первого критика"; с самого начала 70-х гг. он становится по
преимуществу литературным обозревателем, лишь изредка давая этюды
исключительно научного содержания. Обладая выдающейся эрудицией в науках
философских и общественных и вместе с тем большою литературною
проницательностью, хота и не эстетического свойства, М. создал особый
род, который трудно подвести под установившиеся типы русской критики.
Это-отклик на все, что волновало русское общество, как в сфере научной
мысли, так и в сфере практической жизни и текущих литературных явлений.
Сам М., с уверенностью человека, к которому никто не приложит такого
эпитета, охотнее всего называет себя "профаном"; важнейшая часть его
литературных заметок - "Записки Профана" (т. III). Этим самоопределением
он хотел отделить себя от цеховой учености, которой нет дела до жизни и
которая стремится только к формальной истине. "Профан", напротив того,
интересуется только жизнью, ко всякому явлению подходит с вопросом: а
что оно дает для уяснения смысла человеческой жизни, содействует ли
достижений человеческого счастья? Насмешки М. над цеховою ученостью дали
повод обвинять его в осмеивании науки вообще; но на самом деле никто из
русских писателей новейшего времени не содействовал в такой мере
популяризации научного мышления, как М. Он вполне осуществил план
Валериана Майкова, который видел в критике "единственное средство
заманить публику в сети интереса науки". Блестящий литературный талант
М., едкость стиля и самая манера письма - перемешивать серьезность и
глубину доказательств разными "полемическими красотами", - все это
вносит чрезвычайное оживление в самые абстрактные и "скучные" сюжеты;
средняя публика больше всего благодаря М. ознакомилась со всеми
научно-философскими злобами дня последних 25
- 30 лет. Больше всего М. всегда уделял место вопросам выработки
миросозерцания. Борьба с холодным самодовольством узкого позитивизма и
его желанием освободить себя от "проклятых вопросов"; борьба с
писаревщиной и в том числе протест против воззрений Писарева на
искусство (отношение Писарева к Пушкину М. воззвал вандализмом, столь же
бессмысленным, как разрушение коммунарами Вандомской колонны);
вытеснение основ общественного альтруизма и вытекающих из них
нравственных обязанностей; вытеснение опасных сторон чрезмерного
преклонения перед народом и одностороннего народничества; борьба с
идеями гр. Толстого о непротивлении злу, поскольку они благоприятствуют
общественному индифферентизму; в последние годы горячая и
систематическая борьба с преувеличениями "экономического материализма" -
таковы главные этапные пункты неустанной, из месяца в месяц, журнальной
деятельности М.
Отдельные литературные явления давали М. возможность высказать много
оригинальных мыслей и создать несколько проницательных характеристик.
"Кающийся дворянин", тип которого выяснен М., давно стал крылатым
словом, как и другое замечание М., что в 60-х гг. в литературу и жизнь
"пришел разночинец". Определением "кающийся дворянин" схвачена самая
сущность освободительного движения 40-х и 60-х гг., отдавшегося делу
народного блага с тем страстным желанием загладить свою историческую
вину перед закрепощенным народом, которого нет у западноевропейского
демократизма, созданного классовой борьбой. Льва Толстого (статьи "Шуйца
и десница гр. Л. Толстого" написаны в 1875 г.) М. понял весьма рано,
имея в своем распоряжении только педагогические статьи его, бывшие
предметом ужаса для многих публицистов "либерального" лагеря. М. первый
раскрыл те стороны духовной личности великого художника-мыслителя,
которые стали очевидными для всех только в 80-х и 90-х гг., после ряда
произведений, совершенно ошеломивших прежних друзей Толстого своею
мнимою неожиданностью. Таким же критическим откровением для большинства
была и статья М.: "Жестокий талант"; вытесняющая одну сторону дарования
Достоевского. Великое мучительство Достоевский совмещает в себе с столь
же великим просветлением; он в одно и тоже время Ариман и Ормузд. М.
односторонне выдвинул только Аримана - но эти Аримановские черты
вытеснил с поразительною рельефностью, собрав их воедино в один яркий
образ. "Жестокий талант", по неожиданности и вместе с тем неотразимой
убедительности выводов, может быть сопоставлен в нашей критической
литературе только с "Темным царством" Добролюбова, где тоже критический
анализ перешел в чисто творческий синтез. Ср. о М.: Н. Л. Лавров в
"Отечественных Записках" (1870 г., № 2); в "Заре" 1871 г. №2; С. Н.
Южаков, в "Знании" 1873 г. № 10; Цитович, ответ на "Письма к ученым
людям" (Одесса, 1878); П. Милославский, в "Православном Собеседнике"
(1879 г.), и отд. ("Наука и ученые люди в русском обществе", Казань,
1879); М. Филиппов, в "Русском Богатстве" (1887 г., № 2); В. К. в
"Русском Богатстве" (1889 г., №3 и 4); Л. З. Слонимский, в "Вестнике
Европы" (1889, № 3 и 5); Н. Рашковский, "Н. К. Михайловский перед судом
критики" (Одесса, 1889); Н. И. Кареев, "Основные вопросы философии
истории"; Я. Колубовский, "Дополн. к Ибервег-Гейнце (С. Южаков, в
"Русском Богатстве", 1895, № 12); А. Волынский, в "Северном Вестнике"
90-х гг. и отд. "Русские критики" (СПб., 1896).
С. Венгеров.
М. - как социолог, примыкает к русскому направлению позитивизма,
характеризующемуся так называемым (не вполне правильно) субъективным
методом. Первая его большая работа была посвящена проблеме прогресса
("Что такое прогресс?"), разрешая которую, он доказывал необходимость
оценивать развитие, руководясь известным идеалом, тогда как
объективистические социологи смотрят на прогресс лишь как на
безразличную эволюцию. В конце концов идеал М. - развитая личность. В
целом ряде работ М. подвергает весьма основательной критике
социологическую теорию (Спенсера), отожествляющую общество с организмом
и низводящую человеческую индивидуальность на степень простой клеточки
социального организма ("Орган, неделимое, общество" и др.). Проблема
человеческой личности в обществе вообще составляет весьма важный
предмета социологических исследований М., причем его все сочувствие - на
стороне индивидуального развития ("Борьба за индивидуальность"). Вместе
с этим М. весьма заинтересован вопросом об отношении между отдельною
личностью и массою ("Герои и толпа", "Патологическая магия"), что
<< Пред. стр. 613 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу