<< Пред. стр. 1038 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
Кроме того Т.-С. монастырю во многих городах принадлежали дворы и
дворовые места, а также соляные варницы и рыбные ловли; в его ведении
состояли 33 других монастыря. Экономическому процветанию монастыря много
способствовали и льготы от податей и повинностей, льготы в суде и т. д.,
которые жаловались ему государями. До 1625 г. Т.-С. м-рь имел след.
льготы: 1) все крестьяне в вотчинах Т.-С. м-ря освобождались от всяких
податных сборов и земских повинностей, но с 1551 г. они платили ямские
деньги и несли некот. другие обязанности; 2) при продажах, купле для
монастыря пошлин не платили; 3) суд над крестьянами Т.-Сергиева
монастыря, даже уголовный, принадлежал игумену; 4) при смесном суде
участвовали наместник или лицо им указанное, вместе с игуменом; 5) суд
над игуменом по светским делам принадлежал царю или указанному им
боярину; 6) священники и церковные служители освобождались от всяких
даней митрополиту. В 1625 г. данной царем Михаилом Федоровичем грамотой
были произведены следующие перемены: 1) крестьяне платят ямские деньги и
стрелецкий хлеб, несут повинность городового острожного дела по писцовым
и дозорным книгам. ; 2) суд над архимандритом-игуменом принадлежит
патриарху; 3) вызывать монастырских крестьян можно не иначе, как через
пристава; 4) с монастырских исков не брать пошлин; 5) монастырских
стряпчих освободить от пошлин. Благодаря этим льготам, монастырское
хозяйство процветало даже в то время, когда поместное сильно пало;
крестьяне служилых людей перебегали к монастырю и тем возбуждали
ненависть служилых людей к богатой обители. В настоящее время
Т.-Сергиева лавра обладает двумя подворьями в Москве и Петербурге,
земельными угодьями, дачами, прудами; очень большой доход получает она
от множества стекающихся отовсюду богомольцев, но средства ее все же
значительно меньше прежнего. К ней в настоящее время приписаны 14
монастырей. Троицкая лавра представляет из себя теперь целый город: в
ней 11 храмов, множество зданий, принадлежащих собственно лавре; целый
ряд зданий занят духовной академией, которая переведена сюда в 1814 г.;
за оградой построены гостиницы для богомольцев. Главные
достопримечательности: ризница, где хранится множество редкой утвари,
древних дорогих облачений и т. д.; библиотека, где в 1642 г. было 623 т.
т., большею частью все рукописи; вотчинный архив, откуда можно
почерпнуть важные исторические сведения об экономическом положении
многих местностей России, так как вотчины монастырские были разбросаны
по разным нынешним губерниям. Значительное количество документов из
вотчинного архива в 1766 г. было взято в коллегию экономии, но много
осталось еще и в архиве. Почти все постройки лавры являются
достопримечательностями и много говорят о былом. В виду высокого места,
которое занял Т.-Сергиев монастырь среди прочих обителей русского
государства, его давно стали выделять из числа прочих монастырей. В 1561
г. он был поставлен выше всех монастырей московской епархии; в 1702 г. -
вторым после Kиево-Печерской лавры; в 1744 г. получил наименование
лавры. Первоначально во главе монастыря стояли игумены и архимандриты,
затем стали назначать епископов; в настоящее время настоятелем лавры
считается сам митрополит московской епархии.
Г. Лучинский.
Троллоп (Anthony Trolloppe, 1815 - 1882) - младший брат Том.- Ад. Т.,
романист, один из самых значительных представителей быто-писательного
романа в духе Джордж Элиот, большой знаток и талантливый изобразитель
английской помещичьей жизни, пасторских семей и сельского быта. В жизни
он отличался большим практическим смыслом, служил 30 лет по почтовому
ведомству, был видным чиновником и выступал много раз посредником при
заключении почтовых договоров с другими странами, путешествовал по
Америке, Австралии, Индии и описал свои впечатления в нескольких книгах:
"The Westindies and the Spanish Main", "North America", "Australia and
New Zealand", "South Africa". Пользуясь еще большей популярностью, чем
его мать в качестве автора занимательных романов, Т. в литературном
отношении значительно выше ее. В современной ему английской
беллетристике господствовала фальшь, искусственность, карикатурность
типов - он же, идя против общего течения, дает в своих романах правдивое
изображение жизни среднего класса - и лишь отчасти, в угоду вкусам
публики и для большей занимательности, описывает нравы высшего общества.
Реализм его повествований и любовь к характерным мелким подробностям, к
типичным фигурам средних людей роднит Т. с его знаменитой современницей
Джордж Эллиот. Один из его лучших романов - "The Small House of
Allington", в котором реализм и остроумная сатира нравов сочетается с
поэтическим изображением нежной и глубокой женской души. Героиня романа,
Лили Дэль - типичная английская девушка, чистая и любящая,
самостоятельная и свободная умом и духом. Тонкость психологического
анализа соединяется в этом романе с большой художественностью языка и
описаний. В первых своих романах, "The Warden", "Barchester Towers", Т.
описывает почти с фотографической точностью, но вместе с тем
художественно и живо, деревенскую жизнь и нравы "Барсетшейра". В том же
роде и "Framley Parsonage", где бытописательный элемент углубляется
строгим этическим замыслом, обличением снобизма и светского легкомыслия.
К числу реалистических романов Т. из жизни среднего класса относятся
наиболее известные его произведения: "Doctor Thorne", "The Bertrams",
"Castle Richmond", "The Kellys and the O'Kellys", "The Claverings" и др.
Кроме того, Т. написал ряд политических романов; лучший из них "The
Prime Minister". Обособленно от других стоит "Orley Farm".
Юмористический элемент входит во многие романы Т., но попытка написать
комический роман не удалась ему: юмористическая повесть "Brown, Jones
and Robinson" наименее удачное из его произведений. Значительная часть
романов Т. переведена на рус. яз.
З. В.
Тромбон (trombone, увеличительное от tromba - труба; Posaune - нем.)
- металлический инструмент, имеющий вид большой, согнутой овалом
металлической трубы. В верхней ее части помещается мундштук, т. е.
чашечка в виде полушария, через которую исполнитель вдувает воздух.
Нижний загиб Т. отрезан и может свободно двигаться вверх и вниз по
главной трубке. Подвижная часть Т. называется кулисой. От выдвигания
кулисы звук понижается, а от вдвигания - повышается. Т. бывают различных
величин и, следовательно, различных звуков объемов: альтовый Т. в es,
теноровый - в b, басовый в - f или es. Написанные для Т. партии звучат
как пишутся. Объем альтового Т. (trombone alto) от ля в большой октаве
до ми бемоль во второй октаве. Этот Т. более других способен к быстрому
исполнению. Теноровый Т. (trombone tenore) имеет объем от ми в большой
октаве до си бемоль в первой октаве. Этот Т. наиболее употребительный из
трех Т., как звучный и сильный. Благодаря своему объему, он часто
заменяет в оркестре басовой или альтовый Т. Тембр на всем протяжении
инструмента хорош, в forte звук блестящ, в piano - благороден. Партии
этого Т. не следует придавать большой подвижности. Басовый Т. в f (или
кварт басовый) и в es (или квинт басовый) имеют объем первый от contra
si до fa в первой октаве, второй - от contra ля до ми бемоль в первой
октаве. Инструмент мало подвижный, тяжелый (вследствие больших
размеров), утомительный, хотя его звук могучий, но нередко басовый Т.
заменяется в оркестре теноровым. Партия альтового Т. пишется в альтовом
ключе, а высокие ноты в скрипичном, тенорового - в теноровом, басового -
в басовом. Нередко, однако, все партии трех Т. пишутся на одной нотной
системе в ключе fa. Применяя все три Т. вместе, следует стараться, чтобы
они двигались одновременно и составляли гармонические, консонирующие
сочетания. В сжатом расположении Т. дают сильную звучность, в широком
звучат мягче. Соло для Т. в оркестре применяется редко. К этой цели
более подходит теноровый Т. В новейшее время стали применять
контрабасовый Т., объем которого от contra ми до ре первой октавы. Т. с
тремя вентилями не имеют кулисы, так как с помощью вентилей добывается
хроматическая гамма. Благодаря вентилям, техническая сторона игры на Т.
стала легче, но тембр потерял в чистоте и благородстве звука. Теноровый
Т. с четырьмя вентилями имеет объем от contra си бемоль до си бемоль в
первой октаве. Каждому Т. присваивается название по первой низкой ноте
его натуральной гаммы, но в выше приведенных объемах Т. эти ноты не
упомянуты, как очень трудные для исполнения. Эти низкие ноты называются
педалевыми звуками; каждый из них, вследствие выдвигания кулисы, дает
еще три хроматических педалевых звука ниже.
Н. С.
Трон, иначе престол - принадлежит к знакам верховной власти государей
или регалиям в обширном смысле слова. Понятие о почетном возвышенном
седалище существовало в самой глубокой древности и у всех народов. И в
настоящее время все государи имеют в своих дворцах тронные залы, в
которых, на особом возвышении, под балдахином, поставлен престол или
богато убранное кресло. При коронациях употребляются обыкновенно
престолы более великолепной отделки и замечательные по своей древности.
У нас в этих случаях употребляются три престола: царя Иоанна IV, царя
Михаила Федоровича, или так назыв. "персидский" престол, присланный в
подарок персидским царем Аббасом, и Т. царя Алексея Михайловича,
известный под именем алмазного, так как он украшен 876 крупными алмазами
и 1223 яхонтами. Жемчугом унизаны два ангела, изображенные на его
стенках и держащие вынизанную также жемчугом надпись на латинском языке:
"могущественнейшему и непобедимейшему Московскому Монарху Алексею, на
земле счастливо царствующему, сей трон, с величайшим искусством и
тщанием сделанный, да будет счастливым предзнаменованием грядущего в
небесах бесконечного блаженства. Лета Христова 1659". Этот. Т. (кресло)
поднесен в 1660 г. от имени торговой армянской компании в Испагани,
армянином Сарадовым. Кроме того, существует еще Т. двуместный, сделанный
из серебра для одновременного коронования царей Иоанна и Петра
Алексеевичей. Ср. А. Ж., "Царская коронация" (СПб., 1882) и
"Исторический Вестник" (1883).
Тропарь (troparion от trepw - обращаю) - церковное песнопение. Стихи,
следующие за ирмосом в каноне, называются тропарями потому, что они
обращаются к ирмосу, ведут от него ряд мыслей и в самом пении
подчиняются ритму и тону ирмоса. Т. или песни, встречаемые вне канона и
составленные без подражания ирмосам, так названы потому, что для пения
они обращаются к данному гласу в неделе. В содержание их входит
молитвенная песнь, выражающая сущность празднуемого и воспоминаемого
священного события или изображающая главные черты жизни и деятельности
прославляемого святого.
Тропинин (Василий Андреевич, 1780-1857) - живописец-портретист,
родился крепостным человеком гр. А. Маркова, впоследствии отпустившим
его на волю. Девяти лет от роду был определен своим господином в
воспитанники имп. академии худ., образовался в ней под руководством
Щукина и, окончив ее курс в 1804 г., поселился в Москве, где и трудился
до конца своей жизни. В 1823 г. представил академии, для получения
степени академика, три свои произведения: портрет гравера Е. С.
Скотникова, картину "Кружевница" (находится в московском публ. музее) и
этюд "Старик-нищий"; но совет, заподозрив, что они исполнены
несамостоятельно, отказал их автору в просимом им отличии. Этот отказ
заставил Т. в следующем году явиться в СПб. и написать, в виде программы
на звание академика, портрет медальера Лебрехта, за который оно и было
ему присуждено. Близко схваченное сходство, выразительность,
гармоничный, хотя и не особенно блестящий колорит и добросовестная
законченность исполнения в портретах Т. отводят этому трудолюбивому и
скромному в жизни художнику одно из первых мест среди русских живописцев
одной с ним специальности. Из многочисленных его произведений, сверх
вышеупомянутых, наиболее замечательны портреты: два его собственных (в
московском публ. музее и в академии худ.), имп. Николая I (1825, в
московском архиве м-ва иностр. дел), Д. П. Татищева (в академии худ.),
И. И. Дмитриева (в академии наук), Н. Карамзина, А. Пушкина, Н. Гоголя,
К. Брюллова, Н. Уткина (все пять - в Третьяковской галл., в Москве), А.
Е. Лазарева, кн. С. И. Гагарина и нек. др.
Троп (от греч. trepw - поворачиваю). - Особенного внимания требуют
они как по своему значению в обиходе поэтической мысли, так и потому,
что значение это в ходячем представлении и в большинстве учебных курсов
характеризуется совершенно ошибочно. Основная ошибка общепринятых
воззрений на поэтическую речь, нашедших выражение в учебниках теории
словесности, заключается в том, что образность ("изобразительность")
считается здесь лишь свойством поэтического слога и изложения, тогда как
она составляет сущность поэтического мышления. Дело представляется таким
образом: мысль - она предполагается уже готовой, добытой - может быть
выражена в форме прозаической или поэтической. При чисто прозаической
форме изложения стилистика предъявляет к слогу писателя требования
правильности, ясности, точности и чистоты; поэтическая форма потребует
еще одного качества: "Существенное свойство поэтической формы выражения
мыслей - говорится в одном учебнике - составляет изобразительность, т.
е. употребление таких слов и оборотов, которые возбуждают в воображении
читателя наглядное представление или живой образ предметов, явлений,
событий и действий. Изобразительности речи способствуют: эпитеты,
сравнения, тропы и фигуры. Все вообще слова и обороты, употребляемые в
переносном смысле, и называются тропами" ("Учебный курс теории
словесности" Ливанова). "Различные свойства слога, рассматриваемого с
художественной точки зрения, обнимаются общим названием изящества или
красоты. Под это общее понятие подходят, во первых, все те логические
свойства языка, от которых зависит ясность или понятность; во вторых,
свойства, которыми наиболее обусловливается изящество речи, именно: 1)
благозвучие (или мелодичность), 2) изобразительность (конкретность,
пластичность речи), 3) выразительность (патетичность).
Изобразительность, или конкретность, есть такое свойство слога, когда
слова вызывают в нашем уме живые представления предметов и явлений в том
именно виде, в каком они воспринимаются нашими внешними чувствами, т. е.
со стороны цвета, формы, движения и т. п. Конкретность достигается при
помощи особых стилистических приемов, которые называются фигурами. Эти
приемы или носят название фигур вообще, или делятся на собственно фигуры
(сравнение и эпитет) и тропы (метафора, метонимия, синекдоха и проч.)".
("Учебный курс теории словесности" Стефановского). Таковы типичные
воззрения учебников. То, что в одних отнесено к фигурам относится в
других к Т., те и другие прямо называются стилистическими приемами,
образная иносказательность смешивается с конкретностью. Той же ошибки не
избежал и такой проницательный мыслитель, как Гюйо, давший в книге об
искусстве с социологической точки зрения несколько ценных замечаний о
Т., которые он охотнее называет образами или метафорами. "Поэзия,
говорит он, заменяет один предмет другим, одно выражение другим, более
или менее похожим, во всех тех случаях, когда это последнее возбуждает в
силу внушения более свежие, более сильные или просто более
многочисленные ассоциации идей, способные затронуть не только ощущение,
но ум, чувство и моральное состояние". Здесь также на место поэтического
мышления подставляются приемы поэтического изображения; автор далек от
предположения, что мысль выражена в форме Т. потому, что в этой форме
создалась. По мнению Гюйо, мысль могла быть выражена и в прозаической
форме, без "замены одного предмета другим"; но необходимо было сообщить
ей свежесть, силу, многозначность - и вот, - "одно выражение заменено
другим". Иначе смотрит на эти явления научная теория поэзии, связанная с
общим языкознанием. Поэзия есть для нее мышление в образах, то есть
объяснение вновь познаваемого посредством индивидуальных, типических
символов - заместителей обобщаемых групп. Эта умственная работа
совершается не только в высших формах сложных поэтических произведений,
но и в элементарных формах поэтического мышления, т. е. в поэтических
элементах языка. "Поэт индивидуализирует в деталях - замечает Каррьер -
потому что и все целое есть - индивидуализация". Создание языка в
известной стадии идет, как мы знаем, путем поэтического творчества.
Познавая новое явление, мысль называет его по одному из его признаков,
который представляется ей наиболее существенным и сам уже познан
предварительно, как самостоятельное явление. Это объяснение нового
явления посредством перенесения на него названия уже известного и есть
то, что мы называем Т., и, так как каждое слово употребляется нами,
собственно, в переносном значении, имея и прямое (так называемую
"внутреннюю форму"), то это и дало Потебне основания с некоторым правом
заявить, что в сущности "в языке нет собственных выражений" ("Мысль и
язык", стр. 158); та же мысль выражена позже Гербером в известном
изречении: "все слова суть Т.". Отсюда, очевидно, очень далеко до
взгляда на Т., как на стилистический прием, посредством которого
поэтизируют, конкретизируют и извне украшают поэтическую речь, подобно
тому как украшают гипсовыми орнаментами готовое здание. Т. - не та
форма, в которую отливается готовая поэтическая мысль, но та форма, в
которой она рождается. Поэт мыслит образами, а не придумывает их. Кто,
имея готовое обобщение в виде отвлеченной формулы, переводит эту
абстракцию в художественную форму единичного случая, тот не поэт. Его
создание родилось на почве узко рассудочной и имеет лишь один
определенный смысл, а всякое истинно поэтическое произведение
многозначно. Изображение готовой мысли в форме индивидуального образа
есть уже не символ, а аллегория: это-прозаическая схема, уже готовая
идея, одетая в оболочку образа, не изменяющего эту идею и не
символизирующего ничего кроме нее. Здесь нет движения мысли-от этого
образа идея сделалась, быть может, нагляднее и общедоступнее, но не
изменилась в своем содержании, не стала сложнее и развитее. Аллегория
для прогресса мысли имеет одну цену с тавтологией; наоборот, Т. есть
новое завоевание мысли. Более известное он, как и сравнение, уясняет при
посредстве менее известного - и потому он вовсе не обязан сообщать речи
конкретность: если явления конкретные для нас новы и не достаточно ясны
и могут быть уяснены близкими и знакомыми нам отвлеченностями, то поэзия
найдет в последних неисчерпаемый источник сравнений, а за ними и Т.
Когда человек больше глядел на природу, чем в свой душевный мир, тогда
естественно было объяснять отвлеченности конкретными сопоставлениями,
брать Т. извне - и в основе каждого из наших названий для отвлеченных
понятий лежит конкретное представление. Отвлеченное есть то, что влекли
от чего то, понятие - это то, что было взято, схвачено, представление -
то, что поставлено пред нами. Но современный культурный человек так
проникнут абстрактными представлениями, что они могут быть для него
ближе, отчетливее и сильнее, чем внешние предметы; естественно, что,
изображая последние, он возьмет яркие краски из мира первых. Гюйо
указывает на Шелли, "который часто описывает внешние предметы, сравнивая
их с призраком своей мысли, и который вместо реальных пейзажей рисует
нам перспективы внутреннего горизонта... Он говорит жаворонку: "В
золотом сиянии солнца,... ты летаешь и скользишь как беспричинная
радость, возникающая неожиданно в душе". Байрон говорит о потоке воды,
которая бежит "с быстротой счастия". У Минского "льется дождик...
тягостный, как голос совести виновной, долгий, как изгнанье, мощный, как
судьба". Строго говоря, это, конечно, не Т., а сравнения, но разница в
данном отношении не существенна. Т. только более сжат и энергичен, чем
сравнение; и там, и здесь мы имеем сопоставление двух явлений и
выяснение одного при посредстве другого.
Учение о Т. и фигурах было в старинной поэтике и риторике предметом
тщательной и мелочной разработки. У Аристотеля, Цицерона, Квинтилиана мы
находим ряд рассеянных, но подчас и до сих пор не лишенных интереса
соображений. Но немногие верные замечания их, затрагивающие существо
дела, были забыты позднейшими грамматиками и риторами, у которых теория
Т. получила широкое развитие, обратно пропорциональное ее внутренней
содержательности. Как вся теория их была по преимуществу практическим
руководством к составлению прозаических и поэтических сочинений, так и
многочисленные рассуждения их о Т. н фигурах имели в виду главным
<< Пред. стр. 1038 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу