<< Пред. стр. 1053 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
невероятно, что мы будем принуждены в будущем принять за сочетанные
кислоты значительное число тех органических кислот, в которых в
настоящее время, в силу ограниченности наших сведений - мы принимаем
гипотетическиe радикалы... " "Что касается явлений замещения в этих
сочетанных кисл., то они получают простое объяснение в том
обстоятельстве, что различные, вероятно, изоморфные соединения способны
замещать друг друга в роли сочетающихся групп (als Раarlinge, l. с. стр.
187), не изменяя существенно кислых свойств сочетанного с ними тела!"
Дальнейшее экспериментальное подтверждение этого взгляда мы находим в
статье Франкланда и Кольбе: "Ueber die chemische Constitution der Sauren
der Reihe (CH2)2nO4 und der unter den Namen "Nitrile" bekannten
Verbindungen" ("Ann. Chem. n. Pharm. ", 65, 1848, 288). Исходя из
представления, что все кислоты ряда (CH2)2nO4, построены подобно
метилщавелевой кислоте (Теперь мы пишем CnH2nO2 и называем
метилщавелевую кислоту - уксусной.), они замечают следующее: "если
формула H2O+H2.C2O3 представляет истинное выражение рационального
состава муравьиной кислоты, т. е. если ее считать за щавелевую кислоту,
сочетанную с одним эквивалентом водорода (Выражение не верно; вместо Н
гг. Франкланд и Кольбе употребляют перечеркнутую букву, которая
равноценна 2 Н.), то без труда объясняется превращение при высокой
температуре муравьинокислого аммония в водную синильную кислоту, потому
что известно, и найдено еще Доберейнером, что щавелевокислый аммоний
распадается при нагревании на воду и циан. Сочетанный в муравьиной
кислоте водород участвует в реакции только тем, что он, соединяясь с
цианом, образует синильную кислоту:
Обратное образование муравьиной кислоты из синильной под влиянием
щелочей представляет не что иное, как повторение известного превращения
растворенного в воде циана в щавелевую кислоту и аммиак, с тою лишь
разницей; что в момент образования щавелевая кислота сочетается с
водородом синильной кисл. ". То, что цианистый бензол (С6H5CN), напр.,
по Фелингу, не обладает кислыми свойствами и не образует берлинской
лазури может быть, по мнению Кольбе и Франкланда, поставлено в параллель
с неспособностью хлора хлористого этила к реакции с AgNO3, и
правильность их наведения Кольбе и Франкланд доказывают синтезом по
методу нитрилов (Нитрилы ими получались перегонкой серновинных кислот с
KCN (методом Дюма и Малагутти с Лебланом): R'.SO3(OH)+KCN=R.CN+KHSO4)
У., пропионовой (по тогдашнему, мет-ацетоновой,) и капроновой кислоты,
Затем, в следующем году Кольбе подверг электролизу щелочные соли
одноосновных предельных кислот и, в согласии со своей схемой, наблюдал
при этом, при электролизе У. кислоты, образование этана, угольной
кислоты и водорода: H2O+C2H6.C2O3=H2+[2CO2+C2H6], а при электролизе
валериановой - октана, угольной же кислоты и водорода:
H2O+C8H18.C2O3=H2+[2CO2+C8H18] . Впрочем, нельзя не заметить, что Кольбе
ожидал получить из У. кислоты метил (СН3 )', соединенный с водородом, т.
е. болотный газ, а из валериановой - бутил C4H9 , тоже соединенный с
водородом, т. е. C4H10 (он называет C4H9 валлилом), но в этом ожидании
надо видеть уступку получившим уже тогда значительные права гражданства
формулам Жерара, который отказался от своего прежнего взгляда на У.
кисл. и считал ее не за C4H8O4 каковой формулой, судя по криоскопическим
данным, она обладает и на самом деле, а за C2H4O2 , как пишется во всех
современных учебниках химии. Работами Кольбе строение У. кислоты, а
вместе с тем и всех других органич. кислот было окончательно выяснено и
роль последующих химиков свелась только к делению - в силу теоретических
соображений и авторитета Жерара, формул Кольбе пополам и к переведению
их на язык структурных воззрений, благодаря чему формула C2H6.C2O4H2
превратилась в CH3.CO(OH).
А. И. Горбов.
Уланы - слово татарское: оглан, буквально значить "юноша". В Золотой
орде огланами назывались члены ханской семьи из линий не восходивших на
престол. Огланов много сосредоточилось в Польше, где они состояли на
военной службе и где из них и возникли У. Первоначально одеяние их было
чисто татарское; до нашего времени из него удержалась одна особенность -
квадратный верх каски, соответствующий такому же верху шапки
монгольской, существующей и поныне у наших калмыков.
И. В.
В России название У. впервые встречается в проекте учреждения
новороссийской ландмилиции, где предполагалось сформирование поселенного
уланского полка, вооруженного саблями и пиками. Такой конный полк и был
сформирован, но получил название пикинерного (елисаветградского). При
имп. Павле образованы еще два подобные полка: конно-польский
товарищеский и литовско-татарский конный; однако, название У. не
употреблялось до 1803 г., когда сформирован был л.-гв. уланский (ныне Ее
Имп. Велич. Императрицы Александры Феодоровны) полк. Впоследствии
сформированы или переименованы из драгунских в уланские полки: в 1805 г.
Борисоглебский, в 1807 г. - Литовский и Волынский, в 1808 г. -
Чугуевский, в 1812 г. - Серпуховский, Белгородский, Оренбургский,
Владимирский и Ямбургский, в 1816 г. - Украинские уланские полки, в 1817
- л.-гв. У. Его Имп. Выс. цесаревича (ныне л.-гв. У. Его Величества), в
1827 г. - С. Петербургский, Курляндский, Смоленский и Харьковский. В
1882 г. уланские полки, кроме двух гвардейских, обращены в драгунские.
Улус. Это слово имеет несколько значений: самое общее из них - народ,
поколение. Означает оно также орду, военную дружину. Иногда это слово
употребляется в смысле сословия; так напр. "Хора-улус" - "черный или
подлый люд", в отличие от "цагон иocy", сословия "белой (или знатной)
кости". В Монголо-ойратском уставе 1640 г. У. имеет значение то жилого
места вообще (Dorfschaft, по списку Палласа), то аймака, то родового
союза, то целого племени. Чаще всего слово У. употреблялось у древних
монголов и калмыков для обозначения определенной формы родового союза,
составлявшего часть более обширной родовой группы - "племени" (Тангаги).
В этом последнем смысле У. означал союз нескольких отоков (родов) и
аймаков, ведущих свое происхождение от общего племенного корня. У., как
обозначение особой формы родового союза, встречается исключительно у
монгольских племен (монголов, калмыков и бурят), хотя сходные с ними
родовые организации можно найти у всех азиатских кочевников.
Характернейшая черта У. - это их подвижность. Это не прочные,
прикрепленные к определенному месту поселения оседло-земледельческих
народов, а своеобразные, многолюдные родовые союзы кочевников, меняющих
место пребывания в зависимости от времени года, урожая, кормов, обилия
или недостатка воды в том или другом месте. Территории, по которым
кочевали У., имели, конечно, границы, но в пределах этих очень больших
по пространству территорий передвижение У., равно как отдельных их
частей, было совершенно свободное, "безвозбранное". Этот взгляд на
землю, как на общее достояние всех У., калмыки перенесли и в Россию,
когда прикочевали на Волгу. Признавая всю степь общим владением У., они
не установили ни определенных границ между У., ни определенных
пространств для кочевки улусных родов. Бурятские поколения,
перекочевавшие в XVI и XVII вв. из Монголии к Байкалу, также занимали
земли целыми группами родов и владеют ими до сих пор сообща. В
административном отношении монгольские и калмыцкие У. сохраняли очень
долго (до начала XIX в.) те же основные черты, которые отличали улусное
устройство монголов еще во времена Чингисхана: каждый У. составлял
отдельную кочевую орду, управляемую своим родовым вождем - нойоном,
находившимся в вассальной зависимости от тайши. Отношения нойонов к
тайши определялись началами родового старейшинства, т. е. лучшим и
обширнейшим У. владел сам тайша, а менее обширные он раздавал в
управление наследственным нойонам, сообразно с их родовым
старейшинством. Нойон или тайша управлял У. неограниченно, но произвол
его в значительной степени регулировался издревле установившимся обычным
правом, носителями и выразителями которого являлись лучшие улусные люди
- почетные старики. Улусные люди - они же сородичи - обязаны были своему
вождю послушанием и ратной службой; они вносили подати на покрытие
разных нужд как общественных, так и личных тайши или нойона. Внутреннее
устройство У. отмечено всеми чертами родового быта. У., как слишком
обширный родовой союз, делился естественно на более мелкие родовые
группы - отеки, аймаки и хотоны. Каждая из этих групп управлялась
наследственным старейшим родоначальником, которому присваивались разные
названия - зайсанга (глава отока), шуленги (глава аймака), ахха или ага
(глава хотона). Отвечая за благополучие и порядок в своих кочевьях перед
нойоном или тайшой, старейшины содействовали тому, что такая подвижная,
текучая общественная группа, как У., сохраняла свою целость, представляя
собою прекрасно организованную как для самозащиты, так и нападения
боевую орду. В видах большей боевой готовности У. делились еще на
искусственные группы - сотни, сорока и десятки, а для сохранения его
целости строго возбранялось родовичам откочевывать в чужие У. Всякий
перебежчик по строгим началам ойратства подлежал возврату в старый его
род, так как освященный веками обычай обязывал родовича стоять всю жизнь
на страже. своей родной ставки, своего куреня (хотона). Родовой характер
улусного устройства у монгольских патриархальных племен сказывается в
трех основных устоях его: родовой солидарности, ответственности и
круговой поруке. Родовая солидарность одно-улусных родовичей выражается
в обязательном призрении бедных и взаимной помощи. По исконным обычаям
монголов, всякий бедняк не только находил у своих одноулусников пищу и
приют, но также радушный, братский приют. Богатый сосед всегда приходил
на помощь бедному, снабжая его скотом, съестными припасами и всем
нужным. Безвозмездный взаимный обмен услуг между родовичами считался
обязательным. Круговая порука и ответственность членов одного У. перед
членами другого вытекали из того основного начала родового быта, в силу
которого всякий У. играл по отношению к чужому роду или У. роль одного
коллективного лица. За вину родовича отвечал не только виновный, но все
родовичи того союза, к которому он принадлежал. Если виновник
какого-либо преступления не открывался, то штраф или виру платил весь
род или весь У., на который падало подозрение. Напротив, очистительная
присяга одного или нескольких одноулусников совершенно освобождала в
некоторых случаях заподозренного родовича. Улусный суд, состоявший из
правителя У. и почетных стариков, разбирал споры между одноулусниками;
междуродовой суд решал дела, касавшиеся интересов нескольких У. или
родов. Древнее улусное устройство потерпело значительные изменения у
волжских калмыков в первой половине прошлого столетия (в 1834 г.).
Главнейшие из них заключаются в том, что сильно были урезаны права
владельцев улусов. У. были ограничены территориально: судебная власть
нойонов перешла к суду "зарго", в котором рядом с депутатами от
калмыцкого народа заседали также русские чиновники. У восточных монголов
родовая организация У. сохранилась до сих пор в гораздо. большей
чистоте. У бурят, судя по некоторым историческим данным, улусное
устройство в момент их перехода в русское подданство (в XVII в.) было
совершенно тожественно с организацией У. у монголов; но с течением
времени бурятский У. теряет свои первоначальные большие размеры и
начинает означать небольшую группу близкородственных ротонов, кочевавших
вместе. Так, в степных законах селенгинских бурят (от 1823 г.) слово У.
употребляется в смысле стойбища или небольшой группы юрт или кибиток,
составляющих только малую часть рода. Еще 30 - 40 лет тому назад
бурятский У. имел следующий внешний вид. Каждый У. состоял обыкновенно
из нескольких жерденных загородей. В каждой загороди находилось
несколько юрт с разными пристройками. В одной из этих юрт жид старший в
семье бурят, старик со старухой, иногда с какими-нибудь сиротами
родственниками. В другой, рядом стоявшей юрте, жил сын этого старика, с
женой и детьми. Если у старика были еще женатые сыновья, то и они жили в
особых юртах, но в той же загороди. У всего этого семейного родового
круга пашни, покосы, скот были общие. Все члены загороди работали
сообща. При всякой жаренине, при всяком сборе гостей все участвовали,
как одна семья. Рядом, в другой подобной же изгороди, жили ближайшие
родственники главы первой группы юрт, напр. его братья со своими
семьями; и тут в одной общей изгороди, посредине, стояла юрта старшего в
роде, по бокам - юрты его сыновей. В более отдаленных загородях жили
дальние родственники, которые назывались соседями. Наконец, еще более
отдаленные родственники обособлялись в новый У., имевший такое же
устройство. Группа подобных соседних У. составляла род, родовую общину
(Щапов). Внешний вид бурятского У., таким образом, был совершенно
тожествен с видом большого калмыцкого У.: разница между ними была только
в числе кибиток и в пространстве, занимаемом ими. Начала родовой
солидарности и взаимной помощи сказывались у бурят в целом ряде обычаев
и обрядов, происхождение которых относится к глубочайшей древности, Так,
во всех улусных общинах безродные сироты и бедные ходили по юртам, как
по своим родным жилищам, и находили там приют и пропитание. Они могли
сами, без всякого спросу, взять что увидят в юрте съестного. Если в
какой-нибудь юрте закалывали барана, готовили жаренину, то буряты всех
одноулусных юрт могли, не стесняясь, идти на жаренину, как на общую
трапезу. К общеродовым и, следовательно, улусным обязанностям относятся
также поднесение невесте подарков, когда она перед свадьбой объезжает
своих родных; уплата калыма в складчину за бедного жениха; так наз.
"нэшвер", заключающийся в том, что всякий раз, когда кто-нибудь
устраивает у себя свадьбу, вечеринку и т. д., родственники-одноулусники,
и даже из других У., обязаны привозить с собою мясо, молочные продукты и
другие съестные припасы, служащие серьезным подспорьем для родовича,
устроившего торжество. Круговая порука и ответственность у селенгинских
бурят долго сохранялись в виде обязанности платить за украденную вещь
или скотину, если воровской след привел к У. и последний не мог его
отвести. Присяга одного или нескольких близких родственников,
удостоверяющая добросовестность и честность заподозренного лица,
освобождала его от наказания. Таких черт общеродовой солидарности и
ответственности в бурятских У. в начале XIX в. было гораздо больше, но
за последнее столетие улусное устройство бурят претерпело едва ли не еще
более серьезные изменения, нежели устройство калмыков. Главные причины
этих изменений - смешение родов, распространение среди бурят ламаизма с
одной стороны и хлебопашества с другой. В направлении, разлагавшем
древнюю родовую организацию бурят, влияли также правительственные
мероприятия последних десятилетий. Бурятские У. во многих местах
обратились в неподвижные жилые места, с разнородным населением; древнее
обычное право выходило из употребления и уступало место новым
правоотношениям, а вместе с тем падали и те устои, которые придавали
улусной организации такую крепость и единство. Ср. Pallas, "Sammlungen
der historischen Nachrichten uber die Mongolischen Volkerschaften";
Georgi, "Reisen"; M. Kroll, "Das Geschlechts- und Familienwesen der
Transbaikalischen Burjaten" ("Zeitschrift fur Social- und
WirtschaftsGeschichte", 1898); Леонтович, "Калмыцкое право"; его же,
"Древний МонголоОйратский устав взысканий"; Голстунский,
"Монголо-Ойратский закон 1640 г."; Самоквасов, "Сборник обычного права
сибирских инородцев"; А. Щапов, "Бурятская улусная родовая община"
("Изв. Вост. Сиб. Отд. Имп. Рус. Географ. Общ.", 1875); М. Кроль, "Формы
землепользования в Забайкальской области" ("Материалы по исследованию
землевладения и землепользования в Забайкальской области", вып. 10).
М. Кроль.
Ультиматум - так называется дипломатическая нота, в которой одна из
держав объявляет другой свое безусловное, последнее требование,
неисполнение которого должно повлечь за собою разрыв дипломатических
сношений, а затем, в случае необходимости, и принятие принудительных
военных мер.
Ум. - В процессах сложившегося сознания самонаблюдение различает три
основных группы явлений: 1) восприятия и их интеллектуальную
переработку, 2) изменения эмоционального равновесия; 3) волевые
импульсы. Различение это имеет характер абстракции в том смысле, что мы
не знаем состояния сознания, в котором какойлибо из этих элементов
отсутствовал бы совершенно; но возможность различной количественной и
качественной их комбинировки и невозможность сведения одного из них на
другие заставляет нас различать их так же, как различаем мы в
объективных предметах форму и цвет, никогда не наблюдаемые в чистом
виде. Первая из основных групп психических процессов носит название У.,
умственной или познавательной деятельности. Разнообразие явлений этой
группы и количественное преобладание дифференцированных интеллектуальных
процессов над процессами обеих других групп вели и нередко ведут до сих
пор к чрезмерному расширению объема понятия "ум" и отожествлению с ним
всей совокупности явлений сознания; с другой стороны, та роль, которую в
интеллектуальной деятельности культурного человека играют самые сложные
процессы переработки восприятия, ведет к вносящему такую же сбивчивость
сужению объема понятия и отожествлению "У." с этими процессами,
совокупность которых мы обнимаем именем рассудка, разума и т. д.
Трехчленное деление получило в психологии всеобщее распространение
сравнительно недавно, благодаря главным образом Канту. Изучать
умственную деятельность можно или в ее элементах, или поскольку они
объединены в индивидуальной психологии и характеризуют интеллектуальную
индивидуальность. Характерная особенность нашего сознания состоит в том,
что из бесчисленного множества явлений внешнего мира материал для
умственных операций доставляет только ничтожная часть - явления, могущие
быть воспринятыми при посредстве наших органов чувств. Можно представить
себе душевный мир, область восприятия которого ограничена почти
исключительно осязательными впечатлениями (слепая и глухонемая Лаура
Бриджмен); при этих условиях возможно образование довольно сложных
представлений, но душевная жизнь будет отличаться поразительной
односторонностью. Из восприятий зрительных и слуховых большее значение
для умственного развития имеют, по-видимому, последняя, вследствие
тесной связи их со звуковой речью, которой главным образом мы обязаны
возможностью пользоваться умственным опытом, накопленным
предшествовавшими поколениями: глухонемые, не получившие образования,
остаются всю жизнь на уровне слабоумных даже в том случае, когда глухота
не зависать от более общего поражения мозга. Но и при полной
невредимости органов чувств не все впечатления, на них действующие,
входят в наше сознание как материал, пригодный для дальнейшей умственной
переработки. Большая часть получаемых нами ежедневно впечатлений для
этого слишком неясны и расплывчаты. Для того, чтобы они стали
восприятиями, нужны, помимо условий физиологического характера, условия
интеллектуального свойства, определяющие интеллектуальную
индивидуальность. Впечатления становятся ясными восприятиями только в
том случае, если они встречают в нашем сознании своего рода резонаторы,
в виде содержащихся в нем образов воспоминания, совместное возбуждение
которых усиливает чувственное раздражение (апперцепция). Человек,
незнакомый с растительным миром, получит при рассматривании цветка
изумительно скудное количество восприятий, сравнительно с ботаником. То
же наблюдают на себе неспециалисты при посещении, напр., выставки машин.
Единичные сильные впечатления могут при этом еще проникать в сознание,
но они в нем не задерживаются и не усваиваются, так как не вступают в
связь с нашими представлениями и понятиями и остаются без последствий в
смысле дальнейшей умственной переработки. В таком положении, по
отношению ко всей области внешних впечатлений, находится сознание
ребенка в первое время по его появлении на свет. Пока впечатления
внешнего мира не образовали еще никаких прочных следов для воспоминаний,
до тех пор не возникает и та ткань психологических отношений, в которой
все последующие впечатления тотчас же сплетаются с умственными
приобретениями предшествующего времени. Даже тогда, когда часто
повторяющиеся впечатления создали уже в сознании ребенка прочные следы,
число его восприятий отличается большою скудостью и односторонностью, в
<< Пред. стр. 1053 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу